Мик и Блик

      — Знаешь, Микита, ты молодец, что не лезешь в конфликты.       Комплимент мне не понравился. Я выслушал похвалу и испытал ощущение, что меня пытаются изящно пристыдить. Женщина из деканата ни разу не глянула в мою сторону, пока говорила, таращилась исключительно в дисциплинарный журнал и стучала по нему пальцами. Моя графа была пустой, ни одной пометки. Возможно, у меня к этому талант. Талант быть ссыклом. Зато все зубы на месте и шкура цела.       — А вот про твоего одногруппника так не скажешь, — пробубнила женщина: две скудные косы под ушами и внушительная оправа с толстыми линзами, которая превращала её глаза в две кляксы. Она вздохнула, как вздыхают взрослые, разочарованные в шаловливых детишках, и добавила: — Раз уж ты там был... что скажешь? — Она наконец-то подняла на меня взгляд. Хотя лучше бы и дальше взирала на бумаги. Под её биноклями я почувствовал себя ребёнком, от которого требовали наябедничать на задиру, терроризирующего школу. — Кто из этих двоих инициировал драку?       Я несколько раз открыл и закрыл рот. Потом облизнул пересохшие губы и сказал:       — Извините, не знаю, — накинул рюкзак на спину и вкрадчиво произнёс: — у меня остались дела. Можно я пойду?       — Конечно, конечно, — протараторила женщина и сделала какую-то пометку в журнале.       — До свидания.       — Всего доброго, Микита.       Как только дверь за моей спиной захлопнулась, я услышал голоса. Голоса эти были громкими сами по себе, но сейчас будто бы кто-то игрался с радио: они то доходили до пика, то начинали шептаться разом.       — Да мне твоя блядь и даром не сдалась.       — Пошёл ты нахуй!       — Я её отымел всеми способами, ничего особенного в ней нет, точно тебе говорю.       — Заткните его уже, хули он такой дерзкий у вас!       — Вот, сегодня ночью попробую ещё раз, так, на всякий случай.       — Бля, чмошник, да ты нарываешься, что ли?!       От этих разговоров у меня уши сворачивались в трубочки, из которых вот-вот обещала хлынуть кровь. Я решил, что мне нечего делать среди этих бешеных горилл и их друзей, словесно перекидывающих друг на друга вину за инцидент в столовой. Тем более, я тут оказался вообще случайно — заносил табель, заполненный Ниной. У неё космическое количество дел, так что ответственность за передачу данных Стрельцова возложила на меня, как на самого надёжного человека. А я и не был против лишний раз подставить ей своё крепкое плечо.       Ничего не замечая вокруг, я направился в сторону лестницы и пытался не светиться на глазах у бешеной толпы дикарей. Я скрестил пальцы и опустил голову, проходя мимо.       — Да вы!       — А вы!       — Мы вас!       — Ну тогда и мы вас!       Проскочил. Затем почти летел по ступеням, пока, стоя в пролёте между первым и вторым этажом, не услышал свист. Следом топот. Моё сердце начало биться, как выброшенная на берег форель. Кто-то преследовал меня. Я рефлекторно остановился и пытался не думать о том, какого хрена буду делать, когда меня догонят. Я вообще не был уверен, что догоняли меня. Но чуйка не подвела, и целью охоты всё же оказался я. Впрочем, никакой охоты, если охотник с первых секунд обозначил себя.       Несколько ступеней рыжий преодолел вразвалочку, с последней спрыгнул.       Я смотрел на него. Он уставился на меня.       На фоне его впалых щек глаза казались островками дикой мяты. Мы стояли в нескольких шагах друг от друга, но я чувствовал, как от него несёт табаком.       Он смотрел на меня. Я уставился на него.       — Там, — тяжко выдохнул рыжий, видать, запыхался во время бега. — В деканате, чё как? Что спрашивали?       Мне даже хватило ума сходу не послать его в лес, искать ведьмины круги. Но когда первый шок прошёл, я решил, что вообще бы стоило. Моя одежда была почти в порядке, а это главное. Часа бережной стирки при тридцати градусах оказалось достаточно, чтоб избавиться от следов нерационального насилия.       — Спрашивали, кто инициатор, — ответил я и пощупал висок. Он болел, но шишек я не нащупал, и это был плюс. Хотя баллов доброжелательности от меня к персоне напротив не прибавляло, только отнимало. Безжалостно, но справедливо.       — А ты чё?       — А мне по барабану.        Вплоть до этого момента рыжий умудрялся ухмыляться, но вдруг ухмылка как-то съежилась и провалилась ему в глотку.       Мне было плевать, кто кого там нагнул, чью тёлку тронул и почему тот этому дал по морде. Вся эта низменная система ценностей меня не трогала, даже вполовину. Я хотел поскорее закончить с этим и свалить. За воротами универа меня ждали три часа ада на складе какого-то минимаркета. Но я не мог просто взять и уйти, пока рыжий стоял рядом и пытался осмыслить мои слова. Вдруг я пойду, а эта обезьяна набросится на меня? Лестницы — объект повышенной опасности. Восемь процентов травм люди получали именно по неосторожности на ступеньках, или если этому способствовал какой-нибудь козёл. Или коза. Я за равноправие полов.       — Может скажешь ей, что я не при делах? — Вот так просто предложил он. Афигеть.       — Мне некогда, — отрезал я.       — Но я реально не при делах. У того чувака проблемы с гневом. Он гнался по коридорам, чтобы проломить мне череп, прикинь? И ведь почти проломил!       — Мне пора, — настаивал я, пытаясь его перебить, но это оказалось не так просто.       — Он как подскочил, а я туда-сюда, прыгал от него, как на батуте. И вдруг он меня как догнал, как втащил — ну я и залетел, — он коротко заржал, — в столовку, в смысле. А дальше ты всё сам видел. Так и было, зуб даю. И я ваще не при делах. Бабу его даже за грудь не трогал! Это он се чёт в башку вбил. Идиот, ля, ещё и ведётся на всю ту хуйню, что я несу. Ну, идиот же?       Я, честно говоря, понятия не имел, что делать с такими кадрами. И в любой другой ситуации не сильно бы обрадовался, если бы угодил в поле зрения подобного клиента. Мне нравилось моё спокойное и бесшумное одиночество, в которое не заглядывали надоедливые и громкие персонажи первых ролей.       В какой-то момент я даже поддался искушению подняться и заявить деканату, что рыжий реально не виноват, но уже через секунду вспомнил о Нине. Рыжий подлил масло в огонь — кто-то его окликнул этажом выше:       — Блик, так чё, идёшь?!       Так он закатил глаза, будто беседа со мной его утомляла, и шагнул на ступень обратно.       — Ща приду, — рявкнул, задрав подбородок.       Мне пришло в голову, что рот, разинутый так, что видно гланды, это для него нормальное состояние. Когда я очухался в медкабинете, этот самый... Блик, тоже много орал. Дурацкое прозвище для человек. Но, наверное, удачное для панка.       — Ну? — Блик снова обратился ко мне. Я упёрся рогом в землю:       — Нет, — и пошёл вниз, наплевав на то, что могу поломать ноги. Хотя, скорее всего, я просто верил, что держась за поручень, смогу не полететь кубарем вниз.       В итоге, когда я уже почти спустился на первый этаж, Блик выкрикнул:       — Да ладно тебе! Ну серьёзно, чё ты хочешь? Проси что угодно.       Я остановился.       Ладно, было кое-что, что даже эта обезьяна способна мне дать.       — Пять тысяч, — я назначил цену и оглянулся.       В лицо Блика впечаталось недовольство, он поджал подбородок, затем поскрёб его. Понимаю. Дорого. Но и я не шаболда с Ленинградки.       — Ай, — Блик взмахнул рукой, — хуй с тобой, — и кивнул, — по рукам.       И это была моя первая и последняя подобная сделка.

***

      Я вошёл в деканат, предварительно постучавшись. И с первой же секунды начал неумело лгать о непричастности Блика к инциденту в столовой. С первого взгляда это всё, конечно, незаметно. Если глаз не наметан. Но врал я плохо. Отвратительно, если честно. Впрочем, кажется, всё само уже к тому моменту решилось.       — Да, спасибо, Микита, за подробности, — сказала женщина, когда я закончил. — Мы примерно поняли, кто зачинщик.       Ну и вот как бы супер. Хотя я хотел уточнить, о ком идёт речь, но решил придержать коней.       Из комнаты вышел с поднятой головой, а зря. На меня тут же уставилась вся эта шобла. Их голоса больше не разносились по коридорам. В воздухе повисло напряжение весом в несколько тонн. На меня в упор глазели два панка с поднятыми волосами цвета мордобоя. Я-то таких чуваков ни разу в жизни не видел. А тут они заметили меня.       — Тсенкью, — ко мне расслабленно подкатил Блик и демонстративно обналичил свои карманы, протягивая купюру. Мне его убить захотелось.        Я вырвал пять тысяч и последний раз осмотрелся, убедившись, что взоры присутствующих были прикованы ко мне. Нехорошо. Особенно меня напрягал взгляд чувака, у которого с Бликом случился конфликт.       Я по-быстрому убрал деньги в карман и устремился прочь. Молился, чтоб меня никто больше не догонял на лестнице. Но всё прошло гладко, и я покинул универ без травм.

***

      Добравшись домой, я пошел в ванну и натер больное место на голове мазью. Потом – вокруг больного места, для подстраховки. К тому моменту, как я закончил, я был в мази от лба до подбородка. Я полежал на кровати, подождал, пока мазь впитается. Потом зашёл в кухню, налил себе кофе и немного походил, попивая его. Налил ещё чуток и вернулся в спальню.       Мой график снова сдвинулся, хотя на сей раз повод был радостный — в кармане шуршала пятитысячная купюра. Усилия, приложенный для её получения, оказались минимальными. Но перед глазами ещё стояли недовольные морды тех придурков из коридора. Я сюрпнул кофе и понадеялся, что они нахрен забудут обо мне за ночь. Наклюкаются в очередной раз пива, вырубятся где-нибудь под лавкой и сильно ударятся головой. Массово.       Я запустил ладонь в карман и вытащил купюру, и ещё кое-что. Деньги швырнул на письменный стол, сам замер рядом со своим рабочим местом, разглядывая использованный пластырь: на белой мягкой полоске отпечаталась капля моей крови, рисунок с внешней стороны немного стёрся. Но я всё равно не хотел его выбрасывать. Для кого-то это просто мусор. Для кого-то, но не для меня.       Я содрал ватку с грязью и разгладил лейкопластырь, который потом убрал в зиплок, а зиплок себе в карман; включил музыку и пританцовывал по дому, пока пылесосил.       Но надо было сделать и ещё кое-что, я и так уже откладывал это, сколько мог.       Собрав деньги в стопку, я сложил их в конверт, оделся и вышел на улицу. С конвертом в кармане прошёл несколько домов и остановился напротив последнего подъезда на другой стороне улицы. Набрал две восьмёрки и две единицы. Слушал гудки где-то с полминуты, раздумывая, что буду есть на ужин.       — Да? — Сняли трубку и гаркнули с другой стороны.       — Добрый день, — отчебучил я, сам недовольный, что вырос такой вежливый. — Это Микита из сто тринадцатой. Принёс квар... — договорить я не успел. Мужик щёлкнул по кнопке и дверь запиликала, приглашая меня внутрь. — Кварплату, — повторил я тише. Встрепенулся. Типичная поганка.       Когда я поднялся на третий этаж, в дверях меня уже ждал арендодатель.       — Снова задерживаешь, — судя по его акценту, он был из большого города. Вместо каких-нибудь семейников с дыркой — шёлковых халатик — на открытой груди волосок лежал к волоску, ни усов, ни бороды, примерно вдвое старше меня. — Когда ты уже начнёшь платить вовремя? — с порогу начал отчитывать меня этот тип, но я уже привык. Он любил погундеть. И чем дольше я оттягивал этот момент, тем сильнее он гундел.       Я протянул ему конверт и украдкой глянул в чужую квартиру. Там беспорядок, и котяра наматывал круги, потом вдруг выгнул спину и наложил кучу. Сделав дело, он попилил дальше. И ничего за собой не закопал. Я открыл рот, чтобы сообщить об этом.       — Чёрт, именно поэтому я не люблю сдавать студентам. Никакой ответственности.       Закрыл рот.       — За тобой ещё тыщи три долга. Когда занесёшь?       — Через неделю, — ответил я.       — Ладно, пойдёт, — сказал он и начал закрывать дверь.       Мне делать было нечего. И я устал как собака от всего, что на меня сегодня свалилось. Так что тоже пошёл, как только дверь захлопнулась. Примерно на пятой ступени я услышал ор за стеной и мысленно посочувствовал коту.

***

      Я встал в шесть тридцать, принял душ, подстриг ногти. Нехорошо, если ногти слишком отрастают. А вот аккуратные ногти — атрибут достойного человека, человека, который понимал, кто он такой и почему.       Потом я надел рубашку с брюками и занял кухню. Врубил маленький телек. Долистал до «планеты животных». Но сегодняшний выпуск был скучноват, так что я слушал вполуха. Пока там не начали рассказывать про каланов. О каланах я внимал с открытым ртом. Из-за чего завтракал довольно долго, несмотря на то, что съел всего пару тостов да пару сосисок. Закончил завтрак чашкой чая и выпил таблетку витамина ц. Потом шагнул к двери. Дурацкие каланы — из-за них я опаздывал.       Что-то в последнее время буквально всё пыталось выбить меня из графика.       Я вышел из дома в восемь, хотя всегда выходил в семь тридцать.

***

      Нину Стрельцову я заприметил, ещё когда та показалась из-за угла. Впрочем, будь моё зрение чуть похуже, то я бы и не понял, что это Нина. Её макушка едва виднелась за горой учебников, которые она тащила. Но Нину я узнал не поэтому — она всегда носила только чёрные плотные гольфы, за которыми не было видно колен, и лакированные тёмные туфли с застёжками в форме металлического сердца.       — Вчера «Хоббита» пересматривал, — трещал неподалёку Вася, — знаешь, вообще-то это был наш с Маринкой первый фильм. Мы когда первую часть врубили, так её и не досмотрели, потому что отлипнуть друг от друга не могли.       Я повернул ручку шкафчика. Как-то я напрягся. Спина особенно.       — А киношка была чисто предлогом залезть в трусы.       За спиной у Нины появился Блик, и сама мысль о его присутствии начала толкать меня вперёд.       — Эх, чё-то я по ней скучаю... Микита?       Я шёл по полу так тихо, как мыши не ходят. А ботинки Блика скрипели, как ржавые дверные петли. Я шёл вперёд, подходя всё ближе к Стрельцовой и молясь о том, чтобы она не повернула голову. Но Блик кинулся к ней и подрезал меня на ближней дистанции, забирая у Нины книги. Почти что все.       — Ой, спасибо, — улыбнулась та. Я тут же шагнул в сторону и опустил взгляд, делая вид, что проверяю обувь.       — Да без б, — ответил ей Блик. — Надеюсь, это всё в печь?       Теперь, когда я вынужден был всё это слушать, затея с помощью казалась мне донельзя паршивой.        — Ни в коем случае, дурак.       Нина засмеялась. Этот мудак тоже. Я к ним не присоединился — не видел повода. Да и прошли они мимо, не обращая на меня внимания.       Затем я оглянулся и испепелил взглядом широкую спину врага: он был в тёмных брюках, мятой рубашке, оранжевый галстук отдыхал на плече.        Пока я вот так стоял и пялился, ко мне подошёл Вася. Он вздохнул и покачал головой, как прораб, который оценивал фронт работ.       — Нечего тебе там ловить, чувак. Хороших девочек на плохих парней тянет, а на зубрил нет, фильмы, что ли, не смотришь?       Но я ему ничего на это не ответил, потому что у меня были другие мысли.       Мне показалось, что Блик сделал это специально. Не по доброте душевной. Он как будто намеренно... будто просёк мой замысел и решил украсть у меня шанс.       В этот же момент, когда я об этом подумал, этот мудак бросил на меня взгляд, не переставая щебетать с Ниной. Я попытался расслышать, что они там обсуждают, но не смог. Вскоре Нина пропала за стеной. Блик посвятил мне ещё один взгляд, налитый вызовом, как свинцом. Он поднёс ладонь к своему лицу и проговорил слово. И хотя я не умел читать по губам, фразу всё же смог разобрать. Этой фразой было «лох».       — Вот ведь сука, — процедил я, ещё не осознавая, что это повторится. И что в лесу, кроме мухоморов и поганок, появился смертельно ядовитый гриб.