Межножные психологи

Забавно это говорить, но Ким Сумин сама не ожидала, что вскоре у неё появятся внезапные два приятеля, — Чхве Чонхо и Кан Ёсан — которых она вскоре станет видеть также часто, как и своих родственников. А точнее, и видеть их именно из-за своих многочисленных родственников. Первый раз запыханная Сумин примчалась в некую частную клинику «Халазия», быстро находя нужное проктологическое отделение — небольшие палаты на третьем этаже. Её мать позвонила ей в слезах, крича, что их бабка умирает. Ей потребовалось две минуты, чтобы успокоить маму и узнать, что произошло. А всего-то бабушка Гоа, оказывается, сходила в туалет по-большому с кровью и решила, что пришёл конец её дней, оповестив об этом всех родственников. Заодно и нарыдала ручей слёз в скорой помощи, заставив её увезти в клинику. Приняли в частной, потому что у внучки оказался заключён с «Халазией» семейный контракт-страховка. Сумин же, как послушной хорошей дочери и той самой внучке, пришлось ехать и узнавать, что там происходит. Не то, чтобы она не любила своих родственников, но часто уставала от их постоянного участия в её жизни. Практически вся её родня осталось в старом городке Кванмён рядом, а сама Сумин давно перебралась в Сеул, окончив там университет, а потом и устроившись на работу. И чтобы не происходило, все родственники сразу звонили ей, ведь в «Сеуле решались все проблемы», а заодно и клиники были хорошие, ведь в Кванмёне оставалась одна старая общая больница без каких-либо узких специалистов. И вот она залетела в палату небольшого отделения проктологии, где стала искать свою многострадальную бабульку-актрису. — Добрый день, вам что-то подсказать? — в коридоре к ней сразу обратился молодой симпатичный человек в белоснежном халате. Сумин зависла на секунду, хлопая глазами. Юный врач был слишком хорошенький, да и молодой — аккуратное лицо с чуть приплюснутым носом, светлая кожа, забавное родимое пятно на виске. Её глаза невольно опустились на его бейдж с фотографией, где было написано: «Кан Ёсан. Врач-проктолог». — Да, я Кан Ёсан, — проследив за её взглядом, невозмутимо ответил он, зачем-то кивая темноволосой головой. — К вашим услугам. — Мне не нужны услуги… надеюсь, — весело улыбнулась она ему в ответ. — Меня зовут Ким Сумин, я пришла к своей бабушке Ким Гоа, её положили к вам два часа назад, — она машинально показала свой пропуск-гостя, выданный на стойке-регистрации. — Ах, да, такую приняли, — загадочно протянул проктолог Ёсан. — Забавная леди, очень любит читать непристойные романы: мы за два часа уже узнали сюжет «Странника Пустыни», где накачанный герой украл некую Минджон и не выпускал год из своей пещеры, пока она не полюбила его. Щёки Сумин немного покраснели, она машинально кашлянула. — Ох да, есть у неё такое, — с нервным смешком сказала она. — Абсолютно не стесняется подобной темы и рассказывает всем сомнительные истории, хотя во многом она всё же не искушена, как старый человек прошлой эпохи. — Ох, а я теперь начинаю переживать, что оставил её с Чхве Чонхо, он её всё расспросит на эту тему, — вдруг вздохнул молодой доктор. Говорил он спокойно, а руки так забавно сложил перед с собой на какой-то папке, будто был таким скромняжкой. — Что-то? — переспросила Сумин. — Какой Чонхо? И что с моей бабушкой? Я могу её увидеть? — Чонхо — мой напарник, второй проктолог, — поспешили ответить ей. — Он сейчас с ней в палате. Не переживайте, у неё типичный геморрой с несколькими узлами. Люди преклонного возраста очень часто страдают от венозного расширения в области прямой кишки и ануса, это убирается быстрой несложной операцией. Пойдёмте, проведу. Он привёл её в палату, где с её бабушкой Гоа уже разговаривал другой молодой человек в белом халате. Некий Чхве Чонхо обладал милыми щеками, но на вид был достаточно серьёзным, при разговоре виднелись небольшие аккуратные зубы, делая его чуть милее, хотя серьёзный взгляд говорил, что это вовсе не пай-мальчик. И он что-то усиленно рассказывал бабке: — Вообще ничего страшного, сто раз на дню такое делаем! — с самым невозмутимым видом вещал Чонхо. — Общие анализы у вас хорошие, вам спокойно можно делать ещё анестезию. Хирург быстренько обрабатывает промежность антисептиком, введёт в анус расширитель и специальное зеркало. Потом захватит внутренние узелки и вывернет их наружу вместе с окружающими тканями, — проктолог отчаянно жестикулировал, показывая все действия пальцами, — вот так — чик-чик, и нет его! Узел удаляется после разрезания кожи и прошивания питающего сосуда… Ох, проще говоря, узел иссекают выбранным способом, перевязывают сосуды, при необходимости накладывают швы. Восстановление не страшное! — Звучит ужасно! Что-то ты погорячился, что это не страшно, сынок, — бабка нахохлила брови. — Лучше я и дальше буду так какать! Просто больше чернослива слабительного поем! — Не поможет, бабуль, не поможет чернослив от запущенного геморроя! — Чонхо участливо похлопал её по плечу, как братка какого-то. — Внученька! Сумин! — воскликнула старушка, тут же топая к застывшей в дверях девушке. — Привет, бабуль! — она обняла её в ответ. А затем кивнула в приветствии новому проктологу. — Добрый день, я Кан Сумин, её внучка. — Добрый день, я наблюдаю за ней сегодня. Доктор Чхве Чонхо, — кивнули ей в ответ. Они все вчетвером перекинулись фразами, быстро знакомясь, узнавая проблему и то, что Сумин будет навещать бабушку, ведь её привезли из соседнего города Кванмён. — Кстати, — бабушка Гоа развернулась к ней и вдруг спросила, — Сумин, что такое анальный секс? Сумин как стояла, так чуть не упала от такого внезапного вопроса. — Ч-что? — только и выпалила она, глядя на свою бабку. — Доктор спрашивал всякое странное, спросил, занимаюсь ли я анальным сексом, — пожала та плечами. — Я ответила, что нет, ибо не знаю, что это. Я вообще сексом лет сорок не занималась, как дед ваш сдох после пьянки, слава богу. Его мне только в книжках интересно читать с красивыми молодцами! И китайские новеллы про наложниц стали очень увлекательными в ваше время! Но про анальный не поняла, — задумчиво сказала она. Сумин захлопала глазами, невольно глянув на проктолога Чонхо. Тот так и стоял с самым невозмутимым видом, поэтому она вздохнула, наклонилась, принимаясь быстро и тихо-тихо рассказывать своей бабке на ушки, что это зверь такой-то — анал этот. — Ты серьёзно? — также тихо прошептал Ёсан, иронично приподняв бровь и повернувшись к своему напарнику. — Ты уточнял у семидесяти четырёхлетней бабки, занимается ли она анальным сексом? — А что такое? Я действую по протоколу, всё подряд спрашиваю, — невозмутимо парировал Чонхо. — Фонарь в жопе у препода этики тебя не смутил, а бабушку, фанатеющую от эротической литературы, ты не подозреваешь никак? — Тихо ты, т-с-с! — Ёсан быстро стукнул его кулаком по бедру, нервно смотря на девушку впереди. Разумеется, Сумин всё услышала и увидела. Она сама только что быстро поведала бабушке Гоа новый для неё термин. Но та, услышав, что такое анальный секс (раньше она знала только «геи в жопу» и никак по-другому), на это только равнодушно скривилась и спокойно сказала: — Фу. Вот так просто и лаконично, без какой-либо драмы. А после Сумин быстро договорилась с двумя докторами, когда ей можно посещать бабушку, и что от неё требуется. К счастью, заключение старенькой Гоа растянулось не так долго, но Сумин упорно приходила к ней каждый день, ведь в Сеуле у пожилой женщины больше никого не было. А другая молодая женщина-пациентка в палате никак не хотела обсуждать с бабкой очередного секси-всадника, Северного Герцога, который увёз прекрасную кореянку в свои земли, спасши от неравного брака. И так вышло, что как-то в жизни Сумин теперь постоянно попадались эти два молодых проктолога. Они умудрились уговорить бабку на операцию, хотя она боялась и стеснялась, но эти красавцы быстро очаровали её и наплели всякого, что старушке пришлось согласиться. И Сумин даже была им очень благодарна за это. Правда, потом у неё осталось много вопросов к Чхве Чонхо, который открыл её бабушке Гоа такие направления в литературе, скажем так, как слэш и омегаверс, и досуг её пожилой родственницы заиграл новыми красками на старости лет. — Да она прогрессивная у тебя, дай хоть на старости лет интресного познать! — Чонхо поспешил на всякий случай отойти за стол, когда Сумин, фыркая, возмутилась этой новости. Хотя она не серчала. Она как-то удивительно быстро нашла язык с этими молодыми людьми, которые были не сильно старше неё, что они часто нечаянно переходили на неформальное общение, сами того не замечая. Чонхо и Ёсан были разные, но при этом удивительно похожие какими-то аспектами характера. Оба не шумные, не шибко разговорчивые и обманчиво-спокойные на вид. Только Чонхо иногда казался более суровым и молчаливым в силу своей нелюбви к общению, а Ёсан — более скрытным и молчаливым — в силу некоторого смущения. Они оба любили цеплять беспристрастную маску на лицо, но познакомившись с ними поближе, Сумин поняла, что это достаточно забавнее парни. Они были смешливые и остроумные, скорые на колкости, и их внезапное невозмутимое чувство юмора часто очень сильно её смешило. Второй раз её занесло в проктологическое отделение всего лишь через месяц после выписки бабушки Гоа. На этот раз сюда положили её молоденькую двоюродную сестру Ынджон. Она профессионально занималась тяжёлой атлетикой, хотя входила в низшую весовую категорию. Но в результате травмоопасного спорта умудрилась заработать себе тот же геморрой и шишки в тот самом месте. Ынджон тоже была из Кванмёна, хотя училась в Инчхоне, но на лето приехала домой, и тут уже почувствовала, что проблема со здоровьем стали серьёзно отравлять её жизнь. Её отправили в Сеул и, конечно же, перекинули заботу о ней на Сумин, как единственную, кто проживал в большом городе. Девушка лишь вздохнула, заходя в уже известную клинику. С этой роднёй ничего не поделать — не отстанут. Да и не бросит же она юную девчонку реально одну в неизвестном городе с больной-то задницей? Тем более эта Ынджон была ещё та наивная тютя. Ей было уже девятнадцать, но её так легко было надурить, она искренне удивлялась всему и абсолютно не умела быть самостоятельной. Это было так странно для Сумин: в возрасте своей двоюродной сестры она уже переехала одна в Сеул, поступив в университет, и быстро научилась всё делать сама, иначе было бы очень грустно одной в огромном мегаполисе. Нет, она не попрекала младшую родственницу, просто это было чуть странно и даже улыбало. Ынджон, вроде, столько людей повидала на соревнованиях, а некоторым вещам удивлялась так наивно, как ребёнок. Например, сразу увидев пришедшую к ней родственницу, она радостно сообщила её через пару минут: — Представляешь, как мне повезло! — воодушевлённо воскликнула она. — Меня положили одну в палату! А там за стенкой целая толпа молодых парней-спортсменов и тоже с больной жопой! А если бы меня с ними в одну палату положили? Я бы умерла от смущения! — вздохнула она. — Как же мне повезло! Сумин удивлённо приподняла бровь. — Тебя никак не могли с ними положить в одну палату, — спокойно сказала она. — Мужчин и женщин никогда не поселяют в одну палату, ты чего? Обязательно разные. — Да? — по-настоящему изумилась Ынджон. — А помощник тренера говорил, что равноправие и всё такое, все вместе валяются! Разыгрывал, что ли? Я так переживала из-за этого! А то один знакомиться подошёл уже час назад, Чанху какой-то, только вчера ему операцию сделали. — С тобой пытался познакомиться пациент? — не сдержав смешка, переспросила Сумин. — Ага! — закивала её родственница. — Но я убежала! Мне то ещё ничего не делали, а он с трудом ходит, не догнал, — заключила она под смех своей двоюродной сестры. — О! Это обычная практика, — кивнул потом Сумин Чонхо в коридоре у ординаторской, когда она пошутила ему об этом. — Звучит забавно, но у нас в отделении проктологии постоянно какие-то романтические шашни между пациентами происходят. Им скучно лежать, вот они и развлекаются, хоть как-то отдыхая от работы или учёбы, или просто серых пустых дней. А тем более, тут палата с молодыми пацанами! А напротив одна-одинёшенька хорошенькая молодая девчушка под боком! Ну как не знакомиться, когда в венах бурлит юная кровь? — Серьёзно?! — смеялась Сумин. — Никого вообще не смущает, что они тут с проблемными жопами, сомнительными такими аспектами? Многие ещё и ходят с трудом после операций? И их тянет на романтику? — О, поверь, это никого не смущает, — улыбнулся ей Чонхо. — Временная огромная дыра в заднице — не повод не познакомиться, когда душа требует любви и приключений! Как наблюдатель говорю, столько пар сложившихся видел, столько интрижек! — Господи! — Сумин не могла прекратить смеяться. Она и на своей шкуре вскоре это испытала, когда стала появляться здесь чаще. Молодые парни-пациенты, уже узнавая её, стали с ней здороваться и загадочно улыбаться. Кто-то кокетливо, кто-то смущённо. А недавно вот к ней подрулил какой-то двухметровый спортсмен, когда она пила воду у кулера. Он едва волочил ноги, но всё же попросил у неё номер телефона. С трудом сдерживая смех, Сумин вежливо отказалась, придумывая какую-то липовую причину. Она ожидала Ынджон после процедуры в коридоре и вскоре увидела другого мужчину, который вышел из палаты с определённым тазиком и ушёл в специальную уборную. Оттуда вскоре донеслись очень характерные звуки, а потом чуть ли не плачь — очевидно, сходить в туалет после сшивания-вырезания кому-то было очень грустно. Наверное, поэтому мужчина с вытянутым лицом решил поискать радость жизни в лице Сумин, выйдя из туалета и решив попытаться с ней познакомиться и пригласить её в субботу в ресторан. Ей пришлось снова что-то нести, чтобы отморозиться. — Это хорошо, что ты его отшила. Я тебе его не рекомендую, — вдруг послышался тихий голос над её ухом. Сумин вздрогнула, чуть не вскрикнув. — Кто ж так пугает! — она машинально и легко стукнула проктолога Кан Ёсана, который подкрался к ней сзади у кулера. — Как какой-то извращенец шепчешь на ухо! Он не сдержался — на его спокойном лице мелькнула тень усмешки. — Я, как друг, просто решил предупредить, — деловито заключил он. — Спортсмен ещё ладно, а этот второй — не надо. — Почему? — со смешком спросила Сумин. Не то, чтобы она планировала заводить интрижки, но почему-то стало интересно. — Я не доверяю мужикам с сомнительными увлечениями, — насмешливые нотки скользнули в голосе Ёсана. — Нам вчера его вечером привезли. Он сказал, что потерял связку ключей от дома и гаража. Кто из нас никогда в жизни не терял ключи, а? Правда, этот незадачливый молодой человек, наверняка, успел проверить все шкафы и тумбочки, пока не вспомнил, в какой тёмной пещере он на самом деле спрятал заветный ключик к своему сердцу. — Только не говори, что они были там? — Сумин аж зажмурилась. — Именно, — кивнул Ёсан. — Оттуда и вытащили. Удивительный человек, но лучше не связывайся с мужиком, который пихает себе в задницу ключи. Она тихо рассмеялась с такой нелепой ситуации. Ёсан мягко улыбнулся, незаметно придвинулся, чуть не положив подбородок ей на плечо. — Вот с тем тоже не общайся, а то он на тебя уже подозрительно посматривал — мы заметили с Чонхо в коридоре, — он едва кивнул на какого-то тощего мужика, который действительно посматривал на неё с дивана в коридоре, что-то клацая в телефоне. Хотя, судя по его странной позе, ему было ужасно неудобно сидеть. — А с ним что? Тоже геморрой, или он как тот ключник? — не сдержалась Сумин, также наклоняя голову, чуть назад к Ёсану. Они были практически как шепчущиеся голубки-сплетники. — Да, тоже любитель пикантных ощущений, — прошептал ей доктор Кан. — У него даже была нормальная, вроде, игрушка. Не шарю, конечно, но какая-то жужжащая анальная пробка. Он решил уединиться в ванной с любимой игрушкой не для детей. Но иногда случаются некоторые, скажем так, затыки. Казалось бы, смирись и вызывай скорую помощь, но нет, некоторых людей жизнь совсем ничему не учит. И вот этот незадачливый мужчина решил, что сможет справиться с интимной проблемой самостоятельно, и решил извлечь адское жужжащее устройство наружу щипцами для салата. Как думаешь, что произошло дальше? Правильно, они тоже застряли, и мы вчера их вытаскивали из него, прибегая уже к операции. — Господи! — Сумин казалось, что она давно так не веселилась с такой плоской темы, но было очень смешно. Она невольно уставилась на проходящую колоритную женщину в парике. — А с ней что? — Ну нет, женщин не обсуждаю. Это неприлично, тем более, врачебная тайна, — хмыкнул Ёсан. — А до этого что было? — не сдержавшись, посмеялась она. — Это была дружеская помощь — я отваживал от тебя сомнительных кавалеров. — Ёсан-Ёсан! Спасибо тебе… друг! — Обращайтесь! Они ещё нелепо пошутили на какие-то темы, а потом к ним и Чонхо подключился, вернувшийся с первого этажа из приёмной неотложной помощи, где только что извлёк странную вещь из очередного неудовлетворённого самца. — Дезодорант у мужика из задницы вытащил, — уныло сказал Чонхо. — Остается только догадываться, с каким запахом этот гений решил бороться, как он сказал. — Я не буду пожимать тебе руку! — со смехом сказала Сумин, когда доктор Чхве принципиально протянул ей ладонь. — Я помыл, хорошо помыл, — невозмутимо сказал он, а затем сам улыбнулся, являя взору ряд очаровательных небольших зубов. — Фу, — голосом своей бабки Гоа деловито заключила Сумин, а затем они все заулыбались.

…

В следующий месяц Сумин нечаянно встретила их в баре поздно вечером в пятницу. Она была такая уставшая и чуть печальная по личным причинам, что парочка бутылок соджу развезла её моментально. Чуть пьяная девушка наткнулась на знакомые лица и зависла у стойки. И искренне удивилась, впервые наблюдая парней в цивильной одежде, а не в белых халатах. Ёсану чрезвычайно шла кожаная куртка и светлые джинсы с берцами — так он выглядел абсолютно другим и каким-то более расслабленным. На Чонхо же был тёмно-зелёный бомбер и белые кроссовки, и он даже казался гораздо моложе и не таким букой. — А я вас не узнала сперва! — хихикнула Сумин, хлопая их по плечам. — Вы такие симпатичнее, когда как гражданские! — Гражданские? — усмехнулся Чонхо. — Ну и термины, — он склонил голову, пристально всматриваясь в её раскрасневшееся лицо. — О, кажется, кто-то перепил! Где все твои? Ты ж не одна? — Походу, уже одна, — икнула Сумин — парни перед ней двоились. — Все пошли гулять и искать приключений, оставив меня у стойки бара. — А ты, надеюсь, не ищешь приключений? — скептически уточнил Ёсан. — Не… — протянула она. — Я, кажется, залечиваю разбитое сердце. А может и не разбитое, даже не знаю, нужно ли мне сходиться обратно с Хосаном… А дальше всё пошло как в тумане. И вот Сумин жаловалась им с бутылкой соджу на свою личную жизнь, на непростые отношения с парнем. У них и так давно не ладилось, и он воспринимал её как должное. Она давно позабыла, когда они проводили время вместе, куда-то ходили, о чём-то счастливо болтали. Уже не говоря про романтику и вообще про унылый редкий секс. А тут ей предложили через два месяца переехать в Пусан на крутую должность. Но это означало, что надо оставить Сеул. И её парень впервые закатил скандал, что она его бросает, не думает о нём, лучше пусть бросает свою работу. А стоит ли это делать ради него, если Сумин давным-давно и ласки от него не получала? Ещё и родственнички бузят, что перспективная она покинет столицу и не к кому будет приезжать погостить. Короче, два проктолога уже час выслушивали пьяные бредни девушки. А потом её уже невменяемую от алкоголя утащили из клуба под сильные руки домой. Это было позорно — утром, то есть, когда Сумин очнулась и всё вспомнила. И даже не то, что она выложила всё про личную жизнь, а как нетрезвая облапала их обоих по пути домой. Идти было недалеко, и парни решили выгулять её на свежем воздухе, чтобы ей полегчало. Но пьяная Сумин просто висела на каждом и периодически жмякала их за ягодицы. Господи, кажется, она пыталась засосать Кан Ёсана, но он умудрился обхватить её лицо двумя ладонями, делая похожим на хомяка. Она не сдавалась и в шутку попыталась засунуть два пальца в задницу Чонхо, типа играя в проктолога Какаши из Наруто. Кажется, Чонхо сильно возмущался, а Ёсан очень смеялся, и она впервые видела его безудержный, такой весёлый смех. Потом она полезла всех обнимать на прощание, расчувствовавшись. Но кто-то её закинул себе на спину, так и дотащил до дома. Сумин точно помнила, как Чонхо напевал ей песенки, развлекая. У него, оказывается, был такой красивый голос. — Вот же позорище! — уныло вздохнула Сумин, вспоминая всё это. А в телефоне тут же раздался звонок. Это была её мама, которая оповестила, что с Кванмёна завтра приедет её одноклассница, смотреться в клинике «Халазия». У неё там какие-то полипы в заднице, женщина плачет, и не могла бы она, разумеется, приютить её у себя в Сеуле и проведывать, пока та будет лежать на обследовании. — Да что ж такое! — во второй раз протяжно вздохнула Санми, кладя телефон. — Я что, прописалась, что ли, в этом проктологическом отделении?! Того же мнения были и её два невольных друга-знакомых, снова увидев её на пороге своей клиники. — У вас там все родственники такие проблемные? — деловито поинтересовался Чонхо, не сдерживая сарказма в голосе. — Ты нам уже как родная. Заведующий даже предложил тебе ключ от ординаторской, чтобы заходила как своя. — Так складываются обстоятельства, — неловко рассмеялась Сумин. — Но, как ни странно, вы мне тоже уже как родные. Это, кстати, вам, в качестве извинений за моё нелепое поведение! Надеюсь, вы не в обиде? — она протянула им пакет с напитками и едой. — Ох, не стоило! — Ёсан даже растерялся, принимая угощение. — Нет, мы, конечно с удовольствием всё сожрём, но за что извиняться? Чонхо всё же сильный, ты не сумела его осквернить. Но это было мило, ибо он всегда говорил, что как проктолог свою жопу никому не доверит и не повернётся задом, а чуть не потерял бдительность с девчонкой. — Я убью тебя, когда она уйдёт, — деловито пообещал ему Чонхо, уже жуя батончик из пакета. Сумин оставалось только посмеяться. Так она ещё приходила к ним неделю, а потом ещё одну, когда в отделение положили знакомого деда её дяди, и, разумеется, ей поручили присмотреть за ним. Чонхо и Ёсан шутили во всю, что она уже сделала их отделению годовую премию со своими родственниками и их друзьями.

…

Вскоре последний её родственник выписался и даже уехал, но дядя написал Сумин, что тот забыл в палате свои любимые шахматы (да, дед играл своими шахматами со всеми проктологами в отделении, даже если они не хотели), и не могла бы она их забрать? Сумин очень поздно возвращалась с работы, уже было так темно. Она написала в мессенджере своим горе-друзьям проктологам, можно ли забрать забытую вещь? На что вдруг получила сообщение: «Хочешь, забирай даже сейчас, если не занята. Мы одни на дежурстве остались в клинике, нам скучно в ординаторской». Ей всё равно было нечего делать, и на душе было так тоскливо, что Сумин сама не поняла, как оказалась в одиннадцать вечера в полутёмном отделении проктологии. — Мы что, реально одни? — спросила она Чонхо, который встретил её на пороге, открывая дверь в закрытое помещение и проводя по коридору. — Ага, — кивнул он, — внизу на первом только есть ещё трое в приёмном покое, в быстрой неотложной помощи. А на третьем только мы на дежурстве остались с Ёсаном сегодня, если что. Суббота, вечер, обычно никого и не бывает, но всё равно кто-то обязан ночь дежурить. У нас в кои-то веки даже пациента не осталось в отделении на выходные. Был мужик да отпросился до понедельника, чтобы с семьёй побыть. У него не страшный случай, никто не возражал. — И что вы делаете? — Играем в карты от скуки, но вдвоём не так интересно. Айда с нами? — В карты? — Ага! И вот она сама не понимала как, но уже сидела в ординаторской полутёмной клиники поздно вечером, и играла с двумя проктологами в карты. На столике стоял огромнейший термос с кофе и коньяком — Чонхо запретил откровенно пить на работе, пусть и ночью явно никто не забрёдет в их отделение. Но доза коньяка в напитке чуть расслабила и подняла настроение всей троице. — Так ты уезжаешь-таки? — чуть грустно спросил Ёсан, глянув на неё из-под веера карт в своей руке. Они сидели в небольшом помещении, смежной с кухней на огромном кожаном длинном диване. Перед ним был продольный журнальный столик, где и стоял их термос да снеки, а также лежали разыгранные карты. — Да, через неделю в Пусан, — кивнула Сумин, сидящая между парнями и усиленно прячущая согнутые карты, потому что они всё время пытались подглядывать, засранцы. — Уже окончательно завершили перевод. Вещи собрала… — Могла бы и раньше сказать, закатили бы тебе прощальную вечеринку, — сказал Чонхо, отбивая карту. — Грустно, на самом деле, что мы больше не увидимся. Ёсан вон позавчера как узнал, капец как расстроился. — Как будто ты не меньше ныл, — тут же буркнул его напарник Кан. А затем посмотрел на девушку впереди себя, — но действительно очень грустно. Ты нам как родная уже, так привыкли тебя видеть в отделении. — Это да, у меня давно перестали даже пропуск гостя спрашивать, — печально улыбнулась Сумин. — Ты чего такая грустная? — Чонхо осторожно толкнул её локтём. — Разве ты не хочешь уехать? — Не знаю, — честно призналась она. — Хочу, давно хочу на ту должность. Но такое чувство, что не до конца всё правильно сделала. И с вами жалко расставаться, реально как родные. Эй! — она тут же увидела, что Ёсан смотрит в её карты, и быстро развернула их в другую сторону. И поняла, что в них теперь пялится Чонхо. — Вы это специально, да? — Нет! — ответили парни хором. И ещё пару минут вся троица дружно потолкалась. — А что твой незадачливый парень, которого ты всё никак бросить не могла? — вдруг как бы невзначай спросил Ёсан. — А что он? Мы всё-таки расстались, и он уже бывший, — Сумин как улыбалась, так сразу и поникла. — Сразу надо было понять, что ничего не выйдет. Только мучила себя долго. — Он разбил тебе сердце? — снова осторожно поинтересовался Ёсан. — Нет, я не тоскую по нему, если ты про это, — она пожала плечами. — Бросить не давала не любовь, а привычка. Но, если честно, то он меня обидел, поселил какую-то неуверенность в себе. — Какую? — тут же в один голос спросили парни. Она не планировала им тут жаловаться. Не в её это было стиле, да и не так они близки, хоть Сумин считала их своими хорошими приятелями. Но что ей терять, если она скоро и их «потеряет»? Чего-то ужасно захотелось выплеснуть накопившееся, и она всё же выпалила, как на духу: — Да как-то поселил он во мне кучу комплексов, — буркнула она. — Не то, чтобы я прям охоча была до внимания, но всё же было неприятно приходить в квартиру и постоянно видеть его спину у компьютера за очередной стрелялкой, будто меня и не было. Мы давно не разговаривали не то, что по душам, даже просто про то, как прошёл день, — она горько усмехнулась. — Про секс вообще молчу. В итоге, оказывается, я узнаю от него, когда прошу расстаться, что я не сексуальна, антипривлекательна, давно его не интересую интимно, не завожу, и сама по себе серая мышь, и он не знает, как у нас вообще всё случилось. Я понимала, что он сказал это на эмоциях, но всё же… — она скривила губы, но постаралась быстро исправить лицо. — Это задело самолюбие… — Глупости какие! — искренне возмутился Ёсан. — Он со злости это ляпнул, придурок, чтобы побольнее уколоть после объявления о расставании. Нормальный мужчина в здравом уме никогда не назовёт тебя не привлекательной и не сексуальной, потому ты олицетворение секс… — он осёкся, примолк, таращась в стол, и уши его мгновенно покраснели. Сумин удивлённо приподняла бровь, но сказать ничего не успела, потому откликнулся Чонхо: — Ёсан дело говорит, ты восхитительная и невероятная. Забавная и весёлая. А главное, такая добрая — за половину Кванмёна позаботилась, привезя оттуда родственников. — Это скорее означает, что мной все пользуются, — рассмеялась Сумин. — Вообще да, — без обиняков кивнул Чонхо. — Но это не отменяет того факта, что у тебя очень доброе сердце. А доброта — это всегда очаровательно и волнующе. Любая бы другая послала всех родственников уже после второго похождения в проктологическое отделение. Сумин опять рассмеялась, но вдруг удивлённо уставилась на карты на столе, когда они сделали выкладку. И она поняла, что в пух и прах проиграла Чонхо. — Ах, вы! — только и воскликнула она, наигранно надувая губы. — Специально отвлекали меня? Чтобы я потеряла бдительность в болтовне и проиграла? — Мы тоже болтали, но проиграла ты, — деловито заключил Чонхо. — Так что по правилам, проигравший выполняет одно желание другого на выбор. — С каких пор мы играли на желание? — возмутилась Сумин. — С тех пор, как ты согласилась с нами играть, — невозмутимо откликнулся Ёсан рядом. — Таковы правила, увы. И мы говорили про это! — Не помню такого! — Было-было! Может, конечно, вскользь, но точно было, не отнекивайся. — Тем более, ты же не нарушишь нашу традицию, если мы видимся, возможно, в последний раз, — Чонхо притворно изобразил грусть. — Когда ты делаешь эгьё, то выглядишь ещё более жутко, — Сумин закатила на него глаза. А затем обречённо вздохнула. — И какое будет желание? — Первое, — Чонхо тут же придвинулся чуть ближе. — Ты напишешь своему бывшему, что у него был самый маленький член на твоём веку, и тебя вообще не вставляло никак. — Я не буду писать ему подобный бред, — скептически ответила она. — Я вообще не хочу ему писать принципиально! — Но это желание на спор. — Но я не хочу этого делать. Какое второе желание? — Разреши мне тебя поцеловать. — Что? — Сумин удивлённо уставилась на Чонхо. — Ты серьёзно сейчас? — Абсолютно, — невозмутимо ответил он. — Либо пишешь, либо целуешь. — Не буду я точно никому писать, я что… абб…тычтожты! — только и вырвалось в конце нечто нечленораздельное у неё. Потому что Чонхо как-то быстро, но осторожно придвинулся на диване, его ладонь мягко легла на её щеку, и в ту же секунду её поцеловали. Сумин просто застыла, не в силах даже двинуться. Она захлопала глазами и зависла, чувствуя чужие губы на своих губах. Чонхо целовал её медленно, осторожно, даже как-то деликатно, не переходя тонкую границу допустимого. Но этого хватило, чтобы от такой внезапности тело странно прострельнуло. Когда он оторвался от неё и отодвинулся, Сумин почувствовала, как щёки предательски краснеют, а дыхание сбилось. Она невольно глянула в сторону, но Ёсан деловито сделал вид, что рассматривает карты, и ничего такого только что не произошло. — Не смущайся, это всего лишь игра, и ты нас знаешь, ты всего лишь проиграла на спор, — улыбнулся ей Чонхо и хитро подмигнул. — Играешь дальше? Я сдаю? — Д-да, конечно… — Сумин захлопала глазами, переводя дыхания и беря новые карты. Игра пошла заново, но она уже не могла здраво рассуждать, пребывая в какой-то прострации. И что это сейчас было? И, главное, почему ей так понравилось? И наличие второго парня под боком только странно распалило? Она соврёт, если скажет, что не рассматривала их обоих как очень привлекательных парней, смотрела именно как на мужчин, и может даже позволяла себе в голове мимолётную фантазию… Но никогда не переходила рубеж их отношений, прилично общаясь. В целом, как и эти двое. Забывшись в своих дико скачущих мыслях, Сумин растерянно уставилась на карты на столе. — О, ты снова проиграла, и так быстро на этот раз, — притворно вздохнул Чонхо. — Что-то ты рассеянная какая-то стала. Но долг платежом красен, да? — Что ты уже снова задумал? — хмыкнула она. — Как обычно. Предлагаю написать одному из родственников, чтобы больше не писал тебе. Никогда, — он хитро улыбнулся. — Ты же знаешь, что я этого не сделаю, — она скептически дёрнула бровью. — Ну, тогда… — Чонхо пожал плечами, поджимая губы. — Тогда снова придётся целоваться. Но на этот раз выбирай — я или Ёсан. — Что? Что… — Сумин зависла, осмысливая сказанное. Интересные, однако обороты, принимала ситуация. — Я даю выбор, — спокойно сказал Чонхо. — Мне понравилось. Но ты можешь выбрать Ёсана, чтобы и ему не было обидно. Одинаковое внимание, так сказать. — Логично… — растерянная девушка бездумно повернулась ко второму парню, взирая на него немного заторможено. Ёсан глядел на неё так странно, подозрительно молча, что у Сумин сердце сделало странный кульбит. — Ну по логике, теперь ты… да? — Логике? — Ёсан загадочно улыбнулся, откладывая карт на стол. — Мне всё же хотелось, чтобы это было сделано из настоящего желания, а не из «приличия», чтобы я не обиделся «невниманием» и не чувствовал себя третьим лишнем, как страшный друг. — Кто страшный?! Ты? С ума сошёл про себя такое говорить, ты же потряс… — она замолкла, понимая, что произносит это вслух. И тут же увидела некое победное ликование в глазах Ёсана, начиная понимать, что он специально её спровоцировал. — Это хорошо, — только и произнёс Ёсан, а затем уверенно склонился к ней с требовательным поцелуем. У Сумин снова будто весь воздух вышибло из груди, потому что второй поцелуй был таким же неожиданным, но таким же волнительным. Ёсан придвинулся плотнее, и его рука оказалась на её затылке. И этот обманчиво-спокойный скрытный парень оказался полным сюрпризов… Потому что невинный нежный поцелуй резко перешёл в чувственный и глубокий. Он целовал горячо, страстно, влажно, выбивая все мысли из головы. Что ж, в тихом омуте черти водятся, как говорится… Сумин на миг даже потерялась, забывая, где находится и в какой ситуации. А когда они разорвали поцелуй, она тяжело дышала. Осознание медленно приходило к ней, а щёки покраснели ещё больше. Она едва не вздрогнула, когда тёплая рука Чонхо накрыла её ладонь. — И как оно? — сказал он с самым невозмутимым видом. — Кто из нас лучше целуется, наш милый рефери? Кто был лучше в этом поединке? — Боюсь, я не могу на это ответить, — Сумин неловко усмехнулась, не зная, куда деть глаза. — Думаю, вы оба превосходны. Или я не распробовала, — она попробовало отшутиться, но тут же поняла, как двусмысленно это прозвучало. И кое-кто мгновенно воспользовался этой оговоркой. — Давай тогда контрольный, закрепим, — сказал Чонхо и вновь склонился к ней. Она не успела и слова сказать, чувствуя горячую ладонь на своём затылке. И вот Чонхо уже накрыл её губы своими — горячими и влажными, нахальными, уверенными. Этот неожиданный поцелуй смял Сумин будто не только губы, нет, он привел в смятение дико застучавшее сердце. Она машинально выгнулась в сильных руках молодого врача, смутно думая, когда же её успели приобнять. — Теперь моя очередь, — раздался рядом тихий голос, и жаркое дыхание обдало её ухо. Ёсан мягко повернул её голову, оказавшись тоже как-то неприлично близко, и также припал с новым поцелуем. Он практически ласкал её, нежил губы, а его пальцы вдруг почему-то оказались на её горле, мягко сжимая его и поглаживая. И тут она совсем растерялась, почувствовав, как с другой стороны, тёплые губы Чонхо касаются её горла и начинают невесомо выцеловывать бьющуюся жилку на шее. Это было какое-то безумие. Сумин зажали с двух сторон два молодых доктора и размеренно ласкали во всю — один губы, другой шею. При этом их руки мягко забродили по её телу, то оглаживая плечи, то талию. Дышать становилось тяжелее. Сумин хотелось соображать, но не получалось. Эта дикая фантазия, что постыдно сидела в её голове, вдруг стала выливаться в реальность. Но это было как-то слишком… внезапно, неправильно, постыдно? «Их же двое. Двое!» — кричало её сознание. — Что вы делаете? — запыхавшимся голосом прошептала Сумин, резко оторвавшись от поцелуя с Ёсаном. Чонхо тут же отпустил её шею, но деловито положил подбородок на её плечо. — Мы целуем тебя и ласкаем, — спокойно сказал он. — Я это заметила, — она всё ещё не могла справиться с эмоциями. — Вам не кажется, что это неправильно? Странно уж слишком… — А кто определяет это «правильно и странно»? — Чонхо едва пожал одним плечом. — Мы просто оба очарованы тобой и не в силах оторваться., — его рука медленно оглаживала её предплечье, заставляя напрячься. Но не от страха, а от странного наслаждения. — Ты нам очень нравишься, Сумин, — ласково прошептал Ёсан, оставляя невесомые поцелуи на её плече, также поглаживая вторую руку. — И так обидно, что мы расстанемся. Я честно буду скучать… И твои слова о том, что сказал тебе твой недалёкий бывший, они просто взбесили! Ведь это откровенная ложь. И мне так хочется показать, как он был не прав. Как ты волшебна, и как очаровательна… Как можно не хотеть тебя, такую милую и сладкую? — Вот-вот, — Чонхо снова потянулся к её шее. — Я тоже хочу показать тебе, как сильно хочу тебя, как ты желанна. Ты достойна сама лучшего. — Но вас двое… — Сумин чуть не задыхалась от непонятных эмоций. — И что? — промурлыкал Чонхо, прикусывая уже мочку её уха. — Это будет двойное удовольствие. Тебя хотят сразу два парня, разве это плохо? На тебя просто обрушится двойная доза наслаждения и удовольствия. — Мы не заставляем же, милая, — голос Ёсана был таким приглушенным и сладким, он говорил более нежно, и так же нежнее ласкал ладонью её бока. — Мы не тронем, если не захочешь. Просто останови, попроси. Но ты должна знать, что это по-настоящему, мы хотим подарить тебе удовольствие… Показать, как ты прекрасна…. — И так грустно будет просто расстаться, когда ты переедешь, а мы не «поблагодарили» тебя от всей души, — улыбнулся Чонхо. — Поверь, наших приятельских отношений это не испортит. Сумин бы с этим поспорила. Но она уже однозначно проиграла: они усыпили её бдительность, разморили ласками, и тело мгновенно подавалось — внизу живота разливалось дикое возбуждение. На подкорке сознания она нервничала от того, что их двое. Но какая-то другая часть её «я» пошло ликовала. Хотелось позорно почувствовать, каково это — любовь сразу с двумя. И что она теряет, если скоро их не увидит, переехав в другой город? Тогда можно спрятаться за этой причиной, после того, как они совершат содеянное, и она, возможно, пожалеет о своём решении. Сумин сама понимала, что уговаривала свою совесть, чтобы поддаться внезапному низменному желанию. — У вас есть презервативы? — глухо прошептала она, и так тихо, будто ей стыдно было произносить это. Впрочем, так оно и было. — Обижаешь, конечно есть, — улыбнулся Чонхо, уже ликуя и понимая, что гора рухнула. Его руки сжали её более требовательно. — Не волнуйся насчёт это, — Ёсан потянулся к ней ближе, оставляя требовательный поцелуй на её шее, заставляя с девичьих губ вырваться позорному «ох!». — Ребята! — Сумин ещё пыталась взволнованно что-то соображать. — Я не хочу анала, не люблю, давайте… по очереди? — она сказала, и чуть сама не грохнулась в обморок от смущения. Она видела, как Ёсан не сдержал улыбки, хмыкнув ей в шею. — Хорошо, — Чонхо же издал громкий смешок. — После нашей-то работы явно и не тянет на такие приключения, только по-традиционному. — Однозначно, — откликнулся Ёсан. — Тем более, нас интересует только твоё удовольствие, прежде всего… — Ребята! — томно выдохнула Сумин. Но уже окончательно сдалась, когда её принялось целовать сразу двое. Ёсан и Чонхо попеременно поворачивали её голову себе, оставляя на её губах требовательные поцелуи. Сумин оказалась зажатой между ними на диване, и уже чувствовала, как их руки бродят по ней — осторожно сжимают бока, гладят живот, плечи, ключицы, то и дело «нечаянно» проходясь по груди над джемпером. Ощущения становились такие яркие и острые, что она быстро теряла связь с реальностью. — Ты такая красивая, такая хорошая, — чуть бессвязно шептал Ёсан ей в шею, оставляя на ней быстрые клевки-поцелуи. — Восхитительная… — Позволь нам быть с тобой самыми чувственными, — голос Чонхо же был глухим от нарастающего возбуждения, он повернул её лицо, теперь перехватывая следом поцелуй в губы. Сумин замычала ему в рот, чувствуя, как рука Ёсана скользнула ей под джемпер, а затем принялась оглаживать живот. Следом нырнула и рука Чонхо. Но их обе ладони не задержались там, скользнув выше, и из её губ вырвался предательский стон, когда оба парня добрались до её груди. Вначале они нежно массировали полушария, а затем беззастенчиво полезли пальцами за кромку лифчика, быстро находя соски и начиная их нежно ласкать. Сумин нервно выдохнула, прогибаясь в пояснице, начиная невольно ёрзать, ощущая подобную ласку. — Не зажимайся, расслабься, всё хорошо, — проворковал Ёсан ей на ухо, и от его томного шёпота внизу живота всё сладко сжалось. — Дай посмотреть на тебя такую красивую, — пальцы Чонхо осторожно потянули за край джемпера, и Сумин бездумно подчинилась, приподнимая руки, лишь потом осознавая, что с неё стаскивают вверх. Она не успела и слова вымолвить, как Ёсан прильнул к ней с очередным поцелуем, чуть разворачивая к себе и накрывая ладонями обе груди. А хитрый Чонхо оказался сзади, уже стараясь справиться с застёжкой несчастного бюстгальтера. Но и он не забывал про ласки — его горячие губы принялись выцеловывать ей верхнюю часть спины и плечи, заставляя мурашкам пробежаться по всему позвоночнику. Сумин буквально задыхалась от непривычного ощущения, думая, что всё это происходит не с ней. Но вот Чонхо плавно снимал с неё бюстгальтер, а Ёсан как-то необычайно ловко расстёгивал свободные брюки, подхватывая её под бёдра, и неожиданно ловко стащил их с ног. Так уверенно и профессионально, что Сумин аж ахнула, никак не ожидая подобного. Она инстинктивно сжалась, но не сопротивлялась, когда Ёсан снял с неё штаны и обувь, быстро возвращаясь к ней. Парни одинаково синхронно стянули халаты, оставаясь в медицинских костюмах. На миг Сумин даже поёжилась и неловко прикрылась рукой, ведь на неё, практически голую, если не считать одних оставшихся трусов, сейчас неотрывно смотрели две пары взволнованных глаз. — Ты прекрасна, — с придыханием протянул Ёсан, уже не стесняясь и жадно разглядывая её. От такого Ёсана — осмелевшего, непривычно открытого — у неё всё сжалось внутри от предвкушения. Впрочем, взглянув на Чонхо, она так же сглотнула — он смотрел на неё с таким желанием, так томно, что она поняла — они не шутят. Её однозначно возьмут тут в ординаторской. Что ж… они предлагали уйти, но она сдалась и уже не могла им сопротивляться. — Чёрт, сколько же времени мы пропустили, — вздохнул Чонхо, так трогательно на неё смотря. — Могли заставить сразу порвать с этим придурком и показать тебе, что значит «настоящее добротное внимание». — Господи, какие речи! — хохотнула Сумин, отчаянно гася в смешке смущение. Но лишь притворно вскрикнула, когда они оба с улыбкой вновь обхватили её, сминая то ли в объятиях, то ли в лапаниях. А может, всё и сразу. Её буквально толкнули обратно на диван спиной и умостились по бокам. Сумин мгновенно потерялась в их хаотичных поцелуях. Она целовала то одного, то другого — они наигранно ревностно поворачивали её голову к себе попеременно, жадно припадая губами, углубляя жаркие поцелуи, пока их руки бродили по всему её телу. Оба парня чуть опустились на диване, прильнули к девичьей шее с двух сторон, как какие-то вампиры. Они сладко и осторожно покусывали нежную кожу, мелко целовали, выбивая из Сумин тихие ахи и охи. Но тут она вздохнула громче, когда почувствовала на груди горячие ладони, а потом и рты — Чонхо и Ёсан сползли её чуть ниже, и каждый принялся ласкать её грудь. — Парни! — Сумин растерянно простонала срывающимся голосом, ошалев от такой непристойной ласки. — Т-ш-ш! Всё хорошо, — промурлыкал Чонхо, а Ёсан вторил ему не менее довольно: — Дай нам насладиться тобой. Сумин буквально задыхалась он таких новых, внезапных ощущений. Их языки проходились по ареолам, терзали и дразнили нежные соски, вбирали их в рот, посасывали и оттягивали, нежели губами. И издевались над её грудью именно два парня, отчего хотелось просто и застонать, и одновременно грохнуться от чувств на этом диване. Сумин могла лишь смотреть вниз, на их темноволосые макушки на ней, нервно покусывая свою губу и тяжело дыша. Она не могла оторвать взгляда от их лиц, от носов, от ртов на её небольших грудях, когда их юркие языки ласкали и посасывали её вставшие соски. Сейчас эта пошлая картина казалось ей самой возбуждающей вещью, что она видела в своей жизни. И Сумин даже не могла сказать, кто из них был лучше. Они оба дразнили её так хорошо и одновременно так чувственно, что хотелось постыдно скулить. И они оба были так красивы, так внимательны, так очаровательны, так… так. короче, они полностью помутили ей разум. Тем временем рука Ёсана медленно приласкала её живот, а потом скользнула ниже, вначале невесомо оглаживая косточки на бёдрах, затем низ живота, прежде чем его юркие пальцы осторожно забрались под кромку её трусов. Сумин лишь тяжело выдохнула, чувствуя первое прикосновение к клитору. — Ёсан! — простонала она, обхватывая его волосы и сильнее сжимая. Но её соска из своего рта он не выпустил, продолжая его целовать и кружить по нему языком. Его же пальцы принялись настойчиво массажировать её клитор, мягко и плавно, со знанием дела. Но тут и второй резкий выдох вырвался из её груди, когда рука Чонхо опустилась следом, чуть отодвинула в её промежности трусы, и один длинный палец осторожно скользнул внутрь неё. — Чонхо, ах, Чонхо! — Сумин аж выгнулась вся от таких внезапных острых ощущений, слишком постыдных и внезапных, как ей казалось. — Тише-тише! Всё хорошо! — улыбнулся он, на миг отрываясь, чтобы медленно поцеловать её в шею. — Как же нам не приласкать тебя хорошенько? Сумин казалось, что она вся стала красная как рак. Она так и сидела между двумя парнями. Один запустил в неё уже второй палец, плавно трахая её по самые фланги, когда как другой уверенно массажировал её клитор. При этом их губы хаотично гуляли то по её груди, то по шее, то по плечам. Она могла лишь тихо ахать, поражённая новыми острыми ощущениями, отдававшими волнами между ног, рождавшими миллионы мурашек по всему телу, заставлявшими лишь поводить по сторонам мутным от возбуждения взглядом. Собственные руки давно зарылись в волосы парней, бездумно их теребя. Чонхо лишь посмеивался с этой полудикой ласки, а Ёсан вообще странно мычал. И оба их голоса заводили её до одури. Ёсан вдруг оторвался от её шеи, глянув каким-то мутным взором на своего напарника. — Чонхо, — сиплым, пересохшим голосом сказал он. — Я хочу приласкать её по-настоящему. Открой её для меня, а? — Конечно, — кивнул тот. — Что? Что вы собрались делать? — пролепетала потерянная Сумин, чуть заторможенная от разморивших её ласк. Она аж сглотнула, видя, как резко чего-то поднимается Ёсан. — Сейчас доктор Кан покажет тебе своё секретное оружие, — усмехнулся ей прямо в ухо Чонхо. — С-секретное оружие? — растерянно повторила она. — Ага. Спорим, ты не ожидала увидеть подобное от молчаливого стесняшки? Она тут же поняла, что он имел в виду, потому что Ёсан мгновенно разделся, стащив вверх, а потом низ слишком резво, полностью выпутываясь из одежды. И у неё буквально перехватило дух: его тело было великолепно. Нет, просто прекрасно — ничего лишнего, стройное, подтянутое, с прорисованным мышцами, сильными руками с очерченными мускулами. И она ещё пыталась не смотреть на бодрый, уверенный стояк, представший перед взором. — Оу, — только и вырвалось у неё. — Вот и весь комплимент, — тихо хохотнул Чонхо. — Но мне кажется, ты всё же в восторге. Уголки губ Ёсана едва дрогнули, пытаясь скрыть усмешку. Но он лишь глухо сказал: — Раскрой её пошире. Сумин ахнула, когда сильные руки Чонхо подхватили её за талию, как пушинку, перекидывая к себе на колени. Он тут же развёл ноги и опустил девушку чуть пониже. И она оказалась лежащей на нём, меж его широко разведённых бедёр. Ёсан же вдруг наклонился и обхватил её нижнее бельё. Сумин успела только вздохнуть, когда парни приподняли её задницу, а затем Кан стащил с неё нижнее бельё и медленно опустился на колени. И тут она чуть сознание не потеряла от смущения, когда Чонхо подхватил её под колени, заставляя немного съехать на нём, и широко развёл её ноги в стороны, являя всю её промежность на обозрение своему коллеге. — Ребята! — чуть не заскулила Сумин, неловко дёрнувшись от жуткого смущения, но её никто не отпустил. Ну и поза у неё была! Она лежала на Чонхо, полностью обнажённая, с широко разведёнными ногами, согнутыми в коленях — её ступни осторожно поставили на край дивана. А голый и такой красивый Ёсан с придыханием смотрел в её раскрытую промежность. Что могла быть ещё более неловким, постыдным, смущающим и таким… возбуждающим? — Красота же! — улыбнулся Ёсан и медленно склонился, садясь ягодицами на пятки, опускаясь ещё ниже, а его курчавая голова опустилась между её ног. — Нет-нет! — запричитала Сумин, сам не зная зачем. — Это слишком неловко! Но тут же протяжно выдохнула, ощущая первые прикосновения чужого языка. Ёсан не спешил, раскрывая складки и проникая ртом внутрь. Вначале он медленно обвёл языком всё, осторожно поцеловал и пососал каждую половую губу, прежде чем прильнуть к её клитору и начать свою ласку. Сумин аж выгнуло в пояснице, но Чонхо обхватил её чуть выше талии, прижимая к своему туловищу. А Ёсан перехватил её ноги под коленями, теперь уже сам их удерживая. — Вы меня довёдете до потери сознания! — нервный смешок сорвался с губ Сумин. Она сдалась, откидывая голову назад, на плечо Чонхо. — Что может быть лучше, если мы таки доведём тебя? До разрядки? — губы Чонхо оказались на её шее, прикусывая на том месте, где подрагивала жилка. — Ставлю сколько угодно вон, что твой бывший придурок не способен даже на малость того, что мы с тобой сейчас сделаем. — Хватит вообще его вспоминать! — буркнула она. — И то правда, — согласился доктор Чхве. — Есть только мы и ты, и ничего более нам сейчас не надо. Сумин бы и ответила что-то, но слова потонули в тихом протяжном стоне, когда Ёсан внизу разошёлся там не на шутку. Тяжело было смотреть вниз, потому что слишком пошло, слишком восхитительно и чарующе было это зрелище. Голова Ёсана чуть склонилась вбок, опираясь об одно её бедро, а его язык настойчиво и широко лизал её, периодически вырисовывая хаотичные узоры на клиторе, то наоборот, чувственно посасывая его, играясь и дразня. Он по-прежнему держал её ноги под коленями, и Сумин видела, как перекатываются мышцы на его плечах и части спины при малейшем движении, как едва заметно приподнимаются лопатки. Она мучительно выдохнула, потому что руки Чонхо оказались на её груди, не давая расслабиться. Вначале подушечки его пальцев мягко игрались с сосками, легко массажируя их, дразня, а потом начали их оттягивать, покручивать, периодически сминая полушария груди и вырывая новые стоны из девичьего горла. — Ты потрясающая, — прошептал Чонхо, жадно припадая к её шее, всё выцеловывая её, а затем и ухо перед своим носом. — Ты такая волшебная, хорошая, даже не представляешь… От этих простых комплиментов Сумин невольно застонала от того, как болезненно-сладко дёрнуло её судорогой из-за этих приятных слов, она зажмурилась, заливаясь краской, и… прогнулся в спине, подставляя ближе Ёсану свою промежность. А тот чувственно, словно наслаждался лакомством, уверенно лизал её и сосал, приникая бесстыжим ртом к уже давно мокрым складкам. Это было непередаваемо приятно! Это было сладко, а ещё учитывая тот факт, что руки Чонхо вытворяли с её многострадальной грудью, и как его губы игрались с мочкой уха. Для бедной Сумин это было слишком, и она наконец-то не сдержалась, принявшись откровенно стонать от накатывающего чувства удовлетворения. Это заставило её задрожать всем телом; она прижалась со всей силы спиной в грудь Чонхо и выгнулась ещё пошлее, ещё откровеннее. Внутри у неё что-то занялось медленным пожаром, и разум заволокло дымкой желания. Она откровенно кончала, и ноги её задрожали от растекающейся разрядки. На какой-то миг она просто безвольно обмякла, силясь перевести дыхание, пытаясь отдышаться и включиться в реальность. — Ёсан… Ёсан, не могу больше сдерживаться, можно я буду первым? — вдруг прозвучал над ухом неузнаваемый голос Чонхо. Он был какой-то молящий и обречённый, совсем не похожий на того уверенного и чуть саркастического Чонхо. Очевидно, рубеж его выдержки был уже на критической отметке. — Угу, — как-то невнятно прогундосил Ёсан, поднимаясь. Его ноздри широко раздувались, он сам был возбуждён не меньше. Но глумливая улыбка дрогнула на его губах. — А всегда доказывал, что сильнее меня, а нет, выдержка-то похуже будет. — Пошёл ты, — не злобно сказал Чонхо, улыбаясь в ответ. — Не ругайся при нашей леди, — наигранно пожурил его напарник. — Ох, простите, что-то увлёкся! Сумин ойкнула, когда Ёсан вдруг обхватил её под руки, а затем рывком подхватил, закидывая на себя. Он, чёрт возьми, стоял теперь, держа её на весу! А она как голая обезьянка вцепилась в его туловище, елозя кожей по его. — Поцелуй меня, — прошептал он ей под ухом, и она тут же бездумно подчинилась, поворачивая к нему голову. Его руки плотнее обхватили её под ягодицами, и Сумин на миг даже стало неловко — она ёрзала ужасно мокрой промежностью по его паху и животу. Но чувственный поцелуй Ёсана выбил из неё все мысли — они целовались лениво и глубоко, растворяясь в этих ощущениях. Чонхо же только что явно стал чемпионом по скорости раздевания — вся его одежда отправилась на пол в мгновение ока. И пачку презерватива он достал невесть откуда. Из халата, что ли? Но когда Сумин посмотрела на него через плечо, то уже видела, как Чонхо раскатывает резину по своему стволу. Она нервно сглотнула слюну, не без удовольствия смотря на его чуть подрагивающий налитый член, на чуть покрасневшую головку, и слюна непроизвольно выработалась под языком. Чонхо протяжно вздохнул и плюхнулся обратно на диван, широко расставляя свои мощные потрясающие бёдра. — Сади её на меня, хён, — хитро улыбнулся он, глядя на обнажённую парочку перед собой. — Ты младше? — не без удивления вдруг спросила Сумин. — Да я всего лишь чуть-чуть его старше, — хохотнул Ёсан. — Слегка, на пол шишечки. — Чего? Ей ответили лишь смешком, опуская на своего коллегу. Раскрасневшаяся Сумин заёрзала, но уже как-то даже не думала, как выглядит, насколько это вульгарно и постыдно. Поза действительно была очень пикантная — она снова оказалась на Чонхо, практически на корточках, широко разводя в стороны бёдра и прилегая спиной на него. Ёсан вдруг, как какой настоящий джентльмен, деловито помог им в подобной позе, направляя член Чонхо и промежность девушки навстречу друг другу, заставляя чужую головку члена медленно оказаться между складок Сумин. — О, спасибо, ты настоящий друг! — проворковал Чонхо. — Всегда, пожалуйста, — Ёсан подмигнул ему в ответ. — Проктологи друг друга не бросают. — Да вы… — хотела шутливо возмутиться Сумин, но слова потонули в протяжном стоне, когда Чонхо плотнее обхватил её за талию и медленно насадил девушку на себя. Здравый смысл покинул чат, и оставалось только придаваться похотливым чувствам, ощушая первые размеренные толчки в себе. — Вот так… вот так, моя хорошая, — Чонхо сам выдохнул, помогая ей насаживаться, сам подмахивал бёдрами верх, хотя и Сумин медленно принялась двигать пахом вверх-вниз по его члену. И она потерялась в ощущениях. В какой-то момент Чонхо чуть развернул её на себе, и левая рука Сумин обхватила его за шею, опускаясь на плечо, а вторая её рука обхватилась за спинку дивана. Она шире раскрыла согнутые ноги, и буквально принялась скакать на члене Чонхо. — А-а-а-а… — только и вырывалось из её горла при каждом движении. Спокойный Чонхо, парень с милой улыбкой и чуть застенчивым взглядом, сейчас трахал её горячо и быстро, заставляя отключаться разум и только успевать хватать ртом воздух. Руки его обхватили её выше талии, он склонил голову под её подмышку, добираясь до полушария груди и оставляя на ней хаотичные поцелуи. И Сумин откровенно, громко и жалко простонала, давая понять, что сдаётся. В какой-то момент она даже потерялась, вдруг осознавая, что перестала двигаться на его члене, а Чонхо сам перехватил инициативу. Ухватив покрепче её за талию, он принялся подмахивать бёдрами вверх, сам вонзаясь в неё, входя глубоко, размашисто. И сам же не скрывал собственного стона, постепенно ускоряя темп. Сумин протяжно завывала, прикусывая губу, чувствуя, как её груди скачут вверх-вниз от быстрых толчков. В горле ужасно пересохло, и словно поняв её желания, над ними вдруг появился обнажённый Ёсан. Он мягко взял её за подбородок, давая отпить из открытой бутылки простой воды. Чонхо лишь на пару секунд задвигался медленнее, чтобы девушка не захлебнулась. Сумин пыталась пить осторожно, но вода всё равно потекла по лицу, шее, потом по скачущей груди. Ёсан лишь улыбнулся и медленно растёр струйки по всему её телу, специально задевая пальцами отвердевшие соски. — Ох! — только и простонала Сумин от этой невесомой ласки. — Ладно, беру слова обратно — ты всё же вынослив, — утвердительно закивал Ёсан, глядя, как Чонхо снова принялся быстрее вколачиваться в раскрытую промежность, как его член резво нырял и выходил обратно до середины, жарко имея свою прелестную добычу. — Не каждый сможет так долго на весу иметь прелестную миледи. — Я полон сюрпризов, — сквозь сбивающееся дыхание прошептал Чонхо, а затем невольно оскалился от напряжения, ведь ему тоже было так хорошо. — Помоги немного, хён, а? А то я явно дойду быстрее. — С удовольствием, — с нечитаемым выражением сказал Ёсан, вновь опускаясь на колени. Сумин уже откровенно застонала, когда пальцы Ёсана коснулись её в широко раскрытой промежности, начиная вновь ласкать клитор. Она сдалась, откидывая голову на плечо Чонхо и задевая спинку дивана. Тот развернул к ней лицо, начиная хаотично целовать её сквозь сбивающееся дыхание и быстрые толчки. Им было неудобно целоваться, но они не прекращали, губы елозили друг по другу, но это всё равно было каким-то восхитительным чувством. Чонхо неистово забился быстрее, подмахивая бёдрами, и действительно нужно было только отдать дань его выдержке: иметь практически на весу женщину было не так просто столь долго. Его сильные бёдра — это было что-то с чем-то. Он не переставал толкаться в Сумин, отчаянно мыча ей в шею, она покорно стонала в ответ, отзываясь на каждый толчок. Её сводило с ума всё: его дыхание на своей коже, его руки на её талии, его голос-стон, его твёрдый член, яростно вбивающийся в неё по самое основание. И, конечно же, божественнее пальцы его друга, что ласкали её клитор. Его рука чуть сбивались от их быстрого темпа, Ёсан часто промазывал и соскальзывал, но всё рано его действия доводили её до второго пика. А ещё одна его ладонь накрыла её скачущую грудь, мягко сминая, и Сумин совсем потерялась в ощущениях. Она не понимала, что её доводил до конца — то, что внутри задевает член Чонхо или пальцы Ёсана на клиторе, или то, от чего бьётся током по телу наслаждение, острое, почти колючее. Сумин пыталась не закричать в голос о том, как же ей хорошо, но вместо этого закрыла себе рот ладонью, выгибаясь и подаваясь, насаживаясь, отзываясь на каждый толчок… Никогда до этого в жизни ей не было так приятно, никто и никогда не касался её так откровенно и сокровенно, никто так не брал. И этих чувств было так много, что Сумин задрожала, вновь кончая под улыбку Ёсана и тихие вздохи Чонхо. Она буквально обмякла на последнем, сдаваясь на его милость, разрешая делать с собой, что угодно. Чонхо, поняв это, уже не стал сдерживать себя: он резко перевернул её, укладывая животом и щекой на диван, задрал её ягодицы вверх, а затем снова вошёл сзади и задвигался уже быстро и яростно. Он кончил буквально за минуту и едва слышно простонал, изливаясь в презерватив и откидывая голову назад, выгибаясь в пояснице. Сумин глупо улыбалась, чувствуя, как ладонь Чонхо хаотично гладит ей спину в последующей ласке, как нежно проводит по лопаткам, потом по позвоночнику и осторожно сминает приподнятые бёдра. Она приоткрыла слезящиеся от удовольствия глаза и вдруг увидела другой взгляд напротив — жаждущий и перевозбуждённый. Ёсан молча наминал свою губу, сидя перед ней на коленях, обнажённый, разумеется. Но уже раскатывая по члену презерватив. — Ну, иди сюда, — глухо посмеялась она, с трудом протягивая ему руку. — Спешу, — Ёсан схватил её ладонь и поднёс к губам, нежно целуя. — Уступаю место, — глухо протянул Чонхо, слезая с девушки и куда-то отходя назад. Явно к бутылке с водой, чтобы смочить пересохшее горло. Да и просто вытереть взмокшую шею и спину. Сумин простонала, улыбаясь, когда её медленно и осторожно перевернули на спину. — Привет, — мягко улыбнулся Ёсан, нависая над ней. — Привет, — её руки обвили его шею, привлекая к себе, заставляя склониться, чтобы почувствовать его губы. Поцелуй бы такой размеренный, чуть ленивый и очень чувственный. Он был очень нежным и странно-тёрпким, этот Ёсан. Ей нравилось тепло его губ, ощущать его твёрдый подбородок и мягкие волосы между пальцев на его затылке. Но особенно жар языка, когда он внезапно стал агрессивней целовать, что было так необычно ощущать от этого обманчиво спокойного парня. Он стал целовать её жадно, не давая отвлечься от этого невероятного, во всех тонкостях ощущаемого поцелуя. И Сумин глухо простонала ему в рот, ощущая, как член Ёсана медленно входит в её такое уже мокрое нутро. Она поджала ноги в коленях, а он заёрзал меж её бёдер, поудобнее умащиваясь на диване. Но лишь приподнялся, опираясь на кулаки, расставленные у её головы. Сумин глухо простонала, не отрывая от его глаз разнеженного взора. И не отводила взгляд, когда он затолкался протяжнее, буквально выбивая из неё весь дух. В какой-то момент она подумала, что и секс с ним доставляет ей невероятное наслаждение: Ёсан был полностью погружён в процесс и чувствовал всё очень чётко, каждое касание, каждое движение, своё и её, каждый мускул на теле трепещущей девушки в своих руках. Конечно, он плыл от удовольствия, но он помнил каждый стон Сумин, как выговаривала она его имя сквозь вздохи, бездумно умоляя не останавливаться. Через мгновение Ёсан глухо вздохнул, а потом приподнялся, немного меняя позу. Он оставил одно колено на диване, а другая нога, ближняя к столу, опустилась на пол. Он обхватил одну ногу Сумин, закидывая её себе на плечо, а вторую оставил прижатой к спинке дивана. И затолкался глубже и протяжнее. Это был странный, быстрый, но восхитительный секс. Ёсан двигался уверенно, его пальцы обхватили её ногу на себе плотнее, и он прижался к ней щекой. Иногда он поворачивал лицо и оставлял лёгкий, обжигающий поцелуй на её голени, чувствуя, как затравленно и рвано дышит под ним Сумин. Он умел трахаться, определённо, этот невинный на вид арбузик Кан Ёсан. Он толкался в неё сначала так осторожно, так плавно, что Сумин даже и не очнулась от сумасшедшего наслаждения после предыдущей разрядки и секса. Только когда Ёсан стал двигаться быстрее и жёстче, а с его губ сорвались первые глухие полувздохи, когда толчки и удовольствие внутри тела стали весьма ощутимыми, Сумин резко поняла, что её имеют горячо, по полной. Это было странное ощущение — отдаваться кому-то просто на диване. Но это было чертовски восхитительно. Неожиданно к её изголовью присел Чонхо, всё такой же обнажённый. — Тоже хорошо смотритесь, — улыбнулся он. — И я тоже немного помогу. Его широкие ладони накрыли прыгающую грудь Сумин, сминая, массажируя, нежно лаская на контрасте со страстным темпом своего напарника, который насаживался сильнее, ещё глубже, ещё плотнее. Сумин просто растеклась на диване и стонала в такт толчкам, развратно и откровенно. Ей было так хорошо под Ёсаном, а Чонхо добивал её сверху, ведя руками по её груди, пощупывая соски, от чего она вскрикивала, совсем теряясь в ощущениях. Она никак не могла вынырнуть из состояния какой-то неги, растворяясь в собственных стонах и рваном дыхании, когда Ёсан так чувственно и глубоко имел её, протяжно долбился, притом впиваясь губами в её ногу на своём плече, всё толкаясь и толкаясь… А затем не выдержал он сам, припал на Сумин, едва успевая стать на локти и зашёлся последними толчками в быстром темпе. Она успела только обхватить его, сжимая в объятиях и заставляя его лбом уткнуться в её плечо. Пока Ёсан наконец-то не кончил — протяжно, со вздохом, и бёдра его нервно подрагивали между её ног, пока он изливался.

…

Уже было давно за полночь. Но они всё ещё лежали в ординаторской, болтая обо всём на свете. Сумин практически разморило, и было так хорошо, что она ни о чём не думала. Её снова одурачили своим вниманием, присыпив бдительность. Её голова лежала на коленях Ёсана, и он мягко массажировал её волосы. Тогда как ноги она закинула на бёдра Чонхо, и он массажировал её ступни. Они смеялись и болтали обо всём на свете, перекусывая всякими снеками. А потом всё как-то снова завертелось… Началось с того, что в пачке изначально было три презерватива, они использовали два, по итогу остался один. — Я не поняла, вы что на меня спорить будете, приз разыгрывать? — Сумин скептически приподняла бровь, с трудом сдерживая смешок. — Но ты же отказываешься выбирать, кто будет счастливчиком! Давай, а то будем играть в камень-ножницы-бумага! — хохотнул Чонхо, но тут же получил удар какой-то подушечкой с дивана от девушки. Он перекатился, голозадый, и счастливо рассмеялся. — Ай! — вскрикнула Сумин, когда Ёсан вдруг резко схватил её за руки выше локтя, прижимая к себе и прогорлопанил: — Я держу её! Атакуй! Она чуть не завизжала, но Чонхо быстро со смехом прикрыл ей рот, начиная щекотать, а потом странно целовать. В какой-то момент они замерли, вслушиваясь куда-то в тишине. На миг показалось, что где-то кто-то тоже простонал. Но вроде показалось. После чего Чонхо начал шутить, что ему послышался голос его знакомого массажиста-мануальщика Юнхо с подвального помещения. Но не мог же это он кого-то внизу там «шатать и оприходывать»? — У вас не клиника, а бордель какой-то! — с самым невозмутимым видом заявила Сумин, а затем все трое бодро рассмеялись. А потом, осмелившаяся и раздраконенная их шутками, девушка решила взять реванш — поиздеваться над ними всласть. — Какого чёрта мы делаем? Это как-то чуток по-гейски, — стонал Чонхо, но всё же не сопротивлялся. Он уронил голову на плечо Сумин. С другой стороны также сделал Ёсан, утыкаясь носом ей в шею, и тоже глухо протянул: — Ох! Поддерживаю! Впервые дрочу с пацаном! — Заткнитесь и наслаждайтесь, я тоже делаю это впервые, — рассмеялась Сумин, ускоряя темп движения своей ладони. Она заставила парней встать друг перед другом, как только у них обоих привстало от их странной игры. А затем обхватила оба члена, сжимая их вместе, и банально дрочила им двоим одновременно. Это было настолько вульгарно, что её завело тут же. Она обхватила левой рукой два стояка у основания, прижимая их, а правой уверенно двигалась вверх-вниз, наслаждаясь этим зрелищем, как две головки постоянно ударяются друг об друга, как потираются основаниями твёрдые члены, как по обоим стекает предэкулят. — Твою ж! — только и выругался Чонхо, прикусывая кожу на её плече. — Я сейчас кончу. И от чего? Что мой член протирается о член Ёсана! Что за фигня, — хохотнул он. — Но я никогда не хотел Ёсана, что за подстава? — Как же так? — хмыкнул тот и притворно вздохнул. — Полжизни вместе с жопами работаем, а он меня не хотел! — Вот именно! Даже твою жопу видеть не хочу, — рассмеялся Чонхо. — Только разве что эту прелестную попку! — с этими словами он схватил Сумин за задницу, и она невольно ойкнула. — На абордаж! — пропел Ёсан, тут же подхватывая вскрикнувшую во второй раз девушку, и со смехом потащил её к многострадальному дивану. Они реально разыграли последний презерватив, и выиграл Чонхо. Ёсан скорчил такое расстроенное жалостливое лицо, что Сумин аж рассмеялась. — Бедненький мой! — ласково сказала она. — Я и о тебе позабочусь. — Мы не дойдём до анала, как сказали, — вздохнул он. Но тут его глаза внезапно загорелись, когда в голову ударила другая мысль. — Или ты… — Ага, — улыбнулась она, — ты столько трудился ртом сегодня, что я отплачу тебе своим же ртом. — Ох… — Эй! — Чонхо притворно скривился. — Я вроде выиграл, а, оказывается, даже проиграл! Нечестно! Они рассмеялись все трое, продолжая свою пошлейшую игру. Сумин сама с себя была в шоке, но уже не задавалась вопросами морали. Ей было хорошо и весело. И вот она полулежала бочком на диване, утыкаясь плечом в бедро Ёсана, и плавно посасывала ему, ласкала языком его подрагивающий стояк, а он, откинув голову на спинку дивана, тихо постанывал от приятных ощущений. Его руки зарылись в её волосы, бездумно массажируя кожу головы, невесомо помогая насаживаться ртом на свой стояк. Сумин лишь покачивала головой вдоль его длины, скользя языком по каждой венке. Ёсан с трудом старался яростно не затолкаться бёдрами ей в глотку от возбуждения, но сдерживался, лишь постанывая, пока ему размеренно сосали и лизали. У Сумин выходило немного хаотично, и она постоянно сбивалась. Ещё бы. Ведь с другой стороны к ней, лежащей на боку, пристроился Чонхо с тем самым последним презервативом и размеренно толкался в неё, удерживая её за одно приподнятое бедро. Он откинул назад голову, прикусывая губу, и плавно поводил бёдрами, медленно вбиваясь в хлюпающее нутро. Это уже был более чувственный и немного ленивый секс, но все трое потерялись в ощущениях, наслаждаясь низменными инстинктами. Сумин что-то мычала, а Чонхо бился всё настойчивей, пока она со всхлипами работала ртом на члене Ёсана, ощущая, как внутри неё снова разливается что-то страстное и горячее. Всего этого — нового, постыдного и восхитительного — было слишком много за этот вечер, и она быстро потерялась в ощущениях, совсем размякая. К счастью, её не «мучили» долго. Ёсан кончил первым, и его соленоватая сперма ударила по языку. Сумин проглотила, ей не было противно, но она наконец-то отрывалась от его члена, чтобы глубоко вдохнуть недостающий воздух. И тут же зашлась в стонах, когда ускорился Чонхо, понимая, что ей уже ничто не мешает в горле. Он улыбнулся, заходясь в последних толчках, отчаянно кончая, пока Сумин распласталась на диване, а Ёсан в это время склонился к её спине, ласково и лениво выцеловывая её лопатки. Потом они лежали долго, разморенные, и она даже пропустила момент, когда начала отключаться, а парни заботливо укрыли её каким-то покрывалом, замотав в кокон. Кто знал, что она сегодня уснёт на диване какой-то ординаторской проктологического отделения, просто придя за шахматами и чтобы попрощаться с любимым приятелями? Но вот случилось такое, и Сумин быстро уснула, убаюканная их нежными ласками, обжиманиями, массажными движениями. Кто-то гладил её по голове, кто-то по спине и плечам, и она быстро вырубилась с глупой улыбкой на лице.

…

Дела в Пусане пошли неплохо. Новая работа ей безумно нравилась, а новая квартира оказалось очень даже ничего. Прошёл уже месяц, но Сумин всё равно ловила себя на мысли, что всё думает о том самом дне в ординаторской… Это было так горячо, так волнительно. И пусть, на следующее утро, быстро убегая из клиники, пока не пришли все другие врачи и медработники… потом она заливалась краской, ей было до ужаса неловко, но всё равно это было так волнительно. И как-то грустно… Она привыкла к ребятам, и сейчас, пребывая пока одной в другом незнакомом городе, ей было несколько одиноко. Сумин понимала, что это временно, и позже она наверстает другие связи. Наверное ж, да? Она всё вспоминала ту неправильную, пошлую ночь, придаваясь странным фантазиям, но больше улыбке, вспоминания внезапных «друзей по сексу». Парни писали ей, спрашивали, как она обустроилась на новом месте. Что-то шутили, поддерживали. Короче, оставались такими же комфортными. И в какой-то момент Сумин словила себя на мысли, что скучает за этим беззаботным общением. Особенно, за одним из врачей, тем, который больше всего припал ей до души… Именно за ним… Нет-нет, она не будет думать о нём! Сумин закачала резко головой. Это неправильно. Произошедшее было лишь прекрасной сказкой, мимолётной интрижкой, и лучше оставить это в воспоминании, как нечто светлое, пусть и такое пошлое. Одно радовало: в Пусан из Кванмёна ехать никто не хотел, и её родственники побурчали, но вроде как оставили её в покое. Она их любила, но предпочла дозировать общение, наслаждаясь свободой от социальной жизни. Дни снова побежали так быстро. И, вроде, сердце её начало потихоньку успокаиваться, хотя душа хотела непонятно чего. Сумин вдруг подумала, что всегда хотела якобы спокойной жизни, но вдруг поняла, что по-настоящему жаждет иного — яркости и живости своих дней, чтобы чувствовать эту жизнь на полную катушку. И дело не в каком-то там разврате, а именно в том, чтобы чувствовать себя горящей, а не сгорающей в обыденной рутине. И вот, спустя почти три месяца, она сидела одинокая в пустой квартире в пятницу вечером. Как вдруг на телефон пришло сообщение. Глянув на экран, Сумин обомлела. Потому что ей написал тот самый из проктологов, который ей по-настоящему нравился. Но она упорно загасила в себе эти чувства. Дрожащими руками она открыла текст сообщения. Очень длинного сообщения. *** из клиники «Халазия»: Привет, Сумин. Ты же ещё в Пусане? Такое дело… Я тоже скоро буду здесь на днях. Перевёлся в этот город в новую клинику «Аврора», предложили хороший контракт. Поэтому я был бы очень рад увидеть тебя, если ты не занята? Покажешь город, поделишься новыми местами, куда стоит ходить и где лучше покупать продукты? Ладно, я несу странные вещи. На самом деле, я очень хочу тебя увидеть. Все эти три месяца я только и думал о тебе. Как не пытался, я не могу выкинуть тебя из головы. Ты не обязана отвечать мне. Но знай, я безумно хочу тебя увидеть, услышать твой голос Я ужасно скучал. Кажется, ты мне по-настоящему нравишься, Ким Сумин. Встретимся? Нервная улыбка дрогнула на её губах. Почему-то увлажнились глаза. Сумин не понимала, что с ней происходит, но вдруг стало так радостно и так хорошо на душе. Будто она находится в самом прекрасном сне. И уже расплываясь в настоящей, довольной улыбке она быстро напечатала ответ:

Кан Сумин:

Конечно, встретимся. Я тоже так скучала по тебе…