Километры к твоему сердцу

— Да, Билли. Мы работаем. Ребекка пытается что-то достать. — Шевелитесь, времени не так много осталось. — Мы знаем, прекрасно. — Пусть пробует пробраться в его номер, — в голосе Билли звучала сталь, — там должны быть какие-то важные документы или списки. Хоть что-то. Ищите оригиналы, копиями только костёр жечь. — Знаю я! Не надо повторять как попугай! — Фрин с раздражением бросила трубку на кровать, едва не разбив экран. Нам, сидевшая на стуле у окна, скрестила руки и нахмурилась. — Ну? Что будем делать? — Спросила Фрин. — Мы в дерьме, подруга, — глухо ответила Нам. — Возле его кабинета куча охраны. И его люди постоянно на чеку. Нам туда никак не пробраться. Она замялась, избегая взгляда Фрин, затем заговорила тише: — Поговори с Бекки. Только она сможет… — Нет! — Да почему ты такая упрямая?! — Нам резко вскочила на ноги, её голос звенел от гнева. — Хватит уже, обуздай свою гордыню! Мы не справимся сами, Фрин! Хотя бы до конца финала отложи свои обиды и поговори с ней! Она жалеет, по ней видно! Почему это видят все, кроме тебя?! Фрин отвернулась, её руки сжались в кулаки. — Я не смогу больше доверять ей. Никогда. Ты это понимаешь? — К чёрту доверие! — выкрикнула Нам. — Пусть просто достанет документы, и всё. Потом хоть кричи, хоть ненавидь. Главное - закончить это всё сейчас, пока не стало хуже! — Ты забыла, что она два месяца нас обманывала? — прошипела Фрин, её глаза полыхали гневом. — Забыла, как она устроила спектакль с Сэйнтом? Как вытащила флешку из моего кармана и отдала ему? Как втиралась в доверие, играла с моими чувствами? — Не забыла! — Нам шагнула к ней, указывая пальцем. — Но ради завершения этого кошмара я готова переступить через себя. А ты? — Я не хочу иметь с ней ничего общего. — Бесишь, Фрин! — крикнула Нам, развернулась и направилась к двери. — Даже не смей идти к ней! — рявкнула Сароча. — Ты мне не указ. Я хочу как лучше! Дверь захлопнулась с такой силой, что на мгновение в комнате повисла звенящая тишина.

Нам почти бегом поднялась на этаж выше и с силой постучала в дверь Бекки. — Что с тобой? — нахмурилась Армстронг, приоткрывая дверь. — Надо поговорить, — выдохнула Нам. — Впустишь? — Проходи. Бекки закрыла дверь и повернулась к Нам, её лицо выражало смесь усталости и тревоги. — Говори. Что такое? Нам присела на диван, её дыхание ещё было сбивчивым от гнева. — Ты говорила Фрин, что поможешь достать документы на отца. Это всё ещё в силе? — Постараюсь, — ответила Бекки, нахмурившись. — Без тебя мы не справимся. Билли уже на грани. Он думает, что мы работаем втроём. Фрин кормит его обещаниями, а говорить с тобой даже не хочет. — Она злится. И я её понимаю, — вздохнула Армстронг. — Но я попробую что-то достать. Нам кивнула, на секунду задумавшись, затем добавила: — Что ты будешь делать с дочерью, если всё закончится? Бекки замерла. В её глазах промелькнуло что-то болезненное. — Не знаю, — тихо сказала она. — Думаю над этим. Вариантов не так много, но… я не могу проиграть. Я не отдам Фрин своему отцу. — Что от неё требуется по условиям контракта? — Что-то наподобие того, что Билли предлагал нам, только опаснее и жёстче. — Она хочет тебе проиграть финал, — Нам внимательно смотрела на неё. — Мне так говорила. — Вот и хорошо, — холодно ответила Бекки. — Даже стараться не придётся. — Она взглянула на часы. — Пора. Скоро гонка.

Полуфинал проходил на огромной трассе, окружённой трибунами, заполненными до отказа. В воздухе стоял густой запах жжёной резины и бензина. Рёв моторов заглушал голоса репортёров, а крики толпы сливались в общий гул. Фрин, стоя у своего автомобиля, пристёгивала шлем, проверяя экипировку. Её лицо было холодным, взгляд сосредоточенным. Она скрестила руки на груди и не обращала совсем внимания на происходящее вокруг неё. Внутри же всё кипело: мысли о гонке перемешивались с воспоминаниями, а разговоры с Билли, Нам и Бекки звучали в голове, как эхо. — Фрин? — раздался голос Сэйнта за спиной. Она резко повернулась, её глаза вспыхнули холодным огнём. — Чего тебе? — сухо бросила она. Сэйнт, подходя ближе, на мгновение замер, будто подбирая слова. — Поблагодарить пришёл, — серьёзно сказал он. — Мне бы сильно влетело, если бы девочка пострадала. — Лучше бы смотрели за ней лучше, — жёстко отрезала Сароча, не глядя на него. Сэйнт криво усмехнулся и, глядя куда-то вдаль, тихо спросил: — Ты знаешь, что Бекки получит дочь, только если ты подпишешь контракт с Робином? Фрин, не отворачиваясь от машины, кивнула. — Знаю. Что дальше? — Ты собираешься проиграть ей? Она медленно повернулась к нему, её взгляд был как удар молнии. — Что ты хочешь? К чему ведёшь? Сэйнт пристально посмотрел на неё. — Выиграй финал. Дай Бекки шанс забрать дочь. Фрин тихо засмеялась, но в её смехе слышался лишь гнев. — Добровольно сдать себя в рабство? Ради человека, который меня предал? Ты слышишь себя? — Она приблизилась к нему, её голос стал ниже, но резче. — После финала и ноги моей здесь не будет. Сэйнт выдержал её взгляд и спокойно добавил: — А что вы скажете Билли, когда вернётесь? У вас же ничего на Робина нет. Эти слова, как удар в грудь, заставили её замереть. Фрин медленно распрямилась, но в её глазах блеснуло недоверие. — Откуда ты это знаешь? — Я на вашей стороне Фрин. И всегда там был, все эти годы. Я уж точно никого не предавал и действую хоть и медленно, но разумно. Этим мы всегда и отличались, вы всегда как те стервятники лезли на рожон, не думая о последствиях и прочем. Я же складывал план, действовал сам, по крупицам всё собирал. — Он посмотрел на неё с холодом. — А вы, три дуры, поставили под угрозу всех нас. Хотите откусить то, что вам не по зубам. — Так какого хрена ты такой умный и весь в белых перьях не сказал раньше? Не помог тогда, когда Цезарь и Клео были живы? — А вы бы мне поверили? Послушали? Цезарь бы меня послал куда подальше. И мне нужно было время, достаточно много, чтобы явиться не с пустыми руками. И что они умерли, это только их вина, вина импульсивности и нетерпеливости Цезаря. Он не понимал, с кем имеет дело. Сароча ничего не ответив, дёрнула ручку двери, пытаясь сесть в машину, но Сэйнт её остановил, говоря тише и мягче. — Бекки не виновна, что её кормили другой правдой, её воспитывали для мести вам и Билли. Её вина только в том, что она показала, насколько боится за Мэри. Что дала Робину понять, что ею можно манипулировать как угодно. Она только хочет быть рядом с ребёнком, больше ничего. — Он отпустил её запястье и посмотрел в глаза. — И ты это понимаешь. Я знаю. Да, она отдала тогда флешку мне, но перед этим почистила её, всё важное до сих пор у неё. Робин поэтому поставил ей условие, чтобы ты подписала контракт. Он был в ярости, когда ничего на флешке не увидел, ударил её за это, снова принялся манипулировать дочерью. Что ей осталось делать? Она вынуждена. — Что мне делать? — Хрипло спросила Сароча. — Поговори с ней в первую очередь. Действуйте воедино. С остальным я вам помогу. Только это до самого конца должно остаться между нами. Я сам на днях к вам приду и расскажу детали. — Сэйнт посмотрел на табло и улыбнулся. — Бекки на старте, скоро твоя очередь. Сароча глубоко вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь унять бурю внутри. Её голова была готова взорваться - от разговора с Сэйнтом, от решений, которые ей предстояло принять, и от хаоса в её сердце. "Какая сторона правильная? Как не ошибиться снова?" Её взгляд скользнул на большой экран, показывающий заезд Армстронг. Бекки уже вырвалась вперёд, как обычно не оставляя соперникам шанса. Её движения были филигранными: первый поворот - точный, второй - ювелирный, третий… Она контролировала трассу так, будто это была не гонка, а лёгкая прогулка. Толпа ревела от восторга. Бекки пересекла финишную черту первой, обеспечив себе место в финале. Её имя вновь прокричали сотни голосов. Теперь очередь Фрин. Подъехав к старту, она уловила взгляд Армстронг. Даже через шлем Бекки казалось, будто её глаза прожигают Сарочу насквозь. Фрин почувствовала это тепло, ту нежность, которую раньше ощущала лишь от одного её взгляда. Это всё ещё жило в ней. Она сжала руль и отвернулась, пытаясь избавиться от этого чувства. Сейчас всё должно остаться за рамками: только трасса, только скорость, только цель. Загорелся зелёный свет, но Сароча не сдвинулась с места. Её противник рванул вперёд, оставляя за собой клубы дыма, а она всё ещё стояла, крепко сжимая руль. Трибуны замерли. Гул толпы сменился шёпотом недоумения. "Фаворит... стоит на месте? Что это? Ошибка? Поломка машины?" Сароча посмотрела на Бекки, на её напряжённую фигуру. Армстронг стояла в оцепенении, её тело словно спрашивало: "Что ты делаешь, Фрин?" — К чёрту! Пошло всё к черту! — сказала в голос Сароча и ударила по рулю. Она резко включила передачу и нажала на газ. Толпа взревела, когда её BMW, словно очнувшись, рвануло с места. Но противник уже был слишком далеко. Фору, которую она дала, было почти невозможно отыграть. Фрин вдавила педаль газа до упора. Машина летела по трассе, её двигатель рычал, а на крутых поворотах она входила в дрифт с такой скоростью и точностью, что зрители ахали и замолкали на мгновение, затаив дыхание. Она сокращала расстояние. Каждый поворот, каждый манёвр выверен до миллиметра. На экране было видно, как её противник, осознав, что Фрин настигает, начал вилять по трассе, пытаясь закрыть ей проход. В это время Бекки стояла перед экраном, сжав кулаки так сильно, что ногти впивались в кожу. — Он упускает левую сторону… Давай, Фрин, ты знаешь, что делать! — прошептала она. Сароча, словно услышав её, притормозила, заставляя соперника ошибиться. Мужчина замешкался, не ожидая такого хода, и чуть сместился вправо. Этот момент Фрин использовала безупречно. Она резко втопила газ и обошла его слева, буквально за считанные метры до финиша. Толпа взорвалась, не веря своим глазам. Их фаворит, начав заезд с опозданием, всё же одержала победу. Она притормозила возле машины Армстронг. Выйдя, Фрин сняла шлем и, не показывая эмоций, повернулась к толпе. Вспышки фотоаппаратов осветили её лицо, натянуто улыбнувшись, она подошла к девушке. — Финал будет горячим! — скандировали зрители. Фрин и Бекки встретились взглядом. Между ними словно проскочила искра. Они обе знали, что через три дня на трассе будет жарко, но не из-за адреналина или скорости. Это будет битва не только за титул, но и за то, что каждая из них потеряла и что всё ещё надеялась вернуть.