Километры к твоему сердцу

— Твою мать… Что я наделала?! — Нам с ужасом швырнула тряпку на коврик, будто она была чем-то отвратительным. — Как я могла согласиться на это… Какой кошмар… Фрин тем временем осторожно, словно хрупкую вещь, уложила бессознательную Ребекку к себе на колени. На её лице промелькнула тень уязвимости, но руки, дрожа, оставались твёрдыми. Она наклонилась, прошептала, будто обращаясь к девушке втайне от Нам: — Я не могла иначе… Извини. Прости, пожалуйста… — Её пальцы на мгновение задержались на запястье Ребекки, проверяя пульс, как если бы это касание успокоило её саму. — Я обещаю, ты пройдёшь дальше, как и хотела… — Может, хватит этих нежностей? Что дальше?! — резко оборвала Нам, стараясь отвлечься от бурливших эмоций. — Не истери, — отозвалась Фрин сдержанно, возвращая себе контроль. — Сейчас ты отвезёшь её ко мне домой. — Она потянулась за шлемом Ребекки, затем ловко надела его на себя. — А я пока покатаюсь… Нам нервно хмыкнула, почти испуганно оглядев происходящее. — Я только что стала соучастником преступления… Девочка меня убьёт, когда очнётся… — Иди подгони машину. — Холодно сказала Сароча. Фрин в последний раз проверила бинт на голове Ребекки и, ощутив нужную уверенность, бережно коснулась её лба губами. — Ты меня поймёшь. Я не могу рисковать и тобой, не здесь. Пока Фрин прощалась с ней на мгновение, Нам подогнала машину. Они перенесли Ребекку на заднее сиденье, словно подбирали драгоценную, но опасную ношу. Нам то и дело оглядывалась, переминаясь с ноги на ногу, пока Сароча не вцепилась в её руку, удерживая. — Перестань. Ты выдаёшь нас. — Правда? Уважаемая Ребекка? Так мне теперь тебя называть? — прошипела Нам. — Мы только что её вырубили! Я её вырубила! — Ей нужен этот сезон, — спокойно ответила Фрин, но в её тоне звучала непреклонная уверенность, как сталь. — Больше никаких вопросов. Как только заезд закончится, я вернусь. Мы одинакового роста, одинаковой комплекции, никто ничего не заметит. Ты просто перестань паниковать. Когда на экране загорелись результаты жребия, Фрин заметила «своё» имя и имя соперника - какого-то самоуверенного парня на новеньком БМВ, который явно считал себя будущим победителем. Билли вытащил карточки с их именами, и толпа одобрительно загудела. Фрин усмехнулась. — Дежавю… словно это мой первый заезд. Нам с трудом скрывала своё раздражение и страх. — Я поражаюсь твоему спокойствию… Невероятно. Фрин, не тратя больше ни секунды, бросила: — Езжайте. Я скоро вернусь. Она знала трассу как свои пять пальцев, спокойно подъехала к стартовой линии, где её уже поджидал соперник. Он встретил её тёмный визор вызывающим взглядом, полный уверенности и дерзости, он сделал непристойный жест, будто посмеивался над её присутствием. Фрин лениво приподняла уголок губ, усмехнувшись над этим жалким мальчиком. Вдохнула, проверила крепость рук на руле и тихо пробормотала: — Ну что, мальчик, раз такие жесты… тогда госпожа Ребекка покажет тебе, где твоё место. Фрин размяла руки, после этого поставила их уверенно на руль и коробку передач, готовясь к команде «Вперед». Когда стартовый сигнал прозвучал, Сароча вдавила педаль, и машина рванула вперёд так стремительно, что соперник даже не понял, что произошло. Он отстал уже на первом повороте, его машина отчаянно виляла, не справляясь с темпом, который Фрин задала с пугающей лёгкостью. Она точно знала, как пройти каждый поворот и ускориться на каждой прямой, и двигалась с такой грацией, будто выполняла разминку, в то время как её соперник явно уже выдохся. Парень на БМВ пытался догнать её, напрягаясь изо всех сил, рискуя в каждом манёвре. Он безуспешно переключался, чуть не задевая ограждения, пыхтел и пытался держаться на хвосте, но Фрин лишь бросила на него презрительный взгляд через зеркало. С каждым новым поворотом она отрывалась всё дальше, пока его агрессивные рывки не начали выглядеть откровенно комично. На одном из крутых поворотов его даже занесло – на что ему пришлось почти остановиться, чтобы выровнять машину, пока Фрин уже пролетала очередной поворот, как будто шла на минимальном газу. К середине гонки разрыв был настолько велик, что толпа начала смеяться и показывать пальцем на отстающего соперника. Он сам понимал, что проигрывает, но тщетно пытался сократить разрыв, отчаянно вжимая педаль и лишь усугубляя своё поражение. Машина Фрин оставалась едва заметной точкой далеко впереди - такое чувство, будто она играла с ним, даже не воспринимая всерьёз. Когда она пересекла финишную черту, публика разразилась аплодисментами, но тут же начали раздаваться свист и смех в адрес её противника, который, едва дотянув до финиша, выглядел униженным и измотанным. Мальчишки в толпе показали ему насмешливые жесты, и даже некоторые гонщики не смогли скрыть ироничных усмешек. «Ребекка» победила… Сароча резко затормозила машину у финиша, готовая скрыться в толпе и уйти незамеченной, когда внезапный стук по стеклу заставил её вздрогнуть. Повернув голову, она увидела Билли, с его широкой, хищной улыбкой. Неохотно приоткрыв окно, она встретилась с его взглядом, слишком близким и слишком самодовольным. — Впечатлён, поздравляю с первой победой, — Билли осматривал её с любопытством. — Зайди ко мне, надо кое-что обсудить. Сароча едва заметно кивнула, закрыла окно и, едва сдерживая раздражение, ударила по рулю. Она припарковалась возле его офиса, так и не сняв шлема, как будто это могло защитить её от его подозрений. Собрав волю в кулак, она шагнула внутрь и постучала в дверь. Голос Билли, приглушённый, но предельно спокойный, позволил ей войти. Он стоял у окна с бокалом виски, но, услышав её шаги, слегка повернул голову. Увидев её в шлеме, его выражение изменилось мгновенно, будто он давно ожидал её появления. — Браво. Ребекка… или точнее Фрин? — В его голосе звучала злая ирония. — Заканчивай этот спектакль. Сними шлем. Фрин медленно сняла шлем, её лицо было холодным, но внутри всё разрывалось от напряжения. Она смотрела на него, не отрываясь, словно это была их последняя встреча. — Как ты узнал? Билли с лёгкостью опустился в кресло, закинув ноги на стол. — Я знаю твою манеру езды, Фрин. Каждое движение, каждый поворот - это ты. Как бы ты ни старалась, это не спрячешь. Фрин сделала глубокий вдох, стараясь сохранить остатки самообладания. — Ты позвал меня, чтобы упрекнуть? — Напротив, я в восторге. Не думал, что ты лично сядешь за руль. Твои старые привычки: размазала этого беднягу по асфальту, как всегда. Лекарь в своей лучшей форме, — Билли насмешливо улыбнулся. Фрин осталась невозмутимой, но её сердце бешено стучало. — Ты звал, чтобы сказать это? Или есть что-то ещё? Билли нахмурился, его лицо стало холодным. — В следующий раз Ребекка должна участвовать сама. Больше я таких выходок не потерплю. Ясно? Фрин выдержала его взгляд. — Это была моя идея. Она не виновата. — Какая благородная. — Билли насмешливо посмотрел на неё. — Цезарь, помнится, так же защищал тебя, когда-то… — Причём тут Цезарь?! — Фрин вся напряглась. — О чём ты? Слегка усмехнувшись, Билли открыл сейф, достал оттуда документы и бросил их перед ней. — Посмотри внимательно. Узнаёшь фамилию? Фрин, в недоумении взяла бумаги. Пробежав глазами по строчкам, она замерла, когда увидела фамилию. На её лице отразился ужас. — Это… невозможно… — Да, Фрин. Всё это время Ребекка Армстронг была рядом с тобой. Сестра Цезаря. Она зажала рот рукой, её сознание отказывалось верить. Она опустила бумаги, как будто они жгли её пальцы. Картины последних лет, переживания, боль - всё это в её голове складывалось в ужасающий пазл. Она подняла взгляд на Билли, в её глазах блестела ярость и боль. — Ты знал… Ты знал с самого начала и подослал её ко мне специально… Билли с хладнокровием встретил её обвинение. — Год наблюдал за ней и её отцом. Знал, что она с самого начала. Ты знаешь, её отец, он виновен в смерти Цезаря и Клеопатры. Разве тебе не хочется отомстить? Использовать его дочь против него самого, ты ведь этого жаждала… — Она не должна расплачиваться за ошибки отца, — её голос был срывающимся шёпотом. — Цезарь любил её. Она ни в чём не виновата. — А если она сама узнает правду? Как ты думаешь, что она решит? А смерть Клеопатры? Ты это так просто оставишь..? Фрин, вся дрожа от негодования, ударила его по щеке, а затем выскочила из комнаты, не успев сдержать слёзы. Сев в машину, она уставилась перед собой, чувствуя, как мир рушится на куски. Она сжала кулаки, отчаянно пытаясь справиться с подступающим к горлу комом. Ребекка - сестра Цезаря… Эта добрая, наивная девочка, которой неведома её настоящая правда. Как могла она не увидеть этого раньше? Осознание обрушивалось с такой силой, что едва ли не задушило её. Она развернула машину и рванула домой, едва разбирая дорогу. Вбежав в дом, Фрин бросилась на второй этаж, её сердце сжималось с каждым шагом. В комнате она увидела Ребекку, лежащую на кровати, а рядом с ней - Нам, которая, увидев её встревоженное лицо, тихо спросила: — Что-то случилось? — Езжай домой, — прошептала Фрин. — Завтра расскажу. — Ты точно уверена, что всё в порядке? — Умоляю, просто уйди! Нам, сбитая с толку её криком, вышла, бросив последний обеспокоенный взгляд, и скрылась за дверью. Фрин осталась одна. Она медленно подошла к кровати и упала на колени перед Ребеккой. Слёзы потоком хлынули из её глаз, но она не могла сдерживать себя больше. Перед ней лежала та, кого она должна была найти и спасти, сестра её самого дорогого человека, его маленькая, драгоценная сестрёнка, ради которой он готов был на всё. Она смотрела на неё, и в её сознании вспыхнули образы Цезаря, его забота, его доверие, любовь. Эта девочка должна была чувствовать себя в безопасности, должна была быть защищена, а теперь её втягивали в игру ненависти, мести, разрушающую её жизнь. — Почему именно ты? — её голос был полон боли и отчаяния, она говорила, не отрывая взгляда от её лица. — Почему? За что тебе всё это?.. Ты так на него похожа… те же черты лица, та же доброта, тот же взгляд, характер… И ты здесь ради него, чтобы он мог гордиться тобой, а вместо этого я… Фрин закусила губу, пытаясь заглушить свой собственный крик. — Он погиб, почти два года его уже нет. Я не знаю, как мне тебе это сказать… — Слёзы катились по её лицу, вбирая в себя всё то, что она так долго скрывала внутри. — Как ты переживёшь это? Как выдержишь… мне так жаль, Бекки… я не смогла уберечь его, их обеих… я так устала от этого, мне просто невыносимо, что ты теперь - часть этого всего. Как же мне жаль… Она прикоснулась к её руке, холодной и беспомощной, как она сама, и уткнулась в неё, роняя слёзы, которые уже не могла остановить. Весь её мир рухнул, но, казалось, только сейчас она осознала, что должна помочь этой девочке, не смотря ни на что. Тихо, почти шёпотом, она повторила: — Я не позволю… я не позволю этому разрушить тебя. Ты должна быть сильной. Ты должна выдержать. Я буду рядом с тобой, помогу… Фрин уснула, не заметив, как её сознание затуманилось от усталости, всё ещё крепко держась за руку Ребекки. Раннее утро настигло её неожиданно, разбудив приглушённым, но обвиняющим шёпотом. Она резко поднялась, в её глазах ещё не рассеялся сон, но уже возникла тревога. — Что случилось?! — Она прищурилась, фокусируя взгляд на Ребекке. — Ты солгала… использовала меня, — голос девушки дрожал, едва сдерживая негодование. Фрин закрыла глаза, на неё нахлынули воспоминания вчерашнего дня, всё то, что она так отчаянно пыталась скрыть. — Бекки, я… я не могла иначе. Ты бы не позволила мне помочь… — Для чего? Почему ты решила всё за меня? — Ребекка метнула в неё взгляд, полный горечи. — Чтобы уберечь тебя! — голос Фрин сорвался на крик, её сердце билось так, словно вот-вот разобьётся. — Я не просила об этом! Мне не нужна твоя защита, Фрин! — В её голосе слышалась боль, смешанная с обидой. Фрин пристально посмотрела на неё, не отрываясь, отмечая знакомые черты. Даже когда Ребекка злилась, это была точная копия Цезаря - с той же сжатой линией губ, напряжённым выражением лица. Её лицо было словно болью написанное послание, напоминание о прошлом, о потере. Фрин глубоко вздохнула, и, собравшись с духом, села рядом. — Нам надо поехать кое-куда, Бекки. Я не буду держать тебя после этого, обещаю… но, прошу, просто поедем, — её голос дрожал, каждый звук стоил ей нечеловеческих усилий. Ребекка нахмурилась, встревоженная тоном Сарочи и её напряжённым взглядом, но кивнула. Она знала: Фрин никогда не попросила бы так, если бы это не было по-настоящему важно. — Куда? Что происходит? — Просто оденься, Бекки. Я объясню на месте… Фрин вышла из комнаты, закрыв за собой дверь, и только тогда позволила эмоциям выплеснуться наружу. Оказавшись одна, она с трудом удерживала слёзы и казалось, её силы уже иссякли, оставляя лишь горечь и безумную боль. Спустя несколько минут девушки уже были в машине. Фрин молчала, на её лице отражалось бесконечное напряжение, словно каждая секунда в дороге была испытанием. Ребекка, сидя рядом, не могла отвести от неё взгляда - её озадаченность и нарастающая тревога росли с каждым километром. Но вопросов она не задавала, терпеливо ожидая. Когда машина остановилась перед кладбищем, Ребекка не сдержалась: — Фрин, зачем мы сюда приехали? Что всё это значит? Сароча, не ответив, молча взяла её за руку. Дрожащие пальцы выдавали всю её подавленную силу. Медленно, словно каждое движение отдавалось в сердце острым ударом, она повела Ребекку между рядами могил, пока не остановилась перед двумя каменными плитами, покрытыми утренней росой. Они стояли перед двумя надгробиями, и Фрин, не сдерживая слёз, посмотрела на Ребекку. Затем кивнув, она указала на одну из плит, на которой было выбито имя: «Риччи Армстронг».