Строим дом

      Лань Чжаню не терпится побывать в Пристани Лотоса, ведь это дом Вэй Ина, куда мальчик пригласил его, когда не смог больше оставаться в Облачных Глубинах. Дядя сказал ему, что они скоро приедут, и Лань Чжань изо всех сил старался быть терпеливым, но это дается ему все труднее. Тем более что слово «скоро» очень сложное: оно меняет смысл в зависимости от того, кто его произносит.       Хотя Лань Чжань впервые плыл на лодке, и новизна впечатлений немного помогала. Ему нравятся лодки, решил он: они очень похожи на Облачные Глубины, с множеством правил, которые нужно соблюдать («Не бегай», наставлял дядя, «Не подходи к воде», «Не перегибайся через перила»…), а еще они очень узкие и маленькие, поэтому на них не так много людей, что всегда лучше. Они могут играть музыку во время путешествия, и никто, кроме дяди, не вздрогнет, если они сделают ошибку или возьмут фальшивую ноту. Честно говоря, если бы это не означало, что он никогда не прибудет в Пристань Лотоса и не увидит Вэй Ина, Лань Чжань был бы не против остаться на лодке навсегда. Вот интересно, могли бы они поместить маму и папу в другую лодку? Как бы это получилось? Он видел, как взрослые перепрыгивают с лодки на лодку, можно ли будет так делать раз в месяц, чтобы увидеть их, если они все будут жить на лодках?       — А-Чжань! Смотри! — зовёт Лань Хуань, указывая на реку. Лань Чжань подходит к нему и, схватившись за кончик его лобной ленты, смотрит в указанном направлении, но видит только разноцветных рыбок под водой. Он поднимает глаза на брата, Лань Хуань выжидательно улыбается. О. «Он хочет, чтобы я произнес это слово», понимает Лань Чжань.       В последнее время он старается говорить больше. В основном он повторяет одно или два слова из того, что говорят дядя или Лань Хуань, чтобы показать им, что он понимает. Но иногда они хотят, чтобы он сам подобрал слово, как сейчас…       — Рыба, — кивает он.       Лань Хуань сияет от счастья. Легче говорить с ним, потому что можно сказать что угодно, а результат всегда один: счастливая улыбка.       Дядя подходит ближе, опускается на колени и спрашивает:       — Какая рыба, можешь сказать?       Дядя… С дядей сложнее, он ждет полного ответа.       Поэтому с ним труднее говорить, когда это не песня. Лань Чжань не знает, поэтому не отвечает. Он должен знать? Он не может сказать, а признание в этом заставит его клан стыдиться. Если он скажет вслух, что не знает, не скажут ли люди, что дядя плохо его воспитал? Это было бы плохо, верно? Когда Лань Чжань или Лань Хуань совершают ошибки, люди всегда винят в этом дядю, а иногда даже наказывают его. Как в тот раз, когда Лань Хуань нагрубил старейшине. А еще они говорят гадости про маму и папу. Лань Чжаню это не нравится. Он решил, что лучше промолчать, чем сказать что-то плохое. Он снова и снова приходит к этому выводу. Дядя понимает, что не получит ответа от племянника, вздыхает и учит его названию рыбы, давая понять, что да, Лань Чжань должен был знать.       — А знаешь, кто ест рыбу? — спрашивает Лань Хуань после этого. Лань Чжань растерянно моргает. Он должен назвать всех? Наверное, все люди, которых он когда-либо видел, едят рыбу? Есть животные, которые тоже едят рыбу, и… Пока он составлял список в уме, А-Хуань решил сам ответить на свой вопрос:       — Кошки!       Лань Чжань кивает, он включил кошек в свой мысленный список. Все правильно! Он подумал, не поймать ли им рыбу для кота Вэй Ина в качестве подарка. Он слышал, как взрослые говорили, что, получив приглашение, нужно принести подарок хозяину, что это негласное правило. Лань Чжань хотел бы, чтобы такие правила были высечены на стене Облачных Глубин, тогда бы он знал об этом. Если честно, правил не достаточно. Например, нет правил, которые подсказали бы ему, что написать в письме другу.       Дядя сказал, что Вэй Ин будет грустить, если Лань Чжань не ответит на его письма, но Чжань не знает, чем заполнить бумагу, и часами стоит на коленях перед столом, не в силах ничего придумать, и затем дядя вздыхает и говорит, что ему пора идти спать. Лань Чжань не может победить в споре словами, поэтому он упорно молчит и стоит на коленях, надеясь, что он будет более терпелив, чем остальные.       Никто не понимает, что это не прихоть; что он просто не может сделать то, о чем его просят, не признаваясь в этом. Слова… Слова трудны; его слова некрасивы, не похожи на те, что читает вслух дядя из книги стихов. Они звучат неправильно. И каждый раз, когда он пытается, звучит недостаточно. Как может быть достаточно одного слова, когда в нем заключено гораздо больше? Например, слово «мама». Как он может свести свою маму к одному лишь слову, когда она еще и теплая, и добрая, и так сладко пахнет. Оно неточное, не передает всего того, что он чувствует к матери. Кроме того, иногда слова не имеют одинакового значения; он слышал, что у людей из Облачных Глубин диалект отличается от диалекта Пристани Лотоса. Как же так? Может быть, они говорят «мать» вместо «отец»? «Стол» означает «стул»? Это озадачивает его. Почему Вэй Ин говорит на том же языке, что и он, если он оттуда?       Слова с музыкой, такие как та, что играет его отец во время их встречи в один из дней месяца, или та, которой учит его дядя, даются Лань Чжаню немного легче. Потому что можно заставить ноту дрожать, или застыть и затянуться, и все это связано с эмоциями. Пусть не так сильно, как хочет Лань Чжань, но все же лучше. В последнее время он пытается смириться с тем, что его слова никогда не будут достаточно хороши, но все равно произносит их. В основном потому, что теперь дядя знает, что он умеет говорить, и поэтому огорчается и разочаровывается, когда Лань Чжань молчит. Хотя люди вокруг, похоже, не против неполных слов, и если Лань Чжань повторяет их слова, так как это его тоже устраивает, они это принимают. Он не знает, действительно ли их тоже устраивает такой язык, или они, как Лань Чжань, слыша " скучаю по тебе», думают «нет, это нечто большее», но все равно смиряются с этим. Он надеется, что это не так и что им этого достаточно. Ему не совсем нравится чувствовать себя так, и он считает, что так не должно быть ни у кого. Но иногда он видит, как взрослые держат слова в себе и говорят не то, что думают или чувствуют, ведь сплетничать запрещено. Если бы люди могли читать мысли, мир стал бы лучше. Никому не пришлось бы говорить, никто бы не путался и не ошибался в намерениях другого. В голове Лань Чжаня нет слов, только звуки, цвета и образы, и мир там гораздо правдивее.       — Племянники, идите сюда, мы почти добрались до Пристани Лотоса, мне нужно дать вам дополнительные инструкции.       Лань Чжань выходит из своих грёз и идёт к дяде, он хочет спросить, что на этот раз означает «почти»: ведь иногда «почти» — это расстояние, иногда — время, иногда — что-то еще, — но не знает, как это превратить в вежливое и уважительное обращение. К счастью, у Лань Хуаня возникает та же мысль, и он озвучивает этот вопрос.       — Мы приедем вскоре после обеда, — говорит дядя. Лань Чжань смотрит на небо: солнце уже высоко, но никто из слуг еще не начал готовить обед. Значит ли это, что он увидит Вэй Ина до ужина? Возможно, он будет ужинать с Вэй Ином? Он чуть не улыбается, но сдерживается, чтобы не показать своей радости. Старейшины объяснили А-Хуану, что если показать, что тебе что-то не безразлично в политике, плохие люди могут использовать это против тебя. Лань Чжань не понимает, как они могут использовать улыбку во вред, но рисковать не собирается.       Дядя напоминает им, что они должны сделать так, чтобы клан гордился ими, быть вежливыми и хорошо себя вести. Он также напоминает, что они должны слушаться людей в фиолетовых одеждах, а если случится беда — кто-то попытается их увести, — они должны добраться до Лань Цзюань или Лань Юаня и держаться рядом с ними.       — Они защитят вас, если что-то случится, — заключает дядя.       Это снова способ сказать что-то, чего Лань Чжань не совсем понимает; ведь что-то должно случиться, верно? Он не решается спросить, что именно, потому что Лань Хуань, похоже, и так все прекрасно понимает. Дядя не уточняет. Лань Чжань решает, что все будет хорошо, пока он держится рядом с братом, тогда ему не нужно много понимать.       — А-Чжань, — говорит дядя, поворачиваясь к нему. — Я рассчитываю, что ты будешь хорошо себя вести. Будь осторожен со своей тренировочной лентой, не потеряй её, хорошо?       Лань Чжань кивает и трогает тренировочную ленту, повязанную у него на лбу. Это не та священная лента, которую он получит, когда выйдет из-под опеки нянь и дяди и сможет посещать уроки в следующем году вместе с братом. Но все равно она гладкая и красивая. А-Хуан сказал ему, что ничего страшного, если он ее потеряет, в отличие от священной ленты, и что именно поэтому она называется «тренировочной». А еще он сказал, что если ему удастся носить ее до конца обучения, то он сможет хранить ее как сокровище, так же как дядя хранит молочные зубы А-Хуаня. Тем не менее Лань Чжань поглаживает красную ленточку, которую ему подарил Вэй Ин и которая сейчас повязана на запястье. Плохо, если ему эта нравится больше?       Дядя не понял его жеста и покачал головой:       — Ах. Я знаю, что ты бережно относишься к вещам. С моей стороны было несправедливо сомневаться в тебе. Я знаю, что ты будешь беречь обе ленты.       Это то, что он имел в виду, но и не ложь, поэтому Лань Чжань ничего не отвечает. Вместо этого, когда дядя садится за гуцинь, Лань Чжань подсаживается к нему, и они проводят остаток дня, играя вместе, почти разговаривая, пока Лань Хуань читает книгу.       Они прибывают на Пристань Лотоса, когда небо становится оранжево-красным, несмотря на то что еще не начался закат. Лань Чжань настолько заворожен этим зрелищем, что даже не кланяется дяде, когда тот помогает ему выбраться из лодки. Он рассеянно следует за братом, цепляясь за хвост его ленты. Он следит за тем, как свет образует ослепительный мост над водой, и гадает, куда он ведёт, когда вдруг снова слышит голос Вэй Ина:       — Лань Чжань!       Не успел он опомниться, как его валят на землю и обнимают. Когда он открывает глаза, все, что видит Лань Чжань, — это Вэй Ина и его яркую улыбку. О. А также Лань Хуаня, который все еще держит руки раскрытыми, словно ожидая, что его тоже обнимут. Он, конечно, не должен радоваться тому, что Вэй Ин предпочитает его брату. Он пытается подавить радость, но у него ничего не получается.       — Вэй Усянь! Так нельзя встречать гостей! Извинись! — кто-то хватает Вэй Ина за шиворот и вытаскивает из объятий Лань Чжаня. Лань Чжаню это не нравится.       — Тётушка! Тётушка! Это Лань Чжань! — говорит Вэй Ин женщине, которая оттаскивает его в сторону. Затем он игнорирует ее ответ и делает хватательное движение руками в сторону Лань Чжаня, продолжая широко улыбаться: — Прости, Лань Чжань! Я так сильно-сильно-сильно по тебе скучал! А ты скучал по мне? Я писал тебе, а ты писал мне? Я не получал писем! У тебя осталась моя ленточка? У тебя новая ленточка! Она такая красивая!       Лань Чжань не успевает что-то ответить до того, как Вэй Ин снова начинает говорить, поэтому он и не пытается. Он просто кивает и хочет показать ему запястье, перевязанное красной лентой. «Смотри, я хорошо позаботился о твоем подарке, теперь ты можешь вернуться ко мне домой?» Но Лань Хуань помогает Лань Чжаню подняться на ноги, прежде чем тот успевает это сделать.       Тетушка Вэй Ина слегка кланяется дяде и снова извиняется за «поведение маленького монстра», а дядя уверяет, что всё понимает, ведь мальчик — сын Цансэ-санжэнь.       — Эй! — на заднем плане появляется мать Вэй Ина в окружении других детей. Она все ещё летает на своем мече, а не ходит, и, увидев её, Лань Хуань широко улыбается. Она гладит его по голове и говорит: «Здравствуй, Лань Хуань, я рада снова тебя видеть!», а затем пытается сделать то же самое с Лань Чжанем, но он избегает её прикосновений. Лань Хуань любит поглаживания по голове, и она должна дать ему все поглаживания. Его брат уже расстроен тем, что не получил объятий от Вэй Ина. Лань Чжань не возражает, если все так и будет: Лань Хуань получит внимание Цансэ-санжэнь, а он — Вэй Ина. Кроме того, только мама может гладить его по голове.       Один из присутствующих детей в фиолетовых одеждах смотрит прямо на Лань Чжаня, когда тот уклоняется от поглаживания, и говорит, надувшись:       — Да не такой уж он и красивый…       — Цзян Чэн, следи за своими манерами! Ты хочешь развязать межклановую войну?! — снова вскрикивает тетушка Вэй Ина, схватив его за воротник халата.       — Ты — его лучший друг, но я — его брат, — говорит Цзян Чэн Лань Чжаню, полностью игнорируя гордую мать. — Отец сказал, что я выиграл в таком случае.       — Цзян Чэн, сейчас не время для хвастовства!       Теперь госпожа сдерживает двух детей: одного, который все еще суетится, пытаясь обнять Лань Чжаня, и другого, который, кажется, готов убить Лань Чжаня взглядом. Появляется еще один ребенок, девочка, возможно, такая же взрослая, как Лань Хуань, и Лань Чжань уже не знает, на ком сосредоточиться. Дядя предупреждал, что людей будет много, но он не думал, что все будет настолько плохо. Это как в детской? Вот почему он при каждом удобном случае остается с дядей, а не идет в детскую: там слишком много народу. Инстинктивно он прячется за брата и надеется, что они будут разговаривать с Лань Хуанем, а не с ним. К счастью, девочка так и поступает: она спрашивает, хорошо ли прошло их путешествие. Разве это не очевидно, задается он вопросом, ведь они сейчас здесь, в Пристани Лотоса? Если бы путешествие прошло плохо, их бы здесь не было. Почему люди всегда задают ненужные вопросы?       — Лань Чжань, Лань Чжань! Это моя сестра! Её зовут Цзян Яньли! — с улыбкой говорит ему Вэй Ин. — Она самая лучшая сестра в мире!       — Она и моя сестра тоже! — говорит Цзян Чэн.       Лань Чжаню интересно, откуда Вэй Ин знает, что Цзян Яньли — лучшая сестра в мире. Он что, со всеми ними встречался?       Взрослые, похоже, сейчас заняты обсуждением; дядя изо всех сил старается не раздражаться из-за мамы Вэй Ина, а с тетей Вэй Ина говорит о каких-то вещах, которые Лань Чжань едва понимает.       — Благодарю за помощь с лекарями, глава клана Лань, — говорит женщина в фиолетовом.       — Это был праведный поступок. Как поживает ваш личный помощник, госпожа? — спрашивает дядя.       — Сейчас он отдыхает, но благодаря вашей помощи ему уже лучше, мы у вас в долгу.       — Я тоже, только скажите, что вам нужно, и я помогу, — улыбается мать Вэй Ина.       Лань Цижэнь напряжённо думает: «Больше никогда меня не беспокоить».       Даже если он восхищается этой женщиной и рад, что ее муж в безопасности, он предпочел бы держать с ней дистанцию, пока они все не умрут естественной смертью. Лань Чжань удивляется, почему его дядя отвечает невежливо. Должно быть, из-за одного из негласных правил, о котором Лань Чжань не знает, из тех, что не высечены на стене Облачных Глубин.       Вдруг Вэй Ин берёт Лань Чжаня за руку — он не заметил, когда его тетя отпустила мальчика. Наверное, когда они вместе начали говорить о взрослых вещах.       — Лань Чжань, тебе понравится, твоя комната для гостей находится всего в одной двери от моей! Я тебе покажу! Почему ты не ответил ни на одно мое письмо? У тебя всё ещё есть моя лента?       На этот раз Лань Чжаню удается показать ему ленточку на запястье, и это стоит того, потому что Вэй Инь лупит по ней, подпрыгивая на носочках.       — Она у тебя! У тебя! Лань Хуань, у меня тоже есть для тебя подарок, но это не лента… И мой котенок с папой, если хочешь его увидеть! — Лань Чжань не замечает реакции брата, так как Вэй Ин продолжает, не делая ни единой паузы между словами:       — Давай я тоже покажу тебе своего папу, Лань Чжань! Я хотел устроить с тобой бой снежками! Но снега больше нет, — Лань Хуань пытается пригласить его в Облачные Глубины, раз ему так нравится снег, но Вэй Ин слишком быстрый и громкий, он продолжает, не замечая, — и папе нужно отдохнуть! Я покажу его тебе! Он сейчас болеет, поэтому вам придется вести себя рядом с ним очень тихо, но он тебе понравится!       Вот что ему нравится в лепете Вэй Ина: ни один из этих вопросов не требует от него ответа, ему остается только слушать и время от времени кивать. Вэй Ин не возражает, когда он молчит в ответ на его слова.       — Ты-то не молчишь! — возмущается Цзян Чэн, а Цзян Яньли просто смеётся.       Она берет младшего брата за руку и показывает Лань Чжаню дорогу, как хорошая дочь главы клана. Они удаляются от взрослых, и Лань Чжань спрашивает себя, все ли в порядке, но поскольку Лань Хуань тоже идёт, то он успокаивается.       — Лань Чжань! Лань Чжань!       Лань Чжань снова поднимает голову и видит Вэй Ина, который бросается к нему в объятия. Лань Чжань едва успевает поймать его. Вэй Ин смеётся и обнимает его за шею.       — Вот так мой папа носил маму, когда ей было плохо и больно!       Лань Чжань хмурится: неужели Вэй Ину больно? Поэтому он просит, чтобы его понесли? Дядя говорит, что он уже не младенец, поэтому его не нужно так часто носить на руках, это делает только мама. И некоторые взрослые, без его разрешения. Например, Лань Цзюань. Ему это не нравится. А вот Вэй Ину, похоже, нравится. Ему тоже нравится носить Вэй Ина на руках.       — Что вы делаете? — прошипел Цзян Чэн, снова глядя на них.       — Я обнимаю своего лучшего друга, потому что соскучился по нему! — говорит Вэй Ин, и сердце Лань Чжаня учащенно бьется. Он открывает рот, чтобы сказать, что тоже скучал по Вэй Ину, что Облачные Глубины теперь странные, когда его там нет, тихие и скучные. Что он скучает по тому, как они играли, потому что, когда он был там, ему не нужно было ходить в детскую и проводить время с другими детьми, которые его избегали. Но прежде чем он успевает это сказать — даже не успев подобрать первые слова, Цзян Яньли спрашивает:       — Надеюсь, вас это не беспокоит, молодой господин?       Лань Хуань тоже смотрит на него, удивленный и встревоженный, словно ожидая, что Лань Чжань уронит Вэй Ина на землю. Он крепче обнимает Вэй Ина, чтобы показать, что не уронит, что он может это сделать! И качает головой, показывая, что не возражает. Ухмылка Вэй Ина становится ещё шире.       — Видишь! Видишь! Теперь вперед, Лань Чжань! Я хочу показать тебе Пристань Лотоса!       Лань Чжань идет немного неуклюже, стараясь идти в том направлении, куда указывает Вэй Ин. Экскурсия по Пристани Лотоса проходит так: Вэй Ин показывает им свою комнату — и его комнату, которая находится через коридор. Все в порядке, но главная комната покоев Вэй выглядит странно: вся в муке и воде, и он надеется, что так будет не всегда. Вэй Ин говорит, что они сражались там сегодня утром, и меняет тему, добавляя, что, возможно, они смогут договориться, чтобы он спал в комнате Лань вместе с ним. А может, и в комнате Вэй Ина, но вместо этого Вэй Ин будет спать с папой, как вчера. Лань Чжань не понимает, зачем ему спать в спальне Вэй Ина, если Вэй Ина там нет. Вэй Ин показывает ему окно.       — Папа спит внутри, мама сказала, что ему нужно побольше спать, чтобы поправиться, и я не должен его будить, — повторяет он, делает знак «ш-ш-ш», а затем кричит, указывая на пруд с лотосами.       — Лань Цзюань вчера упала в него! — утверждает он.       Прудов много, некоторые еще во льду, потому что мама хотела научить их кататься на коньках и сделала талисман, объясняет он. Некоторые пруды теплые, потому что внутри вырезаны письмена, чтобы температура воды всегда была идеальной для Лотоса, — добавляет Вэй Ин. Они будут плавать там, если он захочет; он уверяет, что его мать может взять их на свой меч, а потом скинуть в воду, все будет хорошо и очень весело. Лань Чжань неуверенно хмыкает, но хочет попробовать. Иногда другие дети пытаются участвовать в разговоре или добавить пару слов, но, честно говоря, Вэй Ин говорит так громко и слишком близко к его ушам, что он совсем ничего не понимает. Он благодарен за это, потому что не уверен, что сможет уделить всем одинаковое внимание, а именно этого требует вежливость и именно этого они, вероятно, заслуживают. Через некоторое время Вэй Ин указывает на другое место, двигаясь так, что Лань Чжань едва не роняет его.       Двое новых детей играют на террасе возле пруда с лотосами, который кажется очень теплым, так как из него постоянно вырываются небольшие облачка, похожие на туман. Это девочка и мальчик; оба в белых одеждах, и на мгновение Лань Чжань задумывается, не прячется ли ещё много детей там, где он не видит. Он надеется, что нет. Вэй Ин продолжает показывать пальцем и представляет этих двоих:       — Это Вэнь Нин и Вэнь Цин! Они здесь, потому что попали в беду. А-Нин очень милый, но не трогайте его, потому что А-Цин это не нравится, и у неё есть иголки!       Лань Чжань кивает, стараясь запомнить предупреждение; он и так не любит трогать людей, кроме брата, дяди, мамы и Вэй Ина. Может быть, иногда Цансэ-санжэнь и Лань Цзюань, но не всегда. Как будто его мысль вызвала их, он видит Лань Цзюань и Лань Юаня, они, кажется, вернулись после встречи с дядей. Они машут ему руками, и прежде чем он успевает помахать в ответ, все дети вокруг делают это, пугая его таким шумом. Инстинктивно он затыкает уши руками, пытаясь унять шум. При этом он роняет Вэй Ина. Мальчик вскрикивает. Лань Чжаню тоже не удается избежать прикосновений, люди повсюду, и он натыкается на Вэнь Нина, который падает на зад. Он не заметил, что мальчик Вэнь подошел к ним. Маленький мальчик растерянно смотрит в ответ, и Лань Чжань понимает, что должен извиниться перед ними обоими, Вэнь Нином и Вэй Ином, но он не хотел этого, да и ребенка не видел. Он пытался избежать прикосновений. Неужели его накажут? Вэнь Цин яростно смотрит на него.       — Эй, будь осторожен! Он все еще болен!       — Вэнь Нин был здесь, потому что его ранили, тебе стоит быть осторожным, второй молодой господин Лань, — объясняет Цзян Яньли.       Он не понимает, как другие дети могут быть такими медлительными — настолько медлительными, что ему приходится ждать, пока они догонят его во время упражнений, и при этом такими быстрыми, что он едва успевает следить за беседой. Лань Чжань не знает, что делать и на кого смотреть в этот момент. Ему хочется, чтобы здесь был только Вэй Ин, а не все эти люди, как в Облачных Глубинах.       — Я прошу прощения за моего младшего брата, он не хотел этого, — говорит Лань Хуань, кланяясь. — Он просто не любит, когда к нему прикасаются.       — Почему? — спросила Цзян Яньли с любопытством.       — Понимаю, объятия — это самое худшее. Поцелуи тоже отвратительны, — соглашается Цзян Чэн.       Тут что, есть шанс, что его поцелуют? Лань Чжань паникует. Ему очень не нравится, когда к нему прикасаются. Сначала он не возражал, но потом понял, что никто не будет на него сердиться или наказывать, если он будет избегать контактов, ведь распущенность запрещена. Поэтому он стал избегать людей, которые ему не нравились, например противных старейшин, которые всегда указывали ему, как себя вести. Именно они устанавливают правила, именно они решают, когда, кто, как, практически все в жизни Лань Чжаня, а поскольку он был вторым молодым господином, они контролировали все в его жизни, кроме этого. А еще лучше, если они все же шли против его воли и прикасались к нему, и дядя их за это ругал. Это то, на что они должны спрашивать разрешения у Лань Чжаня, и власть, которую он имеет над ними. Единственная, которая у него есть. И Лань Чжань беззастенчиво пользовался ею до сих пор, когда в какой-то момент просто забыл о необходимости терпеть контакт. Теперь Лань Чжань не может объяснить это, не рискуя быть обруганным, потому что он это заслужил: он был злым, мелочным и нехорошим, и, возможно, то, что он больше не поддерживает контакт, кроме нескольких человек, — его наказание за такое поведение.       Он молчит.       — Лань Чжань? — Вэй Ин пытается поймать его за руку, но Лань Чжань не успевает понять, что это он, и вырывается. Иногда, когда он долго молчит, другие дети пытаются его ухватить. Не так нежно, как это делают Вэй Ин, А-Хуан или мама с дядей, а более вызывающе и сердито. Они словно пытаются заставить Лань Чжаня сопротивляться и издать хоть один звук.       Лань Чжань жалобно хнычет, когда видит обиду в глазах Вэй Ина.       — Боюсь, что для второго молодого господина слишком много людей. Давайте, дети, дайте ему немного передохнуть… — говорит Лань Цзюань, появляясь рядом с ними. И, без его согласия, она пытается взять его на руки. На глазах у людей, на глазах у Вэй Ина! Это не то что в детской, где у него нет друзей и он не возражает, но здесь его одного будут носить на руках и обращаться с ним как с младенцем! В то время как среди них есть настоящие дети, намного младше его, которым больно! Из-за него! Почему она не возьмет их на руки, взамен его? Он сопротивляется. Лань Цзюань опускает его на землю. Лань Чжань тут же прячется за спину брата.       Все дети смотрят на него с недоумением. Ему это не нравится. Он ведет себя неадекватно, его накажут за то, что он устроил сцену, верно? Он пытается поклониться, чтобы извиниться, но в этот момент Цзян Чэн спрашивает:       — Он что, немой?       Лань Чжань судорожно глотает воздух, потому что часто теряется во время разговоров, но он знает, каким будет этот: сначала они попытаются заставить его говорить, хотя он не хочет, потом будут толкать его и запретят играть с ними, потому что он странный и ничего не говорит, так что он должен быть не в обиде, или, что еще хуже, они должны ему не нравиться. Что вполне справедливо: Лань Чжань их не знает, поэтому, конечно, они ему не нравятся.       — Он умеет говорить! — вступается за него Вэй Ин. Лань Чжань думает, что сейчас самое время сказать что-нибудь, что угодно, но он не знает, что именно сделает ситуацию менее неловкой в данный момент.       — Почему же он не говорит?       Лань Чжань решает, что с него уже достаточно, и пора вернуться к дяде. Все хорошо, он повеселился и все такое, он рад видеть Вэй Ина, но сможет ли он вернуться в Облачные Глубины? Тут слишком много людей, слишком много звуков, слишком много прикосновений. Ему это не нравится, и он совершает ошибки, позорящие клан Лань. Может ли он приехать сюда, когда там будет только Вэй Ин? К сожалению, когда он возвращается на пирс, дяди там уже нет, а вместо него — еще больше людей. Ещё дети, теперь в зеленых одеждах. Это абсолютный кошмар!       — Лань Чжань! — Вэй Ин догоняет его. — Ты в порядке?       Лань Чжань не может ничего поделать, только мотает головой: где дядя? Он не знает всех этих людей, он даже не видит больше мать Вэй Ина… Лань Хуань, шедший следом, понял, что его беспокоит, и опустился перед ним на колени:       — А-Чжань, помнишь, что дядя сказал нам? Он ночует в гостинице, потому что должен позаботиться об учениках. Мы должны остаться здесь, с другими детьми. Ты обещал быть хорошим мальчиком, пока его здесь нет.       Быть хорошим. Он может это сделать. Он… Лань Чжань дергается, когда Цзян Чэн бежит к новым детям, полностью игнорируя его. Это успокаивает: Лань Чжань справится, если они все будут его игнорировать.       Среди них есть один постарше, почти такой же, как ученики, и один малыш. Оба одеты в зеленое. Старший выглядит рассерженным, но Цзян Чэна, похоже, не волнует его взгляд, и он тут же бежит к малышу, протягивая руки:       — Привет! Меня зовут Цзян Чэн! А тебя?       — Хуансай! — щебечет мальчик.       — Хуайсан, — хмуро поправляет старший мальчик.       — А-Сан! — заключает мальчик.       — Сколько тебе лет? — спрашивает Цзян Чэн, приподняв бровь.       Не Хуайсан смотрит на свою руку, сосредоточившись на пальцах, и за спиной у всех старший мальчик вытягивает три пальца. Три с половиной, если считать по его полусогнутому четвертому пальцу. Подросток показывает на свою руку не так уж незаметно. Он напоминает Лань Чжаню об Лань Хуане, и Лань Хуань смеется, прикрыв лицо рукавом. Должно быть, они братья. Это немного успокаивает его. Хуайсан замечает старания старшего… И решает не тратить их впустую: он указывает Цзян Чэну на брата.       — Вот столько!       Старший из них хлопает себя ладонью по лицу. Лань Хуань не может удержаться от фырканья, не зная, умный это мальчик или ленивый. Лань Чжань считает, что это умно, и думает, не сделать ли ему тоже так, чтобы люди говорили вместо него, и просто указать, что именно это он и хотел сказать. Может быть, это сработает, может быть, тогда люди не будут возражать, что он не говорит ни слова. Не обращая внимания на все это, Цзян Чэн сразу переходит к делу:       — Ты больше любишь кошек или собак?       Вопрос звучит как некий моральный компас. Цзян Чэн с ухмылкой смотрит на Вэй Ина, а Не Хуайсан засовывает палец в рот, размышляя и пуская слюни.       — Птицы! — наконец решает Не Хуайсан, гордо заявляя. — Не люблю кошек. Они едят птиц, — добавляет он, и Вэй Усянь ахает.       — Пойдет! — говорит Цзян Чэн, обнимая малыша за плечи. — Ты мой новый лучший друг! И ты умеешь говорить!       Вэй Ин на заднем плане издает обиженный звук, вероятно, от имени Лань Чжаня. Но Лань Чжань не возражает, это правда. Он предпочитает не разговаривать с людьми, если можно этого избежать. Он и так уже достаточно напортачил. Лань Хуань лучше справляется с этой задачей и идёт поздороваться со старшим, который сообщает, что его зовут Не Минцзюэ.       — А-а-а! — внезапно вскрикивает Цзян Чэн.       По всей видимости, в понимании Не Хуайсана дружба — это негласное разрешение обниматься, что, очевидно, совсем не входило в планы Цзян Чэна. Лань Чжаню можно было бы посочувствовать, ведь он тоже не любит обниматься, но ему не очень нравится Цзян Чэн, поэтому он считает, что это справедливое возмездие. Вот только Цзян Чэн прячется за Вэй Ином.       — Тьфу, нет! Никаких объятий! — кричит он, пытаясь заставить маленького мальчика отцепиться от него, не причиняя ему вреда. — А-Сянь, сделай что-нибудь!       Вэй Ин воркует с Не Хуайсаном, обнимая его вместо брата. При этом Не Минцзюэ громко смеется на заднем плане, а у Лань Чжаня все внутри свернулось. Почему Вэй Ин обнимает незнакомых ему людей? Он не понимает. Неужели он всегда такой?       Лань Чжань устал, столько всего происходит одновременно и так быстро, и все говорят одновременно, что он не может уследить за всеми разговорами. Вот и еще один мальчик, который появляется из ниоткуда и беседует с Лань Хуанем и братьями Не, и, честно говоря, Лань Чжань не хочет знать, кто он такой. Он хочет домой. Или в постель. Постель была бы кстати. Он устал и не хочет устраивать очередную сцену и ставить всех в неловкое положение. Но Лань Хуань занят, и он не хочет его беспокоить, он хочет быть хорошим мальчиком, как и обещал, чтобы никто не жаловался на дядю и его маму с папой.       — Молодой господин Лань.       Лань Чжань поворачивается и видит Цзян Яньли. Она не трогает его, но указывает на место рядом с собой, на террасе, где Лань Цзюань расстилает одеяло. Вэнь Нин уже там, спит, посасывая большой палец, рядом со своей старшей сестрой. Лань Чжань не хочет, чтобы с ним обращались как с ребенком, но…       — Ты можешь пойти отдохнуть, если хочешь, — улыбается она. — Я скажу Лань Хуаню, что ты устал. Мы разбудим тебя перед ужином. Хорошо? Не волнуйся раньше времени, все в порядке.       Лань Чжань не знает, что сказать, — благодарности недостаточно; комок в горле исчезает, и он облегченно вздыхает, кивая и кланяясь. Он не понимает, почему чувствует себя таким истощенным, ведь сегодня он почти ничего не делал. Почему общение с людьми выматывает его так, как не выматывают утренние стойки на руках? В первый день на лодке дядя наказал его за то, что он чуть не упал в реку, пытаясь достать блестящий камень. Дядя сказал, что если бы он это сделал, то утонул бы, потому что никто бы не узнал об этом раньше, чем стало бы слишком поздно. Он заставил мальчика стоять на руках до самого обеда, перечисляя все правила, которые он должен соблюдать на лодке. И все равно в тот день Лань Чжань не нуждался во сне, так как сейчас.       Может быть, из-за присутствия Вэй Ина ему хочется спать, размышляет он. Ему нравилось дремать с Вэй Ином, он видел хорошие сны, наполненные музыкой, даже если просыпался с температурой и чуть не пропустил свою встречу с мамой. Он снова смотрит на одеяло, тоскуя и гадая, присоединится ли к нему Вэй Ин. Цзян Яньли любезно подводит его к месту. Лань Цзюань шепчет ему утешительные слова, как всегда в детской комнате, в Облачных Глубинах, а потом уходит, предоставив ему искать место по душе.       Ему немного неловко, что он не может справиться с тем, с чем, казалось бы, все должны справляться без проблем. Но он предпочел бы вздремнуть, а не устраивать шум из-за этого, да и все эти волнения его утомили. Он закрывает глаза, как только сворачивается калачиком на одеяле, и просыпается, почувствовав рядом с собой чье-то присутствие. Должно быть, он заснул, потому что теперь Лань Хуань рядом с ним, а голова Лань Чжаня лежит у него на коленях. Брат гладит его по спине, успокаивая. А рядом с ним — Вэй Ин. Мальчик не спит, а смотрит. Когда он замечает, что Лань Чжань проснулся, то улыбается.       Лань Чжань не может не ослепнуть от этой улыбки, он не понимает, почему Вэй Ин так рад его видеть, когда он был так груб и смутил его раньше, но он благодарен ему за это.       — Лань Чжань, Лань Чжань, — шепчет Вэй Ин, как будто его никто не слышит, но Лань Хуань улыбается. — Мне жаль…       Лань Чжань тут же зажимает его рот рукой, чтобы прервать речь. Он ненавидит слова «прости» и «спасибо». Каждый раз, когда папа и мама говорят, они всегда произносят именно их, и выглядят при этом грустными. Он качает головой, Вэй Ин, кажется, понимает и кивает, поэтому Лань Чжань освобождает его. Вэй Ин даже не спешит глотнуть воздуха, прежде чем продолжить:       — Я сказал всем, что тебе не нужно говорить, потому что я буду говорить, чтобы ты не волновался! И А-Ли заставила Цзян Чэна пообещать, что у меня будет время только с тобой! А ещё я прослежу, чтобы тебя никто не трогал, и мы сможем поиграть. Не волнуйся! Я скучал по тебе, Лань Чжань!       Лань Чжань кивает, комок в горле вернулся, но уже другой, не такой болезненный, как раньше. На этот раз перебивать его некому, а Вэй Ин, похоже, уже сказал все, что хотел, поэтому Лань Чжань пытается. Он открывает рот и, хотя этого недостаточно, повторяет:       — Мгм. Скучал по тебе.       Вэй Ин испускает радостный визг и снова пытается обнять Лань Чжаня, но тот отказывается и останавливает его, прижав руку к лицу друга. Поза получает неловкая и неудобная для Лань Хуаня. Лань Чжаню и так хватает контактов, он не согласен на большее, даже с Вэй Ином. Он может выдержать только брата. Но можно сделать что-то ещё. Лань Чжань медленно снимает свою тренировочную ленту и отдаёт её Вэй Ину, наматывая на запястье мальчика.       «За твою ленточку в прошлый раз и за твое письмо», — он хочет сказать, но не знает, с чего начать. Дядя сказал, что Лань Чжань должен быть осторожен с ней и не потерять, но если он отдаст ее, то она ведь не потеряна, верно? Как приятно наконец-то что-то подарить Вэй Ину. Тот-то подарил Лань Чжаню много всего: зайчиков, ленточку, письма, звуки в тихой библиотеке, развлечения в Облачных Глубинах, но Лань Чжань так и не смог подобрать ничего взамен, даже тот блестящий камень, который он видел на дне реки. Так будет справедливо.       Лань Хуань издаёт странный звук, но не запрещает брату делать это. Глаза Вэй Ина вспыхивают, он ёрзает на месте.       — Я так счастлив! Я никогда её не сниму! — обещает он и кладет свое запястье рядом с запястьем Лань Чжаня. — Смотрите, теперь мы парочка!       Вэй Ин собирается добавить что-то ещё, но Лань Чжань снова зажимает ему рот руками, чтобы он замолчал. Ему есть что сказать, и это важно, но он не сможет, если Вэй Ин не позволит Лань Чжаню говорить. В отличие от того времени в Облачных Глубинах, Вэй Ин не облизывает пальцы, чтобы освободиться, а просто смотрит на своего друга. Лань Чжань шепчет, очень тихо:       — Письма… Я хотел написать тебе. Но не знаю как.       Глаза Вэй Ина снова становятся блестящими и счастливыми, и Лань Чжаню очень хочется сказать еще что-нибудь, но он очень устал. Лань Хуань удивлен: это, наверное, самое длинное предложение, которое его младший брат произнес за всю свою жизнь. Слов много, и Лань Чжань снова начинает осознавать, что его окружает, что вокруг шум и гам, что люди бродят и что-то обсуждают. Он не хотел бы… Он не уверен, что ему нравится Пристань Лотоса сейчас, здесь слишком шумно и слишком много людей. Поэтому он закрывает глаза и изо всех сил пытается представить себе тишину своего дома или песню, которую поют его родители в день встречи. Прижавшись щекой к коленям Лань Хуаня и рядом с Вэй Ином, он снова чувствует себя в безопасности.       — Всё хорошо, Лань Чжань! — шепчет Вэй Ин. — Я научу тебя! Но я еще не умею хорошо писать и читать…       Лань Чжань умеет читать и хорошо копирует иероглифы. Он знает, что за восемь месяцев до этого Вэй Ин был почти так же хорош, как и он, то есть только начинал. Неужели он не тренировался всерьёз?       — О, я знаю, ты можешь делать, как я, рисовать, а потом попросить дядю написать то, что ты говоришь! — добавляет Вэй Ин. — А может, и нет! Хм. Не волнуйся, мы найдем способ! Мы будем учиться вместе!       — Я могу научить тебя, — любезно предлагает Лань Хуань. — Ты должен был сказать мне, я бы научил тебя, Лань Чжань.       Лань Чжань не уверен, что если бы он рассказал об этом в Облачных Глубинах, люди бы поняли. И никто не рассказал ему, как написать письмо, полагая, что раз он умеет немного копировать и писать, то и это ему по плечу. Но Лань Чжань не умел. Значит, это ненормально, верно? Как будто он провалил какой-то экзамен; им всем будет стыдно! А он не хочет, чтобы брат или дядя стыдились его.       — Спасибо, Лань Хуань! — улыбается Вэй Ин, ничуть не смущаясь.       Лань Чжань кивает в знак благодарности, всё ещё полусонный. Ему нравится, что шум от других отдаляется, но он есть. Как будто он с ними, но не среди них. Хотя он не может не надеяться, что, может быть, когда он снова откроет глаза, людей будет меньше. Всё-таки это облегчило бы жизнь.