Black and Gaunt

      Этой ночью Оминис больше обычного сомневался, стоит ли пробираться в спальню Мары. Он не был уверен, что миссис Блэк поверила ему, когда застукала его сегодня утром. Однако повышенный риск быть пойманными почему-то лишь подначивал его ещё больше.       Оминис подошёл к стене, отделяющей его комнату он комнаты Мары. Казалось, он даже через толстую перегородку мог почувствовать её напряжение. Нет, он не мог оставить её одну в таком состоянии. Если что-то пойдёт не так, он придумает, как выкрутиться. В крайнем случае использует Империус. О, Мерлин… Он потряс головой — теперь он думал, как Себастьян.       Он долго стоял под дверью, прислушиваясь и сканируя палочкой пространство. Но единственным источником шума были шорохи в комнате Мары. Оминис змейкой проскользнул в соседнюю дверь и наложил на неё дежурный набор заклинаний. Мара сидела на краю кровати и агрессивно заводила будильник. Увидев Мракса, она облегчённо выдохнула и тихо прошептала:       — Я уже боялась, что ты не придёшь. — Она залезла на кровать, подвинулась и приподняла одеяло для него.       — Мне кажется, я слишком сильно к этому привык.       Оминис забрался к ней, она заботливо накрыла его, и они легли лицом друг к другу.       — Ты в порядке? — Тихо спросил он, осторожно касаясь её лица.       — Нет, я не в порядке, Оминис. — Её голос дрожал то ли от злости, то ли от слёз.       Оминис обнял её свободной рукой за плечо.       — Эй, эй… Всё хорошо. — Шептал он, прислоняясь лбом к её лбу и касаясь кончиком носа её. — Всё хорошо, я здесь, с тобой.       — Они сводят меня с ума! Я не знаю, как дожить эту неделю до конца… — Её веки жгло изнутри, но она изо всех сил старалась не расплакаться.       — Я знаю, родная, я знаю… — Он успокаивающе гладил её по спине. — Ты справишься, осталось всего несколько дней.       — Спасибо, — она сделала несколько глубоких вдохов. — Я бы не пережила это без тебя.       Оминис улыбнулся. Он был рад, что одним своим присутствием мог сделать её пребывание в родовом гнезде не таким мучительным. Может быть, даже его собственный визит к семье будет менее ужасным с ней рядом.       — Я всегда буду с тобой. — Заверил он. — Я никуда не денусь.       — Я люблю тебя так сильно, Оминис. — Прошептала она, отыскав в темноте его губы.       От этих слов и от её мягкого прикосновения сердце в его груди забилось быстрее, и он нежно взял её лицо в свои руки.       — Я тоже люблю тебя. Больше, чем ты можешь представить. — Шептал он в перерывах между поцелуями.       Ее губы становились все более требовательными, а теплые руки забрались под его ночную рубашку. Её пальцы обжигали голую кожу, заставляя его тело немедленно реагировать на ласки.       Ловким движением Мара оказалась сверху, и снова жадно поцеловала его. Её мягкие локоны упали на его лицо. Оминис взял её за талию и потянул на себя, призывая сесть повыше, иначе она узнает, как сильно он её хочет. Но она не подчинилась, вместо этого только сильнее прижимаясь к нему, крепко обхватив коленями. Она подалась тазом назад, и затем снова вперёд. У него не осталось никаких сомнений в том, что она делает это специально. Его голова закружилась от желания, он терялся в её поцелуях и ощущении веса её пылающего жаром тела на себе, который он мог чувствовать даже через слои одежды.       — Что ты делаешь? — Задыхаясь, спросил он, когда Мара оторвалась от его рта ненадолго. Взмахнув рукой, она заставила балдахин задернуться для большей приватности.       — Не переживай, — тихонько мурлыкала она в ответ. — Я даже не буду тебя раздевать, хотя мне очень хочется.       Она продолжала лениво двигаться, дразня его. Её действия были невыносимо медленными, и каждое касание было пыткой и наслаждением одновременно. Оминис вцепился в её бёдра, не зная, что ему делать: остановить её, или заставить двигаться так, как ему нужно.       — Ты... Ты мучаешь меня, ты знаешь? — Еле слышно прошептал он, пытаясь сохранить остатки самообладания.       — Я знаю, и мне это нравится...       Её собственное дыхание сбивалось и стало тяжёлым. Дразнящие движения сделались нуждающимися. Дышать было всё сложнее, когда она продолжала двигаться навстречу ему, а ощущение ее тела, прижимающегося к его ноющей плоти, заставляло его чувствовать, что в любой момент он может потерять контроль над собой. Он снова попытался заговорить, но из его горла вырвался лишь придушенный стон:       — Мара... п-пожалуйста... о боже... ты... ты сводишь меня с ума...       — Тише, тише, не шуми. — Она приложила палец к его губам и выпрямилась. Наконец она двигалась с нужной амплитудой. Её бёдра скользили по нему, неуклонно набирая темп. Каждое её движение было тщательно продумано и намеренно. Каждый её толчок отправлял всё новые волны томительного удовольствия по его телу.       Откинувшись на подушки, Оминис прикусил губу почти до крови, стараясь не издать ни звука. Мара тоже старалась не шуметь, но из её груди то и дело вырывался еле слышный стон.       — Пожалуйста... только не останавливайся... не останавливайся... — беззвучно умолял он.       Он крепко обхватил ее бедра, направляя её движения, а его тело напряглось, пытаясь сохранить контроль.       — О... о боже... Я... Я сейчас...       Он снова задыхался, срываясь на низкий стон. Всё тело дрожало от наслаждения, которое достигало своего пика.       — Не сдерживайся, — шептала она, нежно закрывая его рот рукой. — Сделай это для меня.       Необходимость заглушить стоны и ее приказания были достаточными, чтобы отправить его за грань. Его тело содрогнулось в сладких конвульсиях, а его пальцы сжимали ее колени с такой силой, что потом наверняка останутся синяки.       — Хороший мальчик... — Прошептала Мара, тяжело дыша. Она погладила его по волосам, коротко поцеловала и обессиленно рухнула рядом с ним, положив голову ему на грудь.       Оминис издал нервный смешок, прижимая её к себе дрожащими руками.       — Ого, это было… — Хрипло шептал он в ответ, пытаясь отдышаться. — Это было… Зачем ты это сделала?       — Я не знаю, мне просто хотелось сделать тебе приятно, — пожала плечами она.       — Что ж, тебе удалось. Поэтому мне придётся покинуть тебя ненадолго. Мне не очень хочется спать в мокром белье.       Оминис многозначительно кашлянул. Мара хихикнула, и нехотя выпустила его из объятий.       Когда он вернулся, Мара лежала, свернувшись калачиком. Он лёг к ней лицом, обернувшись вокруг неё.       — Ты меня правда любишь? — Тихо спросила она, и её голос был непривычно тоскливый.       Сердце Оминиса сжалось от такого изменения в её тоне. Сейчас она казалась ему невероятно хрупкой и ранимой, а она позволяла себе такую роскошь крайне редко.       — Конечно я люблю тебя, больше всего на свете. — Он старался вложить все свои чувства в эти слова, мягко поглаживая её по волосам.       — Тебе же всё равно на мою… честь?       Оминис на секунду замер, чувствуя, как холодок пробежал по его спине. Неужели… Нет. Когда они успели?       — Почему ты спрашиваешь? — Он насторожился. — Вы с Себастьяном…       — Нет! — Мара спохватилась и понизила тон. — Нет, конечно нет. Мы ведь договорились.       Оминис расслабился и принялся снова поглаживать её по голове. Он слышал по голосу, что она говорит правду.       — Быть первым будет лестно, но это не имеет никакого значения. — Мягко сказал он. — Моё отношение к тебе не изменилось бы, даже если бы это было не так.       — Спасибо. — Устало прошептала она, зарываясь лицом в его грудь. — Мне просто… нужно было это услышать.