Delinquents

Тэсан постепенно начинает понимать, что он и правда тоже влип: изначально стоило подумать, прежде чем идти куда-то с парнем, которого видел впервые. отчаянное желание выжить повернулось к нему задницей, и Хан мог только вслух вздыхать, в очередной раз осознавая свой личностный провал.       они шли молча. если честно, Тэсан и не горел желанием разговаривать, ни с Джурин, ни с Джехёном, а с Николасом так тем более – это уже какая-то привелегия, нежели обычная попытка коммуникации. поэтому они все молчали, пребывая каждый в собственных раздумьях.       рассуждать глубоко о том, кто такие Кей, Сончан и Мэттью, даже после подробных объяснений от очевидцев Тэсану не хотелось: потому что осознание, что они могут придавить его, будто комара об стенку, ему тоже не нравилось, потому он предпочитал поскорее уйти с места происшествия и наконец почувствовать хоть какое-то мнимое спокойствие, насколько это возможно в их положении.       взгляд сам стал скользить по грязным крышам домов, по облупившейся штукатурке, по окнам, а после, заметив одно интересное, Тэсан и вовсе зацепился за него взглядом, рассматривая разбитое стекло – его явно пытались реанимировать с помощью скотча, – но стоило ему повернуть голову на пару градусов назад, как он понял, что их компания значительно уменьшилась, а сомнительная персона в лице Джехёна, очевидно, испарилась, только в какой именно момент их похода – неизвестно.       Тэсан озирается по сторонам, про себя надеясь, что увидит чужую голову хотя бы около мрачно идущего Николаса, но никого.       — а где Джехён? — тут же спешит узнать он у Джурин. та лишь беззаботно пожимает плечами и расплывается в нежной улыбке. девушке, кажется, нет даже никакого дела до того, куда пропал этот парень и вернется ли он вообще: кажется, то была нормальная практика, что он исчезал, снова появлялся и снова пропадал. у Тэсана нет времени привыкать к чужому образу жизни, он следит за своим, тем более он по прежнему борется, лишь потому что хочет домой.       — пёс гулять пошел, — говорит она вполне очевидную для Тэсана вещь. — не ищи его, бесполезно.       по мере продолжения неспешного пути, Тэсан погружался в свои раздумья: в основном о Джехёне. кажется, Хан сводился к одному мнению, что он его попросту раздражает, и лучше опустить тот факт, что они куда-то вместе шли. парень трет виски, промаргивается и вдруг перестает слышать шаги. они останавливаются у дома, и Тэсан поднимает голову: знакомые окна, знакомые стены и скрипучая дверь, за которой быстро исчезает призрачная фигура Николаса.       — идешь? — хмыкает Джурин, постукивая кроссовком по асфальту. Тэсан долго смотрит на дом, будто загипнотизированный, а осознание того, что это явно не то место, в котором он мечтал оказаться, настигает его так неожиданно, будто током ударило.       — нет, я пойду, — отрезает он, даже как-то нервно, чувствуя. как слова застревают в собственном горле. Джурин вскидывает бровь, но уходит, оставив его одного. Тэсан понимает, что так или иначе нужно взять себя в руки, – никто, кроме него, это не сделает, и потерянная цель добраться до метро должна быть доведена до конца. но ноги ведут его дальше по дороге, и вскоре, усевшись на бордюр, он опускает голову в колени, вздыхая.       никакие мысли больше не посещают его голову. ему абсолютно плевать, что будет с Риу, что будет с Юмой. плевать на неразговорчивого Николаса и плевать на грубого Ынсока. плевать и на Джурин – ее он видел впервые, отчего даже не успел составить какой-то портрет ее поведения. неграмотная речь, громкий заразительный смех. ничего привлекательного Тэсан в ней не увидел, потому даже и не понял, каким образом она прибилась в их компанию. вероятно и ей, и всем остальным оставались считанные месяца жизни, может, даже меньше, а Тэсан хочет жить, честно хочет жить. снова хочет почувствовать прилив сил, достигнуть каких-то высот, сделать хоть что-то, за что он может собой гордиться.       но никаких сил у него нет, а единственное, что доставляет ему силы, это доза, которую даже сейчас он нигде не может достать.       поднимая голову с коленей, он протягивает перед собой руки, рассматривая запястья и несколько непонятных затертых резинок на них. Тэсан не помнит их происхождения, то, как они попали ему на руки, и по какой причине он с ними ходит – ухватившись пальцами за одну, он начинает перебирать завитки на ней, крутя на собственном запястье. в какой-то степени это успокаивает, несмотря на то, что он по-прежнему находился не там, где должен быть. ему по-прежнему хочется выйти в люди, зайти в метро, доехать до станции и попасть домой. хочется переодеться в свою одежду и помыться под горячим душем. наконец ощутить себя человеком, а не мусором, что бездушно валяется у обочины – а Тэсан в данный момент выглядит именно так.       отряхнув руки, он приглаживает черные волосы назад, надеясь свободить себе обзор. оглядываясь по сторонам, Тэсан замечает вдалеке светлые фары машины: это, если честно, последнее, что он ожидал увидеть в этом районе. постепенно, медленно проезжая по дороге, к Тэсану приближался большой бронированный автомобиль черного цвета, тонированный и до того огромный, что Хан тут же отодвигается на пешеходную дорожку, чтобы не дай бог этот танк его не переехал.       следом за черным автомобилем следует достаточно яркий контраст: за огромной «спиной» джипа вдруг показывается белый «мерседес», до того чистый, что Тэсан мог бы увидеть свое собственное отражение в двери белого автомобиля. почему-то контраст загрязненных улиц, запаха, контингента здесь и проезжающей дорогой машины показался Хану смешным, отчего тот поднимает уголки губ. он наблюдает за тем, как «Мерседес» замедляется, от чего его вдруг дергает приподняться и совершить попытку узнать, что за человек сидит в автомобиле, но, встретившись с затонированными стеклами, Тэсан разочарованно валится обратно на грязный асфальт.       он провожает процессию взглядом и вздыхает. даже в таких помойках есть свои мажоры – парень наблюдает за тем, как их паровозик замыкает такой же бронированный черный джип, будто везли в том белом мерседесе точно президента, а не какую-то важную шишку, что может позволить себе разъезжать на дорогой машине по умирающим улицам.       эти машины быстро забываются в голове Тэсана, и тот снова возвращается к основной линии, о которой думал. он хочет домой. безумно хочет домой и безумно мечтает ощутить легкость… спокойствие… собственное осознание еще не до конца пришло в норму, а тело требует манящего порошка.       Тэсан чувствует себя так, будто он умирающий старик, а дурь – его аппарат жизнедеятельности, поддерживающий его в этом мире, хотя он давно должен был сорваться.       все мысли сводятся к тому, что ему обязательно станет легче. кажется, стоит ему почувствовать эту одурманившую легкость, как ему обязательно станет лучше. все проблемы уйдут на задний план, а вперед встанет лишь собственное спокойствие. Тэсан и правда хотел бы сделать это сейчас.       окинув взглядом улицу, Хан утыкается взглядом в камень на асфальте, потянувшись, чтобы поднять его, но вдруг вздрагивает, получая не хилой силы подзатыльник, тут же оборачиваясь на виновника его испуга.       перед глазами проявляется фигура Джехёна. Тэсан недовольно фыркает и толкает его, наблюдая за тем, как тот, будто безвольная кукла, валится на проезжую часть, садясь на грязный асльфат.       толчок, казалось бы, был не таким сильным, чтобы повалить Мёна с ног, но тем не менее, тот преспокойно сидит на дороге, будто считая ворон все это время.       — ты идиот? — хмыкает Тэсан, наблюдая за тем, как парень вытягивает ноги, оставаясь сидеть на холодном асфальте.       — красненький, — в ответ выдает Джехён, заставая Хана врасплох. парень вопросительно изгибает бровь, совершенно не понимая, о чем вообще идет речь: человек перед ним выглядит явно нетрезвым, да и вряд ли бы Мён когда-то был трезвым.       — что? — все-таки решает поинтересоваться он.       — магазин… — снова, даже как-то мечтательно, выдает странный собеседник, и Тэсан уже явно хмурится, потому что следственная связь никак не проглядывается, а тот продолжает сидеть, будто ребенок, на асфальте, твердя о каком-то красном магазине.       — ты еблан? — фыркает Тэсан. — вставай.       — асфальт прикольный.       и Хан раздраженно стонет, подсаживаясь ближе и дергая парня на себя, чтобы хотя бы с дороги его утащить. тот не поддается, продолжая сидеть на месте, хоть у Тэсана и получилось его дернуть, чуть ли не повалив на асфальт.       смирившись с положением, Хан принялся искать в фигуре Джехёна что-то новое: чужие растрепанные волосы беспорядочно торчат, будто он долго-долго ворошил их, чтобы создать такую фееричную шевелюру. на попытки Тэсана затащить его хотя бы на пешеходную дорожку он никак не реагирует, а взгляд тупо скользит от самого Хана до того же асфальта. нетрудно догадаться, что, пока Тэсан безрезультатно мечтает о хоть каком-то расслаблении, этот бессовестный во всю пребывает в эйфории, совершенно не стыдясь своего состояния. да и, по нескромным наблюдениям Тэсана, тут никому не знакомо понятие стыда.       он вздыхает, но больше не предпринимает попыток даже как-то повоздействовать на Джехёна, понимая, что это бесполезно, да и он зря потратит силы.       — блин, а этот столб давно тут стоит? — парень лениво переводит взгляд куда-то за спину Тэсана. он даже не решает оборачиваться, точно зная, что столб там есть, только вот ничего нового он в нем не увидит.       — да, — от балды отвечает Хан, явно понимая, что Джехён разговаривает с ним и точно будет ждать хоть какого-то ответа.       — резина так вкусно пахнет. — Мён снова меняет тему разговора, переходя от столба к резине, потом к собственной обуви, к соседнему дому, к безоблачному вечернему небу, постепенно переходящему в темноту.       Джехён долго смотрит на самого Тэсана. ощущение, будто они играют в гляделки, только вот Мён очевидно выигрывает за счет своей заторможенности – он моргает так медленно, что кажется, будто ему это вовсе не нужно, а Хан с каждой секундой все больше думает о том, что это не то, чем он хотел бы заниматься ближайшие полчаса. по крайней мере, явно не разговаривать с накуренным парнем, сидящим на дороге.       — эти ебланы… заебали… — вдруг начинает тот, и Тэсану приходится навострить уши. — вот не лень им… за мной бегать…       и вздыхает, опуская голову, вдруг начиная ковыряться пальцами в асфальтированной дороге. Хан хмурится, предполагая, что этот рассказ окончен, а его душевный собеседник попросту вырубился – так как и так не сильно активные движения быстро заканчиваются.       — и? — решает поинтересоваться Тэсан.       — и бесят они меня… — продолжает Джехён, уже не так уверенно. — смириться никак не могут. — и снова замолкает, снова ковыряется в асфальте и снова прекращает.       Тэсан хмыкает, особо ничего нового не узнавая из скомканных жалоб Джехёна. если честно, он ничего полезного сказать и не смог бы: это было понятно с самого начала.       но молчать он явно не будет.       — бетон вкусный. — Мён снова поднимает голову. — ты… может быть… тоже. — взгляд юноши мутнится, постоянно ездит по фигуре Тэсана и снова к дороге, потом к злосчастному столбу, к дому, к небу, к изредка проходящим мимо людям.       — че? — фыркает Хан, и Джехён выдаёт только хриплый смех, а это как раз означает то, что тот вполне осознает, какой бред сейчас несет.       — луна такая круглая… — вновь начинает парень, не прекращая свою странную шарманку, которую Тэсан, если честно, не до конца понимает.       они снова замолкают, причем Джехён даже не делает попыток продолжить нести несвязный бред: за это Тэсан, безусловно, благодарен, потому что как не понимал, так и не собирается его понимать. хотя, именно в одном единственном аспекте он его понимал – ему сейчас очень хорошо, и они оба знают, от чего.       Тэсан снова возвращается мыслями к тому, что ему по-прежнему тяжело, что организм отказывается вырабатывать силы, чтобы передвигаться и попросту существовать дальше.       хочется упасть лицом в кровать и уснуть, но даже добраться до кровати он вряд ли сможет. единственное, что его ждет, – это грязный матрас в притоне.       он не помнит, когда последний раз спал нормально. в мягкой постели, под теплым одеялом. не помнит, когда последний раз нормально ел, а не просто пил воду.       ощущения от этого двоякие. вообще, он как будто бы и не совсем сильно в этом сейчас нуждается. он не голоден, а горло сушит лишь слегка, он мог бы позволить себе смириться и с этим положением. а с другой стороны, он уже должен что-то с этим делать.       его положение неправильное, и то, что он поддается своим навязанным соблазнам, – поистине отвратительно. он может жить спокойную, обычную жизнь, как его одногруппники. он может ходить в университет, он способен хорошо учиться. ничего не мешает ему начать жизнь с чистого листа. и мысли о том, что он может наконец начать собой гордиться, мотивируют его двигаться.       ему, возможно, нужно так мало для счастья, но он ведет себя как тряпка, ничего не делая для того, чтобы все исправить.       Тэсан вернется домой, обязательно сядет за пропущенные лекции, а на следующий день, как ни в чем не бывало, пойдет на пары – возможно впервые познакомится с преподавателем по философии, – а потом все наладится.       и Тэсан делает рывок, возможно, не такой уверенный, но он рассчитывает способности своего организма. когда попытка встать оказывается почти удачной, его вдруг тянут за футболку, заставляя сесть обратно.       — эй. — Хан хмурится, наблюдая за тем, как Джехён все-таки сделал над собой усилие и сменил позу, только теперь он сжимает в руке футболку парня, не позволяя ему уйти.       — я не договорил, — весьма глупо аргументирует он свой порыв, а Тэсан изгибает брови, совершенно ничего не понимая.       — ты молчал, — подмечает последний, и Джехён мотает головой.       — таблетку будешь? — предложение застает парня врасплох. Тэсан садится обратно на дорогу, с недоумением смотря на Мёна. тот ждет ответа, вероятно предполагая, что собеседник в лице Хана согласится.       — нет, — наотрез отказывается он.       — а лин? — не сдается юноша, и Тэсан хмурится только сильнее, сводя брови к переносице.       — это еще что?       — а косяк хочешь?       и мысли о том, что такое этот неизвестный «лин», тут же пропадают, когда с уст Джехёна слетает знакомое слово. конечно, Тэсан помнит, что такое косяк и что после него бывает. и мысли о том, что он должен вернуться домой, что вообще-то он уже собрался и практически пошел, совершенно разнятся с эффектом от травы, которую ему активно пытаются втюхать, причем бескорыстно и бесплатно. Тэсан смотрит в чужие глаза, снова убеждаясь в том, что Джехён не в себе. и вряд ли когда-нибудь бывал.       — давай, — пожимает плечами он, и Мён расплывается в улыбке, отпуская его футболку, тут же принимаясь шариться по карманам спортивок, выуживая оттуда свернутые помятные сигаретки, протягивая одну из них Тэсану.       парень долго рассматривает темную свернутую в трубочку сигаретку, которую вскоре подожжет, когда Джехён разберется с зажигалкой.       тот начинает первым, передавая потертую зажигалку Хану, а Тэсан медлит, но все равно поджигает, а после закуривает, думая лишь о том, что совсем скоро ему станет спокойнее.       Тэсан вдыхает запах жженой травы, распространяющийся вокруг него, перекрывающий все остальные запахи. он медленно выдыхает, чувствуя, что ему этого не хватает – он делает новый вдох, новую затяжку, чтобы почувствовать эффект прямо сейчас.       и по телу постепенно расползается эта легкость, разум постепенно идет кругом по мере увеличения количества затяжек, а все мысли из головы, кишащие в ней как черви, затихают, позволяя организму забыться.       и это именно то, о чем он грезил около получаса до встречи с Джехёном: именно этого чувства не хватало организму. мысли хаотично плавают в его голове, начинаясь и тут же обрываясь, растворяясь, будто дым в воздухе.       — кайф? — голос Джехёна звучит слишком резко среди всего спокойствия вокруг, но Тэсан не имеет сил даже заткнуть его, просто молча кивая на чужой вопрос.       упираясь ладонью в асфальт, Хан опирается на нее, приподнимая голову, смотря за тем, как быстро потемнело на улице, а на небе уже, словно стразы, появились звезды.       постепенно, с каждой минутой состояние только улучшается, по крайней мере по нескромному мнению Тэсана так и есть, а мыслей в голове становится все меньше и меньше. и даже если бы он захотел зацепиться хоть за что-то, любая мысль быстро ускользает, будто песок сквозь пальцы.       и Хан готов мириться с этим, потому что кажется, что стоит ему начать думать о чем-то, то вся легкость тут же пропадет, возвращая его в состояние тревоги и страха перед тем, что будет дальше. и сейчас, пока ему все равно, он наслаждается этим равнодушием.       Тэсан наблюдает за тем, как Мён лениво поднимается с дороги, делает пару неуверенных шагов, а после снова валится на асфальт, только уже рядом с Ханом, бессовестно роняя голову на плечо юноши.       Тэсан делает новую затяжку, наблюдая за тем, как тлеет косяк, и думает о том, что скоро кайф обязательно закончится, как бы сильно не хотелось быть в таком состоянии постоянно. все хорошее когда-то заканчивается.       он убирает опору в виде собственной руки и садится поудобнее, потому что Джехён даже не думает о том, чтобы убрать голову и хоть как-то облегчить его положение.       ему снова фантомно кажется, что Мён давным давно вырубился, перестав бороться с собственным прожженным организмом, но тот подает признаки жизни – он поддевает пальцами одну из резинок на худом запястье Тэсана, без проблем стягивая ее и надевая на себя. Хан следит за этим незамысловатым движением, но не чувствует ничего, просто позволяя ему сделать это.       характер действий юноши далеко ему не понятен, но сопротивляться Тэсан не намерен. по крайней мере, удивительно то, что рядом с Мёном, несмотря на свое состояние сейчас, он чувствует себя в какой-никакой безопасности, будто он и правда вызывает где-то на подкорке мозга доверие, на которое не давал никаких поводов.       — эй, — снова начинает Джехён и трется головой о плечо Тэсана. — тебе когда-нибудь говорили, что ты сексуальный? — вопрос кажется слишком странным, да и возникшая из ниоткуда тема вводит Тэсана в ступор, но лишь на пару секунд, потому что Хан сразу спешит ответить:       — нет… никогда, — хмыкает он, почему-то поддаваясь чужим манипуляциям и укладывая свою голову поверх чужой.       — тогда я буду первым – ты секси, — подытоживает Джехён, и Тэсан лишь на пару секунд прикрывает глаза.       — к чему это было…? — будто в пустоту спрашивает Хан, хоть и надеется на ответ собеседника. только вот его он не дожидается, а вместо заветных слов получает только глупое:       — асфальт такой черный…       они продолжают сидеть, уже молча, а Джехён что-то неразборчиво мямлит Тэсану в плечо, снова пальцами касаясь запястья парня, имитируя «человечка» из пальцев, тихонько шагая по худому запястью к ладони. Хан чувствует легкую щекотку от чужих прикосновений, но снова не сопротивляется, позволяя Джехёну делать все, что ему взбредет в голову.       Тэсан наблюдает за тем, как Мён скользит пальцами по его ладони, будто намереваясь взять за руку, но всего лишь выводит узоры на слегка грубой коже.       они бы могли продолжать сидеть так примерно бесконечность, если бы не отдаленный женский голос, который выводит Тэсана из транса.       только вот есть ощущение, будто Джехён этот тихий возглас не услышал, а Тэсан просто не разобрал слов, потому решил проигнорировать, лениво наблюдая за тем, как Мён наконец вкладывает свою руку в чужую, и у Хана хватает сил переплести их пальцы и сжать, сам не зная, зачем он это делает.       — ало! — уже намного громче, чуть ли не на всю улицу, разносится звонкий женский голос. Тэсан оборачивается, уже полностью уверенный, что это обращение было в их сторону – и ему приходится напрячь глаза, чтобы разглядеть женскую фигуру у дома.       Тэсан пихает Джехёна в бок, но тот снова реагирует не сразу: он поднимает голову, задерживает взгляд на лице Хана, а юноша лишь чуть отклоняется назад.       — там… эта… Джу… я не помню… – Тэсан кивает к дому, и Джехён поворачивает голову туда, расплываясь в улыбке.       — братишка! а ты чего тут? — как ни в чем не бывало, будто так и не услышав ни одного оклика, спрашивает Джехён, от чего Тэсан отчетливо видит, девушка бьет себя ладошкой по лбу.       — дуйте домой, бестолочи, нехер жопу морозить. — закончив свою пламенную речь, которую, кажется, слышала вся улица, она уходит обратно, скрываясь в темнеющем дне.       Тэсан думает о том, что они должны следовать за ней, потому почти сразу оповещает Джехёна об этом.       — пойдем. — он сжимает ладонь Мёна, делая ленивую попытку встать. не с первого раза, но у него получается, и он осматривается по сторонам, тяжело вздыхая.       Тэсан терпеливо ждет, пока Джехён найдет в себе силы встать – а это оказывается непосильной для него задачей, – поэтому Хан быстро помогает ему в этом, чуть ли не поднимая и ставя юношу на ноги.       теперь они, сцепляя руки только крепче, следуют к дому, а Тэсан думает о том, что все довольно неплохо. Джехён приятный собеседник, да и руки у него нежные, теплые. Джурин заботливая, позвала их домой, чтобы те не замерзли. пугающий Николас, возможно, не такой уж и пугающий, да и по нескромному взгляду видно, что он просто защищает Юму – это даже благородно, нежели как-то странно. Риу – веселый, и шутки у него смешные. да и эти зеленые шорты… возможно, Тэсан хотел бы такие же.       возможно, Ынсок не такой равнодушный, и у него просто неудачный день и Тэсан застал самую плохую его сторону.       в любом человеке есть плюсы – в них, как убедился Хан, тоже они есть. и даже желание уходить постепенно сходит на нет, а по мере того, как они приближаются к уже знакомому дому, а Джехён первый скрывается за скрипящей дверью, Хан все меньше сопротивляется судьбе. они вернулись в то место, из которого Тэсан почему-то бежал. уже даже не помнит, почему.       он встречает в коридоре Риу, который одаривает их лишь усмешкой, но тут же исчезает в одной из нескольких комнат. Тэсан каждый раз старается взглядом ухватиться за спину Джехёна, пока тот не заходит в кухню, заставляя парня последовать за ним.       Тэсан покорно следует, будто по заданному маршруту, но тут же меняет его, стоит ему столкнулся с вполне знакомым лицом: Ынсок.       улыбаясь парню, Хан переминается с ноги на ногу, будто ребенок в детском саду, пока тот, кажется, подбирает слова.       — ты-то откуда здесь? — скептично интересуется он, а юноша только шире улыбается, продолжая покачиваться.       — ты такой классный. круто, что ты переживал за меня. — Тэсан усмехается, смотря за тем, как меняются эмоции на лице Ынсока, и Хану кажется, что ему просто нужно расслабиться, чтобы не хмуриться так сильно. Джехён ведь может поделиться и с Ынсоком, и тогда им всем будет хорошо.       — блять… бесы, — выплевывает Сон, а после совсем слегка пихает Тэсана в плечо, чтобы пройти. и его Хан провожает взглядом, отводя лишь тогда, когда тот скрывается за стеной.       Хан лишь хмыкает и пожимает плечами, даже как-то весело, да и весь этот цирк лишь для него самого. он продолжает движение к кухне. пару раз он отдаленно слышит голоса разговаривающих в комнатах Риу и Юмы, потому что точно запомнил интонацию и первого, и второго.       да и голоса у них чересчур запоминающиеся, Тэсан бы даже мог охарактеризовать их как «скрипящие» или что-то вроде того.       зайдя в такое же знакомое помещение, он смеряет взглядом Джехёна, а после переводит его на гнома на столе: кажется, он уже стал казаться ему родным, будто они росли вместе и провели бок о бок, кажется, лет так десять точно. но вот видит он его от силы второй или третий раз в жизни.       усевшись за стол, Тэсан лишь хмыкает, подпирая голову рукой, наблюдая за тем, как Джехен, никак не изменившийся за время их разлуки – а это около пары секунд, – лишь треплет свои и так пушистые запутанные космы.       он как-то долго ворошится по карманам грязных штанов, а после выкладывает на стол две знакомые Тэсану вещи: это телефон, немного побитый, тоже грязный, но вероятно исправно рабочий и пакетик с порошком, который первым попадает в руки Джехёна.       и Хан, будто под гипнозом, наблюдает за тем, как юноша открывает герметичный пакетик, как он высыпает содержимое на экран телефона, как он ищет на столе подручные средства, чтобы распределить высыпанный порошок в нужные аккуратные полосы. и Тэсан встает со своего нагретого места и спокойными шагами обходит стол, чтобы встать рядом с сидящим Джехёном.       — будешь? — интересуется Мён, сначала не поднимая головы, а после руками убирая волосы с лица, задирает голову, и Тэсану удается осмотреть его лицо достаточно близко: он подмечает синяки, очевидную худобу, бледную кожу. его слегка мутный и глуповатый взгляд, а стоит Хану сместить точку интереса, он замечает и порванную мочку уха. выглядит та достаточно болезненно, и ему не хотелось бы знать, каким образом он ее порвал. потому что очевидно, что когда-то в ней было украшение.       — да, — отвечает Тэсан, лишь из приличия, потому что предполагает, что Джехён и так знает ответ.       ничего не случится, если Хан сделает это. по крайней мере, случится только хорошее – он знает это наверняка. он всегда может начать жизнь с чистого листа и завтра, разве он куда-то торопится? и есть ли что-то плохое в расслаблении? Тэсан тоже считает, что нет. потому, наблюдая за тем, как Джехён опускается к телефону и занюхивает первую дорожку, он даже потихоньку начинает завидовать, потому что к тому расслабление придет немного раньше.       и стоит Мёну отодвинуть телефон, чтобы позволить Тэсану тоже получить заветный кайф, Хан тут же берет смартфон в руки, чтобы было удобнее, и делает то, что точно понесет последствия.       поначалу он чувствует всю ту же ужасную боль в носу – зуд возвращается с новой силой, он хмурится и шмыгает носом, чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы. через какое-то время, кажется, заглушаясь постепенным эффектом от дури, боль уходит, и Тэсан снюхивает и следующую дорожку, прежде чем Джехён забирает у него телефон, чтобы сделать еще.       и снова он чувствует все, как в сказке. эту энергию, силу, желание что-то делать. кажется, будто этот волшебный порошок и правда решит все его проблемы – и пока что он ни разу его не подвел.       когда Джехён разбирается с порошком, Тэсан терпеливо наблюдает за тем, как чужие руки с помощью непонятной тонкой картонки распределяют белые полосы порошка.       юноша ловит себя на мысли, что смотрит не на желанное вещество, а на руки своего оппонента – худые, даже изящные, хоть и с неровными короткими царапинами, будто от кошачьих когтей, и пара разбитых костяшек, будто он этими же руками дрался с кем-то. но вот вряд ли Тэсан узнает, правильную ли он подобрал причину для объяснения чужого внешнего вида.       на второй раз Джехён забирает большую часть порошка себе: Хану кажется, что того ведет уже так сильно, что он не сможет связать и пары слов.       Тэсан тоже поддается заветному желанию и снюхивает третью: в голове сплошной белый шум, и постепенно он понимает, что от эйфории перестает ощущать реальность. все для него кажется слишком приятным, даже этот гном на столе, кажется, готовый улыбнуться им двоим. эта засоренная мусором кухня и его довольно симпатичный спутник, так покорно отдающий ему телефон.       когда порошок на экране смартфона заканчивается, а вещь задерживается в руках Тэсана, он тянет уголки губ вверх и прячет мобильный за спиной – он смотрит за реакцией Джехёна, который предполагал, что аппарат вернется к законному владельцу, но такого не происходит и он поднимает голову на Хана.       достаточно интересная картина. Тэсан откровенно улыбается, играясь с реакцией Мёна, а когда тот поднимается, видимо, чтобы изъять из рук повеселевшего Хана свою безделушку, парень делает пару шагов назад, не снимая с лица наглой игривой улыбки.       и с этого момента начинается их немая игра – Тэсан достаточно резво для своего состояния передвигается по кухне, почти убегая от Джехёна, который намеревается получить телефон обратно и поддается атмосфере, откровенно смеясь и пытаясь заполучить вещь при помощи щекотки и других способов, при которых Тэсан мог бы разжать руки и вернуть Мёну его вещь.       они бегают по кухне, вероятно, около пяти минут без перерыва. и они бы продолжали бездельничать, пребывая в абсолютной эйфории от происходящего, если бы Тэсан, не потеряв управление над собственным телом, не ударился головой об стенку, прижимаясь к ней спиной.       — отдай, — с усмешкой говорит Джехён, оказываясь достаточно близко к Тэсану. он чувствует их разницу в росте, слышит чужое дыхание, видит перед собой его лицо. Тэсан даже и не думает о том, чтобы отдать Мёну телефон.       — отбери, — хмыкает Хан и только крепче сжимает смартфон в руке, держа ее за спиной. Джехён тянется за спину парня, намереваясь достать смартфон, но Тэсан прячет его только сильнее. а свободную руку перемещает на шею Джехёна, тут же наклоняясь и впиваясь своими губами в чужие сухие.       жар, ползающий по щекам до ушей, дает о себе знать практически сразу, стоит Тэсану почувствовать инициативу с чужой стороны. и как бы он не хотел соврать, ему абсолютно нравится происходящее и то, как нагло Джехён руками лезет под футболку – уже явно не за телефоном, который он пять секунд назад пытался достать. Тэсан действует как-то агрессивно, с неожиданным животным желанием оставить на чужих губах синяки, сминая их и кусая, куда придется, просто мечтая оставить в голове Джехёна отпечаток этого вечера.       Тэсан сжимает пальцы на шее Мёна, слышит, как тот вздыхает прямо ему в губы, и чувствует, как руки парня блуждают по его телу.       Хан только сейчас различает то, что его сердце бьется практически у него в ушах. понимает, что его руки дрожат, а разум мутится с каждой секундой. он чувствует себя потерянным рядом с Джехёном и считает, что это отлично. рядом с Мёном нет никаких проблем, только легкость, смех и этот затяжной момент, который хотелось бы почувствовать каждой клеткой своего тела.       Джехён отстраняется от него первым. Тэсан тяжело дышит через рот, чувствуя, как еще секунда, и он повалится с ног, но холодные руки Мёна держат его так крепко, что Тэсан не может позволить себе сопротивляться.       он выводит затяную руку из-за спины и протягивает Джехёну телефон: тот смеряет аппарат взглядом и, освобождая одну из рук, забирает его, тут же засовывая в карман.       они ничего не говорят друг другу. Мён лишь отходит, а Тэсан вытирает губы тыльной стороной ладони. он смотрит за тем, как все такой же пушистый Джехён, с проявившимся на бледных щеках румянцем, опускает голову, а после вовсе уходит из кухни, так ничего и не сказав Тэсану обо всем произошедшем между ними.       Хан не сопротивляется судьбе. он просто садится за стол, думает о том, о чем приходится. о стенах, о грязном столе, о мусоре, о Джехёне, в частности и о милом гноме, перед которым даже на секунду становится стыдно.       — блин, братан… — с досадой шипит он, пододвигая к гному коробочку с чаем. — не надо было при тебе, да… ну сорян.       и пожимает плечами, складывая на стол руки, а на них голову, изучая взглядом уже родного для него самого гнома.       — ну, в следующий раз глаза тебе закроем… — вздыхает он. — если следующий раз будет. ну ладно, ты не переживай, вряд ли у тебя будет детская травма. — Тэсан хихикает себе под нос, даже не думая о том, что, вообще-то, разговаривать с гномом достаточно глупо – только вот, когда тебя никто, кроме гнома, не слушает, это самый оптимальный вариант. Тэсан вскоре укладывается лицом в собственные руки, вздыхая. если честно, ему и не хочется ни о чем думать. он пытается почувствовать каждой клеточкой свое непостижимое спокойствие, свою легкость и почему-то взявшееся из ниоткуда желание обладать, но вот кем, Тэсан не знает.       да и рассуждать о каких-то чувствах нет времени. организм Хана давно перестал бороться с действием наркотика, просто позволяя организму отрубиться. этим юноша и занимается: поудобнее укладывая голову на руках, он вздыхает, а еще пары размерных глубоких вздохов хватает, чтобы уже через пару минут забыться, где он, что он здесь забыл и зачем ему нужен дом.