Солнце и Мгла Роткова

      Лучи белого зимнего солнца пробивались сквозь окно и раздражающе били в глаза. Лэйн с трудом разлепила слипшиеся веки. Не было сил ни думать, ни злиться, ни существовать в полном смысле этого слова. Нервировали и подушка, касающаяся щеки, и колючее одеяло. Кроме того, само тело ощущалось нелепым и противным, словно чужим, по непонятной причине болела спина. Анна расслабленно сидела напротив на кровати и курила. Ее взлохмаченные волосы волнами падали на брови и глаза, но она не обращала на них внимания. Девушка глубоко затянулась и смерила подругу беглым взглядом. Лэйн вдруг ощутила неизвестно откуда возникшую острую потребность в никотине.       — У тебя что, есть сигареты? — не своим хриплым голосом произнесла она. Рот открывался тяжело, как будто губы склеились. — Дай мне тоже.       — Обойдешься, — ответила Анна, выдыхая клубы дыма.       — Что вчера произошло? — Лэйн сделала усилие и, громко пыхтя, оторвала голову от подушки.       — Ты танцевала голышом на столе и переспала со всеми парнями из отряда по очереди, — Анна стряхнула пепел в кружку на тумбе и вновь прильнула губами к сигарете. — Да нормально все было, просто ты была очень расстроена. Давно у вас это с Борисом?       Лэйн поняла, что вчерашняя встреча с Романовым ей вовсе не приснилась.       — По-моему, это только у меня.       В памяти постепенно стали всплывать события вчерашнего вечера, которые Лэйн предпочла бы забыть. Кажется, после ухода Романова Лэйн рыдала на коленях у Анны и пила до тех пор, пока не свалилась с ног.       — Он всего лишь ушел с тусовки, на которой не хотел быть. Ты не перегибаешь палку?       «Как много я рассказала Анне? — с ужасом подумала Лэйн. — И как она к этому отнеслась?»       Анна сделала последний затяг, потушила сигарету о прикроватную тумбу и выкинула в кружку окурок.       — Иногда влюбленные ведут себя, как придурки, — заметила она и грустно усмехнулась, с жалостью глядя на подругу.       — Не говори никому, умоляю, — Лэйн потерла глаза и скинула с себя одеяло. — Никто из отряда не должен знать.       — Не скажу, но конспирация у вас хреновая, — Анна вытащила из шкафа гребень и, уставившись в окно, принялась расчесывать спутанные пряди.       Лэйн сделала попытку встать с кровати и, только находясь в вертикальном положении, поняла, как ей плохо. Голова гудела, бил озноб, все тело горело и болело, как при высокой температуре, тошнота противным комком стояла в глотке, запах из нечищеного рта смешался с запахом немытого потного тела, лихорадило.       — Я, кажется, заболела, — проскулила Лэйн и опустилась обратно на кровать, обхватив себя руками.       — Это называется «похмелье», — Анна окинула Лэйн сочувствующим взглядом.       — Ты-то себя нормально чувствуешь.       — Я все утро унитаз пугала. Наверное, поэтому коктейль Грега так называется.       Анна протянула Лэйн упаковку таблеток, а сама присосалась к бутылке с водой, жадно глотая ее.       — Как выпьешь парочку, прогуляйся на свежем воздухе.       Лэйн долго стояла в душе под струей горячей воды. Ей не хотелось ничего вспоминать и ни о чем рассуждать. Физическое состояние было настолько ужасным, что поселило в душе девушки абсолютное безразличие ко всему, включая их отношения с Борисом. Из-за него она чуть не потеряла себя, это не в ее характере — обижаться, скандалить и устраивать сцены. Возможно, они зря начали все это, чему Лэйн не находила названия.       В особняке стояла мертвая тишина: либо большинство все еще отсыпалось после буйной ночи, либо все сидели по своим комнатам и мучились от похмелья, не желая выходить в свет в неприглядном виде.       Лэйн целый час старательно чистила зубы и натирала себя мылом, стараясь отбить вонь, которая, казалось, въелась в каждую клеточку ее тела. Чистые нижнее белье и одежда немного привели в чувство. Приняв лекарство, девушка поспешила покинуть особняк, как и советовала Анна.       На свежем воздухе Лэйн стало немного лучше, головная боль постепенно отступала. Хотя уже и совсем рассвело, Ротков еще мирно спал. На улицах было тихо, никакого пения монахов, никаких криков детворы и звона колоколов. Лэйн ощутила умиротворение. Вечно волнующееся сердце наконец-то успокоилось. Девушка медленным шагом прошла по центральной площади, со скучающим видом пиная сугробы, потом завернула за угол в какой-то узкий коридор между домами, заваленный мусором, и непонятным образом забрела в темную подворотню на окраине города.       Ноги сами привели Лэйн к реке у церкви, где ей стало еще лучше. Водная гладь, покрытая толстым слоем прозрачного льда, простиралась от ног Лэйн до самого края горизонта. Там, вдалеке, серое небо соединялось с голубоватой заледеневшей водой. Эта территория была нетронута ни Всадниками Апокалипсиса, ни отродьями. Кое-где виднелись лунки для ловли рыбы, напоминающие редкие дырки в сыре. Лэйн закрыла глаза и вдохнула свежий морозный воздух глубже. И почему она раньше не приходила сюда?       Рядом с замерзшей рекой на пригорке стояла небольшая белая церквушка с единственным черным куполом. Она была построена отдельно от всего остального города и напоминала отшельника, стремящегося избавиться от городской суеты. Все вертикальные рельефы храма были направлены на достижение эффекта стройности и высоты. В летнее время, должно быть, это здание прекрасно дополняло пейзаж. Снег у входа был тщательно вычищен, указывая на то, что церковь обитаема.       Повинуясь детскому порыву, Лэйн ступила на лед и заскользила по нему, растирая обувью снег. Часто перебирая ногами, девушка продвинулась вперед и быстро освоилась на скользящей поверхности. Наверное, способность к фигурному катанию у нее в крови. Либо кто-то из родителей учил Лэйн кататься на коньках, и навыки остались до сих пор. Она даже попробовала сделать прыжок, но чуть не упала и быстро бросила это занятие, потихоньку продвигаясь вдоль берега по льду. Все, что ранее заботило Лэйн, показалось ей ничтожным на фоне безграничного простора. Она была такой маленькой, а этот мир таким большим, что в его масштабе судьба одной девушки не имела никакого значения.       Изящно миновав несколько поворотов, Лэйн неожиданно для себя заметила, что снег на льду был протоптан кем-то еще до нее. Небольшие следы, то ли детские, то ли женские, вели куда-то за церковь. Возможно, некто из местных тоже решил покататься. Ведомая любопытством, Лэйн заскользила по чужим следам, огибая храм, и тут увидела тонкий черный силуэт посреди водоема. Сперва она приняла незнакомца за рыбака, однако удочки рядом с фигурой не разглядела. Человек стоял рядом с прорубью в странной полусидячей позе и, низко склонившись, заглядывал внутрь нее, готовясь… к прыжку? Лэйн, совсем позабыв о том, что может упасть, ринулась к неизвестному вперед по ледяной реке, активно размахивая руками. Тот, не замечая ее, сделал шаг вперед и, провалившись в воду, исчез в черной дыре лунки. Девушка с завидной ловкостью подбежала, схватила незнакомца за шкирку, как котенка, и вытащила из проруби, удивляясь своей силе и быстроте. Мокрое тело выбросило на лед, прилив адреналина постепенно отступал, и Лэйн стала задыхаться.       — Вы что, с ума сошли?! — она подбежала к неудавшемуся самоубийце, который успел наглотаться воды и теперь пытался откашляться, развернула лицом к себе, больно схватив за плечо. Знакомые зеленые глаза, огромного размера от шока, уставились на нее. Монахиня, которую Лэйн не так давно встретила в монастырской библиотеке, сплюнула воду в сторону. Одета она была в черное длинное пальто, порванное в тот момент, когда ее с силой вытянули из лунки за воротник. Лэйн протянула руку девушке, но та помощь проигнорировала и встала самостоятельно, сердито глядя на спасительницу.       — Что ты наделала? — выкрикнула ей в лицо незнакомка, выжимая смоляные кудри. Видимо, она тоже узнала Лэйн. — Я испорченная! Я должна убить себя! Ты мне смерть исковеркала, дура! Ты и твой отряд — это зло! Само зло!       Лэйн стояла поодаль и удивленно хлопала глазами.       «Интересно, у них в Роткове есть психотерапевт?», — подумала она.       — Слушай, что бы ни произошло, это не выход, — раздельно проговаривала Лэйн. — Все поправимо, все проблемы решаемы, своей смертью ты ничего не добьешься. Время лечит, когда-нибудь все будет хорошо, и никакая ты не испорченная, не слушай никого. Если умрешь, никому от этого лучше не будет…       «Я звучу по-дурацки», — размышляла Лэйн. Ничего более убедительного она не могла сказать, поскольку не знала сути ситуации, тревожившей человека, который мечтал расстаться с жизнью.       — Отвали! — рявкнула девушка и, уперев руки в бока, неуклюже поплелась к берегу. Холод пробирал мокрое тело до костей. Влажные локоны прилипли к спине, вода стекала с пальто множественными мелкими струйками. Монахиня то и дело поскальзывалась и озиралась по сторонам, как будто проверяя, не видел ли кто еще ее выходки.       «Я снова вмешалась тогда, когда меня не просили, и поплатилась за это», — Лэйн озадаченно почесала затылок. Странная незнакомка с трудом доползла до берега и быстро побежала обратно в Ротков, точно боялась, что кто-то будет преследовать ее.       Головную боль как рукой сняло, и Лэйн неторопливо направилась по льду назад вдоль суши. Почувствовав на себе чей-то взгляд, она резко развернулась на пятках. Два серых глаза с интересом рассматривали ее. Около церкви в нескольких метрах от девушки стоял высокий немолодой священник, одетый в рясу и характерный головной убор, и осторожными едва заметными движениями руки подзывал Лэйн к себе. Девушка напряглась всем телом. Сделать вид, что она не заметила старика, уже не выйдет.       «Он все это время следил за мной? Почему тогда не помог? А если это призрак или галлюцинация? Нет уж, на сегодня хватит впечатлений», — Лэйн стало жутко, и она поспешила вернуться на ту сторону берега, которая была наиболее далека от пугающего незнакомца. Добравшись до границы, где пересекались лед и снежная суша, Лэйн украдкой сместила фокус периферийного зрения к церкви. Священника уже нигде не было.       «Нам всем надо показаться психиатру», — заключила Лэйн, поправив съехавшую с головы шапку. Она выдохнула в сжатую ладонь, поднесла ее к носу, вдохнув запах, и брезгливо поморщилась.       Девушка больше не знала чем себя занять, да и настроение придумывать что-то пропало. Она прогулочным шагом добралась до особняка по безлюдному Роткову, но остановилась, не желая заходить внутрь здания. Ей казалось, стоит переступить порог, вернутся головная боль и тошнота. Лэйн с минуту разглядывала изогнутые расписные стены и колонны с позолоченным декором, раздумывая. Где-то вдалеке каркнула ворона, и снова стало так тихо, что хруст снега под ногами показался чересчур громким. В итоге Лэйн приняла решение прогуляться рядом с домом и не отходить далеко на случай, если все-таки понадобится генералу. Она представила Дмитрия, мучившегося от похмелья с утра, и негромко хихикнула, сочтя эту мысль забавной.       Лэйн с интересом смотрела по сторонам, как будто видела окольные пути и забор вокруг поместья впервые. Потом задрала голову и оглядела окна, чтобы узнать, не проснулся ли еще кто-то. Ни одна штора не шевелилась.       Неожиданно нос ботинка уткнулся во что-то твердое, Лэйн едва не споткнулась и выругалась. Почувствовав неладное, она настороженно опустила голову. На земле лежало мертвое тело, чуть припорошенное снегом. Среди белоснежного покрывала сверкнуло маленьким серебристым лучиком кольцо в носу.       — Кира? ­– осознание дошло до Лэйн не сразу. Она села на корточки рядом с телом, отряхнула мертвенно-бледную кожу от снега. Кира лежала почти голая, в одних трусах. Веки ее были широко распахнуты, голубые глаза безжизненно смотрели перед собой, губы посинели. Вокруг шеи алела тонкая полоса.       — Ты чего на морозе в таком виде? — Лэйн взяла Киру за плечи, попыталась сдвинуть с места. Труп окоченел и был неподъемным. Она уже все поняла головой, но сердцем верить отказывалась.       — Ты ведь… замерзнешь, — дрожащим голосом произнесла девушка. Она вцепилась в Киру, сама не понимая зачем, и снова попробовала поднять ее со снега. Губы Лэйн дрогнули. Слезы сами собой покатились по щекам, оставляя после себя влажные дорожки. Она смотрела в пустое лицо Киры и все ждала чего-то, хоть какого-то признака жизни. Лэйн заправила волосы за уши мертвой девушке, прикоснулась к шее, пытаясь нащупать пульс, хоть было ясно, что это уже бессмысленно.       — Вставай, прошу… — она не помнила, как долго сидела с трупом в обнимку на снегу прежде, чем понимание происходящего обрушилось на нее, словно лавина.       Кира мертва.