Trapeze Swingers

«Am I out of my mind, was this all in my head? Am I making it up, am I not making sense? Were you leading me on, now I'm too sad to tell Were you lying to me or was I lying to myself?» ©

Kailie Shorr — Lying To Myself

Свободен лишь тот, кто может позволить себе не лгать.

Альбер Камю

      Поезд ритмично тарахтел по магическому туннелю под Ла-Маншем. Воды были зеленовато-мутными, из-за чего было трудно что-либо разглядеть в серые предрассветные часы, и это навевало нежелательные ассоциации со Слизеринскими подземельями.       Оба, Малфой, и Грейнджер предпочитали обычные средства передвижения Аппарации. А их предстоящая операция с полудюжиной Авроров требовала строжайшей секретности. Сегодня после полуночи их поднял на ноги серебристый баран — Патронус Муди, который рыкнул, чтобы они отрывали задницы от кроватей и немедленно летели в офис Департамента. Дело безотлагательной важности стояло на повестке дня: Алжиру и их коллегам из Франции требовалась британская помощь.       На этот раз, однако, речь шла не о Пожирателях Смерти, восставших против нового режима, или об отбившихся от рук Дементорах, блуждающих по Африке в поисках еды и свеженьких душ, которые можно было бы высосать. Всё было гораздо серьезнее и гораздо опаснее. Какая-то неизвестная болезнь широко свирепствовала по всей Северной Африке, заражая весь континент. Были также многочисленные отчеты, присланные Французским Министерством Магического Правопорядка, в которых говорилось, что эта болезнь распространяется со скоростью лесного пожара, унося жизни и выкашивая целые деревни на своем пути и убивая бесчисленное количество людей. Происхождение эпидемии было неизвестно. Все известные мастера зелий из Европы и Африки были присланы на помощь, но безуспешно. Франция, которая все еще находилась в тесном сотрудничестве со своей бывшей колонией, запросила помощи у британских разрушителей проклятий, и по воле случая этими специалистами как раз и оказались Малфой и Грейнджер.       Малфой уставился на Муди с раздраженным изумлением; несмотря на взаимную вражду между Францией и Алжиром и их кровавую историю, когда наступало тяжелое положение, обе страны бросались на помощь друг другу, по крайней мере, к своим волшебным частям.       — Муди… — недоверчиво пробормотал Драко, широко раскрытыми глазами рассматривая карту. — Она же вся черная! Да тут миллион очагов заболевания!        — И вы не ошибаетесь, мистер Малфой, на континенте было зарегистрировано несколько случаев. Поэтому нам нужно помочь нашим союзникам, как можно скорее. У вас с Грейнджер есть ровно сорок минут, чтобы собрать свои лучшие команды и подготовиться. А теперь, вольно, шеф-адъютант Малфой!       И с этими словами Малфой вышел из кабинета своего босса, бормоча что-то вроде того, где были эти союзники во время Второй Магической Войны. Гермиона осталась сидеть на своем месте и молча таращиться на карту с мрачным выражением лица. Через несколько мгновений она встала, потянулась и пошла к двери. Почти коснувшись ручки, она обернулась и взглянула на Муди: — А можно вместо Малфоя послать Уильяма Уизли? — пробормотала она, даже не пытаясь скрыть свое неудовольствие. Она подумала, что лучше взяла бы с собой Рона, который ни черта не смыслил в проклятьях, но был надежен, как швейцарский банк, нежели станет доверять Малфою в будущей миссии. Он может вновь выкинуть что-то рискованное и снова потерпеть неудачу, как в том случае с Обливиэйтом магглов.       — Мистер Уизли только что получил срочное поручение, — прямо заявил Муди, не меняя позы и не глядя на нее. Гермиона нахмурилась и поджала губы.        — Но, сэр, возможно, Билл мог бы поменяться с кем-то, в конце концов, он очень искусный разрушитель проклятий. Я думаю, что для нас важно помочь как можно быстрее. Мы также должны быть предельно осторожны…        — Я не потерплю твоего детского соперничества с Малфоем, Грейнджер. Вы двое лучшие в своей области, и это не обсуждается. Иди, готовься немедленно, или я отстраню тебя от миссии и отправлю заниматься бумажной волокитой. До скончания веков. А теперь, проваливай! Вольно, Старший Аврор Грейнджер!       Гермиона еще немного помедлила, раздраженно вздохнула и захлопнула дверь. Муди посмотрел ей вслед с ехидной ухмылкой. Эти две горячие головы действительно были его лучшими Аврорами! Если кто-то и мог разгадать тайну проклятия, то это определенно были они. И если ситуация ухудшится… он всегда сможет использовать свои полномочия и связи Министерства иностранных дел, чтобы помочь сохранить жизнь молодым упрямым идиотам… Они заслуживали только лучшего, его глупые потерянные дети.

***

      Несколько часов спустя Грейнджер мрачно наблюдала за мокрым пейзажем в окне поезда и злилась на весь мир. Она даже не стала оглядываться на Малфоя, который молча сидел рядом с ней, на маленьком столике стояла дымящаяся чашка кофе. Его плечи были низко опущены, руки крепко сжимали теплую кружку. Казалось, он был полностью поглощен лежащей перед ним магической картой. Линии, изображающие распространение эпидемии, двигались, указывая на пораженные участки. Его лучшие помощники изучали секретные документы. Они делали все возможное, чтобы выяснить, что именно происходит на континенте. Хотя они знали, что заражение произошло не где-то рядом с Египтом, а скорее в Европе, у них не было никакой другой подсказки, кроме карты и смутного представления о причине болезни.       Гермиона, лишенная сна и надлежащих базовых знаний, чувствовала себя растерянной и раздраженной. Ее разум отказывался функционировать должным образом в такую рань, и мысли ее блуждали где угодно. Она была определенно очень расстроена.       Ее чересчур активный ум пытался урезонить свою хозяйку. Но как ни пыталась, она не могла четко понять, что же в их предстоящем вынужденном сотрудничестве с Малфоем так ее раздражало. Да, он продолжал провоцировать ее по пустякам и говорил вещи, которые не должен был говорить, но он не причинял никакого вреда, поэтому она не полностью контролировала себя. Возможно, потому, что он был первым человеком, который действительно относился к ней как к равной? А не как к какому-то всемогущему божеству, которое должно было знать все обо всем, как ее друзья предпочитали относиться к ней на протяжении всей ее жизни. Возможно, им двигало что-то еще… она давно и на горьком опыте научилась не подпускать людей слишком близко. Меньше привязанностей, меньше разочарований. Некоторые сплетничали за ее спиной, что она устроилась в Аврорат, чтобы сражаться со своими демонами, Грейнджер скорее считала свое решение стать Аврором желанием научиться с ними сосуществовать. Никто не знал всей правды, и в ближайшее время она не собиралась ни с кем заводить душевные разговоры.       По правде говоря, она просто пыталась выжить, чтобы хоть как-то понять безумие, охватившее ее жизнь после Битвы. И задолго до нее, если Грейнджер была действительно честна с собой.       Она мрачно размышляла о зимовье, проведенном в Лесу Дина. Не проходило ни дня, чтобы ее мысли не возвращались домой. Здесь находится Косой переулок, Хогсмид и Хогвартс. Те места, хотя иногда и болезненные из-за воспоминаний, которые она там заработала, все же были ее тихой гаванью. Дом… где он был сейчас?       Ее воспоминания были постоянной мутной дымкой, напоминающей этот морской пейзаж за окном поезда. Иногда ее память возвращалась в ужасных кошмарах, пронзительные крики эхом отдавались в холоде ее пустой спальни и одинокой квартиры, она просыпалась с воплем, вся в поту и дрожа от ужаса. В других случаях сон становился воспоминанием, вспышки из ее детства вставали в сознании. Тогда она вспоминала своих родителей и счастливые дни своего прошлого, но ее сердце ничего не чувствовало. Но странным образом, она была благодарна, что ничего не помнила, ничего не чувствовала. Потому как, Грейнджер не была уверена, удалось ли Грейбеку и стае все-таки довести до конца ту кровавую оргию, которую они хотели устроить над ее телом, чтобы выбить из нее правду, или нет. Проблема была в том, что она даже сама не знала правды. Им так и не удалось украсть Меч Гриффиндора, потому что профессора Снейп и МакГонагал передали его им самостоятельно, когда ворвались в поместье Малфоев, чтобы спасти их всех от пыток и позора. Профессор Снейп также был ответственен за ее временную потерю памяти; он поймал ее за руку и остановил, когда она попыталась наложить на себя Обливиэйт, однако он не успел помешать ей поставить несколько блоков на ее самые болезненные воспоминания.       Грейнджер примирилась с собой, она предпочитала вот так.       Что касается Малфоя, однако, то иногда она ловила этот слишком озабоченный взгляд его серых глаз, и страх разоблачения закрадывался в ее душу. Это было похоже на то, как один из худших кошмаров сбывается у тебя на глазах, но страдает от этого кто-то другой.       Вот почему она держалась особняком. Она хранила свой возможный позор, свои неудачи и свою печаль при себе. Она куталась в силу, как в мантию, за что получила прозвище Бешеная Фурия. Как раз за свой бесстрашный характер. Но в дождливые дни и в тупиковых ситуациях, подобных этой, она умирала от страха где-то в глубине души. Холодной, как лед.