Бесконечный кошмар Жона

Незаметно улизнув от своей команды, Жон с тревогой ждал буллхеда в Даунтаун Вейл. Не то чтобы он прям сбежал. Он написал им сообщение, что едет в Вейл, чтобы в последнюю минуту купить кое-какие вещи для их выходного похода. В каком-то смысле это было правдой. Он любил свою команду, правда любил. Но он не хотел, чтобы они были рядом во время встречи с его сестрой-близнецом. Тем более что технически он сбежал из дома, даже не попрощавшись. Часть его души наполовину ожидала, что вместо сестры он столкнется с отцом и его потащат обратно домой, силой, если потребуется. Единственная причина, по которой его свиток не пищал постоянно, заключалась в том, что он поставил номера своей семьи на беззвучный режим. У него не хватало духу прочесть сообщения Блум и Доун. Младшие из его сестер всегда относились к нему с симпатией. Они всегда крутились вокруг него, когда были младше. Какая-то часть его не хотела этого делать, он не чувствовал себя готовым к разговору со своей семьей. Но у него заканчивались чистые боксеры, и он не хотел тратить свою часть стипендии на нижнее белье, когда вместо этого мог бы использовать её на растения и другие ингредиенты, обладающие «духовными» эффектами. Или же он мог потратить половину своей стипендии на различные безделушки, которые могли бы оказаться полезными. Почему у него в тайнике оказалось пять ловцов снов, знал только он сам и, он очень надеялся, что об этом никогда не узнают другие. Впрочем, ловцы снов были пустяком по сравнению с полбутылкой водки и самогона, которые ежемесячно конфисковывала платная «стража» его родного города. Во всех справочниках, которые он читал, всегда упоминалась «чистая вода». Это могла быть вода, но водка и самогон могли быть чистыми и в другом смысле. Он не знал, так как ни в одной книге не было точного рецепта, и ему приходилось выуживать идеи из непонятных ссылок, что само по себе было хлопотно. Он надеялся, что его догадка верна, и надеялся, что его не вызовут в кабинет директора школы из-за его истории сделок. — По крайней мере, ты не злишься на меня, «Тыквенный Пит», — вздохнул Жон, глядя на кролика на своей груди, и снова переоделся в свою «повседневную» одежду. Не хотелось приходить в одежде охотника. Но учитывая, как плотно сидел его балахон на руках и плечах, не говоря уже о том, как джинсы обтягивали его задницу, он уже наполовину пожалел, что поменял костюм охотника. По крайней мере, в нем некоторые девушки не будут пялиться на него, как на кусок мяса. В какой-то степени он стеснялся себя, но не своих размеров. Он скорее гордился своим телосложением, которое сам себе выковал, его изнурительный режим приносил свои плоды. Он стеснялся того, что чувствовал себя недостаточно экипированным. Даже имея при себе Кроцеа Морс и Игнис, он чувствовал себя так, словно снова вышел на улицы Ярнама, где бродили звери. Один неверный шаг — и его разорвут на части. И все же он понимал, что это неправильно: его окружали студенты. И хотя он мало что знал о них, он понимал, что шанс того, что они начнут нападать на него с намерением убить, в худшем случае мизерный, а в лучшем — несуществующий. Но как бы он осознанно ни понимал, что находится в безопасности, инстинкты кричали ему, что он идет навстречу своей гибели. Что его однокурсники нападут на него из засады. Он уже десять раз отмечал пути отхода в последнюю минуту, предусмотрел несколько установок для атаки, чтобы как можно быстрее вывести из строя своих однокурсников. На тренировках он изо всех сил игнорировал такие мысли, вместо этого ступая на буллхед и пристегиваясь. Он был рад, что благодаря возросшим характеристикам его «морская болезнь» стала почти несущественной. Она всё ещё была, но едва ощущалась. Мягкая тошнота, не хуже легкого летнего холода. По сравнению с тем, что он недавно испытал во Сне, это можно было с легкостью отодвинуть на второй план. Ступив в центр Вейла, он направился к месту, где обещал встретиться со своей близняшкой. До условленного времени оставалось двадцать минут, но его паранойя не позволила бы ему расслабится, если бы он хотя бы не разведал местность. Кроме того, было бы легче сбросить со следа отца, если бы Лили его предала. Не то чтобы он ожидал этого от нее. Лили была не из тех, кто выбалтывает его секреты. Особенно учитывая то, сколько раз он брал на себя вину за нее. Она была в большом долгу перед ним, и если он начнет считать одолжения, то ближайшие несколько дней они не будут заниматься ничем другим. Осмотрев кафе, в котором Лили предложила встретиться, Жон прогулялся по кварталу, выискивая что-нибудь примечательное и проверяя, есть ли у него путь отхода, если дерьмо попадет в вентилятор. Это было явно гражданское кафе; более открытое и гораздо более украшенное, чем кафе для охотников, в которое их водил отец Руби. Здесь царила легкая, почти беззаботная атмосфера. Никто и глазом не моргнул, когда он купил себе чашку кофе — разительная перемена по сравнению с настороженными взглядами, которые бросали на него другие охотники. Ему не пришлось долго ждать, чтобы увидеть знакомую фигуру Лили, идущую по улице. Она была одета в кожаные туфли на высокой платформе, которые заходили ей выше колен. Почему и насколько ей было удобно, он никогда не узнает, но не ему судить о вкусе сестры в моде. Черная юбка с серебристо-белыми бликами и кроп-топ с мотивом черепа. Вместе с черным макияжем она выглядела готом, каким и хотела быть. Даже дошло до того, что она покрасила свои светлые волосы в черный цвет. — Жон? — спросила Лили, почти не веря, глядя на него. — Чертов брат. Чем тебя кормят в Биконе. — Биконе? Какой Бикон? — начал Жон и с громким клацаньем закрыл рот, когда Лили окинула его взглядом. Вздохнув, Лили положила сумку с дополнительной одеждой на стол, после чего села рядом и заказала себе чашку кофе. — То, что ты улизнул посреди ночи с мечом прапрадедушки, нельзя было бы назвать более очевидным, даже если бы ты попытался. Я, да и все мы, больше удивлены, что тебе удалось добраться до Бикона, до того как отец выследил тебя. Видел бы ты его лицо, когда он вернулся домой с пустыми руками, — хихикнула Лили, улыбнувшись, а затем серьезным взглядом уставилась на него. — Но, знаешь, я не прочь затащить тебя обратно. Доун плакала, когда ей приснился кошмар и она пробралась в твою спальню, обнаружив, что она пуста. Она считает, что это её вина, что ты сбежал из дома. Не говоря уже о том, что ты даже не отвечаешь на её сообщения. Да и вообще на все наши сообщения. — Ты закончила? — как можно спокойнее спросил Жон, нежно глядя на сестру. Ему не понравилось, что Лили тут же набросилась на него. Но он понимал, откуда это взялось, даже ожидал этого, но не собирался поворачивать назад. Потому что впервые за много лет ему показалось, что он живет своей жизнью. — Если ты пытаешься заставить меня чувствовать себя плохо, то тебе это удалось. Поздравляю. Но ты не заставишь меня передумать. — Ты ведь в этом деле непреклонен, да? — тихо пробормотала Лили, откинулась в кресле. — Ну, я не могу тебя винить. Готовка, уборка, другая работа, когда это требовалось, сопровождение Джейд, Мари, Блум и Доун на их занятия и обратно. И все это не говоря уже о том, чтобы найти время для себя. Кажется, что теперь без тебя дом стоит на месте... — Эх, было не так уж и сложно, если честно, — бесстрастно пожал плечами Жон. Учитывая, насколько суматошными становятся дела, когда десять человек живут в одном доме, он делал все возможное, чтобы придать всему ощущение нормальности и спокойствия. Это позволило маме и папе отдохнуть. — Не надо так говорить, — Лили уставилась на невозмутимость брата. — Тебе не нужно было делать это с самого начала. Есть разница между тем, чтобы делать свои обязанности, и тем, чтобы сделать шаг навстречу, чтобы наладить домашнее хозяйство. Это работа мамы и папы. Знаешь, как маме было стыдно, когда она узнала, сколько всего ты взвалил на свои плечи? Я имею в виду... есть причина, по которой тебя не затащили обратно с пинками и криками. — Значит, теперь тебе не все равно? — ядовито фыркнул в ответ Жон, заставив Лили вздрогнуть. — Когда мы с папой орали друг на друга до хрипоты, вы все пожимали плечами, как будто это было нормально, ожидаемо даже. Даже не давали мне ни минуты времени, чтобы поинтересоваться, почему. Но как только я сбегаю из дома в погоне за собственными мечтами, вам вдруг становится не все равно? Что за черт… Почему тебя или кого-то ещё не волновало это тогда? Почему сейчас? Лили уставилась на брата с обидой в глазах. Впервые она увидела, как гнев, который был зажат внутри, выплескивается наружу. Жон огрызался, язвил и, честно говоря, время от времени бывал немного засранцем. Но он всегда выходил из положения, всегда улыбался и первым протягивал руку помощи незнакомцу, который в ней нуждался. Он был добрым и заботливым, всегда ставил других выше себя. — Я не это имела в виду. Ты же знаешь, — ответила Лили, не обращая внимания на то, как скрутило её нутро, когда Жон выглядел готовым разорвать её. Добрые голубые глаза, которые всегда светились любовью и поддержкой, вдруг стали такими нечеловечески холодными, что она едва могла их узнать. — Смотри, смотри, Рен! — воскликнул голос, и лицо Жона в то же мгновение опустилось. Щеки потеряли цвет и стали белыми, а язык потерял остроту. Он смотрел на троицу на тротуаре с пепельным выражением лица. Не заметив его потрясения или не заботясь о этом, оранжевоволосая девушка возбужденно указала на себя и повернулась к розовоглазому мужчине рядом с ней с мегаватной улыбкой. — Большая сисястая подружка-гот в дикой природе! Я думала, они вымерли! — Пожалуйста, убей меня, — прошептал Жон, выглядя так, будто хотел быть где угодно, только не здесь. Его щеки залил румянец, когда её глаза обратились к ним. — Твои друзья? — поддразнила его Лили, радуясь, что он решительно сменил тему. Не желая открывать банку с червями, которой был Жон и его мечты, которые никто в семье не поддерживал. — Ты поверишь мне, если я скажу «нет»? — спросил Жон, когда троица подошла ближе. Её ехидная ухмылка подсказала ему ответ. — Ты, должно быть, Лили. Жон много рассказывал нам о тебе, все хорошее, обещаю. Я — Рен, это Нора, и я уверен, что ты знаешь Пирру. Мы — часть команды JNPR с Жоном в качестве лидера, — произнес Рен, выходя вперед и представляя обоих. — Приятно с тобой познакомиться. Повернув голову к Жону так быстро, что едва не получила удар хлыстом, она шипящим шепотом произнесла. — Ты никогда не говорил мне, что Пирра, мать её, Никос в твоей команде. — Вообще-то, я его партнер, — добавила Пирра, слегка нахмурившись на Лили, прежде чем бросить на Жона сомневающийся взгляд. — Но ты узнала меня? Жон не знал, кто я или Вайсс, когда мы встретились в первый раз. — Папа... запрещал нам говорить обо всем, что связано с охотниками, когда Жон был рядом, — скривилась Лили, ненавидя себя за свой длинный язык. Бросив быстрый взгляд на Жона, она пожалела, что не осталась дома. Жон смотрел на нее глазами, пылающими гневом. Однако этот гнев был ничем по сравнению с огромным количеством боли и предательства. Шальная слеза, скатившаяся по его щеке, была ударом прямо в сердце. — Я на тренировку, — отрывисто сказал Жон, схватив свою сумку и положив на стол стопку льен. Он сердито зашагал прочь, игнорируя взгляды, которые она ему посылала. — Я пойду за ним, — быстро сказала Пирра. Вздохнув, она оставила Лили наедине с друзьями по команде её брата. Сердце разрывалось от эмоций, когда она смотрела на удаляющуюся спину своего брата. — Я всё испортила... /-/ — Хах, Блевунчик прямо-таки рвется в бой, — Янг не могла удержаться от комментария, глядя на то, как Жон со злобным остервенением налегает на одну из боксерских груш. На его лице застыла холодная ярость, пока он обрушивал на незадачливый мешок удар за ударом, его костяшки пальцев давно покраснели, но его это явно сейчас не волновало. Каждый удар врезался в мешок со звуком трескающегося хлыста, отправляя того в полет под очередной громовой удар. — Он всё ещё продолжает? — спросила Пирра, возвращаясь в зал после того, как закончила тренировку, приняла душ и закончила делать домашнее задание. Она не видела Жона с тех пор, как закончила тренировку. Она решила дать ему немного времени, чтобы остыть. К тому же она не хотела давить на него, когда он был так явно взбешен. Никогда ещё Жон не был в такой ярости. Даже когда он рассказывал о Сне, в нём никогда не было столько злости. Вместо этого он говорил с глубокой грустью, тихая меланхолия оседала на нем всякий раз, когда речь заходила о Сне. — Да, он был тут в самом начале, когда я начала свою тренировку. И это было один или два часа назад, — ответила Янг. Хотя между Янг и Жоном всё ещё сохранялось некоторое напряжение, оно в основном проистекало из разницы во взглядах, а не из затаенной обиды. Возможно, они никогда не станут лучшими друзьями, но они могли поддерживать разговор, работать вместе и заботиться друг о друге. — Что вообще заставило Блевунчика так разозлиться? Насколько я помню я вообще не видела его таким. Даже когда это случилось, он не был в такой ярости, как сейчас. Не то чтобы он когда-либо был в ярости, но ты понимаешь, о чем я. — Ему... нужно разобраться с некоторыми проблемами, — в конце концов ответила Пирра, не желая выкладывать грязное белье Жона перед Янг и другими любопытными зрителями в зале. Хотя зал не был переполнен, в нем занималась ещё добрая дюжина людей. — Знаешь, это не отвечает на мой вопрос, — отметила Янг, хватая свое полотенце и собираясь вернуться в общежитие, чтобы принять теплый душ. Хотя в спортзале были общественные душевые, Янг больше нравился душ в общежитии. Не говоря уже о том, что у нее не было с собой вещей. Так что это был ещё один плюс в пользу того, что душ в общежитии лучше, чем в спортзале. — Четыре, может, пять часов, — скривилась Пирра. Прекрасно понимая, что на Жона обрушится все, как только он потеряет концентрацию. Она уже бывала в таком положении раньше, до того как стала «Неуязвимой девушкой». Когда она была в додзё своей семьи, часами отрабатывая базовые стойки и удары для своего оружия. Каждый может стать хорошим, если будет работать над собой часами, но лучшим можно стать, только расширяя свои границы изо дня в день. — Хух, у него есть выносливость, — отметила Янг, усаживаясь рядом с Пиррой на скамейку. Она смотрела на Жона, который избивал очередную боксерскую грушу. С беззвучным ревом его кулак врезался в мешок, тысячи и тысячи текстильных кусочков высыпались наружу, когда он оттопырил руку. Вздохнув, он снял мешок и унес его, вернувшись с другим мешком и повесив его на тот же крюк, после чего снова навалился на него с той же интенсивностью, что и раньше. — Эмм, почему ты его не останавливаешь? — спросила Янг, не желая вставать. Тем более что ноги болели от сладкого облегчения, когда она села. День ног был обязательным для любого начинающего охотника или охотницы, в конце концов, сила исходит от ног. Чем сильнее ноги, тем больше силы можно вложить в свои удары. И как человек, который полагался на то, чтобы драться почти так же хорошо, как голыми руками, Янг нуждалась во всей дополнительной силе, которую она могла генерировать. — Почему? Хотя я и беспокоюсь о Жоне, но это давно должно было случиться. Ему нужно пережить это, — ответила Пирра. С тех пор как Жон впервые оказался втянут в Сон, он никогда открыто не горевал, не ныл, не оплакивал и не выражал свои эмоции как-то иначе, кроме как запихивая их в «бутылки» и надеясь, что они пройдут. Даже когда Рен признался ей и Норе, что Жон проснулся совершенно разбитым, с кровью из глаз, уха, носа и рта. Ему потребовалось прикосновение его проявления, чтобы успокоиться. Но даже тогда он никогда не говорил о том, что его беспокоит. Он все запихивал в «бутылку» и шел вперед. Узнав, что его семья активно старалась сделать все возможное, чтобы он был как можно дальше от своей мечты, это стало лишь последним гвоздем в длинной череде событий, которые раскололи бутылку. Все по-разному воспринимали гнев, Нора быстро злилась и так же быстро прощала. Жон же, напротив, был вулканом. Он все запирал в себе до такой степени, что это было опасно для здоровья. Он никому не давал понять, насколько плохо ему на самом деле, пока не случится что-то, что разобьёт тонкую фанеру его самообладания. Тогда все выплескивалось наружу в первобытном и злобном проявлении ярости, в водопаде ярости, который утопил бы любого, кто встал бы на его пути. — Да, но? — попыталась Янг, жестом указывая на Жона, который разрывал боксерскую грушу в диком шторме жестокости и порочности. Он затмевал её, когда она дралась в несколько раз сильнее. А ведь её стиль боя в основном состоял из потасовок. Но по сравнению с тем насилием, которое Жон творил сейчас, её стиль вполне мог походить на настоящий бокс. — Я... не думаю, что Жон в том состоянии, чтобы ему говорили остановиться, — слабо отозвалась Пирра, всем телом кривясь, пока Жон наносил удар за ударом, как машина. — Один из тех дней, ха, — добавила Янг и свистнула в сторону Жона. У неё был такой же день, когда отец усадил её и рассказал о её «маме». Самой бесхребетной и ужасной женщине, когда-либо украшавшей Ремнант. Ещё в детстве та вытолкнула её взглянула на нее и сказала «нет». И тут же ушла. Встряхнувшись от этих мыслей, она почувствовала, как в её нутре разгораются угольки гнева. Это был уже давно привычный гнев. Гнев был теплым, успокаивающим, он подстегивал её быть лучше. Однако он также мог перегрызть её и оставить после себя разбитое месиво. Выгоревшая пустота, которую гнев оставлял после себя, — чувство, к которому она привыкла больше, чем ей хотелось бы. — Итак, я слышала, как Нора говорила о тренировочном походе, — произнесла Янг, решительно меняя тему разговора. Пирра была благодарна за это, если судить по тому, как расслабились её плечи. — Да. Мы собираемся провести выходные в лагере у одной из рек, граничащих как с Изумрудным лесом, так и с Лесом вечной осени. Так что завтра нас не будет рядом во время занятий. Это будет грандиозно. Я так взволнована, — Пирра сказала это с милой улыбкой, с нетерпением ожидая похода. — Никогда раньше не делала ничего подобного. — Звучит весело, — кивнула Янг, прежде чем её глаза распахнулись, и она сфокусировала взгляд на Пирре. — Подожди. В смысле, ты можешь пропустить занятия? — Это не то, что ты себе представляешь, — с легким смешком ответила Пирра. — Нас будут проверять, и мы получим наказание, если переступим порог Вейла, так как до завтрашнего дня мы должны быть во всеоружии. Оценки нам ставить не будут, но мы должны написать эссе о том, что мы делали и как продвигались в планировании и подготовке к походу. Но если мы окажемся надежными, то в следующий раз нам будет предоставлена небольшая свобода действий. — Уф, как-то не очень звучит… — застонала Янг, возбуждение от перспективы «катания на стекле» таяло из нее по мере того, как Пирра продолжала. — Это звучит скорее, как задание на выходные. — Наверное, так оно и есть. Прости, что обнадежила тебя, — извинилась Пирра, но всё так же с нетерпением ожидая похода. — Никогда раньше не делала ничего подобного. — Эх, не переживай по мелочам. Ты пропустишь только занятия с Портом и Гудвитч. Даже если я и буду с нетерпением ждать ещё одного шанса против Жона, у меня всегда будет больше шансов на заслуженную месть. Никто так не трогает волосы Янг Сяо-Лонг и не живет, чтобы рассказать об этом, — Янг хихикнула с улыбкой, наполненной боевым духом, её глаза горели красным, когда она смотрела на Жона. Она уже представляла, что будет с ним делать. Как только её горящий взгляд упал на Жона, его голова метнулась в её сторону. Его глаза были нечеловечески желтыми и хищными, а зрачки не отличались от волчьих. Леденящая душу жестокость — единственное, что было в его глазах, когда он оценивал её. Тысяча и один способ сломать её мелькали в этих нечеловеческих зрачках. А потом в мгновение ока остались только голубые глаза, заставившие Янг усомниться в том, что она видела. Она моргнула и уставилась на него, боясь, что глаза её обманули. Выпустив вздох, Жон отошел от боксерской груши. Он успел сделать всего один шаг к тому месту, где сидели она и Пирра, прежде чем его ноги подкосились под ним. Он рухнул, как карточный домик, уткнувшись лицом в пол, отчего его аура коротко вспыхнула. Вслед за этим из его желудка раздалось совершенно оглушительное нечеловеческое урчание. — Я не чувствую своих ног, — простонал Жон, поднимаясь с пола, к большому смеху и облегчению Пирры. Которая была просто рада, что он вернулся. Она не знала, как правильно обращаться к нему, когда он был так зол. Социальное взаимодействие никогда не было её сильной стороной. Подтянувшись, Жон поджал под себя ноги. Ему удалось встать, как олененок, шатаясь на ногах, так как казалось, что он вот-вот снова рухнет. — Тебе уже лучше, Жон? — осторожно спросила Пирра. Они не планировали наткнуться на Жона и его сестру. План состоял в том, чтобы посетить «Палочки и ведьмы» и посмотреть, нет ли там какого-нибудь «волшебного средства», кристалла или чего-нибудь ещё, что могло бы помочь облегчить Сон Жона. Было очевидно, что «Сон» давит его под каблуком. Те несколько дней, которые он провел вдали от охоты, казалось, ничего не дали на фоне всего остального, что он пережил. Если бы они нашли какие-то книги или ритуалы, которые Жон смог бы реализовать с помощью своего «проявления», которые активно помогали бы ему успокоить нервы, они бы расценили это как успех. Они спрячут книгу или их вместе с его вещами, чтобы он «обнаружил» их сам, не желая показаться слишком назойливым. Меньше всего Жону сейчас нужно, чтобы они навязывали ему свое мнение. Особенно когда он проводил каждую ночь, охотясь на зверей в забытом богом городе. Он намекнул, что достаточно хорошо разобрался со своим проявлением, чтобы использовать блокнот для создания «эха» некоторых убитых им зверей. Он обещал показать его в походе, если они захотят. Жалостливый взгляд, который он послал им после единодушного «да», не прошел мимо её внимания. Охота была ужасной. И это было в лучшем случае преуменьшением. Ужасная, кошмарная, душераздирающая и отвратительная — вот более подходящие прилагательные, если то немногое, чем поделился с ними Жон, было правдой. — Я... не сказал бы, что лучше. Больше подошло бы «пустота» или «выгорание»,— Жон сказал это сквозь стоны боли, заставляя свои ноги двигаться. Он чуть не согнулся и задохнулся от сухости, когда на него обрушилось все истощение, которое он игнорировал. Голод снова дал о себе знать, когда его желудок взвыл. — Завтра будет весело, да, Жон? — подразнила его Янг, естественно, с веселой улыбкой на лице. Она была достаточно зрелой, чтобы изящно принять поражение, а Кроу вбил ей в голову, что победа из-под руки — это все равно победа. Она не была склонна следовать этим советам, предпочитая вместо этого одолевать своих противников. Но она была не из тех, кто упустит возможность одержать верх над Жоном. Она была мелочной... — Ага! — ответил Жон самым сухим тоном. Он бросил на нее взгляд, который заставил ее надуться и одарить его яркой улыбкой. Она ничуть не скрывала, что получает удовольствие от его страданий. — Знаешь, иногда ты можешь быть сукой, Янг. — Я стараюсь~— усмехнулась Янг, вставая, изображая непоколебимого крутого парня, в то время как её ноги кричали в знак протеста. По тому, как изогнулась бровь Жона, когда он посмотрел на нее, стало ясно, что он её раскусил. Но в то же время он слишком устал, чтобы сделать ехидное замечание. — Итак, Блевунчик. Я, Рубес и остальная часть банды завтра устраиваем девичник, — начала Янг. — Возможно, там будет выпивка или поход в клуб, я точно не знаю. — Янг. Мне все равно, — вздохнул Жон, смерив её взглядом. — Мне все равно, пойдет ли Руби, ты или кто-то ещё развлекаться. Ты будешь там, и я ожидаю, что ты не будешь спешить, так как это первый выход твоей сестры. Развлекайся, тебе не нужно мое разрешение, чтобы пойти повеселиться. — Хах... в моей голове все должно было пойти по-другому, — сказала Янг, глядя на Жона с улыбкой. — Есть разница между тем, чтобы пойти и повеселиться, и тем, чтобы не чувствовать себя в безопасности в своей комнате, — начал Жон, пожав плечами. Он заморгал и издал хрип, когда судорога пронзила его от болей в мышцах. — И... я имею в виду... хорошо, если она рано узнает, что алкоголь вреден для неё, и та научится держаться подальше. — Оххх~ Это звучит как сочная история, тошнотворный мальчик, — усмехнулась Янг, пока они, спотыкаясь, выходили из спортзала. — Скажем так, не все законы Вейла так же соблюдаются на окраинах, и возраст несовершеннолетних выпивох — один из них, — Жон начал мягко улыбаться, продолжая. — И, если его поддразнить, возраст меняется в зависимости от высоты твоего и отцовского шкафа с алкоголем. Оставив все как есть, Жон потащил задницу в сторону общежития. Он хотел как можно быстрее принять душ, после чего зайти в кафетерий. При этом он изо всех сил старался не обращать внимания на жемчужины смеха позади себя. /-/ — Мы идём в поход~, мы идём в поход~ — возбужденно напевала Нора, пока они пробирались через Изумрудный лес. Пока что они наткнулись лишь на нескольких Гримм, с которыми быстро разобрались. Но этого и следовало ожидать: они были всего в двадцати или около того минутах езды от Бикона, теплый завтрак всё ещё был в их желудках, а солнце мягко выглядывало из-за горизонта. Это было идеальное настроение для похода, и если они будут продолжать в том же духе, то прибудут к своей цели ещё до полудня. У них было более чем достаточно времени, чтобы без спешки разбить лагерь. — Нора, пожалуйста. Для песен еще слишком рано, — застонал Рен, прогоняя сон из глаз. — Да ладно тебе, ворчун. Я разбудила тебя на пять минут раньше обычного, а ты ведешь себя так, будто наступил конец света, — ответила Нора, не теряя бодрости духа. Вместо этого она жестом показала на Жона, который шел впереди, неся набитый шестидесятилитровый рюкзак. — Тебе стоит взять пример с бесстрашного лидера. Он несет палатку, спальные мешки и надувные матрасы вместе с одеждой и всем остальным. И я не слышала от него каких-либо жалоб. — Раз уж ты об этом заговорила, то, как ты, Жон? Вчера ты едва мог двигаться, — спросила Пирра. Одарив своего друга и партнёра скептическим взглядом. Она не понаслышке знала, что такое переутомление после тренировки. — А, я? — спросил Жон, оглядываясь. — На самом деле все просто. Я трачу все свои отголоски крови в соотношении 2:1 между Жизненной силой и Стойкостью. Прошлой ночью мне удалось перегнать Жизнеспособность за тридцать, а Стойкость довести до двадцати. Стойкость (выносливость) как стат не требует пояснений, она просто увеличивает мою физическую и ментальную выносливость за каждый вложенный стат. Возможно, то же самое касается и выносливости к проявлению, позволяя мне использовать свое проявление дольше. Но я не совсем уверен, так как мое проявление не является тем, которое я могу проверить. — Жизненная сила, с другой стороны, немного более тонкая вещь. В общих чертах она делает меня более сильным с повышенным коэффициентом исцеления. Мои кости становятся немного плотнее, то же самое с кожей, так как теперь для того, чтобы проколоть её, требуется больше усилий, чем раньше. Молочная кислота расщепляется быстрее, что помогает выносливости. То же самое касается скорости восстановления мышц. Создается петля положительной обратной связи, в которой я тренируюсь, отдыхаю и снова тренируюсь, не особо беспокоясь о переутомлении. Я также могу дольше задерживать дыхание, и мне кажется, что моя кровь лучше переносит кислород. На этой ноте моя кровь приобрела экстремальный красный цвет. Негромко напевая про себя, он оглянулся, как раз вовремя, чтобы поймать самодовольный взгляд Норы, который она послала Рену, когда тот неохотно достал мешочек с льен, который она с улыбкой взяла. К большому удовольствию Пирры, она хихикнула из-за своей руки. — Подождите... Вы ставили на меня? — спросил Жон, скорее удивленный, чем обиженный. — Ага. Пирра думала, что ты повысишь свое Мастерство, а Ренни что ты повысишь свою «Тайную Силу», чтобы лучше понять «Сон». Похоже, я знаю тебя лучше всего, бесстрашный лидер, ты увеличишь свою живучесть при первом же удобном случае, — Нора расплылась в улыбке, передав часть своего заработка Жону, который он милостиво принял. — Это... справедливое предположение... наверное? — спросил Жон, отталкивая ветку. Убедившись, что ветка хорошо натянута, он отпустил её Норе прямо в лицо. — Низкий удар, бесстрашный лидер. Низкий удар, — пробурчала Нора, массируя свой нос. — Но ты должна признать, что это было вполне заслуженно, — добродушно сказала Пирра, пряча улыбку за рукой. Перлы смеха разлетелись по лесу, когда Нора мило насупилась. — Однако... Жон. Зачем делать упор на Жизненную силу, если у тебя есть аура? Не лучше ли было бы вложить силы в Мастерство или обычную Силу? Или, может быть, в более мистические атрибуты? — Двадцать раз... Именно столько раз я умирал от того, что моя аура разрушалась, прежде чем я понимал, что произошло. Аура... это нечто удивительное. Я буду первым, кто это скажет. Она дает тебе преимущество перед Гримм, позволяя уклоняться от ударов, которые в противном случае отправили бы тебя в нокаут, в крайнем случае, раздробив кости. Но что толку от того, что ты можешь превзойти каждого встречного монстра, если ты уже мертв? — спросил Жон, убивая настроение. Покачав головой, он оглянулся на них, изобразив улыбку. — Но... такого больше не случалось. Не говоря уже о том, что Жизненная сила — настолько тонкий стат, что я не знаю, как его тренировать. В отличие от Силы, Стойкости или Мастерства. Я планирую перейти на расклад «3:2:1:1», или, может быть, на расклад «2:2:2:2», а если начну чувствовать себя уверенно, то, возможно, перейду на расклад «1:1:3:3». Но пока что Жизненная сила — слишком важный стат, чтобы его игнорировать. Это как будто колодец, из которого вытекает все остальное. — Ты явно долго раздумывал над этим вопросом, — медленно произнесла Пирра. Хотя она и не была согласна с некоторыми решениями Жона по поводу вложения статов, но, будучи человеком, который в значительной степени придерживался философии «хорошая защита - хорошее нападение», она могла понять, к чему он клонит. Она могла понять, из чего он исходил. — А как иначе? — ответил Жон пустым смехом. — Пусть в «Сне» и есть некоторые элементы, напоминающие игру. Уверяю тебя, это не игра. Не позволяя мрачному настроению овладеть своей командой, он опустил взгляд на свой свиток. Хмыкнув, он проигнорировал нарастающее чувство ужаса в своей команде. — Этого должно хватить для разминки. — Жон. Нет… — взмолилась Нора. Не желая выяснять, какие безумные идеи зародились в его голове. — Жон, да! — зловеще улыбнулся Жон. — В конце концов, это тренировочный поход. Так что дерзайте. Давайте ускоримся, ребята. Давайте прибудем туда до того, как часы пробьют десять. Я хочу, чтобы лагерь был разбит до двенадцати. Не обращая внимания на отчаянный вопль Норы, он ускорился. Походка изменилась с обычной прогулки по лесу на длинные шаги, с которыми он познакомился в Ярнаме. Быстрый взгляд через плечо показал, что Нора, Пирра и Рен без проблем поспевают за ним. И неважно, что Нора была «королевой драмы» при виде перспективы тренировочного лагеря. По мере того как они шли, удаляясь все дальше и дальше от Бикона, пейзаж начал меняться. Высокие изумрудные кроны оставались прежними, однако хороших троп становилось все меньше и меньше. В итоге им пришлось продираться сквозь кусты и листву, прокладывая собственную тропу к месту назначения. Через ручьи, через грязь, над и вокруг высоких гор и скал, быстро разбираясь с бродячими Гримм. Жон сказал бы, что поход принес ему облегчение. После стольких дней, проведенных в Ярнаме, городе, где царили лишь мрак и уныние. Зеленая красота и жизнь леса успокаивали его уставшую душу. Здесь не было безумия. Не было зверья, которое нужно истреблять, кроме странных Гримм. Здесь было спокойно. Улыбнувшись, Жон зашагал дальше. Не обращая внимания на проклятия, которые бросали в его сторону друзья. Он был в потоке, лишь изредка открывая карту, чтобы проверить, верным ли курсом они идут. — А-а-а! — пронзительный крик прорезал воздух, и, откинув голову назад, он увидел, как Пирра вздрогнула, едва не впечатавшись лицом в камень. Она ковыляла на одной ноге, глядя на отбитый каблук. — Ты в порядке, Пирра? — спросил Рен, элегантным прыжком перемахнув через дерево. Пот струился по его лицу, но он не обращал на это внимания, сосредоточившись на своей подруге. — Да, я в порядке. Чуть-чуть не дотянула, но все в порядке, — сказала Пирра, усаживаясь на поросший мхом камень. На её лице появилась натянутая улыбка, когда она посмотрела вниз на свой сапог — каблук прямо-таки откололся. — К сожалению, я не могу сказать того же о своей обуви. И я не взяла с собой запасную пару. Мне очень жаль. — Не за что извиняться. Случайности случаются, — заявил Жон, опуская свой рюкзак на землю. — Если уж на то пошло, то мы хорошо провели время, и я уверен, что мы все можем оценить небольшую передышку, пока будем искать выход из этой передряги. — Наконец-то, — проскулила Нора, пробираясь сквозь листву. Закинув рюкзак на спину, она нырнула с головой в маленький ручей. Жадно глотая свежую воду. Когда она закончила, то рухнула обратно, задыхаясь. — Жон, не все такие трудяги, как ты. Некоторым из нас нужно делать перерывы, знаешь ли. Смущенно улыбнувшись Норе, он сел и сделал глоток воды из своей фляги, глядя на Рена, осматривающего сапог. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что каблук сломался — это плохо, но никто не хотел возвращаться в Бикон раньше времени. Это оставило бы у всех кислый привкус. — Плохо. Мягко говоря. Ты не сможешь ходить в них, по крайней мере, безопасно, — заключил Рен, усаживаясь на землю. Вернув Пирре сломанный каблук, он нахмурился. — Если ты не можешь нормально ходить, ты не сможешь нормально сражаться. Если ты сможешь вынести хождение босиком до Бикона, мы сможем достать тебе новую пару без каблука и, надеюсь, все же уложимся в график. Но это маловероятно, если вообще возможно. — Мне очень жаль, — тихо сказала Пирра, которая с нетерпением ждала этого целую неделю. А теперь поход обернулся катастрофой, даже не успев толком начаться. — Не за что извиняться. Случайности случаются, — со стоном произнесла Нора, вставая. — И теперь мы узнали, что ходить на каблуках на большие расстояния в лесу или по другой пересеченной местности — это плохо. Если ты хочешь использовать каблуки, находясь в лесу, то тебе нужны широкие каблуки, как у меня, а не острые каблуки, которые глубоко вгрызаются в землю. Тебе нужно иметь возможность распределить свой вес на большую площадь поверхности. Наступила тишина, пока Пирра взвешивала варианты, с каждой секундой все больше и больше нахмуривая брови. — Я... не стоит на это надеяться, но я могу... помощь. У меня может быть решение, — прошептал Жон, доставая свой колокольчик под любопытные взгляды товарищей по команде. В его руке появилась пара высоких кожаных сапог, и он вздохнул с облегчением, радуясь, что сапоги не были вшиты в штаны, как он опасался. — Вот, это тот же тип сапог, который использую я. Не знаю, сможешь ли ты их использовать, есть ли какие-то ограничения или правила. Но это лучше, чем ничего. Пирра скептически взяла сапоги, удивляясь тому, как они почти «материализовались» в её руках. В одну секунду она почувствовала прикосновение лунного света, а в другую — безошибочное ощущение кожи на кончиках пальцев. Почти с головокружением она встала с каблуков и обулась в сапоги. Встав и испустив многострадальный стон облегчения. — Знаешь. Никогда не узнаешь, что у тебя плохая пара обуви, пока не получишь хорошую. — Тут уж с тобой согласен. Они отличные, — с ухмылкой ответил Жон. — Я всегда хотел купить себе пару семимильных сапог. Но они дорого стоят. — Семимильные сапоги? — с любопытством спросила Пирра. Жон кивнул, вставая на ноги. — Да. В подходящей паре ты сможешь без проблем пройти семь миль. Или так говорят, так что воспринимай это с долей скепсиса. Но они великолепны. Грязь и копоть просто соскальзывают с них. Как и кровь и кишки, если уж на то пошло. Пробормотав последнее под нос, он вздохнул и проверил свой свиток, прежде чем Пирра успела подтолкнуть его к тому, что он имел в виду. — Ладно, ещё пять минут. Утренние занятия только начинаются, а мы уже чуть больше половины пути прошли. Давайте сохраним хорошую динамику. В конце концов, чем быстрее мы доберемся туда и разобьем лагерь, тем быстрее сможем сбавить обороты. Пусть это тренировочный поход, и так оно и есть, но это не значит, что мы не можем повеселиться. — Теперь ты говоришь на моем языке, бесстрашный лидер, — ухмыльнулась Нора, а затем рухнула обратно на лесную подстилку, желая отдохнуть как можно больше. — Я принес гамаки, — Рен стоически добавил сбоку. — У меня также есть две сумки, полные зефира, несколько плиток шоколада и крекеров для смора. Нет, Нора, сейчас тебе ничего нельзя. — Он имеет ввиду, подумай, что лучше. Перекусить зефиром сейчас или съесть теплый сморс у потрескивающего костра? — поддразнивающе спросил Жон, когда в глазах Норы отразился самый противоречивый взгляд, который он когда-либо видел. Энергичная бомбардировщица выглядела так, будто размышляла над многочисленными загадками жизни. С могучим стоном Нора заставила себя подняться. Бросив на Жона зловещий взгляд, она пробормотала проклятия под нос. — Ну что ж, веди за собой Бесстрашный лидер. /-/ — И мы на месте, — объявил Жон, опуская свой рюкзак, пот струился по его спине, когда он почувствовал, что его ноги кричат на него. Осмотрев небольшую поляну, он улыбнулся, переводя дыхание: граница между Изумрудным лесом и Лесом вечной осени. Зеленые листья медленно становились красными, как будто осень снизошла раньше времени. Волна красок придавала лесу потустороннее ощущение. Мягкий звук бегущего скрипа разносился над поляной, вместе с пением птиц, развевающимися в воздухе ветвями — все вместе создавало спокойный оазис в море возвышающихся «изумрудов». Попинав землю, он хмыкнул про себя: здесь было достаточно хорошо, чтобы удобно спать на надувных матрасах, а если это не всем по вкусу, то Рен притащил гамаки. Здесь было несколько камней, торчащих вверх, и несколько поваленных деревьев, которые стесняли пространство. Но, приложив немного усилий, они могли бы легко соорудить кострище и несколько бревен для сидения. В общем, это была хорошая территория для лагеря, а выход к ручью вдалеке был просто вишенкой на вершине. — Это... это было гораздо более утомительно, чем я ожидала, — произнесла Пирра между потугами, опуская рюкзак на землю. Пока она переводила дух, на её лице играла довольная улыбка, когда она оглядывала маленькую полянку. Она наслаждалась ощущением того, что её окружает щедрая природа, чего она никогда раньше не испытывала. Нора послала ей усталый взгляд, когда та рухнула на сломанное дерево, сложив его, как раскладной стул. Она устала, чтобы встать, но не устала, чтобы издать громкий стон, за которым последовало защитное мычание из живота. — Я уверен, что мы все могли бы пообедать, до того, как разобьем лагерь, — заявил Рен, снимая рюкзак. Стон облегчения вырвался у него, когда он передернул плечами, и мягкая улыбка появилась на его лице, когда он оглядел поляну. Подойдя к Норе, он снял с нее рюкзак и начал копаться в нем. Найдя мини кухню и несколько пакетов с едой, он набрал горячей воды, чтобы получить теплую еду. — Куриная лапша, сладкое картофельное карри, куриное карри и рис, а также макароны с овощами, — перечислил Рен. — Кто первый взял того и тапки. Так, Жон, иди наполни контейнер для воды. Пирра, собери палки для костра. Нора, сделай быстрый обход по периметру, просто бегло осмотрись, чтобы мы знали, что вокруг. — Будет сделано, — кивнул Жон, поймав складной пластиковый контейнер, который бросила ему Пирра. Протиснувшись сквозь листву, он спустился вниз, достал блокнот и пролистал страницы, на которых рассказывалось о различных видах полевых цветов, которые могут обладать «магическими» свойствами. Он позволил себе лишь бегло оглядеться, проходя мимо кустарников, до того как твердая земля превратилась в мокрый гравий и крупные камни. Наполнив контейнер, он быстро вернулся обратно. Еда была слишком хорошим стимулом. — Мы только что разожгли костер. Присаживайся, — пригласил Рен, как только он вернулся на поляну. Быстро наполнив самый большой котелок, он усадил его, пока Рен ковырялся в костре. Оставив его наедине с собой, он принялся наводить порядок. Передвинул несколько поваленных деревьев и вообще привел территорию в порядок. Это облегчало движение, а также освобождало место для палатки. — Еда готова, — крикнул Рен, быстро схватив пакет с макаронами и овощами, прежде чем кто-то ещё успел высказать свои претензии. — Чур, куриная лапша! — воскликнула Нора из леса, нащупав пятый ветер энергии и потащив задницу к костру. Перепрыгнув через поваленное дерево, она схватила пакет с едой, до того как кто-то ещё успел до него дотянуться. — Что такое сладкое картофельное карри? — спросил Жон, глядя на последний пакет с едой, немного расстроенный тем, что ему не досталось курицы с карри и рисом, которую утащила его напарница. Не получив ответа от своей команды, он пожал плечами и сел на пень. Почувствовав вкус, он пожал плечами и принялся за еду. — Честно говоря, могло быть и хуже. С поляны доносились только звуки еды голодных подростков, так как все были заняты тем, что набивали животы. Уставшее тело требовало питательных веществ. — Аххх~ Прямо в точку, — мечтательно вздохнула Нора, когда он издал оглушительную отрыжку. После чего с улыбкой похлопала себя по животу. — Почти оправдывает адовый марш. Почти. — Через две недели у нас будет ещё один поход. Я хочу, чтобы пульс у всех снизился хотя бы на пять ударов в минуту, — вклинился сбоку Жон, на полсекунды сдержав улыбку, прежде чем сломаться под шокированными и преданными взглядами, которые посылали ему товарищи по команде. Даже Пирра не осталась в стороне, послав своему партнеру предательский взгляд, когда её ноги и икры закричали в знак протеста. — Простите, простите, не удержался, — рассмеялся он, когда его команда коллективно испустила вздох облегчения. — Но мы должны работать над маршами на длинные дистанции, у нас не всегда будет буллхед, чтобы подбросить нас. Не говоря уже о том, что это хорошая тренировка, несмотря ни на что. Никогда нельзя ошибиться с дополнительными тренировками по закаливанию. А когда мы станем лучше, я установлю некоторые временные ограничения, придав походам более «постоянную миссию». Может быть, даже добавлю необходимое количество убитых Гримм, прежде чем мы достигнем места назначения. — Может, не стоит забегать вперед? — стоически спросил Рен, глядя на Жона со стороны, по его лицу сбежала шальная капля пота. — Мне жаль девочку, которую ты возьмешь в ученики, Бесстрашный Лидер, — сощурилась Нора. — Но как бы то ни было, еда готова, животы полны. И я помню, ты что-то говорил о способности вызывать «эхо» или образы врагов, с которыми ты сталкивался во Сне. Я... не хочу давить, но мне очень любопытно узнать, с чем ты столкивался. Сейчас тебе... лучше... но в начале ты выглядел почти боящимся ложиться спать. На поляне воцарилась тишина, и Жон почувствовал себя на десять лет старше, хотя его впечатлило, что Норе удалось так долго сдерживать свое любопытство. Терпение не было тем, чем славилась розовая бомбардировщица. Честно говоря, он ожидал этого вопроса раньше. Оглянувшись на Пирру и Рена, он увидел, что оба смотрят на него одобрительно, явно желая узнать, с чем он столкнулся. — Хорошо, — выдохнул он. — Но... но, будет плохо. Я предупреждаю вас, очень плохо. Резня, оставшаяся после нападения Гримм, не так плохо... Вытащив блокнот, он почувствовал, что у него пересохло во рту. Незаметно бросив взгляд в сторону Рена и Норы, он почувствовал мрачный взгляд, который опустился на обоих. Две сироты, познавшие дорогу, — читая между строк, было ясно как день, что произошло. Но пока они не захотят открыться, он не собирался давить. Некоторые кошмары должны оставаться только кошмарами. В каком-то смысле он им завидовал. Их кошмар был позади. Он всё ещё преследовал их, накладывая отпечаток на то, кем они стали. Но он был позади. Он закончился. Он не был постоянно продолжающимся, лишающим морали и бросающим вызов этике и убеждениям с каждым новым открытием, на которое он натыкался. Встряхнувшись, он отогнал мрачные мысли и перелистнул страницу, посвященную Церковному Чудовищу. Первый настоящий зверь, которого он убил. Первый ужасающий вкус того, что мог предложить Ярнам. Проведя пальцем по лезвию Кроцеа Морс до крови, проведя окровавленным большим пальцем по рисунку, он сосредоточился на воспоминаниях о поединке. Кровь на языке, сердце, кричащее от страха, но продолжающее биться, когда он был наполовину сломлен. Крик, который преследовал его и по сей день. — ooEEEeeEEEEEre!!!! Знакомый крик пронесся по лесу, заставляя птиц взлетесь в небо, а диких животных спасаться бегством. Дым от костра сгустился в скрюченную гротескную форму монстра, с которым он столкнулся. Даже сгорбившись на двух ногах, он возвышался над ними, а свет костра делал гротескное чудовище ещё более страшным. Ожили звериные глаза, в которых светились лишь безграничный голод и злоба. Душераздирающая тишина воцарилась на поляне, когда с их лиц исчезли краски. Три пары глаз обратились к Жону, который с горькой усмешкой смотрел на чудовище, стоящее перед ним. — Это... Когда-то был человек...