Строим дом

      Юй Цзыюань возвращается поздно, за день до Совета, на этот раз на лодке, усиленной талисманом, чтобы быстрее плыть. С ней Вэнь Нин и Вэнь Цин, маленького мальчика укачивало на протяжении всего путешествия. Его сестра, несмотря на то что была совершенно измотана и истощена после похорон родителей, ухаживала за ним, чтобы его не стошнило. Но как только они приехали на пристань, Юй Цзыюань передала опеку над Вэнь Нином женщине, которую они привезли с собой, — гражданской Вэнь, которую дети называют бабушкой, несмотря на то, что она не выглядит достаточно старой. Она здесь отчасти потому, что Юй Цзыюань решила, что детям нужен кто-то, кому они доверяют и о ком беспокоятся после пережитого опыта. Кроме того завтра орден Юньмэн Цзян превратится в огромный детский сад, и им нужно как можно больше помощников. «Бабушка» (которую на самом деле зовут Вэнь Хун, — на этот раз Юй Цзыюань позаботилась узнать об этом) согласилась стать гостьей ордена и помогать своим маленьким хозяевам, а остальная семья либо останется в гостинице под защитой Цзян (особенно дети), либо будет заниматься восстановлением их поселения. Является ли Вэнь Хун их настоящей бабушкой, Юй Цзыюань не совсем ясно, но она постаралась донести до женщины, что ее и всю ее семью примут в Юньмэне или Пристани Лотоса, если им это понадобится. Но они цеплялись за свою гору. «Это наш дом», говорили они.              Она не единственная, кого они привезли в Пристань Лотоса: с ними куча гражданских. У Цзян Фэнмяня есть план, как сделать так, чтобы дети Вэнь в худшем случае смогли остаться с родственниками, а в лучшем — с ними, в Пристани Лотоса, и для этого нужно, чтобы они были там. Это рискованный план, который они едва обсудили в ночь перед ее отъездом на гору Дафань… Но он должен сработать. Это единственное, что им удалось придумать.       Юй Цзыюань показывает Вэнь место, где они будут жить, а затем направляется в свою комнату. Цзян Фэнмянь уже лежит на кровати, но не спит.              — Я ждал, когда ты вернешься, в целости и сохранности, — улыбается он.              Она чувствует, что сердце её теплеет, и отвечает:              — Я дома.              Она присоединяется к мужу на кровати. Он рассказывает ей о том, что Вэй Чанцзе проснулся. «Как хорошо, что я заменила его на похоронах», решила Юй Цзыюань, когда он рассказал ей об этом. Цзян Фэнмянь не мог быть рядом с лучшим другом, пока тот болел, но он был здесь, когда тот очнулся, и это хорошо. Муж также рассказал ей о том, что они узнали, — о причине искажения его ци.              — Конечно. Я должна была этого ожидать, — фыркает она.              Она была уверена, что этот человек держит все свои чувства внутри. Не удивительно, что однажды они вырвались наружу. Это так глупо, но, по крайней мере, Цзян Фэнмянь должен чувствовать себя менее виноватым, его глупый лучший друг сделал это с собой, сам, будучи взрослым. И Мэн Яо, судя по всему, тоже не виноват — это хорошо, ей бы не хотелось выгонять мальчика из ордена после того, как пришлось приложить столько усилий, чтобы он там остался и был в безопасности. И все же она не могла не ухмыльнуться, услышав о своей названной сестре:              — Цансэ сказала нам, что заставляет его говорить о своих чувствах в постели, но, видимо, этого недостаточно…              По крайней мере, не сложно сделать так, чтобы это не повторилось. Цзян Фэнмянь краснеет от ее замечания, но качает головой и продолжает объяснять:              — Он не знал. Лань объяснили мне, что такие воспоминания не… Ну, большинство людей о них не знают.       — Как потеря памяти?       — Насколько я понял, это больше похоже на то, что ты складываешь все, что тебя беспокоит, в коробку, потом прячешь коробку и забываешь о ней, даже о том, где ты ее спрятал, пока не наткнешься на нее и не откроешь.       — У этих Лань странный способ описания.              Но эффективный, полагает она. Она понимает, почему они так хорошо ладят с Цансэ-санжэнь: у них одинаково странный ум.              Он рассказывает ей, что пытался найти имя родителей Вэй Чанцзе в архивных записях, чтобы восстановить сделку, в результате которой он стал слугой Цзян. Он не нашел ничего, кроме фамилии и уплаченной за него суммы.              — Зачем ты это сделал, если он сказал, что не хочет с ними встречаться? — нахмурившись спросила Юй Цзыюань.              Если бы она была на месте Вэй Чанцзе, то хотела бы найти их и выбить из них все дерьмо за то, что они её бросили, но она начинает узнавать и своего мужа, и его правую руку. Они не такие.              — Он говорил, что его братьев и сестер тоже могли продать. Я хочу быть уверен, что он сможет найти их, если когда-нибудь захочет.              Она молчит. Разговор возвращает воспоминания об одном потерянном ребенке, которого она хотела найти. Чжао Чжулю. Нет. Теперь это Вэнь Чжулю. Потерянный. Цзян Фэнмянь замечает ее угрюмое настроение и обнимает ее за плечи, притягивая к себе. Он шепчет, что будет продолжать искать способ, любую возможность спасти мальчика, о котором она заботится, но она останавливает его. У них мало времени, чтобы найти его, они даже не уверены, что их план по спасению ребенка Вэня сработает; это далеко. Дело в том, что Вэнь Чжулю теперь в долгу перед Вэнь Жоханем, даже если они найдут способ спасти его, это будет связано с риском того, что он позже предаст орден Цзян. Она не может так рисковать. Она должна отпустить мальчика.              Это несложно: даже если она не перестала дружить с отцом мальчика, они перестали видеться и общаться, настолько, что она даже не знала, когда он умер. Разум подсказывает ей, что отпустить его не должно быть трудно. И все же это не так. Это больно.              — Знаешь, откуда взялся наш девиз? — шепчет Цзян Фэнмянь в темноте.       К своему стыду, она не помнит, хотя, возможно, ей говорили, когда приняли в семью во время свадебных церемоний.              — Первый Цзян, мой предок, принадлежал к другому ордену. На территории возник конфликт, и он был недоволен стратегией своего ордена, так как считал, что ради победы они жертвуют слишком большим количеством людей. Он поговорил со своим главой, попытался убедить найти альтернативу, но ему ответили: «Другого пути нет, у нас нет выбора». Мой предок сказал им: «Когда вы так думаете, то перестаете искать лучшее решение!» Глава ордена сказал ему, что то, чего он желает, невозможно, что нельзя выиграть войну без жертв. Мой предок отказался участвовать в этом, отделился от них и стал странником, помогая каждому встречному и собирая учеников и последователей. — Он усмехается. — Конечно, когда он основал свой орден, все стало сложнее, и наши архивы показывают, что ему не удалось ни разу никого не принести в жертву в клановых войнах или стычках. Но…              Он поднимает взгляд к потолку.       — Думаю, я хочу, чтобы его слова означали, что особенно важно, когда чувствуешь себя загнанным в угол и вынужден принимать решение, сохранять хладнокровие, и искать другие пути — в том числе те, что сам не хочешь рассматривать. «Невозможно» всего лишь отговорка, которую мы используем, потому что не хотим пытаться. У нас действительно нет другого выбора, когда мы перестаем пробоваться. Возможно, именно это он имел в виду, когда сказал, что нужно «стремиться достичь невозможного». По крайней мере, я всегда так интерпретировал эту историю.       Он с любовью погладил ее по щеке и пообещал.       — Я буду продолжать искать способ спасти его.       Горло Юй Цзыюань болит от гневных и грустных слов. Она тоже ласкает его щеки. «Мой глупый муж, который никогда не сдается», — думает она, одновременно раздраженная и опьяненная. Она чувствует себя такой любимой прямо сейчас, когда он готов бороться за то, что ей небезразлично. Она знает, что еще более глупо с ее стороны заставлять его передумать в этот момент, поэтому она делает то, что обещала, и ставит препятствие его планам:       — Не подвергай орден или себя опасности при этом.       Цзян Фэнмянь улыбается в ответ и обещает. Она засыпает на руках мужа и снова думает о том, что сердце — тяжелая ноша.       Юй Цзыюань рада видеть Цансэ-санжэнь на следующий день. Ее названная сестра вернулась к нормальной жизни, улыбается и шутит. Вэй Чанцзе вернули в их комнаты. Он полностью поправится, если отдохнет.       — Он будет работать с нами в качестве няни! — сияет она. — Хотя, учитывая, как сильно он ненавидит быть обузой, он, вероятно, будет большим ребенком, чем кто-либо другой!       Отлично. Юй Цзыюань ничего хорошего от этого не ждет. Но она все равно навещает его, когда представляется случай. Он лежит в своей постели и, по ее мнению, выглядит довольно слабым и больным. Но он не спит, и это уже хорошо. Целители Лань уже заняты, играют песни. Цансэ-санжэнь с ними, а дети играют на улице — там, где его видно из окна. Заклятая сестра объяснила ей, что они ещё не ввели Вэй Чанцзе в курс текущих событий, поэтому она избегает этих моментов. Разговор между Вэй Чанцзе и Юй Цзыюанем по-прежнему напряжённый: конечно, для него ничего не изменилось за эту неделю, он ведь был в коме. Их отношения еще больше разладились, потому что Юй Цзыюань считает, что сделала достаточно, чтобы её простили, а Вэй Чанцзе ничего этого не видел, и это не её решение в конечном счете. Тем не менее мужчина удивляет её, когда рассказывает о работе, которую она проделала, пока он был в отключке:       — Простите, госпожа, — и как же ей неприятно слышать, что он называет ее госпожой, — Я должен был сделать все на этой неделе, это была моя работа.       Она моргает и на всякий случай спрашивает:       — Ты извиняешься, потому что был занят умиранием?       Вэй Чанцзе не отвечает.       Цансэ-санжэнь, которая до сих пор молчала, просто расчесывая волосы мужа и наблюдая за детьми, играющими на улице, посмеивается:       — Чанцзе, я уверена, что это вопрос с подвохом, не отвечай.       Юй Цзыюань тратит уйму времени — больше, чем у неё есть в запасе, — чтобы дать понять Вэй Чанцзе, что она не винит его за пропущенную работу. «Да могла бы я вообще винить его за это?» — с горечью подумала она. — «Неужели ты так мало веришь в меня?» Целители Лань — особенно Лань Цзюань — уверяют её, что это нормально, но после этого наступает напряжённое молчание.       — Я рада, что ты выжил, — говорит она всё же в конце, потому что это, видимо, очень нужно и не очевидно для мужчины.       — Для меня большая честь знать, что госпожа заботится о моем здоровье, — Вэй Чанцзе отвечает крошечным поклоном.       — В следующий раз я не буду этим заниматься, так что больше никогда не доводи себя до такого состояния, — отвечает она, а затем, поняв, что её тон немного сердит, добавляет: — Пожалуйста.       Цансэ-санжэнь прижимает руку к сердцу, разражается притворными слезами и шепчет:       — О, вы слышали это, ты заставил её сказать «пожалуйста»… Это чудо!       Юй Цзыюань рассматривает возможность дать ей подзатыльник. Интересно, насколько это травмирует её мужа? В конце концов, она не делает этого, так как Вэй Чанцзе снова отвечает безэмоциональным голосом:       — Я постараюсь, госпожа.       Если Вэй Чанцзе и удивлен или тронут, то никак этого не показывает. Юй Цзыюань делает глубокий вдох, стараясь не рассердиться на его безразличие.       — Мы позаботимся о том, чтобы он знал, как этого не допустить, — с улыбкой заверяет Лань Цзюань, стоящая рядом с ним.       — А я прослежу, чтобы он делал то, что она говорит, — обещает Цансэ-санжэнь.       — А я буду стоять и ничего не делать, пока ваши дети пытаются забраться на крышу, — добавляет Лань Юань, указывая на окно.       Юй Цзыюань выходит во двор, где Цансэ-санжэнь уже летит к детям, следя за тем, чтобы они действительно не упали с крыши, на которую им удалось забраться.       — Смотри, мамочка, отсюда мы можем прыгнуть в пруд с лотосами! — слышит она слова Вэй Усяня.       — А дядя может увидеть нас из окна! — добавляет Цзян Чэн.       — Ты сказала, что мы можем играть где угодно, лишь бы ты нас видела! — лукаво добавляет Вэй Усянь.       Вслед за этим раздается всплеск. Похоже, что Цансэ-санжэнь уговорили подыграть им. Юй Цзыюань вздыхает и позволяет ей разобраться с этим, потому что Яньли приходит к ней в слезах и умоляет её помочь закончить подарок, который она готовила для Цзинь Цзысюаня, но совершенно о нём забыла. У Юй Цзыюань не хватает духу отругать ее, так как она сама оказалась под влиянием обстоятельств, но твердо напоминает дочери, что в будущем она не должна позволять себе быть подавленной ситуацией и забывать о таких важных делах. К счастью, вместе им удается закончить работу до обеда.       Цзян Фэнмянь отправился в Юньмэн с учениками и вассальными орденами. Ордены будут входить в город один за другим, гигантской процессией; каждый из них будет стараться произвести впечатление на других, а также на простых людей, принимая участие в параде. Фэнмянь должен быть там, чтобы поприветствовать их в конце шествия. Она рада, что у нее есть повод пропустить это мероприятие, она ненавидит подобные формальности. К тому же она не уверена, что сможет поклониться главе клана Вэнь, ведь все, что она хочет сделать в данный момент, — это пробить ему голову, заставить вернуть ей Чжао Чжулю и передать опеку над семейной ветвью с горы Дафань клану Цзян.       У Юй Цзыюань сейчас другие обязанности: пока большинство орденов находится в Юньмэне, скоро прибудут жены глав кланов и их дети. Она — хозяйка дома, значит, должна подготовить все к их приезду. На это уходит целый день, ведь на прошлой неделе они не успели толком ничего сделать. В сутках не хватает часов, чтобы переделать все, что они должны за это время сделать. Да и в голове не хватает места, чтобы вместить все, о чем приходится думать. Цансэ-санжэнь пытается помочь, хотя она пришла промокшая с ног до головы и дрожащая, вот идиотка. Юй Цзыюань прогоняет ее — ей не нужна еще одна катастрофа, спасибо большое. Вместо этого Цансэ-санжэнь продолжает присматривать за детьми вместе с бабушкой Вэнь. Вэнь Нину и Вэнь Цин разрешили поспать, так как они очень нуждались в этом после вчерашних событий. Цансэ-санжэнь немного протестует из-за своего отстранения, особенно она сетует, когда видит, как Мэн Яо помогает взрослым.       — Не-а, не пойдёт, этот ещё слишком мал для работы! Я заберу его с собой! — заявляет она, прежде чем похитить мальчика. — Чанцзе будет так рад тебя видеть! Поехали!       На этот раз детям не разрешили играть на улице, так как они мешали слугам. Они застряли в доме Вэй рядом с больным мужем и супругами Лань. Почти сразу там раздается смех, и Юй Цзыюань считает, что это правильное решение. Об этом она пожалеет через два часа, когда увидит, в каком состоянии находится главная жилая комната семьи Вэй.       Первыми прибывают Лань; как всегда пунктуальны, сразу после обеда. Юй Цзыюань удивлена, увидев Лань Цижэня на лодке. Нормально, что женщины и дети прибывают позже остальных, но глава нужен адептам во время кланового шествия.       Вэй Усянь не дает им времени поклониться или сказать хоть слово. Прежде чем кто-либо успевает схватить его, он подбегает к одному из мальчиков Лань и с жаром стискивает его в объятьях.       — Лань Чжань!       Ах. Вэй Усянь определенно идет на поправку. Юй Цзыюань не знала, радоваться ли ей сейчас этому факту или злиться. Значит, это и есть тот самый мальчик, о котором Юй Цзыюань так много слышала. Она подходит к маленькому монстру и хватает его за воротник одежды, извиняясь за его поведение (и тряся его, пока он тоже не извинится), Лань Цижэнь вздыхает, твердит что-то о правилах и распущенности своему племяннику и говорит, что от сына Цансэ-санжэнь он не ожидал меньшего, чем от нее. Мальчик только хихикает, наивно радуясь, что его сравнивают с матерью. А-Чен выбирает именно этот момент, чтобы взглянуть на Лань Чжаня, и заявить Вэю Усяню: «Да не такой уж он и красивый!»       — Цзян Чэн, следи за своими манерами!!!       Юй Цзыюань тоже хватает его за воротник и уводит их, пока они не начали войну кланов. Вэй Усянь всю дорогу скулит, протягивая к другу цепкие ручки, и она удивляется, когда маленький мальчик Лань молча следует за ней, как какой-нибудь щенок. Ему понравилось, что его заключили в объятия?       Она подводит Вэй Усяня и Цзян Чэна к Яньли. Они устроили настоящее шоу, но, к счастью, в конце концов удирают, как это часто делают дети, когда взрослые беседуют между собой. Лань Цижэнь ворчливо объясняет, что ему нужно быстрее уйти, чтобы принять участие в параде, хотя он, кажется, рад этому не больше, чем Юй Цзыюань, но все же требует новостей о состоянии Вэй Чанцзе и его целителей, после того как вручил традиционный благодарственный подарок хозяйке Совета.       — Они отлично поработали, Вэй Чанцзе выздоравливает, — отвечает Юй Цзыюань.       — Сейчас он спит, но просил передать вам свою благодарность, — добавляет Цансэ-санжэнь. — Он не может бодрствовать больше нескольких часов в день, поэтому не может сделать это сам.       Лицо Лань Цижэня ничего не выражает. Лань Юань пришел поговорить с главой клана и предоставить ему более подробные объяснения, а также принять несколько приказов. В основном речь идет о защите молодых наследников. Юй Цзыюань не удивлена: ни один клан в здравом уме не позволит, чтобы его наследники находились в другом клане без защиты. Она уверена, что он дает целителю талисман телепортации, чтобы тот смог использовать его для побега с маленькими мальчиками, если их кто-то попытается похитить. Закончив, Цансэ-санжэнь и Лань Цижэнь обмениваются несколькими напряженными словами, после чего мужчине приходится уйти. Он прощается с племянниками, но Лань Хуань — единственный, кто его слышит и отвечает на его жест. Другой мальчик, Лань Чжань, окружен детьми. Цансэ-санжэнь с ухмылкой смотрит на них:       — Похоже, он заводит друзей!       Следующими прибывает делегация Не. Юй Цзыюань всегда ладила с семьей Не, они злые и честные до невозможности, и это облегчает разговор, здесь меньше вежливых банальностей и больше разговоров по делу. Именно так, как ей нравится. Не оставляют им двух сыновей, сводных братьев и кучу слуг, которые будут помогать наследнику и, вероятно, охранять его.       Госпожи Не здесь нет, хотя она должна быть, поэтому вежливый подарок подносят слуги. Когда Юй Цзыюань спрашивает, ей сообщают, что вторая жена, к сожалению, упала в обморок перед поездкой и поэтому осталась дома. Юй Цзыюань не очень хорошо знакома с госпожой Не, но она знает, что у этой женщины есть золотое ядро, пусть она и начала поздно совершенствоваться. Значит, либо ее состояние очень серьезное, либо она притворяется, чтобы избежать обязанностей няни. Юй Цзыюань не очень хорошо с ней знакома, но всё же она знает её достаточно, чтобы поверить, что дело скорее во втором, чем в первом… В последний раз, когда она проводила время с госпожой Не, она все еще была наложницей, а не главной женой, поскольку первая госпожа была еще жива. Тем не менее обе женщины были довольно близки, даже дружили. Если кто-то задевал первую госпожу Не, вторая притворялась, что сейчас упадет в обморок, или говорила, что у нее болит голова, чтобы отвлечь всех от опасной дискуссии. Юй Цзыюань никогда не встречала таких людей и считала такое поведение возмутительным. Может и к лучшему, что этой женщины здесь нет. Ей и так приходится иметь дело с Цансэ-санжэнь и Лань Цзюань, не нужно добавлять еще одну беду.       Хотя, судя по всему, судьба ненавидит её до глубины души, потому что, как только малыш Не слышит, как слуга объясняет, почему его матери здесь нет, он вынимает палец изо рта и со всей серьезностью заявляет, глядя прямо на Юй Цзыюань:       — Мама тебя не любит.       Он сказал это таким уверенным тоном, как будто это самая правдивая фраза на свете. Истина, которую могут произнести только маленькие дети. Слуги, конечно, немедленно извиняются от его имени и уверяют Юй Цзыюань, что это неправда, что их госпожа действительно слаба здоровьем. Но все они знают, что ребенок прав. Похоже, ей предстоит иметь дело с еще одним маленьким негодником, который пока совершенно не понимает, что можно, а что нельзя говорить. Совсем по-детски Юй Цзыюань делает глубокий вдох и думает: «Ну что ж, она мне тоже не нравится, так что мы квиты.» Это помогает ей сохранять самообладание и не сорваться на трехлетнего ребенка.       Братья Не под ее опекой — и старший, и младший ребенок. Не Минцзюэ уже почти подросток, ему тринадцать лет, и он справедливо досадует, что его причисляют к детям, хотя он уже достаточно взрослый, чтобы иметь саблю. Юй Цзыюань шепчет служанкам, чтобы те присматривали за ним, опасаясь, что он может попытаться сбежать в Юньмэн, где проходят празднества. Конечно, Не Хуайсана сразу же берут под опеку ребята, и особенно Цзян Чэн, ведь демонята всегда держатся вместе. Юй Цзыюань рада, что ее сын пытается сблизиться с будущими наследниками орденов, как и было задумано, даже если это происходит из-за явной ревности. Когда-нибудь она поговорит с ним о ревности, когда сама научится усмирять этого зверя.       Пока она беседует с Не, что-то происходит с детьми. Юй Цзыюань оборачивается и видит, что Мэн Яо присоединился к старшим мальчикам, Лань Хуаню и Не Минцзюэ, и это ее немного настораживает; но суматоха, похоже, исходит от самых маленьких. Цансэ-санжэнь отправляется на помощь, сделав быстрый поклон со своего меча. Возвращается она довольно быстро, сказав, что Лань Цзюань справляется с проблемой: Не Хуайсану, Лань Чжаню и Вэнь Нину, очевидно, понадобился сон.       Юй Цзыюань едва успевает отдышаться, делегация Не размещается в покоях, а затем прибывает госпожа Цзинь. Юй Цзыюань встречает подругу с искренней улыбкой. За последние несколько месяцев они обменялись множеством писем, но она все равно очень скучала по ней.       Цзинь Цзысюань, надувшись, стоит рядом с матерью, не желая смотреть на толпу учеников во дворе, где стоит его суженая. Юй Цзыюань не может его винить, она тоже так себя вела, когда встретила Цзян Фэнмяня. Но её всё равно бесит явная неохота, которую она читает на его лице: он что, считает её А-Ли недостаточно хорошей?       Она тут же подзывает к себе дочь, а её названная сестра подталкивает вперед сына. Они встречаются в центре, родители обступают их. Цзян Яньли первой улыбается и кланяется.       — Очень приятно познакомиться с тобой.              Цзинь Цзысюань подражает ей, но с неприятной ухмылкой.              — Взаимно.              Сарказм не ускользает от матери, и госпожа Цзинь щиплет сына за спину.              — Попробуй ещё раз, но более мило, — приказывает она ему шёпотом: — Скажи что-нибудь вроде: «Твоя улыбка прекрасна».       — Моя улыбка прекрасна, — повторяет Цзинь Цзысюань.              Госпожа Цзинь хлопает себя ладонью по лицу. Юй Цзыюань думает, что их ухаживания будут очень трудными. Но Яньли, её милая наивная девочка, доказывает, что они все ошибаются, и ярко улыбается:              — Я тоже так думаю!                    После этого Цзинь Цзысюань краснеет с ног до головы. Вэй Усянь и Цзян Чэн рычат на заднем плане. Юй Цзыюань обещает себе научить дочь не быть такой бесстыжей, видя тлетворное влияние Цансэ-санжэнь и Вэй Чанцзе. Наследник Цзинь избегает взгляда своей невесты, но Яньли, кажется, не возражает, поскольку она любезно говорит:       — У меня есть для тебя подарок. Я сделала его сама, надеюсь, он подойдёт…              Один из слуг приносит сверток и отдает ей, чтобы она сама могла передать его жениху.       Цзинь Цзысюань открывает рот от изумления и долго — слишком долго — молчит. Цзян Чэн и Вэй Усянь зарычали ещё громче, но госпожа Юй жестом заставляет их замолчать. Не смейте портить А-Ли её особенный момент! К сожалению, похоже, что в отсутствие их лучших друзей, которые легли спать, все внимание детей сосредоточено на этой встрече. Она смотрит на Цансэ-санжэнь, которая берет обоих мальчиков на руки и уводит их прочь.       — У меня для тебя ничего нет! — наконец выпаливает мальчик, киноварная метка ярко выделяется на его бледном лице. Он поворачивается к матери, которая уже передала подарок для Ордена Цзян, как будто она может волшебным образом достать из рукава подарок для его невесты. Конечно же, нет. По крайней мере, он выглядит скорее смущенным, чем обиженным.       Госпожа Цзинь вздыхает, и Юй Цзыюань чувствует то же самое; это будет… сложнее, чем они думали.       — Цзысюань, поблагодари её за подарок, прежде чем быть невежливым. — Тон госпожи Цзинь становится добрее, когда она поворачивается к маленькой девочке: — Спасибо, А-Ли, я уверена, подарок прекрасен.       А-Ли моргает, удивленная тем, что незнакомец так ее назвал. конечно, она не помнит встречи с ней, так как тогда была совсем малышкой. Но она быстро скрывает свое волнение и просто объясняет с улыбкой:       — Это внутренний халат для тренировок. Надеюсь, он поможет молодому господину Цзинь сосредоточиться на упражнениях и стать выдающимся заклинателем. Я сама вышила на нем защитный талисман.       — Не хвастайся, это не подобает благородной девушке, — напоминает ей Юй Цзыюань.       Яньли запинается, но послушно кивает. Юй Цзыюань понимает, что, возможно, была слишком строга, и гладит ее по голове. Чтобы извиниться и убедиться, что дочь знает, насколько Юй Цзыюань гордится ее способностями, она поворачивается к своей названной сестре и заявляет:       — Я лично просмотрела её рукоделие и чары, — технически, это не ложь, она действительно это делала, да шила тоже довольно много. — Мы сами используем их во время тренировок, уверяю тебя, молодой господин Цзинь почувствует разницу.       — Я не сомневаюсь в таланте А-Ли, — улыбается госпожа Цзинь.       Цзинь Цзысюань выглядит немного более скептично, но он не осмеливается сказать это в присутствии своей матери. Он благодарит Яньли и, наконец, спрашивает, может ли он пойти в свою комнату, чтобы переодеться перед ужином. Юй Цзыюань удивлена его реакцией; возможно, она предвзята, потому что в настоящее время воспитывает кучу негодяев, которые предпочитают валяться в грязи, а не принимать ванну, но обычно дети его возраста должны хотеть только одного: найти других товарищей по играм, а не переодеваться, верно? Госпожа Цзинь делится своими опасениями, и Юй Цзыюань видит, как это отражается на её лице. Она помнит несколько писем, которыми они обменивались на эту тему: как много лет назад Цзысюань отправился с отцом в путешествие на неделю и вернулся, ненавидя грязь и отказываясь есть незнакомую еду. Его даже рвало, когда мать пыталась заставить его есть то, чего он не хотел, или оставаться в грязной одежде. Цзинь Гуаншань уверял, что не произошло ничего такого, что могло бы объяснить столь бурную реакцию, но госпожа Цзинь ему не поверила: после этого она никогда не позволяла мужу одному присматривать за сыном. Юй Цзыюань надеялась, что дело уже решено, что это всего лишь детский каприз, но, видимо, нет.       Госпожа Цзинь вздохнула, видимо, смирившись с этим фактом, и сказала:       — Ты прав, ты грязный с дороги. Иди переоденься. Но надень внутренний халат, который подарила тебе а-Ли, когда вернёшься.       — Но она сказала, что это для тренировок, мама, а не для ужина! — возмущается он. И прибавляет с умоляющими глазами: «Я должен есть здесь?»              Госпожа Цзинь одним взглядом прекращает этот спор, и ее сын спешит в первую комнату для гостей, которую ему показывают слуги Цзян. Яньли немного разочарована и это видно.              — Мне очень жаль, Яньли, — сказала госпожа Цзинь. — Это не из-за Пристани Лотоса или тебя, просто у А-Сюаня… проблемы с грязью. И с вещами, к которым прикасаются другие люди. И с незнакомой ему едой.              «Довольно много проблем», думает Юй Цзыюань.              — Всё в порядке, я понимаю, — говорит Яньли с легкой улыбкой, но всё равно выглядит подавленной и грустной. — Тогда есть ли еда, которую молодой господин Цзинь хотел бы съесть? Ещё есть время приготовить.       — Как мило с твоей стороны, А-Ли, — говорит госпожа Цзинь. — Но он должен попытаться, иначе он никогда не справится с этим.       — Хорошо. Я понимаю, — тонким голоском отвечает А-Ли. Она не поняла.       Затем она всё-таки направляется на кухню, выглядя довольно удрученной и грустной, но решительной.       Юй Цзыюань не может её винить, но ведь он ещё маленький мальчик. В таком возрасте редко уделяют внимание девушкам, когда они уже должны думать о будущем, чтобы обеспечить его, — такова суровая правда мира. Быть может, он одумается в подростковом возрасте. Поговорит с ней об этом, чтобы у нее появилась надежда. Даже если в итоге они не полюбят друг друга, Цзян Яньли найдёт в госпоже Цзинь надежного союзника: не многие девушки могут сказать, что их любит свекровь. Они также не могут быть уверены в своём статусе и будущем. Она обязательно поговорит с ней. А пока у неё есть дела поважнее.       Когда весь двор оживает, госпожа Цзинь одобрительно кивает, довольная тем, как ее названная сестра управляет своими людьми. Похоже, что, что бы ни происходило с ее браком, она всё ещё не утратила своей власти. Затем она поворачивается к Юй Цзыюань, ее голос полон яда:       — А теперь покажи-ка мне свою новую названную сестру, о которой я так много слышала?       «Так ты уже видела её», думает Юй Цзыюань. И мир ещё не взорвался. Быть может, это хороший знак для их официальной встречи.       — Ты увидишь её во время ужина, — говорит она подруге с напряжённой улыбкой.