Дружба с оговорками

Ши Цинсюань сам себе удивлялся. Вчера он не хотел вставать с кровати, а сегодня был полон жизни. Вчера он едва находил в себе силы, чтобы выходить из комнаты, буквально заставляя себя делать каждый шаг, а сегодня ему не терпелось бежать вперёд. Он не мог устоять на месте, он торопился. Он тянул Хэ Сюаня из спальни. Не останавливался даже ради того, чтобы попытаться причесать волосы. — Мне доверят готовку! — с восторгом щебетал Ши Цинсюань, широко улыбаясь и бережно сжимая ладонь лучшего друга. Он продолжал тянуть и болтать. — Волнительно! Учитывая то, что ты безупречный повар! Признаться, я очень сильно скучал по курице в кисло-сладком соусе. Она у тебя просто пальчики оближешь! Я не говорю про креветки… как ты там их сделал? Такие острые, пряные, да ещё хрустят. Могу вечность перечислять все блюда, которые ты готовишь. Но особенно сильно я скучаю по супу. Он у тебя такой… такой домашний! Интересно, как у тебя хватает терпения на все эти сложные блюда! Ещё и знать, что и когда добавлять… С лёгкой умиротворённое улыбкой на лице Хэ следовал за Цинсюанем. Тот знал, куда идти, так что безошибочно привёл Хэ на кухню. Ши Цинсюань улыбался. Сейчас он был счастлив. Настолько, что отодвинул стул, усадил на него лучшего друга. Он гремел посудой, выбирая ту, которая ему больше нравится. Даже придирчиво сравнивал две сковороды: — Вот эта нравится мне больше, а тебе? — он протянул сковороды Хэ Сюаню. Юноша с нетерпения даже перешёл с носочка на пятку и так несколько раз. Трудно было стоять ровно, когда в голове столько мыслей! Особенно учитывая то, что день уже в самом разгаре. — Да, правильный выбор! Как и раньше, Хэ просто молчал. Молчал, слушал Цинсюаня и следовал за ним. Время от времени он слабо улыбался или кивал головой, то в знак согласия, то в знак того, что его внимание сосредоточенно на юноше. И всё же с каким бы равнодушным лицом Хэ ни привык ходить, сейчас уголки его губ немного приподнялись, а в глазах, обычно ярких и холодных, теплился тёплый огонёк. Тот самый, который может согреть. Тот самый, который загорался лишь тогда, когда Хэ смотрел на Цинсюаня. Цинсюань щебетал без умолку, как и прежде. И Хэ это нравилось. И похвалу слышать ему нравилось. Он даже мысленно усмехнулся: ещё бы ему не быть отличным поваром, когда его семья держала ресторан. Он детство провёл на кухне, он буквально на подсознательном уровне знал, что и с чем будет сочетаться хорошо. И сестрица его знала это не хуже его… Ох, Мяо-эр… Хэ отгнал грустные мысли о погибшей сестре и снова сфокусировал всё своё внимание на настоящем. На данном моменте. На улыбке Цинсюаня и его радостном голосе. Хэ указал на сковороду, и юноша прошил восторг от выбора. Как же легко его порадовать! Одну сковороду младший чиновник убирал на место, а выбранную поставил на огонь. Добавил немного масла, бросил щепотку специй и немного трав, хотя ещё не решил, что будет готовить. — А теперь пора решить, какой у нас будет очень поздний завтрак или даже обед, о! Мы можем совместить! У нас будет обед с нотками завтрака. Или завтрак с нотками обеда. Я ещё не решил! Ши потянулся к кладовой, открыл дверь и замер. Его глаза широко распахнулись. Лишь в тот момент, когда Цинсюань открыл кладовую, Хэ вдруг понял, что сейчас случится беда. Многие комнаты во дворце были забиты ящиками с едой. Кладовая была забита до упора — Хэ сам всё укладывал, а потому точно знал, что стоит её открыть, как на голову посыпются тяжёлые ящики. — Стой! Хэ среагировал моментально. Меньше секунды, и он рядом с Цинсюанем. Обнял его со спины — одной рукой за талию, другую положил поверх груди — и резко дёрнул на себя, делая пару широких шагов назад. Этого как раз хватило, чтобы лавина из ящиков упала под ноги Цинсюаня, а не на его голову. Хэ нахмурился. Молчал. Смотрел на ящики, которые могли обрушиться на Цинсюаня и причинить ему вред. Хэ не двигался, лишь всё ещё обнимал юношу, прижимая его спиной к своей груди. Младший чиновник настолько растерялся, что совсем не ожидал увидеть подобное. Но вместо того, чтобы оказаться под коробками, юноша вдруг осознал, что Хэ Сюань поступил так, как поступать умеют боги: пронзительно быстро. Младший чиновник даже моргнуть не успел. Несколько секунд, и юноша начал заразительно смеяться. Он осознал, что Хэ держит его, прижимает к себе и не отпускает. Ши было весело от всего происходящего. Цинсюань хохотал, а когда успокоился, вытер ладонью глаза, так как от смеха даже слёзы выступили. Сам Хэ был напуган: ему ведь пришлось действовать быстро, чтобы не позволить Цинсюаню оказаться погребённых под слоями из ящиков. Пусть Цинсюань и был младшим чиновником, пусть Хэ бы и дал ему духовных сил, чтобы излечить любые травмы, но всё же… Но всё же юноша мог сильно пострадать. И это было бы больно. И лечить раны тоже было бы больно. Сердце Хэ в ужасе билось неспокойной птицей в клетке его груди, а вот Цинсюань… он вдруг начал смеяться. И страх у Хэ тут же сменился на недоумение. — Чего смешного? — спросил он. — Ты чуть не покалечился. Ничего смешного. Хэ нахмурился, и пусть он не говорил, но по его возмущенному голосу, по его серьёзному взгляду, по его напряжённым объятиям было более чем понятно, что за Цинсюаня он действительно переживал. С другой стороны, хорошо, что Цинсюань так легок: совсем не испугался. В итоге Хэ выпустил юношу из объятий, но больше уже не сел на стул. Лёгким движением руки он выпустил Чёрные воды, и они начали неторопливо запихивать ящики обратно в кладовую, пока Цинсюань радостно парил над сковородой и щебетал. — Придумал! Я придумал, что тебе приготовлю! Только ты не помогай! Ох, как же здорово, что ты меня спас! Спасибо! Если бы меня эти коробки… окажись я под этими коробками, то тебе пришлось бы меня откапывать и я бы потерял свою замечательную мысль о том, что буду готовить! Ты не против, что с этими коробками я разберусь позднее? Я их потом подниму, всё уложу, ты не переживай! Я всё сделаю! Всё будет замечательно! А ты садись, а я пока… Ши Цинсюань, стоило Хэ Сюаню выпустить его из защитного объятия, подошёл к коробкам. Он открыл одну, вторую, третью. Следом ещё несколько, пока не нашёл то, что ему нравится. Он придирчиво отбрал продукты, порой даже сравнивая два одинаковых и делая выбор, понятный только ему. — Я, конечно, понимаю, что продукты так не отбирают, но как иначе? Если бы в рецепте был виноград, то я бы даже от кожицы его очистил, чтобы всё было идеально. Но у нас нет винограда. И в рецепте его нет. На самом деле я плохо помню. Но постараюсь приотовить то, что готовил для брата. Он приходил из монастыря ужасно голодный. Его всегда ждала порция. Я не ел, пока он не садился за стол. Знал, что могу поесть и без него, он об этом мне тысячу раз говорил, но ведь ужин… это время, когда мы могли пообщаться. Разве я мог поесть без брата? Вот и… — Ши Цинсюань махнул рукой, а затем отправил порезанные овощи в раскалённую сковороду. Кусочки не ровные: где-то нормального размера, а где-то чрезмерно большие или, наоборот, очень маленькие. — Так вот. Вначале всегда обжариваются овощи. Сковорода должна быть тёплой, но не горячей и не холодной. Овощи тщательно мешают, — сам Ши Цинсюань даже не мешал овощи, весь увлечённый процессом разбивания яиц и болтовни обо всем. — Я уверен, что тебе понравится. Только приготовить надо идеально. Я так волнуюсь! Я приготовлю побольше! Тебе нельзя голодать. Запрещаю. Придётся тщательно следить за твоим питанием. Хэ пристально смотрел и слушал. И снова юноша говорил о брате. Получается, его брат был послушником храма. Может быть, того же, где и Ши Уду. Может быть, они даже друзьями были, и поэтому Повелитель Вод поднял сразу двух братьев. — Цинсюань, — мягко обрывал юношу Хэ. — Овощи. Их же надо помешать? Ты сказал, что надо. А ты не мешаешь. И они уже начинают подгорать. Так задумано? Нет, так не задумано, и Хэ это понимал не только из рецепта, который Цинсюань попутно рассказывал, но и из собственного кулинарного опыта. Он взял лопатку и подошёл к сковороде, начиная помешивать овощи. Пусть немного подгоревшие уже, но всё ещё ужасно аппетитные. Запах был тёплый и приятный, и у Хэ от голода свело живот: послышалось протяжное урчание. Но Хэ его проигнорировал: сделал вид, что никакого урчания не было. — Ну вот, уронил скорлупу, — вздохнул Ши Цинсюань огорчённо. Он успел разбить целых четыре яйца и как раз разбивал последнее, когда одно неловкое движение привело к тому, что маленький кусочек скорлупки оказался в миске. Для многих это не являлось бы проблемой. Что сложного в том, чтобы вытащить скорлупку и продолжить взбивать? Ничего сложного. Но для младшего чиновника, который вознамерился сделать всё идеально, это была настоящая трагедия. Он стоял, смотрел в миску и абсолютно забыл про то, что на сковороде поджариваются овощи. Он даже не подумал не только их помешать, но даже попросить Хэ Сюаня спасти ситуацию. — Да-да, помешивать надо, — кивнул Ши Цинсюань, принимая решение, что одна маленькая скорлупка ничего не испортит и продолжил взбивать яйца. — Я сейчас закончу с яйцами, добавлю на сковороду и перемешаю. Только осторожнее. Я уронил скорлупу, но принял решение, что больше времени потрачу на переделывание. Так что… может быть немного с хрустом. Младший чиновник не допустил третьего варианта: взять палочки, подцепить скорлупку и просто вытащить. Он об этом не подумал, а если и была подобная мысль, то не зацепилась настолько, чтобы её осуществить. — Можешь каждый день ко мне приходить и что-нибудь готовить, — сказал Хэ. Он всё ещё помешивал овощи. — Наверное, только так ты и сможешь проследить за моим питанием, да? — Приходить каждый день… Это было бы здорово! Утром не смогу точно. Мне теперь с рассветом надо быть в тренировочном зале. Сегодня я пропустил тренировку, но это не страшно. Потом наверстаю. Так… теперь яйца добавить в овощи, потом добавить рис. Рис. Я забыл о рисе… вначале же надо было поставить рис, а потом… Ладно, сделаем иначе. Сразу рис добавим. Будет съедобно. Надеюсь. Теперь мне точно придётся ещё раз приготовить, ха-ха-ха, в следующий раз не забуду о том, что рис должен быть уже готов. Ведь овощи и яйца должны быть под рисом, а у нас будут вперемешку. Так… наверное, надо добавить немного воды… и это спасёт положение! Даже мягкий намёк Хэ, что Цинсюаню надо помешать овощи, ведь они подгорают, не подействовал на юношу должным образом. Цинсюань как был занят своим, так и всё, а овощи остались на попечении Хэ. Сюань их помешивал почти что автоматически, даже не смотрел на них, а следил за Цинсюанем, но точно знал, как двигать рукой, чтобы овощи не выпали из сковороды — навык, отточенный ещё в детстве. Овощи спокойно помешивались пока Хэ с любопытством наблюдал за Цинсюанем. Юноша явно знал, что делает, но не знал, как. Слишком он непоследовательный и рассеянный. И слишком на эмоциях. Ему бы успокоиться, сосредоточиться и дело было бы в шляпе — всё бы вышло. — Но на ужин ты ведь сможешь ко мне заходить? — спросил Хэ. И не выдержал. Он оставил овощи, схватил палочки и подошёл к Цинсюаню. Встал позади него, но уже через миг положил ему руку на талию и прижался грудью к его спине. Исключительно потому, что он склонился над чашей. — Это даже не обсуждается, — с готовностью сказал Ши Цинсюань. — Я буду приходить так часто, что успею тебе надоесть и тебе придётся меня выгонять. Ты только дверь открывай, пожалуйста… Последнее не предназначалось для Хэ Сюаня. Это должны были быть мысли, но… юноша высказал быстрее, чем довёл до ума фразу. Пускай и сказано было легко, но все же страх присутствовал: вдруг завтра с ним опять не будут разговаривать. А в сердце Хэ больно кололо, когда Цинсюань к своим шутливым словам добавил такое простое, такое тихое и, казалось бы, такое незначительное предложение. Просто не закрывай дверь. Открывай её, пожалуйста. Хэ казалось, что на раскаленной сковороде, где уже масло всё давно выпарилось, оказались не овощи, а он сам. Чувство вины вновь накрыло Хэ с головой: это он дурак, не понял сразу что к чему, это он сделал ещё хуже, это он за зря мучил Цинсюаня одиночеством и сам при этом мучился. Это всё он. Надо ли ему извиниться? Или прояснить ситуацию? Или поднять тему ночного разговора? Хэ скосился на Цинсюаня. Юноша выглядел довольным и счастливым, да и вопросов про события ночи он не задавал. Да и про падение отлично помнил — значит, помнил и остальное. И раз Цинсюань сам не возвращался к этой теме, значит, ему всё было ясно и понятно. Значит, он не хотел больше ворошить это. А кто Хэ такой, чтобы вновь идти на поводу своих чувств: вот он сейчас снова будет думать, что лучше поговорить, а в итоге окажется, что так он лишь больнее сделает. Он ведь один раз на подобном уже споткнулся: думал, что им порознь будет лучше, а оказалось, что так он лишь усугубил ситуацию. Второй раз эту ошибку Хэ не допустит. — Двери в мой дворец для тебя всегда открыты, — максимально ровным, будничным, тоном сообщил Хэ. Говорил как бы между делом, а сам ведь пытался успокоить Цинсюаня, пытался залечить ту рану, что случайно нанес его душе. — Скорлупу можно выловить палочками, — сказал Хэ, переводя тему и смотря на Цинсюаня. Их лица были близко, очень близко, непростительно, непристойно близко. Но пусть эти мысли молнией и проскальзывали в голове Сюаня, он оставался невозмутимым. Опуская за взглядом палочки в чашу, Хэ несколько секунд пытался выловить скорлупу. Получалось, конечно, но она разламывалась на несколько мелких крупиц — таких мелких, словно песок. И пусть основную часть скорлупы Хэ вытащил, эти скорлупные песчинки едва ли представлялось возможным извлечь из чаши. — Но и с хрустом будет хорошо, — сообщил Хэ, снова смотря в лицо Цинсюаня. Рука на талии, грудь к спине, нос к носу. Что-то в груди Хэ вдруг перевернулось, и он понял, что готов есть еду Цинсюаня, даже если она будет вся подгоревшая и смешанная словно каша. Хэ Сюань поступил так, как не ждал от него младший чиновник. Бережно приобнял (это значит, что они все же друзья на время, это значит, что ночные уговоры получились?), прижался и ловко выловил скорлупку. Ши Цинсюань на время даже забыл, как дышать. Он прижился к богу в ответ, ловя себя на мыслях, что хотелось бы ему всегда быть другом для Хэ, но тут же себя поправил: дружба на время. Хэ чуть свёл брови к переносице от своих мыслей, издал непонятный звук и отстранился, оставляя палочки на столе подле Цинсюаня. Хэ вновь вернулся к овощам и продолжил помешивать их. И пусть Хэ спас их от того, чтобы они подгорели, но от пережарки ему их спасти было уже не по силам. — Когда овощи надо снять с огня? — спросил Хэ. Он смотрел на овощи, которые с каждой секундой явно теряли ту влагу, которую не должны терять овощи в правильном питательном вкусном блюде, и вздохнул. — Ещё немного и они превратятся в угольки… Цинсюань от души наслаждался процессом приготовления пищи — настолько, что даже готовить забывал, больше болтал, улыбался, смеялся, а за процессом приходилось следить самому Хэ. А Сюань и не против был. Он мог бы и сам всё приготовить, а Цинсюань бы просто крутился вокруг него, да только юноша ещё в самом начале заявил, что приготовит всё сам, а Хэ пусть сидит. И хотя Хэ уже давно не сидел, а помешивал овощи, он всё же не смел лезть в процесс наглым образом: позволял Цинсюаню воплощать свою задумку. Ну или сжигать чуть ли не до углей — смотря с какой стороны посмотреть. Ши Цинсюань всё ещё смотрел на миску, а его щёки предательски алели, руки мелко дрожали. Он выдохнул лишь тогда, когда Хэ отстранился. Ши не сразу позволил себе улыбнуться, развернуться и посмотреть на друга. Затем… пришёл ужас. Ши побледнел, отшатнулся, ойкнул и вынужден был поставить миску с яйцами на стол. — Я всё испортил! — вскрикнул младший чиновник. Но вместо того, чтобы трусливо сбежать, Ши Цинсюань сделал то, что должен был: попытаться спасти обед с нотками завтрака. — Хэ Сюань, прости! Я всё испортил! Дурная моя голова… В следующий раз я всю инструкцию напишу на свитке и буду следовать инструкции! Я же про рис совсем забыл! Пришлось юноше метнуться к ковшику, подчерпнуть из бочки воды, броситься к очагу (по пути пролив половину воды из ковшика и чуть не поскользнувшись), оставшуюся воду вылить в сковороду. Поднялся пар. Ши чихнул, метнулся к кладовой и вернулся с мешочком риса. Подумав и посчитав, добрую половину мешочка высыпал в сковороду, перемешал, понял, что мало воды и совершил второй забег, на этот раз добавив достаточно: в ковшике оставалась вода, которую большими глотками выпил Ши. — Хэ Сюань… ты только… ты только… не пугайся. Я просто давно не готовил. Во дворце Повелителя Вод есть повар… а кухня никогда не была моей зоной ответственности… ну я и… немного запутался… Но будет съедобно. Надеюсь. А ты доверишь мне ещё раз приготовить для тебя? Обещаю, получится лучше! Сперва Хэ без проблем помогал выловить скорлупу, пусть и не полностью, а потом уже готовился к тому, что скоро будет завтрак-обед, да только… Цинсюань вдруг начал бегать так, словно наступил конец света. Он без остановки извинялся, воду проливал, сам чуть не упал. Хэ только и оставалось что стоять на месте да с безэмоциональным лицом смотреть за этим метанием юноши, но только вот внутри Хэ напряжен: он в любой момент был готов рвать к Цинсюаню, чтобы подхватить его и спасти от падения или от случайно уроненных ножей, что так и норовили воткнуться в ногу… Благо, Цинсюань пусть разок чуть и не поцеловался с полом, а Хэ дёрнулся, чтобы поймать его, но всё же юноша обошёлся без помощи Хэ. Хэ уставился на этот шедевр кулинарии в сковороде, что вышел из-под руки Цинсюаня, пока юноша вновь рассыпался в извинениях. Сюань, даже не пробуя, знал, каков будет вкус. Овощи отдадут кислотой, потому что их пережарили, и будут немного вялыми по плотности. Рис будет недоваренный, жёстким. Блюдо, конечно, съедобное, но ни в каком ресторане такое гостю на стол не поставили бы. Но только какая разница, каков вкус, когда Хэ с ума от голода чуть ли не сходит? — Что? — он отрывал взгляд от сковороды и посмотрел на Цинсюаня. — А. Вон ты о чём. Конечно, нет. Никаких вторых шансов, естественно, и никакой тебе больше готовки. Если не получилось с первого раза идеально, то, конечно, не получится никогда. Ты разве не знал этого? Ши Цинсюань задержал дыхание, пробовал блюдо и понимал: есть можно, но даже отдалённо не похоже на то, как готовит Хэ Сюань. Виновато смотря на лучшего друга, он развёл руками. Как исправить такое, он не знал. Если добавить яйца, то станет только хуже. Потому миска осталась на столе, и яйца он зря разбивал. В его идеальной картине, обед с нотками завтрака должен был быть другим: поджаренные овощи, сверху рис, а рис укрывает омлет. Но… вместо этого получилось непонятное нечто: где-то твёрдый, где-то мягкой, а где-то сырой рис и пережаренные овощи с кислинкой. — Никаких вторых шансов… — младший чиновник вздохнул. — Да, я понимаю… испортить самое простое… и… В голосе Хэ так и сквозил сарказм, он перевирал всеобщие истины. Да только, кажется, Цинсюань совсем не понял сарказма. Поэтому Хэ пришлось расслабить своё серьёзное лицо и игриво щёлкнуть юношу по носу. И улыбнуться. — Я же шучу. Не слышишь? Ничего и никогда не получается идеально с первого раза. Мастерство получается только спустя множество тренировок и ошибок. Твоё блюдо пусть не идеальное, но вполне съедобное, — Хэ пожал плечами. — Уверен, завтра у тебя получится лучше. А послезавтра ещё лучше. И так каждый день. И когда-нибудь ты станешь готовить лучше, чем любой повар в Небесной столице. Конечно, только если будешь постоянно тренировать. А теперь, — Хэ перевел взгляд на Цинсюаня. — Давай уже раскладывать еду по тарелкам, иначе я начну есть прямо из сковороды. Младший чиновник удивленно посмотрел на друга. Тот, оказывается, пошутил, а он и не понял. — Ха-ха-ха, придётся тебе мне помогать… чтобы я тебя так не огорчал. Так! Живо садись! Ши Цинсюань даже голос повысил. Исключительно из-за того, что чувствовал себя виноватым перед лучшим другом. Младший чиновник быстро разложил получившееся блюдо по двум мискам, обе поставил на стол и выдохнул. — По крайней мере, хуже этого ты точно ничего никогда есть не будешь! — с оптимизмом добавил Ши Цинсюань и широко улыбнулся.