S & N

«Чем мы платим за наши

откровения?»

В безмолвии дневной тишины раздался стук в дверь. Наруто приподнялся на локтях, чувствуя, как каждая мышца отзывается глухой болью. Простыни под ним еще хранили тепло их тел. Саске застыл у окна. Рассеянный сквозь дым свет, вырисовывал его силуэт — острый профиль, бледная кожа, размытые тени синяков. В стекле отражались его глаза, черные и пустые. Стук прорезал тишину снова. Наруто аккуратно натянул чистую одежду, морщась от прикосновения ткани к свежим следам на коже. Каждое движение отдавалось внутри новой волной ощущений — отпечатки пальцев на бедрах, следы зубов на плечах, саднящее чувство между ног. Он медленно прошёл через просторную квартиру, стараясь не выдать лёгкую хромоту. За дверью обнаружился Итачи — безупречный в своем дорогом костюме, с кожаным портфелем в одной руке и пакетом из кондитерской в другой. Его присутствие мгновенно заполнило пространство — не физически, но той особой аурой, которую годами взращивают в закрытых клубах. Темные глаза задержались на шее Наруто, где воротник майки совсем не скрывал цветущие отметины. — Надеюсь, я не помешал, — произнес он с той особой интонацией, которая превращала любую фразу в утверждение. Наруто отступил в сторону, пропуская его в квартиру. Итачи двигался с кошачьей грацией, каждый шаг выверен, каждый жест отточен. Его туфли беззвучно ступали по паркету — даже половицы не осмеливались скрипеть под ним. На кухне он извлек из пакета коробку пирожных. Белый картон с золотым тиснением — любимая кондитерская Саске в детстве. Послышались шаги — Саске застыл в дверном проеме, опираясь плечом о косяк. Братья встретились взглядами через комнату. — Малколм Рейнс, — произнес Итачи, выкладывая пирожные на фарфоровое блюдо с той же методичной аккуратностью, с какой обычно раскладывал улики перед присяжными. — Сорок два года. На данный момент безработный. Три сломанных ребра, сотрясение мозга, множественные гематомы. Саске застыл, будто под кожей разом заледенела кровь. — Полегчало? — В голосе Итачи прозвучала острая, как скальпель, насмешка. — После того, как превратил его лицо в кровавое месиво? Саске тут же отвел взгляд, будто обжегшись. — Наруто, — Итачи обернулся. — Не оставишь нас? Наруто задержал взгляд на Саске — всего на долю секунды, но достаточно, чтобы в груди у того что-то дрогнуло и сжалось. Дверь закрылась, унося с собой запах секса и страха. — Что, даже не спросишь? — продолжил Итачи, когда шаги стихли. — Совсем не интересно, жив ли он? Саске смотрел в одну точку, лицо застыло каменной маской: — А есть разница? — Хм. — Итачи чуть склонил голову. — Интересно, что сказал бы Наруто, услышав такое... равнодушие? — Оставь его в покое. — О, так тебя это всё-таки волнует? — Итачи сделал шаг ближе. — Или просто не хочешь, чтобы он узнал, какое ты чудовище? Саске нервно натянул дрожащий уголок губ: — И кто же в этом виноват? Звук пощёчины прорезал воздух как выстрел. Саске медленно повернул голову обратно, прижимая ладонь к горящей щеке. В глазах Итачи плескалась такая ярость, какой брат не видел никогда прежде. — Это человеческая жизнь, Саске, — голос Итачи дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Не твоя игрушка. Не способ отомстить отцу. Не повод упиваться собственными травмами. Он схватил брата за воротник, притягивая ближе: — Я видел сотни таких как ты. Все они считали, что их прошлое даёт им право калечить других. Все они были уверены, что мир им что-то должен за их боль. Итачи вдруг разжал пальцы, словно обжегшись, и отступил на шаг. На долю секунды что-то промелькнуло в его лице — тень растерянности от собственной несдержанности. Он одернул манжеты рубашки — почти нервным, непривычно резким движением. — Хватит прятаться за детскими обидами, Саске. Ты уже не тот напуганный мальчик, которого некому было защитить. Теперь ты сам выбираешь, кем стать, — он выдержал паузу. — И пока что твой выбор пугает меня больше, чем всё, что сделал наш отец. Итачи принялся размеренно устраивать чайник на плиту — точными, выверенными движениями, словно пытаясь этой механической размеренностью вернуть себе привычное равновесие. — Почему ты просто не попросил о помощи? — произнес он, не оборачиваясь. — Мне не нужна... — Нужна, — Итачи медленно повернулся к нему. В его глазах всё ещё тлели отголоски недавней ярости. — Ты живешь в моей квартире. Пользуешься моей защитой. И сейчас не в тюрьме только благодаря моим связям. — Он оперся о столешницу, словно ставя точку. — Так что да, Саске. Тебе нужна помощь. Хочешь ты этого или нет. — Вертеть людьми, прикрываясь заботой, не равно помощи. — Лучше так, чем вертеть отмычкой в чужой плоти, — отрезал Итачи. Саске застыл, стиснув зубы. Руки предательски дрогнули, и он почти физически ощутил тот влажный хруст под пальцами. Его взгляд невольно метнулся к двери, за которой скрылся Наруто. Итачи проследил за этим движением. Его голос стал тише, почти мягче: — Будь осторожен. С ним особенно. В нем слишком много... созвучного тебе. Саске наконец взглянул брату в глаза. — Я не остановлю тебя, Саске. Не смогу. Но помни — есть грань. За ней пути назад уже нет. Вода в чайнике начала закипать, наполняя кухню тихим гулом. Итачи потянулся к верхнему шкафчику за чашками: — Позови его. Чай уже почти готов. Они пили чай втроем, молча. В окнах барабанил дождь — первые капли нового дня, смывающие чью-то кровь с ночных улиц Лондона. Наруто держал чашку обеими руками, пряча дрожь в пальцах. Саске разламывал пирожное на мелкие части, не донося до рта. Крошки бессмысленно падали на блюдце. Итачи пил свой чай размеренно, почти медитативно. Его взгляд скользил между братом и его... кем? Жертвой? Соучастником? Спасением? Он поставил чашку на блюдце: — Что касается склада, — он обратился к Наруто. — Проблем не будет. Сторож... оказался понимающим человеком. Ущерб я возместил. Наруто вцепился в чашку побелевшими пальцами. — И, Наруто... — старший Учиха поднялся. — В следующий раз... подумай, когда всё же следует остановиться. — Его взгляд прочертил линию по следам на шее. — Во всех смыслах. Входная дверь закрылась за ним беззвучно — даже сейчас Итачи оставался безупречным. Только сбившаяся складка на рукаве выдавала, как дорого эта безупречность ему давалась. В квартире вновь повисла тишина, нарушаемая только шорохом дождя за окном. Наруто провёл ладонью по лицу, стирая фантомное прикосновение чужого взгляда. Саске сидел за столом, методично растирая крошки по фарфоровой поверхности тарелки — круговыми, почти гипнотическими движениями. Тишина растягивалась, как струна на грани разрыва. Саске ждал — вопроса, упрека, отвращения. Чего угодно. Но Наруто молчал. — Пойдём отсюда, — наконец произнёс Наруто. Его голос царапнул воздух. Саске поднял глаза от тарелки: — Зачем? Рука Наруто дернулась к карману штанов, но замерла на полпути. Его взгляд метнулся к приоткрытой двери спальни. На лице застыло странное выражение — расширенные зрачки, чуть приоткрытые губы, едва заметная дрожь в уголке рта. — Я не хочу здесь оставаться, — слова сорвались сдавленным шепотом. Саске отвернулся к окну, пряча невольную полуулыбку. Наруто всегда умудрялся его удивлять — вместо ожидаемых вопросов и обвинений только это тихое, почти интимное отчаяние. Пальцы дрогнули, вспоминая, как легко поддавалась чужая кожа под нажимом. В груди шевельнулось что-то, похожее на нежность. — Душ, — отрезал он. — Сначала душ. Оба.

***

Вода смывала следы, но не могла смыть память. Наруто стоял под горячими струями, опираясь о кафельную стену. Каждое движение отдавалось внутри новой вспышкой — напоминанием о том, как глубоко Саске проник не только в его тело, но и в сознание. Переодевались молча. Саске наблюдал за движениями Наруто украдкой, против воли отмечая каждую гримасу боли — и каждый раз что-то внутри него отзывалось странным, пугающим удовольствием. Он пытался отогнать это чувство, но оно возвращалось, как приливная волна, неотвратимо и жестоко. В прихожей Наруто опустился на корточки перед своими мартинсами, и это простое движение заставило его прикусить губу. — Всё хотел спросить, — слова сорвались с губ Саске прежде, чем он успел их остановить. — Решил поиграть в рабочий класс? — он коротко кивнул на ботинки. Наруто замер, поглаживая слегка потёртую кожу. Перед глазами всплыло лицо. — Они надёжные, — только и сказал он, заправляя шнурки. Они спускались по лестнице — один впереди, другой следом. В гулком пространстве подъезда их шаги звучали неровным дуэтом: твёрдая поступь Саске и осторожные шаги Наруто, каждый из которых давался ему с таким трудом, что на лбу выступали капли пота. Саске обернулся на площадке. Наруто спускался следом, цепляясь за перила. В груди у Саске потеплело от этого зрелища. Он привык видеть, как Наруто прячет свои настоящие чувства за улыбкой, но сейчас тот не прятал ничего — ни боль в теле, ни смятение в глазах. — Больно? — спросил Саске. Наруто поднял глаза. — Да, блять, — выдохнул он. — Очень. Саске улыбнулся. Они вышли под дождь без цели и направления. Наруто прихватил зонт из прихожей — черный, с изогнутой ручкой. Собственное тело казалось чужим, непослушным, и он старался отвлечься на что угодно — на мокрый асфальт, на серые тучи над головой. Саске шёл слегка впереди — руки в карманах. Наруто просто следовал за ним, держа зонт над их головами. Город вокруг них пустовал, светофоры не работали. Редкие прохожие спешили по своим делам, пряча лица в воротники. — Есть идеи? — спросил наконец Наруто. В конце концов, это он предложил уйти из квартиры, но теперь они просто блуждали по пустым улицам. Саске пожал плечами, не оборачиваясь. Они шли уже минут сорок, сворачивая то вправо, то влево, пока наконец не вышли на Kings Road — погасшие вывески, заколоченные витрины. Только в одном магазине горел свет. "SEX" — красные отблески свечей плясали на стекле витрины, выхватывая из темноты силуэты манекенов. Наруто невольно замедлил шаг. В другое время он бы прошел мимо, но сейчас... В витрине на манекене висела майка — чёрная, с прорезями на груди, удерживаемыми английскими булавками. — Нравится? — Саске проследил за его взглядом. Наруто молча кивнул, неосознанно потирая шею, где под воротником куртки прятались следы. Колокольчик над дверью звякнул надтреснуто. В полумраке магазина пахло свечным воском и кожей. Рыжеволосая девушка за прилавком даже не подняла глаз от журнала: — Закрываемся через полчаса. Наруто бродил между вешалками, перебирая вещи с каким-то лихорадочным интересом. Среди этих странных, вызывающих нарядов боль отступала, растворялась в тусклом свете свечей. Его пальцы скользили по коже, металлу, порванной ткани — будто пытаясь ухватить что-то неуловимое. Майка с витрины нашлась на дальней вешалке. Ценник заставил его замереть. — Примерь, — сказал Саске. Тот молча кивнул, скрываясь за шторкой. Ткань легла на кожу прохладным прикосновением. В зеркале отражался кто-то другой — с искусанной шеей, в майке, больше обнажающей, чем скрывающей. Английские булавки тускло поблескивали. — Дай посмотреть. Саске стоял, привалившись к стене — само воплощение небрежной грации. Блондин вышел под этот изучающий взгляд. В полумраке магазина его кожа светилась болезненной белизной, а следы укусов на шее походили на странные письмена. Саске шагнул ближе. Его взгляд скользил по прорезям на ткани, задерживался на булавках, впивающихся в черный хлопок — с той же жадностью, с какой недавно впивались его зубы. — Красиво, — он коснулся одной из булавок. — Особенно сейчас... В приглушенном свете их взгляды встретились. Воздух загустел, время растянулось между ударами сердца. Наруто не отводил глаз. — Иди, — слова вышли хриплыми. Саске толкнул его к примерочной почти грубо — единственный способ не схватить за горло прямо здесь, у той девушки на виду. — Переодевайся. Саске ждал, пока Наруто натянет свои вещи. Один взгляд на ценник — и решение пришло само собой. Он уже знал, что не позволит Наруто снять эту майку. Теперь она принадлежала ему — как и следы на его шее, как и дрожь в его пальцах. На улице дождь усилился. Они свернули в проулок, и Саске достал уже украденную майку: — Держи. Наруто замер. — Но... — Похуй. Заплатим, когда стану знаменитым. Наруто вдруг улыбнулся — неожиданно ярко, искренне. В его улыбке читалась абсолютная уверенность: да, конечно станешь. Иначе и быть не может. Саске перехватил зонт, пока Наруто стягивал футболку прямо здесь, в грязном переулке. Тяжелые тучи затянули небо, превращая вечер в преждевременную ночь. В этой серой мгле проступали очертания его тела — выступающие ребра, впадина между ключиц, острые лопатки. Новая майка легла на кожу, прорези обнажали следы. Английские булавки тускло поблескивали в темноте. Саске сглотнул. Наруто стоял перед ним в полумраке — истончённый болью, но всё ещё прекрасный. В этой израненной красоте таилось нечто извращённо-притягательное — как редкая бабочка, пришпиленная к бархату. Как Гиацинт, чья кровь на земле становилась цветами. Вдалеке слабо мерцали окна домов, где люди жгли свечи. Саске посмотрел на восток — оттуда наползали еще более тяжелые тучи, обещая грозу. — Пойдем, — его голос прозвучал глухо. — Хочу показать тебе одно место. Они пошли дальше — по пустым улицам мёртвого города. Наруто держал зонт, слушая дождь и пряча улыбку. В этой тишине было что-то интимное, словно весь Лондон сузился до пространства под чёрным куполом зонта. Одежда постепенно намокала от влажного воздуха, но холод не отторгал. В нём было что-то... приятное. Как английские булавки, царапающие кожу. Как пальцы Саске, сжимающие его бёдра. Как первая кража — такая же яркая, такая же настоящая. Заброшенный парк на окраине Ист-Энда встретил их тишиной. Обувь утопала в грязи, и Наруто почему-то подумал, что Саске ведёт его всё дальше от привычного мира — как будто проверяя, последует ли он за ним и сюда. За ржавой оградой вдруг открылся одичавший сад. Голые кусты сплелись с чугунными прутьями, превращая ограду в колючую изгородь. Саске двигался между одичавшими кустами с небрежной уверенностью человека, для которого этот лабиринт давно стал убежищем. В глубине, под ветвями старых деревьев, пряталась полуразрушенная беседка — такая же брошенная и прекрасная, как весь этот район. Тяжелые тучи ползли по небу. — Часто здесь бываешь? — спросил блондин, когда они устроились на старой скамье. Вопрос повис в воздухе — слишком личный для их странных отношений. Молния расколола небо. Саске достал сигареты, проверил — не намокли, закурил. Восемь секунд до грома. — Раньше, — наконец ответил он, медленно выдыхая дым. — Когда был младше. Дождь усилился. Капли барабанили по старой крыше, и в этом монотонном шуме было что-то гипнотическое. Саске курил, глядя в темноту сада. — Тут был театр. Маленький. Пауза. Затяжка. — В том здании. Ещё одна затяжка, словно собираясь с силами. — Мать играла там. Докурив до фильтра, он достал две сигареты — одну себе, вторую протянул Наруто. Их пальцы соприкоснулись — холодные, влажные. Щелкнула зажигалка дважды — сначала для себя, потом поднес огонь Наруто. — Какие роли? — Разные. Белая вспышка. Саске считал: "...три, четыре..." Гром прокатился ближе. Они курили, слушая дождь. — Когда она умерла, — произнес Саске, глядя на тлеющий кончик сигареты, — я начал считать. Периодически. Шаги. Минуты. Удары. Руки чуть дрогнули, когда он стряхивал пепел. — Знаешь, — голос Наруто был почти шепотом, — когда я... — он замолчал, подбирая слова. — Делаю себе... — Больно, — закончил Саске. — Да. Саске медленно выдохнул дым, пламя зажигалки дрогнуло и погасло. — Это как единственное, что всегда... моё. Только моё. — Наруто говорил куда-то в пустоту между ними. — Наверное, каждый ищет какой-то якорь. — Почему именно боль? — Не знаю... — блондин пожал плечами, — Один человек сказал мне, что боль и страдания — неотъемлемая часть жизни. Но только сильные... — он сглотнул, — только сильные знают, за что они страдают. И что нужно лишь достаточно пострадать... Саске затушил окурок. — И ты поверил? — Да, — Наруто невесело усмехнулся, вдыхая дым. — Каждому чёртовому слову... Молчание. Наруто медленно привалился к его плечу. — А почему именно считать? — спросил он после долгой паузы. — В ту ночь... — Саске замер, наблюдая, как дым сигареты Наруто растворяется в темноте. — Я считал её шаги. По коридору. До ванной. Молния прочертила небо. Губы беззвучно двигались: "...раз, два..." — Двадцать три шага. Гром. — А потом тишина. И я продолжал считать. Как будто если досчитаю до правильного числа... Наруто медленно обвил руками его грудь. — Мне жаль... — шепотом. Саске замер. В этой неподвижности было что-то пугающее — так застывает человек, когда нож касается горла. Наруто медленно отстранился, пряча взгляд. Осознание ошибки накрыло его волной холодного ужаса. Саске позволил ему увидеть что-то настоящее, а он... Это ведь Саске. Блять. — Решил, что теперь всё понял? — голос Саске звучал почти мягко. Почти ласково. — Бедный, сломанный мальчик. Тебе так хочется... Он резко подался вперёд. Пальцы вцепились в подлокотник скамьи рядом с бедром Наруто. — Спасти меня? Он вдруг потянулся за сигаретами — медленно, с какой-то хищной грацией, словно не было этого момента слабости секунду назад. Словно его сердце не колотилось под ладонью Наруто, как пойманная птица. — Я не... — Заткнись, — Саске щелкнул зажигалкой. Огонек дрожал в его пальцах. — Ты просто не смог удержаться, да? — Он глубоко затянулся и выдохнул дым Наруто в лицо. — Такой уж ты... отзывчивый. Особенно когда чувствуешь чужую боль. Он вновь подался вперед, роняя пепел на чужие штаны. На губах играла кривая усмешка. — Прекрати, — Наруто отшатнулся, упираясь спиной в старые доски. Где-то над головой зияла дыра в крыше. — А что такое? — Саске наклонился ещё ближе, вторая рука легла на скамью с другой стороны от Наруто. Сигарета тлела в опасной близости от его бедра. — Разве не этого ты хотел? Момента... особенной близости? Первая капля упала Наруто на шею — холодная, тяжелая. Он дернулся, но отступать было некуда. — Саске... — Что? — выдохнул тот ему в ухо. Новая капля скатилась за воротник Наруто. — Думал, мы сейчас поделимся травмами? — Он усмехнулся, и его дыхание обожгло кожу. — Обнимемся и поплачем? Очередная капля ударила Наруто по ключице. Саске наблюдал за его реакцией — внимательно, жадно, словно ему доставляло особое удовольствие видеть, как Наруто пытается не вздрагивать от каждой капли. — Двадцать три шага, — прошептал он, почти касаясь губами виска Наруто. — И ты думаешь, что можешь это... понять? — Еще одна капля упала за воротник. — Прочувствовать? Он сделал последнюю затяжку, медленно выдыхая дым Наруто в лицо. Окурок полетел куда-то в темноту сада, прочертив в воздухе тлеющую дугу. — Знаешь, что самое забавное? — Он отстранился ровно настолько, чтобы видеть лицо Наруто. — Я ведь досчитал. До ста. До тысячи. До десяти тысяч. — Его пальцы скользнули по мокрой шее Наруто, очерчивая след от капли. — И знаешь, что я понял? — он сжал пальцы чуть сильнее. — Что это нихуя не помогает. Ни счёт. Ни время. Ни... — он осекся, желваки заходили под кожей, — ...ничего. А особенно... — его пальцы впились в кожу до синяков, — ...особенно такие, как ты. С вашей ебаной жалостью. Маска треснула, обнажая то, что Саске так старательно прятал под слоями контроля. Ярость поднималась изнутри — чистая, животная, требующая жертв. В полумраке его глаза казались запеченной кровью. Молния расколола небо. Булавки на майке Наруто блеснули металлическим оскалом. Пальцы Саске коснулись одной из них, надавливая на острие через ткань. Наруто вздрогнул. — Думаешь, можешь меня... понять? — каждое слово сочилось ядом. Его пальцы скользнули к прорези на груди Наруто. Игла булавки царапнула кожу — намёк, предупреждение, обещание. Гром прокатился над садом, заглушая рваный выдох. Саске подался вперёд одним рывком, впиваясь в губы Наруто поцелуем-укусом. Пальцы врезались в старые синяки на бёдрах, находя точки максимальной боли с пугающей точностью. Зрачки затопили радужку. — Думаешь, — он впился ногтями в кожу, — твои объятия смогут мне... помочь? Наруто застыл. Капли дождя падали за воротник отрезвляя, перед ним не сломленный мальчик, ищущий утешения. Перед ним существо, превратившее собственные шрамы в лезвия. Саске наклонился ближе, прижимаясь лбом ко лбу Наруто. Его пальцы скользнули вверх по шее, сжимаясь на загривке. — Я ведь чудовище, помнишь? — прошептал он в губы Наруто. — Помню, — Наруто подался ближе. — Как и я. Он перехватил руку Саске, рывком опуская вниз, прижимая к своему паху. Зрачки Саске расширились — он почувствовал твёрдую плоть сквозь ткань. — Ебанутая шлюшка, — выдохнул он со смехом, сжимая пальцы. Его рука скользнула под резинку штанов. Наруто дернулся, но Саске вдавил его в старые доски сильнее. — Тихо, — прошептал он, прикусывая мочку уха. Гром расколол небо, заглушая влажный звук движений и тихие стоны. Саске двигал рукой жестко, почти больно, то замедляясь, то ускоряясь. Дождь усиливался, тяжелые капли падали за шиворот, стекали по спинам. Наруто подавался навстречу каждому движению, каждому укусу. В его покорности читалось то же безумие, что гнало Саске оставлять следы — снова и снова, глубже и глубже. — Течешь как последняя дешевка, — его шепот обжигал кожу. Громкий стон сорвался с губ. — Нравится быть использованным? — он сжал пальцы сильнее, вырывая новый стон. — В грязной беседке, под дождем... — его голос сорвался на хрип, когда Наруто вцепился в его плечи. — Грязная. Маленькая. Шлюха. — Задуши меня, — промычал Наруто, подставляя горло. — Пожалуйста. Свободная рука Саске метнулась к его шее, сжимая до звездочек перед глазами. Воздуха не хватало. В глазах темнело. Наруто чувствовал, как пульс колотится о пальцы Саске, как тот ослабляет хватку ровно настолько, чтобы не дать отключиться — и снова сжимает сильнее. Они оба были здесь — потерянные, сломанные, цепляющиеся друг за друга в пустоте. Не зная дороги. Не видя света. Два слепых котенка, нашедших друг друга по запаху крови. Молния расколола небо. В её свете лицо Наруто было прекрасным — искаженное, с закатившимися глазами и приоткрытыми губами. Дождь заливал их обоих, и Саске не мог оторвать взгляд от капель, стекающих по его шее между пальцами. — Давай, — прошипел он, чувствуя, как Наруто начинает дрожать. — Кончи для меня. Как последняя шлюха. Прямо здесь. Он сжал пальцы ещё сильнее, и Наруто выгнулся под ним, беззвучно хватая ртом воздух. Его тело билось в конвульсиях, пока Саске продолжал двигать рукой, растягивая его оргазм до предела. Когда он наконец отпустил горло, Наруто обмяк, жадно хватая воздух. По его шее расплывались новые синяки — точные отпечатки пальцев Саске. Саске поднес испачканную спермой руку к губам, медленно слизнул белые капли: — Даже на вкус как шлюха. Он подался вперед, вжимаясь бедрами, позволяя Наруто почувствовать твердый член через грубую ткань джинсов: — И выглядишь соответственно. Наруто медленно приходил в себя. Тело все еще подрагивало, в ушах шумело. Капли дождя смешивались с потом, стекая по вискам. Он поймал взгляд Саске — темный, голодный, скользнул глазами вниз, где джинсы натянулись почти до предела. — Я мог бы... — хрипло начал он, облизывая пересохшие губы. Его рука потянулась к ширинке Саске. Саске перехватил его запястье на полпути, сжал до боли. Но затем его хватка смягчилась — пальцы скользнули по коже почти лаской. Он провел большим пальцем по нижней губе Наруто, стирая капельку крови. Гром расколол небо прямо над ними. — Хочешь напиться? — спросил Саске хрипло, всё ещё удерживая запястье Наруто. Наруто сглотнул, пытаясь сфокусировать взгляд. В горле першило: — Магазины наверняка закрыты. Да и денег... — Украдем, — Саске произнес это так просто, словно предлагал выпить чаю. В памяти всплыли слова Итачи — "подумай, когда всё же следует остановиться". Наруто смотрел на Саске, понимая — вот оно, то самое мгновение. Сейчас можно всё остановить. Сказать "нет". Уйти. Спастись. Он кивнул.