Завод

      Последний день апреля теплом не радовал, но точно приободрял одним своим фактом существования. Намечались длинные выходные, предвещающие затискивания сына до поросячьего визга, вот-вот будет солнечно, и еще на один день ближе к реализации Юриного плана. Очередной разговор с бывшей женой прошёл на редкость гладко, даже вышло похохотать над чем-то, получилось вскользь задеть тему переезда и, вроде как, даже попросить обсудить это… Когда приедет, конечно.       Юра изо всех сил и самоконтроля старался не делать и не говорить абсолютно ничего похожего на давление. Его было очень много в их жизни, так что выбрал другую стратегию, хотя и так это было не назвать. Двигало им скорее искреннее желание исправить и помочь. Речи пытался складывать заранее, поведение своё держать под надзором, а о том, чтобы просить каких-либо выплаты или хоть как-то ограничивать общение даже не помышлял в своих самых тёмных углах сознания.       Аню он любил. Особой любовью сейчас, как хорошего человека, как ту, с кем вместе создал милое чудо под названием «Серёжка Юрьич Татищев», но не как «вторую половинку». Имея за спиной какой-никакой жизненный опыт, такой любви и воссоединения семьи он не ждал, да и, в общем-то, не хотел. Уважал, ценил, примчался бы на помощь — да. Иногда даже подзащищал, даже когда сам в правильности поступков сомневался.       Если бы Серёжа не попросил тогда, Юра бы ни за что не стал всё это затевать. Приоритетом его жизни стал ребёнок, его благополучие важнее всего, а уж тем более эгоистичного желания просто отобрать, чтоб он был рядом. Поэтому будучи убеждённым, что там ему будет действительно лучше, что так поступают многие, даже в его семье такое было, что отец не так важен, как мать, действительно отошёл немного на второй план. Привыкал безумно сложно, с невыносимой тоской и периодическими сонными забегами в три ночи по квартире в попытке найти того, кто уже относительно давно не здесь. Аня видеться не запрещала, да и в соглашении не то было написано, привозила, конечно. Но изменения Юра заметил не сразу.       Когда мальчишке было семь, первое, что ввело Татищего-старшего в шок и ступор, то, что Серёжа в каком-то смысле хотел и ждал этого развода. Ребёнок умный, а дети вообще всё чувствуют, так что ничего удивительного, но сам Юра-то до предпоследнего полугода искренне верил, что всё можно наладить. Сын признавался в этом спокойно, с обычным для него тогда безразличием ко всему этому, выдав эмоцию только когда извиняющийся в порыве Юра ляпнул «ты же знаешь, что это всё не из-за тебя».       Безразличие уже восьмилетнего сына пугало еще сильнее, добавились драки в школе, какой-то уж слишком похожий гнев, и согласный поступиться с любым своим принципом ради того, чтоб помочь справиться с этим знакомым чувством бессильной злобы, Юра сделал действительно всё, что смог. Вот любые существующие методы. От поиска лучшей спортивной секции до человека, который по этому поводу получал образование. Сам бы Юра к мозгоправу ни за что бы не пошёл. Он ж мужик, ему не положено, а вот любому, кто бы посмел сказать такое Серёже, расквасил бы ебальник.       Аня соглашалась. Исправно водила, соблюдала рекомендации, старалась больше и спокойнее учиться контактировать с Юрой, но тот что-то чувствовал всё равно. «Ей просто очень тяжело». Тяжело, да… Пока они были семьей могли орать друг на друга когда угодно, но и та, и другой крайне редко поднимали голос на сына. Оба действительно любили его, а вот недостаточная увлечённость и заинтересованность Юрой, какое-никакое разрушение планов на жизнь и постоянные попытки даже от незнакомых людей затюкать её всевозможными нравоучениями и советами сыграли очень злую шутку.       С материальной точки зрения всё было отлично. Накормлен, одет, причёсан, приведён со школы, вручен новый велосипед, а вот с эмоциональной… Она и сама знала, что её не хватает. Что она просто не может. Обнимать его каждый день, окружать теплом. Смотреть на него и не видеть всего этого. Не видеть глаза Юры, которого так и не смогла полюбить по настоящему. Своих и его родителей, отчитывающих их в общем-то за естественный порыв, и не они виноваты были, что не знали. Осуждение, с которым на неё смотрели. Заботливость и эмоциональность Юры очень быстро начала раздражать, потому что казались ей излишними и неправильными. Сейчас бы ни за что не назвала его «бабой». А тогда всё, что угодно, лишь бы быть дальше от него. Приняв решение тогда оставить сына с папой, она была уверена в том, что никого из них не бросит, оба были по-своему дороги. К вопросам расчесывания, конечно, Юра подходил спустя рукава, мог пренебречь глажкой или кулинарными изысками в пользу простых человеческих пельменей, привести сына с прогулки с занозой в пальце потому что «мы с папой и Данисом были батырами!», а потом пинцетиком двадцать минут её вытаскивать, но у него всё это получалось легко и шутя, а о той заботе, которой он мог окружить, и тех чувствах, с которым он общался с ним, даже говорить нечего — он был почти что идеальным папой. Может, слегка залюбливал и потакал мелким капризам. Но точно получалось лучше.       Приняв своё решение и озвучив его, оба получили скандал. Юра и пытался защищать от нападок и слов, какая она ужасная, но сам был как выжатый. Очень худой, с кашлем и синяками под глазами, хмурый, с постоянно болящим животом и руками, вдруг оказался единственным во всем свете, кто мог её понять. Этот взгляд, который они бросили друг на друга никто из них так и не смог забыть, понимающий и извиняющийся одновременно. Желая поскорее с этим покончить и не допускать больше истерик ни с чьей стороны, оба согласились с наименьшим сопротивлением. То есть сын остался с ней.       На своём десятом дне рождения, то есть почти год назад, когда внимание и помощь уже начали приносить ощутимые плоды в виде улыбки или грусти, он загадал нечто очень странное, озвучив это перед ними обоими. «Я хочу жить с папой». Ей не было обидно, стыдным чувством она даже обрадовалась этому, но Юра был крайне недоуменным. Где-то через неделю всё же выпросив сына рассказать причину, не просто почувствовал, но и убедился, что «тяжело» уже не работает. Она могла уйти. На весь день. А если была дома, то почти не говорила, и только под самый вечер приходила поцеловать и пожелать добрых снов. Юра почему-то почти всегда знал о делах ребёнка больше, чем она. В общем-то именно тогда он впервые заикнулся о том, чтобы поменять соглашение мирно. И всё почти получилось, но вспомнив всё то, что ей говорили, всех этих людей, без разбора поливающих ушатом дерьма за любое действие, а еще внезапно получив пламенную речь матери, случайно увидевшей смс от бывшего зятя, дала заднюю. Обещала исправиться. Миролюбивый и старающийся исключительно во имя сына Юра поначалу согласился. Но рассказов было всё больше. А ситуация всё хуже. Так что им было принято решение постараться создать абсолютно безопасную среду для этого, без давления, просто сильное решение. Он чувствовал, что для всех так будет лучше, радость старался немного скрывать, но не обрадоваться, что Серёжа будет рядом было невозможно. Когда еще были в браке, мама всегда возвращалась откуда-нибудь отдохнувшей, более легкой и светлой, несколько дней подряд не отлипая от ребёнка, но потом всё равно мрачнела, и Юре казалось это косвенным доказательством того, что если всё будет по его задумке, общение их будет гораздо ярче и качественнее, это ведь важнее, чем его количество…       Он надеялся, что у него почти получилось всё сделать правильно.

***

      Завтра начнутся длинные первомайские выходные в пять дней, Юра от нетерпения вертел билет на поезд, стараясь не повредить его. Пару раз курнул на перроне, пытался максимально сократить время до посадки. Пришел как дурак раньше на сорок минут. Ну, хоть не опоздал…       Телефон в кармане куртки завибрировал, музыка превратилась в трель звонка и Юра поморщился, доставая телефон, но быстро посветлел, увидев, кто это. — Алооу? — сказал он чересчур радостным голосом в микрофон наушников. — Привет, Юр. Как дела? Не отвлекаю? — Не отвлекаешь. Всё супер, Кость, впереди пять дней выходных, так что даже можно будет отдохнуть. Прикинь? — Да ну Юр. — с усмешкой отмахнулся Костя, заставляя Юру чуть пошире улыбнуться. — Я кстати насчёт этого и звоню, ты… — голос Кости заглушил до звона в ушах громкий гудок с соседней линии, Татищев зажмурился и сморщил нос. — Прости, я на вокзале. Чё ты там говорил? — А…А!.. Извини, я что-то не подумал, что ты уедешь к Серёже. Всё, тогда ничего. — Эу-эу. А ну не сливаца. Говори давай. — строго попросил Юра, теперь нахмуренный. — Ну хотел тебя в гости позвать. На мероприятие сходить там или еще куда. Но ты занят, так что… — Мгм… — перебил Юра. — …А ты когда хотел позвать? — Числа четвёртого, в субботу. — А вот знаешь… — Юра сел на скамейку, вальяжно откинувшись и закинув ногу на ногу. — …А ты даже в тему. Серёжку четвертого утром Данис заберёт. — Да?.. — неуверенно переспросил Костя. — Да. У него там поход в башкирские места, на Таганай собрался. Попросил спросить у Серёжки, Серёжа согласился, вот они, получается, с его мадам и с ним поедут, одиннадцатого вернутся. — пожал плечами Юра. Дядю, конечно, мелкий любил сильно. — Так что потом могу к тебе. — Было бы очень здорово. — по его голосу была слышна спокойная строгость, на первый взгляд, но на деле Юра научился отличать его едва заметную улыбку радости. — Тогда договорились? — Ага. Только ты меня с вокзала встреть. — Ну хорошо, тогда до вст… — начал он с интонацией завершения диалога, но недовольный собеседник перебил. — Ну поговори со мной еще, ну. Мне до поезда пятнадцать минут. — Хорошо. А Серёжа часто так в горы едет? — весело спросил Костя. — Да не… три-четыре в год. Данис-то вообще мне кажется не в нужном веке родился, ему б коня да по степям тыгыдыкать, а не вот это всё. В смысле, он летом чуть ли не живёт там. Кочевник, кусать его за ногу… — выдохнул Юра, слушая хихиканья. — Да и выходные удобные. Погодка шепчет, че его ради трёх дней в школе в городе держать. Я с училкой его договорился, мы с ним позанимаемся завтра днём, чтоб не отставать, да пускай по природе лазает неделю. Он такое любит. — А ты почему не едешь? — теперь улыбка была гораздо ощутимее. — А я…за тобой повторяю, всю следующую неделю работаю. — с хитринкой сказал Юра, услышав очень недовольный вздох. — Между прочим я буду работать только до пятницы. — Бе-бе-бе — аргументировал, как взрослый самодостаточный человек, с улыбкой слушая раскатистый смех. — Ну там сверху заплатят. Мне не лишнее. — А на парад пойдешь девятого? — Да не успею…жаль, конечно, но что поделаешь… Фотки потом посмотрю. — Понимаю… Я, может, в обед до парада дойду… — Кружочек мне не забудь записать. — немного строго и требовательно, но в целом шуткой приказал Татищев, захихикав в конце. — Чё вообще у тебя там, какие планы в целом? — Ну… ко мне сестра приедет. Обещала привезти тортик. — У тебя есть сестра? — приподнял бровь Юра, уставившись куда-то вдаль рельс. — Да. Ирина. Не совсем родная, но мы с ней очень ладим. — Хм-хм-хм… — протянул, наконец сумев отлипнуть — Надо как-нибудь мне с ней познакомиться… — Зачем? — Хочу понять, в вашей семье все такие прикольные, или ты один такой уродился. — Я один, не сомневайся. — строго ответил Костя, заставляя снова чуть рассмеяться. — Ладно, не сомневаюсь. Таких чудны́х точно больше нет. — снова немного лишнего ляпнул, но в целом Уралов угукнул, соглашаясь. — А она откуда, в целом, приедет? Екат большой, на разных концах живёте? — Нет, она в области. Она тут совсем немного жила, пока училась, потом плюнула и обратно к себе уехала. Не на учёбу, в смысле, а на Екат. — чуть больше высказал Костя с некой теплотой в голосе, что Юра чуть не захлебнулся в своей радости выведать у него секретную информацию. — Екатеринбург для неё это бетон и асфальт, а она больше любит отдающее историей. Так что вот. — Ммм… — протянул, очень хитро и довольно улыбаясь. — А почему ты сказал, что вы не совсем родные? — с точно такой же интонацией. — А потому что…потому что через минуту приедет твой поезд, и я не успею ничего рассказать. — миленько прозвучало из его уст, Юра недовольно нахмурился в сторону, увидев крадущийся поезд. — Ну ты хитрый жук. Ладно, ладно, я запомнил. Я всё про тебя запомнил, Константин Петрович… — недовольно бурчал в микрофон, пока вставал и подхватывал свою сумку. — Хорошо! — весело ответили. — Удачной дороги, Юр… — потеплела интонация. — Спасибо, Кость. — тоже также тепло ответил, направляясь к хвосту поезда. В целом-то не злился, с ним было прикольно в такие игры играть. — До встречи. — До встречи! — цокнув и снова услышав свою музыку, Юра вытащил один наушник, с улыбкой топая к открывающейся двери своего вагона. Кажется, его ждут самые лучшие выходные.

***

— Котёнок, сейчас злой дядя Данис без тебя уедет. — ласково напомнил Юра, но плечи не отпустил, гладить по ним не перестал, наоборот, чуть сильнее прижал к своей груди и несильно похлопал. — Он не злой. — котёнок надавил подбородком, подняв голову на папу. — Злой это ты когда называешь его злым. — Юра недовольно поморщился, но в целом не помрачнел, просто покрепче прижмякал к себе. — А туғаным-то правду говорит. — усмехнулся Данис. Юра теперь уже по настоящему злобно зыркнул на его сверкающую высветленную шевелюру и прошипел — А ты вообще не лезь. — снова опустил ласковый взгляд на сына. Мордочка, так похожая на Юрину, миленько улыбнулась, отец внутри пересилил и сильные руки крепко подхватили ребёнка вокруг рёбер, поднимая в воздух и крепко-крепко прижимая. — Пап!.. — прохрипел детёныш, дрыгая ножками и вцепившись в плечи. — Дышать нечем. — Юра молча и без улыбки уткнулся куда-то рядом с щекой, закрыл глаза, тяжело вздыхая, и медленно отпустил вниз, обувь надевать. — Всё взял? — Данис провел рукой по затылку пацана, когда тот уже встал и направился к двери. Уверенно кивнул, подхватывая свою сумку, чуть отходя, чтобы освободить пространство для шоу. Пока дамы прощались друг с другом, дядя шагнул к папе и чересчур мощным рывком уронил на себя, неумело обнимая. Юра, конечно, ответил, но губки недовольно сжал. Щас еще поди мучить начнет…стоит ему Серёжу передать, какие-то эмоциональные потуги начинаются… Ладонью сильно растрепал волосы, подёргал за щеку и отстранился, со странно-радостным лицом протягивая мальчику ладонь. — Не боись, папаша, верну в целости. — Юре эта процедура явно не понравилось, что прям читаемо по его сморщенному нахмуренному лицу, но отходить не стал, вытерпел издевательства и кивнул. — Пока, Юрка — и даже девушку Даниса обнял с гораздо большей теплотой. — Пока, мам! — вот так вот попрощавшись с мамой, махнул рукой и уверенно вышел в подъезд. Еще раз помахав всем уходящим, Юра прикрыл дверь и с недовольным ебалом обернулся на Аню, стоящую в домашних шортах и футболке поодаль. — Идея пригласить их сюда была плохая. — в ответ хихикнули, цокнули, далеко закатили глаза и ушли на кухню. — Бурчишь опять. Через сколько у тебя поезд? — Через часок. Ну, колись, чё-нить еще сделать надо? — пройдя следом, облокотился на стену перед проходом кухни, наблюдая, как девушка наливает себе водички. — Вы с Серёжей разве что потолок не снесли, успокойся. — Вряд ли мы всё сделали… Просто раз уж я тут, давай помогу чё-нить… Услуга бывший муж на час. — Показав «окей» своими пальцами и улыбнувшись, как будто снимался в рекламе, получил в ответ усталый вздох. Вспомнив, что тут его пошутейки не в почёте, спокойно опустил руку и посмотрел со всей своей заводской суровостью. — Дверь в ванную скрипит, на балконе надо ручку починить и, раз пошло такое дело, заодно можешь мои волосы из слива достать. — нехотя, но всё ж тихо перечислила кое-какие оставшиеся дела. Юра кивнул, развернулся и удалился смазывать петли.

***

      С поднятыми руками и сигаретой в зубах, Татищев аккуратно выкручивал оконную ручку из рамы. Тянуло свежим влажным воздухом, поэтому, будучи в одной футболке, весь покрылся мурашками и немного съежился, однако виду не подавал. Просто чинил.       На балкон вышла Аня в кофте, резко выдернула из губ сигарету, затушив её в обычную крышку от банки. Юра, недовольно надув губы, руки от дела не оторвал, но взгляд перевёл. — Я не докурил. — Заколебал вонять. — Ладно, аргумент… — спокойно пожал плечами и положил ручку на подоконник, смотря, чё там с ней не так. Погнутая какая-то… — А запасной нет? — Нет. — на удивление, с балкона девушка не вышла, стараясь быть по своему обыкновению подальше. Облокотилась на стену спиной и, попивая чаёк, смотрела вперёд. — Лан, эту подкручу… но её всё равно надо бы поменять. А то как будто на ней висели… — и точно зная, кто это мог бы быть, с улыбкой цокнул. — А вообще, знаешь…я планирую бросить курить. — Ага. — чуть-чуть с сарказмом, но в целом без особой злобы ответили. Мужчина еще веселее усмехнулся и бросил быстрый взгляд. — Ну серьёзно…есть тут у меня одна мотивация… — приложив немалые усилия, но выпрямив погнувшийся штырь, с голосом выдохнул и принялся закручивать обратно. — Опять начнёшь своё, да? — Слушай…мы одни в замкнутом пространстве, о чём мне еще говорить? Как погодка, Ань? — чуть вскинув подбородок с лёгким раздражением нахмурился. Знал, что на него сейчас разозлились, даже без злобного выдоха бы понял. — Я ж не курю, пока Серёжа у меня тусит, чем не мотивация. — Всё равно весь куревом пропах. — буркнула. Юра согласно закивал. Новость, в целом, не новая. Докрутив ручку и с грустью уставившись на почти целую затушенную сигарету, облокотился на ту же стену, поодаль от Ани, взглянув в открытое окно. — Ну и чё думаешь? — Не знаю… — А кто знает-то? — Не беси. — Да даже не стараюсь. — злобно перекинувшись взглядом оба осознали, что опять заводятся. Поэтому пришлось на полминуты зависнуть вникуда, просто чтоб вернуться на изначальный уровень общения. — Ладно. — начал первый. — Не хочу я ругаться с тобой. Настроение ваще не то…просто… Ради него? — Юра быстро зыркнул вбок, проверяя, хотят ему вмазать или нет. — Ради вас, на самом деле. Вы оба чего-нибудь…получше…блять… — вздохнул. Взгляд «щас вмажу гаечным ключом» постарался проигнорировать. Ну вот составлял же текст! — Короче, чё я тут речи толкать пытаюсь. — сморщившись, психанул, уже почти было потянув руки к окурку, но остановившись чисто из вежливости. — Ты тоже знаешь, что так лучше будет. — Особенно тебе. — хмыкнула. В ясных глазах читалось что-то между страхом и ненавистью, и, дабы не перенять, Юра на шаг подошел к окну и высунулся вперед, оперевшись на локти. Кивнул, просто соглашаясь. Начал бы уточнять, точно бы не удержался от пары своих не совсем сдержаных саркастичных фраз. — Лучше. И не потому, что он со мной живёт. А потому, что он нормально себя чувствует и общается с мамой, которая тоже с ним хочет разговаривать. — низким голосом прохрипел, прикусывая губу с внутренней стороны. — Или мне только его важно забрать, думаешь? Так я б тогда в суд пошёл. Всё бы потратил на это, голубя бы за кустом доедал, а своего бы добился. — Аня злобно выдохнула, но Юра не смотрел, и не завестить было легче. — А я тут балансирую между вами, просто потому что хочу, чтоб мы все были в порядке. Он мне ни разу не предъявлял, что я его кинул. Умный пацан, конечно… Не суть. Да и я тебя бесить меньше буду. — Юра обернулся и по-доброму постарался усмехнуться, но наткнулся на этот взгляд, быстро спрятал улыбку и вздохнул. — А он ведь тоже упёртый. Ждём, пока что-то случится? — Классно устроился, Юр. Ты такой весь из себя благородный, и я, ни дать ни взять. — Вот такого я блять точно не говорил. — Злобно сжав челюсть, посмотрел прям в глаза, вот без малейшей возможности остыть. — Как будто не в курсе, как меня это тоже бесит. Я просто хочу сделать по нормальному. И не как там кто-то сказал, а для него. Если он через два дня скажет «пап, иди нахуй, хочу обратно», да я его привезу через…три часа. — низко пробурчал, вот из последних сил держа себя в руках. Видел, что не он тут один такой. — Как ты, блять, до сих пор этого не поймешь. — ляпнул, зажмурился и надавил пальцами на уголки глаз, пытаясь прийти в себя и помолиться, чтоб этого ляпа не заметили. — Ну и что думаешь? — после некоторой паузы прозвучал звонкий голос, с интонацией, которую он бы даже в теории не смог разобрать. — Летом было бы неплохо. Он как раз в пятый пойдет, там все своего рода новички будет. Адаптируется. Если там возьмём отпуск, как обычно, то всё успеем. Он летом по лагерям, а мы оба всё переварим. — …ладно. Давай в августе. — Серьёзно? — Юра аж выпрямился и чуть не подпрыгнул. Так сильно постарался спрятать свою радость, что даже получилось, но всё равно приподнятый подбородок эмоцию выдал. Выдохнул, облокотился обратно на спину и постарался пялится вдаль. — Да, серьёзно. — с явным недовольством в голосе, но довольно твёрдо ответила, наконец, подняв свой взгляд на состряпавшего каменное лицо Татищева. — Ты с ним поговоришь об этом? — Если он согласится со мной разговаривать, то да. — Ладно… — Юра залез в задний карман и достал телефон, увидев сообщение «Ты напиши номер поезда, я тебя встречу» от Кости и время. -… еще минут десять есть…пошли, чай на дорожку попью и обсудим, как там получится. Это ж еще подать надо… — Юра с нечаянной улыбкой, появившейся от сообщеньки, проговорил это уже куда более мягким и добрым голосом, разворачиваясь к выходу с балкона. — У тебя или у меня подавать? — Я б на всякий случай и там, и там сделал, а то хуй разберешься…

***

— Ань, я походу паспорт на столе оставил, принесёшь? — не найдя в карманах своих документов, поднял нахмуренный взгляд. — Как обычно. — вздохнула, цокнула, через минуту вернулась с паспортом в зелёной обложке и вставленным в него билетом. — А ты почему до Екатеринбурга? Забыл, где живёшь? — В гости еду. — коротко ответил Юра, отбирая документы и кидая их сверху в сумку. — К кому? — темная бровка взлетела вверх к рыжей пряди, спускающейся на лоб. — Как ты там мне обычно отвечаешь? — с усмешкой спросил Юра, застегнул сумку и выпрямился, накидывая на себя лёгкую куртку. — Что, девушка? — как-то странно прозвучало, заставляя повернуть взгляд и уставится, чтоб хоть попытаться понять эмоцию. — Какая девушка? Год уже…тихо сам с собою двигаю рукою… — пробурчал Татищев, дергая края куртки вниз и подкидывая сумку на плечо. — Некогда мне девушек заводить. К другу еду. — серьёзно и громче проговорил, поправляя воротник. — Откуда у тебя друзья в Екате? — невзначай уточнила, наклоняя голову. — У меня план завести во всех городах и бесплатно останавливаться в гостях. — хыхнул, увидел взгляд, отмахнулся сам от себя и состряпал спокойное лицо. — На заводе познакомились, он какая-то там важная шишка. — Тот, который на тебя в инсте недавно подписался? Со сплитом. — повернув универсальное чё?-выражение, в непонимании замер. — Ну окрашивание двухцветное. — А, да… — махнул рукой, захлопав себя по карманам проверяя, всё ли взял. — Мм…свободен? — Ань, ёпт твою. — со скривленным лицом повернулся Юра, нахмурившись. — Выбери объект не из моих друзей, а. — закатив глаза и скривив губы, девушка довольно саркастично покивала. — Всё ладно, почесал я. — Еще раз кинув взгляд в потолок, убедился в том, что ничего не оставил и перевёл взгляд на бывшую. — Если что надо будет, звони, ок? — и, не обернувшись, вышел в подъезд. Сжимал губы, пряча улыбку в себе, понимая, что радоваться пока и нечему, и не стоит, да вот наедине с собой не выходило.