Trapeze Swingers

"When you can't go round and you can't outrun What lies behind, what stands in front Through the broken gates of kingdom come I will see you again when the night is dawn" (c) The Banners - Where The Shadow Ends

Я устал, босс. Устал быть в дороге, одинокий, как воробей под дождём. Я устал, что у меня никогда не было друга, с которым можно поговорить - куда мы идём, откуда и зачем. Я устал, что все люди жестоки и беспощадны. Я устал от боли, которую я чувствую и слышу в мире каждый день. Это слишком много. Здесь, в голове, как будто осколки стекла. Каждый день. Зелёная миля (The Green Mile)

      Солнце вставало и садилось, знаменуя еще один прожитый день. Раскаленная за день пустыня остывала, выпуская на охоту тьму. В расследовании мало что изменилось. У Малфоя были на руках все разгадки, но не было средства для их решения. Муди по-прежнему обещал выслать подкрепление, и пока только этим и ограничивался. Малфой ругался себе под нос, но понимал своего кретина-начальника. Так же, наверное, когда-то давно, в той другой жизни, что осталась за поворотом, Северус Снейп понимал Дамблдора, раз за разом посылающего его на заклание. Так же понимал Люциус Малфой Волдеморта, квартирующего в его особняке без малого год.       Подкрепления не будет, потому что те, кем можно было пожертвовать в угоду дэвам, уже и так были здесь. Грейнджер была разменной монетой, хоть и лучшим аврором Департамента, это Малфой понимал. На ней было слишком много смертей и слишком много пережитого за плечами. Рейды на выживших Пожирателей, пойманные террористы, патрулирование Хитроу два раза в месяц, раскрытие операций по торговле людьми, прямое сотрудничество с маггловскими антитеррористическими организациями, арестованные наркоторговцы. Список ее заслуг можно было перечислять до утра, ее темно коричневая папка, лежавшая в крайнем ящике стола лопалась от грамот и благодарностей, но она не была героиней света, девочкой-которая-выжила и дурацких титулов у нее тоже не было. Потому ей можно было пожертвовать. Публика два дня поплачет, Ежедневный Пророк напишет пронзительную статью, месяц спустя Рита Скиттер и ей подобные издадут неофициальную биографию "мозгового центра" Золотого Трио, канувшего в Лету, и ее забудут. Она не была Гарри Поттером, не влияла на политику, а ловить темных волшебников - было ее работой, как подметать улицы было работой дворника или читать проповеди было работой священника.       Что касается ценности Малфоя для Муди и Аврората, то здесь все было еще интереснее. Старого козла - его непосредственного начальника, не интересовало ни прошлое, ни выцветшая Метка на предплечье, ни список грамот и заслуг, которые Драко притащил с собой в Британию, когда перевелся из французского Аврората. Казалось, Муди мог переспорить самого министра Шеклболта и взять на службу хоть Волдеморта, покажи тот должную сноровку и навыки владения собой в критических ситуациях. Малфой вспоминал, как Аластор цепко взял его за плечо, когда закончились суды над Пожирателями Смерти и упрямством Грейнджер и все того же Поттера его оправдали, и сказал: "Убирайся отсюда, сынок, помотайся по свету лет пять-восемь, пойми, чего ты хочешь, распей ящик-другой Огневиски со своими демонами и возвращайся. Лишь тогда ты поймешь, что ты не отвечаешь за грехи своих отцов". И Малфой послушайся.       Он скучал по своей службе во Франции, и по стране в целом. Там всем было плевать на его Метку, на шрамы и на груз прошлого. Там можно было быть просто Мсье Малфоем, строить глазки секретарше Жюли и гулять по ночным улицам Парижа, Марселя или Тулузы, не боясь увидеть в небе яркую вспышку Monsmordre. Малфой учился быть собой. Он изучал собственную родословную и, что греха таить, родословную своего настоящего отца. Принцы были древним родом, в их жилах текла могущественная магия, а в сочетании с Блэками, их потомки становились непобедимыми. Но было одно "но", которое портило Драко карму и репутацию. Инцест вряд ли был новостью среди чистокровных, тем более в семьях, подобных Блэкам, но, как оказалось, отметились дурной репутацией так же и Принцы. И заработали на свою голову родовое проклятье. Книги по генеалогии умалчивали имя виновного, но было точно известно, что в прошлом веке Принцы так насолили какой-то семье, что ее матриарх прокляла всех мужчин рода, вздумавших вступить в связь с чистокровной волшебницей и официально сочетаться браком. Проклятье было составлено столь хитрым образом, что избранница наследника Принцев счастливо жила бы со своим мужем семь лет, после чего в один день падала бы замертво от поглотившей ее тьмы, оставив супруга горевать и проклинать себя самого. Взять в жены вместо этого магглорожденную ведьму или полукровку, конечно же, в те времена никому в голову не приходило. Снейп нашел достойный слизеринца способ обойти проклятье - он не был официально женат на Нарциссе, а магия Блэков, как известно, была еще чернее и могущественнее всяких там оскорбленных матриархов из прошлого.       Однако слухи бежали быстро, особенно с репутацией таких, как Малфой. Помимо чина шеф-адъютанта, Драко обзавелся клеймом проклятого жениха, обручившись с Асторией и в процессе чуть не угробив оную барышню. А дело там было вовсе не в его родовом проклятии, а в слабом здоровье женщин семейства Гринграсс, которое тоже передавалось по наследству. Однако, охочие до сплетен французские кумушки в генетике не разбирались, потому Малфоя чурались французские волшебницы. Не сказать, чтобы его этот факт сильно огорчал. Он не спешил связывать себя узами Гименея, вряд ли мнил себя отцом, а общения с детьми ему вполне хватало в лице многочисленных отпрысков Поттера, некоторые из которых уже были его крестниками. Да...родство, которого он не просил, так неожиданно навязалось ему на голову.       Теперь, что касается его незадачливой напарницы, проверенной временем и испытаниями... Малфой сходил в кухню, сделал себе чаю с мятой, перетащил стул поближе к кровати и взял в руку серебряный кинжал. Грейнджер мутным взглядом наблюдала за его действиями. Два дня назад она пришла в себя, успела поругаться с ним и помириться обратно, сделала промывку мозгов Тиму и Джиму, а заодно и команде самого Драко и все порывалась отправиться на полевую практику лично. Малфой закатал рукав до локтя и полюбовался на фиолетовую Метку с вытатуированным поверх нее огнедышащим драконом. Огнедышащим в прямом смысле. Ящер опоясывал запястье, поднимаясь вверх по предплечью, и в самом центре черепа, раскрывал пасть и пускал по нему клуб огня, словно стремился таким фокусом выжечь остаточную тьму.        - Малфой, это безумие, - прохрипела Грейнджер, поднимаясь на локтях.        - А когда мы с тобой отличались здравым смыслом? К тому же, время поджимает, - ответил Малфой, пожимая плечами, и с интересом маньяка примерился к черепу. Гермиона схватила его за руку.        - Подожди! Да с чего ты вообще взял, что твоя кровь поможет нейтрализовать мое проклятье? Ты же не дракон с его всемогущей двенадцати свойственной...        - Я звонил отцу, - перебил Малфой. Грейнджер так и вперилась в него ошарашенными карими глазищами.        - Профессору Снейпу? - только и сумела промямлить она.        - Нет, дух Люциуса Малфоя вызывал и спрашивал у него совета! А так как он является специалистом в области Темных искусств, то он мне помог. И рассказал еще об одном таком занимательном зелье от депрессии, совершенно нелегальном, знаешь ли?        - Ой, заткнись, Малфой, - надулась в ответ Грейнджер. - Чего ты ко мне прицепился да еще и усердствуешь здесь?        - Потому что я над тобой две недели трясусь как курица-наседка и слышал в твоем горячечном бреду массу всего интересного, и видел, как ты отбиваешься от невидимых врагов. И на твоих собраниях группы поддержки, совершенно бессмысленных, я тоже был. Потому, давай сюда руку со шрамом и не мешай мне хотя бы пятнадцать минут! Обещаю не сдавать тебя британским властям за употребление нелегальных зелий.       Грейнджер проморгалась, прикусила губу и протянула ему руку. Малфой вызвал на ладони лепесток пламени - фирменное заклинание Гермионы - продезинфицировал клинок и сделал надрез и на Метке, и на шраме на запястье напарницы. После чего прижал две раны друг к другу, закрыл глаза и воззвал к магии внутри себя, к изначальной тьме, о которой он никогда не просил, которой не желал, как Люциус Малфой, которой не восхищался, как Северус Снейп, но которой обладал по праву крови и благодаря грехам своих отцов.        - Я не отвечаю за ваши грехи! - процедил сквозь сжатые зубы Малфой и переплел пальцы Грейнджер со своими. - Держись, еще немного!       Магия потекла по венам, воспламеняя, возбуждая, узнавая тьму в тьме, пепел среди пепла и одну на двоих боль. Выступили на глазах слезы, когда Грейнджер сдавленно застонала от боли, живот скрутило спазмом, зазвенело в ушах. На миг дом погрузился во мрак, потом сами собой вспыхнули свечи в подсвечниках, поднялся ветер, Грейнджер завыла, вцепившись ему в плечи, выгнулась дугой и...обмякла. Он выдохнул и сжал ее в объятьях.        - Вот и всё. Все теперь будет хорошо, невыносимая ты ведьма, все будет хорошо.       И принялся нежно стирать ей слезы, что струились по щекам. Она прижалась к нему крепче и закрыла глаза.        - Ненавижу тебя.        - Я знаю.