Игра в Таноса

      Су-хён готова была провалиться под землю. Его вопрос смущал и заставлял сгорать от стыда куда больше, чем все то, что он позволял своим рукам – одна, уложенная на горле, упершаяся указательным пальцем под скулой, контролировала голову девушки, не давая отвернуться; вторая прошлась по бедру вниз, легко и играючи подцепляя ногу под коленом, прижимая ее к мужскому бедру. Су-хён вовсе не была чересчур скромной, и, конечно, в ее жизни как и в жизни всякого человека, вынужденного вращаться не в самых интеллигентных кругах, случались связи на одну ночь. Но чтобы оказаться в комнате, полной незнакомых спящих людей, прижатой к кровати мужчиной, вызывавшим одновременно и симпатию, и страх с желанием никогда более не попадать под его дурное настроение – в таких ситуациях Су-хён бывать не доводилось.       - Ммм..? Ты же х о ч е ш ь меня, flower?... С самого первого дня… - Танос ни капли не жалел девушку, ощущая, как нагревается ее кожа, как пульсирует вена на шее, слыша ее учащенное дыхание и полные вожделения вздохи.       Все было иначе, он ломал любые ее представления о себе. Он не набросился, как изголодавшийся зверь, завидев легкую беспомощную добычу. Не спешил скорее утолить свои инстинкты и желания, хотя, когда Танос наклонился чуть ниже, прижимая ее ногу к себе, Су-хён смогла в полной мере ощутить, насколько его потребности в разрядке велики. Он поступал куда коварнее, побуждая Су-хён саму проявить инициативу, своей собственной рукой нажать на курок приставленного к ней глока. Накинься он словно животное, сминая беззащитную девушку под собой, она охотно стала бы его ненавидеть – ведь тогда он бы доказал, что тот яростный безжалостный оскал днем был его истинным ликом, а спасение от чуть не погубившего ее участника – простой случайностью. Подлец, мерзавец… Насколько это продуманная тактика? И что это за проклятый дар, быть таким пугающим, но таким притягательным? Не черт, но дьявол.       - Хмм… my flower не хочет признаваться, что ждала меня, вчера и сегодня, yep [да]? – Проговаривая это, его губы шевелились на ее устах, щеке, скуле, пока не коснулись мочки уха, обдавая шумом возбужденного дыхания, - O-key, babe, I’ll wait [окей, детка, я подожду]. Мистер Танос не дает автографы тому, кто не просит…              С этими словами Танос отстранился, позволяя накалившемуся между телами воздуху рассеиваться. Тепло ощущалось лишь во внутренней части бедра, все еще прижатого к его тазу – он сидел на кровати, рыская ногой в поисках скинутого кроссовка. То ли глаза привыкли к полумраку, то ли ночники горели ярче, чем прежде, но Су-хён отчетливо видела его корпус над собой. Под этим углом его плечи казались еще шире, а под закатанными рукавами футболки проступали рельефные мышцы. Только сейчас поняла, насколько же он хорошо сложен и спортивен. На его лице не было ни тени разочарования или досады – тонкие губы растянуты в лукавой, проказливой улыбке. Все-таки было в его образе что-то ребяческое, озорное, что никак не вязалось с видом хладнокровного безумца, способного предать родную мать огню ради пачки-другой денег.       Поправляя кроссовок, он наклонил голову вбок, окидывая Су-хён взглядом победителя. Его язык скользнул меж зубов, касаясь уголка верхней губы, а пальцы обеих рук сложились в «козу». «Черт, какой же он…», подумала девушка. Танос весело подмигнул и уже собирался встать, как вдруг… свалился на Су-хён...       Сама не поняла, как ее пятерня вцепилась в футболку на мужской груди и с силой дернула на себя. Не успела понять, и уже не хотела, ощущая жар и жадность его языка. Страсть и напористость его поцелуя никак не вязалась с тем, что секунду назад он готов был уйти. Будто дьявол, сорвавшийся с цепей в подземной темнице, он утаскивал Су-хён за собой в свое порочное царство. Омут из прикосновений его хищных рук утягивал дальше и дальше, заставляя забыть о том, где они, и что их сюда привело.       Истосковавшаяся по ласке шея с радостью принимала нападки его губ и языка. За болью от едва контролируемых в силе нажима зубов следовало влажное спасение – зализывая ее раны, лечил и свои. Требовательной рукой направлял ее ладонь к своим штанам, поверх добавляя к силе ее нажима хватку своей пятерни.       Оставил ее шею в покое только, чтобы приподняться и стянуть футболку: сначала свою, затем партнерши. Первое прикосновение обнаженных разгоряченных тел обожгло и выбило последние мысли из головы. Дальше уже не помнил себя от захлестнувшей вдруг бури: осыпал влажными поцелуями до самого низа, сгребал и сминал ее, хрупкую, но гибкую, под собой. Ближе, теснее, всю, плотнее, еще и еще... За первыми дразнящими амплитудными толчками – быстрые и резкие. Нагнетать скорость, игнорируя ноющую боль в бедрах. До конца, до упора, на пределе, терпя жар накинутого поверх одеяла, глушащего влажные шлепки. Впиваясь клыками в мягкую нежную кожу, сдерживать свои стоны, а рукой, вжатой в ее уста, - ее стенания. Отпускать лишь на миг, чтоб успела урвать воздуха глоток, затем снова накрывать до проваливающихся в опаляющий рот пальцев. Сомкнутое колечко губ рвано размазывает слюну по фалангам, пробуждая внутри какие-то потайные силы на новый град толчков.       И лишь наконец появившаяся дрожь во всем ее теле, заставляющая плотнее обнимать его бедрами и протяжно выгибаться в спине, дарует ему освобождение. Приподнимаясь в локтях, отбрасывая одеяло, Танос, доводит свое дьявольское дело до конца, выбивая последние аккорды из прикрывшей рот ладонями Су-хён. Долгожданный приход сладко разливается по венам, отдаваясь покалыванием в кончиках пальцев. В ее закатившихся глазах узнает свою победу, и позволяет себе расслабить мышцы таза, сваливаясь поверх.       - Та..Танос…, - хрипотца в ее шепоте заставляет улыбнуться.       - Yes, babe? Еще?       - А? Что? Нет! – шикает, удивляясь его резвости, и оглядывается вокруг, - Мне кажется, нас было слышно…       - Плевать, - оставляет поцелуй на иссушенных и искусанных им губах, - Пусть завидуют.       Заснул мгновенно, сопя тихо и размеренно. Под влиянием Морфея лицо его, спокойное, удовлетворенное, стало походить на лицо мальчишки, получившего конфету. Су-хён не смогла удержаться от порыва запустить пальцы в фиолетовую прическу, поглаживая нежно и осторожно, пока не отяжелили веки. В крепком сне не услышала, как он ушел к себе.

***

      Ночные туалеты – явление редкое, но женщинам все же разрешают выходить единожды, если те начинают слезливо упрашивать. Су-хён еле удалось вымолить свои пять минут, а потому движения у раковины - максимально ускоренные. Ополоснувшись, сокрушенно осматривает лиловые следы на шее. Яркие, большие – ничем не скрыть. И болят, хотя даже не заметила, как заполучила их.       Закончив приводить себя в порядок, вздрагивает от хлопнувшей за спиной двери – не ожидала никого здесь встретить в такой час.       - Хорошо же тебе здесь развлекается, сучка, - Звучит высокий напряженный голос, какой бывает у женщин, часто закатывающих скандалы.       Су-хён резко оборачивается, встречаясь взглядами с тремя женщинами. Морщится - вообще не помнит ни одну из них, и даже во время голосования не обратила на них внимание.       - Ты смотри-ка, Соль-Джу, ни кожи, ни рожи, а такого красавчика отхапала, - Комментирует хрипло вторая.       - Ну, чем его взяла – то понятно. Все общежитие слышало, как дрянь скулила под ним. И часто ты на первый же день ноги раздвигаешь перед мужиками, а, нимфетка? – Третья женщина поигрывает полотенцем в руке.       Все трое были высокими и подтянутыми, хотя по лицам и рукам угадывался возраст лет на 10 старше Су-хён. Желтоватые зубы говорили о наличии пагубных привычек, как минимум курения, или еще чего похуже, а манера речи и жесты не свидетельствовали о хорошем воспитании. Такой контингент часто попадался Су-хён в ее прошлой жизни, благодаря которой и оказалась здесь. Они приходили вереницами в юридическое бюро, подсовывая мятые, грязные, рваные документы, умоляя «сделать хоть что-нибудь». И стоило помочь одной, закрыть глаза на утерянную справку, недостающую подпись супруга, подсказать, что говорить на приеме, чтобы получить пособие, как их повалились десятки. Сначала они умоляли и валялись в ногах, а потом, брызжа слюной, поносили ее на чем свет стоит, громя офис, если вдруг что-то пошло не плану. Их угрозы никогда не были просто угрозами, а «бывший муж» всегда был каким-нибудь отпетым негодяем, и никогда не был «бывшим» до конца. Такие женщины приспосабливались к любым условиям, не имели никаких принципов и были готовы, на что угодно, лишь бы получить желаемое.       И сейчас, по-видимому, они желали преподать Су-хён какой-то урок, суть которого до нее никак не доходила.       - У тебя совсем ни стыда, ни совести? Тебе совсем насрать, кто в тебя спускает, да? – Первая женщина опасно приближалась. Су-хён переводила взгляд с лица на лицо – все они были искажены ненавистью и презрением. Она нервно сглотнула, отступая назад до упора поясницей в раковину.       - Я…не понимаю вас… Прошу прощения, если шумела… Я наверно разбудила вас… Прошу простить. Этого больше не повторится.       - Прощения? Что шумела? Смотрите, какая почтительность! Ха Ныль, Суён, видели какая дура? Легла под ублюдка, а извиняется за шум, - Обладательница истеричного голоса, которую назвали Соль-Джу, кривится в лице от отвращения.       - Ублюдок-ублюдком, а горяч, мерзавец. Я бы от такого тоже не отказалась…       - Суён!       - Что Суён? Я же сказала, что не отказалась бы. Я ж не сказала, что щас пойду и прыгну на него. То, что он подонок – это, бесспорно, Соль-Джу, - Женщина подходит вплотную к Су-хён и брезгливо сжимает ее подбородок тощими пальцами, - Нет, ну она же фууу. Он там с голодухи совсем ослеп что ли?       - Да какое вам до него дело? – Су-хён мотает головой, вырываясь из неприятных пальцев, и, пытаясь отшагнуть в сторону, натыкается на Ха Ныль.       Две женщины перекрывают Су-хён пути отступления по бокам, пока по центру наступает самая агрессивная, Соль-Джу, наматывая полотенце на кулак.       - Какое дело? – брызгает слюной от злобы, - А такое, что эта тварь убила моего мужа. Пнул его ногой. Просто взял и пнул. Под пулю. Из-за тебя. _Вот_так_.       Нога женщины врезается в живот Су-хён, заставляя сложиться пополам.