Километры к твоему сердцу

Бекки, будто потеряв способность дышать, медленно подошла к могиле, с каждым шагом ощущая, как её ноги превращаются в вату. Она просто не могла поверить - её разум отказывался воспринимать то, что она видела перед собой. Она сделала короткий вдох, собираясь с мыслями, и прошептала, как в бреду: — Это не он… это не может быть мой брат… Это… это не он… Сароча стояла рядом, как статуя, не находя в себе ни сил, ни слов. В глазах Бекки она видела бурю боли и ужаса - ту самую смесь отчаяния и неверия, которая прожгла её саму, когда она впервые увидела их тела в гробу. Это было похоже на страшный сон, от которого невозможно пробудиться. Дрожащими руками она попыталась взять Бекки за руку, но та резко отпрянула, словно её укусили. — Не трогай меня! — её голос сорвался на крик. — Это… это просто… жестокая шутка, Фрин… Что я тебе сделала? За что ты так со мной? — Она переходила на истерический тон, срываясь. — Там, — она указала на могилу, — не может быть моего брата! Это ложь! Это невозможно! — Бекки, — голос Фрин сломался, — мне жаль, я… я знаю, что это невыносимо. Но это он… правда. Мне так больно говорить это, но он ушёл… Это не шутка, Бекки. Никогда бы не стала так шутить… Бекки отшатнулась, затем, будто подкошенная, упала на колени перед могильной плитой. Силы будто покинули её, она уже не могла ни кричать, ни сопротивляться. Руки тряслись, слова не находились. В душе её всё переворачивалось. Нет, это не может быть правдой. Это просто страшный кошмар, сон, из которого она вот-вот проснётся. Он не мог уйти, не мог бросить её одну в этом холодном мире. «Он жив… Он где-то ждёт меня», — повторяла она про себя, словно молитву. Ведь он обещал - обещал забрать её к себе, защитить, обнять так крепко, что она забудет о всех своих страхах. Он назовёт её «малявкой» и снова усадит рядом, чтобы слушать её бесконечные истории. Он всегда находился рядом, даже когда был далеко. Он бы не оставил её здесь, наедине с этой невыносимой болью. Она протянула дрожащую руку к его фотографии, уткнувшись в неё пальцами. Холод стекла был словно ледяной. Этот пронизывающий до костей холод отрезвлял и одновременно ломал сердце. Он не вернётся. Его больше нет. Оставалось лишь молча вглядываться в его лицо на фотографии, с каждым мгновением всё больше ощущая, как что-то внутри её рушится. Не такой встречи она ждала. Не так представляла себе возвращение к брату. Она приехала, но нашла только его могилу… Слёзы текли без остановки, она не могла их сдержать, не могла спрятаться. Прошло примерно минут двадцать, прежде чем Бекки издала хотя бы тихий всхлип. Фрин стояла неподвижно позади, не зная, как ей помочь или чем облегчить её боль. Глядя на опустившую плечи Бекки, Фрин чувствовала, как у неё самой сердце разрывается, но слов, которые могли бы всё исправить, просто не существовало. Вдруг с неба начал капать мелкий дождь. Сароча присела рядом и осторожно набросила на неё свою куртку. — Дождь начинается. Нам бы вернуться домой, — прошептала она, словно боялась сломать эту хрупкую тишину. Бекки, словно находясь в глубоком трансе, покачивалась из стороны в сторону. Она тихо, едва слышно, произнесла: — Почему он был… Цезарем? Фрин улыбнулась, вспомнив этот момент. — Однажды, когда он был занят в гараже, умудрялся одновременно чинить машину, говорить по телефону и ещё успевать поесть, — сказала Фрин с лёгкой теплотой. — Вот и прозвали его «Цезарь». Бекки чуть улыбнулась, но в её глазах была бескрайняя печаль. — Это так на него похоже… — прошептала она. — В детстве он мог играть в приставку, держать в зубах бутерброд и ногой укачивать коляску с малышкой мной… — Он был прекрасным человеком, — Фрин кивнула. — Весьма талантливым, заботливым, настоящим лидером. Тебе повезло, что он был твоим братом. Дождь перешёл в ливень. Фрин заметила, как Бекки начала дрожать от холода. Она осторожно обняла её, укрывая от дождя в своих объятиях. — Вы так похожи… — прошептала Фрин, её голос дрожал от слёз. — Ты как его отражение, только девочка. Я уверена, он тобой очень гордится. Он знает, что ты рядом, и улыбается тебе. Бекки сжала её плечи, пряча лицо у неё на груди. Сквозь шум ливня, даже при этих ужасных обстоятельствах, она вдруг почувствовала тепло и утешение. В этом коротком моменте появилась иллюзия покоя - хотя бы на мгновение она не была одна. — Мы можем поехать к нему домой, — прошептала Фрин. — Там много его вещей… если хочешь. Бекки кивнула, медленно отстранившись. — Да… Хочу туда, — тихо сказала она. Фрин помогла ей подняться, затем, поддерживая её под руку, они направились к выходу. Через несколько минут их машина остановилась у маленького, скромного домика на окраине города. Бекки всю дорогу молчала, глядя в одну точку перед собой. — Ты в порядке, Бекки? — мягко спросила Фрин. Бекки хмыкнула, взъерошив мокрые волосы. — Шутишь? Только что я узнала, что мой брат умер почти два года назад, а я всё это время ждала встречи с ним… Фрин осторожно сжала её руку. — Мы на месте. Пойдём, — прошептала она, поддерживая её. Они подошли к дому, Фрин достала свои ключи. Дверь со скрипом открылась, словно приветствуя их запахом воспоминаний. Бекки сделала шаг вперёд, а Фрин последовала за ней. Дом, казалось, застыл во времени, словно брат до сих пор здесь. — Тут всё ещё пахнет им, да? — тихо спросила Бекки, озираясь. — Да, — Фрин кивнула, не скрывая горечи. — Всё осталось как было… Я сюда больше не приходила. Не смогла… Бекки медленно обводила взглядом каждую деталь, каждую мелочь. Она прошлась вдоль полок, уставленных маленькими модельками машин - сотни их, разных цветов, стилей, каждая с историей. Одна из них, стоящая на самом видном месте, была ещё в упаковке. Её глаза наполнились слезами. Она не выдержала и, тяжело опустившись на диван, прижала к груди игрушечную машинку, чувствуя, как её сердце разрывается от боли. Фрин села рядом, обняв её и поцеловав в висок. — Это твой подарок, — тихо прошептала она. — Он говорил мне об этом. Эта машинка была для него самой дорогой. Он так любил тебя, никогда тебя не забывал. — Я подарила её ему перед тем, как он уехал, на день рождения… А он даже упаковку не снял, — прошептала Бекки, слёзы катились по её щекам, казалось, что её сердце не выдержит. — Чшш… пожалуйста… — прошептала Фрин, крепче прижимая её к себе. — Он бы назвал нас сентиментальными дурочками… не расстраивай своего брата, хорошо? Бекки слабо улыбнулась сквозь слёзы, её голос дрожал, как и всё её тело, но в этой тишине, в этих вещах и запахах дома брата, она ощущала его незримое присутствие. Они просидели так долго. Слёзы Бекки иссякли, но она продолжала крепко держать в руках маленький синий «Порше», как будто от этого зависело всё. Фрин оставалась рядом, молча обнимая её и позволяя пережить всю глубину этой боли, дать ей возможность почувствовать, что она не одна. — А у моего брата дома что-нибудь выпить найдётся? — спросила Бекки, нарушая молчание. — Уверена, найдётся, — Фрин осторожно отстранилась, а затем ушла на кухню. Открыв шкаф, она улыбнулась, как будто нашла что-то важное. — Ну, что выберешь? Виски? Бурбон? Вино? Коньяк? Даже шампанское есть… Цезарь, ты удивляешь меня до сих пор, — пробормотала она. Бекки улыбнулась сквозь слёзы и громко сказала: — Бармен, мне виски. — Прекрасный выбор, — Фрин достала два стакана и бутылку, затем вернулась к Бекки. — Что ж, придётся мне составить тебе компанию. — Она разлила виски по стаканам и протянула один Бекки. Армстронг молча осушила стакан, даже не поморщившись, а затем сразу же взяла второй. Фрин не говорила ни слова, не осуждала - сама знала эту потребность забыться, заглушить боль. На четвертом стакане Бекки наконец заговорила: — Знаешь, я позже спрошу тебя обо всём, что так давно мучает меня. Но сейчас… — Она икнула и, заплетаясь, добавила, — хочу спросить только одно. Почему ты не сказала раньше? Почему я увидела его могилу только сегодня? Сароча отвела взгляд, закусив губу. Она не могла дать чёткий ответ, ведь сама ещё не понимала всех тайн, запутанных в этой трагедии. — Поговорим об этом потом. Я обещаю, расскажу тебе всё. Сейчас тебе это ни к чему, — мягко ответила Фрин. — Ладно, — выдохнула Бекки. Откинувшись на мягкую спинку дивана, она смотрела в потолок. — Похоже, я повторяю его путь… Отец бы мне голову оторвал, но... твоя маленькая МонМон тебя не подведёт, Риччи. Я обещаю. — Ты сказала «Мон»? — неожиданно вырвалось у Фрин. — Да. В детстве, когда родители развелись, я жила с мамой, а Риччи с отцом. Мы общались все редко. Но наша связь с братом была сильнее всего этого. Он даже воровал ночью телефон у горничных, чтобы позвонить мне и спросить как дела. Так было долгие четыре года, пока мама не погибла от инфаркта. Меня отец забрал к себе, а Риччи через год сбежал из дома, у них вечно из папой были натянутые отношения. В итоге я уехала учиться в Англию. Отец очень долго искал Риччи, чуть ли не по всему миру. Из-за этого он мне постоянно звонил с разных номеров и максимум раз в месяц. Говорил, что это не только для него опасно, но и для меня. Даже будучи в такой заднице, он беспокоился в первую очередь и про меня. — Я не знала об этом… Теперь я понимаю, почему он не часто говорил про семью. Она замолчала, погружённая в воспоминания. Бекки тяжело вздохнула и вновь уставилась в потолок, словно там были ответы на её вопросы. Слушая её, Фрин чувствовала, как кусочки мозаики их прошлого наконец складываются в одну картину, одновременно принося и горечь, и облегчение. Замечая, что Бекки начинает засыпать, Сароча осторожно встала, взяла телефон и собиралась вызвать такси. Но Бекки вдруг взяла её за руку, не давая уйти. — Останься, — прошептала она. — Я вызову такси. Пора домой, — тихо ответила Фрин, глядя ей прямо в глаза. — Ты опять хочешь всё решать за меня? Если я откажусь, усыпишь меня? Слова Бекки заставили её замереть. Фрин опустила взгляд. — Я уже говорила, что не могла иначе. Ты хотела этого сезона. Не могла рисковать твоим здоровьем. Не могла… — Фрин замолчала, понимая, что перешла черту. — Потерять и меня? Верно? Фрин только слабо кивнула. Так же не отводя глаз от её. — Да. Я не могу потерять и тебя. Бекки не сказала ни слова - просто тихо приблизилась и нежно коснулась губ Фрин. Это было так осторожно, словно бы она боялась, что при малейшем движении эта хрупкая связь разрушится, как лёгкий весенний цветок под порывом ветра. Фрин ощутила легкий трепет, словно её коснулось что-то хрупкое и уязвимое. Поцелуй был почти призрачным, без резкости и уверенности, но в этом касании чувствовалась глубокая боль, смешанная с теплом, которое обе боялись утратить. Бекки чуть задержалась, словно боясь нарушить этот момент - а Фрин, не отводя взгляда, осторожно ответила ей. Их поцелуй был наполнен чем-то неизбывным и тихим, будто бессловесное понимание двух сердец, разорванных потерей, но нашедших утешение друг в друге. Сароча ощущала это прикосновение, как попытку удержать что-то бесценное, как нежное обещание, данное без слов. В этой ранимой близости было всё, что они боялись показать, всё, что они так долго скрывали - в этот момент время будто замедлилось, оставив их в мире, где существовали только они, где на мгновение все раны стали чуть меньше болеть...