Самая яркая звезда на небе II / The Brightest Star in the Sky (pt. 2)

Май 1931 года: Том спустил ноги с табурета, когда Кора поставила перед ним миску с овсянкой. В столовой находилось ещё около сорока детей, ожидавших своего завтрака. Кора сидела напротив него со своими хлопьями. Он смотрел, как она ест. У неё были тонкие тёмно-рыжие волосы и лицо, на котором странно не хватало подбородка при тонких губах. Она ему нравилась. Она была добра к нему — его лучшей подругой. Она улыбалась ему, когда ловила его взгляд. Им нельзя было разговаривать во время еды, поэтому Том промолчал и усмехнулся, вернувшись к тарелке. Настала очередь Тома помогать мыть посуду. Кора всегда поручала им одну и ту же работу. Они всё делали вместе. Они стояли перед раковиной, вытирая чашки и миски, пока она рассказывала историю о заколдованном месте, куда принцесса сбежала из своего замка после того, как злая мачеха пыталась её убить. — Почему? — Потому что она была на свете всех милее, а мачехе хотелось быть самой красивой. — Что с ней случилось? — спросил Том, вытирая чашку, которую протянула ему Кора. Он ещё не мог дотянуться до раковины, но уже был близок к этому. Он уже почти мог опустить кончики пальцев в воду без подставки. — Она сбежала и жила с семью весёлыми гномами в лесу. Они приютили её и присматривали за ней. — Почему? — Потому что ей была нужна помощь, и она заботилась о них. Но потом злая королева нашла её. Она обманом заставила девушку съесть ядовитое яблоко, которое погрузило её в заколдованный сон. Том задумался. Зачем принцессе есть яблоко от человека, который хотел её смерти? Возможно, яблоко было необыкновенно вкусным. А может, она была глупа. Он не стал высказывать свои мысли вслух. Кора расстраивалась, когда он назвал других людей «глупыми». Она продолжила рассказывать историю о храбром принце, который нашёл девушку. О гномах, которые плакали. О злой мачехе, превратившейся в чудовище. Том слушал каждое слово. — А потом принц вернулся к принцессе, — сказала Кора, ставя чистую посуду в шкаф, — и поцелуем её холодных губ он разбудил её из зачарованного сна. — Фу. Почему он целовал губы мёртвой девчонки? — Она не была мёртвой, Том, просто спала. — Почему он целовал губы спящей девчонки? — Потому что любил её? — Почему он любил её? — Потому что она красивая. Том уставился на неё в неверии. Ему переставала нравиться эта история. У Коры было так много других, получше. Позже, когда они закончили с посудой, и миссис Коул с ещё одной старшей девочкой начали готовить обед, Том повернулся к Коре: — А у Белоснежки была мама? — У всех есть мама, — ответила она, пожав плечами. Она никогда не говорила о своей маме. Неужели это значит, что и у него где-то была мама? — Ты моя мама? Прежде, чем она успела ответить, рассмеялась миссис Коул: — Том, твоя мама была бродягой и умерла на полу приюта после твоего рождения. Кора нахмурилась. Том уставился в пол. Ему было незнакомо слово «бродяга», но то, как она его произнесла, говорило о чём-то плохом. Он не хотел спрашивать. Миссис Коул раздражали вопросы Тома. Кору — никогда. Она всегда ему отвечала. Если не могла, она предлагала ему отправиться в библиотеку, где они ныряли в книжные шкафы и охотились за ответом. Обычно они ничего не находили, но было весело искать. Она научила его читать, и ему это удавалось первоклассно. Позже Кора сказала, что могла бы быть его мамой, если он хочет. Она упомянула, что качала его, когда он был маленьким. Она меняла его пелёнки и давала ему бутылочки, когда он плакал. Нередко старшие дети помогали присматривать за младшими. Но обычно там не было и младенцев. Том был самым младшим из них. Маленьким. Новорождённым. За ним требовался тщательный уход, с которым помогала Кора. — Что такое «бродяга», Кора? — спросил он, когда она подтыкала ему одеяло перед сном. Она всегда это делала, когда он грустил. Иногда он плакал, чтобы она прочитала ему сказку на ночь. Это всегда работало. А потом она спала в своей комнате в далёком, отдельном крыле приюта, где жили только девочки. — Кто-то, кто много путешествует, — ответила она. — А отец у меня тоже был? — У всех есть отец. — Кто мой отец? — Я не знаю. — Можно мы завтра пойдём в библиотеку и поищем? Кора вздохнула: — Нет, Том, библиотека нам в этом не поможет.

····★·* ﾟ⁂ ﾟ*·★····

— Я хочу двигаться дальше, — сказала Гермиона с глазами, лишёнными любой эмоции. — Что? — голос звучал в отдалении от его ушей. — Думаю, пришло время нам обоим двигаться дальше. В отличие от всех их предыдущих споров, ссор, разногласий — на этот раз они на самом деле не ссорились. Она встретилась с его взглядом: её речь была твёрдой и выверенной, пока она вырывала его сердце. Она встала с прямой спиной, с высоко поднятой головой, с растрёпанными волосами после сна, с глазами, лишёнными жизни. Она вообще там? — Ты что, серьёзно?! — поперхнулся он. — Да, это всё длится уже слишком долго. Я люблю тебя… Он был рад, что не произнёс этого вслух. Он никогда ей не скажет. Никогда. Она отвергнет его. Все всегда покидали его. Он никого не заботил. Он учил себя избегать отношений. Вместо этого он влюбился и теперь не мог оторваться от неё. Он не хотел разлучаться с ней! Она нужна Тому! Его накрыло оцепенение. Чувство зловещего спокойствия, когда он сел прямее: — Ты думаешь, это сработает? — всё её поведение резко противоречило внутренней панике. — Что? Он сделал к ней шаг, сократив расстояние между ними. — Это ещё не конец. — Не усложняй всё, — вздохнула она. — Нет, — его ответ всегда будет «нет». — Том… — Ты не видела наших Патронусов? Оккамиев! Мы созданы друг для друга, Гермиона! — Видела. — И что?! Почему ты противишься этому?! У неё опустились уголки губ: — Я не злюсь… Я не хочу бороться. — А я хочу! — он придвинулся ближе, встав с ней нос к носу. У неё перехватило дыхание. По щекам разлился румянец. Он всё ещё влиял на неё. Том использует это в своих интересах! Он распалит её! Он хотел спорить. Он хотел орать. Он был в ярости. Гнев захлестнул его до самых кончиков пальцев, но она не поддавалась. Она сохраняла спокойное выражение лица, а её карамельные глаза выдерживали его взгляд. — Это сложно… — Боишься вызова? — Том, не делай этого, — она будто сдавалась. Он будет за неё бороться! Он сделает для неё всё! Если она захочет, чтобы Солнце вращалось вокруг Земли, он это обеспечит! Он был готов вытащить её с того света! А она сдаётся, потому что это слишком трудно? Потому что между ними всё слишком сложно? Неужели у них так много багажа? Он весь его понесёт, если нужно! — «Не делай» что? «Не борись за меня»? Я уже это сделал. Я сделал множество вещей для тебя — как ты сама сказала, — этого недостаточно? Неужели он её недостоин? — Почему ты так настроен начать ссору?! — вспыхнула она. Её глаза сияли. Ему нравилось, что он всё ещё мог забраться к ней под кожу. — Борись за меня, чёрт побери! — Нет! — Да! — он ступал вперёд, пока она не оказалась прижата к двери. Она слишком близко. Он чувствовал её дыхание на себе. Пересчитывал веснушки, усыпавшие её щёки. Их глаза встретились, сияющая карамель столкнулась с его тёмными глубинами. — Прекрати! — Чёрт возьми, борись! — Отстань! — Нет, — прорычал он. Он заправил локон ей за ухо, позволив пальцам задержаться на скальпе. — Том — не делай этого. — Не делай вид, что не чувствуешь этого, Гермиона, — его палец проскользнул вниз к изгибу её челюсти, поднимая её подбородок. Лёгкий румянец покрыл её щёки. Он загнал её в угол. А она хотела притвориться, что всё кончено. Что она хочет двигаться дальше. — Даже если ты скажешь, что больше меня не хочешь, я никуда не уйду, — он чувствовал её тело возле своего. Её тепло пронизывало его. Её губы были так близко к его. Было бы так легко растлить её. Это её спальня. О, что бы он с ней сделал! Тогда его рука прижалась к её щеке, другая — сжала её бедро, создавая нежное и надёжное объятие: — Я буду продолжать бороться, — сказал он в изгиб её уха. Он вдохнул, втягивая в лёгкие её аромат. Пахла она божественно. Его рот наполнился желанием поглотить её. Он оставил медленный, затяжной поцелуй на её виске. Она ёрзала под ним, будто может перестать дышать, но не стала ему сопротивляться. Он целовал её лицо ниже, возле глаза, лишь тогда заметив солёную влагу, встретившуюся с его губами. Он отодвинулся, уставившись на неё в ужасе. — Нет, я не могу бороться. Я вымотана. Я больше не могу. Прекрати… — молчаливые слёзы скатились по её щекам. Её голос дрожал. У него отвисла челюсть, когда он увидел, как она снова рассыпается. На этот раз он окончательно перешёл черту, доведя её до предела. — Чёрт побери! — он отошёл от неё, давая ей пространство, которое она так отчаянно желала, но которое было ему ненавистно. Она выдохнула. Её паника развеялась, его — нет. — Может, нам стоит видеться с другими людьми. — Что? — Если мы начнём встречаться с другими, это может помочь. Это может… — она сказала что-то ещё. Он ничего не уловил. Он ничего не слышал. Её лицо всё ещё покрывал румянец. Он больше не знал, как его считывать. Он не… Он… И тут в одно мгновение до него дошёл смысл всего произошедшего. Как будто кто-то окатил его ведром ледяной воды, пригвоздив к месту. Его маска треснула. Рассыпалась. Он горел. Его тело тряслось. Ему нужно было сбежать из этой комнаты. Он сходил с ума. Тут слишком тесно. Она не может вот так его оставить. Видеться с другими людьми. — Нет. Он уничтожит любого, кто осмелится положить на неё руку. Оторвёт у них конечность за конечностью. Он открыл рот, чтобы продолжить спор, но ничего не произнёс. За эту секунду он пытался собрать свои мысли, но не смог ничем ответить. Он был слишком… — Разумеется, я не могу тебя заставить. Это твой выбор, но ты должен отпустить это. — Нет! — его глаза вспыхнули. Он практически видел, как она просачивается сквозь его пальцы. Ускользает. — Может, однажды я начну встречаться с кем-то ещё, Том. Тебе нужно быть готовым к этому… НЕТ! К чему всё это?! Как она могла отбросить его в сторону, будто он ничего не значит?! Бросить его… — Что, правда, Гермиона? Ты этого хочешь? — спросил он низким и опасным голосом. Она лишилась дара речи. Правда? Хотел ли он услышать ответ? Это имело значение? Ему нужно сбежать, пока он не сделал ещё хуже. Прочистить мысли! Он взорвётся, если проведёт ещё хоть какое-то время в этой крошечной спальне. Его контроль ослаб, и он почувствовал, как в воздухе вспыхнула искра магии. Она что-то сказала, но он не расслышал слов. Шум в голове захлестнул его, постоянный шквал криков, требующих, чтобы он вернул её. Это оттолкнёт её ещё дальше. Разрушит и без того хрупкое заживление глубоких ран между ними. Небольшой кусочек его рационального мозга помнил об этом. Он ухватился за эту мысль и позволил ей прорасти. Его ноги вернули свою функцию. Том отпихнул её и вылетел за дверь, спеша вниз по ступенькам. Он не потеряет её. Никому не отдаст. Она не может решать, что вот так его оставит! Его стошнит. Весь прогресс, которого он добился с ней, был резко оборван. Он устал от того, что люди оставляют его, думая, что могут отбросить его в сторону, как вчерашний мусор. Тому нужно собраться с мыслями и разработать новый план.

***

Том Риддл не мог уснуть. Она занимала каждый уголок его разума. Его сны были наполнены ею. Он надеялся, что найдёт уединение от своей ведьмы в своих мыслях, но нет — вместо этого они делали только хуже. Когда на следующий день он вернулся в «Дырявый котёл», он был измотан, его глаза были уставшими, а лицо безжизненным. Неужели она правда будет встречаться с кем-то ещё? Она уже имела кого-то на уме, когда сказала это? Тому нужно выяснить. Он перевернулся в кровати и зарылся лицом в подушку, почти задохнувшись в её объятиях. Пока она спала, он продублировал её подушку, положив копию ей под голову, а на оригинал наложил чары стазиса, уменьшил её и спрятал в карман. Поднеся подушку к носу, он уловил её аромат — сладкий, призрачный, который обычно приносил ему покой. Но сегодня он вызвал у него бурю эмоций. Он тяжело дышал, позволяя её запаху поглотить его, а затем перевернулся на спину, прижимая подушку к груди. Его руки обхватили её, сжимая, словно пытаясь объединить их души воедино. Её запах, безошибочно узнаваемый, переполнял все его органы чувств, создавая иллюзию, что она рядом с ним, пусть и мимолётную. Он в отчаянии. Он не потеряет её! Его глаза резко раскрылись. В крови потёк гнев. Как она могла так поступить с ним?! Ведьма подумала, что может уйти. Нет… Никогда. Его руки сжались в кулаки вокруг ткани мягкой подушки. Том заставит её пожалеть о том, что она попыталась уйти от него. Она будет страдать. А потом она всё поймёт. Он должен действовать тонко — исподтишка. Создать впечатление, что она сама навлекла на себя страдания и сожаления. Он вновь вдохнул, а потом запустил руку в трусы и потерялся в фантазии о своей ведьме.

***

— Привет, Том! — сказала Бриджет, подскочив к нему в своём обычно приподнятом настроении. Зефир пронеслась между её ног, не обращая на него внимания, и это его вполне устраивало. Он ей кивнул. — Думаю, Гермиона на обеденном перерыве, — сказала она ему, улыбнувшись во весь рот. — Значит, она наверху? — спросил он. Он туда не пойдёт. Не после вчерашнего разговора. Он не был уверен, что способен на рациональное обсуждение. — Не-а, она во «Флориш и Блоттс» рассматривает какую-то новую книгу и утверждает, что не может её себе позволить. Думаю, автор сегодня устраивает автограф-сессию. Ребёнок не отличался тонкостью, но Том это ценил. Она переходила сразу к делу. Намёк был очевиден: купи для неё книгу и получи автограф автора. Отлично. Это ему по силам. У него осталось достаточно галлеонов от пожилого мужчины, который снабдил его золотом для кошки Бриджет. Он был достаточно щедр, чтобы предложить Тому излишек денег на дополнительные расходы. Он взглянул в сторону Косого переулка, заметив молодого человека, выходящего из кухни с подносом еды. Ему явно не больше двадцати. Том смутно припоминал его в коридорах Хогвартса несколько лет назад. — Кто это? — наблюдал он за парнем с волнистыми тёмно-русыми волосами, широкими плечами и мускулистой фигурой, лавирующего между столиками, разнося тарелки с едой. — А, это новый официант, которого мама наняла на прошлой неделе. Кажется, его зовут Робин? Или Родни? Не помню, — пожала плечами Бриджет, как будто то, что этот парень вдруг оказался здесь, не имело никакого значения. Может, поэтому Гермиона хотела встречаться с другими людьми? С ним?! Русые волосы, и серые глаза, и улыбка с ямочками. Том полагал, что ведьмы могли бы засмотреться на него, если бы он прошёл мимо них на улице. — Кто он? — Как я и сказала, его имя начинается на «Р», это наш новый официант, — глаза Тома метали кинжалы в его широкую, мускулистую спину. Чёрт побери! Она может решить, что он привлекателен! — Ты не слушаешь? Или это из-за него Гермиона с тобой рассталась? — чихвостила его Бриджет. Он сердито уставился на девочку: — Да было тебе известно, я слышал каждое твоё чёртово слово. Что он здесь забыл? — Я уже сказала тебе! — Точно. — Ты собираешься в Косой переулок или мне выражаться яснее… — Я понял намёк, девочка. — Меня зовут Бриджет, а не девочка. Он сегодня не в настроении. Он испепелял девчонку взглядом: — Я знаю твоё ёбаное имя, — прорычал он. Она скрестила руки на груди и нахмурилась. Кошка зашипела на него, а Том отправился в Косой переулок. Как и ожидалось, он нашёл Гермиону там, где и сказала Бриджет, стоя в людном книжном магазине, переворачивая страницы нового издания, гордо выставленного на каждом столе. Том нырнул в толпу, но посетители оттеснили его в сторону, выхватывая свои экземпляры книг. Он потерял Гермиону из виду, когда пожилой волшебник протиснулся перед ней, чтобы взять книгу. Она упала на пол. Том почувствовал сильное искушение ударить человека, который насмехался над его ведьмой, словно она была отбросом под его ботинком. Его глаза метнулись на мужчину, запоминая каждую деталь его лица, а потом он вернул внимание своей львице — вновь погружённой в чтение. — Выстраивайтесь в очередь, и миссис Бэгшот подпишет Вашу книгу! — возвестил владелец магазина, махнув руками в сторону маленького стола, за которым сидела зрелая волшебница с пером наготове. Объявление распространилось по помещению, и Том обнаружил, что стало проще идти сквозь толпу к своей ведьме. — Ты ела? — спросил он, коснувшись губами её уха. Она подпрыгнула. — Том! — она так быстро развернулась, что ударилась об его голову, и они оба попятились назад, застонав. — Ой, — шипела она, потирая лоб. Он подошёл ближе к ней, загнав в угол у стеллажа. Она продолжила тереть голову там, где они столкнулись. — Ты ела? — снова спросил он. — Почему тебе так интересно, ела ли я? Что ты вообще здесь делаешь? Он проигнорировал её второй вопрос: — Вчера ты упала в обморок. Ты истощила себя. Ты похудела. — Мне не нужно, чтобы ты напоминал мне о еде. — Да ну? — Нет, этого больше не повторится, — прошипела она, потирая лоб и бормоча что-то о том, как это больно. Она скривилась. Он закатил глаза. — Знаю. Я видел, как сегодня обслуживает Рональд. Не думала рассказать о нём? — А? Рональд? — её глаза расширились, она выглядела растерянной. Том старался не позволить ревности поглотить его. Видеть, как другой мужчина сближается с его ведьмой, несмотря на то, как сильно он её хотел. Неужели этот другой парень вскружит ей голову вместо него? Он сомневался, что Роберт сможет сравниться с ним в какой-либо категории. Он скрипнул зубами: — Новый официант! — А! Да, Габриэлла наняла Реджи на прошлой неделе. Он только начал. С ним будет здорово. — Да ну? — его голос сочился несдерживаемой яростью, пронзительность можно было ножом резать. Сама мысль, что её успокаивает кто-то ещё, грызла его, как безжалостное чудовище. Очередной парень возле неё, катящий к ней яйца — это разжигало в нём собственническую ярость. У Гермионы было всё: прекрасная, гениальная, невероятная. Фантазия любого мужчины. Его мечта! — Не собиралась рассказать мне о Роджере? Я бы заглядывал каждый день! — Бриджет сказала ему прекратить таскаться, поэтому он остановил свои короткие визиты после её дня рождения. Может, если бы он сидел за своим столиком, то знал бы! — Его зовут Реджи, и я не сочла это уместным. Он старался сдерживать свои эмоции, хотя они бушевали в нём, как ураган. Том нуждался в ней. Наблюдать за ней со стороны и так было достаточно мучительно, но мысль о том, что она в объятиях другого мужчины… Совершенно непростительно! — Том? — Эм… — удивительно, но он сдержался, хоть и воздух трещал от жаркой эмоции. Гермиона, должно быть, это тоже почувствовала. Она видела, как он теряет голову и от меньшего. И всё же она рассматривала его с лёгким любопытством. Она заигрывает с ним? Испытывает его границы? Том всегда играючи сдавал все свои экзамены. — У тебя обеденный перерыв, а ты проводишь его здесь с… — он вырвал книгу из её рук и взглянул на название: — «Историей Хогвартса». Резкая смена темы застала её врасплох. Ей потребовалось время, чтобы ответить: — Вообще-то, у меня сегодня свободное утро, — она выхватила у него книгу. — Я ждала выхода этой книги… Это была — она одна из моих самых любимых. Он знал, что она имеет в виду. Она была у неё в её реальности, пятьдесят лет спустя. Поразительно, что она пережила всё это время. Наверное, в ней что-то есть. — Ты собираешься её купить или будешь обнимать у груди? Или, может, ты собираешься просто уйти с ней? — Что? — Кажется, я припоминаю, как ты проделала нечто подобное в прошлом году, — заметил он. Она покраснела. После их первого общения, когда она упала на него в этом же самом магазине, она выбежала на улицу с «Трансфигурацией, средний уровень». — Может, я куплю её… Позже, — её будто разрывало. Бриджет была права — Гермиона нуждалась в деньгах. Он понимал это. Хоть школа и предоставляла небольшую стипендию на принадлежности, этого едва на всё хватало. Но ещё у неё были расходы на жизнь и повседневные вещи, одежду, предметы первой необходимости. Приют предоставил бы это Тому, если бы он потрудился к ним обратиться. А теперь он крал деньги без задней мысли. Так было проще. Избавляло от стресса, который, очевидно, мучил Гермиону. Он мог бы научить её паре трюков над памятью, убеждению людей, карманничеству — но почему-то он сомневался, что она оценит эти навыки. — Она утешает меня. Я перечитываю её снова и снова. Он промолчал. — Почему ты здесь? — Чтобы проведать тебя. — Я сказала тебе, прекрати… — Я сказал тебе, что не буду… — Ты не можешь это продолжать, — она высоко задрала голову, её карамельные глаза сияли. — Что бы ты там себе ни надумала, я пришёл сюда не ради ссоры, — сказал он спокойным тоном. — Чего ты хочешь, Том? Его глаза вспыхнули, а челюсть сжалась. Он наклонился к ней. За последние несколько месяцев он стал ещё выше, внушительнее своего льва: — Я бы предпочёл растлить тебя, прижав к этим полкам. Может быть, снять с тебя это манящее платье, обнимающее твои изгибы, — нет, я бы задрал его до талии, поднял бы тебя за твою невероятную попку, чтобы твои ноги обхватили мои бёдра. Ты бы почувствовала, как я прижимаюсь к тебе, как сильно я тебя хочу. Я буду сводить тебя с ума. Так же, как ты сводишь меня с ума каждое мгновение каждого дня. Делаешь меня диким от желания, — по её лицу разлился румянец, глаза расширились. Он положил руки по обе стороны её головы, прижимая свою львицу к полке, пока говорил. — Я буду наслаждаться твоим ртом с такой первобытной, непреодолимой нуждой, что она будет неподвластна ни времени, ни пространству. Я хочу слышать, как ты будешь стонать моё имя этими прекрасными губами, когда я доведу тебя до экстаза. Я никогда не оставлю тебя жаждущей — я буду удовлетворять все твои потребности. Исполню все твои желания. Наполню тебя… Чёрт, мы будем великолепны. У Тома понизился голос, а он всё продолжал: — Ты можешь тешить себя мыслью, что будешь встречаться с кем-то ещё, моя львица, но я впечатаю себя глубоко в самую суть твоего естества. Я буду тенью, которая омрачает твои мысли. Теплом, которое наполняет твоё тело, когда тебе холодно и одиноко. Я буду незримой силой, которая вызывает эти сладкие, разрозненные стоны с твоих дрожащих губ, когда ты лежишь в кровати и мечтаешь о моих прикосновениях, — он прильнул ближе, его губы касались её уха, соблазнительно и напевно растягивая слова. — Я испорчу тебя для остальных. Ты будешь знать, что такое быть одержимой страстью, только когда я глубоко погружусь в тебя. Ты будешь жаждать меня. А потом я найду тебя и заполучу. Я буду наполнять тебя… до скончания дней. Его ведьма содрогнулась. Всё её тело покраснело: — Я… Мне не следовало спрашивать, — сглотнула она. — Разве я не говорил тебе, что тебе не стоит задавать вопросы, ответы на которые ты и так знаешь? Она рассеянно кивнула: — Я должна… Я должна идти, — Гермиона нырнула ему под руку, обошла его и выбежала за дверь, вырвавшись на улицы Косого переулка. Он наблюдал, как она бросилась прочь, но тут же развернулась и бросилась обратно в здание. Она не взглянула на него, бросив украденную книгу на соседний стол, и удалилась. Том сдавленно рассмеялся, поднимая «Историю Хогвартса», которую она забыла. Он присоединился к толпе желающих купить книгу и получить автограф. — Пойми намёк! — пискнула Бриджет, когда Том вышел из здания со спрятанным в пакет подарком. — Что ты здесь делаешь, девочка? — Хочу убедиться, что ты не облажаешься, — сказала она, пожав плечами. Он уставился на неё. Бриджет перекатывалась с пяток на носки, её светлые волосы отливали золотом в летнем солнце. Она заплела их в лёгкую косу и подвязала синей лентой, завязав аккуратный бант, чтобы удержать пряди. — Да пожалуйста. Мне нужно её отнести? — спросил он. — Отнести? — Я оставлю подарок в её комнате или что-то такое, чтобы она его нашла, — он сомневался, что она примет что-то из его рук. — Ты не можешь его доставить вот так! — Почему нет? — нахмурился Том. — Нужно приложить открытку! — спорила Бриджет. — Открытку? — Ага! А как иначе она узнает, от кого это, если ты не оставишь приятную записку?! — Ты можешь ей сказать! — А если я забуду? — Прошу прощения? — Знаешь, может вылететь из головы. Я так занята. Она подумает, что за ней следит какой-то придурок и оставляет в спальне подарки! — Она будет знать, от кого это! — Или, может, она подумает, что я ей купила её или моя мама. И, может, я забуду её поправить, когда она спросит… — Давай к сути, девочка! — Нужна открытка! Гермиона сентиментальная традиционалистка! Ей понравится записка с каким-то личным посланием! — Да ты издеваешься… — Нет! Тебе нужно написать что-то приятное! Ты вообще способен быть приятным? Том проигнорировал вопрос: — Ладно! — прокричал он. Он знал, что девчонка права. Гермионе понравится что-то личное, приложенное к подарку. Но меньше ребёнок от этого не раздражал. Том отпихнул Бриджет и отправился в магазин подарков через дорогу. Ему нужна простая, маленькая записка. В магазине он нашёл то, что нужно, за три кната. Он попросил продавщицу одолжить ему перо, и она согласилась. Со всем этим добром отошёл к столу в глубине магазина. За ним по пятам следовала Бриджет, как докучливая тень. — Ты можешь не смотреть, пока я буду писать? — проворчал он в сторону Бриджет, уставившуюся на него своими большими зелёными глазами, когда он занёс перо над открыткой. Она ухмыльнулась: — Почему? Собираешься написать что-то сопливое и слюнявое? — Отвали, девочка. Это твоя идея. Отойдя в сторону, она сцепила руки за спиной, выразительно уставившись в потолок: — Кстати, меня зовут Бриджет. — Я знаю, как тебя зовут. — Правда? Я просто напоминаю. Кажется, ты думаешь, что меня зовут «девочка», — сказала она. Бриджет знала, как довести его до ручки. Он выносил её только потому, что она была близка с Гермионой, но его терпение подходило к концу. Он прикусил губу и нацарапал записку, а потом засунул её в конверт. Том вернулся к кассе, где продавщица уткнулась носом в книгу. — Можете ли Вы магически запечатать её для меня? Я не хочу, чтобы ребёнок сунул туда свой нос, — обворожительно улыбнулся он и пожал плечами для пущего эффекта. — Конечно, дорогой! — она вытащила палочку и постучала по конверту. Бумага накрепко запечаталась. На всякий случай она достала свечу из-за прилавка и добавила сургучную печать. Том забрал открытку у продавщицы и вернулся к Бриджет, которая хмурилась из-за всего этого разговора: — Вот, счастлива? — Думаю, мы оба знаем, что тебе плевать, счастлива ли я, — пожала она плечами. — Тебе важно, чтобы счастлива была Гермиона, а она будет биться в экстазе. — Правда? — Ага. Она без умолку говорит об этой книге. Она всю неделю собиралась на эту автограф-сессию. Он вздохнул. Вроде бы хорошо. Может, это приблизит его на шаг к тому, чтобы получить её обратно. Но Гермиона хотела двигаться дальше… Встречаться с другими. Что-то перекрыло его горло от этого напоминания. Его челюсть сжалась. Костяшки побелели вокруг ручки пакета. — Что не так, Том? — поведение Бриджет изменилось. Если бы он знал её хуже, то мог бы подумать, что девочка искренне обеспокоена. Он сглотнул, взяв себя в руки. Он вновь оставил вопрос без внимания: — Пошли, — обошёл он её и отправился обратно в «Дырявый котёл». Пройдя по пабу, он остановился в спальне Гермионы, чтобы оставить на кровати книгу, разместив на ней открытку. Он вышел до того, как успел передумать. Вечер был безлюдным, и он заметил Гермиону, работающую за барной стойкой. Он увидел, что группа работников министерства бросает на неё сальные взгляды, от которых у него закипала кровь. Его взгляд сузился, глядя на них. Новенький, Реджи, остановился у их столика, принеся порцию напитков. Почему он всё ещё здесь? Разве его смена не раньше? Вместо того, чтобы вернуться в Магловский Лондон, Том спрятался в тенях. Том наблюдал за каждым их взаимодействием, воздух потяжелел от терпкого запаха его собственной зависти. Сам вид их вместе вызывал у него острый приступ ярости и отчаяния, от которого у него закипала кровь. Судя по всему, парень работал в две смены и говорил, что ему нужны дополнительные деньги. От того, как весело сверкали её глаза при каждой его тупой шутке, у него сжимался живот. Когда она рассмеялась, громогласное крещендо ревности окончательно поглотило его. Это была симфония злобы, каждая нота напоминала о той непреодолимой пропасти, которая образовалась между ними. А когда этот уёбок осмелился спросить: «Ты завтра свободна после работы, Гермиона?» — какофония стала ещё оглушительнее. Чтобы пойти куда? Куда этот парень отведёт его ведьму? У него нет никакого права никуда её вести! Мир вокруг него замедлился до скорости черепахи. Каждый удар сердца больно врезался в его грудь. Слова парня повисли в воздухе, как ядовитое облако. Его разум закружился вокруг одной мысли. Тьма наполнила самую пучину его души и грозилась вскипеть и пролиться, пока он слушал, как они буднично обсуждают планы. — Мы оба работаем в обеденную смену, да? Это свидание? Нет! На этой мысли комната принялась вращаться. Он наблюдал за её улыбкой — прекрасным светом, который когда-то был для него, а теперь проливался на этого уёбка! Том сжал кулаки так сильно, что костяшки стали белыми. Вены на его руках вздулись от усилий сдержать гнев. — Я заканчиваю чуть раньше тебя, но я могу подождать, — пожал он плечами. — Если ты не против подождать, то давай, — сказала она, её голос опьянял, как эльфийское вино, которое она беспечно разливала по бокалам. — Отлично! Его зрение затуманилось, на глаза опустился багровый туман. Лишь мысль о ней с этим… этим ублюдком! Это предательство было настолько глубинным, что грозило разбить его вдребезги. Он не мог этого вынести. Этого наглого урода, который посягнул на её время, внимание, смех. По разуму Тома бешено проносилась тысяча тёмных мыслей, каждая ещё ядовитее предыдущей. Но пока он будет ждать благоприятного случая, как свёрнутая в кольца змея, выжидающая, чтобы напасть. Он будет наблюдать, и он может ждать. А потом, когда наступит подходящий момент, он убедится, что этот парень будет знать наверняка, кому принадлежит Гермиона. Несколько месяцев назад магия Тома могла бы разбить стаканы за барной стойкой, но теперь он научился лучше ею управлять. Он держал её в узде, испепеляя парня взглядом, представляя все те способы, которыми уничтожит его. Всё хуже, чем он думал. Пора Тому придумать запасной план… По-видимому, он может ему понадобиться. Вместо того, чтобы вернуться в сиротский приют в Лондоне, он вновь отправился в Косой переулок. Необходимо сделать несколько покупок, пока не закрылись магазины. Его охватило чувство дурного знамения. Если он сделает это, назад пути не будет. С этим выбором ему придется жить вечно. Но Том готов на всё — абсолютно на всё, — лишь бы удержать свою ведьму.

····★·* ﾟ⁂ ﾟ*·★····

Гермиона закончила смену за баром, а Реджи обслуживал столики. В последние часы перед закрытием было немноголюдно. Гермионе всё больше нравился обаятельный мальчик с его приятной улыбкой, серыми глазами и добрым нравом. Он усердно работал, был пунктуальным, что, как упомянула Габриэлла, — всё, что ей нужно. Он мог поддерживать более-менее интеллектуальную беседу, но, может, не на том уровне, как хотелось бы Гермионе. Эдгар сократил часы работы до трёх дней в неделю, где Габриэлла, Гермиона и Реджи работали постоянно, а Эдгар, Лори и Тереза — две новые официантки — на неполной ставке. Патрик и Бриджет помогали, и иногда окна в сменах брали на себя работники на пенсии. Наконец-то в «Дырявом котле» хватало рабочих рук. Гермиона взмахнула палочкой в сторону стопки бокалов в мыльной воде, чтобы они сами себя мыли, а сама вытирала их и убирала в сторону. Реджи взял тряпку, чтобы вытирать поверхности. Она поверить не могла, что Том вызверился на неё из-за Реджи… Но, опять же, Том не из тех, кто деликатничает, когда распаляется пламя его ревности. Если подумать, она вполне могла поверить в это. Она чувствовала, как её разрывает между желанием, чтобы он нашёл кого-то и был счастлив, но в то же время, её грудь наполняла грусть. С её стороны лицемерно так себя чувствовать, и она знала это. Это она всё закончила. Но её тело всё ещё жаждало его прикосновения, даже если разум говорил ей держаться от него подальше. В последние дни стало всё сложнее улыбаться. Она постоянно чувствовала усталость. Стресс всё возрастал. Когда она сегодня просматривала «Историю Хогвартса», то ощутила сильное напоминание о своей жизни до того, как попала за Завесу. Она здесь уже больше года. Застряла в прошлом. Она оставила своих друзей во время битвы не на жизнь, а на смерть в Отделе тайн. Насколько она знала, они могли погибнуть там. Она отправила письмо на Эстер Прайм в поисках пути домой, не зная, останется ли кто-нибудь, к кому можно вернуться. К тому времени, как они закрылись, она дошла до исступления, в голове у неё крутился вихрь мыслей, а тело было напряжено от усталости. Она больше не могла притворяться весёлой. Уже за полночь Гермиона добралась до своей спальни и рухнула лицом на кровать, не потрудившись переодеться из формы. Вот только кровать оказалась не пустой. Она упала на что-то твёрдое. Она прошипела от боли, перевернувшись и обхватив себя за живот. Кто-то оставил на кровати книгу. Взмахнув палочкой, она осветила комнату, чтобы прочитать название книги с фиолетовым тиснением: «История Хогвартса». Кто её купил ей? Габриэлла? Она слышала, что Гермиона говорит о ней, но новая книга дорогая! Её продают за четыре галлеона! Пальцы погладили переплёт, любуясь книгой с каждого угла. Ей хотелось пищать от радости. Она раскрыла книгу.       Гермионе Грейнджер,       Пусть древняя магия Хогвартса никогда Вас не покидает.       — Батильда Бэгшот После, казалось, целой вечности она наконец-то широко улыбнулась — настоящей, сердечной улыбкой, которая не касалась её губ всю неделю. Кто-то выстоял невероятно длинную очередь, чтобы получить автограф… На кровать выпал конверт. Она подняла его. На нём не было имени. Только сургучная печать и записка внутри. Она разорвала его и вытащила маленькую открытку.       Самой красивой девушке в истории Хогвартса.       — Т. М. Риддл