Trapeze Swingers

«She is running A hundred miles an hour In the wrong direction She is trying But the canyon's ever-widening In the depths of her cold heart So she sets out on another misadventure just to find She's another two years older and she's three more steps behind» ©

Casting Crowns — Does Anybody Hear Her

Совесть? Это ты про ту штуку, которая дает о себе знать, когда нет логичных причин вести себя так, как от тебя требуют? ©

Доктор Хаус

      Грейнджер покрутила стеклянный стакан в слегка дрожащих пальцах и сделала первый осторожный глоток. Она весьма сомневалась, что алкоголь, и ее регулярные пятничные посиделки могут помочь прийти в себя после той катастрофы, в которую превратился ее вполне обычный, казалось бы, день. А так как она была практической единственной, ну, кроме Департамента, конечно же, кто знал об истинных причинах ограбления банка, — у нее не было другого выбора, кроме как взять дело на себя. В свои руки. Ну… на самом деле, подумала Грейнджер, у нее всегда был выбор: бросить эту чертову работу и уехать на Бали преподавать йогу, но явно не сегодня.       Джим, ее друг из лондонской полиции, очень задумчиво посмотрел на нее, но ничего не сказал. С другой стороны, он делал это часто, и обычно, когда Грейнджер жаловалась ему, что нет, она совсем не в порядке (что в последнее время случалось довольно часто). Было очевидно, что ее что-то гложет, но она предпочла бы, чтобы он промолчал об этом. По крайней мере, пока она не допьет свой первый стакан виски. Джим был рядом с ней, он не осуждал, и пока этого было достаточно. Корень зла крылся в ее звании самой умной ведьмы десятилетия. Люди осуждали ее направо и налево, ничего на самом деле не зная о ее жизни. Но Джим был магглом, и это слегка меняло ситуацию.       Грейнджер громко вздохнула. — Послушай, я знаю, что выгляжу дерьмово, — заявила она. — Сам знаешь, какой сегодня был ужасный день…        — Грейнджер, ты о чем? Вы, ты и этот белобрысый, предотвратили теракт прямо в центре Лондона! Ты заслуживаете право выглядеть ужасно. — заявил Джим слишком восторженно, на взгляд Гермионы. Может быть, он выпил слишком много виски и его потянуло на сантименты?       — Не строй мне глазки, Джим, — строго сказала она. — Это как правило плохо заканчивается…       Но Грейнджер ошибалась — Джим не чувствовал себя сентиментальным по отношению к ней. Он казался искренне расстроенным из-за ситуации с Грейнджер, и она даже понимала, почему.        — Просто скажи мне, лэд, почему ты решил стать бобби когда-то восемь, девять, десять лет назад? — спросила она вдруг.        — Эк тебя понесло в прошлое! Ладно, знаешь, тогда мир был проще. Я жил один, мои родители умерли, и… ну, мне кажется, мне хотелось как-то встряхнуться, что ли, понять, что я не совсем пропащий. Знаешь, как это бывает, когда от одиночества хочется на стенку лезть, да, вот так я и поступил на кафедру. Мне всегда нравилось помогать людям. До сих пор нравится. Даже если они и думают, что могут решить все сами.       Гермиона скривилась в улыбке и сделала большой глоток из своего стакана. Ей пришлось это признать — Джим действительно был приятным парнем; если кто и заслуживал ее любви, так это он.        — Комплекс спасителя, правда? Ты хочешь спасти мир, потому что когда-то ты не мог спасти себя, — прошептала она, глядя на свое отражение в блестящей поверхности стола. — А потом вдруг какой-то человек показывает тебе, что мир, оказывается, еще не совсем безнадежен.       Джим пристально посмотрел на Грейнджер и слегка кивнул. — Да что-то вроде того.        — Что тебя сегодня так расстроило? Извини, лэсс, я все еще в замешательстве от твоих трюков с абракадаброй, — Джим попытался сменить тему, но лучше бы он этого не делал.        — Мне пришлось стереть память невинных людей, — неохотно протянула она. — Людей, которые никак были не связанны с преступной группировкой и Пожирателями Смерти. Они не сделали ничего плохого, просто им не повезло появиться не в то время и не в том месте.        — Их могли подорвать, и все равно бы убили, а ты спасла им жизнь!       Грейнджер закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Предполагалось, что это поможет ей успокоиться, так говорили давным-давно во время сеансов терапии, которые на самом деле никогда не помогали.        — Я должна была хоть что-то сделать, прежде чем явятся Невыразимцы и все испортят, или этот псих с гвоздевой бомбой высадит банк в воздух. Так что, я спасла ситуацию.        — Слушай, это не твоя вина! Ты сделала все, что могла. Ты предотвратила взрыв, все живы. — упрямо настаивал полицейский. — А ведь они могли бы и не выжить! Посмотри на себя, ты практически мертвая, — добавил он, — от истощения.       Она фыркнула и заказала еще один раунд. — Ну, у меня всегда были сложные отношения с заклинанием памяти, плюс, поверь мне, тебе бы не понравилось, если бы магглы узнали о магии, а мы нарушили Статут Секретности. Видишь ли, Пожиратели Смерти и им подобные, им уже давно плевать на чёрное и белое, добро и зло, мораль и смертность, и всё это дерьмо…       — Но не тебе, — Джим вставил свои два кната, прежде чем речь Грейнджер стала слишком невнятной, чтобы ее можно было понять.       — Но не мне, — согласилась она и продолжила. — Они пытали людей, они угрожали взорвать нас всех, твоих бобби и тебя в том числе, я опаздывала, поэтому Малфой решил вмешаться, не дожидаясь моей команды. Он боролся с магией при помощи магии, и я опять не успела проверить действительно ли пистолет и броник имели шанс против Авада Кедавра. Знай, это называется Авада Кедавра, а не Абракадабра! Так что да, он наложил связывающие чары на террористов, наверное, использовал пару темных контр заклинаний, чтобы отогнать Пожирателей и спасти людей… Он оказался героем дня, будь он проклят, а я осталась наводить порядок!       Джим задумался после ее слегка пьяного признания. Она звучала зло и горько, почти выплевывая слова в конце рассказа. Он знал Грейнджер уже несколько лет, и, несмотря на то, что она казалась холодной как лед, он редко не видел ее такой расстроенной и грустной… Хотелось как-то ее успокоить.       — И все же, лэсс, что творится между тобой и этим Малфоем? Вы реально ненавидите друг друга до глубины души, и все равно продолжаете работать вместе, — вслух спросил он, наливая себе еще один виски.        — Он спас мою жалкую задницу, и не единожды, знаешь ли. Как бы он меня ни раздражал, мы хорошая команда, когда нам приходится работать вместе. Это случилось в Афганистане, я думаю, три или четыре года назад, он как раз явился сюда, только перевелся в Британию из Франции, а ведь когда-то мы были школьными врагами. Сейчас хочется просто истерически смеяться, когда вспоминаю глупые школьные драки, но вернемся к делу. Муди в своей великой мудрости решил нас поставить в пару и отправить на миссию по обезвреживанию очередного опасного артефакта. Там свирепствовала какая-то волшебная чума. Нашей помощи просили коллеги из Индии, которые уже пытались остановить тамошнюю эпидемию, но безрезультатно. Конечно, мы согласились. Наша команда направилась к Храму Кали, где артефакт и вызывал разрушение. Имя Кали означает «силу времени». Когда не было ни творения, ни солнца, ни луны, ни планет, ни земли, была только тьма, и все было создано из тьмы. Темный облик Кали представлял собой тьму, из которой все было рождено. Цвет ее лица был черным, чернее самой темной ночи. Поскольку она также была богиней Сохранения, Кали поклонялись как хранительнице природы. Фигура Кали олицетворяла смерть, разрушение и пожирающие аспекты реальности. Таким образом, она также была «запретной вещью» или даже самой смертью. Теперь сам ее храм сеял смерть по всей деревне, и казалось, что магглорожденные особенно подвержены ее влиянию. Я испробовала все заклинания и зелья, имеющиеся в моем арсенале, пока эта болезнь не поразила меня и моих ребят. Малфой изо всех сил боролся со мной, чтобы я позволила ему руководить операцией, но я был больна и упряма, потому я отказалась. Он послал меня к черту, а сам отправился к статуе. Я едва ногами переставляла, но все равно поплелась за ним. А вот мы, трое моих новичков, я, Малфой и два его парня, самых разных кровных статусов и каст, как я поняла намного позже, явились в храм и встали перед статуей. Я пыталась держать щиты, но Малфой кричал, чтобы я убиралась отсюда, и продолжал тянуться к артефакту в руке Кали. Он был единственным чистокровным в команде. Моя команда состояла из магглорожденных, или, как оказалось, неприкасаемых, само присутствие которых в Храме расстраивало и злило богиню. Нас накрыла тьма. Я чувствовала, как моя кровь закипает, но не могла даже пошевелиться от боли. Команда полукровок Малфоя все еще пыталась ему помочь, он продолжал орать, чтобы мы покинули здание. Мои ребята потеряли сознание, я упорно продвигалась ближе к статуе, и в этот самый момент луч тьмы вырвался из груди Кали и полетел ко мне… Малфой перехватил его своей Темной меткой. Мерлин знает, что могло бы со мной случиться, если бы он этого не сделал. Позже он доложит разъяренному Муди, что с тьмой надо бороться еще большей тьмой, но, знаешь, он тогда всех нас спас. И, нравится мне это или нет, он спас меня. Не в первый раз.       Джим переваривал ее рассказ, потягивая свой напиток. Потом наклонился вперед, упершись локтями в стол, и серьезно заговорил:       — И все же, почему ты так злишься на него сейчас? Ведь знаешь же, что должна были стереть память тем людям, иначе магия вашего мира была бы известна всем, и у вас были бы проблемы. Ты знаешь, что подправить их воспоминания было неизбежным злом, гораздо меньшим, чем оставлять их с ужасами пережитых пыток и крови…        — Потому что я ненавижу этот слишком понимающий взгляд его чертовых серых глазах, Джим! Как будто он мог каким-то образом узнать, что я практически убила своих собственных родителей, когда я стерла им память во второй раз! Об этом никто, кроме тебя, не знает! Вот почему я ненавижу его, Джим! Он не должен быть моим голосом разума! — заявила Грейнджер и одним глотком осушила свой стакан.