S & N

В воздухе витал запах свежеприготовленной еды и отчаяния. Карин в который раз проверила своё отражение в зеркале — макияж всё ещё был безупречен, рыжие волосы уложены волной, а короткая юбка едва прикрывала бёдра. Она потратила последние сбережения на продукты, которые никогда не покупала для себя: дорогое вино, свежие специи, мясо из лавки на углу. Логика подсказывала, что план должен сработать. Она мысленно пересчитывала проценты вероятности успеха, словно чётки: расстроенному Саске нужно утешение (тридцать процентов), уютная атмосфера (десять), её внешний вид (пятнадцать), алкоголь (десять) и её природное очарование (пять). Но время шло, а ужин остывал, как и её надежды. Саске заперся на балконе, и каждая струйка дыма от его сигарет растворялась в ночном воздухе, как её несбыточные надежды. Она пыталась достучаться — сначала словами, потом буквально, ударив ногой по двери. Боль в ушибленной ступне только усилила горечь осознания: он не просто закрылся от неё, он забаррикадировался в её же доме. — Ну и пожалуйста! — её крик прозвучал жалко даже для неё самой. Вино оказалось предательски мягким. Первый бокал согрел горло, второй — притупил боль, а к концу второй бутылки реальность начала расплываться по краям, как акварель под дождём. Карин уже не помнила, сколько раз пыталась сосчитать проценты заново, но цифры путались, а логика давно уступила место обиде. Саске вошёл в кухню после тринадцатой сигареты — она считала каждый щелчок зажигалки как удары метронома. Его взгляд скользнул по разлитому вину, испорченной еде, по ней самой — в помятой юбке и с размазанной помадой. В его глазах не было ни жалости, ни интереса — только усталость. — Где я могу лечь? — его голос прозвучал так же холодно, как ветер за окном. Карин подняла взгляд, пытаясь сфокусироваться на его лице. Ненависть внутри неё была единственным чувством, которое ещё держало её в сознании. Она молча указала в сторону гостиной, наблюдая, как он забирает одну из её бутылок — последнее, что у неё осталось, кроме горсти гордости. Сидя за столом, среди остатков своего провального плана, Карин почувствовала, как её накрывает волна понимания. Он специально довёл её до этого состояния. Заставил напиться, чтобы избежать любой возможности близости. Эта мысль была последней чёткой вспышкой в её затуманенном сознании, прежде чем она уснула, уронив голову на руки, всё ещё сжимающие пустой бокал.

***

Туман над Хитроу стелился низко, размывая огни взлётной полосы в мягкое золотистое марево. Гаара приехал за два часа до прилёта — непозволительно рано, но он не мог заставить себя ждать дома. Что-то внутри требовало быть здесь, видеть, как самолёт появится из лондонского неба, зная, что где-то там, среди облаков, к нему приближается Наруто. Серебристый Rolls-Royce беззвучно скользил по пустынным предрассветным улицам. Гаара рассеянно наблюдал, как капли дождя стекают по тонированному стеклу, образуя причудливые узоры. Три года. Три долгих года с того момента, как светловолосый ураган ворвался в его жизнь на том концерте в Нью-Йорке, пробравшись через толпу только чтобы спросить о цвете его волос. — Припаркуйтесь у пятого терминала, — его голос звучал мягче обычного, и водитель в зеркале заднего вида удивлённо приподнял бровь. Гаара никогда не проявлял эмоций, был известен своей холодностью, и эти едва заметные нотки тепла в его тоне казались почти противоестественными. — Да, господин, — водитель поспешно отвёл взгляд, но Гаара успел заметить его замешательство. В зале ожидания Гаара выбрал место у окна, откуда открывался вид на взлётную полосу. Его чёрное пальто от Savile Row и тёмные очки создавали надёжный барьер между ним и остальным миром. Он наблюдал, как редкие пассажиры спешат по своим делам, как уборщик методично протирает стёкла, как молодая пара прощается у выхода на посадку — все эти маленькие сцены из чужих жизней казались нереальными, словно кадры из немого кино. В голове снова и снова прокручивались воспоминания о их первой встрече. О том, как Наруто светился изнутри, будто само солнце спустилось в тот прокуренный нью-йоркский клуб. О том, как легко с ним было говорить — впервые в жизни Гаара не чувствовал необходимости тщательно взвешивать каждое слово. О том, как естественно было просто быть рядом. Где-то вдалеке послышался гул двигателей. Гаара подошёл ближе к окну, всматриваясь в серое небо. "Скоро, — подумал он, — совсем скоро ты будешь здесь. И на этот раз я не позволю тебе исчезнуть." Эта мысль пришла так естественно, что он даже не удивился её собственнической природе. В конце концов, разве не для этого он организовал всё? Создал идеальный кокон, где сможет сохранить этот особенный свет, это редкое тепло, что нашёл в Наруто. Самолёт медленно выплывал из тумана, словно корабль из молочной реки. Гаара сжал в кармане пальто ключи от квартиры — той самой, где они будут жить вместе. Где он сможет защитить Наруто от всего мира, сохранить его улыбку, его свет, его душу. Где сможет быть уверен, что никто больше не причинит ему боль. — Добро пожаловать домой, — прошептал он, глядя, как самолёт касается земли.

***

Очередь к таможенному контролю двигалась медленно, как застывшая патока. Наруто переминался с ноги на ногу, чувствуя, как пот стекает по спине — в зале было душно от скопления людей и работающих обогревателей. Его потёртая джинсовая куртка казалась здесь вызывающе неуместной среди строгих пальто и твидовых костюмов. Таможенник, с идеально подстриженными усами и цепким взглядом, рассматривал его паспорт так, словно каждая страница могла скрывать государственную измену. — Цель визита? — голос звучал с той особой британской чопорностью, которая, казалось, впитывалась с молоком матери. — К другу, сэр, — Наруто достал из внутреннего кармана куртки слегка помятый конверт. — У меня есть приглашение. Таможенник развернул письмо, и его брови медленно поползли вверх. Взгляд заметался между письмом и паспортом, словно пытаясь найти подвох. — Всё в порядке, мистер Узумаки. Добро пожаловать в Соединённое Королевство, — в его тоне появилось что-то похожее на уважение. Наруто едва сдержал усмешку. Фирменный бланк звукозаписывающей студии Гаары творил чудеса — особенно когда речь шла о бюрократии. Подхватив свой потрёпанный чемодан, он направился к выходу в зал прилёта. Сердце гулко стучало в груди. Он увидел Гаару. Что-то защемило — острое, почти болезненное чувство. Три года превратили его друга в настоящего британского денди: идеальное чёрное пальто, тёмные очки, всё та же огненно-рыжая шевелюра, но теперь уложенная с небрежной элегантностью. Наруто не помнил, как преодолел разделяющее их расстояние. Чемодан с грохотом упал на пол, когда он сжал друга в объятиях, чувствуя знакомый запах сандалового дерева и чего-то неуловимо родного. — Ты всё такой же порывистый, — в голосе Гаары слышалась улыбка. — А ты всё такой же сноб, — рассмеялся Наруто, отстраняясь и оглядывая друга с ног до головы. — Боже, я и забыл, как вы, британцы, любите выпендриваться. Что это за пальто? Выглядит так, будто стоит больше, чем весь мой гардероб. — Савил Роу, — произнёс Гаара с той особой интонацией, которую Наруто слышал только у настоящих англичан — словно само название было чем-то священным. — И нет, мы не выпендриваемся. Мы просто... придерживаемся традиций. — Ага, конечно, — Наруто закатил глаза. — И что, просветишь бедного американца насчёт местных традиций? Например, где тут можно нормально выпить? — Боюсь, твоё представление о "нормально выпить" придётся слегка... скорректировать, — в глазах Гаары промелькнула искра веселья. — Знаю один паб неподалёку. Тебе придётся привыкнуть к настоящему элю. — Только не говори, что вы его действительно пьёте тёплым, — простонал Наруто. — Я думал, это городская легенда, чтобы пугать туристов. Они вышли в промозглый лондонский вечер, и Наруто невольно поёжился. Нью-Йоркские зимы не подготовили его к этой особой британской сырости, которая, казалось, проникала прямо в кости. У обочины их ждал серебристый Rolls-Royce, величественный и неуместный, как королева на рок-концерте. — Твою мать, — выдохнул Наруто. — Это же... это же грёбаный Роллс-Ройс! Я думал, на них ездят только члены королевской семьи и... — он осёкся, глядя на невозмутимое лицо друга. — Чёрт, я и забыл, какой ты на самом деле богатый засранец. — Просто не хотел, чтобы ты потерялся в тумане по дороге в паб, — пожал плечами Гаара, но в уголках его губ притаилась улыбка. Водитель почтительно открыл дверь, и Наруто неловко забрался внутрь, чувствуя себя как слон в посудной лавке. Кожаные сиденья пахли чем-то древним и дорогим, и он внезапно остро осознал каждую потёртость на своих джинсах. Никто из них не заметил темную фигуру, прислонившуюся к колонне у выхода из аэропорта. Итачи наблюдал за ними с едва заметной улыбкой, его чёрные глаза блестели в тумане как у кота, заметившего особенно интересную мышь. "Как тесен мир", — подумал он, доставая записную книжку и делая пометку: "Узумаки Наруто — друг Сабаку но Гаары". Захлопнув блокнот, он растворился в тумане, словно его никогда здесь и не было.