Дружба с оговорками

— Жертвы уже были? — спросил Хэ. Ши Цинсюаню, чтобы ступить на первую ступеньку, всегда требовалось несколько минут. Каждый раз он задерживал дыхание, но стоило спуститься на первые пять ступенек ниже, как дальше уверенности становилось больше и Ши, за несколько палочек благовоний, добирался до земли. Обратный путь всегда занимал больше времени. — Если подумать, то жертв не было. При мне никто не падал. Я иной раз с трудом нахожу ступеньку будучи на земле, но стоит подняться на первые пять, то дальше путь идёт легче. Брат говорит, что это полезно для самосовершенствования. Это как со Стенами. Нет официального запрета, но все знают, что… — и в этот момент, когда Хэ Сюань затянул Ши Цинсюаня на первую ступень, юноша ощутимо вздрогнул, крепко схватился за друга и моментально выдохнул. — Подожди, я ещё не собрался с мыслями! Ой… я уже на лестнице. Ха-ха-ха, теперь спускаемся. — Ты же уже спускался по этой лестнице, чего бы ты медлишь? — спросил Хэ. Цинсюань всё же оказался рядом с ним. Лестница под ним никуда не делась, хотя Хэ догадывался, что юноша едва ли уверен в своих силах сейчас. С невозмутимым видом Хэ начал спуск. Ши улыбнулся, пригладил волосы, подавил порыв коснуться волос Хэ и спустился следом. — Я как-нибудь спрошу у Линвэнь, существует ли список глупых младших чиновников, которые ступили на лестницу, не успев поверить в свои силы. Но знаешь, самое главное в том, что на лестнице безопасно. Если за тобой гонится призрак или демон, или кто ещё похуже, а у тебя нет сил… главное быть поближе к лестнице. За тобой призрак не сможет подняться. Лестница не позволит. Сам я… не проверял. Нет. Проверял. Когда ему удавалось заставлять себя подниматься. Когда удавалось. Но с каждым разом подниматься становилось всё тяжелее и тяжелее. Спустя треть палочки благовоний Хэ Сюаню надоел спуск: они шли и щли, а ближе к земле едва ли становились. — И сколько нам ещё идти? Сколько занимает этот спуск? — Хэ остановился и посмотрел на Цинсюаня. Потом бросил взгляд вниз. Не легче ли спрыгнуть? — Ты когда-нибудь спрыгивал? — спросил Хэ. Он отпустил Цинсюаня, подошёл к краю лестницы. Лестница, между делом, оказалась куда шире, чем Хэ думал. Лишь спустя шагов пять он ощутил, что невидимой опоры больше нет. Поворачиваясь спиной к пропасти, он посмотрел на Цинсюаня. — Ну… честно говоря, спуск занимает несколько палочек… — честно произнёс младший чиновник, а затем посмотрел на друга, который остановился. — Прыгал? Нет, конечно! Да у меня и сил не… Хэ Сюань! Ты чего? Зачем? Сердце пропустило удар. Юноша испуганно посмотрел на друга. — Хэ-сюн, — вырвалось из Ши Цинсюаня. — Не надо! Это же опасно! — Я прыгаю, — заявил Хэ и протянул руку, приглашая Цинсюаяня. — Ты со мной? — и сделал шаг назад, прямо в пропасть за спиной. Опасно. Для младшего чиновника, но не для Бога. И всё же Ши Цинсюань, не подумав, бросился к другу, потянулся к нему, чтобы схватить, затащить на лестницу и крепко обнять. Однако, произошло совсем иное. Провокация Хэ удалась успешно. Цинсюань бросился к Хэ, а ему большего и не надо было. Хэ Сюань схватил его за руку, а у Ши не получилось вытянуть друга на лестницу, и оба сорвались вниз. Сердце рухнуло. Хэ держал юношу за руки и просто позволил себе упасть. Нет, не тянул за собой, не лишал выбора. Просто сам Хэ падал, а Цинсюань — вместе с ним. Не хотел бы — не бросился бы, не схватился бы за Хэ мертвой хваткой, не упал бы и остался на лестнице. Однако же несмотря на весь свой страх, Цинсюань выбирал остаться с Хэ. Даже в свободном падении. Искреннее и смелое существо. Чтобы сделал Ши Цинсюань, если бы остался на лестнице? Замер бы в ужасе? Хватило бы у него сил приблизиться к краю и посмотреть вниз? Или он бы бросился со всех ног по лестнице вниз, мысленно надеясь на то, что Хэ Сюань будет в полном порядке? Несмотря на то, что младший чиновник на небесах дольше, чем Хэ Сюань, он ещё ни разу не прыгал и даже не видел, как Боги используют самый быстрый способ оказаться внизу. Но Ши Цинсюань не остался в стороне. Он настолько боялся за своего друга, что пересилил все свои страхи и рванул спасать, а вместо того, чтобы вытянуть Хэ, сам полетел вниз. «Разобьёмся…» Зажмурился, прижился к Хэ Сюаню, обнял его и прильнул к нему всем телом, словно так мог защититься сам и защитить Хэ. Ши было настолько страшно, что он не осознавал красоты окружающего мира. Он боялся раскрыть глаза. И боялся посмотреть на Хэ Сюаня: увидеть, что ему совсем не страшно, что этот способ привычен и прост, что не надо бояться и что приземление может быть безопасным и мягким. «Мы разобьёмся!» Странная и неправильная мысль. Ведь Хэ Сюань Бог, а Ши Цинсюань младший помощник. Хэ Сюань явно знал то, что делал, но вот юноша всё равно боялся. И сердце его бешено колотилось в груди. Падение длилось несколько десятков секунд — точно меньше минуты. Но за это время Хэ успел насладиться свободой — ему нравилось, как ветер бьёт в лицо и треплет волосы и одежды — а Цинсюань успел перепугаться до смерти. Хэ это не только увидел по его лицу, ставшему цвета мела, но и почувствовал. Цинсюань схватился за Хэ так крепко, словно хотел оторвать ему конечность, и прижался плотно-плотно к его груди, отчаянно зажмурился, словно если он ничего вокруг не видел, то ничего вокруг и не было. Хэ лишь положил руку ему на спину, придерживая, а когда земля стала ближе, то начал готовиться к приземлению. В голове его проскальзнула тревожная мысль, что раз Цинсюань младший чиновник и сил ему для такого прыжка мало, то он вполне себе может отшибить пятки во время приземления. Хэ бы стоило взять юношу на руки, чтобы избежать любых возможных травм, но Цинсюань так крепко схватился за Хэ и прилип к нему всем телом, что едва ли у Сюаня могло получиться его отлипить, чтобы держать на руках… Так что Хэ принял единственное верное решение. Он просто обнял юношу за талию и, насколько это позволяла его крепкая отчаянная хватка, чуть приподнял. Цинсюань всё так же обнимал Хэ, всё так же жмурился, но теперь до земли носками он точно не прикоснется при приземлении. А приземление мягкое — Хэ старался опуститься на землю словно пушинка, и это у него вполне получилось. Он коснулся сперва носком земли, потом перевёл вес на пятку, встал на полную стопу. Всё хорошо — Цинсюань, по-прежнему жмуря глаза, висел у Хэ на шее: Хэ крепко его обнимал, не позволяя касаться земли. Однако теперь опасности нет никакой, так что он опусктил Цинсаюня: теперь юноша уже стоял на земле, да только почему-то всё ещё крепко держался за Хэ и глаз не открывал. — Цинсюань, — позвал Хэ. Его руки всё ещё покоились на талии юноши, хотя уже не держали его. Просто… спокойно лежали: им там было весьма удобно. — Цинсюань, открой глаза. Мы уже на месте. — Нет… — жмурился Ши Цинсюань. До него постепенно дошло, что ветер больше не трепет волосы, в ушах нет шума, а под ногами — земля. Хэ Сюань не торопил Цинсюаня: он прекрасно понимал, как юноша был напуган — он держался за Хэ просто мёртвой хваткой. А потому он спокойно ждал, когда же до Цинсюаня дойдёт, что они уже на земле и глаза можно открывать. Ждал Хэ терпеливо, и даже когда юноша сперва отказывался открывать глаза, Хэ не возмущался, лишь тихо вздыхал. Может быть, зря он бросился с лестницы? Вон как Цинсюань напуган. Но с другой стороны… в противном случае они бы потратили кучу времени на этот глупый спуск. А так быстро — меньше минуты и они уже здесь. Ши всё ещё прижимался к лучшему другу, но глаза открыл. Выдохнул. Смотрел на друга. Младший чиновник всё ещё был бледным и даже не улыбался. Смотрел в глаза Хэ, медленно выдыхал. Наконец, когда Цинсюань открыл глаза, он защебетал, словно ребёнок, в полном удивлении от того, что он уже на земле: — Мы на земле… Хэ Сюань! Мы на земле! Это так… мы только что были там, а теперь тут! Хэ Сюань! Сложно было осознать, но… они действительно уже внизу. И нет шёпота. Хэ лишь слабо улыбнулся, ощущая странное очарование такой наивности. Бледность с лица Цинсюаня постепенно пропала, а на его лице появилась привычная яркая улыбка. И сам он без остановки начал трещать — это, как уже понял Хэ, значит, что всё нормально. — Хэ Сюань, я так рад, что ты не пострадал! — Ши Цинсюань был искренен. — Я, наверное, слишком сильно в тебя вцепился… Я ещё ни разу не видел, как Боги прыгают. Для меня это было нечто… невообразимое! Я так испугался! Ты подошёл к краю и вдруг падаешь! Я надеялся, что смогу тебя вытянуть, вроде даже попытался, но не смог! Как же сильно я испугался! Хэ Сюань, ты такой храбрый! Как же я счастлив с тобой, мой лучший друг! Цинсюань улыбнулся. Он заставил себя отстраниться от друга. Бледность на лице пропала окончательно, а лицо вновь озарила улыбка. Страх позади. Они на земле. Они не разбились. Цинсюань даже первым отстранился, но не надолго, ведь уже через миг он поймал Хэ за руку и потянул в только ему одному известном направлении. На самом деле, Ши схватил Хэ за руку и потянул к привычной дороге. Путь знаком. Он уже так много ходил этой дорогой, что, возможно, смог бы дойти даже с закрытыми глазами. — Я же бог, я не мог пострадать, — невозмутимо напомнил Хэ. — Тебе не стоило за меня переживать. И за себя тоже: я бы не допустил, чтобы ты пострадал. Рядом с Цинсюанем Хэ становилось словно бы легче: на душе, которая вроде бы давно обернулась камнем, вновь было легко, а мрачные тучи над головой Хэ словно бы исчезали — Цинсюань их разгонял. И Хэ чувствовал себя свободным. И поэтому даже говорил — обычно он был куда менее болтлив со всеми остальными. Но и эти остальные, надо признать, были не особо разговорчивы с Хэ, ведь боялись его и избегали. Хэ тихо хмыкнул, не сдерживая улыбки. — Это ты храбрый: кто бы ещё бросился спасать меня от падения? — сказал Сюань. Больше он не поправлял Цинсюаня, не отрицал их дружбы и даже не возражал против звания лучшего друга. Но и не подтверждал. Остановился на молчаливом согласии. Всё-таки Хэ больше нечего бояться. Свою земную жизнь он давно закончил, а вместе с ней он оставил за спиной и все неудачи вместе с Преподобным Пустых Слов. Демон не посмеет привязаться к богу — не посмеет его преследовать. А что же до неудач… разве Хэ уже не перевернул ситуацию? Большая удача, что он не умер, а вознёсся. И ещё большая удача встретить в толпе такого искреннего юношу, как Цинсюань и стать его другом. Но даже если что-то и случится, разве Хэ не бог? Разве теперь он не обладает силой, которая способна защитить Цинсюаня, вытащить его из любой беды? Хэ был уверен, что даже если его чёрная полоса всё ещё с ним, то теперь он сможет оградить Цинсюаня от бед — теперь у него есть сила, которую он может пустить в ход. Он не позволит Цинсюаню страдать из-за него. — Тебе понравится! Тебе обязательно понравится! И я рад, что смогу показать моё самое любимое место! Ши Цинсюань был беспечен. Шёпота нет. Рядом с Хэ Сюанем любые страхи отступали, а значит он боялся своих собственных мыслей. Он сам напугал себя, сам поверил в страх, а теперь рядом лучший друг, а шёпота нет. Всё хорошо. Всё обязательно будет хорошо. Хэ позволял вести себя да время от времени кивал на восторги Цинсюаня. — Уверен, вино там действительно лучшее: ты плохого не посоветуешь, — сказал Хэ. — Ты из этого города родом? Где-то вдалеке уже начинали виднеться первые домики городка. — Говоря о лестнице, — добавил Хэ. — Поскольку нет пострадавших, я уверен, что лестница вовсе не обладает способностью исчезать, если ступающий не уверен в своих силах. Это просто байка, — Сюань беззаботно пожал плечами. Мысли его были устремлены к еде. Не может быть, чтобы в заведении, где подают вино, не подавали еду. Но даже если и не подают, то ничего: где-нибудь в городе да найдётся отличный ресторанчик, который Хэ к восторгу от выручки хозяев полностью объест. Пока Хэ придавался размышлениям о еде, Ши Цинсюань был счастлив. Он стремился поделиться своим теплом с Хэ Сюанем и делал то, что умеет лучше всего: болтал обо всём. Особенно теперь, когда страх от падения был благополучно забыт. В этом был весь Ши Цинсюань: рядом с другом он словно ярче становился, а тревоги забывались настолько быстро, что уступали своё место счастью. Рядом с Хэ Сюанем не хотелось думать ни о чём плохом. Младший чиновник с лёгкостью делился с Хэ Сюанем историями: умудрялся рассказать немного о городке, немного о вине, а также о том, что сам он не из этого города. Он был здесь дважды с братом: оба раза проходили через город. Но самому Ши Цинсюаню здесь нравится, и в этом же городке построен тот самый храм, который не хочет учитывать Водный Самодур, но за который отвечает брат. Сейчас юноша стремился поделиться с лучшим другом всем, что у него есть. Даже если это простые истории. Младший чиновник был рад рассказать Хэ всё, что знает. — Сюань. Ши Цинсюань настолько привык к обществу Хэ Сюаня, настолько привязался к своему другу, что даже не обратил внимание на то, что к нему обратились по детскому имени. Не подумал Цинсюань и о том, что не говорил Хэ, что их имена похожи. Но прежде, чем юноша смог осознать, он поправил говорившего: — Цинсюань, — мягко произнёс младший чиновник. Он называл своё имя машинально, ведь был уверен, что они вдвоём идут по дороге, которая становилось шире, а городок, где самое вкусное вино на взгляд младшего чиновника, практически был рядом. Губы Хэ были неподвижны: он молчал.