Потрясение основ (Shake the Foundations)

      Мэтт беспокойно расхаживал по комнате, не в состоянии просто сидеть и читать. Янга, без сомнения, это внутренне раздражало, но Скрэпс ценил терпимость друга к своим непрерывным шагам.               Скайуокер выполнил свое обещание и предоставил им материалы для чтения. Это оказался странный набор интересов различных существ, но все же принесенное было намного лучше, чем ничего. В настоящее время Янг изучал звездные системы Силении V, время от времени издавая негромкие звуки, демонстрирующие его интерес.               Иен очень хорошо умел концентрироваться на моменте, и Мэтт позавидовал его самообладанию.               Как только Скрэпс сообщил, что да, их капитану действительно оказывается медицинская помощь, Янг расслабился и приготовился ждать. Они обсудили, почему мятежники их спасли, но не сумели найти логичного ответа.               Мэтт обдумывал способы побега, но Янг спокойно указал, что они ни за что на свете не оставят капитана. А тот был в неподходящем состоянии для попытки побега.               Они провели здесь уже шесть дней, и, хотя их похитители были тактичны, Скрэпс все еще был готов вылезти из собственной кожи. Ему нужно было пробежать несколько миль или разобрать шаттл. Они с Иеном отжимались и ходили взад и вперед по камере, но это было не одно и то же.               Ему было интересно, о чем думала Хэтли. Или Вирс, если уж на то пошло. Имели ли те хоть малейшее представление о том, где они находятся, и что произошло. Мэтт слегка фыркнул себе под нос, в миллионный раз прокручивая в уме события их поимки.               Их точка приземления находилась в САМОМ ЦЕНТРЕ территории, которой управляла эта отколовшаяся ячейка.               Как это могло быть пропущено их разведкой и службой безопасности? Подобное было практически невозможно.               Что означало ПРЕДНАМЕРЕННУЮ оплошность.               Капитан также был странным выбором для руководства этим конкретным десантным отрядом, но Пиетт подчинился приказам.               А потом на них напали.               Скрэпс все еще чувствовал, что должен был это предвидеть — какой от него был толк, как от руководителя службы безопасности, если он не смог увидеть угрозы своему капитану?               Они сражались очень упорно. Двое из их числа были тяжело ранены перед пленением, и Скрэпс знал, что они не выживут.               А его капитан…               Он никогда не видел Пиетта в таком деле. Мужчина был звездным демоном в человеческом обличье — защищая своих людей, он сражался яростно и без ограничений. Мэтт был почти уверен, что капитан убил шестерых членов ячейки, прежде чем они уложили его тремя электрошоковыми выстрелами.               В этот момент Мэтт сдался, потому что он отправлялся туда же, куда и Пиетт, а для этого ему нужно было быть живым.               Скрэпс поднял глаза, когда к энергетическому барьеру приблизилась хрупкая фигура коммандера Скайуокера.               — Капитан Пиетт хотел бы с вами поговорить, — сказал он, улыбаясь, голубые глаза были дружелюбными. Он был совсем не похож на разрушителя «Звезды Смерти», которого Мэтт ожидал увидеть. Проклятье, он хотел понравиться этому человеку, а это, несомненно, нарушало всевозможные клятвы и кодексы в имперских вооруженных силах.               — С нами обоими? — спросил Янг, отрываясь от книги.               — Я так полагаю, — ответил Скайуокер. — Думаю, он хочет лично убедиться, что с вами все в порядке. Приношу извинения за наручники, так как я не думаю, что вы попытались бы наброситься на меня, но все же.               Он был таким... безэмоциональным. Без снисходительности или злорадства. Просто пожал плечами и сказал: «Извините за неудобства».               Скрэпс с Иеном подчинились, когда им на запястья одели наручники, а затем коммандер сопроводил их из небольшого тюремного отсека, кивнув лейтенанту мятежников за столом.               По привычке Мэтт запомнил планировку корабля и маршрут к месту содержания Пиетта. Когда они вышли из последнего лифта, Скайуокер понимающе на него посмотрел.               — Пожалуйста, не пытайтесь, капитан-лейтенант, — сказал он. — Я бы сделал то же самое, но... здесь многое происходит.               Мог ли он читать мысли?              Скрэпс не был уверен.               Они свернули в коридор, ведущий с главной палубы, и Скайуокер подвел их к неприметной двери. Ничем не выделяющейся, если не считать крупного мужчины, стоявшего на страже снаружи.               Скайуокер кивнул ему, и мужчина одарил Скрэпса и Янга тяжелым взглядом, прежде чем отойти в сторону. С одной стороны, Мэтт был рад, что у Пиетта была охрана — если на борту имелись повстанцы, желавшие уничтожить имперца, тот был бы в безопасности. С другой стороны, это действительно означало еще одно препятствие для любых попыток побега.               Дверь с шипением отъехала в сторону, и Мэтт переключил все свое внимание на пространство внутри.               Он мог видеть, что изначально это помещение предназначалось для экипажа. Было произведено некоторое переоборудование, чтобы превратить его в большую послеоперационную палату. Там, где раньше, без сомнения, стояла двухъярусная кровать, теперь располагалась полностью оборудованная медицинская койка. Рядом стояли несколько разномастных стульев и потрепанный круглый стол, а маленькая дверь в дальней стене, вероятно, вела в освежитель.               Все было потрепанным, но удобным, за что Мэтт был благодарен.               — Я оставляю вас наедине. Мы можем дать вам двадцать минут, — сообщил Скайуокер, снимая с них наручники, прежде чем выйти из комнаты и оставить двух имперцев наедине с их капитаном.               Пиетт находился в почти сидячем положении и был одет в мягкую белую медицинскую рубашку и брюки. Синяки исчезли с его лица, хотя под глазами все еще оставались темные круги.               Фактически, единственным внешне видимым признаком того, что ему нужно было находиться в медицинском учреждении, являлась зафиксированная нога, вытянутая и покоящаяся на большой плоской подушке.               Но Мэтт знал правду. Он видел ужасные вещи, которые были сделаны с его капитаном, — тот выглядел мертвым, когда повстанцы вытащили их из мрачной тюрьмы. И хотя юноша был в высшей степени благодарен за то, что Пиетт выглядел намного лучше, он не собирался предполагать, что все было хорошо.               Однако при виде них карие глаза Пиетта загорелись, и он улыбнулся приветственно и с облегчением.               — Мэтью, — сказал он голосом, хриплым по причинам, о которых Скрэпс ненавидел думать. — Иэн. Очень рад вас видеть.               Он махнул рукой. — Берите стулья. Мне сказали, что раньше вам разрешили меня повидать, мистер Скрэпс. На самом деле, вы были довольно настойчивы.               Мэтт покраснел, придвигая к себе потертый светло-желтый стул.               — Я просто... Мне нужно было убедиться, что вам было предоставлено необходимое лечение, сэр. И... вы выглядите намного лучше, капитан.               Пиетт несколько застенчиво провел рукой по непривычно вьющимся волосам. Это обнажило блестящую розовую кожу его заживающих запястий, но Мэтт знал, что лучше не обращать на это особого внимания. Его капитан не любил суеты, как он это называл, и был абсолютно счастлив отчитать самого генерала Вирса, если чувствовал, что его друг проявляет чрезмерную заботу.               — Спасибо. А вы? Как они к вам относятся?               Они посвятили его в свою ситуацию.               — Сэр, — сказал Янг, как только эта тема была затронута. — Чего они от нас хотят?               Пиетт вздохнул. — Это... сложный вопрос, мистер Янг. Тот, который я все еще пытаюсь осознать.               — Они не угрожают нам, чтобы добраться до вас, капитан? — уточнил Мэтт, потому что, если они снова заставят Пиетта пройти через этот ужас, некто Мэтью Скрэпс с радостью выпотрошит каждого ублюдка на этом корабле.               Челюсть Пиетта напряглась, но он просто выдохнул через нос, а затем похлопал Мэтта по руке.               — Нет, это не так, капитан-лейтенант, — твердо заявил он. — Я разговаривал с принцессой, и она... дала мне пищу для размышлений. Я не готов сказать больше, Мэтью, — продолжил он, увидев вопрос на лице Скрэпса. — Но я уверяю вас, что мне никоим образом не угрожают и не принуждают.               — А, эм… как насчет вашего прогноза, сэр? — спросил Янг, указывая на зафиксированную ногу.               Вопрос достаточно широкий, чтобы позволить Пиетту рассказать столько подробностей, сколько он пожелает.               Капитан вздохнул и слегка шевельнулся.               — Мне сказали, что я буду ходить, но для этого потребуется много физиотерапии. В остальном у меня все достаточно хорошо, спасибо, мистер Янг.               Мэтт не смотрел на своего друга, потому что «достаточно хорошо» для Пиетта скрывало множество вещей, и они оба, и он, и Иэн, это знали.               И хотя визит пошел им всем на пользу, по возвращении в свою камеру Скрэпс не смог удержаться от мысленного обдумывания того, почему повстанцы их спасли, и почему его капитан не захотел это обсуждать.              ****************              — Как считаешь, у тебя есть хотя бы зацепка? — обратилась Лея к маленькому голографическому изображению Хэна на своем столе.               — Конечно, дорогуша. Мы с Чуи собираемся теперь за ней проследовать. Но вам нужно было знать, потому что это — именно то, что, как нам сказали, произойдет...               Она медленно кивнула. Ей не понравилась новость о том, что их разведданные относительно следующей цели в «Эскадре Смерти» оказались верны.               Коммандер Томас Венка пропал без вести во время своего последнего увольнения на берег, и, учитывая, что он был первым помощником капитана Пиетта, Лея задалась вопросом, не возникло ли подозрений у старших офицеров «Эскадры Смерти». Конечно, даже если бы они имелись, — а у Вейдера они, вероятно, были, — офицеры сразу предположили бы, что это Восстание.               — Я думаю, мы можем с уверенностью сказать, что нам нужно воплотить в жизнь мою идею, — сказала она Хэну, одновременно радуясь, что он в курсе ситуации с Венкой, но также желая, чтобы он был здесь…               Хэн ей улыбнулся. — Удачи в представлении этой идеи Риекану.               — Я уговорю его, — отозвалась она с ответной улыбкой, но быстро ее скрыла.               Принцессы не улыбались.               Но в контрабандисте было что-то такое, что заставляло ее этого хотеть.               — Попробуй добраться до Венки, — серьезно сказала она.               — Что-нибудь еще о том, почему и кто? — спросил Хэн.               Девушка покачала головой.               — Капитан по-прежнему очень со мной осторожен, хотя не может не согласиться на тактическом уровне…               — Естественно, — вставил Хэн с этой особой усмешкой.               Она бросила на него взгляд и продолжила: — …что у нас просто нет ресурсов, чтобы таким образом победить Империю. Не говоря уже о том, что это означало бы скверную безопасность имперских кораблей, а мы знаем, что это не так.               — Ну, продолжай в том же духе — сказал ей Хэн. — Я думаю, ты ему нравишься. Подумай об этом, твоя милость, ты нравишься капитану Вейдера. Я имею в виду, что кто-то же должен.               — До свидания, капитан Соло, — решительно сказала она и нажала на выключатель с гораздо большей силой, чем было необходимо. Как раз в тот момент, когда она подумала, что, возможно, терпит этого человека, он слишком широко открыл свой большой рот.               Хотя он не ошибся.               Пиетт, казалось, искренне наслаждался обществом Леи, и она не могла в ответ не полюбить этого хрупкого имперского офицера.               Несколько дней назад ему разрешили ходить на костылях, и с каждым днем он становился все сильнее. Хирурги еще неделю не собирались допускать никакого давления на заживающую ногу, и Лея могла видеть нетерпение Пиетта. Девушка не могла сказать, было ли это потому, что ему не нравилось быть инвалидом, или же он надеялся на попытку побега. Почему-то она чувствовала, что он не собирается пытаться сбежать. По крайней мере, пока.               Теперь они тратили по нескольку часов в день на изучение доказательств, собранных разведкой повстанцев. Фулкрам занимала ключевую позицию, но как долго сможет ее удерживать, было неясно.               Пиетт не высказывал предположений о том, кто мог стоять за подобным заговором. Его также не удалось подтолкнуть к выражению мнения о теории Леи — о том, что кто-то, в конечном итоге, пытался вывести из игры Вейдера.               — Это кажется очень глупым, — вот и все, что он предложил.               Теперь Лее нужно было его увидеть. Держать в курсе событий о Венке и объяснить свой план относительно генерала Вирса, который был следующим в полученном ими списке.               Лея поднялась как раз в тот момент, когда Люк с датападом в руке вошел в офис.               — О, хорошо, — сказала она, улыбаясь. — Ты-то мне и нужен. Я надеялась... — Девушка замолчала, увидев выражение его лица.               — Люк, что случилось?               Ее мысли сразу же обратились к Хэну, но, конечно же, нет. Она разговаривала с ним лишь несколько минут назад.               Лицо Люка было неестественно белым, что делало его голубые глаза поразительно большими.               — Лея... — выдавил он, глядя на нее так, словно видел впервые.               Это нервировало девушку, а теперь ее было нелегко потрясти.               — Просто скажи, — приказала она, надеясь, что ее командный тон ему поможет.               Он моргнул и сжал челюсти.               — Верно. Хм... верно. Лея… просто у меня есть последний отчет от Асоки...               — Фулкрама, — автоматически поправила она.               — Да. Фулкрама. — Он сделал паузу и посмотрел на датапад в своей руке, затем снова на нее.               — Лея, Фулкрам наткнулась на неопровержимые доказательства того, что... что у лорда Вейдера имеется двое детей.               Она смотрела на него несколько секунд.               Ладно.               Это было не то, что она ожидала услышать, проснувшись этим утром. И хотя размышлять об этом было странно, это не объясняло изможденный вид Люка.               — Хорошо, — сказала она. — Как мы сможем это использовать?               Люк тяжело вздохнул. — Мне нужно выпить, — пробормотал он.               Это высказывание было настолько для него нехарактерно, что ее снова охватило беспокойство.               — Фулкрам говорит, что... что Вейдер о них не знает.               При этих словах Лея вскинула брови и скрестила на груди руки.               — Вау.               — Да.               — Ну... оставляя в стороне то, как это произошло, где они? — спросила она. — Риекан знает?               Люк сглотнул. — Я только что от генерала, — хрипло ответил он. — Тот чувствовал, что я лучший человек, чтобы... чтобы тебе сказать.               Когда он посмотрел на нее, на его лице снова появилось это странное выражение.               — Лея... — он протянул ей датапад. — Это — мы.               Она взяла датапад, ее мозг слышал Люка, но не понимал.               — Что ты имеешь в виду? — спросила она деревянным голосом, уставившись на экран, но не видя ничего, что имело бы смысл.               — Я имею в виду, что... мы близнецы. Ты и я.               Ее сердце колотилось так сильно, что она подумала, что Люк должен это слышать. И что-то еще... что-то еще шевельнулось в ее груди, как могучий свернувшийся кольцом дракон. Что-то, что до сих пор спало.               Он проснулся и открыл пасть.               Все в комнате стало четким, звенящим и ярким.               — Люк... — попыталась сказать Лея, но во рту так пересохло, что она обнаружила, что слова не выходят.               Он подошел ближе, в его глазах отразился ужас, который, без сомнения, был на ее собственном лице.               — Вейдер — это... наш отец, — сказал он.              Наступило очень долгое молчание.               Было так много способов, которыми она могла отреагировать, и большинство из них были связаны с эмоциональными срывами, к которым она не была готова.              Итак.               Остался единственный вариант.               Лея повернулась и открыла нижний правый ящик стола, чтобы достать последнюю версию самогона повстанцев.              — Ты прав, — заявила она, громко откупоривая бутылку. — Нам нужно выпить.