S & N

«Любовь измеряется силой прощения.

Привязанность болью прощания.»

Наруто брёл по узким улочкам, стараясь оставаться незамеченным. Холодный ветер пронизывал до костей, но он не чувствовал холода. В голове всё ещё гремели последние аккорды концерта Саске, а сердце сжималось ни то от чувства вины, ни то от желания развернуться и побежать в обратную сторону. Сегодня он должен был вернуться домой сразу после занятий. Должен был. И всё же не смог. В голове молоточком билась мысль: "Я ужасный человек". Но даже она не могла заглушить тихий, настойчивый шёпот: "Я не жалею". В моменты выбора между долгом и желанием обнажается истинная сущность человека. Осознание причиняемой боли, несмотря на тяжёлое чувство вины, почти всегда соседствует с отсутствием истинного сожаления. Эгоизм проявляется во всей своей неприкрытой красе, словно первобытный инстинкт, вырвавшийся из-под контроля цивилизации. "Я" становится центром вселенной, диктуя свои правила и требуя немедленного удовлетворения. Понимание последствий не останавливает. Знание о том, что доверие может быть подорвано, а отношения разрушены, не заставляет свернуть с выбранного пути. Движение вперёд продолжается с тяжестью осознания и парадоксальной лёгкостью шагов – ведь выбор уже сделан, а значит, принята ответственность за него. Лёгкие горели от желания закурить. Наруто остановил случайного прохожего, попросив сигарету, и после этого, усевшись на холодный бордюр, сделал первую затяжку. Дым обжёг горло, но не смог перебить запретно сладкий металлический привкус крови во рту. Наруто поднял глаза к небу. Луна выглядывала из-за облаков, как всегда равнодушная к человеческим страданиям и сомнениям. Мысли кружились в голове. Наруто размышлял о природе выбора, о том, как каждое решение, каждый поступок создаёт цепочку последствий, расходящуюся волнами во все стороны. Что если каждый акт самореализации неизбежно связан с разрушением чего-то другого? Может быть, любой выбор — это всегда жертва, всегда потеря чего-то, даже если мы получаем что-то взамен? И если так, то не является ли чувство вины просто данью, которую мы платим за право быть собой? Кажется, Орочимару говорил ему, что истинная зрелость заключается не в том, чтобы всегда поступать правильно, а в том, чтобы принимать последствия своих действий, какими бы они ни были. Готовность нести ответственность за свой выбор — вот что отличает взрослого человека от ребёнка. И всё же, где-то глубоко внутри, Наруто понимал, что такие рассуждения — лишь попытка рационализировать свои поступки, оправдать свой эгоизм. Но разве само это осознание не делает его чуть более честным с самим собой? — Хотя кому нужна эта честность... Докурив сигарету, Наруто поднялся. Впереди была долгая ночь и неизбежное столкновение с последствиями своего выбора. Но сейчас, в этот момент, под равнодушным светом луны, он чувствовал странное спокойствие. Спокойствие человека, заглянувшего в бездну собственной души и наконец-то не отвернувшегося. Подойдя к дому, Наруто остановился перед дверью, собираясь с мыслями. Он достал из кармана ключи, но те предательски выпали и с глухим стуком упали на плитку. — Чёрт, — прошептал он, наклоняясь, чтобы поднять их. Глубоко вздохнув, он наконец открыл дверь и вошёл внутрь. Квартира была тихой, только шорох виниловой пластинки доносился из гостиной. Наруто медленно прошёл по коридору, стараясь не издавать звуков. — Наруто? — раздался голос Гаары из глубины квартиры. Сердце замерло. Он надеялся проскользнуть незаметно, но голос Гаары показал, что тот был бодр и, скорее всего, уже давно ждал его. — Я здесь, — отозвался он, пытаясь придать голосу бодрость. Гаара появился в дверном проёме, одетый в мягкий свитер и джинсы. Его рыжие волосы были слегка взъерошены, а в зелёных глазах читалось беспокойство. — Ты поздно, — заметил он, пристально глядя на Наруто. — Всё в порядке? — Да, наверное, — сказал Наруто, избегая взгляда Гаары. Гаара приблизился, и Наруто с горечью осознал, что призрачное спокойствие, которое он так долго лелеял, предательски отступило, так и не осмелившись переступить порог квартиры вместе с ним. — От тебя пахнет сигаретами, — тихо заметил Гаара. — Я знаю... — неуверенно ответил он. — Мне нужно было отвлечься... Гаара нахмурился. Он сделал ещё один шаг, подойдя к Наруто ближе. Лёгкое прикосновение к щеке блондина было неожиданным, и Наруто невольно вздрогнул. В этом жесте было больше понимания и прощения, чем он мог вынести. — Может, выпьём чаю? — Ладно, — кивнул он, судорожно вздыхая и следуя за Гаарой на кухню. Кухня была залита мягким светом настольной лампы. Гаара начал заваривать чай, а Наруто бесшумно опустился на стул. — Ты не пришёл на ужин, — сказал Гаара, ставя чашку перед Наруто. Это не было вопросом, скорее констатацией факта. Наруто обхватил чашку руками, чувствуя, как тепло проникает в его замёрзшие пальцы. Он не ответил, не зная, что сказать. Любой ответ казался ложью. — Я ждал, — продолжил Гаара, садясь напротив. — Думал, может, ты задержался на занятиях или... Он не закончил фразу, но Наруто почувствовал невысказанное обвинение. Он поднял глаза, встречаясь взглядом с Гаарой. В зелёных глазах читалась усталость. — Ты ходил на концерт? Наруто почувствовал, как внутри всё сжалось. Он хотел солгать, хотел отрицать, но слова застряли в горле. Вместо этого он лишь горько усмехнулся: — Ты обещал не следить за мной. — А ты обещал не врать, — горько произнёс Гаара. — Я не врал, — возразил блондин, чувствуя, как слова царапают горло. — Просто не сказал. — А я не следил, — ответил Гаара. — Просто догадался. Наруто опустил глаза, разглядывая своё отражение в тёмной поверхности чая. — Знаешь, — начал Гаара после долгой паузы, — я всегда думал, что любовь — это когда ты готов отдать всё ради другого человека. Но теперь я понимаю, что иногда любовь — это желание быть рядом, даже если это причиняет тебе боль. Наруто почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Слова казались такими ничтожными, такими бессильными перед лицом раздирающей душу правды. Его пальцы сжались вокруг чашки. — Я не хочу причинять тебе боль, — прошептал Наруто. Гаара резко протянул руку через стол, схватив ладонь Наруто. — Тогда поцелуй меня, — сказал он, слегка сжимая ладонь блондина. Наруто замер, пытаясь понять, не послышалось ли ему. — Поцелуй меня, Наруто, — повторил Гаара. Наруто отвёл взгляд, не в силах больше смотреть. Боль, отражавшаяся в глазах напротив, была невыносима. — Ты должен злиться, — выдавил Наруто сквозь стиснутые зубы. — Должен послать меня к чёрту. Почему ты... Он замолчал, не находя слов. Глаза болезненно забегали в разные стороны, не позволяя слезам найти выход. — Потому что я не могу тебя отпустить, — прервал его Гаара, его голос был полон такой неприкрытой боли, что захотелось скулить. — Даже если это убивает меня изнутри, даже если каждый день с тобой — это пытка... я выберу эту сладкую агонию, чем пустоту без тебя. — Ты... ты заслуживаешь лучшего, — продолжил Наруто, его голос дрожал. — Я никто по сравнению с тобой. Ты должен ненавидеть меня. — Поцелуй меня, — повторил Гаара, и Наруто услышал, как его голос надорвался. — Зачем? — судорожно выдохнул Наруто. — Зачем ты это делаешь? Я не заслуживаю. Всё, что я делаю, так это предаю твоё доверие каждый грёбанный раз... Но Гаара не дал ему закончить. Он резко поднялся, преодолел разделявшее их расстояние и, обхватив лицо Наруто ладонями, прижался к его губам своими. Поцелуй был жестким, почти болезненным. Наруто застыл, не в силах ответить и не в силах оттолкнуть. Он чувствовал соленый привкус — то ли от слез Гаары, то ли от своих собственных. Когда Гаара наконец отстранился, Наруто почувствовал, как грудь сдавило, словно тисками, и он судорожно втянул воздух. — Почему? — прошептал Наруто, глядя на Гаару сквозь пелену слез. — Почему ты не можешь просто возненавидеть меня? Гаара смотрел на него с болью и нежностью, от которых Наруто хотелось исчезнуть. — Потому что любовь — это не только счастье, Наруто. Иногда это боль. Иногда это выбор продолжать любить, даже когда все внутри кричит о том, чтобы остановиться. Когда-нибудь и ты поймешь это. Наруто закрыл глаза, чувствуя, как слезы продолжают течь по щекам. Он не понимал. Не мог понять. И от этого непонимания внутри разрасталась пустота, заполняя все его существо. Он сжимал кулаки, прикусывая губу до крови, а из груди вырывались тихие всхлипы. Он отчаянно потянулся к Гааре, словно тонущий к спасательному кругу, и их губы снова встретились. — Прости меня, — шептал Наруто между поцелуями, его голос срывался. — Прости, прости, прости... Он не говорил, за что просит прощения, но Гаара понимал. Понимал ту невысказанную правду, которая разрывала их обоих: Наруто не мог ответить на его чувства. Сердце Гаары сжималось, готовое вот-вот разорваться. Слёзы катились по щекам обоих, смешиваясь с кровью из прокушенных губ. Гаара целовал эти слёзы, его руки блуждали по спине Наруто, цепляясь за ткань одежды, словно боясь, что если он отпустит, Наруто исчезнет. Их поцелуи становились всё более жадными, отчаянными. Они целовались так, будто это был их последний шанс, будто завтра могло уже не наступить. Гаара провёл ладонями по груди блондина, его пальцы слегка царапали кожу сквозь ткань, оставляя после себя розоватые следы. Он подхватил Наруто, приподнимая его. Блондин инстинктивно обвил ногами талию Гаары, прижимаясь ещё ближе. В следующий момент он почувствовал, как его усаживают на край стола. Не разрывая поцелуя, Наруто откинулся назад, ударяясь поясницей о грубую поверхность. Боль была едва заметной, но она словно подтверждала реальность происходящего. Его рука, ищущая опоры, скользнула по гладкой поверхности стола, случайно задев чашку. Внезапно раздался звон разбивающегося фарфора. Чашка с нетронутым чаем, забытая в пылу эмоций, покатилась по столу и упала на пол, разлетевшись на десятки осколков. Оба вздрогнули. Их взгляды встретились, и на мгновение время словно остановилось. Они смотрели друг на друга, тяжело дыша, не в силах произнести ни слова. В этой тишине, нарушаемой лишь звуком их прерывистого дыхания, между ними словно проносились все невысказанные слова, все подавленные чувства, все несбывшиеся надежды. Наруто чувствовал, как его сердце колотится в груди, готовое вырваться наружу. Он видел, как грудь Гаары вздымается в такт его собственному дыханию. В этот момент они были так близки и одновременно так далеки друг от друга, что это физически причиняло боль. Гаара навис над Наруто, его нефритовые глаза, обрамлённые чёрными кругами бессонницы, излучали такую неприкрытую любовь и боль, что Наруто почувствовал, как новая волна горячих слёз подступает к его собственным глазам. Он потянулся к Гааре, не желая мириться с этой незаслуженной болью. Это он должен был сейчас страдать. Эта боль должна была принадлежать ему. — Ударь меня... прошу... — прохрипел Наруто, каждое слово, будто острые осколки стекла, царапало горло. Он подтянулся ближе, вплотную прижимаясь пахом к паху человека, которого не смог полюбить так, как нужно. — Я заслужил это. Я обманщик, Гаара. Ударь меня, — в его голосе звенело отчаяние. Гаара нахмурился, его лицо исказилось болью, а глаза вновь наполнились слезами. Он отрицательно покачал головой, сжимая губы в тонкую линию, словно боясь, что если разомкнет их, то вырвется рыдание. — Ударь меня, блять! — уже не сдерживаясь, завыл Наруто, захлебываясь слезами. — Я не заслуживаю твоей любви. Я даже не сожалею, понимаешь? Мне стыдно, мерзко от самого себя, но внутри будто что-то чешется. Такой омерзительный зуд, который нашептывает, что я все равно буду обманывать тебя. Что я не люблю тебя, — его слова растворялись в потоке жалобного воя, смешиваясь со слезами и отчаянием. Гаара застыл. Слезы беззвучно катились по его бледным щекам, падая на лицо Наруто. — Блять, да ударь же меня! — выкрикнул блондин, хватая руку Гаары своей дрожащей ладонью. Звук пощечины разрезал тишину комнаты, словно удар грома. Щека Наруто вспыхнула алым, но он лишь вновь завыл, кивая, все еще захлебываясь слезами: — Да, вот так. Я только так заслуживаю. Гаара, испугавшись, резко обхватил лицо Наруто ладонями, заставляя его посмотреть в глаза. Его пальцы дрожали: — Ты заслуживаешь любви, Наруто, — произнес он твёрдо, хотя по его бледным щекам продолжали катиться слезы. — Не боли. Никогда боли. — Я ничтожество... — промычал блондин, пытаясь закрыть глаза, спрятаться от этого всепрощающего взгляда. — Нет, нет, нет, — шептал Гаара, начав покрывать покрасневшую щёку легкими, как крылья бабочки, поцелуями. Он нежно скользнул губами по горячей коже, следуя от краснеющей щеки Наруто к его шее, останавливаясь лишь на мгновение, чтобы чуть прикусить, оставляя невидимые следы. Его руки плавно двигались по телу блондина. Наруто дергался, его дыхание стало сбивчивым, он инстинктивно пытался вывернуться из податливых прикосновений, словно мягкость Гаары была невыносимее самой боли. — Я не хочу этого, — прошептал Наруто, сжимая зубы и отворачиваясь, но его тело не могло солгать — оно отзывалось на каждое касание. Он попытался оттолкнуть его руку, но пальцы Гаары тут же скользнули обратно, чуть более уверенно, не позволяя этому отказу пустить корни. — Ты заслуживаешь нежности, — выдохнул Гаара, скользнув языком вдоль ключицы Наруто, проводя тёплую, влажную линию. — Я хочу, чтобы ты сделал мне больно, — капризно произнес Наруто, извиваясь под ним, его глаза были полны отчаяния. — Не это… Пожалуйста... Но каждый раз, когда он говорил это, его тело прижималось к Гааре сильнее, как будто внутренний конфликт не мог побороть той жажды утешения, которую он сам боялся признать. Руки Наруто дергали край одежды Гаары, будто в агонии, его ногти оставляли следы на коже, но Гаара встречал каждый такой порыв ещё большей осторожностью. Он целовал синие вены со шрамами на запястьях, потом губами прошёлся по рёбрам, нежно касаясь языком тёплой кожи. Казалось, его ласки растворялись в напряжении, что стянуло мускулы Наруто, но не сломило ту боль, что застряла в душе. — Тише, — шептал Гаара, погружая пальцы в спутанные светлые волосы, его поцелуи стали медленнее, глубже. — Я буду здесь. Всегда. Наруто сжал зубы, напряжённо выгибая спину, его дыхание стало прерывистым, коротким, словно он сдерживал крик. Руки Гаары продолжали путешествовать по его телу с мягкой, ненавязчивой настойчивостью, лишённой насилия. Он медленно скользил ниже, касаясь губами каждой выпуклости, исследуя тело Наруто с трепетной аккуратностью. Гаара провёл языком вдоль бедра, оставляя едва заметный след. Его руки уверенно сжимали узкие бока, но не для того, чтобы причинить боль — это было удержание, напоминание о том, что нежность может быть более обжигающей, чем ярость. Напоминание о том, что он не отпустит Наруто, что бы ни случилось. Аккуратно снятая одежда блондина отправилась на пол. Гаара с нежностью обвёл взглядом тело, переливающееся от дорожек слёз в жёлтом свете лампы. — Ты идеален, — сказал он, раздвигая дрожащие ноги и аккуратно скользя рукой к паху. Гаара обхватил полувставший член, проводя подушечкой большого пальца по головке и обхватывая плоть ладонью. Поступательные движения были плавными и тугими, он нагнулся для того чтобы смочить член слюной. Руки блондина обхватили столешницу, костяшки рук побелели и он рвано выдохнул. Продолжая движения ладонью, Гаара поднёс вторую руку ко рту блондина, и тот послушно открыл его, смачивая сперва один, затем два, а затем и три пальца. Лёгкий рвотный рефлекс потревожил горло, вырывая предательский звук, от которого кожа Гаары покрылась мурашками. Пальцы уже были достаточно влажными, но Гаара не вынимал их, продолжая погружать в глотку, поглаживая язык и ощущая нёбо блондина. Собственный член уже давно болезненно дергался в джинсах, впиваясь в ткань. Хотелось проникнуть везде, потрогать каждую часть Наруто, почувствовать все его ткани, мышцы, кости. Не отпускать. Привязать к себе. Кормить его нежностью, зализывать каждую рану. Рычать на любого, кто подойдет. Как цепной пёс, быть вечно преданным, вечно ждущим. Он достал пальцы из влажного рта, поднося их к отверствию ануса. Подушечка среднего пальца вторглась в тело, погружаясь всё глубже. Член блондина налился кровью и венка пульсировала, отдаваясь гулким ритмом в ладонь. Второй палец присоединился к первому и лицо Наруто исказилось болью, не от пальцев, а от той нежности, с которой они растягивали его стенки. Он резко подался вперед, одним движением насаживаясь на них и шипя. Гаара нахмурился, убрав руку с члена блондина и положив её на живот, прижимая Наруто к столу, не давая ему возможности пошевелиться и продолжив нежное движение пальцев. Наруто закусил свою губу ещё больше. Капелька крови потекла по подбородку и Гаара поморщился от её вида. Третий палец вошел внутрь, и спустя минуту все три пальца стали раздвигаться, расширяя стенки. Убедившись, что он сделал всё тщательно, Гаара приставил головку члена. Та погружалась с мучительной медлительностью; блондин хотел было дернуться, чтобы насадиться глубоко и резко, но рука, все еще давящая на его живот, не дала этого сделать. Ему оставалось лишь шипеть и всё сильнее кусать уже и так растерзанную губу. Наконец член вошел полностью, и Гаара глубоко выдохнул. Он вновь положил ладонь на член блондина, обхватывая его и начиная двигать ею вдоль плоти, пытаясь поймать один ритм с толчками. Вторая его рука держала ноги блондина, которые теперь были ловко закинуты на плечи. Наруто сопротивлялся, пытаясь ускорить эту сладкую муку, стремясь сделать себе больнее. Он стал поднимать бедра и с болезненным шлепком биться ягодицами о бедра Гаары. Тот судорожно вздыхал и выдыхал, пытаясь совладать с приятными ощущениями, но контроль ускользал от него. Твердая поверхность стола под Наруто ограничивала движения обоих, но это лишь усиливало интенсивность ощущений. Наруто, не имея возможности изменить позицию, сосредоточил все свои усилия на том, чтобы двигаться навстречу Гааре. Его пальцы впивались в края стола. Каждый толчок заставлял выгибаться. Гаара, видя отчаянные попытки Наруто двигаться, внезапно склонился над ним, убирая ноги с плеч и прижимаясь грудью к его груди. Одной рукой он обхватил затылок блондина, а другой продолжал ласкать его член. Их лица оказались так близко, что они чувствовали дыхание друг друга. Наруто открыл затуманенные глаза. Их взгляды встретились, и в этот момент мир вокруг перестал существовать. Были только они двое, их тяжелое дыхание, стоны и тела, слившиеся в единое целое. Гаара увеличил темп, его движения стали более хаотичными. Наруто отвечал ему, двигаясь навстречу каждому толчку, насколько позволяло их положение. Напряжение нарастало, а болезненное удовольствие накатывало волнами, становясь все сильнее с каждым движением. — Гаара, — прохрипел блондин, его голос был едва слышен сквозь тяжелое дыхание. — Придуши меня... пожалуйста. Гаара на мгновение замер, его глаза, полные смеси желания и беспокойства, встретились с затуманенным взглядом Наруто. Блондин схватил руку Гаары и положил её себе на шею. — Пожалуйста, — повторил он, и в этом слове было столько отчаяния, столько жажды, что Гаара наконец-то сдался. Пальцы Гаары сомкнулись на шее Наруто, сначала нежно, почти нерешительно. Но с каждым движением его хватка становилась крепче, а толчки — глубже и сильнее. Мир вокруг Наруто начал расплываться. Цвета стали ярче, звуки — приглушеннее. Он чувствовал, как кровь пульсирует в ушах, как каждый вдох становится борьбой и наградой одновременно. Его тело горело, каждый нерв был натянут до предела. — Еще, — выдохнул он, едва ли осознавая, что говорит. — Сильнее. Гаара подчинился, его собственное дыхание стало рваным и неровным. Он чувствовал, как тело Наруто отвечает на каждое его движение, как оно выгибается под ним, требуя большего. Напряжение нарастало, словно волна, готовая обрушиться. Наруто чувствовал, как мир вокруг него меркнет, как реальность ускользает сквозь пальцы. На минуту перед глазами возник чужой образ. В этот момент, балансируя на грани сознания, он достиг пика. Его тело содрогнулось, мышцы напряглись, а затем обмякли. Животы обоих теперь были залиты горячей спермой. Гаара, ощутив это, сделал еще несколько резких движений и тоже кончил, его тело дрожало от интенсивности ощущений. Медленно, словно выныривая из глубокого сна, Наруто начал возвращаться в реальность. Он чувствовал тяжесть тела Гаары на себе, его тяжелое дыхание у своей шеи. Мир все еще кружился перед глазами, каждый вдох отдавался легкой болью в горле. Гаара приподнялся на дрожащих руках, его взгляд был полон беспокойства и нежности. Он наклонился и мягко поцеловал Наруто в губу, которую тот так жестоко прокусил. Наруто попытался что-то сказать, но Гаара мягко положил ладонь на его губы. — Я люблю тебя, — произнес он тихо, но в его голосе звучала непоколебимая уверенность. — Это мой выбор, Наруто. Глаза Наруто наполнились слезами. Он зажмурился, пытаясь сдержать их, но несколько капель все же скатились по его щекам. — Шшш, — прошептал Гаара, нежно вытирая слезы. — Я все решу. Обещаю. Он осторожно поднял Наруто на руки, удивляясь тому, каким легким тот казался. Наруто прижался к его груди, чувствуя, как бьется сердце Гаары. Гаара отнес его в спальню и бережно уложил на кровать. Затем он принес влажные полотенца и начал нежно обтирать тело Наруто. После этого он ненадолго удалился в ванную. Наруто слышал звук льющейся воды, но этот звук казался далеким, нереальным. Его сознание плыло, мысли путались. Где-то внутри билась тревожная мысль, но он не мог ухватиться за нее, не мог полностью осознать её значение. Когда Гаара вернулся, он снова поцеловал Наруто, на этот раз в лоб, и лег рядом, обнимая его сзади. Его объятия были теплыми и надежными. Блондин уставился в стену напротив, не моргая. Время потеряло всякий смысл. Минуты или часы — он не мог сказать, сколько прошло, пока он так лежал. Постепенно, очень медленно, реальность начала возвращаться. Звуки ночного города, едва слышные сквозь закрытое окно, стали четче. Ощущения собственного тела, каждый вдох, каждое биение сердца — все стало острее. Наруто моргнул, впервые за долгое время осознанно фокусируя взгляд на знакомых очертаниях комнаты, едва различимых в сумерках. И вместе с этим пришло понимание. Ясное, неумолимое осознание — он больше не может здесь оставаться. Сзади раздавалось ровное дыхание Гаары. Его рука, теплая и тяжелая, обнимала Наруто за талию, словно даже во сне пытаясь удержать его. Наруто почувствовал, как к горлу подступает комок. Он медленно, с мучительной осторожностью, начал убирать руку Гаары. Каждое движение давалось с трудом, не столько физическим, сколько эмоциональным. Наконец освободившись от объятий, Наруто бесшумно выскользнул из кровати. Его босые ноги коснулись прохладного пола, и это ощущение словно закрепило его решение. Он сделал несколько шагов, каждый из которых отдавался в его сердце болезненным эхом. Достигнув дверного проема, Наруто остановился. Он медленно обернулся, его взгляд нашел силуэт Гаары в полутьме спальни. Лунный свет, проникающий сквозь неплотно задернутые шторы, мягко очерчивал контуры его лица, придавая ему почти неземное спокойствие. Наруто почувствовал, как его губы беззвучно шевелятся, формируя слово "прости". С трудом оторвав взгляд от спящего Гаары, Наруто заставил себя двигаться дальше. Сборы не заняли много времени — самых необходимых вещей было немного. Он методично складывал одежду и предметы первой необходимости в сумку, его движения были механическими, словно он действовал на автопилоте. Почти все подарки Гаары он решил оставить, каждый из них словно жег ему руки. Только диктофон и ботинки Наруто решил взять с собой. Эти вещи казались слишком личными, слишком связанными с его сутью, чтобы оставить их позади. Остальные вещи он не трогал. Казалось, что если он заберет их все, это будет окончательным предательством. Хотелось оставить что-то, словно молчаливое обещание, что он не уходит полностью. Что какая-то часть его души всегда будет здесь, с Гаарой, даже если физически он будет далеко. Уже стоя в дверном проеме, полностью собранный и готовый уйти, Наруто вдруг почувствовал, как его тело дернулось назад. Осознание пронзило его — он не может уйти вот так, не сказав ни слова. Он должен объяснить, попрощаться, сказать... что? Наруто рванулся обратно в спальню, но он остановился на полпути, вспомнив, что Гаара спит. Стиснув кулаки так, что ногти впились в ладони, Наруто заставил себя успокоиться. Он взял лист бумаги и ручку, и присел за стол. Руки дрожали, когда он начал писать. Слова словно сами лились на бумагу — путанные, полные боли, извинений и обещаний. Это было прощание, но в то же время и надежда на что-то, чему Наруто не мог дать названия. Закончив письмо, он еще раз окинул взглядом квартиру. Каждый предмет, каждый уголок был наполнен воспоминаниями. Наруто глубоко вдохнул, пытаясь запомнить запах. Дверь квартиры закрылась за ним беззвучно, словно сама не желая нарушать последние мгновения этой жизни. Ключи остались лежать на тумбочке — молчаливое признание того, что он больше не имеет права приходить сюда как к себе домой. В ванной комнате теперь не хватало одной зубной щетки, но любимые пластинки Pink Floyd и старые вещи в гардеробе остались на своих местах. Они словно обещали, что когда-нибудь их хозяин вернется. Спускаясь по лестнице, Наруто чувствовал, как каждый шаг отдаляет его от прежней жизни. Ночной воздух, прохладный и свежий, встретил его у выхода из подъезда. Наруто сделал глубокий вдох и шагнул в неизвестность, оставляя позади часть себя и унося с собой бремя несказанных слов и невыполненных обещаний.  

***

Гаара, Прости. Прости. Прости. Я знаю, этого недостаточно. Никогда не будет достаточно. Ты заслуживаешь лучшего. Лучше меня. Кого-то, кто сможет любить тебя так, как ты любишь. Я пытался. Клянусь, я пытался. Но я не могу. Не могу быть тем, кем ты хочешь меня видеть. Тем, кем я сам хочу быть. Твоя любовь душит меня. Нет, не так. Я душу себя, пытаясь ответить на неё. Каждый раз, когда ты смотришь на меня с такой нежностью, я чувствую, как часть меня умирает. Я монстр, Гаара. Ты видишь во мне что-то хорошее, но его нет. Я предавал тебя. Снова и снова. А ты все прощал. Почему ты не можешь просто возненавидеть меня? Это было бы легче. Для нас обоих. Я ухожу. Не ищи меня. Не жди меня. Забудь обо мне, Гаара. Пожалуйста. Ты говорил, что любовь - это выбор. Так вот, я выбираю отпустить тебя. Потому что я люблю тебя. Не так, как ты заслуживаешь, но это единственный способ любви, который я знаю. Прости за эту ночь. За все ночи. За все дни. Прости, что я не смог стать тем, кем ты меня видел. Со мной всё будет хорошо. Я обещаю, если мои обещания всё ещё что-то значат. Наруто P.S. Я оставил твои подарки. Кроме диктофона и ботинок. Прости и за это. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь простить меня. Даже если я сам никогда не смогу.