Обитель Безумия

Леголас

      Этот пленник оказался очень хитер. Я недооценил его, но, думаю, на моём месте никто и не мог бы предположить, что возможно его неожиданное исчезновение. Он явно был волшебником. Можно было сразу догадаться, что он не человек. Мои ощущения на этот раз подвели, и я злился на себя за это.       Отец рассердился, этого следовало ожидать. Он слишком самолюбив, чтобы позволить обидчику избежать наказания. Он не стал выговаривать мне, но я видел, чувствовал, как злость разливается по его жилам, смешиваясь с благородной синдарской кровью. Я оставил его в холодном одиночестве Тронного Зала, прекрасно понимая, что ему сейчас противно любое общество, в том числе и моё. Пожалуй, я слишком хорошо знаю своего отца, и мне не всегда это нравилось. Порой хотелось найти новый, неизведанный островок в его душе, который ещё не поглотили чёрная тоска и безмерная гордыня. Но я напрасно надеюсь.       Были вещи, которые занимали меня в данный момент сильнее, чем немилость короля. Недавняя ссора с Тауриэль не давала мне покоя. Я знал, что она избегает меня уже долгие годы, пытаясь в одиночку справиться с болью, поселившейся в её сердце после утраты гнома. Много времени я тешил себя жалкой надеждой, что её любовь к нему не была настоящей, и она сможет освободиться ради новой любви. Но с каждым разом эта надежда угасала, и теперь от неё остался лишь крохотный, едва теплящийся огонёк. Тауриэль любила Кили. Отец был прав, а я не верил. И не могу поверить до сих пор, ибо это означает разрушение и моей жизни.       Я не сдаюсь, хотя прекрасно понимаю, что эльфы любят лишь раз в вечность. Кому-то дано встретить своё счастье и остаться с ним навсегда, а кому-то выпадает незавидная участь бесконечных страданий. Такая участь постигла моего отца, нашла она и меня…       — Владыка недоволен бегством пленника, его можно понять.       Я поднял глаза на Тауриэль. Удивительно, но я не слышал, как она вошла в оружейную, где я сидел, погруженный в мрачные мысли.       — Стрелы закончились, — проговорила она, словно оправдываясь, и стала наполнять колчан.       — Для чего они тебе сейчас? — поинтересовался я, не понимая истинной цели своего вопроса.       Она слегка повернула свою прекрасную рыжеволосую голову в мою сторону, стараясь не поймать мой настойчивый взгляд, и её рука со стрелой замерла над колчаном.       — Нужно всегда быть готовой к бою, — ответила она. — Разве не ты мне это говорил?       — Нет, — я покачал головой. — Мой отец.       — Это не имеет значения, — пожала плечами Тауриэль и, отвернувшись, вновь принялась за работу. — Главное, что я следую этим словам.       Она закончила набирать стрелы и, не удостоив меня взглядом, покинула оружейную. Я почувствовал, что наши отношения, черствые и скупые, стали ещё напряженнее. Струны натянулись до предела. Я не ощущал больше даже того самого крошечного огонька надежды.

***

      Я больше не мог сидеть взаперти. Хотелось уйти в лес и бродить, бродить… Бродить, сходя с тропинок на мягкую зеленую траву и зарываться в пушистые листья широко разросшихся деревьев и кустарников, чтобы не чувствовать боли и не слышать ничего, кроме зова природы. Мне казалось, что когда-то очень давно я совершил большую ошибку, но теперь не мог вспомнить, в чем она заключалась. Что я сделал не так? Ответа на этот вопрос мне знать не дано.       Я покинул стены дворца и отправился в лес. Этого и требовало мое сердце в настоящий момент. Не знаю, сколько времени я бродил под тенью раскинувшихся деревьев, прислушиваясь к пению птиц. Когда я уходил, солнце клонилось к закату, а теперь и вовсе скрылось за горизонтом. В такое время Эрин Ласгален, действительно, напоминает Сумеречье, но только теперь он жив и свеж. Прохладный ветерок словно направлял меня, а свет только что появившихся и замерцавших звезд дарил покой и умиротворение.       Я не заметил, как добрел до конюшен, подошел к единственному пустовавшему загону. Он пустует уже много-много лет с того самого дня, как погиб его олень — Великий и Благороднейший, не раз спасавший ему жизнь. Я провел рукой по двери большого, просторного и когда-то очень уютного загона.       Он столько потерял в своей жизни и понимает меня, как никто другой. Так почему же я не могу понять его? Может быть, сейчас не самое лучшее время, но я должен поговорить с ним. Не знаю, о чем будет наш разговор, но мне просто необходима его поддержка.       Я вернулся во дворец, когда взошла луна. Вероятно, отец уже спит. Но я ошибался: он был в Тронном Зале. Мне показалось, что он стоял там же, где я и оставил его, когда приносил плохую новость о сбежавшем пленнике. Он заметил меня и лишь слегка повернул голову в мою сторону.       — Тебя долго не было, — отметил он. — Какие-то проблемы?       — Мне хотелось побыть одному, — ответил я. — Кому, как не тебе, знать это. Я посчитал, что и тебя лучше оставить в одиночестве.       Трандуил едва заметно улыбнулся, но глаза его оставались беспристрастными.       — Кажется, ты хотел поговорить, Леголас. Я слушаю тебя.       Отец всегда так проницателен, но я уже привык к этому. Всё равно он никогда не узнает, что творится в моей душе. Но, может, я слишком строг к нему? Тогда почему он стоит ко мне спиной?       — Я хотел спросить тебя…о Тауриэль, — я начал очень неуверенно, и имя возлюбленной как-то холодно слетело с моих губ. — Возможно, есть какой-то шанс, что всё изменится когда-нибудь.       — Я всё еще помню боль в ее глазах, когда убили того гнома, — ответил отец, не глядя на меня. — Эта боль тяжелым камнем опустилась в ее сердце. Поверь, — Трандуил повернулся ко мне. — Я знаю, о чем говорю. Я вижу Тауриэль каждый день, но боли в ее глазах уже нет. Лучше бы она осталась там, потому что из сердца ее уже не вырвать. Тауриэль не сможет полюбить тебя. Она не сможет полюбить больше никого. Тебе лучше принять это и освободиться, пока не поздно. Я знаю, что она дорога тебе, но это не означает, что она и есть твоя избранница, Леголас.       — Ты думаешь, я так сильно ошибаюсь? — От слов отца мне стало еще хуже. Лучше бы я не приходил к нему.       — Я надеюсь, что ты ошибаешься, — сказал он с нажимом и снова повернулся ко мне спиной.       — Если так, то почему уже много веков я люблю только ее? — во мне начинала закипать злость, но я старался ее обуздать. Отец не имеет права говорить, что мои чувства ложны и мнимы. Пусть я разделю с ним его страдания, но не стану обманывать сам себя и искать легкий путь. — Почему она не покидает мое сердце и мои мысли ни на секунду? Ответь мне, Трандуил! Почему?!       Несколько секунд продлилось молчание. Я не видел его лица и не знал, о чем он думает, и от этого мне становилось еще хуже. Я пришел за поддержкой, а он мучает меня.       — Я услышу от тебя хоть что-то?       — Что ты хочешь от меня услышать?       — Что угодно!       Трандуил развернулся и посмотрел на меня странным взглядом.       — Ты знаешь, что я никогда не одобрял твоего увлечения этой эльфийкой, — проговорил он. — Я чувствовал, что это не кончится добром. Я люблю Тауриэль как дочь. Она прекрасный воин и хорошо справляется со своей работой. Кроме того, она добра. Да что говорить? Ты и сам это знаешь не хуже меня. Но она не та, кто нужен тебе, Леголас. Ее судьба — лить слезы из-за убитого гнома и всю жизнь нести этот крест. Я верю, что твое предназначение иное. Ты не должен гоняться за тенью любви. Ты должен найти настоящую любовь. Я говорю это, потому что ты мой сын.       Возможно, он и был прав, но я больше не желал его слушать. Мне вновь захотелось уйти в лес и не возвращаться в эти давящие на меня стены. Внутри меня захлестывало отчаяние, обрывая любые попытки сказать хоть слово. Я покинул Тронный Зал, не попрощавшись и не взглянув на отца.       Это было не самым мудрым решением. Я понимал, что он не хочет видеть мои страдания, но лучше бы он не говорил, что моя любовь к Тауриэль — всего лишь обман, глупая ошибка. Я ведь знаю, что именно это он и имел в виду, и это задевало меня сильнее всего.       Сегодня я не буду ночевать во дворце, ведь лес с его бесконечным прекрасным небом — и есть мой дом.

Локи

      В Асгарде меня не встретили с распростертыми объятиями, но я был готов к такому приему. Уж и не помню, когда в последний раз меня приветствовали, как старого доброго друга. Я не имел друзей, и это вполне устраивало мою божественную сущность. Будущему правителю всех миров друзья не нужны. Быть может, это глупая «отмазка»? Я никогда не углублялся в суть этого вопроса.       Итак, я вернулся в Асгард волею Хеймдалла и сразу был вынужден лицезреть его недовольное лицо.       — Ты слишком быстро вернулся, Локи, — с укором заметил страж Биврёста, оглядывая меня. — И твое задание не выполнено.       Так и знал, что ему уже всё известно, но это меня не смутило.       — Всё оказалось не так легко, как ты думаешь, — просто ответил я. — Кажется, без моего братца в этом деле не обойтись. Мой ум и его сила, действующие заодно, порой творят невиданные чудеса.       Хранитель сухо усмехнулся.       — Всеотец не обрадуется твоему скорому возвращению.       А то я без него не знаю об этом. Однако я предпочел не реагировать на чересчур нахальное заявление Хеймдалла.       — Мне как раз нужно с ним поговорить. Денёк выдался не из легких, — я прошелся мимо стража по радужному мосту. — И всё-таки…люблю возвращаться домой, когда меня так встречают. Такая особенная атмосфера, знаешь ли.       — Ты полагаешь, что за той дверью что-то есть? — неожиданно спросил Хеймдалл, не меняя своего положения. — Я не вижу там ничего.       — Но чувствуешь, — уточнил я. — Эти твои потоки энергии, из-за которых я отправился в Альвхейм… Я ощущаю что-то у той двери. Не берусь утверждать, но, кажется, я на верном пути. Мне лишь нужна помощь моего братца.       — Я ничего не скажу тебе, Локи. — Страж радужного моста едва заметно скривился в улыбке. — Потому что и сам не знаю. Впервые я бессилен. Остается лишь проверить твою теорию. Я желаю тебе удачи.       Я коротко кивнул и покинул хранителя.       Через несколько минут, под грозным взглядом Одина, я уже рассказывал о своих похождениях в альвхеймском лесу. Тор был здесь же, сидел недалеко от меня, но пока, кроме радостного восклицания «Брат, ты вернулся!», я ничего не услышал от него. Всеотец молча переваривал мой рассказ, а я так же молча ожидал приговора. В конце концов, я сделал всё, что в моих силах, и он должен был понять это.       — Кажется, нам понадобится Мьёльнир, — добавил я, указав глазами на Тора. Брат сразу встрепенулся и уставился на меня.       — Зачем он тебе? — с подозрением в голосе спросил он.       Они никогда не научатся доверять мне. Я слегка обиделся. Можно подумать, мне нужен его чертов молот!       — Не мне, а нам, — терпеливо поправил я. — Умей слушать, брат. Пригодится. Я уже сказал, что ту дверь так просто не открыть. По крайней мере, моя иллюзия не смогла это сделать. А вот твой молот… — Я кивнул на Мьёльнир, лежащий рядом с Тором. — Сможет без проблем.       Брат расслабился и утвердительно мотнул головой, давая понять, что совсем не против посодействовать. Но последнее слово за Одином. Почему-то мне казалось, что он не захочет вмешивать своего родного сына в эти «энергетические потоки». Конечно, я всегда был на вторых ролях, а значит, мной можно рисковать, не опасаясь за последствия.       Я начинаю злиться? Этого не стоит допускать. Пока я должен сохранять холодный ум.       — Нужно помочь Локи, — вызвался Тор. — Что скажешь, отец?       — Вторжения в другие миры без причины нарушат баланс и развяжут войну, — подал голос Один. — Мы не можем так рисковать.       — Но, отец. — Тор не сдавался. Иногда я даже начинаю уважать его за это. — Ты же слышал, что сказал Хеймдалл. То, что он увидел, может оказаться гораздо опаснее. Ты отправил Локи в Альвхейм, значит, ты не боялся войны. Почему же сейчас не разрешаешь мне помочь?       Один внимательно посмотрел на сына, обдумывая его слова.       — Я знаю, что ты преследуешь только благие цели, Тор Одинссон, — проговорил Всеотец. Это камень в мой огород, или у меня паранойя? — Но у меня есть свои причины для беспокойства. Однако, Хеймдалл встревожен. Я никогда не видел его в такой растерянности. Неизвестность пугает его, и я желаю разрешить эту проблему как можно быстрее. Поэтому и отправляю тебя и Локи в Альвхейм. Завтра же.       — Я знал, отец, — разулыбался Тор. Я тоже выдавил некое подобие улыбки. — Будь уверен, мы справимся.       — Я искренне надеюсь на это, — кивнул Всеотец и махнул рукой, давая понять, что разговор окончен и он хочет удалиться в свои покои. Мы не стали его задерживать.       — Вместе, как и прежде, на защиту мира, верно, брат? — громко воскликнул Тор, сжимая меня за плечи и, судя по всему, безмерно радуясь нашей предстоящей совместной работе.       — Верно, брат, — прошелестел я, хотя и не был в восторге, от того, что вновь придется лететь в Альвхейм с ним. С ним? Кажется, это ключевое слово. Тор за всё время сильно надоел мне, но ведь я не говорил, что не хочу отправиться в Альвхейм один. Тем более, что у меня есть должок…       Не горя желанием выслушивать брата, я отправился в свои чертоги. Интересно, как мы проберемся с ним в дворец альвов? Надо поразмыслить об этом, пока не поздно. Я устроился поудобнее на софе и уставился в потолок.       Наверное, стоило разработать грамотную стратегию, прежде чем заявиться в Альвхейм, да еще и с Тором. Я — нежеланный гость в этом мире, ведь я нагло сбежавший пленник короля… как его там зовут? Трандуил? Странно, что я запомнил это имя.       При воспоминании об этом остроухом самодовольном эльфе я начал невольно закипать от злости. На время я забыл о своем унижении, а теперь эта мысль вернулась вновь. Я вел себя не лучшим образом, но никто не давал этому длинноволосому альву права на оскорбление бога. Он, конечно, не знал, что я бог, но что-то подсказывало мне, что даже если б знал, ничего не изменилось. Мне не понравилось, что его привычки, на первый взгляд, показались мне похожими на мои собственные. Властный, самолюбивый, высокомерный, грубый и безжалостный. Я не привык сталкиваться с существами, вроде себя самого. Единственное, чего мне сейчас хотелось — преподать урок остроухому альву. Могу поспорить, что он считает себя совершенством, наслаждаясь тем, что он настолько неотразим. Я вспомнил его ледяной взгляд и кристальные глаза, и у меня появилось непреодолимое желание схватить эльфа за серебристые роскошные волосы и поставить на колени перед собой, великом богом Лжи и Обмана Локи, а потом мучить и унижать до тех пор, пока не прочту в его чистых глазах мольбу, пока он не попросит меня о пощаде.       Меня захватила жажда мщения. Возможно, я слишком горд, перегибаю палку, но я не могу стерпеть унижение от этого совершенства. Чёрт, я так зол сейчас!       На следующий день Тор уже ждал меня у радужного моста, готовый действовать. Хеймдалл поделился с нами новостью, что потоки не изменили своей силы и направления, а значит, у нас еще есть время.       Пришли Сиф и Вольштагг, чтобы проводить нас. Точнее не нас, а Тора. Когда я покидал Асгард, улетая в неизвестность, меня никто не провожал. Но я не стал акцентировать на этом свое внимание.       — Будьте осторожны, — напутствовала Сиф. Я перевожу: «Береги себя, Тор, ты нужен мне». Я закатил глаза, когда она обняла его, а Вольштагг похлопал по плечу. Мне досталась пара кивков. И Сиф мне раньше нравилась? Теперь я не мог осознать этого обстоятельства.       Через минуту нас уже кружило в разноцветном вихре, а затем выплюнуло на знакомую равнину. На этот раз я без иллюзорной армии, зато с братцем. Тор осмотрелся.       — Когда я был здесь в последний раз? Я не узнаю этого места. Это Альвхейм? — поинтересовался он у меня. Я утвердительно кивнул.       Вчера я так и не придумал нужную стратегию и теперь корил себя за это. Но, с другой стороны, можно позволить Тору разобраться с этой проблемой самому. В конце концов, Один доверил престол ему, а не мне.       В этот раз Хеймдалл высадил нас чуть ближе к лесу, поэтому уже через пять минут мы подошли к знакомым мне вратам. Тор уверенно шел вперед, но я буквально кожей чувствовал, что тут засада. Совершенно точно могу утверждать, что альвы охраняют свои границы, особенно после моего внезапного вторжения и столь же внезапного исчезновения. Но я промолчал, и Тор продолжил путь.       — Мы правильно идем? — только и спросил он, на что я неопределенно помотал головой. Брат, видимо, истолковал это положительно, потому что больше вопросов не задавал.       Мне показалось, что за нами наблюдают. Скорее всего, так и было. Я несколько раз оглядывался, пока шел по лесной тропинке. Вдруг из-за деревьев раздался какой-то едва различимый звук, и я незамедлительно использовал иллюзию невидимости. Так и есть: остроухие. Я позволил Тору разобраться с ними в одиночку. Пусть помашет Мьёльниром и попортит им мордашки, а я тем временем проникну во дворец. Будет наконец шанс отомстить.       На лесной тропинке, где я стоял мгновение назад, образовалась потасовка. Альвы встретили Тора так же, как недавно встретили меня. Я усмехнулся. Дипломатического таланта у моего братца гораздо меньше, чем у меня, но думаю, что он справится иными, менее изощренными способами.       Под покровом иллюзии мне удалось пробраться во дворец незамеченным. Я попытался вспомнить, в какой из залов меня вели связанного, и это не составило труда. Я сразу нашел его, но вот остроухого там не оказалось. Где же он еще может быть? Я поднялся наверх, проходя тот же самый путь, что и вчера.       Пока я стоял и думал, мимо меня кто-то прошел. Я огляделся, чтобы проверить, невидим ли я. А вот и тот, кто мне нужен. Какая удача! Тот самый эльф направлялся к двери, которую я безуспешно пытался открыть и ради которой я привел сюда брата. Он медленно поднялся по лестнице, волоча за собой длинный подол бархатного одеяния. Высокий и статный. Неужели любуюсь? Я поморщился и стал подниматься следом. Эльф подошел к двери и вытащил из одежды ключ — маленький и невзрачный. Для такой большой скважины я представлял ключи гораздо больше. Но он идеально подошел к скважине, раздался тихий щелчок, и дверь отворилась. Я всеми возможными словами отругал себя за столь глупую оплошность, но теперь уже ничего не поделаешь. Зря я приволок сюда безмозглого Тора.       Не дожидаясь, пока эльф закроет дверь, я проскочил внутрь вслед за ним. Дверь закрылась, вновь издав тихий щелчок. Я осмотрелся и мысленно ахнул: это ведь покои короля! Вот угораздило… Но ведь я явственно чувствую здесь присутствие некой энергии. Однако, она очень слаба. Я прошелся по комнате и абсолютно заверил себя, что источника здесь быть не может. Создавалось впечатление, что энергия, которую я ощущаю, — это всего лишь отсвет, отражение от чего-то более мощного, что находится далеко отсюда, но почему-то скопилось здесь, в спальне эльфийского короля. Кажется, Хеймдалл всё перепутал, и я напрасно вернулся.       Тем временем Трандуил подошел к двери и закрыл ее на ключ со своей стороны. Чёрт! Только этого мне хватало! Как я теперь выйду? Тор ведь перебьет всех альвов, пока я здесь торчу. Эльф, ни о чем не подозревая, задумчиво прошелся по своим покоям. Несколько секунд я наблюдал за ним, лихорадочно соображая. Думаю, нельзя упустить такой шанс.       Ну что ж, остроухий, ты сам напросился.