Благородная как дракон, дикая как волк

Выйдя из дверей гостиницы, девочка держалась настолько гордо, насколько могла, нарочно бряцая заткнутыми за пояс платья ножнами. Она открывала для себя целый новый мир, такой близкий к ее родине, и одновременно такой далекий Нижу. И, что было важнее всего, открывала его сама. Почти сразу же она столкнулась с Фонг Ченьгуан. Драконица сидела вместе со свитой на скамьях неподалеку от «Каменной рощи» и деловито курила длинную трубку. В этот раз девушек в свите было меньше; по-прежнему они говорили между собой на энкере.       – Ну и ну, маленькая Мао! – ласково произнесла она, потрепав Мейфенг по голове. От рук энкерин крепко пахло табаком, а растрепанные красные волосы придавали ее лицу выражение вечной усталости, отчего она выглядела старше Сюинь. – Нравится тебе у нас?       – Еще не знаю, – шаркая ножкой ответила девочка, подумав о том, что ее наставница, похоже, не говорила кто она на самом деле. – Мне нравится снег, на Хакотте его мало!       – Это ее дочка? – понизив голос, спросила сидевшая по соседству девушка с большими шрамом на лице. – Сю вроде монашка. Нагуляла?       – Да не, не похожа, – махнула в ответ рукой другая. – Повесили на нее, вот и таскается хвостиком.       – Меч настоящий? Можно посмотреть? – позвала шрамированная, уже слышно.       Ченьгуан одобрительно улыбнулась, похлопав новую знакомую по плечу:       – Не стесняйся.       – Какое там! Ребенок еще! – шепнула соседка.       – А мы-то, энкерин, с пеленок с оружием, – с гордостью возразила ей третья. – Эта уже большая, пора бы.       По спине у Мейфенг невольно пробежал холодок. Они ведь самые настоящие преступницы! Грабят и убивают! Но Сюинь говорила ей, что такие ценят только силу. Значит надо им ее и показать! Вскинув подбородок и держа руку у самой гарды так, будто бы она готова в любой момент дать бой, драконица подошла к попросившей взглянуть, и чуть показала клинок из ножен, прежде чем вынуть полностью и передать.       – Какая бойкая, а! – задорно произнесла та, прищелкнув девочку по носу.       Оценивающий взгляд малиновых глаз пробежался от навершия рукояти до самого кончика острия, прежде чем энкерин ощерила в улыбке острые зубы:       – Болванка же… – заявила она, несколько разочарованно. – Эх, тебе бы ножичек хотя бы, острый только. А так? Ну треснешь кого-нибудь, а толку? Ты Сюинь скажи, пусть кузнецу отдаст заточить. Металл-то хороший.       Вложив меч обратно в ножны, Мейфенг посмотрела на Ченьгуан.       – Иди, иди, – улыбчиво разрешила та. – Только не суй свой миленький нос куда не следует. Тут за это по головке не гладят.       Улицы «Маленького Хакотта» казалось, складывались в лабиринт, изгибаясь и поворачивая. Всюду были дома в несколько этажей, первый из которых часто занимал какая-нибудь лавочка или чайная. Торговцы зазывали к себе прохожих хорошим товаром и обещаниями сделать небольшую скидку по доброте душевной; дребезжали по дорогам повозки и кареты, запряженные лошадьми, стучали копытами скакуны одиноких всадников. Прямо у порога таверны, расположившись на досках, играли в карты бедняки. Один из них, одетый в потертую и на сотню раз перештопанную шинель, вытянул руку, призвав в пальцах большой тесак, но тут же заставил его исчезнуть, когда сосед закатал рукава и вытряхнул широкие штанины. Похоже, что тот был скорее зол, чем напуган, и в ответ призвал булаву, положив рядом, вместо того, чтобы просто пригрозить.       Тут и там встречались патрули городской стражи в зеленых шинелях и до блеска начищенных кирасах. Мейфенг казалось, что толпа поглощала ее, будто морская волна, и она может запросто в ней утонуть. Но настолько был завораживающим вид сверкающих снежных улиц и ярких вывесок, настолько радовало ее это новое, удивительное ощущение свободы, что будто бы и не было страшно, и не было будто нигде этих опасностей, о которых так предупреждала Сюинь – вот ведь ходит стража с оружием наперевес.       Очередные двое стражников неторопливо несли за скованные наручниками руки и ноги мужчину. Мейфенг не упустила шанса рассмотреть избитого киреан, развернувшись и немного прошагав вслед за высоченным стражником. Остроухому старику порезали щеку, надавали кулаками по лицу, и, похоже, отпинали. Пальцы были сплошь в ссадинах – тот явно давал сдачи и не сдерживался. Повернувшись обратно, девочка скоро увидела и тех, кому навалял арестованный. Один стражник придавил латным сапогом к земле люпай, вывернув той руку. Волчица била ногами по земле, изо всех сил пыталась вырваться и страшно бранилась, что маленькой драконице пришлось прикрыть уши. Вторая служительница закона шарила по карманам молодого парня. По крайней мере, так энкерин показалось. Однако, когда она подошла поближе, то оказалось, что стражница избивает налетчика, каждый раз поднимая и больно ударяя спиной об стену, едва тот задумывал сползти вниз и избежать удара.       Мейфенг перешла на соседнюю улицу, где пока никого не били и не скручивали.       – Прирежу, соплячка! – вдруг громко раздалось из подворотни.       Девочка быстро нащупала рукоять меча, и сжала так крепко, как только могла. В эту секунду ей очень хотелось, чтобы это говорили кому угодно, только не ей. Посмотрела на стражу, но та будто и не слышала угрозы. Не разжимая пальцев, она быстро зашагала вперед, стараясь смешаться с толпой высоких взрослых как с лесными зарослями. Оборачиваться было страшно. Что если этот кто-то уже наступает ей на пятки и вот-вот схватит за ворот, и утащит в очередную подворотню? «Лучше просто не останавливаться, – подумала девочка, петляя между высокими фигурами, уже смешавшимся в ее глазах в серую кашу. – Пока я не стою на месте – меня не схватят. Что говорила Сюинь, если вдруг станет страшно?.. Не помню!..»       Мейфенг ускорила шаг, почти побежала. Бежит ли за ней незнакомец? Слишком было страшно, чтобы проверить.       Улица повернула, и энкерин повернула следом, затем еще раз, и еще… В городе оказалось удивительно много переулков, и дороги поворачивали слишком часто. Как только местные не теряются во всем этом?       Пришла она в себя только когда вокруг не оказалось никого. Юная энкерин очутилась в окружении бараков, смахивавших видом на господские дома. Разворачиваться назад? А как она найдет нужную дорогу? Куча их! Остается только идти вперед и надеяться, что кто-то встретится ей по пути. Обида неприятно сдавила горло даже сильнее, чем страх. Она, наследница клана Син, гордая энкерин, и вот так испугалась, да еще и потерялась! Хвост предательски задрожал, выдавая весь ее страх. Из-за дома вдруг показался белый кончик пушистого хвоста, затем глаз и белое ухо. Сомнений не осталось – это притаилась какая-то люпай.       – Выходи! – схватившись за оружие и собрав всю смелость приказала Мейфенг.       Незнакомка продолжала молча смотреть на девочку, подавшись из-за укрытия чуть сильнее. Теперь стали видны длинные синие, с зеленым отливом волосы.       – Тебя-то одну я отделаю… – тихо ответила та. – Ты разворачивайся и топай. Я тебя быстро порву, Агат помочь не успеет.       – Это кто кого порвет! – вспылила драконица, доставая меч. И только теперь она сообразила: – Какой Агат?..       – Не прикидывайся, – ответила волчица, теперь показавшаяся полностью. Судя по всему, она была одного с Мейфенг возраста. Правое ухо у нее кровоточило, заставляя люпай скалиться. – Я тебя… – озарение снизошло и на нее. – А тебя я с ним не видела…       – Что ты тут делаешь? – спросила Мейфенг, убирая клинок в ножны.       – Что ты тут делаешь? – ответила люпай.       – За мной погнались и я побежала, – энкерин стыдливо потупила взгляд. Она должна была дать отпор, как ее и учили, а не побежать. – А теперь из-за этого потерялась…       – Это не за тобой погнались, – девочка показала на раненое ухо. – А может и не погнались.       Незнакомка осторожно приблизилась. Бледная, со спутанными волосами, в заношенной куртке, она казалась не от мира сего – будто самый настоящий дикий зверь.       – Как тебя зовут? – произнесла она.       – Мейфенг, – драконица стала чувствовать себя увереннее. Люпай выглядела теперь вполне дружелюбной.       – А я Кеко. Намикири Кеко. Потерялась, говоришь?       Девочка кивнула:       – Но я найду дорогу назад! Я помню, как сюда забежала, – ответила она, гордо вскинув подбородок.       – Ты откуда? Если скажешь, то я тебя провожу.       – Откуда мне знать, что не отведешь куда не надо?       – Но ты помнишь как сюда попала, да? Значит и поймешь, если я тебя не туда поведу?       Вот заноза, раскусила! Выбора не было: она или соглашается, или остается здесь. Во всяком случае, у нее есть при себе меч. Или она обожжет ей второе ухо и половину лица.       – Ладно, веди, – вздохнула Мейфенг, подавая руку. – Я в «Каменной роще» живу.       – Приезжая? Давно? – произнесла Кеко, беря новую знакомую за руку.       – Вчера приехали, – пробубнила блондинка.       – Чтобы тебе здесь ни было нужно – тут ты найдешь только плутов и обманщиков, – фыркнула волчица. – Настоящий отстойник!       – Тогда почему ты здесь живешь?       – Потому что больше негде. Я здесь хотя бы живу. У меня есть кусок хлеба на завтра, теплая кровать, чтобы спать. У меня никого нет, знаешь ли… – опустила уши Кеко. – Только за друзей и держусь.       Волчица шла уверенно, точно зная каждый закоулок и поворот. Закончились трущобы, снова по тротуарам сновали люди, сверкали вывески. Кеко удивила Син – она не тянула ее за собой как собачку на поводке, но спокойно шла рядом, не выказывая никакого раздражения, и даже расспрашивала о всяком в ответ на ее собственные расспросы.       Оказалось, что она забежала не так уж далеко, уйдя от гостиницы только на два квартала.       – Я дальше не пойду, – сказала волчица в нескольких метрах от «Рощи».       – Почему?       – Вон те меня огреют, – кивнула Кеко на Фонг с подружками.       – Ты со мной, а меня они знают. Тебя не тронут.       – В другой раз, – отмахнулась люпай, чуть дернувшись в сторону, когда одна из девушек вдруг показала на нее пальцем. Чуткий слух даже уловил, как ей показалось, смешок с их стороны.       – Как тогда тебя найти?       – Ты знаешь где «Жаба в котелке»?       – Узнаю. А что?       – Там и найдешь.       Крепко сжав руку энкерин напоследок, Намикири отпустила ее и поспешила прочь.       – Подружку себе нашла? – спросила Ченьгуан, остановив девочку перед самым входом. В ее голосе не звучало укора, только любопытство.       – Она… ну… – колебалась Мейфенг, не знаю как лучше ответить, – я заблудилась, а она меня вывела…       – Да не трясись ты! – вдруг щелкнула зубами красноволосая. – Вывела и вывела. Но ты знаешь, с кем якшаешься?       – За это вы хотели ее огреть?       Стоявшая рядом энкерин с черными как смоль волосами вдруг издала смешок:       – Ну да, «огреть».       Ченьгуан в ответ пригрозила ей кулаком.       – Не то чтобы прямо ее. Но и ее тоже есть за что.       – За что? – протянула девочка, подняв глаза на бандитку. – А может ты её простишь? Кеко ведь мне помогла!       – Не ты, а вы, – указала Фонг. – Ее-то простить может и можно, а вот ее босса – нет. Скажу просто: у меня с ее боссом война, как у вас на Хакотте между кланами. Твоя Кеко еще ребенок, а я не чудовище. Ладно, свободна, – отпустила драконица.       – Только Сюинь не говорите, что я на неприятности налетела! – попросила Мейфенг.       Официант поставил на стол небольшую тарелочку со множеством закусок и пузатую бутылку. Одним движением преступница справилась с пробкой, наполнив стакан желтоватым напитком. Сюинь тщательно рассматривала, как шапка густых сливок в стакане причудливо смешивается с вишневым ликером.       – Ты уж не сердись на нее, – проговорила Чень, кладя в рот толстый кусочек соленой рыбы. – Знаешь же, не набьешь шишек – ничему не научишься.       – У тебя не очень получается сдерживать обещания, – упрекнула Мао.       – Она твой ребенок. Это другое.       – Не совсем мой, однако…       – Ты у нее сейчас вместо мамочки. Что будешь делать?       – Забуду. Я этого не слышала, ты мне ничего не говорила. Я-то честная.       – Как тебе, нравится вообще нянчиться?       – Своей матери она не особо-то нужна… – пожала плечами монахиня. – Так она сама говорит, по крайней мере. Так что, ей стану я.              На следующий день Мейфенг легко отыскала нужное место с подсказки госпожи Фонг.       Перед «Жабой», оперевшись спиной на стену, стояли и судачили мужчина с женщиной. Последняя особенно привлекла внимание девочки. Одетая в пестрое кимоно и сандалии на одном, очень высоком зубце, люпай была заметна издалека благодаря обилию шпилек в волосах, бумажные цветы на которых делали ее голову похожей на клумбу. Заметив странное внимание со стороны ребенка к своей персоне, незнакомка вопросительно подняла бровь.       – Тебе чего? – спросила она. Голос у нее был удивительно мягкий и певучий.       – Вы из театра? Актриса? – произнесла Мейфенг, обратив внимание на обилие белил на лице и выразительную подводку вокруг глаз.       – Акробатка, своего рода, – насмешливо бросил стоявший рядом драссепиа, сложив веер. На его желтовато-зеленом студенистом теле играло причудливыми бликами солнце.       – Иди уже, девочка, не мешай, – устало проговорила люпай.       – Ну и ладно, – разочарованно ответила Мейфенг, заходя в двери.       Таверна не представляла из себя ничего особенного. Вернее, она была особенно уныла. Только за одним столиком в наполненном тусклым светом зале сидели люди, да и те играли в кости, с кухни тянуло горелым жиром. Хозяин, сухощавый канриа в засаленном фартуке, удивился, когда какая-то незнакомая девочка спросила его о Кеко, но любезно подсказал нужный этаж и дверь.       – Ты что, живешь одна? – удивилась блондинка, заходя в комнату. Внутри царил полумрак, а стены были выкрашены в странный грязно-бежевый цвет; на одной из кроватей лежал ворох одеял и подушек, явно взятых с двух соседних. Нет, все же не одна.       – Да нет, – мотнула люпай головой, – просто пока больше никого нет.       – Они и есть те друзья?       – Ну, можно и так сказать, – повела плечами Кеко. – Только они немного старше.       – Это не те акробаты, что на улице?       – Акробаты? – почесала за ухом девочка. – А, да нет же, это ойран. Они тут часто ошиваются. Говорят, им тут везет. А Никколо долю берет.       – Ойран? Они чем-то особенные?       – Ну, проститутки. У вас на Хакотте их нет, что ли?       Мейфенг залилась краской и пристыженно закрыла рукой рот, будто это она сказала такое страшное слово. Кеко только расхохоталась.       – Ладно тебе, они везде есть!       – Как ты можешь говорить такие слова?       – Слово и слово, – пожала плечами люпай. – Я же не ругаюсь.       Волчица вскочила на кровать, быстро соорудив из подушек подобие гнезда и похлопала рядом с собой по матрасу.       – Угощайся, – произнесла Мейфенг, протянув новой подруге пару карамелек.       Глаза у люпай тут же сверкнули и пушистый белый хвост заметался в стороны.       – Это правда мне? – не веря переспросила она.       – У меня еще есть! – ответила драконица, суя руку в карман платья. – Мы потом пойдем гулять?       – Гулять… – хвост волчицы стал метаться еще сильнее. Ее почти никогда никто и не звал вот так просто погулять. – …Можно и сейчас! – отозвалась она, закидывая в рот одну из конфет.       – Привет, Мизуко, – произнесла Кеко, когда они выходили из таверны.       Ойран в ответ с улыбкой помахала рукой.       Снова пошел снег. Большие белые хлопья медленно падали с неба, радуя драконицу. Все-таки, какой здесь разный он бывает! Драссепиа поспешил спрятаться под изогнутую крышу, его подругу же, кажется, вовсе не беспокоили осыпавшиеся на голые плечи снежинки.       Новая подруга повела Мейфенг в парк неподалеку, назвав его самым красивым парком, который когда-либо видела.       – Правда, я видела не так много, – добавила она.       Широкие кроны множества деревьев ощетинились маленькими голубовато-зелеными листочками. На расстоянии они даже казались пышными.       – А еще летом тут можно набрать слив, – поведала Кеко. – Все равно ничейные. Не думаю, что сегуну они нужны. У нее и своих много.       Неожиданная прогулка на свежем воздухе явно радовала девочку. Тем более, когда ее просто так угостили сладостями. Мейфенг много рассказывала о доме, опуская вражду кланов. Сейчас это ни к чему. Хакотт очень далеко, и вражда тоже. Особенно ей нравилось говорить про горы, какие они красивые летом, все в цвету, и осенью, когда вся зелень покрывается золотом; она рассказывала про красивые алые маки рядом с ее домом, и про драконов – как их сотворила Рюко, и какие они все разные. Кеко все время держала волчьи уши востро. Хорошо на Хакотте, не то, что здесь.       Несколько раз пройдясь по парку, они развернулись к гостинице. Мейфенг попросила люпай подождать, и направилась к Фонг, одиноко курившей в отдалении.       – Что тебе? – спросила она, пуская дым.       – Мы договорились, что вы не будете ее бить.       Энкерин, однако, сделала вид, что ничего не слышала и безразлично затянулась трубкой.       – Мы договорились, что вы не будете ее бить, госпожа Фонг, – повторила блондинка, заискивающе посмотрев в глаза женщине.       – Договорились, – кивнула она. – Сюинь, к слову, нет. Вот ключ.       – А где она? – удивилась Мейфенг.       – Сказала, что хочет отдохнуть. Это всем нужно, думаю, ты понимаешь. Но она должна скоро вернуться, – добавила драконица, вынув из кармана часы.       – Вот. Тебя никто не тронет! – гордо заявила девочка, показав ключ от комнаты.       – Почему ты вдруг доверяешь мне? – спросила волчица в нерешительности. Снегопад поредел, и весенний воздух приятно щипал нос.       – Почему не должна? Ты меня выручила.       – У нас на Нижу с доверием туго… Доверяй, но смотри как бы нож в спину не воткнули.       – Ты не доверяешь и своим друзьям?       – Там… другое дело. Это сложно.       – А если мы будем дружить, то станешь доверять мне? – Мейфенг остановилась и заглянула ей прямо в глаза. – Со мной сложно не будет.       Энкерин протянула ей мизинец, передвинув ножны с бока за спину на тот случай, если их вид вдруг смущает ее. Поколебавшись, Намикири взяла ее мизинец своим:       – Стану.              Прошел месяц, но ни Сюинь, ни Мейфенг и не думали возвращаться домой. За ним другой и третий, минул год. Драконица не успела и глазом моргнуть, как прошло четыре года с их прибытия сюда. Нижу давно перестал видеться Мейфенг холодным и отчужденным, и временами даже казался домом гораздо больше, чем родной Хакотт.       За все время от матери не было ни одного письма. Когда ничего не пришло после первого дня рождения, стало жутко обидно, больно от осознания того, что ей, в общем-то, плевать где ее дочь и что с ней. На следующий год стало уже все равно. Сюинь время от времени писала настоятельнице, докладывая о собственных делах и спрашивая об их, и ни разу в ответе не было и строчки про визит княгини. Жизнь шла своим чередом.       – Нам с тобой нужно поговорить. О вчерашнем, – остановила ее монахиня, когда девушка уже хотела спускаться обратно в комнату.       – Мы уже поговорили, – тяжко вздохнула Мейфенг. – Я все объяснила.       – Ты прекрасно знаешь, что я не люблю просить Чень об одолжениях. И тут мне приходится просить ее заступиться за вас двоих.       – Но ты сама учила меня, что давать отпор нужно как следует! А этот урод…       – Отпор. Как дать сдачи, – корила Сюинь. – А вы полезли в драку первыми. И как! Мей-Мей, ты энкерин, в наших жилах кровь величественных драконов. Ты из княжеского рода! Могла просто припугнуть его оружием. А ты разбила об него табурет! И Кеко еще. У той кулаки зачесались сразу…       – Я ведь сильная, – усмехнулась блондинка. – Чтобы точно запомнил.       Мейфенг отнюдь не зазнавалась. За четыре года из маленькой девочки она стала высокой красавицей. И насколько бы Сюинь ни была разочарована в ней за драку, переросшую в обыкновенный мордобой, злиться по-настоящему она не могла.       «А ведь молодец, – думала про себя женщина, – спуску не дает. И на тренировках выкладывается. Сама же ее научила…»       – Ладно уж, иди, – махнула шатенка, отойдя к большому окну.       Она втайне беспокоилась о том, что скоро придется все же возвращаться. Всю жизнь Мейфенг здесь держать не станешь. Она уже взрослая, ей нужно учиться править на настоящем примере и на деле, а не на книгах о Йорусоре и уроках. Она-то может и научила ее держать оружие за шесть лет, но властвовать оружием не станешь. Сможет ли Мейфенг усидеть на троне, с ее-то характером? Монахиня надеялась, что это все буйная подростковая кровь толкает ее на приключения, а окружение этому только способствует.       Когда она вернется, то стены дворца, правление и замужество исправят ее. Может за годы ее суженый поменялся, и она передумает? Нет, возвращаться необходимо.              – Что?! – неожиданную новость об отплытии уже вскоре подросток встретила с раздражением. – Не буду! И не подумаю! – топала она ногой. – Хрен я за него выйду!       – Я понимаю, но вернуться все равно необходимо. Княгиня… не вечная. Ей нужна ты, наследница трона. Тебе нужно учиться дальше. Я упрошу наставницу надавить на госпожу Син, чтобы она повременила со свадьбой.       – Да она испугается! – отвернулась драконица. – Я тогда в замке запрусь!       – Это твое право, – кивнула женщина. – Но от судьбы не убежишь. А твоя судьба властвовать. Мы вернемся, корабль отплывает через два дня, точка.       Мейфенг поспешила в «Жабу в котелке», чтобы рассказать обо всем Кеко. Обида и злость кипели в ней, и ими нужно было с кем-то поделиться.       Быстро вбежав по еще сильнее рассохшимся за годы ступеням и на бегу открыв дверь, энкерин, впрочем, встретила в комнате одного только Уголька. Сине-зеленый драссепиа читал бульварную книжонку, развалившись в кровати.       – А где Кеко?.. – в растерянности спросила она.       – Твоей подружки не будет еще пару дней. Или чуть больше, – булькнул человек-слизень, не отрываясь от чтива. – Срочная работа.       – И что же? Мне она срочно нужна.       – А то, что ее не будет. Совсем. Ничего не поделаешь.       – Тогда как вернется, передай, что я возвращаюсь на Хакотт. Пусть найдет меня в Дайрю когда-нибудь. Корабль послезавтра.       – Прямо так? Уплываешь? – парень оторвался от книги и наконец повернул голову в сторону непрошеной гостьи. – А жаль. Как только у нее появятся деньги, думаю, она на первой же лодке туда поплывет, не то что на корабле.       – Бывай, – фыркнула на прощание Мейфенг. – Только обязательно передай.       – Истеричка, – пробубнил вслед Уголек, но энкерин этого уже не услышала.       Попрощаться на пристань в день отплытия пришла и Фонг Ченьгуан в окружении свиты. Она долго обнималась то с Сюинь, то с Мейфенг, и в сотый раз целовала их в обе щеки, предчувствуя долгую разлуку.       – Ну и красавицу я вырастила! – с гордостью заявляла она, снова заключая блондинку в крепкие объятия. На лице красноволосой драконицы сияла широкая улыбка. – А все тетушка Чень, все время рядом. Кому надо на лапу даст, и похвалит, и научит всему, чему надо. Если б не я, так проблем бы у вас было! – припоминала она недавний инцидент в таверне. – Я когда-нибудь, может быть, прибуду к тебе с девочками, ты уж припомни нам это добро. И ты, Сю, помни, как мы вас выручили! Можно сказать, не дали на улице замерзнуть, все вам задаром было у меня в гостинице! – подмигнула преступница.       От таких шумных прощаний стоявший у сходней капитан посмеивался себе в бороду.       Неожиданно, расталкивая толпу на пристани и прорываясь сквозь растутаированных энкерин, появилась Кеко. Взмыленная, как загнанная лошадь, с ссадинами и кровоподтеком на лице.       – А я ведь… – пыталась объясниться она, размахивая руками и тяжело дыша, – От самой «Жабы»... Сволочь, он… Мейфенг, я с тобой! Не хочу здесь!.. Хоть в чемодан залезу!       – Мы должны ее взять, – твердо заявила Мейфенг, взглянув на монахиню.       Та посмотрела на капитана, показавшего пальцами жест, явно говоривший о том, что вопрос в деньгах, затем заглянула в кошелек:       – Ладно, берем, – вздохнула Сюинь.       – У тебя кровь на руке, – заметила блондинка повязку, когда троица уже поднялась на палубу.       – Ерунда, – отмахнулась люпай. – На мне все как на собаке заживает. К вечеру все уже нормально будет.       – Уголек говорил, что у тебя срочная работа, и тебя не будет.       – Он слишком много говорит, – ответила Кеко. – Работа была. Теперь она в прошлом.              Крепостные стены родового замка, видневшиеся в вышине, спустя долгие годы казались Мейфенг чужими, неприятно давящими. Здесь властвует не она, а ее мать.       – Пути назад нет, – сказала она больше себе, чем Кеко, сделав шаг на первую ступень высокой каменной лестницы, тянувшейся от подножия горы вверх, к раскинувшейся на склоне крепости. – Здесь я родилась, и моя судьба быть здесь. Сюинь права, от судьбы не убежишь.       Завидев наследницу, стража у ворот тут же встала по стойке смирно, распахнув огромные резные ворота. Уже извещенная о скором вощвращении хозяйки замка, стража на всем пути ко дворцу вытягивалась столбом и салютовала княжеской дочке. Для Кеко такие жесты были в диковинку, и она то и дело отшатывалась в сторону, по былому опыту опасаясь, как бы не получить по спине.       – Все это – мое, – гордо приговаривала Син, пока они проходили по разбитому в крепостном дворе саду. Обилие зелени, деревьев и цветов здесь не шло ни в какое сравнение с парком в Теншояме. К явному удивлению и радости люпай, здесь цвели не только сливы и вишни, но множество других фруктовых деревьев. С особой любовью драконица отзывалась об апельсинах.       Они прошли через дворцовые двери, оказавшись в длинном, светлом коридоре, выложенным зеленоватым камнем. Волчица сразу ощутила стоявшую в замке прохладу, даже несмотря на непривычно жаркое летнее солнце снаружи. Мейфенг зажмурилась от такого знакомого, приятно-неприятного чувства. Каждый неторопливый шаг отдавался от стен эхом.       Коридор вышел в просторный тронный зал, пол которого был целиком отделан мозаикой: высокая белокурая женщина, держа в руках копье, разила им дракона в сердце. Намикири осторожно подняла глаза, увидев на возвышении перед собой трон. На нем, сложив руки на подлокотники, чинно восседала энкерин. По ее плечам струились темно-лиловые волосы, а бирюзовые глаза бесстрастно изучали Мейфенг. Княгиня не говорила ни слова. Казалось, что и не дышала. Молчал и киреан, стоявший возле нее. В его русые волосы закрались седые пряди, на носу поблескивали пенсне, а губы изогнулись в легкой улыбке – радость от появления девушки он не скрывал. Затем взгляд женщины переполз и на люпай, и едва уловимое отвращение промелькнуло в нем.       – Кланяйся, – чуть слышно указала Мейфенг, оставаясь при этом стоять с высоко поднятой головой. – Встань на колени.       Люпай тут же выполнила указание, и только тогда Син Юаньян отвела взгляд обратно на дочь. Мейфенг не кланялась – ей было не положено.       – Не думала, что моя любимая и единственная дочь решит навестить меня после долгой разлуки, – вздохнула женщина. – Почему ты не в Дайрю?       – Мы очень давно не виделись. Неужели я не могу показаться тебе на глаза? Или ты меня вот так отправляешь в ссылку?       – Тогда, вот мой приказ, – она развернулась к мужчине: – Жорж, вели конюху запрягать карету. Мейфенг, сегодня же ты отправляешься к себе, в Дайрю. С завтрашнего дня тебя будут учить, каково это, быть властительницей, а не шляться по подворотням и размахивать мечом. Это во-первых. Во-вторых, тебя начнут готовить к свадьбе с Чарует-Сердца. Клан Цюбай требует, чтобы их будущая невеста была идеалом. И я требую того же. Очень сомневаюсь, что эта монахиня научила тебя всему этому за шесть лет.       Голос ее звучал холодно. Она именно приказывала, как приказывают подданным. Юаньян поднялась с трона и шагнула ближе к девушкам, одновременно махнув рукой в их сторону.       – Прием окончен, – пояснила блондинка, разворачиваясь к выходу.       – Разве мы не должны будем сейчас уезжать? – удивилась люпай, когда подруга повела ее в другую от замка сторону.       – Мы уедем, но когда я скажу. Сперва хочу показать еще кое-что.       В стороне от дворца раскинулось большим красным ковром маковое поле. Проходя через заросли цветов, энкерин чуть касалась пальцами бархатных лепестков, будто бы малейшее прикосновение могло их сломать. В замке на лицо Мейфенг словно упала тяжелая тень, она была грубой и отстраненной. Но сейчас люпай видела, как в глазах драконицы искрилась радость от вида окружавших ее со всех сторон цветов, вернулась прежняя бойкость. Мейфенг не говорила ничего, просто ведя за собой подругу, внимательно наблюдая, как ветер качал тонкие стебли, увенчанные красными бутонами.       – Разве это не прекрасно? – наконец сказала она, раскинув руки и закружившись. – В детстве для меня это был целый лес, и я в него убегала, пряталась от всех страхов. Волшебный лес. Жаль, что у Дайрю маки не растут.       – Но у там ведь тоже есть сад? – произнесла Кеко. – И цветов там, наверное, тоже много.       – Ах, это не то. Все те цветы в оранжерее, все равно, что в клетке. Прямо как я. Но такая у них судьба.       Снова воцарилось молчание, нарушаемое только шелестом стеблей.