S & N

«Когда на ваши вопросы никто не отвечает,

что вы чувствуете? Отверженность?»

Телевизор продолжал вещать, но Саске уже не слышал слов. Перед глазами стояло лицо отца, его праведный гнев, его непоколебимая уверенность в собственной правоте. Внезапно комната показалась слишком тесной, воздух — слишком густым. — Выключи эту херню, — бросил он Наруто и вышел на балкон. Холодный воздух ударил в лицо. Внизу шумел город — машины, голоса, музыка. Саске достал сигарету, закурил. Огонёк в темноте казался особенно ярким. За его спиной щёлкнул выключатель телевизора, и квартира погрузилась в тишину. Через несколько минут он услышал шаги — Наруто тоже вышел на балкон. — Твой отец... — начал было Наруто. — Заткнись, — оборвал его Саске. — Просто заткнись. Наруто замолчал, но не ушёл. Просто стоял рядом, глядя на город. В свете уличных фонарей его лицо казалось осунувшимся, под глазами залегли тени.

***

Следующие дни слились в какой-то странный калейдоскоп. По утрам Саске просыпался под звук радио из кухни — Наруто всегда вставал раньше и готовил завтрак. Простой, часто просто тосты с джемом, но что-то в этой рутине было почти... уютным. Новости по радио становились всё тревожнее. Цены на бензин взлетели, люди начали запасаться топливом. На заправках выстраивались очереди. В парламенте шли бесконечные дебаты о введении нормирования. А теперь ещё и это — трёхдневная рабочая неделя. "Вынужденная мера для экономии электроэнергии," — вещал диктор. Весь город скоро будет сидеть в темноте, как в сорок первом. Страна словно погружалась в какой-то странный сон, где прошлое вдруг стало настоящим — карточки на бензин, как во время войны, очереди за самым необходимым. Наруто действительно устроился на какой-то склад. Уходил рано утром, возвращался поздно вечером, часто после полуночи. Говорил мало, в основном о бытовых мелочах — "хлеб закончился", "лампочка перегорела", "я постираю твои вещи вместе со своими". Иногда Саске ловил его взгляд — отсутствующий, устремлённый куда-то вдаль. В такие моменты Наруто словно проваливался в себя, и требовалось несколько окликов, чтобы вернуть его в реальность. Однажды Саске проснулся среди ночи и услышал тихие всхлипы из соседней комнаты. Он лежал, глядя в потолок, слушая, как Наруто плачет, пытаясь заглушить рыдания подушкой. Утром они оба сделали вид, что ничего не было. А на улицах города нарастало напряжение. Цены росли с каждым днём. В пабах только и разговоров было, что о кризисе. Кто-то винил арабов, кто-то — правительство, кто-то — американцев. Злость витала в воздухе, густая, почти осязаемая. Саске пытался писать. Слова приходили острые, злые, полные той же ярости, что клубилась на улицах. Но чего-то не хватало. Он чувствовал — песня должна быть не просто злой. Она должна стать чем-то большим. В один из вечеров в дверь постучали – Саске даже не успел среагировать, как Суйгецу уже ввалился в квартиру, бледный, с трясущимися руками и лихорадочным блеском в глазах. — Бля, у тебя заебато! — присвистнул он, оглядывая квартиру. — Что, братец расщедрился? — он прошёл к кухне, цепким взглядом выхватывая детали интерьера. — Слушай, а вот эту хрень толкнуть можно? Выглядит дорого. Саске закатил глаза: — Даже не думай. — Да ладно тебе, — Суйгецу оскалился в улыбке, плюхаясь на диван. — Я же шучу. Ну, может быть. Его пальцы начали нервно отбивать ритм по подлокотнику, глаза забегали по комнате. — Слышь, Ямато говорит, нам нужно шевелить жопой с демкой, — выпалил он. — Если начнутся перебои с электричеством, хрен мы что запишем. Что там у тебя есть? Саске достал гитару и блокнот с набросками. Начал играть – резкие, рваные аккорды наполнили комнату. — Нет, не так, — оборвал его Суйгецу. — Ты опять со своей техничностью доебался. Должно быть грязнее, хаотичнее. — Завали, — огрызнулся Саске. — Если играть как ты хочешь, это будет звучать как кошачья случка. — А сейчас звучит как грёбаный выпускной в музыкальной школе! Где ярость? — Ярость не значит играть как обдолбанный даун. — Да пошёл ты! Заебал строить из себя... Звук чашек, поставленных на стол, заставил их обоих замолчать. Наруто – они даже не заметили, когда он вернулся – сидел на стуле рядом, потягивая чай. На его губах играла едва заметная усмешка. — Знаете, — сказал он, глядя куда-то в пространство между ними, — когда Хендрикс сыграл "Star-Spangled Banner" на Вудстоке, консерваторы были в бешенстве. А он просто показал гимн таким, каким его слышала молодёжь во время Вьетнама — искорёженным, кровавым, с воем сирен и звуками бомбёжки. — Наруто сделал глоток чая. — Иногда достаточно взять что-то святое и показать его настоящее лицо. Без прикрас. Грубо, но честно. Суйгецу и Саске уставились на него, как на призрака. — Нихера себе, — Суйгецу подался вперёд, его глаза лихорадочно блестели. — Слышал про это исполнение. Говорят, некоторые ветераны прямо во время концерта психовали? — Ага, — пожал плечами Наруто. — Потому что это была правда — их священный гимн звучал как военная сирена. Просто никто до этого не осмеливался так его сыграть. — Он допил чай и поднялся. — Мне завтра рано вставать. Не буду мешать. — Эй, погоди! — крикнул Суйгецу ему вслед. — Я зайду перед уходом! Наруто махнул рукой, не оборачиваясь, и скрылся в гостиной. — Охуеть, — присвистнул Суйгецу. — Слушай... а ведь в этом что-то есть. Про святое и его настоящее лицо. Саске ничего не ответил, уставившись в одну точку. В его голове словно что-то щелкнуло, встало на место. Слова Наруто про "святое" продолжали звучать, как настойчивый звон в ушах. Суйгецу заметно возбудился, начал ходить по кухне, размахивая руками: — Бля, а ведь точно! На хуй мелодию, на хуй всю эту технику-хуёхнику! Нам нужно что-то такое... — он защелкал пальцами, подбирая слова, — чтобы как молотком по яйцам! Чтобы все эти пидорасы в костюмах охуели, когда услышат! Что-то святое, и прямо по нему... — God Save the Queen, — тихо произнес Саске. Суйгецу замер на полушаге, медленно повернулся к нему: — Чего? — God Save the Queen, — повторил Саске, его глаза заблестели каким-то опасным огнем. — Что может быть святее? Что может быть, блять, более неприкосновенным? Гимн, который все, сука, должны слушать стоя. Символ всего этого бесконечного пиздежа про величие. Суйгецу плюхнулся на стул, его глаза расширились: — Охуеть... Ты что, хочешь... — Именно, — Саске наклонился вперед. — Взять их сраный гимн и показать, чем он стал. Не просто спеть его по-другому — выпотрошить его, как дохлую рыбу. Показать всю гниль, которая за ним прячется. — Нас же... — Что? Запретят? — Саске усмехнулся. — В этом весь смысл. Пусть запрещают. Пусть визжат и брызгают слюной. Значит, мы попали в цель. Суйгецу присвистнул: — Бля... это пиздец... — он помолчал секунду. — Это охуенно! Саске уже строчил в блокноте, его рука летала по бумаге: — "God save the queen, she ain't no human being..." — пробормотал он. — Как тебе? — Пиздец! — восторженно выдохнул Суйгецу. — Это просто пиздец! Они же нас убьют! — Значит, песня того стоила, — Саске продолжал писать, его глаза горели. — "God save the queen, she made you a moron..." Они просидели на кухне до глубокой ночи. Суйгецу орал и размахивал руками, Саске огрызался, но каждый раз, когда голос друга становился слишком громким, бросал быстрый взгляд в сторону комнат и шипел: — Тише ты, придурок. К трём часам ночи у них что-то начало складываться – всё ещё сырое, но уже с намёком на то, чем это может стать. — Нужно показать Джуго, — сказал Саске, откладывая гитару. — Точняк, — Суйгецу поднялся, потягиваясь. — Ну, я тогда это... к Наруто загляну на минутку. — В три часа ночи? — Саске смерил его скептическим взглядом. — Ага, — ухмыльнулся Суйгецу, направляясь к комнате Наруто. — Отблагодарить за совет. Саске проводил его тяжёлым взглядом. Он знал, что "отблагодарить" в словаре Суйгецу обычно означало совсем другое. Суйгецу прокрался в комнату Наруто, едва различимую в полумраке. Лунный свет расчерчивал пол полосами, и в этом тусклом освещении он разглядел Наруто, свернувшегося на кровати. Одеяло сползло на пол, футболка задралась, обнажая поясницу. На журнальном столике стоял недопитый стакан воды и лежала какая-то потрёпанная книга. — Как младенец, блять, — прошептал Суйгецу, споткнувшись о столик и чуть не опрокинув стакан. Наруто даже не шевельнулся, только глубже зарылся лицом в подушку. — Эй, — Суйгецу наклонился к спящему, разглядывая его лицо. Без обычной улыбки оно казалось совсем юным и каким-то беззащитным. Длинные ресницы чуть подрагивали, словно Наруто что-то снилось. — Эй, спаситель панк-рока! Никакой реакции. Суйгецу хихикнул и, поддавшись внезапному порыву, зажал ему нос. Наруто дёрнулся, как от удара током, глаза распахнулись — ярко-синие даже в темноте. Он резко сел, едва не впечатавшись лбом в нависшего над ним Суйгецу. — Какого хрена? — голос был хриплым со сна, в нём смешались удивление и раздражение. Суйгецу прыснул, падая на край кровати: — А Саске-то, дебил, всё "тише-тише, не разбуди". Переживал, как наседка. А ты дрыхнешь так, что тебя и взрыв не разбудит. — Иди в жопу, — пробурчал Наруто, заваливаясь обратно и отворачиваясь к стене. В тишине было слышно, как где-то вдалеке проехала машина, на мгновение выхватив светом фар узор на стене. Суйгецу сидел, нервно постукивая пальцами по колену. Его потряхивало — легкая дрожь, заметная только если приглядеться. Футболка на спине промокла от пота, хотя в комнате было прохладно. — Слушай... — начал он, облизывая пересохшие губы. — У тебя это... таблеток никаких нет? Ну, знаешь... — он неопределённо помахал рукой в воздухе, пальцы дрожали. — Может, обезболивающее какое... или что покрепче? — Нет. — Совсем ничего? — в голосе проскользнули умоляющие нотки. — Совсем. Суйгецу тяжело вздохнул, сгорбившись. Его пальцы продолжали выбивать рваный ритм по колену, словно играя на невидимых барабанах. Тик-так, тик-так — как сломанные часы. Через минуту Наруто повернулся, приподнявшись на локте. — Что с тобой? — Да хуйня, — Суйгецу попытался улыбнуться, но получился только болезненный оскал. По виску скатилась капля пота. — Лейбл... эти суки посадили меня на цепь, как сраного пса. Дают спиды, но такими дозами, что только хуже. — Он судорожно вытер лоб трясущейся рукой. — Всё тело выкручивает, как будто кости пытаются вырваться из мяса. Башка раскалывается так, что глаза вот-вот лопнут. А руки... — он поднял ладони, глядя, как они трясутся в полумраке. — Знаешь, как будто под кожей муравьи ползают. Миллион сраных муравьёв. И каждый, блять, кусает изнутри. Иногда кажется, что если разодрать кожу, они все высыплются наружу... — Почему сам не купишь? — Наруто сел, подтянув колени к груди. На его лице мелькнуло что-то похожее на сочувствие. — Не могу, — Суйгецу издал короткий, лающий смешок. — Нахуй им не нужно, чтобы их будущая звезда овердознулась. Держат на коротком поводке, как цирковую обезьянку. Даже к Саске еле отпустили, и то только потому, что Ямато убедил — типа, для дела. Для их сраного бизнеса, — он сплюнул. — Сидишь там, в общаге их ебучей, под присмотром. Таблетки по часам, как в больнице. А толку? Он замолчал, потом вдруг дёрнулся, словно вспомнив что-то: — Бля, прости. Совсем забыл, что Гаара твой друг. Я не хотел... — Уже нет, — тихо сказал Наруто. В его голосе что-то надломилось. — В смысле? — Долгая история. — Наруто потер глаза. — Я спать хочу. — А... — Суйгецу замялся, ковыряя дырку на джинсах. — Кстати, его амбалы недавно Саске со студии забрали. Этот мудак до сих пор молчит, что там было. Наруто резко выпрямился: — Что? Когда? — Да хуй знает. Дня три назад, кажется. — Суйгецу поёжился, вспоминая. — Ямато весь на нервах был, мы реально испугались за этого долбоёба. У тех ребят рожи были — пиздец. Но вернулся целый, только злой как чёрт. И молчит, сука. Наруто нахмурился, прикусив губу. Суйгецу, заметив это, поспешил сменить тему: — Слушай, а может... — он облизнул потрескавшиеся губы, пальцы снова начали отбивать нервный ритм. — Может, ты бы смог... ну... Наруто долго смотрел на его трясущиеся руки, потом тяжело вздохнул: — Приходи завтра. Скажешь, где взять. Только адрес точный. Суйгецу рухнул на колени с такой силой, что стукнулся ими об пол. Схватил руки Наруто своими — горячими, влажными от пота: — Бля, серьёзно? Ты... ты просто... — он начал покрывать его пальцы лихорадочными поцелуями, бормоча что-то бессвязное. — Ты как ёбаный ангел, спустившийся с небес! Я за тебя... Наруто выдернул руки, вытирая их о футболку: — Дай поспать, прошу. Суйгецу вскочил, пошатнувшись, но на его лице сияла безумная улыбка. Он практически вылетел из комнаты, чуть не впечатавшись в стену. За дверью, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, его ждал Саске. В тусклом свете его глаза казались почти красными. Их взгляды встретились. — А ты что тут делаешь? — Суйгецу расплылся в ухмылке. — Подслушиваешь? Саске оттолкнулся от стены: — Не лезь к нему. — Ебааать, — протянул Суйгецу, его глаза заблестели. — Что это с тобой, а? С каких пор ты за кем-то присматриваешь? Ты ж обычно всем хуй забивал. — Нам нужно песню писать, — отрезал Саске. — А не... — он неопределённо махнул рукой в сторону комнаты. — А, ну да, конечно, — Суйгецу закивал с преувеличенным пониманием. — Песню. А то, что ты весь вечер шипел "тише-тише" — это тоже для песни? — он прищурился. — Колись, Учиха, ты что, втрескался? — Ты ебанулся? — Саске скривился. — Просто не хочу, чтобы ты своей херней всё испортил. У нас четыре дня на запись. Четыре дня, блять. А ты уже начинаешь. Суйгецу поднял руки в примирительном жесте: — Ладно-ладно, мамочка. Не кипятись, — он зевнул. — Слушай, может, я тут переночую? Поздно уже... — Нет. — Да ладно тебе! Я... — Я знаю тебя, — перебил его Саске. — Сначала ты сожрёшь всё из холодильника, потом начнёшь шариться по квартире. А потом я недосчитаюсь чего-нибудь. — Ой, да когда такое было-то! — возмутился Суйгецу, но его глаза смеялись. — На прошлой неделе? Мои часы? — А, эти, — Суйгецу махнул рукой. — Они всё равно стрёмные были. И вообще, я их случайно взял. — Пиздишь и не краснеешь. — За это ты меня и любишь, — Суйгецу подмигнул. — Съебись уже. — Ты такой романтик, Саске, — Суйгецу направился к выходу, но у двери обернулся: — Знаешь, а песня реально будет бомба. — Если ты не проебёшь все сроки. — Да когда я... А, ну да, — он рассмеялся. — Ладно, до завтра, мамочка. Не скучай по мне слишком сильно! Саске показал ему средний палец. Суйгецу, всё ещё смеясь, вышел. Вернувшись на кухню, Саске уставился на исписанные листы. Слова и аккорды расплывались перед глазами, но он заставил себя сесть и взять ручку. Нужно было ещё кое-что доработать, усилить пару строчек... Когда небо за окном начало сереть, он понял, что глаза слипаются. До репетиции оставалось часа три — можно урвать хоть немного сна. Он встал, потягиваясь, и вдруг почувствовал странное желание заглянуть к нему. Наруто спал, свернувшись калачиком. Одеяло снова сползло — придурок вечно ворочается. В предрассветных сумерках его лицо казалось почти прозрачным, а синяки под глазами выделялись особенно чётко. Но было в нём что-то... какое-то спокойствие, которого никогда не было днём. Саске стоял, разглядывая его спящее лицо, и внутри ворочалось что-то странное, непонятное, раздражающее. Он тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Если всё получится с песней — если они действительно запишут то, о чём он думает — нужно будет как-то отблагодарить этого придурка. В конце концов, это он подкинул им идею. Хотя Наруто об этом знать необязательно. Он уже собирался уходить, как в тусклом свете глаза выцепили что-то странное. На бледной коже виднелись шрамы — старые, уже побелевшие, и свежие, розовые, едва затянувшиеся. Ровные, аккуратные линии — словно кто-то методично вычёркивал дни в календаре. Саске почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота — не от вида шрамов, а от этой чудовищной аккуратности. — Какого хуя? — его собственный голос показался ему чужим. Наруто вздрогнул, открыл глаза: — Что?.. — Я спрашиваю, какого хуя? — Саске шагнул ближе, его трясло от злости. Наруто сел, всё ещё сонный, укутываяся в одеяло и непонимающе моргая: — Да что уже? Сперва Суйгецу, теперь ты... — Вот это, — Саске рывком сдёрнул одеяло, обнажая исполосованные бёдра. — Это что? Настолько хуёво без своего Гаары стало? Решил привлечь к себе внимание? Осознание медленно проступало на лице Наруто. Он дёрнулся, пытаясь прикрыться, но Саске перехватил его руки. — Это не... — Не что? — Саске оскалился. — Не то, что я думаю? Да ты просто ебаный нытик. — Заткнись, — тихо произнёс Наруто. — А то что? — Саске наклонился ближе. — Думаешь, я не вижу? Ходишь тут, строишь из себя жертву. Так плохо без хозяина? Без поводка потерялся? Наруто дёрнулся всем телом: — Ты нихуя не знаешь! Не смей... — Что? Говорить правду? — Саске усмехнулся. — О том, какой ты лицемер? Использовал Гаару, а потом кинул. Знаешь, я его ненавижу, но ты... ты даже хуже. — он презрительно скривился. — "Ах, посмотрите, какой я несчастный! Режу себя, чтобы все меня пожалели, полюбили..." — Я никогда! — заорал Наруто, его глаза наполнились слезами. — Никогда, блять, не просил никого любить меня! Слышишь?! — Да что ты? — Саске схватил его за плечи, встряхнул. — А кто тут каждое утро завтраки готовит? Кто пытается быть таким, блять, домашним? Думаешь, я не вижу, что ты делаешь? — Это ты ко мне ходишь! Ты лез целоваться! — Наруто вырвался, толкнул его в грудь. — Ты! Не я! — Да, лез, — Саске улыбнулся, ядовито и зло. — Знаешь, видел твоего Гаару недавно. Пьяный в хлам, жалкий как побитая собака. Всё скулил "где Наруто, где Наруто". — Он рассмеялся. — Ты бы видел его рожу. Как думаешь, он тоже режет себя по ночам? Наруто резко вскочил на ноги, его трясло от ярости. А в следующее мгновение он с рычанием бросился на Саске. Они покатились по полу, обмениваясь ударами. Наруто бил вслепую, слезы текли по его лицу: — Нихуя ты не знаешь! Нихуя! Думаешь, я хотел этого?! Думаешь, мне нравится?! — А что тогда?! — Саске перехватил его руки, прижал к полу. — Зачем вся эта хуйня?! — Потому что больно! — заорал Наруто ему в лицо. — Потому что иногда так больно, что хочется сдохнуть! Но я никогда... — его голос сорвался, — никогда не просил никого любить меня. Никогда. Он обмяк, отвернул лицо. По щекам всё ещё катились слезы. — Ты можешь ненавидеть меня, — прошептал он. — Можешь презирать. Мне похуй. Но не смей... не смей говорить, что я это делаю ради внимания. — Да неужели? — процедил Саске, всё ещё прижимая Наруто к полу. — А по-моему, ты только этим и занимаешься. "Посмотрите, какой я хороший". А сам по ночам режешь себя и плачешь в подушку, чтобы все слышали. — Пусти! — Наруто дёрнулся, пытаясь вырваться. — Нет уж, — Саске сильнее стиснул его запястья. — Давай, расскажи мне ещё, как ты тут несчастен. Что-то в глазах Наруто надломилось. — Ты ничего... ничего не знаешь, — его голос был едва слышен. — Я не могу иначе... — Почему? — Саске встряхнул его. — Потому что ты просто не можешь жить без этого? — он провёл пальцем по одному из шрамов. — Без боли. Без жалости к себе. — Я не... — Наруто захлебнулся воздухом, — не для жалости... — Нет? — Саске рассмеялся. — А что тогда? Что это за хуйня? "Мне так больно, я режу себя не ради внимания". Пиздишь. Ты просто трус. Наруто вдруг перестал сопротивляться. По его щекам текли слёзы, но в глазах горела такая боль, что Саске на секунду растерялся. — Ты прав, — тихо сказал Наруто. — Я трус. Потому что... — он судорожно сглотнул, — потому что всё, к чему я прикасаюсь, я ломаю. Всем, кто меня любит, я приношу только боль. — По его щекам катились слёзы. — Я пытаюсь быть лучше... правда пытаюсь. Но чем больше стараюсь, тем хуже становится. А когда становится совсем... совсем невыносимо... — Режешь себя? — Саске скривился, чувствуя, как внутри что-то переворачивается. — Охуенное решение. — А что мне делать?! — вдруг закричал Наруто, дёргаясь всем телом. — Что, блять, делать?! Когда внутри всё горит, когда хочется содрать с себя кожу, потому что под ней всё болит! Я пытаюсь... — его голос сорвался в рыдание, — пытаюсь быть нормальным, пытаюсь не мешать, но... иногда становится так больно, что хочется просто исчезнуть. Но даже этого... — он задохнулся, — даже этого я не могу... Саске смотрел на него — дрожащего, захлёбывающегося слезами, с этими чёртовыми шрамами на бёдрах — и чувствовал, как злость внутри медленно превращается во что-то другое. Что-то тёмное и опасное. Саске рывком поднял Наруто с пола и потащил на кухню. Тот спотыкался, едва успевая за ним. Саске с грохотом выдвинул ящик, схватил нож и впихнул его Наруто в руку. — Ну давай, — процедил он сквозь зубы. — Тебе же это нравится? Давай, не стесняйся. — Перестань, — Наруто попытался вырваться, но Саске держал крепко. — Я не буду... — Почему? — Саске дёрнул его ближе. — Когда один в ванной режешься — нормально, а при мне стыдно? Или тебе нужна особая атмосфера? Особое настроение? — Пожалуйста... — голос Наруто дрожал. — Не надо... — Надо, — Саске чувствовал, как внутри всё горит от злости. — Давай, покажи мне. Покажи, как ты это делаешь. Наруто затрясло крупной дрожью, слёзы катились по щекам, капая на лезвие. — Я не... я не могу... — он задыхался, хватая воздух широко открытым ртом. — Пожалуйста... — Можешь, — Саске стиснул его запястье. — Ты же хочешь исчезнуть? Хочешь, чтобы стало легче? Ну так давай! Наруто вдруг обмяк в его руках, глаза закатились. Нож со звоном упал на пол. — Эй, — Саске встряхнул его. — Хватит придуриваться. Но Наруто не реагировал. Его кожа стала мертвенно-бледной, губы посинели. — Блять, — выдохнул Саске, чувствуя, как паника поднимается к горлу. — Наруто! — Он похлопал его по щекам, но никакой реакции. — Да очнись же ты, придурок! Он подхватил обмякшее тело, когда колени Наруто подогнулись, и опустил его на пол. Руки тряслись, когда он проверял пульс — слабый, но есть. — Наруто! — он снова похлопал его по щекам, сильнее. — Не смей, слышишь? Не смей отключаться! Саске метнулся к раковине, намочил полотенце холодной водой и приложил к его лицу. Вода стекала по бледным щекам, смешиваясь с непросохшими слезами. — Ну же, давай, — бормотал он, вытирая мокрое лицо Наруто. — Открой глаза. Открой свои грёбаные глаза! Наруто слабо застонал, его ресницы дрогнули. — Вот так, — Саске подложил руку ему под голову. — Давай, придурок, посмотри на меня. Наруто медленно открыл глаза, его взгляд был мутным, расфокусированным. — Что... — прошептал он пересохшими губами. — Тихо, — оборвал его Саске. Его сердце всё ещё колотилось как бешеное. — Просто... просто дыши, ладно? Он сидел на полу, держа голову Наруто на коленях, и чувствовал, как дрожат руки. Злость испарилась, оставив после себя только холодный, липкий страх. Убедившись, что Наруто пришел в себя, Саске осторожно поднял его с пола. Тот был легким, почти невесомым, и это почему-то пугало еще больше. Он отнес его в комнату, уложил на кровать, стараясь не делать резких движений. — Я сейчас, — буркнул он и пошел за водой и аптечкой. Когда он вернулся, Наруто лежал всё в той же позе, глядя в потолок сквозь полуприкрытые веки. Его дыхание было таким тихим, что приходилось всматриваться в грудную клетку, чтобы убедиться — дышит. Саске сел рядом, достал антисептик и бинты. Осторожно взял его ногу, стараясь не смотреть на ровные полосы шрамов. Некоторые уже побелели, некоторые всё еще были розовыми, а несколько — совсем свежие, едва затянувшиеся. От этого вида к горлу подкатила тошнота. Он молча начал обрабатывать порезы, стараясь не давить слишком сильно. Наруто даже не вздрогнул, когда антисептик попал на открытые ранки. Просто продолжал смотреть в потолок — словно его здесь и не было вовсе. Саске методично накладывал повязку, и с каждым витком бинта внутри что-то скручивалось всё туже. Хотелось встряхнуть этого придурка, заорать ему в лицо, ударить — что угодно, лишь бы он перестал быть таким... пустым. — На работу сегодня не идёшь, — наконец произнёс он, закрепляя повязку. Помолчал и добавил, кивнув на перебинтованную ногу: — И чтобы больше этой хуйни я не видел. Он встал, направился к двери, но у порога обернулся. Наруто всё так же лежал, неподвижный, бледный, с этим жутким пустым взглядом. Саске сжал губы и вышел. В спальне он рухнул на кровать, но сон не шёл. Перед глазами стояло лицо Наруто — бледное, с закатившимися глазами. Сердце до сих пор екало от воспоминания о том моменте, когда он обмяк в его руках. Саске уставился в стену. Он всегда считал, что боль — это что-то личное. Каждый справляется с ней как может. Кто-то пьёт, кто-то колется, кто-то режет вены — какая разница? Но сейчас... сейчас всё было по-другому. Эта пустота в глазах Наруто — она была хуже любой боли. Хуже любой злости или отчаяния. Словно внутри него что-то сломалось, и теперь он медленно умирает, день за днем, а никто этого не замечает. "Я пытаюсь быть лучше," — вспомнились его слова. Лучше для кого? Для Гаары? Для него? Саске резко сел. Если оставить всё как есть, однажды он просто придёт домой и найдет Наруто в ванной. С перерезанными венами. Или с передозировкой таблеток. Или... он тряхнул головой, отгоняя мрачные картины. Выход был только один. И каким бы мерзким он ни казался, других вариантов не было. Гаара.