Дружба с оговорками

Мысли о том, почему Цинсюань додумался предлагать давать взятки богу, который взяточников и карает, Хэ прервал лишь тем, что вошёл в дворец Линвэнь, оставив Цинсюаня снаружи. Что-то Хэ подсказывало, что юноши и след простынет, когда Хэ выйдет, но беспокойством об этом Хэ пока что не был захвачен: он был обеспокоен поисками Совершенного Владыки Линвэнь. Во дворце всё было завалено свитками и бумагами. Хэ спрашивал у бегающих туда-сюда служащих, где господин Линвэнь. Представлялся, говорил-пояснял, что его звали. Ему указывали дорогу, но не провожали. В конце концов, он оказался в комнате, где сидела девушка с синяками под глазами и устало вела учёт бумаг. В конце концов, он оказался в комнате, где сидела девушка с синяками под глазами и устало вела учёт бумаг. — Добрый день, — сказал Хэ. — Я Хэ Сюань, Совершенный Владыка Линвэнь желал меня видеть. Девушка медленно подняла голову. Потом опустила взгляд, роясь в стопках бумаг. Молча. Неторопливо. Устало. Протяула свиток. В тишине Хэ взял свиток, развернул его. — Что это? — Вы до сих пор не создали духовного оружия, — пояснила она. — Постарайтесь сделать это как можно скорее: этот свиток может вам помочь. Хэ быстро пробежался глазами по содержанию, хмыкнул и спрятал свиток за пояс. — Спасибо, — сказал Хэ. По голосу девушки он понял, что именно она с ним всё это время и общалась в сети. Он уже хотел уйти, но не удержался от едкого замечания. — Я рассчитывал на большее гостеприимство. — Что вы имеете ввиду? — Раз уж Совершенный Владыка Линвэнь желал меня видеть, то я рассчитывал хотя бы на то, что он со мной поздоровается. Бог литературы, а такой грубиян. И вас, видно, замучил. Девушка молчала. Посмотрела на Хэ. Сонно моргнула. И сказала: — Я и есть Совершенный Владыка Линвэнь.

***

Из дворца Хэ Сюань вышел растерянно, словно бы он напился. Цинсюань всё ещё стоял и ждал его — Хэ даже не удивился этому. Ши Цинсюань заметил друга, который вышел из Дворца, замахал ему и практически закричал: — Дождался! Поэтому Хэ просто подошёл к нему и сообщил: — А он — это она! Представляешь?! Лишь после вопроса Хэ, Цинсюань заметил состояние друга и удивленно посмотрел на того. — Ну да… Линвэнь нетипична. У неё мужские статуи, но сама она женщина. Ты ещё её прозвище не слышал! Но вообще её Дворец часто ругают. Слишком много свитков писать. А ты что… раньше не общался с Линвэнь? Ши Цинсюань даже замолчал. Слишком неожиданной была догадка. И неправильной: ведь перед ним бог литературы. — Вот дела… а я-то думал, почему… Хэ Сюань был слишком потрясен тем, что Линвэнь женщина. Он даже шёл неуверенно, словно бы пошатываясь как пьяный. И смотрел на Цинсюаня большими круглыми глазами — словно ребёнок, который впервые увидел море. — Почему он женщина? В смысле, наоборот! Почему она мужчина? Почему все поклоняются мужчине? — видели бы сейчас другие небесные чиновники Хэ таким растерянным, не поверили бы, что это. Он, который всегда такой мрачный и хмурый. Ши Цинсюань был растерян. Он даже молчал первое время, лишь всматривался в лицо Хэ Сюаня, а затем, на всякий случай, взял того под руку. Для подстраховки. Мало ли что. Особенно учитывая то, что друг выглядел настолько потерянным, что младший Ши невольно начать ругать себя: надо было не болтать обо всём подряд, а сказать что-нибудь полезное, например. Прикосновения странные и непривычные. Цинсюань так отчаянно стремился поддерживать физический контакт, что Хэ оставалось лишь молча позволять. Да и как тут не позволишь? Сюань ведь даже и не помнил, когда его так по-доброму касались. На небе — ещё никто, на земле — лишь родные, что давно мертвы. А последние прикосновения, которые Хэ получал, были ему смертельными ранениями… И всё же прикосновение было приятное. Хэ даже чудилось, что Цинсюань пытался его поддержать, словно боялся, что он может грохнуться в обморок. А уж когда этот юноша проявлял такую чуткость к словам Хэ после того, как на одном духу был готов выложить ему все сплетни о нём же, Хэ проникся к нему ещё больше. — Линвэнь при рождении была девушкой, — осторожно сказал Цинсюань, продолжая всматриваться в лицо друга. Он настолько общительный, что ему привычно назвать другом того, с кем он разговаривал, но непривычно говорить осторожно. — Она из простых людей, у неё нет титула и именитого происхождения, да даже богатого дома не было. Её вначале взяли младшим чиновником, но теперь она Совершенный Владыка Линвэнь… Когда она стала такой, то её младшие чиновники столкнулись с тем, что последователи не готовы принять покровительство девушки, и потому они заменили женские статуи на мужские, поменяли имя и, как видишь, сейчас все Линвэнь глубоко почитают, но на Небесах все уже привыкли обращаться к Линвэнь, так что… Но, как я и говорил, у тебя было бы меньше вопросов, знай ты её прозвище! Хэ молча, даже слегка отрешённо слушал Цинсюаня. Кивнул. Понятно. Всё ему теперь понятно, но не понятно лишь одно: как ему теперь загладить вину перед главным божеством литературы, считай, что чуть ли не его начальником? Цинсюань вздохнул, опустил голову и мысленно сделал себе пометку: постараться не забыть и подготовить для Сюаня свиток со списком всех богов, а также краткой характеристики каждого. — Какое ещё прозвище? — чуть ли не с ужасом спросил Хэ, запоздало осознавая суть сказанных Цинсюанем слов. Что ещё он не знал о небесах, что ему надо знать? Ведь получается, что всё это время он общался с Линвэнь лично. И не выражал должного почтения! А сейчас вообще умудрился дважды оскорбить её за разговор. А ведь Линвэнь была единственным богом, которого Хэ уважал — она не только общалась с ним, находила на него время, но и была его старшей коллегой на одном божественном поприще. — Что касается прозвища… это вопрос, на который ты не хочешь знать ответ или лучше заранее предупредить? — уточнил Цинсюань, проявив удивительную и редкую сознательность. Для него привычно вывалить всё на собеседника без уточнений, а тут… видимо, шокированный вид Сюаня выбил из колеи и Цинсюаня. — Лучше заранее предупредить, — сказал Хэ. Всё же будет совсем неловко, если потом он ещё каким-то образом оскорбит Линвэнь и из-за этого прозвища. — Да, ты прав, лучше рассказать, — с готовностью ответил младший Ши. — Ты всё равно услышишь, но можешь быть неприятно удивлён или не поверишь. Я вот не поверил. И задал вопрос Линвэнь. Цинсюань вздохнул. Ему повезло, что заговорил об этих слухах он не на улице или где-то на празднике, или на каком-нибудь общем собрании, а практически лично: в тот не особо счастливый день Линвэнь заглянула к старшему Ши с четырьмя свитками. Уду тогда попросил Цинсюаня прогуляться, но перед этим юноша успел задать опасный, наивный и бесхитростный вопрос. Хэ с любопытством слушал рассказ о дворце Линвэнь. У Цинсюаня было много предисловий, но суть понятна. Дворец Поношенных Туфель. Что ж, значит если Хэ когда-нибудь взбредёт в голову сделать Линвэнь подарок, то изящные женские туфли точно отметаются. Вроде бы Хэ никогда не был жаден до сплетен, но сейчас он ловит себя на том, что ему хотелось знать, почему именно так называют дворец за глаза. Всё же Сюань пусть здесь и недавно, но уже достаточно давно, чтобы понять, какую важную роль играет общественное мнение, которое во многом опирается на сплетни и небылицы. — Интересно, почему Дворец Линвэнь прозвали именно Дворцом Поношенных Туфель? — задумчиво спросил Хэ в никуда. Юноша пожал плечами, всмотрелся в лицо Сюаня, но затем принял решение для себя, кивнул и спокойно пояснил. Когда-нибудь Хэ Сюань запомнит, что на все вопросы может получить ответ, даже если вопрос риторический. — До того, как Линвэнь стала Линвэнь, её звали Наньгун Цзэ и её дело было связано с продажей обуви… но потом Линвэнь стала первейшим богом литературы, совершенной владыкой Линвэнь. Вот только пока она была женщиной, никто из последователей не мог принять то, что Линвэнь заслужила этот титул своим талантом и работой, все считали, что через постель и… репутация была испорчена, так что… зато сейчас никто не сомневается из последователей в талантах Линвэнь, но слухи-то остались. Ши Цинсюань вздохнул. Он покачал головой, поражаясь тому, насколько Линвэнь была равнодушна, когда отвечала на вопрос и сколько раз она заверила его, что абсолютно не злится за вопрос. Вопрос пусть и был риторический, зато ответ Хэ получил вполне себе развернутый. Невольно он поморщился от таких новостей — сплетни, что ходят вокруг Линвэнь, явно похуже тех, что окружают его. Не так уж страшно мужчине быть обвинённым в жестокости, как женщине — в непорядочности. Так что Хэ лишь печально покачал головой, сочувствуя Линвэнь. Они шли ровно, но Ши Цинсюань продолжал держать Хэ под руку, указывая направление и просто находясь рядом. — То, что все ругают дворец Линвэнь, ты к этому привыкнешь. Они самые медлительные и вообще ничего не делают. Но на мой взгляд, если никто не будет заниматься бумагами, то мы все погрязнем в хаосе… но самый опасный слух заключается в прозвище. Дворец Линвэнь часто называют Дворцом Поношенных Туфель. Лучше не спрашивай, почему и с чем это связано! Если хочешь, чтобы с Линвэнь были хорошие отношения, то вовремя сдавай отчёты, заполняй свитки, подавай требуемые данные и не отлынивай от рекомендаций. Но в остальном… Линвэнь правая рука Владыки. И очень часто именно от неё зависит уровень выданных заданий. Иногда Линвэнь даёт особые поручения. — Почему ты мне не сказал, что она женщина? — невольно спросил Хэ. В его голосе не было осуждения или претензии, он просто не понимал, как человек, который болтал всю дорогу, рассказал всё, кроме самого важного. — Не сказал… не подумал, что это важно. Знаю, должен был спросить, но решил, что ты всё знаешь и… Но ты не переживай! Дай мне день, максимум два. Я подготовлю список со всеми богами и главными помощниками, дам каждому характеристику, чтобы у тебя была полная информация… Когда первая волна удивления наконец прошла, Хэ все ещё внимательно слушал Цинсюаня, смотрел на него пристально и думал, что вообще-то этот юноша ничего ему и не должен, хотя и говорит обратно… Хэ устало склонил голову набок. Несколько секунд Хэ смотрел на Цинсюаня, словно рыба из озера на человека, а потом его взгляд наконец-то стал прежним. Собранным и сфокусированным. Он вздохнул. — Я общался с ней по духовной сети, но думал, что это его… её помощница, — сказал Хэ. — Откуда мне было знать, что она женщина? Со мной никто не общается, меня за сотню чи все стороной обходят. Всё-таки тяжело, когда рядом нет никого. Ни поддержки, ни опоры, ни просто хотя бы человека, который мог бы всё показать и объяснить. Или хотя бы быть рядом и вместе с тобой во всём разбираться. Хэ Сюань ощущал тотальное одиночество, но он к нему уже привык: что на земле, что на небе — он один против всех. — Неправда. Я тебя не обхожу и не собираюсь обходить! Разве друзей обходят стороной? — сказал Ши крайне уверенным тоном и лишь крепче приобнял юношу за руку. — Хорошо, — спорить сил у Хэ не было. Не верилось ему, что Цинсюань действительно сделает список — не потому, что Цинсюань врёт, а потому, что юноша кажется слишком ветреным и забывчивым. — Только ты и не обходишь, — мрачно заметил Хэ. — И когда это мы успели стать друзьями? Мы не друзья. Мы едва знакомы. Сюань говорил без злобы или презрения, в его голосе звучали даже поучительные нотки. Он словно бы предупреждал Цинсюаня о том, что опасно называть каждого встречного другом. Но послушают ли его? Хотя от друга Хэ не отказался бы. Боги видят, точнее, ни один бог не видит, как ему плохо в одиночестве, пусть он уже и привык к нему. Ши выдохнул. Он свободной рукой провёл по волосам, а затем осмотрелся. Сделал один глубокий вдох, а затем вновь сосредоточил внимание на Хэ Сюане и убеждённо сообщил: — Ладно, сейчас мы не друзья. Я соглашусь с тобой. Знакомые. Но завтра, максимум послезавтра, мы уже будем друзьями. И, думаю, где-то через год станем лучшими друзьями. Нет, это долго. Через месяц. Хэ оставалось лишь поражаться тому, с какой уверенностью Цинсюань пророчит их дружбу. Хэ сперва недоуменно посмотрел на юношу и задумчиво склонил голову набок. — Посмотрим, — Хэ замолчал на миг, но потом добавил. — Не пойму, зачем тебе водить дружбу со мною. Неужели других друзей мало? В том, что у Цинсюаня полно друзей, Хэ не сомневался. Да и как может быть иначе? Цинсюань дружелюбный, заботливый, внимательный и отзывчивый — даром, что немного болтливый и бестактный. Рядом с ним становилось легко и спокойно даже у того, кто всё ещё страдал по своей земной жизни — разве это не показатель? — Других друзей? — переспросил Ши, а затем рассмеялся. Беззаботно, словно то, как он жил было единственным путём. В конце концов, рано или поздно Сюань узнает, так что лучше сказать самому. — У меня нет других друзей. Ты первый, — честно сказал юноша. Он был на небесах уже несколько лет. Стоило вознестись Уду, как тот при первой же возможности назначил младшего брата своим помощником. Но… от этого друзья не появлялись, а нрав Цинсюаня скорее отталкивал, несмотря на всю его щедрую натуру. Хэ был уверен, что для Цинсюаня вся столица — это друзья. Ну или по крайней мере половина. Трудно не любить такого светлого юношу, который с готовностью помогает. Однако, оказалось, Бог Холодных Рос не всегда зрил в корень. Хэ удивленно уставился на Цинсюаня, не веря своим ушам. — У тебя-то? — только и спросил он. Не может быть! Не может быть, чтобы у Цинсюаня не было ни одного друга. Но даже если так… Хэ нахмурился. Вспомнил, как каждый день в его ушах звенели тысячи пугающих предсказаний. И как каждый день они сбывались. Не все, но многие. Потеря невесты, сестры, родителей — их смерти. А ведь были у него и друзья — и что с ними? Живы, конечно, но в таких передрягах побывали, а некоторые и калеками стали… и всё из-за Хэ. Не из-за него, конечно, но он-то уверен: если бы не предсказания Пустослова, то с теми людьми было бы всё в порядке. Хэ Сюань больше не смертный. Он теперь бог, которому никакие демоны не страшны. И всё же глубоко в подсознании он боялся. Боялся не предсказаний и не Пустослова — боялся потери. А единственный ему известный способ предотвратить потерю — это не подпускать. Не подпускать к себе и не завязывать тесных близких отношений. Это не только способ защититься, но и способ защитить. А такому доброму юноше, как Цинсюань, Хэ желал только добра. А значит: — Ты сделал плохой выбор. Из меня друга не выйдет, — равнодушно сообщил Хэ. — Найди кого-нибудь другого на эту должность. Ши вновь осмотрелся, переминаясь с ноги на ногу: ещё не избавился от всех привычек, которые приобрёл, пока терпеливо ждал брата с занятий и долгие часы проводил в одиночестве, ведь обещал брату не выходить на улицу. Но Цинсюань не обижен. Он изо всех сил стремился помочь Хэ Сюаню, только сейчас осознавая, что сплетни были правдивы. Бога литературы действительно обходят стороной, хотя младший Ши не понимал причин: ведь с Сюанем очень легко общаться! Взгляд Хэ Сюаня упал на Цинсюаня, стоявшего совсем близко, который даже под руку его держал и дождался его. Всё обходят Хэ стороной — все, но не Цинсюань. — Ты знаешь, по какому принципу боги выбирают себе духовное оружие, которое создают? — спросил Хэ. Помощи он просить не собирался, но расспросить — почему бы нет? — Духовное оружие… — нахмурился младший чиновник, а затем неуверенно пожал плечами. — У Повелителя Дождя шляпа, у Повелителя Грома лук и стрелы, двух Повелителей сейчас нет на Небесах, их совсем нет, мертвы, у Повелителя Воды веер. Я знаю точно, что выбрать можно всё, что угодно. Боги войны обычно выбирают меч или лук, а Повелители Стихий то, что может помочь им в контроле над стихией, а у богов литературы может быть что угодно. Но почти все стараются выбирать что-то полезное, что поможет им и при необходимости поможет защититься. А то есть у нас дуралеи, которые считают, что кисть прекрасное духовное оружие, а один даже свиток пергамента сделал духовным оружием. Видимо, чтобы по голове стучать. Шляпа, лук, стрелы, мечи, веера, пергамент, кисти… выбор действительно широк. У Хэ даже голова кругом пошла. Он аккуратно высвободил руку из хватки Цинсюаня, но лишь для того, чтобы достать свиток из-за пояса и развернуть его. Он быстро пробежался по строчкам глазами, вырвал нужное и понял, что хочет знать больше. Ему надо знать больше, чтобы понять, какое оружие создать. — Цинсюань… — он поднял на юношу взгляд, — …здесь есть публичная библиотека? Стоило Хэ Сюаню обратиться с вопросом, как младший чиновник просиял и широко улыбнулся. Помочь другу, что может быть лучше? Ши относился к тем людям, которые, не задумываясь, отдадут последнее (то, что потом будут думать, как жить дальше — не считается, ведь это будет потом). Благо Хэ не просил последнее. Всего лишь помочь. — За твоей спиной, во дворце Линвэнь, собраны все материалы, — с готовностью сообщил юноша, вновь хватая осторожно Сюаня за руку и направляясь с ним абсолютно в другую сторону. — Но младшие чиновники, что приносят свитки по запросу, берут их в архиве. Потому запросы обрабатываются долго, иной раз несколько дней занимает получение нужных свитков. Конечно, самое простое спросить у Линвэнь. Она помнит абсолютно всё! Но если ты любишь свитки, то тебе дорога в архив. К счастью, я знаю, где архив. Мы туда и идём. То, что там почти никого нет, не удивляйся. Туда разве что младшие чиновники Линвэнь заходят, да некоторые боги литературы. Заслышав про библиотеку во дворце Линвэнь, Хэ нахмурился. Возвращаться ему туда не хотелось, а потому он с готовностью пошёл за Цинсюанем в неизвестном направлении. Архив его привлекал куда больше. — Отведи меня туда, — попросил он. Пусть в его словах нет никаких оборотов вежливости, да только тон мягкий, просящий. Когда они добрались до архива, то действительно там никого не нашли. Хэ тут же погрузился в бумаги с головой — через пару минут появился ещё один посетитель, какой-то младший чиновник, но он, завидев Хэ, тут же ретировался. А Сюань лишь хмыкнул. И перевёл взгляд на Цинсюаня, который всё ещё был здесь. — Я тут допоздна буду, наверное, — вздохнув, сказал он. — Спасибо, что помог. Но более задерживать я тебя не смею. Ты… очень упростил мою жизнь. — Ты прав. Лучше мне вернуться. Но не из-за того, что ты тут до вечера, а потому что мне лучше быть во дворце. Домашний арест. И всё же Хэ позволил и Цинсюаню помочь и улыбнулся ему на прощание.