Млечный путь

Подниматься в гору становилось всё тяжелее. Если в бордель Хонджун спустился минут за десять, то возвращаться обратно оказалось неожиданно сложно. Никогда не считая себя особенно активным человеком, всё же обычно он без особого труда, без пауз на отдых, поднимался ко дворцу от самого порта. Однако теперь на треть того же самого пути ему пришлось потратить почти такое же количество времени, да ещё и остановиться пару раз, переводя срывающееся дыхание. Дело было не в привычном уровне нагрузки или развитии тела: шедший рядом Сан явно чувствовал себя не лучше. Временами вынужденно замедляя шаг, задыхаясь, он принимался хватать воздух ртом или даже цеплялся за Хонджуна так, словно вот-вот упадёт. Сами того не поняв сразу, они наглотались в борделе дыма до такой степени, что даже небольшая нагрузка показалась им почти невыносимой. Стараясь сохранять лицо, Хонджун терпел и шёл до последнего; впрочем, поводы остановиться находились словно сами собой. То с грохотом и звоном мимо них промчалась рысью кавалькада отряда королевской стражи и пришлось торопливо отступать к стене, чтобы не попасть под копыта, то, выходя на открытое место с хорошим обзором на нижний город, Хонджун замирал, разглядывая открывшуюся картину и пытаясь понять, что изменилось. Оказалось, что с самого начала он недооценил масштаб событий. Да, это было не полноценное восстание, но явно нечто ему родственное: полыхал не только бордель и несколько соседних зданий, как он думал поначалу. С прогулочной каменной террасы Хонджун прекрасно видел жёлтые всполохи со стороны порта, что-то горело и неподалёку от рынка… Мелькали с трудом различимые силуэты, нечёткие темные фигуры на освещённом фоне, и Хонджун даже не брался предполагать, шло ли там сражение или же местные занимались тушением пожаров. Поначалу они почти никого не встречали на своём пути, однако чем дальше, тем оживлённее становилось вокруг, но ни один человек не обращал на них внимания. Точно двое замотанных в полувысохшие, мятые и грязные плащи мужчин здесь, в верхнем городе, были в порядке вещей; не были. Ничто на первый взгляд не выдавало в Хонджуне кого-то знатного, и он не единой секунды не тешил себя иллюзией, будто его игнорируют потому, что узнают в лицо. Если первым, кто попался им навстречу, оказался какой-то явный торговец, то следующим — королевский гонец. С каждой минутой людей оказывалось всё больше, и всё больше среди встреченных ими становилось стражи. Многие из живших в верхнем городе работали в той или иной мере в нижнем: торговцы, именитые мастера, чиновники разных рангов, принимавшие обращения от простонародья — все они сейчас высыпали на улицы и, толпясь у площадок какого-никакого, но обзора, то и дело принимались галдеть, кричать… кто-то рвал на себе волосы, наверняка представляя грядущие убытки. Тем не менее они всё шли, медленно, но уверенно сворачивая в сторону дворца. Берущая чуть правее широкая и замощённая улица вела к Храму; в обычное время по ней проходили шествия, теперь же, судя по всему, там строилась кавалерия, созванная из верхних казарм. Лошади, о которых и велась речь на последнем совете, в ночном, неуверенном освещении показались Хонджуну некормлеными и слабыми. Если не хватило стражи и пришлось поднимать конные отряды, значило ли это, что увиденное Хонджуном — лишь начало? Значило ли это… полноценный, масштабный бунт? Наверное, со стороны они с Саном выглядели бы странно, реши кто всё же присмотреться, и не только из-за своего вида: двигаясь наперерез общему потоку, они упрямо держались за руки, боясь потерять друг друга в толпе. По крайней мере Хонджун действительно опасался этого, видя в Сане единственный якорь, удерживающий его в реальности. Силы кончались. Дворец показался незаметно. Стоило бы подняться ещё выше, обойти правее, чтобы упереться в его собственное крыло, но до главного входа для слуг оставалось подать рукой и соблазн покончить со всем здесь и сейчас оказался слишком велик. Потащив подозрительно затихшего Сана за собой, Хонджун безуспешно дёрнул дверь и разочарованно заколотил кулаками: неужели всё-таки пришлось бы идти дальше? Неужели здесь — где никогда не задвигался засов, где беспрепятственно выходил он сам несколько часов назад — перекрыли всё? Видимо, Боги продолжали следить за ним и не сводили глаз: после десятка-двух ударов с той стороны явственно завозились, зашумели. — Закрыто! — раздался сухой, строгий голос. — Назови себя! Разумеется, Хонджун мог назвать своё настоящее имя. Однако именно в этот миг его принялись мучить сомнения: знал ли кто-либо вообще, помимо его личной охраны, о его отсутствии? Узнал ли бы хоть кто-то из слуг его в лицо с такой уверенностью, чтобы впустить во время бунта, без сомнений, в дворец и не попытаться убить половником, заподозрив врага? Мог ли он притвориться нерадивым слугой? Кем-либо из своих, отправленных господином, узнать, как дела в порту, например… — Это Небо Престола, идиот! — заорал рядом явно не выдержавший очередной задержки Сан, одним махом снимая с Хонджуна тяжесть мук выбора. — Не откроешь дверь — тебя казнят завтра с теми, кто устроил там все эти пожары! По мнению Хонджуна, Сан был слишком оптимистичен. Даже если сам Хонджун сейчас представлял себе происходящее неправильно и даже если к утру всё успокоилось бы, вряд ли бы казни начались так быстро. Даже с учётом отсутствия Но Сынгёля, обязательно потянувшего бы время с целью выбить из пленённых как можно больше информации, оставались остальные. Ещё требовалось найти и арестовать зачинщиков; только тогда, вероятнее всего, и казнили бы всех разом. Мест в темнице хватило бы на всех с запасом. Однако решительность Сана сыграла здесь ему — им — на руку. Торопливо завозившись, с той стороны загремели, загрюкали, отодвигая засов, и несколькими секундами спустя, показавшимися Хонджуну вечностью, дверь для слуг распахнулась. Пусть за ней оказался не слуга, а кто-то из альф-стражников; стоило догадаться заранее. В такое время дворец обязан был оставаться под защитой, и все коридоры сейчас, вероятно, кишели охраной, готовой в любой момент пустить мечи в бой. — Ваша светлость! — в голосе мгновенно кинувшегося кланяться стражника Хонджуну вдруг почудилось нескрываемое облегчение. — Проходите! Бу Сынгван-ним не с вами? Это ваш омега? — Нет и да, — устало бросил Хонджун, заводя за собой вновь замолчавшего Сана внутрь и чувствуя себя так, будто камень с души свалился. — Он ещё не появлялся? — Нет, Ваша светлость, — торопливо помотал головой тот. — По последней перекличке, в замке отсутствует… на текущий момент трое альф и семеро омег. Судя по тому, как чётко и привычно прозвучала формулировка, стражник был не то из числа людей того самого Сынгёля, не то и вовсе Сокмина, привыкшего муштровать своих солдат до степени идеально выдрессированных псов. Впрочем, для Хонджуна в этом всё равно не имелось никакой разницы в последствиях, но, по крайней мере, теперь у него хотя бы имелось объяснение, почему его узнали даже в таком виде: от тех, кто занимался охраной входов, тот же Сынгёль требовал идеального запоминания лиц. — Кто? — полюбопытствовал Хонджун, принимаясь наконец сдирать с себя всё ещё местами неприятно сырой плащ. — Слуги? — Слуги, Ваша светлость. — Стражник оглянулся и тихим шёпотом, точно доверяя ему серьёзную тайну, добавил: — Принц на месте, мы проверяем раз в час. Не выдержав, Хонджун рассмеялся во весь голос: настолько неожиданным оказалось услышанное. Явственно люди Сынгёля со временем перенимали его же отношение к другим, и именно благодаря ему наличие или отсутствие Хёнджина в собственной спальне наверняка проверялось в первую очередь. Не то чтобы он сам поступил бы как-то иначе на их месте: если Хонджуну ночные прогулки ещё дозволялись — в сопровождении, с оповещением личной охраны, — то принцу уже ни в коем случае. А принц, к сожалению, стремился. Выглянув в коридор, стражник за минуту, а то и даже быстрее организовал им сопровождение. Не став интересоваться, кого и от кого это сопровождение охраняло — их с Саном от вероятных нападающих или жителей дворца от них с Саном? — Хонджун вместо этого, поймав брошенный искоса в свою сторону взгляд юной служанки-омежки, улыбнулся ей: — Во дворце тихо? — Да, господин, — неловко, на ходу изобразила поклон та. — Только никто не спит, все переживают. — Из-за чего именно? — нахмурился Хонджун и, получив в ответ удивлённое выражение, пояснил: — Я всё пропустил. Видел пожары, но на этом, считай, всё. О чём тут говорят? Возглавлявший ведущую их процессию низкий, пожилой альфа, вроде бы из камердинеров, хмурясь, метнул в служанку острый предупреждающий взгляд, и та сникла. — Не к лицу нам передавать сплетни, господин, — степенно сообщил он. — Однако, если позволено мне будет предложить господину свои неразумные мысли… Он замолчал, и, осознав с запозданием, что тот ждёт его разрешения, Хонджун быстро кивнул, про себя буквально молясь Богам, чтобы тот перестал тянуть и шёл и говорил быстрее. До его крыла оставалось ещё несколько лестниц; достаточно далеко, чтобы он уже начинал рассматривать вариант сна в любой из комнат неподалёку. — …то на нас напали, господин, — закончил наконец фразу камердинер. — Мирохцы жгут дома и пару часов назад пытались поджечь Храм. Мирох? Хонджуна даже не хватило на то, чтобы сделать удивлённое лицо. Откуда Мирох? Почему Мирох? Единственное, откуда в последнее время ждали угрозы — располагавшийся на юге Ильсон, отделённый от столицы, может быть, днём пути. До Мироха же следовало добираться напрямую столько же, но — через пустыню. Никто бы не погнал через пески без оазисов войско на марше, и на дорогу ушло бы минимум три дня, за которые до Великого Вана уже успели дойти бы не только основные новости, но и точный состав войска вплоть до количества стрел в колчанах каждого из лучников. Это если не вспоминать о дружеских отношениях Халазии с Мирохом и о том простом факте, что о любых скоплениях войск на границе шпионы донесли бы им заранее. Вдобавок штурм укреплений нижнего города Хонджун бы не пропустил даже в сцепке, которой технически так и не случилось. Да и в голосах ворвавшихся в бордель людей он не слышал акцента, и понимал их речь без каких-то проблем; нет, то были свои, привычные халайзицы. Сан, видимо, крутил в голове те же соображения: даже слуги явно заметили отобразившееся на его лице недоумение. — Что-нибудь ещё? — всё равно любопытства ради уточнил Хонджун у камердинера. В конце концов, даже из его придумок можно было вытащить хоть какую-то информацию: к примеру, о нападении на Храм. Получала объяснение скопившаяся в той стороне толпа: вероятно, любые столкновения там уже закончились, и кавалерия готовилась следовать к остальным очагам… сопротивления? Восстания? Сражений? — Великий Ван срочно собрал Совет, господин, — продолжил тот. — Говорят, что среди нас прячутся шпионы и что Но-шут был одним из них, так что его отослали вовремя. Его, наверное, вернут и казнят, говорят, что он молился не Богам, а кому-то ещё, и проводил ритуалы, на которых пил кровь и ел человеческое мясо, а потом втайне бил себя по спине до крови! А потом на их жутком алтаре спаривался с другим альфой, чтобы зачать и родить Наследника шиксы! При чём здесь вообще шикса, Хонджун спрашивать не рискнул: они уже приближались к его крылу, и новый вопрос имел риск запустить новую цепочку путанных, странных рассуждений, а он с трудом и не до конца сумел проследить логику у этой… — Спасибо, — бросил он камердинеру и отвернулся. Значит, слуги подслушивали происходящее на общем совете, этот факт следовало считать установленным. Великий Ван по-прежнему подозревал Сынгёля во всех грехах, в чем сам Хонджун отчаянно с ним не соглашался. Зная Сынгёля, может быть, с десяток лет, а то и более, и столько же пользуясь его советами, глядя, как тот старается ради Халазии и порой не спит ночами, Хонджун не мог заставить себя поверить, что Но Сынгёль всё это время готовился к чему-то недоброму. Домыслы про каннибализм и случку, поколебавшись, он отбросил туда же и так же, как и предположения о нападении Мироха. Кому бы ни молился Сынгёль, тот исправно посещал Храм и проводил все до единого ритуалы, и Боги его видели. Если Боги не отреагировали… или, более того, если, как сказал Сан, Богов не существовало вовсе, то не имело ключевой разницы, кому кто молится в принципе. Задумчиво касаясь двумя пальцами мочки уха, чтобы не услышали Боги, Хонджун наступил на первую ступень лестницы и развернулся к камердинеру обратно: — Распорядитесь, пусть пришлют еды на всех. — Будет исполнено, господин, — безукоризненно изобразил поклон тот и жестом поманил ту самую служанку. — Слышала? Бегом! — Стой! — спохватился Хонджун. Вновь по-дурацки хромая — вроде бы перестал же после последнего отдыха! — он отошёл в сторону и кивнул служанке. Делая большие глаза, та с любопытством шагнула ближе. Наклонившись к ней и изо всех сил стараясь говорить тише, чтобы не услышал Сан, Хонджун попросил её: — Захвати каких-нибудь омежьих лакомств с ледника. На всех моих. Или не с ледника, а что на кухне будет… Ты же тоже омега, разберёшься, что им понравится? — Обязательно, господин, — прыснула та и испуганно прикрыла рот ладонью. Впрочем, брошенный ею взгляд в сторону напряжённого и явно подозревающего нечто неладное Сана оказался откровенно лукавым. — Им понравится, не будь я Ли Джису! Понятия не имея, чем известна во дворце Ли Джису и чем она вообще занимается по штату, Хонджун всерьёз этим даже не заинтересовался и оттого попросту кивнул ей, отпуская. — Пойдёмте, — с неудовольствием глядя на оставшиеся три пролёта, разрешил он. При каждой попытке наступить на ногу всем весом стреляло в бедро, а когда, приноровившись, он ускорил вновь шаг, то опять перехватило дыхание и закружилась голова. Окна на каждом из пролётов Хонджун игнорировал принципиально, сосредоточившись на первоочередной задаче — дойти, добраться до покоев, лечь в кровать или хотя бы на футон и расслабиться, пользуясь тем, что все спят. Во дворце, впрочем, бодрствовали, казалось, все слуги. То и дело кто-либо из них проносился мимо, на ходу изображая вежливый поклон. Одни тащили еду, другие — какие-то вещи, третьи — кувшины с вином, остальные же пробегали с пустыми руками и очень целеустремлёнными и взволнованными лицами, точно их личной тяжёлой ношей являлись тщательно запоминаемые сплетни. Отчего Хонджун считал, что в его крыле окажется спящим хоть кто-то, он не имел ни малейшего понятия: слишком устал и судил других по себе. Только-только завидев его фигуру, охранник-омега, лениво прислонившийся к стене у входа, выпрямился, точно ошпаренный. — Господин! — вскрикнул он. — Вы живы! Разрешите!.. Не медля ни мгновения, распахнув дверь, охранник заглянул внутрь. Гулкое «Уджи-хён!» на миг заставило Хонджуна усмехнуться, но раздавшийся следом гомон заставил его вздрогнуть. — Отойди, — напомнил он, и, спохватившись, охранник сделал шаг в сторону только для того, чтобы секундой спустя попытаться заступить дорогу Сану. Идиот. Даже сам Хонджун начал привыкать к тому, что то и дело возвращается домой с очередным омегой, и искренне, благодаря шуткам Сынгвана, считал, что вся охрана не только в курсе, но и делает ставки, каким образом и когда появится следующий. Даже не имея возможности ощутить запах, чтобы лучше понять причину, заставившую охранника попытаться не пустить гостя, Хонджун лишь устало рыкнул в его сторону и протянул мимо руку, заводя Сана внутрь. Захлопывая за ними дверь, охранник выглядел откровенно виноватым, и спустя всего каких-то несколько мгновений Хонджун вдруг осознал, почему. Бесцветный, давящий взгляд Уджи, не увидевшего рядом с ним Сынгвана, он встретил почти равнодушно. Куда тяжелее оказалось держать лицо при виде того, как бегут навстречу по коридору остальные. И если Юнхо с Ёсаном остановились на расстоянии вытянутой руки, то Минги, напротив, явно даже не подумал затормозить. К своему стыду, Хонджун практически рухнул к нему в объятия. Недаром Минги и Сан с самого начала казались ему похожими: схожее телосложение, схожая сила, схожее впечатление покорности, от которой в определённый, крайне редкий момент не оставалось ни единого следа. Минги обнимал его так, будто вновь вернулся домой после долгих скитаний, вернулся к тому, о ком мечтал, кого любил. К тому, кто ждал его долгое время; может быть, если именно этого искал Хёнджин в таких омегах, как Чанбин, Хонджун даже мог бы его понять. Именно с Минги он наконец ощутил то, чего желал последние часы: необъяснимое никакими феромонами, которых он до сих пор не чувствовал, спокойствие. С трудом стоя до того на ногах, Хонджун наконец позволил себе ненадолго расслабиться, осознавая не разумом — душой и телом, что Минги удержит его во всех возможных смыслах. Казалось, Минги шептал что-то, но Хонджун даже не пытался разбирать слов, вслушиваясь лишь в ласковый, чуть встревоженный тон. Вроде бы кто-то что-то спрашивал, вроде бы Минги что-то отвечал, что-то сказал Сан… Шикса, Сан. Этот день требовал от него слишком многих подвигов. — Минги-я, — пробормотал Хонджун ему в грудь, с некоторым оттенком боли опять осознавая, что не чувствует его привычного и такого уже родного цитрусового запаха. — Выпусти меня. — Хонджун-ним? — сдвинул брови тот. Но руки всё-таки разжал, и ах, как же Хонджуну не хотелось покидать его объятий. Каких усилий ему стоило сделать этот шаг назад, он не мог сравнить ни с чем в своей жизни. Однако единственный взгляд в сторону Сана дал ему понять, что решение взять себя в руки оказалось верным. Прижавшись спиной к дверному полотну и одной рукой придерживая высохшие уже тряпки, а другой — зажимая шею, Сан смотрел на его омег такими глазами, словно вот-вот собирался начать кусаться, ничем не напоминая встретившегося Хонджуна в борделе кого-то крайне соблазнительного и притягательного со своим нежным персиковым… Айщ. Сан же их не чувствовал совсем, выругал себя Хонджун, как он должен был понять, что в безопасности? Что никто здесь не имеет ничего против него лично, лишь боится в целом, как любого постороннего? — Сан-а, — позвал Хонджун, протягивая навстречу руки. — Иди сюда. Пожалуй, по инерции после Минги он надеялся, что тот кинется к нему в объятия, но вместо того Сан лишь принял и знакомо сжал его ладони. Напоминая себе, что следует радоваться и этому, Хонджун успокаивающе погладил его руку большим пальцем и повернул голову к остальным. — Знакомьтесь, — с лёгким оттенком веселья сообщил он. — Новый наложник. Сан. — Я не соглашался! — смеясь, немедленно возразил тот. Казалось, что одним или двумя, точнее, словами Хонджун вдруг разом вернул тому и самообладание, и хорошее настроение. — Твоя светлость там что, совсем бо-бо, дымом передышала? Юнхо рядом тихо и потрясённо охнул. Такой реакции, пожалуй, Хонджун как раз не ждал именно от него: Минги бы мог испугаться просто по привычке, Ёсан — по незнанию, но именно Юнхо теперь напряжённо всматривался в его лицо, явственно пытаясь понять, как он отреагирует. На первый взгляд казавшийся безэмоциональным Ёсан также заметно встревожился, но не встревал, и, в противоположность им, Минги заметно ухмылялся явственно узнаваемо-сынгвановской улыбкой. Судя по всему, Хонджун наконец нашёл в своём доме того, кто обязательно бы делал ставки, будь у него деньги или самую малость побольше смелости. Интуиция подсказывала ему, что в худшем варианте развития событий Минги бы подобные споры организовывал сам. — Судя по всему, как и ты, раз отказываешься, — буркнул Хонджун, обращаясь по-прежнему к Сану. — Пошли, тебя всё равно сейчас никто не спрашивает, чего ты хочешь. — А ты знаешь, чего я хочу, твоя светлость? — Сан провокационно вскинул брови. — Сесть или лечь, — принялся перечислять Хонджун свой личный список, практически не сомневаясь, что принадлежащий Сану окажется схожим, — поесть. Показаться лекарю. Поспать в тепле и покое. У меня ещё в этом списке куча разговоров и омега под боком, но можешь считать, что на тебя снизошло благоволение Богов в моем лице и от разговоров ты избавлен. Пойдём, я тебе обещаю весь список, кроме омег. — Спасибо и на этом, — неловко отводя глаза, фыркнул Сан и тут же столкнулся глазами с неприкрытым интересом изучающим его Юнхо. — Что? Шлюх не видел? Неловко рядом кашлянул Минги, словно и хотел что-то сказать, но постеснялся, и лишь принялся смущённо растирать шею. Юнхо же, к изумлению Хонджуна без какого-либо смущения вновь обвёл Сана с ног до головы очень пристальным взглядом, отдельно задержавшись на по-прежнему намотанной вокруг тела… Чем оно раньше было? Простыней? — Таких — нет, — спокойно ответил он. — Интересно посмотреть, кого привёл хозяин в этот раз. — Шикса, — зарычал Хонджун, ощущая, что дай им волю — и этот разговор затянется надолго, — и, не выпуская руки Сана, потащил того по коридору. По пути, поймав за рукав оказавшегося неподалёку Минги, Хонджун вцепился и в него, недвусмысленно рассчитывая, что Ёсану и Юнхо окажется скучно разговаривать сейчас только друг с другом и те оба пойдут следом. В последний момент, спохватившись, он бросил: — Уджи-сси, ты тоже. И из слуг кого-нибудь, чтобы рядом были. По сложившейся традиции принимать гостей такого рода в залах, предназначенных для общего отдыха, Хонджун взял направление туда же, где в последний раз вместе с Юнхо составлял компанию принцу. Кто-то из слуг, безмолвно скользнувший вперёд, обогнал их на полпути и успел выдвинуть низкий стол для еды и разложить вокруг футоны. Немедленно разжав обе руки, Хонджун упал на ближайший из них и, перекатившись на спину, со вздохом уставился в потолок. — Уджи-сси, — позвал он в пустоту, прикрывая глаза. Пустота вопросительно хмыкнула. — Пошлите за Каем, до завтра это не потерпит. Отправьте кого-нибудь из мальчишек… да хотя бы к секретарю Великого Вана, пусть сообщат о моём возвращении. После нашего разговора подготовьте группу… шикса… потом поймёте зачем, в общем. Сначала займитесь тем, что я уже сказал, и возвращайтесь. — Будет исполнено, господин, — судя по меняющемуся тону, поклонился Уджи и, едва слышно ступая, удалился в сторону коридора. Уже ожидая, что омегам вновь придётся приказывать или убеждать тех сесть, Хонджун приоткрыл обратно на пробу один глаз и оказался приятно удивлён: маячивший рядом Сан первым опустился рядом и вытянул ноги. Подогнул их. Снова вытянул. Прокашлялся и осведомился: — В какой позе уместно сидеть в присутствии Неба Престола, напомните? Он явно не испытывал ни малейшего пиетета по отношению к кому-то вроде Хонджуна, как, впрочем, и конкретно к самому Хонджуну тоже. Стоило ли удивляться, учитывая, как тот до сих пор то и дело опасливо касался шеи? Даже остальные, судя по всему, заметили; Ёсан — точно. Слишком уж внимательно тот разглядывал Сана, причем абсолютно с иным выражением лица по сравнению с Юнхо. Именно Юнхо и отозвался первым: — В кидза. — Или сэйдза, — поправил его Хонджун и со вкусом зевнул, прикрывая рот. — Как тогда при принце. — При принце я лежал, — усмехнулся тот. Хонджун посмотрел одним глазом: ямочки на щеках действительно привлекали внимание. Он уже успел забыть; валяться здесь, праздно, ничего не делая, после всех событий этого вечера казалось… странным. Особенно казалось странным, что в этой небольшой зале все эти события сошлись воедино. Демонстрируя, что происходило при принце, Юнхо опустился с другой стороны от Хонджуна и длинной линией улёгся поверх его колен. У омег принца это выглядело соблазнительно, но у него… Словно игривый ребенок-переросток, залезший на руки родителям, Юнхо казался одновременно и нелепым, и смешным, и даже в некотором роде милым. — Эй! — это уже возмутился Минги. — А мне место?! — Это обязательно? — поинтересовался сбоку у них всех разом Ёсан. — Или это игра, кого хозяин выберет на ночь? — На ночь хозяин выберет спать, — буркнул Хонджун и вновь жалобно, не сумев сдержаться, зевнул. — Если кто-то хочет составить компанию, всегда пожалуйста. Айщ, меня сейчас выключит совсем, а нельзя. Поговорите со мной, расскажите что-нибудь. Кто вам сказал, что меня нет? Почему вы все не спали? — Поспишь тут, когда все в панике бегают и ждут, что дворец вот-вот атакуют, — выгнул шею, пытаясь посмотреть ему в лицо, Юнхо. С мучительным вздохом, осознав, что если так и останется лежать, то точно выключится в ближайшие же минуты, Хонджун заставил себя сесть. — Атакуют? — нахмурился он. — Ты ничего не путаешь? Я думал, там что-то было в Храме и в нижнем городе… — В Храме? — перебил его Ёсан. Кусая губы, он опустился на колени напротив, не в сэйдза, но в агура. — Тут говорили, что в Храме пожар, всё горит… Хонджун вопросительно переглянулся с Саном, и тот пожал плечами: — Я не видел никакого огня, пока мы шли. — Как и я, — подтвердил Хонджун его слова. — Если что-то и было, то быстро потушили. — Да люди ничего не знают, — вновь вступил Юнхо и с непередаваемым выражением лица принялся пересказывать версии: — Кто что говорит. Что это война, что это Ильсон или Мирох, что сын Гочжона, предыдущего Вана — это и есть регент Ильсона и что он пришёл вернуть своё, что это Боги карают нас… Их малосодержательный разговор прервал вернувшийся Уджи. — Господин, — поклонился он. — Ваши приказания выполнены. Привезли еду. Прикажете подавать сюда? — Давай, — махнул рукой Хонджун. — Возвращайся. Тебе тоже нужно это услышать.