Благородная как дракон, дикая как волк

Аккуратно уложив меч рядом будто любимую куклу, Син Мейфенг развернула толстый свиток. Осторожно обмакнув кисточку в густые чернила, девочка провела первую черту на свободном месте, внеся свою лепту в “Бесконечную картину”. На метрах бумаги до расположилось множество рисунков, сделанных десятками рук; на метрах бумаги после их будет еще больше, и все они также будут перетекать из одного в другой.       Чернильные птицы вспорхнули с рукояток воткнутых предыдущей художницей в землю мечей. Поле боя сменилось просторами Хакотта. На мгновение подняв глаза на открывавшийся с храмового балкона вид, чтобы лучше изобразить горы, энкерин неосторожным движением посадила на лист кляксу.       – У тебя хорошо получается! – произнесла подошедшая Сюинь, заглянув через плечо.       – Только вот… клякса, – ответила она.       – И не страшно, – улыбнулась монахиня.       Положив свою руку поверх руки воспитанницы, драконица повела кисть, парой движений превратив неказистое пятно в раскидистое дерево. Девочка с восхищением подняла глаза на наставницу. Мао Сюинь ей нравилась – с ней было легко и весело тренироваться; она всегда улыбалась, была строгой, но заботливой.       Молодая монахиня смотрела в ответ своими большими и желтыми – похожими на два подсолнуха – глазами, и в них, казалось, струилась вся теплота этого мира.       – Нам скоро придется расстаться, – сказала она, положив руки на плечи Мейфенг. – Быстро же два года прошли… Подумать только, тебе уже двенадцать.       Энкерин неуверенно ответила, чуть помедлив:       – Я не хочу возвращаться домой. Не хочу править.       – Но госпожа Син, нам, вашим подданным, вашему клану, нужна ваша твердая рука.       – Пусть вами правит мама. Она еще на троне. Может быть, ей даже проще, пока меня нет рядом.       В смятении энкерин только молча погладила ее по светлым волосам и длинным витым драконьим рожкам. До этого дня Мейфенг ни слова не говорила о своей семье, да и разве должна она, простая наставница, вмешиваться в дела княжеской четы?..       – Она хочет выгодно выдать меня замуж, – произнесла девочка, продолжая рисовать. – Уже давно решила, что я выйду за младшего брата Цюбай Лин, потому что клан Цюбай такой же сильный, и с Лин мы дружим. А он ведь ясацаль! – брезгливо скривилась блондинка.       – Разве ясацаль так плохи?       – Горилла! – резко ответила Син. – Может Чарует-Сердца и хорош собой, но он ясацаль.       – Если бы только я могла помочь… – ответила энкерин, приобняв плечи девочки.       – Просто оставь меня здесь, в храме.       – Просто оставить… – на лице женщины невольно возникла нервная ухмылка. – Да как же я… Точно! – в глазах будто сверкнула искра в тот момент, когда ее вдруг осенило, и монахиня ласково заговорила: – Знаешь, даже самые сильные мира сего не решались сделать тот самый важный в их жизни шаг. Но им хватило смелости – хватит и тебе.       – Не пойму, к чему ты клонишь, – сказала Мейфенг.       – У тебя есть кумиры? Кем ты восхищаешься?       Маленькая драконица задумалась. До сих пор она и не думала, кто вызывает у нее восхищение, не считая Сюинь.       – А ты? – спросила она наконец, решив, что назвать ее саму было бы глупо.       – Ханаби Йорусора, первый сегун Нижу. В нужный момент она сделала то, что должна была, и вошла в историю. Она тоже сомневалась в том, стоит ли ей брать на себя эту власть. Но она стала объединительницей всей той грозой силы разрозненных, упавших на самое дно людей, и направила их ради общей цели.       – Прямо как наши кланы, – протянула девочка.       – Поэтому, мы с тобой отправимся на Нижу, в Теншояму, – продолжила Сюинь. – Город, где власть сегун окрепла, и Нижу стал таким, каким мы его знаем. Он ведь немало подарил Хакотту, ты знаешь.       Мейфенг понимающе кивнула:       – Мы долго будем там жить?       – Сколько потребуется, – ответила наставница, взяв руки драконицы в свои. – Считай, что там я продолжу тебя учить. Надеюсь, княгиня поймет.       – Хотелось бы остаться там навсегда…       Син-младшая крепче сжала нежные руки монахини. Хакотт, как бы сильно она ни любила его усыпанные изумрудной травой горные склоны и шумные реки, виделся ей клеткой, в которой кланы постоянно грызут друг друга за власть и землю. Сюинь вдруг подарила ей шанс хотя бы ненадолго ощутить жизнь вне дрязг и войн, в которые она оказалась втянута по праву рождения.       Молчание настоятельницы храма казалось монахине пыткой. Пожилая женщина думала над словами своей подчиненной всего минуту, но отсутствие какой-либо реакции на ее лице заставляло Сюинь готовиться к решительному отказу.       – И что ты предлагаешь? Просто ничего не говорить княгине Син? – наконец ответила столетняя драконица.       – До тех пор, пока княгиня не хватится…       – А когда она хватится, то в лучшем случае нас высекут так, что живого места не останется, – перебила ее та. – И это если она будет в настроении. Про нрав госпожи Син мы все знаем.       – Но девочка…       – Она тебе никто. Прости Мао. Мало ли что ей не нравится. Есть такое слово: “необходимое зло”.       – Именно! – шатенка хлопнула ладонями по столу. – Отправка Син Мейфенг на Нижу и есть необходимое зло! Мы не оставляем клан без наследницы, не оставляем трон пустым, ведь на нем еще восседает госпожа Син. И уж тем более не отправляем ее туда одну – вы не хуже меня знаете и об успехах Мейфенг на тренировках, и о моих собственных достижениях.       Старая энкерин с улыбкой покачала головой. Сюинь не отступала, и вдобавок выворачивала ее же собственные слова.       – Ну, с возможными проблемами с местными ты справишься, допустим. Сколько-нибудь денег я дам, не проблема. Но у тебя есть план? Или ты думаешь, что вы туда приплывете, а там будь что будет?       – План есть! – сверкнула глазами монахиня, пристукнув драконьим хвостом об пол.       – Вот как? Расскажи-ка.       – Моя хорошая подруга содержит гостиницу в одном из районов Теншоямы, мы поселимся там. Место для тренировок найдется, это точно. Недалеко вроде и городской храм есть. Подумайте, где ей будет безопаснее – здесь, среди постоянных войн и заговоров, или там, где от всех опасностей защитит меч поострее да кошелек потяжелее?       Настоятельница молчала – решение давалось ей с трудом. Сюинь как наставница хочет лучшего для своей подопечной, и ее можно понять. Ее дело не только обучить маленькую энкерин, но и оберегать. Но, давая разрешение, она рискует не только своей головой, но и всем храмом, если вдруг княгиня разгневается, и вдобавок ставит под угрозу жизнь наследницы трона.       – Доминик с тобой, – махнула наконец рукой драконица, доставая из ящика стола бумагу и чернильницу. – Княгиня ничего не узнает. По крайней мере, никто из нас ничего ей не скажет первыми. Вот расписка, Мария выдаст тебе один коракс золотом и один серебром. Что останется – вернешь, как обратно явитесь.       Сюинь едва не встала на колени, рассыпаясь в благодарностях. Столько хороших слов настоятельница не слышала, наверное, за всю свою жизнь.       – Однако, – задержала она в дверях монахиню, – если с головы Син упадет хоть волосок, то тебе лучше не возвращаться. Совсем. Ничего хорошего тебя здесь ждать не будет.       Мейфенг прогуливалась по просторному храмовому саду в нетерпении, когда уже вернется Сюинь. Месяц Первого Цвета в этом году оказался теплее обычного, и молодая трава и нежно-зеленые листочки на деревьях уже явили себя, чтобы погреться на солнце. При взгляде на пробуждающуюся от долгого зимнего сна природу, Мейфенг будто просыпалась сама. Река на холме ниже храма тоже проснулась, и вода в ней журчала с новой силой. Хакотт вновь расцвел.       Если не отводить взгляда от плывущих облаков и маленьких листиков, то начинает казаться, будто и нет никакой вражды на острове, будто и ей самой никогда не придется браться за оружие.       Девочка дошла до конца сада и спустилась по выбитым прямо в толще горы ступенькам ко внутреннему двору. На большой, вымощенной мозаикой площадке стояли на одинаковом расстоянии друг от друга монахи и монахини. Держа в руках самое настоящее боевое оружие, они повторяли за старшей монахиней, стоявшей перед ними. Каждое движение монахов было изящным, но стремительным. Переставляя ноги и меняя стойки они будто перетекали, как вода в реке, но удары наносили быстро и хлестко, как набегает волна. За все два года, тренировок вместе с другими такими же воспитанницами было по пальцам пересчитать, и намного чаще она тренировалась с Сюинь одна, но их тренировки ничем не отличались – только оружие было тупым. Те же отточенные движения, те же упражнения. Она часто напоминала, что в бою решает только один удар – самый первый – и нанести его нужно пока враг не успел даже подумать об этом. Каждый раз она старалась научить ее какой-нибудь новой хитрости, и каждый раз хвалила после тренировки. “Повезло Сюинь со мной, что я такая умница”, – думала про себя Мейфенг.       Монахи разбились по парам, и снова взялись за оружие. Они бились друг с другом по-настоящему, полностью отдавая себя дуэли. Ценой ошибки в лучшем случае становилась царапина, многие зазевавшиеся бежали к лекарю. Сюинь рассказывала, что бывало и убивали случайно.       – Мей-Мей! – наконец послышался сзади ласковый голос наставницы. Улыбка на ее лице была заметна издалека, и Мейфенг сорвалась навстречу, резво вбегая по ступеням наверх.       – Ну что? – нетерпеливо спросила она, подняв на монахиню золотистые глаза.              – Не нравится мне это, – заявила настоятельнице Мария, теребя кулон в виде драконьей головы. Из коротко стриженных темно-рыжих волос у канриа выглядывал маленький рог, придавая ее веснушчатому лицу грозное выражение. – Это добром не кончится, а вы деньгами швыряетесь.       – Ты уверена? Мао хитрая, кого надо всегда вокруг пальца обведет. Говорит, что все-то у нее схвачено.       – И вы верите? – усмехнулась полудемон.       – Отчего не верить?       – Просто напомню, что нянчится она не с крестьянской дочкой. Чего княгиня вообще не взялась сама ее учить со стихией управляться? Все ваши так делают.       – Видимо были причины, – пожала плечами старая драконица. – Мария, тебе этого не понять. Когда энкерин взрослеет, за ней нужен присмотр. Много ли у госпожи Син времени? Вот кто-то и отдает в это сложное время своих детей нам, монахиням. Такие традиции, и ни одна настоящая энкерин от них не отступит.       – Это вас уже занесло, – отмахнулась счетовод. – Я не говорю против традиций. Это ваше дело, а не мое, тут правда. Но тащить в другую страну наследницу такого клана?! Она нас на плаху ведет, вот-вот! А вы и собственную казнь оплачиваете.       – Видимо есть причины, – повторила старушка. – Сюинь хорошо себя показала. Где надо схитрит, где надо за оружие схватится. Будет на Нижу как рыба в воде.              Колеса омнибуса дребезжали по брусчатой дороге города, и он то и дело подскакивал, наезжая на кочки, но после качки на корабле по пути с Хакотта до Нижу, это вряд ли можно было назвать тряской. В просторной повозке пахло кожей и тканями от массивных тюков, что двое торговцев-канриа держали на коленях, и уже не один час продолжался тихий разговор сбившихся в кучку люпай: выставив напоказ из-под цветастых кимоно татуировки, девушки время от времени водили своими волчьими ушами и с подозрением озирались на других пассажиров. «Бандитки», – заключила Мейфенг из их вида и того, что смогла понять из разговора. Рядом, держа на коленях перевязь с мечами и поставив в ноги большой чемодан, сидела Мао Сюинь, время от времени посматривая на подопечную.       Откинув маленькие ставни, девочка встала на деревянное сиденье коленями, свесив драконий хвост с лиловым узором на зеленой чешуе, и высунулась в окно. Снегопад закончился: тротуары, фонарные столбы, изогнутые крыши домов и окна оказались припорошены слоем снега. На Хакотте снег изредка бывает зимой. А здесь круглый год. Все-таки снег очень красивый.       Кони остановились, и монахиня с воспитанницей вышли. После спертого воздуха повозки уличная прохлада казалась настоящим благословением. Блондинка с интересом озиралась вокруг: дома будто взгромоздились один на другой; в свете фонарей искрились падающие снежинки, а с вывесок смотрели надписи, помимо всеобщего, и на родном энкере. Монахиня взяла девочку за руку, и они вместе направились вверх по извилистой дороге, поднимавшейся по склону вулкана и расходившиеся, как паутина, бесчисленными развилками. После пышущего жизнью Хакотта, Нижу казался странным. Ведь вокруг весна, а здесь улицы серые, как дома зимой. На попадавшихся по дороге деревцах тоже распускались листочки, но они были какие-то не такие: маленькие, бледные, и скорее с голубым отливом. Интересно, осенью они тоже пожелтеют? Люди здесь, наверное, тоже все холодные и странные…       – А этот вулкан – один? – с детским любопытством спросила Мейфенг.       – Нет, – ответила Сюинь. – На Нижу их много, совсем как у нас гор. Только большинство маленькие. Поэтому тут много очень хороших горячих источников. Мы с тобой сходим когда-нибудь, найдем время.       Девочка кивнула. В легком платьице ей было только немного прохладно. По прохожим тоже было сложно сказать, что они замерзают; кто-то даже сидел прямо на земле.       – А очень-очень давно тут было жарко, – продолжила монахиня. – Тогда еще здесь властвовал король Валенру, объявивший весь архипелаг Ремерэ своей колонией. Он отправлял сюда всех, кого судил как предателей, изменников и заговорщиков – всех, кто ему не нравился – и заставлял трудиться в горячих и душных шахтах.       – Может он потому никого не любил, что его самого не любили?       – Верно. Он был скверным, любить было не за что. И даже жа́ра вулканов ему показалось мало для предателей. Маги и храмовники всего Валенру стали молиться Торе: “Пусть богиня плодородия явит всю свою силу! Пусть скует Нижу снегом!” А чтобы задобрить богиню, стали бросать в этот, самый большой, вулкан тех, кто больше всех не нравился королю.       Маленькая драконица ужаснулась, широко раскрыв глаза:       – Почему Тора его послушала? – спросила она.       – Богов и демонов можно просить, но никто не может им приказывать, – нравоучительно заметила женщина. – Тора схитрила – она остудила вулканы, а не превратила Нижу в ледяную глыбу. Пошел снег, шахты стали холоднее. Она сделала о чем ее просили: сковала остров снегом, но не холодом.       За рассказом наставницы Син-младшая и не заметила, как они немного поднялись от подножия на склон, и подошли к самому высокому зданию в окру́ге: своим видом оно напоминало рукотворную гору, из которой выглядывали каскады крыш. Возле, как гласила большая вывеска, «Каменной рощи» стояла небольшая группка энкерин. Деловито размахивая хвостами и выставив покрывавшие все тело татуировки, точно как те люпай в омнибусе, пятеро из них оживленно беседовали на энкере, время от времени взрываясь дружным хохотом; шестая, высокая, вставшая чуть поодаль и в разговоре не участвовавшая, разительно отличалась от остальных своей куда более закрытой одеждой: на ней был надет пиджачок поверх атласного ципао, а на плечах лежал широкий шарф.       – Подожди меня внутри, хорошо? Пару минут, – попросила Сюинь, прежде чем отойти к драконицам.       Уже входя в двери, Мейфенг обернулась и увидела, как женщина в пиджаке приветственно покачала головой завидев монахиню, скинув с закрученных рогов снежинки. «Может быть, они не настолько плохие», – подумала она.       «Роща» оказалась гостиницей с очень просторным холлом. Здесь было по-домашнему тепло и светло. Одни постояльцы сидели на низеньких диванчиках, другие прохаживались взад и вперед со стаканами в руках. Тут ведь есть кухня? Только сейчас, когда урчание в животе напомнило о себе, девочка вспомнила, что не ела весь день. Присев на не занятый никем диван, златокудрая энкерин расправила платьице, которое ничем не выдавало в ней ни воспитанницу монахини, ни наследницу знатного рода, и прикрыла глаза.       – Мей-мей, просыпайся! – расталкивала ее Мао. – Попозже выспишься.       – А я сейчас хочу… – не открывая глаз ответила она.       Только попробовав перевернуться на бок и скатившись, Мейфенг решила все же открыть глаза. Очевидно, Сюинь заболталась больше, чем на «пару минут». За руку шатенка подвела ее на еще нетвердых ногах к стойке, за которой высился бронзовокожий ясацаль. Белая рубашка с рюшами на манжетах на вленруанский манер, бугрилась на нем, подчеркивая массивные мускулы, и заставляя выглядеть не столько солидно, сколько устрашающе. Его вид напомнил Мейфенг о Чарует-Сердца, и в горле заскребло от досадной мысли о грядущей неотвратимой свадьбе. При виде новых постояльцев, человек-гора поправил повязанный вокруг шеи платок и пробасил:       – Ценит-Яркие-Камни, к вашим услугам. Чем могу быть полезен?       – Нам бы комнату на двоих, – произнесла Сюинь. – Наверное, пока на месяц? – добавила она, опустив взгляд на Мейфенг.       – Это ведь дорого! – чуть слышно воскликнула та.       – Не волнуйся, денег хватит, – ответила женщина, погладив девочку по голове.       – Вы не местные? Издалека? – уточнил распорядитель.       Шатенка кивнула:       – С Хакотта.       – Тогда, вынужден предупредить, что с вас полагается по пятьдесят корвидов с человека сверху. Обычно приезжие платят по корвусу, но для энкерин – половина. Таков приказ госпожи Фонг, – будто бы извиняясь прибавил Камень.       Достав счеты, он принялся спешно перебрасывать костяшки.       – Вместе с налогом, с вас семь корвусов, – объявил ясацаль.       Драконица выложила на стойку маленькую стопку серебряников, сверху которой красовалась резная деревянная фишка.       – Наверное, я обсчитался, – виновато заскреб в затылке Камень, возвращая фишку и три монеты, снова перекинув затем костяшки на счетах и вручив ключ. – Четыре, я хотел сказать, конечно.       Выделенная им комната на деле оказалась куда просторнее, чем представляла себе Мейфенг. Резные окна украшали полупрозрачные шторы, а над большой кроватью висел балдахин, прямо как у нее в родовом замке.       – Кто это был, там, на улице? – спросила она, сев на кровать и скинув туфельки. – И почему они одеты по-разному?       – Нахватались от местных. А Ченьгуан решила так показать свою власть над подчиненными и верность традициям.       – Это та госпожа Фонг, о которой говорил тот ясацаль? – склонила голову набок Мейфенг. – Они ведь преступницы? Почему тогда они командуют здесь? И почему помогают тебе?       Энкерин задумалась, прикидывая, с чего начать.       – Эту страну основали преступники и для преступников. Но сегун Йорусора вовсе не была глупой, и сковала их негласным договором: пусть синдикаты ведут свои дела, пока не пересекают черту. Фонг и ее подчиненные просто берут деньги за защиту – это разрешено. По старой дружбе она оказала нам небольшую услугу.       – А если кто-то перейдет черту?       – Тогда те из них, кто останутся в живых, будут завидовать мертвым, – Сюинь осеклась, подняв к воспитаннице виноватые желтые глаза. Прозвучало слишком жестоко. – То есть, я не это хотела сказать…       – Я понимаю, – ответила Мейфенг. Постоянные войны между кланами приучили ее с раннего детства, что смерть – самая обычная и неотвратимая часть жизни.       – Даже здесь, в «Маленьком Хакотте» по-другому было невозможно. Порядки на Нижу везде одинаковые – что в столице, что на окраине. Не бойся их, и никого не бойся. Такие люди чуют страх и уважают силу, а ты сильная. Помнишь, чему мы учились на тренировках?       – Мы будем тренироваться и здесь? – Блондинка приободрилась, когда закинутые монахиней на спину мечи снова попались ей на глаза.       Та с улыбкой кивнула:       – Начнем завтра. Я уже договорилась, место у нас будет. Ты наверное уже проголодалась?       Мейфенг оживленно закивала. Пустой живот вновь дал о себе знать.              – Это тоже ничего, – с ноткой досады произнесла маленькая энкерин, когда Сюинь поставила перед ней тарелку с фруктовым салатом.       Ни мороженого, ни даже простого колотого льда в нем не оказалось. У владельца гостиницы есть деньги на бархатные стулья, но нет денег, чтобы купить самое главное? Какой же это астрахеймский салат, если в нем нет мороженого, а только сироп?       – А ты ничего не будешь? Можешь взять у меня! – великодушно предложила Мейфенг, заметив, что ее наставница не взяла себе ничего, кроме стакана с золотисто-коричневым напитком.       – Мне хватит, не волнуйся.       Шатенка выдохнула в стакан маленький всполох пламени, заставив содержимое загореться синеватым огнем. Позволив напитку немного прогореть, она сдула огонь и сделала глоток.       – Со временем и ты научишься контролировать свое дыхание достаточно, чтобы выдыхать совсем немного.       – Зачем нужно было поджигать стакан?       – Так вкуснее. Ты поймешь когда вырастешь.       Девочка с интересом смотрела по сторонам, изучая постояльцев. Расфуфыренные остроухие киреан с важным видом ели за соседним столиком, не отрываясь от газет, ясацаль, отпуская громкие замечания по поводу выпивки, сидели за стойкой, троица люпай кокетливо хохотала и крутила волчьими хвостами – у одной из них их было даже два, и она явно этим гордилась; в дальнем конце зала сидели уже знакомые ей драконицы – во главе стола сидела Фонг Ченьгуан. Она о чем-то говорила, и подчиненные с видом полным внимания ее слушали.       Даже такие облюбованные одним народом райончики Теншоямы все равно выдавали то, что остров стал плавильным котлом для всех – хотя люпай волей случая оказались здесь во главе и наибольшем почете, место нашлось каждому.       – Ты говорила, что вы дружите, – удивилась Мейфенг. – Почему она не позвала нас к себе?       – Они не просто едят, это особый момент для любого лидера и ее подчиненных. Это важно, показывать своим подданным, что хотя ты и во главе, ты все еще часть их. Разве госпожа Син не устраивает званных обедов вместе со знатью?       – Она любит есть одна. Обычно в это время она тоже вся в докладах и картах, или слушает Жоржа. Он бывает у маминого стола чаще, чем я.       – У? – не совсем понимая, переспросила Сюинь.       – Он ведь за ним не ест. Стоит рядом и говорит. Но я на него не обижаюсь. Жорж – важный помощник. А как вы подружились? – перевела тему Мейфенг.       – Они же не просто воровки – дети войны. Да уж, каждая из них повидала немало, еще до того как стала по ту сторону закона… – мечтательным тоном начала Сюинь. – Когда я впервые увидела Ченьгуан, та была бледная как поганка… Я тогда и жила при другом храме. И вот, приволокли ее в одеяле. Она была сильно изранена, и хотя раны было чем обработать, то хорошего заклинателя, чтобы тот вылечил сломанные ноги – не было! Зато такой был при храме. Когда тот залечивал переломы, Чень грохнулась в обморок несмотря на все те микстуры, что ей дали. А потом еще месяц я учила ее ходить на костылях, ха! – усмехнулась монахиня. – Постоянно рвалась в бой, на месте не сиделось. Когда кости совсем срослись, на поле боя она так и не вернулась. Уплыла на Нижу, прихватив сестер по оружию. И, скажу тебе честно, я рада, что она здесь, а не лежит где-нибудь.       Когда ужин закончился, и пришло время ложиться спать, маленькая драконица с удивлением обнаружила, что в их комнате, пусть и большая, но всего одна кровать, а за другой дверью была ванная, но настолько маленькая, что в ней едва можно было развернуться и ей одной, а из всех удобств были только водопровод да большой деревянный таз.       – Мне кажется, нас обманули, – заявила она, выходя обратно в единственную комнату. – Сначала он просил целых семь корвусов!       – Ну, мы же здесь на месяц, – возразила наставница. – Это долго.       Девочка принялась считать на пальцах, чтобы не запутаться в числах:       – Если в месяце тридцать дней, а в корвусе сто корвидов, то… А если еще считать и еду?..       – Ты очень бережливая, – рассмеялась энкерин, – но все не так плохо! Зато сама комната хорошая! И Фонг пошла нам навстречу.       – За такие деньги мог дать комнату ничуть не хуже, чем в моем дворце! А где мне спать? Тут кровать только одна. Мы ее распилим?       Монахиня недоумевающе наклонила голову. Ей начало казаться, что Мейфенг просто устала после долгого дня в дороге, и потому привередничает.       – Нам обоим хватит места, она большая. И пилить ничего не надо.       Син не сразу решилась лечь, несмотря на приглашение наставницы. Ей думалось, что это просто очередной урок от нее. Но та вовсе не торопилась ее прогонять или читать нравоучения – напротив, Сюинь, затушив пальцами зачарованную свечу, заключила подопечную в объятия.       – Мама не разрешает ложиться к ней, – поделилась девочка, ощутив неожиданное материнское тепло и прижавшись крепче. – Даже когда страшно.       – Ты боишься темноты? – удивилась женщина.       – В горах ветер воет. Бьет в окна. А может это цербер пробрался через стену замка, или духи ходят? Иногда я говорила страже стоять ночь у дверей.       – Храм тоже высоко. И ветер там бывает. Там он тебя не пугает?       – Если бы я к тебе пришла, то ты бы все равно отправила меня обратно в келью.       Сюинь улыбнулась, ласково потрепав волосы Мейфенг. Все-таки, даже княжеские дети – это все равно дети. Подумать только, ведь Мей-Мей – всего лишь вторая энкерин, попавшая к ней, чтобы учиться. А они уже сбежали в другую страну, и только боги знают надолго ли.       – Ты ничего ей не писала? – снова спросила девочка.       – Нет. Ни слова, – заверила она.       – Ей даже легче, когда меня рядом нет. Она ведь настояла, чтобы я сама училась управляться с дыханием в храме. Может она просто хочет, чтобы так я стала самостоятельной? Рюко тоже не опекала своих первенцев.       – Она ведь богиня. И ее первенцы были драконами – а они гораздо сильнее, чем мы. Но мы ее дочери, и Рюко нас любит и оберегает, пока мы молимся ей.       – А Фреда?       – Фреда любит всех людей, – ответила монахиня. – Она научила нас любить и заботиться друг о друге.       – Тогда почему она не любит Аластею? – продолжала засыпать вопросами Мейфенг, рассматривая серебряную голову дракона на чокере монахини.       – Давай подождем с богословием до утра, хорошо? После тренировки я отвечу на любые вопросы, но и тебя спрошу.       – Ответь на этот, последний.       – Аластея… тоже любит людей, как и Фреда. Просто по-особенному. От ее любви теряют голову. И поэтому она отпала к демонам. Фреда разочаровалась в ней, и сильно разозлилась. Боги страшны когда злятся, поэтому мы их задабриваем.              Юную Син впечатлили размеры мансарды гостиницы, которую Ченьгуан любезно предоставила им двоим для тренировок. Просторный зал под самой крышей заливал сквозь большие круглые окна яркий солнечный свет. Вдоль стен стояли стойки, увешанные разным оружием: от кинжалов и длинных, изогнутых мечей, до глеф и палиц. Глаза разбегались при виде искусно украшенных клинков, и наставница заверила, что все это можно взять в руки и рассмотреть получше, если хочется. Сюинь поделилась, что глава синдиката сама тренируется здесь со своими людьми, но пока что место пустует, и у нее не было причин отказывать в просьбе подруге.       – Маловато места, чтобы справиться с дыханием, – заметила девочка.       – В самый раз, – возразила шатенка, сев на колени и обернув вокруг бедер золотисто-медный с красными, будто в разводах, пятнами хвост. – Тебе придется сдерживать свою стихию и не переусердствовать.       Маленькая драконица спешно села рядом, точно так же свернув собственный хвост. Утреннее солнце приятно грело зеленые чешуйки и придавало бодрости. Она посмотрела на хвост наставницы. Он был длиннее, и протянувшаяся от основания до кончика полоска алой шерсти была гуще.       «Может, он еще вырастет? Он должен вырасти! – завистливо подумала Мейфенг, переведя взгляд на изогнутые рога Сюинь. – Зато у меня рожки длиннее».       – Для начала, сосредоточься. Вдох носом – выдох ртом. Вдох-выдох, – произнесла Мао, повторяя за собственными словами. – Вот так, дыши животом, чувствуй.       Мейфенг послушно повторяла за ней, хотя и не совсем понимала, зачем ей снова учиться правильно дышать. Ведь она уже давно это умеет, а теперь вот снова!       – Теперь выставь руки перед лицом, – продолжила монахиня, сложив ладони лодочкой, – и представь, что они озябли. Дыши на них совсем легонько. И вот…       Сюинь сделала вдох, в следующее мгновение выдохнув в руки небольшой всполох огня, затем следующий.       Мейфенг, рассмотрев как следует, повторила за наставницей. С выдохом девочка выпустила свое стихийное дыхание – робкие фиолетовые искорки, срываясь с губ, обернулись маленьким потоком. Электрические искры касались светлой кожи девочки и рассыпались не причинив вреда. Затем она осторожно выдохнула второй поток стихии.       Сюинь довольно кивала головой, наблюдая за успехами ученицы:       – Здорово, здорово! Еще немного, и совсем освоишься со стихией. Сможешь легко выдыхать сколько угодно много, – хвалила она. – Но пока что перед каждым занятием мы будем разминаться, чтобы ты чувствовала себя увереннее.       – Но я и без того уверена, видишь? – Энкерин выдохнула в ладошки еще немного искр.       – Не перестарайся, – улыбнулась Мао. – Нам еще тренироваться сегодня, – напомнила она, и будто бы дразня наполовину обнажила изогнутый обоюдоострый клинок.       Мейфенг тут же взяла ножны и, вытащив меч, сделала с ним несколько выпадов, крепко держа рукоять обеими руками. Мешковатые хакама и легкая рубашка не стесняли движений.       «Хорошо, что Сюинь взяла подходящую одежду – кружева на платье слишком красивые, чтобы случайно их порвать. А если бы пришлось покупать, то это лишние траты», – рассуждала девочка.       – Я буду защищаться, – произнесла шатенка, взяв длинную рукоять обеими руками и заняв стойку. – Постарайся обхитрить меня, будем учиться. Бей в полную силу. Если победишь – то мы пойдем гулять.       – Тебе ведь будет больно, – возразила девочка, потрогав пальцем тупое лезвие клинка. А ведь Сюинь обещала, что когда она подрастет, то они будут тренироваться с настоящим оружием!       – Синяки пройдут, – отмахнулась она. – Давай. Сейчас – я твой враг!       Глаза у девочки сверкнули задором. Мейфенг сразу же попыталась ударить «соперницу» по запястьям, но та ловко убрала руки в сторону и отшагнула. Уколола в ноги, но острие тут же с лязгом наткнулось на подставленный клинок. Воспользовавшись тем, что монахиня отвела оружие вниз, она замахнулась для удара сверху, но, не доведя до конца, убрала одну руку с рукояти, схватив Сюинь за ведущую руку. Наставница без труда тут же сорвала захват и, развернув ученицу от себя, подтолкнула в спину.       – Нападай снова! – дразнилась она.       Длинные золотистые волосы подпрыгивали и падали на плечи с каждым резким ударом Мейфенг, и каждый раз Сюинь парировала их. Стало понятно – как бы они ни ударила, соперница все равно сможет защититься. Значит, бить и не нужно. Когда женщина снова опустила клинок, защищая ноги, девочка толкнула ее плечом в живот, и та пошатнулась, стараясь сохранить равновесие и стойку. В тот же момент блондинка сделала вдох, следом выпустив крохотный всполох искр. От неожиданности Мао не придумала ничего, кроме как просто присесть, увернувшись от потока стихи, который и близко бы ее не достал, и спустя секунду получила ощутимый удар в плечо.       – Вот так! – полным гордости тоном произнесла Мейфенг.       Выпустив оружие из рук, Сюинь схватила девочку и повалила на себя, плюхнувшись на спину.       – Какая хитрая! – смеялась она. – Напугала меня!       – Значит я пойду гулять одна! – заявила драконица.       – А если ты потеряешься? – женщина тотчас переменилась в лице. Если так случится, то ей точно не сносить головы. – Или тебя украдут?       – Я далеко ходить не буду, и запомню дорогу. И постоять за себя могу! А еще я бегаю быстро!       – Тогда возьми с собой меч, и всегда держи руку на нем, – настояла монахиня.