Завод

— Да есть там чёрный, есть, ну что ты, не веришь, что ли? — в ответ мило запищали. Мол, конечно верю, но ты, пап, и спящих мишек поклеить можешь. Юра улыбнулся. Еще и потому, что сидящий напротив Костя, домашний и поджавший подушку под локоть, хмурился и делал вид, что не слушает. — Ну хоть трактор цветной поставлю? — наигранно-жалобно спросил Юра, отыгрывая, как самый лучший актёр, по крайней мере по интонации точно, моська его выдавала. — Синий? — Жёлтый поставь. — глухо донеслось из телефона мальчишеским голосом, екатеринбуржец сдался, отпустив улыбку. — Хорошо. В целом чё там как? — Да как обычно. — вздохнул ребёнок. — Ничего нового. У тебя, может, палладий появился или цинк? — Котёнок, какой палладий? Я где ж его достану? — видимо, семейное у них, переводить тему как только она касается чего-нибудь эдакого. — Не знаю, заболтай кого-нибудь. — беспечно ответили в трубку. Костя поднял взгляд на фотографию мальчишки на полке, невольно представляя, как он пожимает плечами. — Мне его надо. — Юра вздохнул. Перевел распахнутый задумчивый взгляд в пол и сжал губы. — Серёж, ну вот почему не фантики от конфет? — усмехнулся, посмотрел на угол телефона и снова на невольно обернувшегося на него Костю. — Ладно, как только так сразу. Палладий, блин… — Пасиба, пап — прозвучало так, без особой восхищённой и слишком сильной благодарности, скорее «я знал что ты согласишься», с каким-то детским превосходством. — В школе что нового? — положил голову на спинку дивана, еще раз переглянувшись с улыбкой Кости. — По литературе Бунина учить заставляют. — буркнул, прям слышно выдохнув в трубку. — Ага, и чё там?.. — Ну… Гаснет вечер, даль синеет, солнышко садиться, степь да степь кругом и всюду пап, отстань, а… — незлобно пролепетал детеныш, Юра засмеялся, уткнув нос в своё плечо. — Я не заставлял, ты сам начал. — сквозь смех ответил, Костя не особо понял, но видимо какой-то семейный прикол. Юра же направил добрый тёплый взгляд куда-то вдаль, улыбаясь, Серёжа так в детстве делал. Больно хорошо его потом тискали и обнимали, когда стишки читал, причём требовалось лишь слегка ему кивнуть, без слов предлагая похвастаться новым выученным. Постепенно это стало привычкой, и сейчас любое упоминание школьных стихов вызывало такую реакцию, от которой Юра хохотал и расплывался от умиления. — И по математике пятёрка еще есть. — Да тыж мой молодчик, а. — быстро переключился на папскую гордость. — Умный пацан такой растёт, ну ты посмотри. Прям вот как взял бы тебя да как заобним… — Пап! — остановил порыв любви возгласом. — Да там лёгкая контрольная была… — Ну для кого лёгкая, а для кого столбиком делить трудно. Так что не преуменьшай тут мне. — слегка строго ответил на смущенный голосок, но быстро улыбнулся, вздыхая. — Ты молодец. — Ладно. Молодец так молодец… — согласился с выдохом, но почему-то затих. — Оу…мама вернулась. — Откуда вернулась? — резко нахмурился Юра. — А… — протянул немного тише. — Не знаю. — А когда ушла? — Ну пап… — лицо Юры строго нахмурилось. Костя тоже потерял улыбку, отвернулся, чувствуя, что здесь он лишний, и надо бы корректно встать и уйти. Взглянув на фото еще раз, поджал губы и решил, что пойдет что-нибудь налить, пока это не закончится. Зашевелился, Юра проводил вопросительным взглядом, но быстро переключился на диалог обратно. — Дай трубочку ей. — строго донеслось из зала. — …давай, Серёж, не будем мы ругаться......да я уже понял, что вечером, просто спрошу, хорошо? Не переживай...... Ага, да, Ань, приветик, где была?..... Да-да, личная твоя жизнь не моя забота, я не про это, почему Серёжа опять?.. — осёкся, судя по звуку встав с дивана и затопав по помещению. — Да я понимаю, что ты всё убрала, но так же нельзя.......Я тоже знаю, что скажу тебе, мне этот текст уже снится, но ты уже полгода тянешь......Так апрель уже.......Ань, да погоди ты злиться, я же как лучше для нас всех хочу, ты же понимаешь, что он всё чувствует......Ну вот такой вот я лох...... Да-да. И пошёл я нахуй, да? — с действительно весёлой усмешкой спросил Юра, что Костя аж удивлённо обернулся с ложкой мёда в руке. — Обязательно туда дойду. Ань, ну мы же так с самого начала хотели, ну...... Я понимаю, что сложно со всем этим будет. Обещаю, что буду отстаивать твою честь до конца. — Хихикнул, прям искренне, отводя взгляд от телефона куда-то в бок зала. Наткнулся на Костин, немного порозовел и отвернулся трогать растения. — Ну скажи что в МГУ поступил......Ну да, в Челябинске, но и Пермь не Питер тоже… — Костя недовольно нахмурился. Он, как истинный любитель-ценитель прекрасных во всех отношениях природы и городов Урала такие фразы мог воспринимать только так. — … Ладно, я подожду. Ну ты только помни, для кого стараемся......всё-всё, иду нахуй, давай трубку обратно… Ну вот видишь, не поругались же. — сказал Юра максимально близко откуда-то. Вздрогнув, Костя обернулся и увидел, как бледная ладонь приземляется на его плечо, и подбородок, тоже на секунду прижавшийся. Посмотрел на столешницу, похлопал, сжал, наверное это было «спасибо», и чуть отошел, облокотившись на холодильник позади. — Всё в порядке. — А я могу просто к тебе уехать, и всё? — тихо и строго проговорили из динамика, Костя немного обернулся, еще и протянуть готовый чай. Юра с улыбкой закивал, схватив свободной рукой, отпил крохотный глоток. — Нет, котёнок, нельзя так делать. Всё правильно получится. Ты же хочешь? — Не очевидно? — выдал сарказм. Костя приподнял брови, кивнул вбок и тоже отхлебнул свой чай, разворачиваясь спиной и упираясь в столешницу. — Я хотел сказать, что если ты этого хочешь, то я всё сделаю. — Мгм. — Не расстраивайся, Серёжка. Ну хочешь приеду на выходных? — Хочу чтоб ты меня на выходных забрал. — Юра тяжело вздохнул и свёл брови. Посмотрел на чай, поднял взгляд на Костю, который едва пожал плечами и кивнул, просто в знак того, что всё хорошо. — …приезжай. — твёрдо донеслось. — Хорошо, приеду. Палладий не обещаю. — Ладно. — буркнул, но явно как-то расслабленнее. — Давай, пока. — Пока, Серёж. Люблю тебя! — громко сказал Юра, усмехнулся и опустил телефон от уха. — Ну… Я извиняюсь. — Костя недовольно посмотрел на Татищева. — За что? — Ты теперь соучастник этой вакханалии. — пожал плечами и отпил чай. Уралов же ничего такого по этому поводу не чувствовал, так что пожал плечами в ответ. — Да всё хорошо. А можно спросить? — Да. — А зачем ему палладий? — Юра широко заулыбался, отпив чай. — Чай ты конечно отменный делаешь. Он у меня металлы собирает. Ну, сначала просто блестяшки, потом монетку серебряную отжал, а потом как пошло-поехало. У него там уже целый набор, покупает такие пластмассовые коробки маленькие, — показал в воздухе три сантиметра, — чёто там фиксирует, подписывает. Я ему сплавы приносил, если где доставал. Забавный пацан короче. Хорошо хоть обрабатывать пока не лезет, сказал ему, что чуть позже научу. Вот. — А… могу тоже поспрашивать, если надо… — черные бровки взлетели высоко вверх, но затем спокойно опустились, расплылся в улыбке. — Ну ты только позвони-уточни, а то у него их так много, аж сам не помню. — слегка тише промурлыкал, опустив взгляд в пол. — Ты только… не думай, что там всё плохо. Она не плохая мать. — Я ничего плохого не думаю. — твёрдо ответил и прошёл мимо в зал, садясь на диван. Юра заторопился следом, приземлившись рядом, близко. — Ну просто… Ей тоже тяжело. Она его редко на ночь оставляет, но всё убирает, он сам всё знает, это, конечно, нехорошо, но… Просто надо немного больше времени для того, чтоб она смогла перестроится, и… — Юр… — мягко остановил Костя в короткую паузу для вдоха, повернулся, спокойно посмотрев в глаза. — Я тебе верю. — кивнул. Чуть улыбнулся, в момент успокаивая и словесный поток, и общую напряженность ситуации. — Ладно. Я тогда схожу курну. — выдохнул Татищев, поднялся, уходя к своей куртке. Костя понял, что это было одновременно просьбой оставить его ненадолго одного, так что остался сидеть, спокойно попивая чай, достал свой телефон, принявшись проверять рабочие чаты. Было тихо, парочка сообщений, но ничего важного, как и предполагал, затишье. Глянул на Юру, дымящего на балконе, перевёл взгляд на их диалог, эту фотку в кружочке, с красными щеками и в окружении сосен. Так хочется его нарисовать… пока что Костя этого не делал, желая держать эту симпатию под контролем хотя бы так, но тут почему-то задумался о том, что бы, всё-таки, сделать это, но не в том контексте. А как…подарок на новоселье… Залип вперед, на фотографию, думая, как это всё обустроить, почти не заметил, как Юра уже вернулся и, пахнущий табаком, плюхнулся рядом. — Итак… — Юр, а у тебя инста есть? — невольно перебил, поднимая взгляд. — Внезапно. — удивлённо кивнул Юра, но потянул руку к телефону. — Давай найду. — Костя без малейшего раздумья протянул в ответ, на лету запуская приложение. — Юри-й…т…ага, вот он я…чё я хотел сказать… В шесть короче придут потолок делать, ты хочешь остаться или уехать? — отдал телефон обратно, посмотрев в глаза. Аккаунт был открыт, так что Костя быстро пробежался глазами, листая вниз, ища что-нибудь, что подойдет. Ага-а! Вот оно. — Приём? — А… мне в шесть уже ехать нужно будет, чтоб домой не поздно слишком. — поднял одновременно радостный и чуть грустный взгляд, замечая, что Юрин тоже меняется. — Понял. Ну… — вытянул шею, заглядывая в экран. — Еще часов семь есть. Чё поделать хочешь? — Я бы погулял. — приподнял уголок губ наверх, откидываясь на спинку и блокируя телефон. — Эх… Парк, или куда? — А в музей можно? — Музей… тебе пять или шестьдесят? — покривлялся, в целом обозначая, что шутит. — Ладно, погнали. Давай в Железнодорожный и в обчный этот, Краеведческий. На метеорит хоть посмотришь. — А ты, кстати, видел его? — О, да… — Юра чуть-чуть закусил губу, посмотрел в потолок и помотал головой. — Серёжка приболел тогда, я его утром в больницу должен был вести. Сижу, не вдупляю, кофе пью, проснуться пытаюсь, и тут ебать три солнца. Я думал облака рассеялись, тепло стало, а потом резко хуяк — и всё ярко-красное на секунду. Всё, короче, у меня колпак, думал, отлетел, обрачиваюсь, а там хвост такой на пол неба. Думаю, ну охуеть, зову Серёжу, мол пошли посмотрим. Мы с ним на балкон вышли, дверь не закрыли, стоим пялимся и тут как ба-бахнет на всю Челябу. Он заверещал, я чуть ли не собой его и ползком в комнату, Аня из ванной выбегает в пене и полотенце верещит, всё втроем верещим… — оба засмеялись, глядя друг на друга. — Нам ничего не выбило, а вот в магазине внизу витрины вынесло. На заводе чёт тоже повредилось… Ну, страшно в моменте было, но опыт, в целом, прикольный. Больницу закрыли, мы прогулялись, за хлебушком сходили, поговорили с каждым встречным, все такие «ох-ох, ну вы видели!». Потом с коллегами со всех мест обсудили… — Юра упал головой на свою кисть, с улыбкой смотря на эмоцию Кости, красивую и спокойную, словно лицо сияет. Кхмыкнул, отвернув взгляд в пол. — Пойдем давай, собираться. А ты, получается, в музей в спортивках поедешь? — слегка приподнял бровь и неосознанно вернул взгляд. — Ой… Ну, получается. А у тебя нет?.. — Кость, твоя жопа, при всём уважении, ни в одни мои не влезет. — Костя захохотал, закрывая глаза рукой. — Всё норм, спортивки тож хорошо. С футболочкой. Не всёж в костюме шастать. Того гляди там мышцами поиграешь, бесплатно пропустят… — ой блять… Юра сжал губы и постарался не зажмурится. Ну, у него есть мышцы, он умеет ими двигать, это ни в коем случае не звучало странно, всё норм. — Так всё, я собираться. — махнул руками, поставил пустую кружку на подлокотник и улетел в свою спальню.

***

***

      Костя сосредоточенно посмотрел на холст. Выходные свободны на этой неделе, а Юра уехал к Серёже, так что самое время заняться небольшим подарком. Вытер кисточку об полотенце, посмотрел на фотографию, которую выбрал, чуть приблизил лицо на экране телефона и вздохнул, смешивая на палитре краски.       Разулыбался.       В его наушниках звучала классика, ну такое настроение было. Негромкая, успокаивающая и настраивающая на верный лад: нарисовать любовь так, чтоб она читалась при первом взгляде. Учитывая контекст и похожесть двух персонажей было-то нетрудно, но вот умудриться нужно именно показать на эмоциях в похожих глазах и улыбках. И соединить как-то две разные фотографии в одну картину, да… У Юры очень красивые черты лица. Интересные, наверное, из-за смешивания национальностей, и рисовать плавные линии и четкие углы очень успокаивало. Выразительный искренний взгляд…       Никакого внутреннего монолога не было, за его мастерством уже почти не думал, что и куда рисовать, рука как-то сама шла. А вот воспоминания и картинки проносились. О том, что Юра самый лучший экскурсовод в мире, так рассмешить и умудриться всё рассказать надо еще уметь. Про поезда знал больше любого эксперта, как будто текст наизусть заучивал, потрогал все экспонаты, которые было можно, позвонил в колокол, позвонил по музейному телефону, отыгрывая какого-то советского человека своими фразочками и заставляя хохотать. В другом подвёл к метеориту, презентуя его со всей наигранной серьёзностью, рассказал о быте жителей этой земли и, конечно же, показал крошечный городок в четыре башни, ставший таким крупным и важным центром в будущем. Большим, удобным, не без своих проблем, но чьё гостеприимство сравнивают с нежными объятиями. Красивым… В разных городах Костя чувствовал себя по разному совершенно, в своём — нестерпимое желание работать и делать, в Петербурге — каким-то критиком-эстетом, ближе к морям хотелось поплавать и погреться на солнце, а вот в Челябинске успокаивался. Размеренный темп и пространство внушали какое-то чувство, что нужно остановиться здесь и сейчас, посмотреть, вдохнуть поглубже, и просто осознать, что вот, ты живёшь. Поесть повкуснее, погулять подольше, а если работать, то наслаждаясь процессом, а не конечной целью.       Как, впрочем, и сейчас. Рисовать его одно удовольствие, прям каждая черта, каждый волос его брови, ну серьёзно, Уралов еще никогда не уделял столько внимания деталям. Губы пришлось выводить осторожно, постараться не испортить его улыбку хоть на каплю выбивающейся линией. Ресницы…длинные и тонкие мазки, прям пальцами снимал краску и вытягивал ворс, чтоб так получилось. Поджатую щеку пришлось немного додумать, но Костя, в принципе, её уже видел не раз в кружочках, прилетающих в телегу. Утром, кстати, прислал еще один. Наконец-то показал вживую недовольную, так похожую на него моську.       Рисовать мини-копию тоже пришлось с импровизацией, но видел черты Юры, получалось легко. Такие же реснички и брови, глаза, правда, чуть уже и поострее, но цветом почти идентичны. Темно-серые. Графита для Юриных глаз оказалось мало, чёрного, светло-серого, даже чуть фиолетового добавил, чтоб этот неповторимый перелив хоть немного был похож. И волосы. Чернее ночи. Костя не знал, какими они были наощупь, но точно видел, что очень густые, поднимающиеся от корней и соединяющиеся в симпатичные пряди. Жестковатые, должно быть, не такие мягкие-уральские, как у самого Кости.       Даже не заметил, что потратил на это день, и ничуть не пожалел. Портрет действительно получался достойным. Аккуратно обмакивая чистую кисть в полотенце, остановился, посмотрел в нарисованные глаза и чуть встревоженно вздохнул. Осталось только как-то преподнести ему это так, чтоб не выглядело странно…

***

Мебель придёшь собирать?

Приеду!

Жду!

План немного поменялся, я чето не сообразил, что там батарея стоит.

Стол пришёл охуенный даже разобранный

Но его надо будет развернуть и верхний шкаф по другому присобачить.

Короче, реально тебя жду.

На ночь можешь остаться)

Если за день успеем я тебя свожу куда-нибудь

В знак благодарности!

Хорошо, Юр, я останусь       Юра приподнял уголок губ и выключил экран телефона. Четверг! Рабочий день закончился, но почему-то домой идти не хотелось, поэтому уехал в Парк Победы. Походить-побродить, на самом деле хотел о чём-то подумать, но получалось только одна мысль: «Костя приедет помогать делать комнату для моего сына Серёжи. Нафиг я назвал сына Серёжей… Ага, а как ещё-то… Серхат? Ну Данису бы просто охуенно понравилось…»       Проходя через ворота в Парк, глянул на карман куртки, в которой покоился телефон. Судя по всему брат скоро опять будет названивать и предъявлять претензию, мол, не звонишь-не пишешь, ты вообще там кто, что, где?       Юра брата любил ровно настолько, насколько был способен.       То есть безоговорочно сильно.       Парк его детства пестрил воспоминаниями из каждого закоулка, даже несмотря на то, что сильно поменялся в лучшую сторону с тех времен. Юра был и сейчас не против полазать по танкам, с восхищением читая боевые характеристики и с восторгом в больших глазах от того, что их прям потрогать руками можно. Как и у всех мальчишек, определённая склонность к «войнушкам» у него была, все эти красавцы из броневой стали, пиу-пиу в соседа из палки и сильно сглаженные рассказы еще живого прадеда, в чуть за двадцать ушедшего на войну в составе Того Самого корпуса. Чуть позже, когда родственнику стукнуло за восемьдесят и здравомыслие начало подводить, Юра, будучи чуть старше сына сейчас, впечатлительный и эмпатичный, услышал и другое. Наверное то, чего никому бы не пожелал. И научился ценить слегка другие вещи. Может быть те, которые ему в жизни тоже были нужны, но свои, глубоко «тыловые».       И сейчас, пройдя впереди танков, не отказывая в себе в удовольствие похлопать некоторые по обшивке, вышел к главной аллее, уставившись на эту стелу, уже не пугающую его своей высотой и грозностью. Долго не мог понять, признаться, почему там написано: «Тракторостроителям, павшим за Родину», а не танкистам или кому-еще… Довольно много времени у него это заняло, пока в восьмом году не увидел новый памятник «Добрый ангел мира». Туда ушли не танкисты, не взводы и не эшелоны, туда ушли люди, обычные работающие люди с руками в мозолях и желанием снова делать просто тракторы для посевных полей или стройки светлого будущего. И эти мир и спокойствие, ради которых они по ночам после тяжелых рабочий дней оставались, делали за счёт собственного времени и средств новые боевые машины, были такими ценными для Юры. Может быть теми, ради которых он тоже был готов на многое.       Чтобы просто остановиться, выдохнуть и услышать тишину, наконец, в собственной башке, не волноваться так сильно и не переживать, не трястись над каждым своим словом, действием, поступком. Просто создавать, работать, стараться… Что-то похожее в последнее время почувствовал. Не сразу и не надолго, хоть и думал, что с таким человеком, наверное, пойдёт по жизни, но походу…       Сука, не то имел в виду!       Как только Юра разозлился на свою случайную мысль, этот самый Добрый Ангел золотом своих крыльев отсветил ему луч выглянувшего солнышка прям в правый глаз, заставляя зажмуриться. Недовольный, затопал по аллее дальше, изредка поглядывая в стороны. Вот всегда так. Хорошо думается, и тут какая-то мыслишка заставляет корёжиться и морщиться, оправдываясь перед самим собой и пытаясь по нескольку раз объяснить, непонятно кому, что не то имел в виду. Всегда так было. С тех пор, как научился думать.       Выдохнув, закончил мысль красивым «Да заебись он друг, сам в ахуе», остановился около площадки, нашёл взглядом скамейку и упал, на слегка мокрую, но… и покурить даже не может. По соображениям совести. Вдохнул и уставился вдаль, на немного сероватый апрельский пейзаж. Парк и группка мелких ребятишек подкинули еще две ветки воспоминаний.       Та квартира была недалеко отсюда, за минут пятнадцать можно было дойти пешком. С Серёжкой — за все тридцать, пока он своими крохотными ручками, не в силах обвить всю папину, крепко держал за указательный палец ладошкой. До него где-то здесь же произошла их первая ссора с тогда еще девушкой. Наверное, вторая неделя отношений, так и не понял причину, но скорее всего как обычно — сделал что-то чувствительное. Посмотрел не так, сказал не то, сделал что-то неугодное… Сейчас ни она, ни её слова не имели такого значения, Юра уже знал, что девчонка тогда еще сама не научилась понимать, чего именно хочет, но осадочек всё равно оставался. Порывы задушить себя после очередных эмоций, любых, были обычным чувством, но знал — если не будет стараться показывать, что любит, что обижен или расстроен, а так же все другие «немужественные» вещи, кое-кто маленький, за кого он несёт ответственность, может стать в этом ключе таким же несчастным, как и сам Юра. Пусть лучше гордо несёт своё звание мужчины, который умеет чувствовать и сопереживать, когда вырастит, а не вот так вот. Все эти тропки между деревьев, видневшиеся вдалеке серовато-коричневые дома с укромными дворами, пыльные окна подъездов…так много есть, что вспомнить. В какой момент своей жизни он понял, что так нельзя? Когда подолгу задерживался на скамейке, выкуривая полпачки, не зная, с кем можно поделиться своими чувствами? Когда впервые напился до беспамятства, понимая, что дома его теперь никто не ждёт? Когда снегом остужал сбитые костяшки и опухшую скулу, зная, что ни закричать, ни сказать, ни хотяб один раз заплакать не сможет… Как бы ни хотелось уберечь сына от трудностей в жизни — ничего не выйдет, но он точно не должен пройти через то же самое. Если страшно или плохо — пусть придёт. Если больно — пусть заплачет, пусть хоть за запертой на миллион замков дверью, а не встревает в мордобойку у тёмной подворотни только чтоб стало лучше. Юра потихоньку учился, научится и Серёжа. Проживать всё это как-нибудь иначе, не пытаясь просто притвориться, что этих чувств у мужчин нет. И чтоб он никогда такого не услышал, что слышал Юра…от родных, от семьи, от… Ани.       Впрочем, у неё получилась роль далеко не первостепенная. Сам маленьким любил тут гулять, под присмотром Даниса. Как младший брат Юра частенько вспоминал плохое, но для Даниса все эти моменты были не такими важными… Чуть за выходом, например, расстроенный упавшей мороженкой мальчик пяти лет получил её с пинка к себе на футболку. Мелочь. Брату было трудно. А всё равно помнилось. Новую купил, конечно, шоколадную, но грубо спросить «ну чё разнылся, а где благодарность» тоже не забыл. Не винил, потому что любит, да и прощать специально не пришлось, а вот всё равно. Неприятно.       Телефон чирикнул уведомлением, и Юра, шмыгнув замерзшим носом, полез в свой карман. Слушай, Юр, а мне краски с собой взять для украшения?

Конечно!!!!! посмотрим как там будет

      Юрино лицо немного посветлело, смотрел на это сообщение от Кости, не понимая, если честно, как так получилось, что и краски у него тоже имеются. Прислал фотку с множеством тюбиков разных цветов. Вот такие есть, акрил Не сотрутся Ой, подожди…       Записывает! Видео! Костя! Залип на мигающий значок, уже ожидая с нетерпением. Отправляется… Ага! Тут же открыл и уставился. Смотри в общем. Могу не радугу, а например в синем спектре…смотри сколько их тут…— аккуратно провел рукой по тюбикам. — Или от голубого до розового через тёмный фиолетовый, без желтых и зелёных. Тоже может красиво получится. Ты в общем…— камера развернулась и показалось лицо Кости. Слегка смущенно улыбался, непривычно растрёпанный, на щеке красовался чёрный неровный овальчик, как оставленный поцелуй. — …ну могу всё привезти, если не знаешь. Думаю, сделать без четких границ, чтоб было похоже на луч света. Типо такого…— Костя развернул камеру и перевел на стол, где сиял распавшийся лучик солнца перед банкой с чистой водой. Показав зубки от улыбки и даже согнувшись над телефоном, Татищев быстро напечатал текст.

Вези радугу, норм придумал

Жёлтый понадобится

И ты чего такой чумазый?

Запиши еще кружочек

      Костя пока сообщения не прочел, но как только Юра подумал, что последнее было лишним, галочка превратилась в две. Записывает видео… Да я просто тут рисовал немного, после работы…показать-не покажу пока, просто настроение такое. Ой…я только сейчас заметил…- слегка приблизил камеру к себе, оттирая пальцами щеку… Юра чуть порозовел. Обзор уткнулся в его ямку ключиц, шею, подбородок и губы, залип на это, нехотя соглашаясь с красотой показанного. Ну красивый, красивый. Чуть отодвинув камеру взглянул прям в душу, неловко поджал плечи. — Ну вот.       Еще с минуту смотря на двигающееся, теперь беззвучно, сообщение, чуть прикусил нижнюю губу и ответил.

Ладно, загадочник. Потом покажешь?

Да, Юр, покажу)       Юра медленно убрал телефон и посмотрел вдаль. Нет, ну… да блять. Снова опустив взгляд в экран залез в инсту, находя недавнего подписчика и открывая это простое «Константин Уралов». Ища между фоток природы, разных городов, подписанных скромными сообщениям, какую-нибудь его фотографию, попроще, где было бы можно на него взглянуть, нашёл, всё же. Чуть больше полугода назад, всё с такими же цветными волосами, официальная и серьёзная, где он за идеально убранным столом с нахмуренными бровями что-то слушает в трубке телефона. «Моя новая должность. Фотография понравилась, спасибо» и кто-то отмеченный. Определённо, он выглядит очень хорошо. Видно, что следит за собой, вещички подбирает, вон как рубашка выглажена, даже под жилеткой не помялась. Юра чувствовал, что на него смотреть приятно, ну а почему нет, он здоровый и хорошо выглядит, почему нет… Кому не приятно-то будет… Выдохнув от этой мысли, уже хотел убрать телефон, но от Кости пришло еще сообщение. Юр А во сколько подъехать?

Проснешься улыбнешься умоешься доедешь, примерно во столько.

В десять?

Ох, мужик…

Если приедешь позже, ничего страшного

Быстрее начнём — быстрее закончим Надеюсь мы всё успеем

Ну если не открою, значит сплю

Ори в окошко

Конечно, так и сделаю

Пхахпаз, буду ждать

На обед макарошки по флотски замучу

      «Хорошо, спасибо» лаконично ответил он, поставив улыбку. Юра с такой же, но слегка глуповатой, пялился в погашенный экран телефона. Вдохнул глубоко и медленно с усмешкой выдохнул. Прохладный ветерок подхватил что-то, какое-то чувство, вылетевшее вслед, унося его, как показалось, дальше от Юры, оставляя его в каком-то странном чувстве, без особых мыслей в голове, с одним только спокойным «Ну надо же…».

***

      Непривычно рано проснувшись в субботу и еще раз оценив склад этой упакованной мебели, сварил себе кофеек, сжимая губы в ожидании. Реально ждал! Даже предполагать боялся, сколько бы у него заняло это по времени, если бы делал в одно лицо, месяца два точно. И покурить бы еще каждые пять минут бегал. А щас хоб-хоб и всё будет готово. Юра уже успел наклеить плинтуса, пропылесосить, подмести, помыть, докрасить углы. Несмотря на непривычное дизайнерское, с позволения, решение, комната оказалась довольно приятной на вид. Светлой там, где нужно, чтобы входя создавалось впечатление увеличенного пространства. В тени была краска белая, там, где солнце — графитовая, обе с приятной мягкой матовостью, и всё целиком смотрелось очень даже. Впрочем, что думает Юра — неважно. Не для него же эта комната.       Костя позвонил в домофон к десяти утра, мякнул «Я» и с небольшой сумкой поднялся. Сейчас выглядел приличнее, в черных брюках и водолазке, длинном распахнутом плаще кофейного цвета, в целом… Красиво, в общем. Мягко поздоровался, ставя сумку на пуфик, снял верхнюю одежду и обувь, проходя чуть вперед, поздороваться. В этот раз Юра решил обойтись скромным рукопожатием. Предложил чай, екатеринбуржец, попросив только воду, отошел переодеться. Вышел в том же рабоче-домашнем прикиде, надел принесённые Юрой тапки и, попивая прохладную воду, вошел в комнату. Одобрительно кивнул, выслушал план работы, был направлен к скручиванию части большого белого стола. Постепенно, чтоб не заставлять пространство, от окна к выходу, на этот раз работа была веселее и опаснее, со всеми этими падающими досками, поэтому всё шло под лёгкую беседу о каких-то новостях. Жаловался на ту ситуацию со сквером, что всё усугубляется и кажется становится серьёзным. Заверил, что в акциях будет учавствовать аккуратно, но постарается поспособствовать в решении вопроса мирно. Спросил, как дела. На работе ничего нового — станки, двигатели, машины, завод. Начальник всё уговаривает на повышение. Но Юра не хочет пока, нравится больше руками работать. О выходных уже коротко рассказал, поделившись малой частью, но и этого было достаточно, чтобы Костя понимающе кивал.       Так, постепенно, собрав стол, как хотел Юра, полку у окна, вместе принялись за кровать в полтора человека с большими комодами внизу. Пока Костя подгонял собранные части друг под друга, чуть притомившийся Татищев развалился у стены, накинул на себя пузырчатую плёнку, просто, от усталости, и когда резко обернувшийся Костя удивлённо вскинул брови и спросил что-то типо «Ты чё, Юр?», из Юры вылетела очередная шутка. Не планировал, но обычной интонацией заданный вопрос «Хочешь почпокать?» заставил Уралова так громко рассмеяться, что от пустого пространства отлетело эхо. Юра точно имел в виду сделать перерыв и полопать пузырьки, но до другого значения додумался только когда вспомнил косвенные значения слов. Хохот всё переглушил, всю возможную неловкость от своей тупой двусмысленной шутки «от усталости», так что, стянув с себя плёнку, подполз к краю кровати, придерживая, чтобы помочь ровно вкрутить всё необходимое. Постепенно закончили спальное место, большой низковатый шкаф в левом углу, довели до ума стол, ровно поставив его к подоконнику и стене. Оценив, что нужно пространство для рисунка, отодвинули обратно.       Костя принялся рисовать так, как изначально предложил, просто небольшой неяркой линией вырисовывая силуэт какого-то города. Заглянув через плечо увидел, что в телефоне, отправившимся на стол, открыт оригинал — картинка с надписью «Магнитогорск». Конечно, линию Костя вырисовывал чуть по-своему, присматриваясь и добавляя детали. Чему Юра удивился сильно, так это его палитре и длинной огромной кисти. То, как он смешивал цвета, сосредоточенный, но не хмурый, спокойный, с лёгкой полуулыбкой и блеском в глазах.       Пришлось включить верхний свет, но Косте это ничуть не помешало. Решив, что вообще не будет отвлекать, перенёс кое-какие вещи со своей комнаты в новый шкаф, две чёрные коробки сверху поставил, игрушку-динозаврика, от которой Серёжа уже воротил нос, мол взрослый, а Юра бережно хранил (и сам иногда обнимал). Поставил на верхнюю полку, с каким-то учащенным сердцебиением смотря на всё это. С умилением. Что вот-вот всё получится, будет, как должно быть, и сын всегда будет рядом…ну, до момента, разумеется, когда уже нужно будет строить свою жизнь. Пока туда-сюда ходил, заметил еще одну соблазнительную вещь — чёрный тубус с каким-то секретиком на Костиной сумке, который тут же захотелось узнать. Решил, что не будет вторгаться в личное, художник уже тихо угукнул, мол, всё готово — проверяй, пока можно исправить. Юре понравилось. Днём будет выглядеть как перелив света, сейчас выглядит просто как чуть яркости. Понадеялся, что Серёже тоже понравится… а затем попросил еще одну вещь, ради шутки нарисовать малюсенький трактор у изголовья кровати на стене, прям совсем маленький. Со смешком он согласился, достал тонкую мелкую кисть и, перевалившись через кровать на коленях, взял жёлтую краску. Аккуратно вывел. Прям не больше трёх сантиметров. Немного отодвинув мебель от места, сообщил, что нужно время высохнуть, поэтому на сегодня всё. Юра засиял. Пока оглядывал с глупой улыбкой комнату, думая, что еще сюда можно присобачить, помимо того, что уже сделал… Потолок то был готов еще две недели назад, а Юра, у которого чешутся руки почти всегда, уж не смог устоять и не добавить несколько деталей. — Иди сюда. — тихо сказал он Косте, который, повинуясь своему трудолюбию, оценивал устойчивость стола. Спокойно подошёл и встал рядом, устремившись глазами туда же — на потолок, только немного непонимающий. — Видишь точки? — Вижу. Брак? — спросил, всё еще с запрокинутой головой, но почувствовал на себе недовольный взгляд тёмных глаз и повернулся. Сжал и растянул губы, медленно моргнув. — Ты думаешь я бы допустил, да? Стой смотри. — хлопнул по руке внешней стороной ладони и отошёл к выключателю. — Смотришь? — Угу. — щелчок. На секунду всё стало чёрным, но вдруг начали появляться совсем крошечные бело-голубые точки, их свет не распространялся, в комнате не стало светлее, просто как будто бы… — Прикольно, да? — раздался голос с боку. — Час будут светиться, потом погаснут. Краска специальная. — Еще раз хлопнул по плечу, а потом схватил выше локтя и дернул руку вниз…по всей видимости предлагая тоже начать опускаться на пол. Бухнувшись со слышным ударом, упал на спину, Костя медленно и аккуратнее приземлился рядом, укладываясь. Глубоко вдохнул, всё еще не отрывая взгляд от этих звёздочек. — Чё думаешь? — довольно тихо спросил, касаясь теплом своей кожи. — …скинь мне потом ссылку на краску. Я себе такое же сделаю. — еще тише ответил, очень мягкой интонацией. Юра негромко рассмеялся, повернув взгляд от потолка на соседа. — Да я тебе эту дам. Её дофига осталось. Добавить еще? — и почему-то остановился. Глаза к темноте привыкли, так что Костин нос, его приоткрытые губы и явно приподнятые брови обозначились так явно. Помотал головой из стороны в сторону. — Ну вот какое-то пустое пятно… Красиво разве? — На небе звёзды тоже неплотно. Красиво, Юр. — как-то даже нараспев прозвучало, в конце скатившись на шёпот. — Их вот считать можно когда засыпаешь. Да и в принципе как-то успокаивает, да? Понравится, думаешь? — Костя повернулся в ответ. Улыбался он или хмурился было непонятно, просто долетел ветерок его выдоха до щеки. — Юр, это же твой сын. Мне-то откуда знать? Это в любом случае очень красиво. — и отвернулся обратно. — Ты говорил, что завтра пойдем куда-нибудь? — Ну, говорил. — пожал плечами Юра, в голосе слышна улыбка, сложил ладони на живот и залип на это ровное мягкое свечение. — Давай поищем что-нибудь про звёзды? — тихо спросил Костя, на что у Юры широко распахнулись глаза, завис на секунду, а потом растёкся в смущенной широкой улыбке и прикрыл глаза, порадовавшись еще и потому, что темно, а его эмоцию не видно. Внимательность Кости стала понятна еще на этапе чая с мёдом, кому же не будет приятно, когда на него обращают внимание, да ведь? Просто понял, на что Юра любит залипать, и предложил. Тут пришлось сильно зажмуриться и выдохнуть, прогоняя эту мысль. Возможно он просто сам захотел сейчас, ведь атмосфера действительно располагала позалипать на звёзды еще. Расслабил лицо и кивнул. — Давай. — издав тихое низкое «мгм» замолчал, пялясь наверх. На минуту замолчали оба, бегая взглядом по маленьким точкам, пытаясь найти какое-нибудь созвездие. — Костян. — строго и громче сказал Юра, остановив свой взгляд над окном и разрушив эту паузу. — М? — Вставай. Мы шторы забыли приделать. — Костя весело тихо захихикал, поворачиваясь на бок, пока Юра с громким выдохом поднимался на ноги. С упора лежа мужчина соскочил и подлетел к выключателю, осветив помещение ровно тогда, когда Татищев поднимался с колен. — Ща притащу…

***

      Юра, конечно, мог понять, почему между просмотром Титаника и слежкой за уральским лицом выбрал второе. С одной стороны какая-то романтическая лабудень, а с другой прикольные эмоции… Приколист, блять.       В этот вечер Костя на выборе фильма ретировался в душ, поэтому пришлось подобрать под свой вкус… С небольшими корректировками, конечно, чтоб обоим было интересно…а то эти его документалки любого усыпят.       Впрочем, даже они не смогли бы его сейчас остановить от кидания взгляда в сторону жителя Среднего Урала хотя бы раз в пять минут. Понимать это было странновато, но поза у него конечно… поджал ноги, извернулся, локоточек на спинку дивана, щеку на ладони и вот так, изогнувшись, смотрел фильм. Внимательно, вникая, переживая… необычненько, в общем. Высветленные волосы рассыпались, часть упала назад, часть — на коричневую сторону. Юре было интересно, как он до такой гениальной мысли дошёл, ну типа, чё им двигало-то в момент появления такой идеи. «Что-то скучно живётся, а дай-ка в светлый ебанусь…или в тёмный…или в светлый…или…да похуй, дайте два!» Вот как оно происходило? В полумраке зала, освещенного только экраном, корни его волос разглядеть никак не получилось бы, даже если бы Юра пялился подольше пары мгновений. А может он только одну половину покрасил? Татищев в этом вообще не шарил. Но блин, интересно.       Светлый как-то ни к бровям, ни к ресницам не подходит, тёмный выглядел бы прикольно, но уж чересчур грозно. А тут…ну ему даже ничё так. Сейчас Юра ничего против такого выбора не имел, годиков десять назад может быть и фыркнул чего понеприятнее, но в последние пару-тройку лет понял, что есть проблемы и посерьёзнее чьих-то там крашенных волос. Да и смотрится неплохо…о фильме, конечно, такого сказать не мог.       Отдалённо Юра мог понять и то, почему отодвинулся на другой край. Но Костя ваще не выдавал напряга, спокойный такой. Ага, глаза медленнее моргают. Он как-то заёрзал, помялся и, чуть недовольно надув губы, огляделся. По виду его было ясно, что ищет место поудобнее, такое выражение Татищев умел определить супер-точно. У него просто такое же есть. — Лечь? — подняв свои глаза, коротко кивнул, стараясь усесться поудобнее. — Было бы неплохо, только… — только места мало. Юра всегда мог расправить диван, но собственное рукоблудство немножко останавливало. — Ща, давай… — Юра соскочил с дивана, ретировался к левому шкафу, достав Костину подушку, покрывало, ну и плед конечно же. Который он настойчиво отвергал каждую ночевку. Золотые глаза посмотрели вверх с капелькой непонимания, Юра, молча передав всё в руки, улыбнулся и опустился на пол, спиной к Косте. — Тут посижу. — Юр… — Костю такое явно смутило. Умилило?.. В общем, достаточно забавная моська, особенно если наблюдать её снизу. — Всё ок. Мне так нравится. — пожал плечами, согнул ногу, закинул локоть на колено и вернулся к фильму. Костя что-то там зашуршал, почувствовалось, как тяжело улегся. По всей видимости затылок оказался где-то напротив его живота, но да ладенько. Сопит, прикольно так. Не выдержал, один раз обернулся, глянул на полуприкрытые глаза, которые тут же опустились к нему. Костя спокойно улыбнулся, кивнул и перевёл взгляд обратно в экран.       И где-то через полчаса обычного залипания в телек Юра вдруг почувствовал что-то неожиданное, тяжёлое и довольно горячее на своём плече. Испугавшись, уже захотел дёрнуться и отпрыгнуть, но краем глаза заметил расслабленные согнутые пальцы. Это чё такое? Аккуратно обернувшись, увидел мужика на спине, одну руку он согнул к груди и положил где-то посередине, а вот вторая откинулась и упала таким образом…прям на плечо. Спал. Сопел потихоньку, а вот выражение лица ничуть не изменилось.       Капец у него ногти…аккуратные такие, матовые, ровный овальчик и миллиметр светлой отросшей полоски. Татищев хмыкнул, поглядев на свою левую руку. Неровный угол слегка неудачно подстриженного указательного, черный синяк под ногтем большого от упавшего куска двигателя, заусенцы какие-то, на сгибах белые трещины, на костяшках розовые пятна…ну такое себе конечно. Внутренняя сторона ладони была в грубых желтоватых мозолях и посередине, и на каждой подушечке пальца… Глянул в его расслабленную руку. Тоже есть. Грубые такие мозольки, сразу понятно, где работал. Ну а чё тогда ногти-то такие ухоженные. Клавиатура под пальцами даёт какой-то волшебный скилл для этого? Не, чето прям реально очень аккуратные…а… На самом деле этот мужик вводил в ступор. Видно, что была в его жизни тяжёлая физическая работа, взгляд суровый, лицо грозное, а любит мелодрамы и красить волосы…на вы общается…над шутками тупыми смеется… Так что если бы в его жизни был маникюр, то как будто бы удивиться было бы нечему. Да пофиг, чё. Вдруг плюшки такие на работе. Вот вам ДМС, спортзал, кофейня и маникюрщица Лена. Если на халяву, так может и сам бы…хотя не.       А, блять. Рука-то всё еще на плече лежит… Скидывать с себя части тела Петровича уже приходилось, но…да кому он тут льет. Аккуратно приподнял и мягко уложил на диван, по привычке заботиться о ком-то еще и плед накинул сверху.       От руки даже на щеке чувствовался жар, а от вида согнутых расслабленных пальцев… В общем, к таким мыслям Юре не привыкать. Поморщившись, резко отвернулся обратно на экран и сосредоточенно уставился на действие, но руку с плеча не скинул. Да ладно, пусть дрыхнет.