Межножные психологи

— Откройте, откройте! — жалобно пропищала Кан Доа, колошматя дверь в подвальное помещение клиники «Халазия». Она стучала много раз, но ей никто не открыл. Потом она пару раз лениво долбанула кулаком по перегородке и уныло присела на ступеньки. Почесала голову и икнула. В голове были какие-то вертолёты, и странное настроение поработили её — хотелось и смеяться, и плакать одновременно. Доа уставилась на переписку в телефоне, и экран перед глазами несколько двоился. Нет, её не глючило — она спросила своего массажиста, где его черти носят, у них же приём, но его всё не было! А ей срочно нужен был массаж! И не оздоровительный, как обычно, а расслабляющий, ей-богу! И так сил нет проживать это всё. Доа чувствовала себя такой одинокой, что хотелось заскулить. Хотелось человеческого тепла и какой-то ласки, чтобы успокоиться. Но друзья и родные в другом городе, на другом конце Южной Кореи. И на ум пришёл только Чон Юнхо — её массажист, врач мануальный терапевт, рефлексотерапевт… И кто он там ещё? Ах, неважно! Важно, что такие руки не сыщешь больше нигде во вселенной. Большие, сильные, с тонкими пальцами… которые так плавно скользят по твоей спине, прорабатывают все мышцы, разогревают и делают хорошо… И она умрёт сейчас, если не ощутит их на себе. И мироздание услышало её мольбы, потому что над головой прозвучал этот чуть приглушенный ангельский голос: — Кан Доа? Она вскинула голову, шмыгая красным носом. Сверху над лестницей стояла высоченная фигура, взирающая на неё с широко раскрытыми глазами. Свет фонаря отбрасывал позади неё длинные тени, и казалось, что над волосами Чон Юнхо сияет нимб. — Ты пришёл! — всхлипнула она. — Ну наконец-то! Господи, какой же этот Юнхо был красивый — такой статный, ладный, с приятной моськой, с этими аккуратными губами чуть ли не бантиком, этими большущими круглыми глазами, так живо смотрящими на тебя. Доа так лыбилась, что совершенно не замечала нервно дёрнувшейся брови на лице своего массажиста-рефлексотерапевта. — Господи, вы реально меня ждали? — он быстрым шагом спустился вниз, наспех доставая ключи из кармана, чтобы открыть дверь в кабинетное помещение, находившееся на нижнем этаже под клиникой, грубо говоря, в подвале. А Доа уставилась на него ещё внимательнее. Она впервые видела своего массажиста в обычной «уличной» одежде. До этого он представал перед её ясные очи в классическом врачебном костюме голубого цвета с укороченными рукавами, когда проводил сеансы. А сейчас на нём было серое пальто поверх широкого худи, голубые прямые джинсы и идеально белые кроссовки. — Какой же ты красивый! — икнула она, чуть ли не хватаясь за сердце. — Как настоящий герой из дорамы, которого хочется познакомить с мамой! Брови Юнхо, открывшего наконец-то дверь, полезли вверх. Он развернулся, глядя в упор на глупо улыбающуюся девушку с покрасневшими щеками и носом. — Только не говорите, что вы сидите под дверью клиники с того момента, как начали строчить мне все эти сообщения, — кажется, он чуть скривился. — А что такое? Вы всё не шли, докто-о-ор! — протянула она. — Ты чего не шёл, когда мне так надо?! Кажется, она услышала вздох, но не была уверена. Зато ахнула, когда твёрдая рука обхватила её под локоть и завела внутрь, прикрывая дверь. — Вам надо согреться, Доа. Присядьте, — доктор Чон быстро усадил её на кушетку в коридорчике, предварительно включив в помещении свет. Она неуклюже плюхнулась на ягодицы, невинно складывая руки на коленках, и растянула рот в огромнейшей улыбке. Особенно, когда Чон Юнхо вдруг присел рядом и внимательно уставился на неё. Господи, какой же он был хорошенький! Даже вот так хмуро и протяжно глядящий на неё. Всё сидел и рассматривал её, казалось, целую вечность, хотя прошло от силы секунды три. — И сколько же вы выпили, мисс Кан? — деловито спросил он. — Я? Что?! — она чуть не задохнулась от возмущения. — Я не пью, что вы такое говорите! Я трезва, как стёклышко! — А, то есть мне сейчас всё кажется, да? — лёгкая ирония скользнула в его голосе, но пьяная в хлам девушка этого не заметила. — Да о чём вы, доктор? Почему вы такое говорите? — Доа под страхом смертной казни не призналась бы, что сегодня хорошенько наклюкалась в баре на нервах. Но её прекрасному массажисту это знать точно не стоило! Ещё не хватало, чтобы её посчитали пьяницей. — Вы что-то странное говорите, доктор Чон! С чего вы взяли, с чего говорите подобную ересь? — Даже не знаю, — он деловито пожал плечами, изображая задумчивое выражение лица. — С чего же я это взял? Сегодня вот выходной, субботний вечер. Но тут мне пишет моя новая пациентка, что ждёт меня прямо сейчас на сеанс массажа. Хотя у нас никак не назначено, тем более в ночь субботы. Я ей вежливо отвечаю, что она что-то напутала. Но тут же получаю поток сообщений, бесконечный, надо сказать, поток сообщений, что она уже на месте и ждёт меня. И «тащил бы я сюда свою тощую никем не отшлёпанную задницу, или она взломает нахрен эту дверь». Это дословная цитата, кстати. — Да… бр-р… да что вы! — воскликнула Доа, чуть покачиваясь, и парень перед ней странно двоился. — Не могла я такого написать! Я вообще одно сообщение написала. Ладно, два! — Если быть точнее, то… — Юнхо уставился в свой телефон, пролистывая большим пальцем диалог в мессенджере. — Угу, то тридцать два сообщения. С содержимым в стиле «отмассажируй мне всё… преврати меня в водопад… хочу узнать, что ещё умеют твои руки». Ну, это было самое относительно понятное и нормальное. Вначале я подумал, что вас взломали, либо какой-то парень издевается, но потом вы отослали мне три голосовых со своим истерическим смехом. И я понял, что под клиникой стоит моя пьяная вдребезги пациентка. Ровно двенадцать ночи уже, кстати, — доктор Чон скептически посмотрел на часы, а затем перевёл взгляд на покачивающуюся девушку перед собой. — Ну что, мисс Кан? Будете утверждать, что вы не пьяны в хлам? — Ну, — она нахохлилась, поджимая губы, а затем нелепо выпятила нижнюю. — Ну… может чуть-чуть. Самую малость, а? — Доа глупо захихикала, дурачливо хлопнув Юнхо по плечу. Он не рассмеялся в ответ, продолжая спокойно на неё смотреть своим пристальным пронзительным взглядом. — Мисс Кан, — сказал он, и от его голоса у неё буквально мурашки пошли по телу, столь глубокий и чувственный он был, — кто ж так делает? Кто ж до такого состояния пьёт, а потом идёт по улице ночью? Это чертовски опасно. — А почему вы всё же пришли? — Доа чего-то расстроилась от его тона, будто её серьёзно журили. Стало в миг как-то грустно. — Могли оставить противную пьяницу, охрана бы с утра подобрала. А так вы пришли на работу к этой отвратной пьянице! — она хотела сказать грозно, но икнула. — Я не говорил, что вы отвратная, — покачал он головой. — Вы всегда создавали впечатление живой и милой девушки. Поэтому произошедшее я списываю на какой-то нервный срыв. Что-то ведь произошло? Как я мог оставить вас одну у здания клиники, ещё и ночью? Да и, чувствую, вы бы точно выбили дверь, — усмехнулся он. Господи, когда он вот так мягко улыбался, то становился невероятно очаровательным, и сердце Доа замерло, любуясь этим живым лицом с тёплым взглядом. — На вас никто не обидится, что вы так поздно ночью сорвались к какой-то пациентке? — деловито уточнила она, до смешного высокого приподнимая бровь. — Девушка не устроит скандал? — Нет, — Юнхо чуть покачал головой. — Я один живу, я не в отношениях, — выпалил он, а затем осёкся, явно подумав, а зачем решил это уточнить. Поморщив нос, доктор Чон посмотрел на свою пьяненькую нерадивую пациентку. — Кан Доа, я всё же должен вас хорошенько отругать! А если бы с вами что-либо случилось посреди ночи? Вы хоть понимаете, что в подобном состоянии с вами могут сделать что угодно плохие… кхм… мальчики, скажем так? А если бы я за вами не пришёл, замерзли бы ещё тут! Холодина на улице! — Но ты пришёл, — пьяно улыбнулась Доа, чуть склонив голову набок. — Столько всего предложил, что я теряюсь! — Что предложил? — не сразу понял он. — Ну… — хихикнула она в ответ, уже не замечая, как давно перешла с вежливого обращения на неформальное, хотя раньше такого никогда себе не позволяла. — Ах, доктор Чон! Во-первых, таки отругайте меня! Отругайте так, чтобы я запомнила! Можете отшлёпать, или что там хотите, а? Во-вторых, вы сказали, что со мной может сделать что угодно плохой мальчик? Так будьте моим плохим мальчиком! Сделайте со мной это «что угодно»! Юнхо выпучил глаза, и они стали похожи на огромные блюдца. Он растеряно моргнул два раза, думая, что ослышался. Руки он держал скрещёнными на груди в какой-то закрытой позе, а рот его чуть приоткрылся. Молодой человек буквально завис, растерялся, не зная, что сказать. Но тут же непроизвольно вздрогнул, когда девичья голова опустилась ему на плечо. Доа каким-то чудом осторожно прилегла на него, а не пьяно завалилась мешком с камнями. Она старалась быть милой, а выходило быть невольно пошлой. — Я так устала, доктор Чон! — грустно протянула она, елозя щекой по его плечу. Как ни странно, её никто не сбрасывал с себя. — Я уже два года в этом новом огромном городе, но всё ещё не влилась в новую жизнь… Мне кажется, я проживаю свои лучшие годы пусто, я чувствую себя сорняком среди роз… Я так далеко от друзей детства, от родных… И здесь до сих пор не нашла себе настоящего друга, родственную душу… Всё некогда… Жизнь — сплошная рутина, сплошное дежавю. Одно и то же — проснуться, пойти на работу, вернуться, лечь спать. Я будто не живу, а существую. И мне начинает казаться, что здесь я останусь одна, и состарюсь одна, не познав красок и радостей жизни… — Глупости не говорите, — вздохнул Юнхо, выслушивая весь этот пьяный опус. — Вы — молодая красивая девушка, жизнь ваша только впереди. Да, рутинная изматывающая работа — бич многих людей в Корее, да и во всём мире. Вы действительно много просиживаете за компьютером, что мне теперь приходится упорно заниматься вашими мышцами. Но ничего, соберу вас как новенькую, — явно отшутился он, легко щёлкнув её по носу, а затем снова скрестил руки на груди. — Вы такой милый, доктор Чон, — улыбнулась Доа, странно окрылившись от его невинного прикосновения. — Вы ведь за последние две недели стали лучиком света в моей депрессивной скучной жизни. — Я? — искренне удивился он. И чего-то не смог сдержать улыбки. — Ага, — улыбнулась Доа. — В начале я смутилась вас так сильно… — Меня? — Да! Вы такой хорошенькой, такой красивый, сразу расположили к себе, легко беседуя, сразу находя общий язык. И юмор у вас забавный, очень смешной, хотя вы не напрягаете разговорами, вообще ненавязчивый человек… — с каждым её словом Юнхо не мог сдержаться, и его улыбка становилась всё шире и шире, хотя губ он не размыкал. А Доа всё продолжала свой словесный поток: — И специалист такой хороший! Всё четко вправили, разбили застои, я реально начала порхать после ваших рук… Ну а потом и поплыла от ваших сильных рук… В последнее время только и думаю о том, когда вы касаетесь моей голой кожи, как сладко и волнительно сжимается всё внизу живота. Юнхо резко застыл, хлопая глазами, и улыбка медленно сползала с его лица, пока он пытался осознать, верно ли понял абсолютно прямой подтекст. Но тут девичья ладонь мягко легла на его бедро, и он невольно вздрогнул, уставившись вниз. — Вы слишком хороши, доктор Чон, — томно протянула Доа, чуть поднимая голову, и её дыхание коснулась его шеи, заставив странно сжаться. Но глаза Юнхо неотрывно уставились на её руку, которая сейчас плавно и медленно скользила по его внутренней стороне бедра меж широко разведённых ног — типичной мужской позе. Её ладонь бродила туда-сюда по его джинсам, незаметно всё выше подбираясь к паху. — Доа, вы что дела… — Вы мне нравитесь, доктор Чон, — протянула она, резко перебивая его, и он ошарашенно склонил голову, уставившись в её раскрасневшееся лицо. Но девушка будто не замечала его, а её пьяный язык понёсся во все тяжкие: — Вам кто-то говорил, что ваши руки — настоящее произведение искусства? С них только картины писать! А эти длинные нервные пальцы? Когда вы ведёте их по моим ногам, а потом по моей спине… в моей голове сразу рождаются самые грязные фантазии… Ох, доктор, знали бы вы, сколько раз я представляла, как вы берёте меня на том массажном столе… как иногда ваша ладонь опасно заходит под полотенце на моих ягодицам, а потом эти пальцы проникают внутрь, заставляя меня громко всхлипнуть от такого внезапного сладкого вторжения… Я уже на кушетке лежала мокрая, а вы не замечали, как я из последних сил корчу хорошую приличную девочку. — Мисс Кан, вы, кажется, совсем пьяны, — Юнхо весь напрягся, отчего-то краснея, что с ним вообще бывало крайне редко. Но не от отвращения завис, а, наоборот, от внезапного волнительного чувства. Ведь её рука развратно бродила меж его широко расставленных ног, опасно приближаясь к гениталиям, а под ухом его миленькая пациентка всё ещё шептала какой-то бессвязный пошлятский бред. Но всё же… его член отреагировал на это мгновенно, возбуждаясь от её сладкого голоса и размеренных движений. — Мисс Кан, вы хорошенько так пьяны, — Юнхо попытался легко убрать её ладонь со своего бедра, но не вышло — силы в этом пьяном девичьем теле было немерено. — Ох, доктор Чон! — простонала она ему, чуть ли не задевая носом шею. Они теперь как-то странно жались на скамейке в прихожей процедурного кабинета. — Вы чего такой обворожительный и магнетический? Вы же просто смотрите своим протяжным взглядом, просто мягко улыбаетесь, и у меня внизу сразу всё томно скручивает, и я готова раздвинуть перед вами собственные ноги… вы ведь последнюю неделю только и снитесь мне… Вы такой тёплый, такой живой, такой жизнерадостный и внимательный… как же не хотеть-то вас, а? — Кан Доа… Вам надо прекратить, — ноздри Юнхо тяжело раздувались, он чувствовал себя не в своей тарелке, умом понимая, как всё это нездорово, неправильно, но… но у него уже был огромнейший стояк. Тело отозвалось мгновенно на нехитрую ласку, возбуждаясь от хаотичных прикосновений, граничащих на переделе вульгарности. — Доктор Чо-о-он! — протянула она так тихо, с таким придыханием, вжимаясь грудью в его плечо, что у него под гигантским слоем одежды прошлись мурашки. — Доктор Чон, вы умеете считать? — Да-а, — машинально протянул он, не сразу догнав подвох. — Тогда считайте, что я ваша, — хохотнула Доа. А затем её рука стремительно переместилась с его бедра, накрывая пах, и ладошка ощутила отчётливый бугор чьего-то возбуждения. Секунда, и девушка с придыханием задвигала пальцами по его члену под джинсами, а затем и вовсе плотнее ухватилась. — Твожты… ох! — невольно вырвалось у Юнхо, совершенно не ожидавшего такого. Он глубоко выдохнул, резко попытавшись отстраниться. Но не тут-то было. Почувствовав, что добыча ускользает от неё, Доа кинулась к нему, как какой-то хищник. Миг — и она махом оседлала его: пьяное тело сделало необъяснимый рывок, и вот она уже расположилась на чужих коленях. Чон Юнхо быстро заморгал, переваривая ситуацию. Но ему не казалось: его пациентка восседала на нём, елозя по его широко разведённым ногам ягодицами, тёрлась об него, как кошка, и это рождало в нём определённые низменнее эмоции. — Кан Доа, что вы делаете, это неправильно, вы пьян… — Юнхо не успел договорить, потому что ему в рот буквально впились диким поцелуем. И ему пришлось обхватить девушку за талию, чтобы она не свалилась на пол, безумно выгибаясь на его бёдрах. Губы Юнхо на вкус оказались ещё слаще, чем она себе представляла. Доа буквально застонала ему в рот, целуя его, как сумасшедшая, не давая ни себе, ни ему вздохнуть всей грудью. Её пальцы зарылись ему в волосы, оттягивая их, перебирая, проходясь ногтями по кожному покрову. И вдруг она услышала божественный звук — из губ Юнхо вырвался тихий стон, и это снесло ей крышу окончательно. Её язык протолкнулся дальше, делая поцелуй абсолютно нецеломудренным, и Доа просто растворилась в этих ощущениях. — Возьми меня… возьми… прямо здесь! — практически захныкала она, когда ей показалось, что он отстраняется. — Пожалуйста, доктор Чон, пожалуйста! Мне так одиноко, а ты такой тёплый… ты же рядом… Юнхо резко выдохнул и оторвался от неё. Доа попыталась снова к нему полезть с поцелуем, но сильные пальцы плотнее обхватили её за плечи, отстраняя от себя. — Доктор Чон! — практически заскулила она, а затем и громко вскрикнула, чувствуя, будто её разворачивают в воздухе. Она не сразу догнала, что он поднялся с ней, заставляя её встать на ноги и развернуться к себе спиной. — Я не нравлюсь вам, да? — чуть ли не заплакала она, пьяно повиснув на нём. — Это же должен был быть наш последний сеанс массажа! Я так безнадёжна? Я вам противна? — Нет, не противны, вы очень милы. Когда в адекватном состоянии. А сейчас вы абсолютно пьяны, моя милая пациентка, — с этими словами он вдруг одним махом закинул её себе на плечо так легко, будто она ничего не весила. — Вам пора домой, Доа, я довезу вас, сейчас вызовем такси. Адрес хоть свой помните, горе вы моё? — Продолжим у меня дома? — счастливо протянула она, хохотнув и уже слабо понимая происходящее, просто довольно растекаясь на его высоком теле. — Сделаете эротический массаж у меня дома, мой сладенький доктор? — ещё тупее захихикала Доа. — Спать я вас уложу, сладенькая вы моя.

…

— Нет, Господи, пожалуйста, нет! — хотелось ей орать на всю вселенную, но она лишь глухо простонала, закрывая лицо руками, а потом плотно накрываясь подушкой. Суициднуться так, придушив себя и лишив воздуха, на миг показалось не такой уж бредовой идеей. Ладно, это было глупо, но не тупее того, что она устроила вчера. Похмельное утро встретило её головной болью и сушняком, а через какое-то время нахлынувшими воспоминаниями. Кан Доа не промышляла пьянством, не тяготела к выпивке, напиваться вообще было не в её привычке и характере. Она и не умела пить, поэтому вчера её так быстро развезло, встретившись с коллегами в баре. На душе было так тоскливо и одиноко, что впервые с ней случилось подобное алкогольное недоразумение. Она ведь совсем одна была в этом городе, и даже с неплохими коллегами крепкой дружбы не получалось, ибо у каждого была своя вторая половинка или вообще семья, с которыми они и проводили свободное время. Да, за считанные минуты Доа напилась в хлам, до жуткого состояния. Но вместе с тем, она отчётливо вспомнила всё, что произошло после бара. И дикий ужас накрыл её с головой, осознавая, что она наторила, а собственно, как домогалась своего массажиста. Чон Юнхо ей посоветовали на работе: он славился и тем, что восстанавливал после травм именитых спортсменов, и её проблемы — постоянные спазмы и остеохондроз — требовали настоящего специалиста с образованием, а не человека, просто прошедшего какие-то курсы. В самом начале ей показалось, что такой молодой доктор не сможет ей помочь. Но уже после третьего сеанса Доа почувствовала, как чуть ли не порхает от лёгкости. Боль в шее попустила, да и сгусток солей он хорошо разбил. А после мануальной терапии и иглоукалывания ей вообще хотелось улететь в небеса. Когда Кан Доа увидела его впервые, то первой реакцией было развернуться и убежать. Нет, не потому что он был какой-то жуткий, наоборот, она никак не ожидала, что записалась в клинику на оздоровительный массаж к такому молодому специалисту. А, главное, такому хорошенькому специалисту. И, внезапно, этот доктор пробудил в ней странные желания и низменные мысли. Чего отрицать, Чон Юнхо был видным молодым человеком: высоким, статным, несколько худоватым, прям как настоящая модель. Но в его руках чувствовалась огромная сила, и под его размеренными движениями хотелось блаженно скулить, даже несмотря на то, что лечебный массаж может быть достаточно болезненным. Особенно, когда вправляют позвонки, а потом прорабатывают пальцами забитые мышцы. Первые разы Доа испытывала жуткое смущение, ложась перед ним полуобнажённой, с голой спиной и ногами, лишь накрывая ягодицы в трусах широким полотенцем. Ведь он прорабатывал и туловище, и конечности. Ей было до ужаса неловко, хоть она и уговаривала себя, что это всего лишь специалист, выполняющий свою работу, и он видел миллион таких тел. Но нельзя было отрицать, что она напрягалась всякий раз, когда эти твёрдые ладони и сильные пальцы оказывались слишком близко возле придавленной к поверхности массажного стола груди, тщательно прорабатывая её бока, а потом и плечи. Или когда эти руки опасно поднимались вверх по бёдрам, разминая уставшие ноги. Мурашки шли по её телу, когда он оттягивал чуть полотенце, обнажая до предела поясницу и ямочки на ней, массажируя это место плавными движениями. Да, Доа начал странно волновать её массажист-рефлексотерапевт. Она даже не раз тайком его рассматривала, когда он отходил от неё к письменному столу, что-то копошась там, оставив в ней кучу игл во время мануальной терапии. И сегодня с утра к ней приходит озарение, что она вчера натворила! А собственно, настрочила всякий бред доктору Чону под его клиникой, заставив прибежать к ней поздно ночью. А потом она ещё домогалась его, как самая последняя извращенка. Лицо Доа становилось всё краснее и краснее, с каждым воспоминанием, особенно от того, что она несла ему там в такси. Как пыталась целовать везде, как непристойно трогала, хватала за грудки и лицо, лезла руками ему под толстовку, сминая горячими пальцами твёрдый плоский живот. Как Юнхо с неловким смешком пытался вытащить её ладонь из-под своей одежды, что-то отшучиваясь хихикающему таксисту. Господи, да она даже пару раз его оседлала! Что в машине, что ещё в клинике, залезая на него как озабоченная, а потом умоляла взять её во всех позах. Она плохо помнила, как они доехали, но, вроде, они наткнулись на пороге на её соседку Мирэ, которой её и сплавил Юнхо, так сказать, отдал в честные руки и, вздохнув, наконец-то ушёл восвояси. И уже соседка уложила её в кровать, стащив ботинки. Кан Доа хотелось в ужасе завыть, вспоминая всё происходящее. Хотелось и стонать от смущения, краснея как рак. Что она и сделала: перевернувшись на живот и, упав лицом в подушку, завыла, по-детски задрыгав руками и ногами по матрасу, силясь унять нереальный стыд. Чуть успокоившись, она подумала, что стоит написать извинения своему массажисту. Но открыв с ним переписку, она чуть не завыла в голос с новой силой, увидев, что конкретно она ему написывала целые полчаса, пока он не прибежал за ней в клинику поздней ночью. Господи, это был настоящий позор! В начале это был просто пьяный бред, а затем какие-то озабоченные фразы, дикие словечки, пошлятские подкаты и вульгарные предложения. «Преврати меня в водопад своими пальцами!» Твою ж налево! Это самое гнусное и пошлое, до чего мог додуматься её пьяный разум! Доа в истерике откинула телефон, сгорая от стыда. Ей потребовалось принять ледяной душ и выпить три чашки кофе, чтобы немного успокоиться. Но пока она страдала над телефоном, думая, как красиво извиниться, Чон Юнхо написал первым. Дрожащими руками она открыла переписку, читая его сообщение. Он спрашивал, как она себя чувствует, не нужна ли ей помощь с таблетками после жёсткого похмелья. Доа чуть не всхлипнула от такого позора. Что ж… он хотя бы понимал, что она была пьяна в дрова. А ещё она была ему безмерно благодарна, что он дотащил её домой без приключений. Набравшись смелости и вздохнув, как перед смертельным прыжком, Доа нервно стала набирать ответный текст. Она рассыпалась в извинениях, сетуя, что подобное произошло с ней впервые. Она никогда ранее не опускалась до такого состояния, и вообще слабо помнит, что происходило (ха-ха, неправда, она помнила всё!), и ей до ужаса неловко и хочется плакать. Она слёзно просила у него прощения, расплываясь в самых жалостливых формулировках. Намекала, что как-то загладит свою вину, просила на неё никуда не жаловаться и забыть это недоразумения. Она ведь была пьяна и не отдавала отчёт своим действиям. Подобное ей вовсе несвойственно! Доктор Чон Юнхо: Я не собираюсь на вас никуда жаловаться. Всякое в жизни случается. Я не в обиде. Кстати, у вас последний сеанс массажа же оставался. Мы так и не договорились о времени. Когда вам удобно? Доа чуть ли не побледнела. Какой ещё сеанс массажа?! Да она сквозь землю провалится, если посмотрит ему в глаза после всего произошедшего!

Кан Доа:

Ох, доктор Чон, мне так неловко! Давайте считать, что вы мне ничего больше не должны!

Я ведь вас вызвала, так сказать, в нерабочий день посреди ночи! Будем считать, что это и был последний сеанс.

Там ведь всё оплачено было наперёд. Можно это будет хоть компенсацией за моё ужасное поведение?

Я готова ещё доплатить за случившееся, чтобы вы не жаловались…

Доктор Чон Юнхо: Мисс Кан, не говорите глупостей. Никуда я не буду жаловаться, что вы заладили. Я не обижен. Последний сеанс мы с вами проведём, разработаем вашу спину, не волнуйтесь. Я не люблю не отрабатывать свою работу. Простите за тавтологию.

Кан Доа:

Нет-нет! Давайте закончим на этом! Мне так неловко!

Будем считать, что это и был наш последний сеанс!

Нет, ей конечно безумно хотелось ещё раз встретиться с этим очаровательным доктором, послушать его спокойный размеренный голос, незатейливые шутки, ощутить его мягкие и одновременно властные прикосновения… Ох! О чём она думает? Она больше не сможет посмотреть на него и не залиться краской от смущения. Всю неделю она игнорировала его. А доктор Чон периодически спрашивал о её самочувствии, но потом перестал. Доа несколько загрустила, а потом и приуныла, понимая, что её мысли каждый вечер крутятся вокруг Чон Юнхо. Она засыпала и думала о его доброй, широкой улыбке… представляла, как его широкая ладонь плавно ложится на её плечо, а затем он нежно прижимает её к себе в объятиях… — А-а-а! — Доа только и могла, что высоко проныть, по-детски дрыгаясь на кровати, колошматя конечностями по матрасу, силясь унять собственное смущение от внезапных фантазий. Но всё изменилось в один день субботы, когда к ней пришло внезапное сообщение от него. Доктор Чон Юнхо: Добрый день, мисс Кан. Я всё же настаиваю, чтобы мы закончили терапию. С середины месяца клиника уходит в небольшой отпуск, на капитальный ремонт, поэтому нам нужно успеть. Сегодня, конечно, суббота, но я свободен в 19:30 вечера, вы будете последним пациентом. Приходите, не забудьте полотенце и хорошее настроение. Возражения не принимаются.

Кан Доа:

Что? Вы серьёзно?

То есть, добрый день, доктор Чон!

Мы же обсудили, что я не могу вас больше беспокоить, и мы закончили.

Доктор Чон Юнхо: Я не соглашался. У нас осталась одна неотработанная, но оплаченная процедура. Либо напишите мне ваш счёт, и я верну вам деньги.

Кан Доа:

Что? Нет!

Нет-нет! Вы что, доктор? Не надо!

К тому же я занята сегодня. У меня переработки! Тяжёлая работа и всё такое…

Доктор Чон Юнхо: Я встретил вчера вашу коллегу Минджэ, которая меня и посоветовала вам. По её словам вы свободны, у вас нет никаких переработок в выходную субботу. Так что не придумывайте отмазку. А у меня свободен вечер для приёма. Я всё равно вас буду ждать. Если вы не придёте, я попрошу у Минджэ номер вашей карты. Мне не нужны чужие деньги. — Да что ж такое! — чуть не выругалась она, читая эту переписку. — Упрямый какой! Ей было до жути стыдно и неловко. Доа не представляла, как теперь предстанет перед его ясными и такими прекрасными очами. Но мысль о том, что он ещё и деньги ей вернёт после такого позорного шоу, подействовала на неё мгновенно — подобного она не могла допустить. Хотя и поняла, что этот хитрец мгновенно нашёл на неё управу, воздействуя на совесть. И она не сомневалась, что он так и поступит. Вздохнув, девушка быстро напечатала ответ:

Кан Доа:

Хорошо, доктор Чон, я буду. В субботу, в 19:30.

…

Она явилась, как штык в назначенное время. Хоть и нервничала до ужаса. Чон Юнхо же встретил её как обычно — спокойно, дежурно улыбнувшись. — Добрый вечер, мисс Кан, — он выглядел так, будто несколько увлёкся, заполняя какой-то журнал, и особо не обращал внимания на пришедшую девушку. — Дайте мне пару минут, пока я закончу с этой бумажной волокитой. Вы пока раздевайтесь и ложитесь. Ну, всё как обычно, вы же знаете. В какой-то мере Доа порадовалась, что он пока не обращал на неё внимания, и она смогла быстренько подготовиться и спокойно улечься на массажный стол. Она даже позорно опустила глазки вниз, когда он наконец-то подошёл к ней, быстро разминая и разогревая руки. Чёртовы руки! От одного взгляда на эти пальцы захотелось грустно заскулить от предвкушения. Доа понадеялась, что её нервный вздох никто не услышал. — Как самочувствие? — мягко улыбнулся Юнхо, оказавшись над ней. — Давно не виделись. Чувствуете улучшение после наших сеансов массажа? — Да-а… Чувствую себя намного лучше. Я действительно в восторге, — неловко протянула она, стараясь не смотреть на его бедро, маячащее перед взором. Пусть оно и было в стандартных медицинских брюках, но Доа казалось, что она даже помнит на ощупь, какое оно. От этого её щёки странно зарделись. — Это хорошо, рад слышать, — довольно кивнул Юнхо, мягко касаясь её обнажённых плеч. — Что ж, начнём. Сегодня не так сильно буду вас мучить напоследок, просто хорошенько разомну. Ну, не соврал — он начал добротно её разминать, что Кан Доа закряхтела, не в силах сдержать протяжного стона, когда её массажист особенно плотно проработал мышцу на голени. — Ну, а что вы хотели? — улыбнулся над ней Чон Юнхо. — Раньше здесь всё было забитое, но теперь вы легко реагируете и не так уже сжимаетесь, как было в самом начале. — Наверное, привыкла к вашим рукам, — выпалила она прежде, чем подумала. А затем жутко смутилась самой себя. К счастью, Чон Юнхо как-то мягко отреагировал на сказанное: — Это мне тоже приятно слышать, — молвил он, проходясь большими пальцами сверху вниз по бокам, точечно сминая мышцы. Доа аж захотелось помурчать от удовольствия, но она чудом сдержалась, и просто лежала, как какой-то пласт. Хорошо, хоть слюнку не пустила, разморившись от физического наслаждения. — Прозвучит странно, но я могу включить какую-то музыку для релаксации? — неожиданно спросил Юнхо, вырывая её из неги расслабляющих ощущений. — А-а? Да, конечно, — автоматом ответила Доа, и только потом до неё дошёл смысл сказанного. Было немного странно, когда он поставил на телефоне негромкую музыку, нечто спокойное и мелодичное, что сразу создало какую-то особую атмосферу. Также взгляд почему-то приковался к зашторенным занавескам на окне и не включённой центральной лампе над головой. Юнхо оставил гореть пару настольных ламп на столе и в коридоре, что создавало неяркий, чуть приглушённый свет. Доа на миг призадумалась, что это как-то было немного странно. В целом, очень даже хорошо, но подозрительно. Но не будет же он её сейчас тут соблазнять? Нет, в кои-то веки она была бы не против, но это было слишком хорошо. И, вздохнув неожиданно какой-то лёгкий аромат массажных масел, она уткнулась обратно лбом в стол. Кстати, о масле. Юнхо нанёс его немного на ладони и принялся живо растирать им всё тело девушки, мягко скользя по коже. Доа даже показалось, что его движения и прикосновения как-то изменились. Будто стали… нежнее и чувственнее? Да нет, бред какой-то! Но всё же она быстро потерялась в приятных ощущениях, когда мужские руки так сладко и уверенно заскользили по её спине. Юнхо растирал её кожу, стимулируя приток крови, массировал лёгкими движениями, а затем к поглаживаниям также начал добавлять разминания. Доктор Чон осторожно перемещался от лопаток к пояснице, стараясь разогреть и расслабить чуть зажатые мышцы. Это у него легко получалось — Доа вскоре обмякла, проваливаясь в разморенное наслаждение. Она больше не напрягалась и не зажималась от мысли, что сейчас может быть больно в мышцах. В голове как-то не сразу зародилась мысль, что сегодня Юнхо делает массаж абсолютно по-другому — больше расслабляет и нежно работает, чем вправляет и разбивает застои. — Вам комфортна моя сила? Могу делать как сильнее, так и слабее, — неожиданно раздалось над её головой. — Можно на шее, пожалуйста, посильнее? — ответила Доа. И сразу захотелось заскулить, когда эти божественные руки скользнули по лопаткам, обхватывая её шею, принимаясь её разминать. Медленно, мучительно медленно скользя длинными пальцами, странно обхватывая, иногда заходя вперёд, на горло, невесомо сжимая и оттягивая. Доа напряглась. Но не от напряжения, а от сомнительного удовольствия, разливающегося в ней. Эти руки будто ласкали её, подчиняли, прогибали под собой. Она не видела лица доктора Чона, но представляла, как он скользит взглядом по её позвонкам, рассматривает затылок, как напрягает специально руки, и от напряжения на его предплечьях проступают слабо заметные вены. Доа нервно сглотнула, отчего-то вдруг представляя, как эти длинные божественнее пальцы сильнее смыкаются на её шее и тянут к себе. От этой мысли внизу живота мгновенно скрутило нечто сладкое, и она испуганно сжала бёдра вместе. — Расслабьтесь, не зажимайтесь, — тихо протянул Юнхо, плавно заходя на плечи и проминая их так хорошо, что Доа вдруг не выдержала и издала какой-то лёгкий стон. Несколько даже неприличный. — Простите, — смущённо выпалила она, радуясь, что он не видит её мгновенно покрасневшего лица. — Всё хорошо, — над её головой раздался смешок. Но её мысли покинули чат, когда он стал плавно сминать её бока и делать подобие вибрации. Доа чуть не заскулила, чувствуя, как тёплые сильные пальцы вновь опасно оказались по бокам груди, а потом действительно стали чуть задевать полушария у подмышек. Осторожно так, нежно массажируя. Ей захотелось тяжело выдохнуть, но Доа порадовалась, что сейчас всем телом плотно вжимается в стол, и её вставшие соски никто не видит. А они действительно бодро встали, отзываясь на нехитрую ласку. Вот бы он перевернул её сейчас, и эти ладони плавно опустились на её груди, вращая их в разные стороны… «Да что это со мной?» — Доа тут же мотнула головой, отгоняя внезапное наваждение. — Всё в порядке? — Юнхо, как чувствовал, сразу подал голос. — Да… я просто нечаянно дёрнулась. — Я сделал слишком больно? — Нет, вы сделали слишком приятно. «Что?! Господи!» Как она вообще это только что ляпнула?! — Простите, не поймите превратно, — неловко хохотнула она, пряча в смешке собственное смущение. — Всё хорошо, — в который раз прозвучало над ней. Абсолютно спокойный непоколёбимый голос. Но вдруг эти роскошные, умопомрачительные руки на миг отпустили её, что захотелось сразу возмущённо простонать в несогласии. — Давайте напоследок попробуем один новый приём, — вдруг сказал он. — Приподнимите таз, пожалуйста, мисс Кан, я подложу под вас небольшой валик. Он реально одним махом засунул под неё мягкий такой валик цилиндрической формы, чем-то похожий на скрученное полотенце. И Доа на секунду покраснела. Сначала, потому что приподнимаясь, она слишком много оголила лишнего, и была уверена, что её оторвавшиеся на две секунды груди от стола он прекрасно увидел. А теперь из-за этой подстилки под низом живота её задница была выпячена чуть вверх, и поза её стала какая-то… хм… несколько вызывающая, если так мягко выразиться. Полотенце на девушке чуть приподнялось, едва-едва прикрывая ягодицы. Она, конечно, была в трусиках, но сама мысль, что её массажист, этот невообразимый доктор Чон сейчас лицезреет виднеющиеся половинки из-под махровой ткани заставила Доа как-то странно напрячься. Но она бы назвала это «в сладком предвкушении», чем «неуютно от неуместности». — Я разомну ваши ножки, — голос Юнхо был чистым и ровным, никакого сомнительного намёка. И почему-то это раззадоривало ещё больше. «Да о чём я думаю?» Но тут вдруг Доа осознала, что пару секунд ничего не происходило. Её никто не трогал. «Он что… стоит просто сзади и смотрит на мой выпяченный зад?» Она повернула голову вбок, и её тут же коснулись его руки — Юнхо принялся мягко разминать первую голень. Но на миг Доа показалось, что он дёрнул головой, словно отгоняя странное собственное наваждение, и быстро сделал вид, что продолжает работать. «Мне не показалось? Это что сейчас было?» Впрочем, мысли снова притупились, когда эти пальцы сделали особенно хорошо, проминая связку на щиколотке. Широкими движениями Юнхо поглаживал, а затем растирал её ножки. Казалось, что его движения были мощнее обычного, но Доа это нравилось даже намного больше. Юнхо же усердно трудился над её ногами. Он также сделал ей просто потрясающий массаж стоп, от которого она получила невероятное наслаждение. Она лежала уже такая расслабленная, абсолютно податливая, наслаждаясь, как доктор Чон начал разминать её голени и икроножные мышцы, выгоняя из них всю усталость и всё напряжение. Но тут его пальцы стали опасно подниматься всё выше и выше, и Доа приоткрыла глаза, когда ей стало казаться, что несчастное полотенце на её заднице от его вибрации стало предательски задираться. — Ой! — неловко улыбнулась она, и её рука сама дёрнулась вниз, машинально натягивая полотенце пониже. — Мисс Кан, вы не должны двигаться вовремя моего массажа, — наигранно сурово сказал Юнхо, осторожно убирая её руку и кладя её за запястье вдоль туловища Доа. От такого его внезапного прикосновения у неё будто что-то прострельнуло по всему телу. — Простите, мне показалось, что это было неловко, — бездумно выпалила она. — Меня ничего не смущает. Меня всё устраивает. Что? А это он к чему? — Ну, доктор Чон. Меня смущает немного, меня. — В ту самую субботу ближе к ночи вы не были такой скромницей, мисс Кан. Доа чуть не позабыла как дышать, аж подавившись воздухом. Она ни разу не ожидала подобного напоминания. Особенно сейчас, когда он полностью усыпил её бдительность. — Вы… это… я-я-я… Господи! — выдохнула она. — Вы зачем напомнили, я только отошла! Смешок. Над её головой раздался весёлый смешок. — Вам смешно, доктор Чон?! — возмутилась она и попыталась развернуться. — Нет, лежите, — вдруг прозвучало так властно, что Доа тут же подчинилась. — Встанете и повернётесь, когда я скажу. Она захлопала глазами, пытаясь осознать эту резкую перемену. Доктор Чон никогда не говорил так. Хотя именно сейчас от такого его специально чуть пониженного голоса что-то странное, что-то томное сжалось у неё в груди… Или между ног? — Мисс Кан… — его голос стал ещё тише, ещё вкрадчивее, когда длинные пальцы осторожно стали оглаживать внутреннюю часть её бедра. — Мисс Кан, будьте хорошей девочкой, если всё-таки хотите узнать, что умеют эти руки. Ведь вас так интересовало именно это? Сердце пропустило бешеный удар, её рот приоткрылся, но слова потонули в пересохшем горле. Это что сейчас было? — Вы подтрунивае надо мной, доктор? — обиженно протянула она, справившись с секундным замешательством. — Я же извинилась. Я действительно сожалею. Мне жаль, что произошло подобное. — Знаете, а мне не жаль, — последовал ироничный ответ. — Я все последующие дни об этом думал… И мне ужасно хочется верить, что поговорка «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке» в вашем случае полностью работает. Так скажите, Доа, я вам всё-таки нравлюсь? Она захлопала глазами, беззвучно двигая губами и пытаясь переварить услышанное. Воздух словно покинул её лёгкие. — Расслабьтесь, не напрягайтесь так, я ведь не обижу, — спокойно продолжил Юнхо, массажируя её бедра плавными круговыми движения, как-то опасно заходя под полотенце и касаясь подушечками пальцев начала ягодиц. — Я был бы рад, если бы вы повторили, я удостоверился в этом. Потому что вы вот мне очень нравитесь. — Ч-что… — только и сумела выпалить Доа, совсем растерявшись. Но тут же как-то нервно всхлипнула от острых эмоций, когда эти длинные пальцы вдруг резко откинули с её тела полотенце, являя взору её выпяченную задницу на его полное обозрение. — Доктор Чон! — совсем тихо пропищала Доа, но застыла как статуя, не смея шелохнуться. А когда эти большие руки властно коснулись её ягодиц, практически полностью накрывая их, но принялись мягко, абсолютно нежно массажировать полушария, весь воздух будто спёрло из груди. И видя, что девушка никак не сопротивляется, продолжая ошарашено лежать на столе, Чон Юнхо как-то странно хмыкнул, довольно так, и практически заурчал. — Ох, Доа-Доа! — тихо протянул он, лаская впадинку под ягодицами, оттягивая упругую плоть чуть вверх, и первый всхлип-стон вдруг вырвался из её горла от этих постыдных, внезапных ощущений. Юнхо же довольно улыбнулся. — Не буду кривить душой — вы мне сразу понравились. И в какой-то момент я словил себя на мысли, что это чувство не проходит, и мне хочется узнать вас поближе. За время своей работы я повидал огромное количество голых женских тел, поэтому они не вызывали у меня прежних ярких эмоций. Я всего лишь хороший массажист, который хорошо делает своё дело. Когда очередная клиентка раздевалась перед мной, я просто выполнял свою работу. Но ты вдруг вызвала у меня бурю эмоций. Совершенно неуместных и неправильных. Таких, которые были непозволительны для мужчины-медработника. Это смущало и стыдило меня самого… Доа слушала его, пребывая в какой-то прострации. И ей казалось, что всё это происходит не с ней. Особенно, когда пальцы Юнхо, мягко массажирующие её ягодицы, вдруг начали опасно и как бы невзначай задевать её промежность нежными прикосновениями. Казалось, на миг он даже замедлился, но не почувствовав негативной реакции, принялся дальше дразнить странными ласками и одновременно продолжая свой монолог: — Наши разговоры во время сеанса сложно было назвать глубокими, — усмехнулся он, — но я неплохо разбираюсь в людях, и ты показалась мне очень милой. В какой-то момент я даже понял, что очарован. Но пригласить на свидание пациентку казалось мне слишком непрофессиональным. Я боялся, что ты посчитаешь меня несерьёзным, а то и вообще извращенцем. Но, походу, я не один был такой. Да, Кан Доа? У тебя тоже полно грязных мыслишек? Она издала странный писк, когда интенсивность его прикосновений между её ягодицами стала уже видной и настойчивой, и… ей это чертовски нравилось, несмотря на абсурдность и пошлость происходящего. Да кому она врёт — она уже была мокрая и влажная внизу. Он разморил её, расслабил, заставил потечь под своими прекрасными сильными руками. Поэтому то, что он сейчас принялся вытворять между её ног, уже не смущало. Точнее смущало, но отчаянно хотелось продолжения. — А это входит в массаж или это уже твоя инициатива? — протянула Доа, стараясь скрыть смущение в голосе, не показаться проигравшей, хотя такой она уже и была. — Да, это моя личная инициатива, комплимент от мастера, так сказать, — пальцы Юнхо уже откровенно скользнули по ластовице трусиков, мягко надавливая, а затем поглаживая клитор через ткань. И Доа всё же жалобно всхлипнула от нового назревающего чувства. Такие внезапные, казалось, запретные действия распалили её в мгновение ока. Она уже не задавалась вопросом, какого чёрта они делают. Какого чёрта делает он? Но и размышлять об этом не хотелось. Хотелось до одури того самого продолжения. — И пока я был хорошим мальчиком, — улыбнулся Юнхо, одной рукой лаская её промежность, а второй сминая цепкими пальцами приподнятую ягодицу, — кто-то оказался очень, очень плохой девочкой, своим пьяным бредом пробудив во мне постыдные фантазии. Настолько низменные, но горячие, что я неделю не мог успокоиться, всё вспоминая твою руку на своём бедре. — Но ты ничего не сделал тогда… — протянула Доа, выгибаясь под его всё более настойчивыми ласками, чуть не скуля, чувствуя, как ткань уже вся промокла под его пальцами. Она даже не заметила, как они перешли на неформальное общение. — Даже не попытался… — Ты серьёзно? — фыркнул Юнхо, и в его голосе впервые прозвучали недовольные нотки. — Ты была пьяна вдребезги, Доа! Только последняя скотина воспользуется девушкой в подобном состоянии. А я, вроде, к таким не отношусь. Я предпочитаю всё по согласию, как нормальный человек. И, по крайней мере, сейчас сопротивления я не ощущаю. Да, мисс Кан? — он слегка шлёпнул её по заднице, заставляя упругую плоть затрястись от хлопка своей ладони. А Доа тяжело выдохнула. И окончательно сдалась. Она настолько уже поплыла под ним, что просто безумно хотела этого горячего, отнюдь нецеломудренного приключения. — Вам всё нравится, мисс Кан? — нарочито деловито протянул доктор Чон. — Может, мне прекратить? — Нет, не стоит! Всё просто отлично, — сквозь сбившееся дыхание протянула Доа, подыгрывая ему в этой странной игре. — Может, вы покажите ещё, что умеют эти руки? — С удовольствием, — Юнхо прикусил нижнюю губу, сдерживая смешок. — Я рад, что вам нравится мой массаж. Может, вы хотите полного расслабления? — А это дополнительная услуга дорого будет стоить? — с самым невинным тоном спросила она. — Нет, что вы, для моей милой пациентки это абсолютно бесплатно. — Хорошо, тогда я хочу полное расслабление. — Что ж… Отлично, тогда переворачивайтесь на спину. Спокойный, какой-то властный тон, которым он это сказал, заставил поджилки Доа странно и сладко напрячься в волнительном предвкушении. И эта чёртова игра заводила до одури. По крайней мере, она сейчас трезва и отдаёт себе отчёт в своих действиях. А её славный милый массажист… очень даже горячий парень, полный сюрпризов. В начале оказался джентльменом, но, признавшись в симпатии, мгновенно стал её прекрасным демоном, склоняющим её ко всем похотливым желаниям. Доа медленно перевернулась, отшвыривая из-под себя скомканный валик куда-то на пол. И только уложившись на спину, она чуть снова не потеряла весь воздух из лёгких. Потому наконец-то впервые встретилась глазами с Чон Юнхо. Нет, хорошие мальчики так не умеют смотреть, определённо. Вот так томно, жадно, с поволокой рассматривать твоё обнажённое тело. При этом лёгкая полуулыбка дрогнула на его обманчиво спокойной лице. Только от такого изучающего пристального взгляда можно было кончить в миг. Утрировано, конечно, но Доа поняла, что окончательно пропала. Руки Юнхо медленно потянулись к её ногам, плавно заскользили по ступням, затем по щиколоткам, добираясь к коленям, а его туловище опускалось всё ниже и ниже к ней. Но затем он резко выпрямился, а Доа невольно вскрикнула, когда её вдруг обхватили за ноги и рывком притянули к себе, на край массажного стола. И её промежность резко ударилась в пах доктора Чона. — Держитесь, мисс Кан, не упадите, — хитро произнёс Юнхо, всё играя в эту нарочитую вежливость. — Обопритесь ступнями. Доа это и сделала, полностью сгибая ноги в коленях, чтобы ступни упёрлись в край стола, чуть свисая. Юнхо же плотнее вжался в неё, устраиваясь между ног, и она не без восторженного блеска в глазах увидела его отчётливоё возбуждение, которое уже не скрывала тонкая ткань голубых брюк. А затем доктор Чон нарочито медленно склонился, и его восхитительно большие руки с длинными пальцами накрыли её обнажённую грудь, буквально начиная её мять и довольно играться. — Давно хотел это сделать, — с самым невозмутимым видом сообщил он, осторожно сминая и массажируя упругую плоть. Доа прикусила губу, силясь не издать какой-то позорный звук, пока Юнхо беззастенчиво прикасался к её груди, нежно массируя её, ласкал большими пальцами, заставляя соски набухать всё отчётливее. В какой-то момент его горе-пациентка всё же не выдержала: собственные руки взлетели вверх, осторожно ложась на открытые предплечья доктора Чона — короткие рукава медицинского топа закрывали лишь плечо чуть выше локтя. Доа не могла удержаться, чтобы не прикоснуться к этим волшебным рукам, так давно волнующим её кровь. Её пальцы скользнули по его коже, мягко оглаживая, щупая, сминая. А затем её ладони накрыли его, направляя движение его рук на своей груди. — Ох, уж это самодеятельность от пациентов, — притворно вздохнул Юнхо. В затем резко склонился, заставляя девчонку под собой выгнуться от удивления, а потом и последующих пикантных, таких интимных чувств. Потому что голова доктора Чона оказался на ней, а его губы мягко обхватили первый сосок, принимаясь с вожделением вылизывать и посасывать его. — Ох, доктор Чон! — неловко рассмеялась Доа, теряясь и в смущении, и в бесстыдном блаженстве одновременно, как бы странно это не звучало. Её пальцы снова взметнулись вверх, на этот раз зарываясь в его густые волосы, оказавшиеся такими шелковистыми и мягкими на ощупь, что она испытала странное сладкое наслаждение, оттягивая их за пряди, играясь, наслаждаясь этим странным чувством. Но стон вдруг сорвался с её губ, когда Юнхо чуть оттянул сосок, другой рукой осторожно сжимая вторую грудь, а его длинное тело буквально поработило её, вжимая в стол. Нет, он не давил на неё, не прижимал всем весом, наоборот, контролировал свои движения. Но создавалась такая мнимая иллюзия его доминантности, что у Доа буквально перехватывало дух. А потом и выбило весь воздух, когда одна его рука, медленно оглаживая её тело, спустилась вниз, проникая под трусики. И уже отчётливый всхлип вырвался из её губ, когда эти длинные пальцы вновь добрались до бугорка нежных окончаний, начиная так остро-приятно массировать клитор, одновременно и периодически лаская её промежность между половых губ. — Юнхо-о-о… — совсем тихо, едва различимо прошептала Доа, нервно выгибаясь под ним. Было так хорошо, так чертовски хорошо, что плевать, насколько это было неправильно. Его волшебные прикосновения выводили на самый пик. Причём он был так нежен и аккуратен, лаская ртом её грудь, а пальцами промежность, что её тело окончательно расслабилось, отдаваясь навстречу мужским ласкам. Доа позорно застонала, машинально начиная двигаться — подмахивать бёдрами в такт движению его пальцев, и выгибаться на столе, подставляя свою грудь этим смелым, уверенным губам. — Как ощущения, мисс Кан? — Юнхо оторвался на миг, чтобы задать шутливый вопрос, но губы его быстро очутились на её шее, осторожно прикусывая нежную кожу горла. Но пальцы его лишь усиливали ласку, заставляя её согнутые в коленях широко разведённые ноги нервно подрагивать. — Вам всё нравится? Есть какие-то жалобы? — Только одна, — глухо простонала Доа. — Что ты не сделал этого раньше. Юнхо глухо рассмеялся, чуть сильнее прикусывая мягкую кожу на её шее. Его же пальцы уверенно скользили в её трусах, мучительно издеваясь. Сам он улыбался, чувствуя, как подёргиваются и пульсируют влажные мышцы, когда он ласкает уже полностью мокрую промежность. Темп его движений казался почти жадным, пробуждая в Доа какие-то постыдные ощущения. Ощущения животного голода и похоти, что было для неё так странно. И её пальцы плотнее обхватили его за волосы в назревающем наслаждении, которое дарила его рука. Доа тяжело и глубоко задышала, её грудь бешено поднималась и опускалась от усилия, с которым она, казалось, вдыхала воздух в лёгкие, даже не замечая низкий смешок, слетевший с мужских губ. — Ты очень красивая, Кан Доа, когда вот так отдаешься чувствам. Особенно, вот так подо мной, — прошептал он ей на ухо, и этот шёпот показался ей чем-то нереально эротичным. — Ох, поцелуй меня! — вырвалось из её губ, и это желание ощущалось сейчас почему-то самым важным. Она даже думала, что он сейчас посмеётся, либо скажет, что ещё рано, но… Но лицо Чон Юнхо мгновенно оказалась над ней, и тут уже слегка закружилась голова у Доа, когда он сладко впился в приоткрытый рот девушки своими красивыми, такими розовыми губами. Она отдалась поцелую сразу, стискивая мужские плечи, прижимая его к себе плотнее. А Юнхо всё целовал и целовал, и это было сродни пожару. Губы у него были мягкими и горячими, такими настойчивыми. Доа закрыла глаза, растворяясь в какой-то блаженной неге. Юнхо посасывал её губы, а она постанывала от наслаждения. Он глубоко забирал их в свой рот и нежил каждую по очереди, одновременно вылизывая языком. Потом оторвался, проходясь быстрыми клевками-поцелуями до подбородка, всего лишь раз прикусывая влажную кожу у горла, и заглянул в открывшиеся ему глаза. И Доа ответила ему задыхающимися сладким стоном в разлившейся разрядке, когда эти длинные пальцы внизу, в её промежности, довели её наконец-то до быстрого оргазма. Она откинула голову, тяжело дыша и дрожа, практически до боли зажмурилась, даже не замечая, как плотно обхватила дрожащими бёдрами тело своего массажиста. Она не понимала, сколько минут прошло, хотя может всего лишь пару секунд. Просто почувствовала на себе тёплые, такие нежные руки, размеренно поглаживающие её по плечам, бокам, заходя на бёдра и лаская их круговыми движениями. Наконец-то Доа разлепила веки и, тяжело дыша, уставилась на доктора Чона над собой. Он уже выпрямился, стоя у края стола между её разведённых и согнутых в коленях ног. На его лице расплылась мягкая улыбка, и даже глаза блестели живым, довольным блеском. — Ты как? — спросил он. Его пальцы медленно скользили по её бедрам, затем оглаживали колени. — Я неплохо подготовился к новому виду массажа? Прости, первый раз делаю подобный пациентке, — с самым невозмутимым видом сказал он. Доа выдохнула со смешком, всё ещё силясь успокоить дыхание. — Было неплохо, — протянула она. — Нормально. — Нормально? — бровь Юнхо иронично взлетела вверх. — Больно слышать, мисс Кан. — Ох, доктор Чон! Вы же не закончили! А как же основной массаж? Внутренний? — она не сдержалась, сама усмехнулась от низкой шуточки. — Вы же специально всё подстроили? Надеюсь, вы позаботились о защите? — Обижаете, я опытный специалист, — усмехнулся Юнхо. А затем одним махом стащил с себя топ через голову. А у Доа спёрло дыхание, смотря на его пресс, на оголённый живот, который вжался при движении, когда тело выгнулось. Юнхо только успел снять верх, как девушка рывком села на ягодицы и обхватила его за шею руками, тут же впиваясь в его губы требовательным поцелуем. Он улыбнулся ей в рот, а затем сам углубил поцелуй, отшвыривая от себя топ куда-то на пол. Его большие ладони очутились на её голых лопатках, прижимая её тело плотнее к себе. Это был какой-то новый вид странного наслаждения — ощущать, как собственная грудь трётся об его твёрдую. Тепло голой кожи друг друга заставляло чувствовать всё острее, а их действия — быстрее. Рука Юнхо скользнула вниз, заходя в собственный карман брюк и извлекая от туда квадратный пакетик презерватива. — Всё-таки подготовился, — усмехнулась Доа, роняя голову ему плечо, а пальцами поглаживая его ключицы. — Ты был так уверен, что после случившегося трезвая я так легко отдамся тебе? — Вообще нет, если честно, — Юнхо не удержался, целуя её висок. — Это была мимолётная надежда, процентов на двадцать, — он рассмеялся, а затем сказал уже серьёзнее. — Изначально просто хотел хорошенько тебя расслабить, чтобы потом набиться на продолжение… Но вдруг самого понесло, и всё в итоге стало в разы лучше, чем я себе нафантазировал. — Врунишка, — хмыкнула Доа, оставляя невесомый поцелуй на его подбородке. — Сладкий лгун! — У вас какие-то претензии к моей работе, мисс Кан? Если да, я сейчас быстро всё исправлю. Он чуть отстранился, а затем одним махом, словно она ничего не весила, перевернул Доа, заставляя лечь на живот. Она едва вскрикнула, чувствуя, как ноги замельтешили в воздухе, но её тут же потянули на себя, не давая свалиться, и её ступни опустились на пол. Теперь она лежала, облокотившись туловищем об массажный стол, её ноги стояли на твёрдой поверхности, а зад аппетитно выпятился к своему массажисту. — Позвольте, я просто сниму лишнее, — позвучал позади неё насмешливый голос. Тёплые пальцы коснулись её ягодиц, нежно проводя по ним подушечками, а затем плавно стянули вниз трусы, выпутывая из них чуть подрагивающие ноги. Доа развернулась и не без восхищённого вздоха увидела как Юнхо, поднимаясь обратно с корточек, сам стаскивает с себя брюки, а затем и носки, разгибаясь уже полностью обнажённым. Дыхание буквально перехватило, а её глаза довольно рассматривали через плечо его нагое красивое тело, такое стройное, но с очерченными мышцами, с длинными конечностями. Доа не могла не любоваться, как длинные пальцы Юнхо плавно разрывают пакетик, а затем уверенно раскатывают резину по внушительному члену, невольно двигая кулаком на пробу туда-сюда. Его взгляд со своего стояка быстро переместился на неё, он смотрел с хитринкой исподлобья, с трудом сдерживая лукавую улыбку. — Говорите, что хотите внутренний массаж? — самый обыденным тоном спросил он, подходя вплотную. — Да, доктор Чон, — кивнула Доа, обмякая грудью и животом на массажном столе и удобнее укладывая голову. — Хорошенько промассажируйте всё внутри, пожалуйста. — Это самое пошлое и дешёвое, что я когда либо слышал про свою профессию, — сказал он с ухмылкой, подойдя вплотную и располагая свой член аккурат меж двух аппетитных ягодиц. — Но знаете, мисс Кан, мне чертовски нравится, как звучит эта плоская шутка из ваших уст. Доа рассмеялась. Звонко и по-доброму. Но через две секунды глубоко выдохнула, когда ощутила плавное, уверенное проникновение. Юнхо входил в неё медленно, очень медленно. Вначале до середины члена, затем вытащил его, а потом снова мучительно плавно стал входить, дразня и её, и себя. Пальцы ног поджались на полу, ступни стали чуть ли не на носочки, когда Доа машинально выгнулась задницей ему навстречу. Её руки плотнее обхватились за край массажного стола, а нижнюю губу она прикусила в назревающем наслаждении, пока её медленно насаживали на свой стояк. Юнхо сам протяжно выдохнул, наконец-то войдя в жаркое, мокрое нутро. Пока он не спешил, давая возможность откровенно стонущей под ним девушке привыкнуть к нему, точнее его размеру. Это было тяжело — не ускоряться, но медицинский университет выдрессирует терпение и устойчивость у любого студента, иначе никак не выживешь в этой среде, как шутил их ректор. Юнхо улыбнулся самому себе. Он так давно ждал, что не мог испортить момент. Он терпел всё это время, лаская полуобнажённое тело на столе до этого, желая сделать такой массаж, чтобы окончательно приручить эту милую девушку себе. У него сразу был такой огромный стояк, в штанах буквально распирало, и он надеялся, что Доа этого не заметит сразу и с визгом «извращенец!» не убежит восвояси. Но всё в итоге вышло слишком шикарно, и вот он постепенно начинает наращивать темп, входить глубже, вбиваясь пахом в эту прелестную задницу, с наслаждением слушая тонкие, размеренные девичьи стоны. Одна рука Юнхо обхватила её ягодицу, накрывая её своей ладонью. Ему самому нравилось, как это смотрится, как одна половинка практически исчезает под его рукой, и от этого эстетического наслаждения-вида его пальцы сильнее сжали упругую плоть. Вторая его ладонь размеренно и нежно скользила туда-сюда по её спине, хаотично поглаживая, и Доа расплывалась ещё сильнее от этой нехитрой ласки, от ощущения жара его тёплой кожи. Доа уже была так расслаблена — как и всем телом после массажа, так и внутри от обильной смазки после оргазма. И Юнхо постепенно начал двигаться быстрее, уже входя полностью на всю длину. Звуки шлепков двух тел друг об друга, едва различимый хлюпающий звук члена в её промежности заставляли его разгорячиться быстрее, постепенно теряя хвалёный контроль. Юнхо толкался всё более жадно и размашисто, его ноздри начинали тяжелее и шире раздуваться и терять голову. Особенно, когда Доа под ним на столе отвечала ему задыхающимися сладкими стонами, покорно поддаваясь на каждое его движение. А когда Чон ускорился ещё сильнее, не в силах сдерживаться, Доа томно и откровенно застонала в голос. — О-ох! — только и выдохнул Юнхо. Ведь стоило только Доа сильнее выгнуться под ним и застонать так сладко жалобно и пронзительно, он окончательно сорвался. Он обхватил её чуть ниже талии, плотно и уверенно, и задвигался уже активно, размашисто вколачиваясь и откровенно наслаждаясь восхитительным видом — как колышутся ягодицы с каждым шлепком об его пах. Да и вид собственного члена — входящего и выходящего из тугой, такой влажной промежности — так красиво вбивающийся в неё… это распаляло не на шутку, и уже он стал откровенно томно дышать, периодически издавая едва различимый то ли вздох, то ли постанывание. А когда наслаждение стало постепенно накрывать его, Юнхо чуть склонился, хватаясь руками за края стола, его ладони легли возле ладоней девушки, а его губы коснулись её затылка, нежно целуя, а нос зарылся в её растрепавшиеся волосы. Доа застонала ещё отчётливее — прикосновения его головы и несколько взмокшей груди к её спине заставили чувствовать всё будто намного острее. Юнхо уже входил в раж, брал Доа так жадно, почти торопливо, практически замяв её под себя, остервенело вколачивался, двигал бёдрами на предельной скорости, с наслаждением слыша влажные шлепки их тел. Он несколько раз замедлялся, чтобы повернуть к себе лицо Доа и впиться почти грубым поцелуем-укусом в её приоткрытые губы, которые отчаянно хватали воздух и отвечали ему на дикие поцелуи. — А-а-а… ах… пожалуйста… — что-то простонала Доа, уже теряясь в этих ощущениях, когда Юнхо с упоением трахал её, ныряя в неё, казалось, всё глубже и глубже. Она стонала, глухо и уже как-то громко, даже не думая, что они на нижнем этаже клиники. Юнхо ей ничего не говорил, так что вряд ли наверху кто-то был в выходной день, кроме дежурного врача, это ведь частная клиника… Но… да всё равно! Юнхо резко прижался лбом к её затылку и зашёлся в бешеном темпе, долбясь отчаянно, по-животному, видя, как ей это нравится. Он сам замычал, наслаждаясь её протяжными стонами и… и мгновенно кончил, захлёбываясь в собственных ощущениях. Кончил бурно, изливаясь через несколько мгновений, горячо и сладко, и собственные ягодицы так ощутимо задрожали. Доа блаженно улыбнулась, распластавшись на столе. Былое какое-то необъяснимое удовольствие — знать и ощущать, что этот потрясающий парень получил сильнейшее наслаждения в тебе. Эта странная эмоция опьяняла. И она улыбнулась ещё шире, чувствуя его сбившееся дыхание у своего уха — Юнхо обмяк на ней, хотя всё ещё контролировал свой вес. Он тяжело дышал, прикрыв веки и наслаждаясь этой минутой их единения и разливающегося блаженства от усталости. Доа приоткрыла глаза, глядя вбок: их руки лежали рядом на столе. И она мгновенно переплела их пальцы, сжимая их в нежных тисках. — Кажется, я фанатка твоих рук, — тихо прошептала она, не в силах подавить рвущуюся наружу широченную улыбку. — Они восхитительны. Они приручили меня. — Кажется, я фанат всей тебя, — прошептал в ответ Юнхо. Он чуть приподнял голову, пару раз потыкался носом в неё, пытаясь убрать кончиком пряди волос на её щеке, чтобы поцеловать в скулу, чем вызывал весёлый смешок у девушки. Она заёрзала под ним, но её никто не отпустил. — Ах, Доа-Доа, — счастливо протянул он. — Это ты приручила меня. Не могу сдержаться и уже думаю, как продолжим дальше. Хочу пробовать везде и по-всякому — руками, языком, всем телом сразу. — Что-о? — хохотнула она. — А вы, оказывается, похотливый жеребец, доктор Чон! Мне записаться на новый сеанс массажей? — Думаю, теперь мне придётся платить вам, — улыбнулся он. — Предлагаю начать банально — с хорошего ресторана. А там продолжим бесплатный массаж уже у меня дома. Я вам гарантирую, что на дому в качестве он не потеряет, и будет даже лучше. — А внутренний массаж будет? — деловито поинтересовалась она. — Или только горячий рамен? — Обижаете, мой перечень услуг очень широк, — в тон ей вальяжно ответил Юнхо. А затем склонился к её уху, говоря уже более томно и глухо. — Ох, мисс Кан, обещаю, я покажу вам самые влажные трюки и вытрахаю всю вашу душу между ног. — Фу! Какая вульгарщина! — наигранно фыркнула она, силясь отвернуть голову в другую сторону. — Мне изменить наши планы? Тебе не нравится? — Нравится. Хотя, может, я немного… стесняюсь. Самую чуточку. — После всего произошедшего? — сипло рассмеялся Юнхо, вставая. А затем потянул её тело на себя. Доа негромко выдохнула, когда эти сильные руки легко, практически без напряга перевернули её, стаскивая со стола, а затем заставили рухнуть в мужские объятия. Она так и сделала, практически повиснув на теле Юнхо, обхватывая его за талию и укладывая свою голову ему на плечо. Было восхитительно вот так стоять — обнажёнными, обнимая друг друга. И взмокшая от пота кожа совсем не напрягала, наоборот, казалась чем-то блаженным. — Не волнуйтесь, мисс Кан, — одна ладонь Юнхо мягко поглаживала её по волосам, пока он сам улыбался ей в макушку. — Начнём как нормальные люди, как нормальная пара. А если ты будешь стесняться и зажиматься… Что ж, я профессионал в этом деле — хорошо умею убирать зажимы. Доа прыснула на его плече, а затем зарылась носом в его ключицу, целуя эту волшебную впадинку над костью. — Я потный, — смущённо улыбнулся Юнхо, но рот его уже расплывался в огромнейшей довольной улыбке от подобной нежности. — Мне всё равно, ты вкусный. И этот пот — знак того, как старался ты надо мной. Поэтому, этот пот — моя лучшая награда. Его улыбка стала ещё шире. — У меня будет только одна правило для тебя, — вдруг сказал он. — Какое? — Доа приподняла бровь, немного напрягаясь от такого внезапного заявления. — Не смей пить без меня. Никогда. Она рассмеялась, плотнее обнимая его за талию, а потом протяжно выдохнула, чувствуя долгий поцелуй-засос на собственной шее. — Нам надо искупаться в душе, перед тем, как мы уйдём, — Юнхо наконец-то оторвался от её горла, смотря в её глаза с высоты своего роста. Он был счастливый и довольный, и если бы у него с копчика рос собачий хвост, он бы сейчас им довольно вилял в разные стороны. — Здесь есть душ? — удивлённо переспросила Доа. — Конечно, в техническом помещении. Не шедевр, но ополоснуться можно. И не только это… — улыбка на лице Юнхо стала ещё шире. — В упаковке ведь не один презерватив продается, ты же помнишь? — Ох, доктор Чон! — она театрально закатила глаза, но тут же по-ребячески взвизгнула, когда её, голозадую, закинули на такое же голое плечо и потащили в душевую комнатку. — Мы сегодня вообще уснём? — Не уверен, мисс Кан. Но вы точно торчите мне за ту субботу, когда сорвали мои вечерние планы лениво поваляться перед телевизором в любимой кроватке. Поэтому придётся оплатить моё нерабочее время. Начнём, пожалуй, с душа. Негоже пациента грязным отправлять домой. Кстати, тебя никто не ждёт дома? Ты одна живёшь? — Одна, но к чему ты спрашиваешь? — На всякий случай, ведь ты сегодня ночуешь у меня! Поздно так далеко добираться! — Юнхо! — рассмеялась Доа, и наигранно попыталась схватиться на весу за дверной косяк, когда её затащили на себе в техническое помещение, уводя в душевую. — Ты серьёзно? Сейчас? В душе?! — Абсолютно! — Господи! — рассмеялась она, бултыхаясь на его плече. Но сопротивляться-то и не хотелось. Она так… для вида брыкалась, набивая себе цену. Да и как тут посопротивляешься, когда тебя держат такие-то руки? Волшебные руки. Настоящее произведение искусства. Надо будет выставиться Минджэ, которая посоветовала ей великолепного массажиста. О, да!