Роддом на окраине

Современная квартира: обстановка нешикарная, но приличная. Молодая женщина Анна с большим животом (на последнем месяце беременности) в зимней одежде с пакетом входит в прихожую, тяжело переводит дух, неторопливо раздевается и разувается, проходит на кухню с пакетом. Включает телевизор, начинает выкладывать на стол из пакета продукты: сок в большой упаковке, йогурт, фрукты, котлеты-полуфабрикаты. По телевизору транслируют местные новости, она слушает рассеянно, ставит чайник. В это время диктор сообщает: - Стало известно об исчезновении еще одной беременной женщины... ( Анна в этот момент начинает резать батон и на несколько секунд замирает с ножом в руках, слушает сообщение с тревогой и вниманием на лице. На экране- фото темноволосой симпатичной молодой женщины)... Это двадцатишестилетняя жительница нашего города Ирина Краснова. Двенадцатого декабря утром она вышла из дому одна, по утверждению близких, в магазин детских товаров... ( Показывают ее мужа.) Взволнованный молодой человек говорит скороговоркой: - Она телефон дома на зарядке оставила! Никакой связи! А ей рожать через неделю!.. И мы не ссорились с ней вовсе, как некоторые утверждают! Мы просто спорили, какого цвета должна быть коляска... Ира ушла в магазин одна, но это не означает, что мы поссорились!.. Я думаю, ее похитили... Но не с целью выкупа, иначе бы нам уже позвонили... Анна бормочет: - Ужас какой... - и продолжает резать батон. В это время звонит ее мобильный. Она берет трубку и начинает разговаривать с матерью: - Да, мам, привет! Все нормально, завтра к тебе заедем. Чувствую себя нормально... - И отворачивается от экрана. А ведущая продолжает говорить: - Напоминаем, что это третий случай исчезновения беременной женщины в нашем городе за последний месяц. В настоящее время ведутся усиленные поиски пропавших. - И переключается на другую тему. Анна, завершив разговор с матерью, выключает телевизор и садится пить чай в задумчивости. Проходит время. Анна, отдохнув, встает с дивана и снова идет на кухню, начинает разжаривать котлеты на сковороде. Поглядывает на часы. Половина пятого. Пять. За окном стемнело. Она начинает с тревогой набирать мужа. Сердится: - Да где ж он может быть-то?! Обещал еще в три прийти! В это время муж Анны, молодой мужчина в деловом костюме, в шумном коридоре офиса с озабоченным лицом звонит теще: - Ольга Ивановна, вы звонили Анюте?.. - Да, Сережа. Звонила днем, мы коротко переговорили и все. А теперь уже вечер, я звоню и нет ответа. Я уже волнуюсь! - Я тоже не могу дозвониться! Наверное, у нее что-то с телефоном. Я хотел сказать ей, что задерживаюсь, на работе аврал. Не могли бы Вы подъехать к нам домой и убедиться, что все в порядке? - Конечно! Я как раз собиралась! - Я задержусь примерно до восьми. Скажите ей, пусть не тревожится. - Хорошо. Ну, всего доброго! Я собираюсь! - До свиданья. Следующий момент - Аня плачет, сидя на краю ванны. Держит в руках телефон: - Завис! Кирпич! - разбивает его в сердцах об пол. Поднимается и резко вскрикивает, хватается за поясницу. На лице выражение предельного страха и отчаяния: - Господи! Неужели началось? Со стоном выходит из ванной. Пытается звонить по домашнему телефону. Слышны короткие гудки. Отбрасывает трубку в сторону и быстро пишет записку на столе: "Мама и Сережа! Я не смогла до вас дозвониться. У меня начались схватки. Еду в роддом. А." Вот она уже во дворе, в зимней одежде (широкий пуховик, спортивные штаны и шапка),с передышками, медленно волочит увесистую сумку. Идет снег. Аня останавливается в свете фонаря, секунду стоит в нерешительности, затем энергично машет проезжающей мимо машине такси. Та останавливается и водитель, высунувшись из окна, дружелюбно, почти весело спрашивает: - Девушка, Вам куда? - В роддом. - Вас понял! - Таксист, невысокого роста немолодой мужчина с седыми усами, в надвинутой на глаза шапке выходит из машины, открывает багажник, ставит Анину сумку. Помогает ей усесться на заднее сиденье. Она, немного успокоившись: - Вот спасибо! - Пожалуйста! А что Вы одна, никто не сопровождает? ( Машина трогается. Работает навигатор. Звучит негромкая, приятная музыка.) - Да вот, представляете, телефон завис! Дозвониться ни до кого не могу. Соседей не могу просить, я их совсем не знаю. Мы недавно здесь. Таксист (задумчиво): - Бывает! - И помолчав - Музыка не мешает? - Нет-нет, пусть будет. Молчание. Они едут по заснеженным улицам. Едут довольно долго, минут двадцать. Аня с тревогой: - А что это за район? Я тут ничего не узнаю! Почему мы свернули? Роддом же в другую сторону! Водитель ( повернувшись к ней вполоборота): - Разве Вы не знали? Его же закрыли на мойку. Везу Вас в дежурный роддом, в другой части города. Не волнуйтесь, пожалуйста. Все нормально. Аня недоверчиво: - Закрыли? Странно! Никто вроде бы не предупреждал. Таксист спокойно: - Ну а как у нас вообще все делается? Никто никому не нужен. Зачем предупреждать? - А почему закрыли интересно? - Не знаю. Наверное что-нибудь нашли. Такси сворачивает в узкий, плохо освещенный переулок и едет вдоль длинного, высокого забора очень медленно. - Никогда здесь не была. Что-то как-то страшновато здесь. А Вы точно уверены, что мне СЮДА надо? - Точно уверен. - Он показывает ей на навигатор. Аня смотрит в него ошеломленным, непонимающим взглядом. - Все равно как-то страшно! - Не бойтесь. Это просто старый район и старая больница. Я Вас провожу до дверей. Перед ними бесшумно отворяются железные ворота. Два охранника по обе стороны. Машина подъезжает к крыльцу. Аня выходит, недоверчиво смотрит на вход. Водитель подносит сумку к двери, звонит в звонок. Секунд через пятнадцать открывает интеллигентного вида немолодая женщина - дежурная в очках, в белом халате и шапочке, как врач. С чашкой дымящегося кофе в руке и с выражением крайней усталости на лице. Таксист Ане ( торжественно): - Ну вот, передаю Вас из рук в руки! Она сует ему деньги и тот быстро уезжает. Женщина уводит Аню за собой, помогает нести сумку. Они оказываются в небольшой комнате, освещаемой только настольной лампой. Но свет ее довольно мощный и светит Ане прямо в глаза, когда она снимает куртку и кладет ее на кушетку. Женщина садится за стол, отпивает кофе из чашки и обращается к Ане ( голос у нее неприятный, сиплый): -Давайте сюда Ваши медицинские документы и садитесь сюда, к столу. Аня повинуется. Дежурная списывает в журнал с ее карточки все данные. Несколько секунд царит полная тишина, слышны только тиканье настенных часов и поскрипыванье шариковой ручки при письме. Аня смотрит в окно. В свете фонаря видно, как падает снег. Белая кружевная занавеска отогнута и видно, что окно зарешечено изнутри. Она удивляется, но не спрашивает ни о чем. Не успевает спросить, так как дежурная начинает задавать вопросы ей: - Сколько полных лет? - Двадцать пять. - Беременность первая? - Да. - Периодичность схваток - двадцать минут? Меньше? Аня (смущенно): - Ой, Вы знаете, у меня еще в такси пропали все схватки. Только спина болит и живот тянет. Это могут быть ложные схватки? Можно мне тогда домой? Дежурная отрывается от писанины и смотрит на нее внимательно, прищурившись. Говорит твердо: - Нет. До осмотра врача я не могу Вас отпустить. - А когда меня осмотрят? Вместо ответа дежурная набирает какой-то номер и говорит в трубку: - Света, ты скоро спустишься? Новенькая ждет осмотра. И молча, невозмутимо достает из ящика стола электронные тонометр-автомат и термометр. Просит Анину руку, меряет ей давление, записывает и сообщает: - Сто двадцать на восемьдесят. Также измеряет температуру прикосновением прибора ко лбу. - Тридцать шесть и пять. Потом командует: - Идите за ширму и переодевайтесь в ночную сорочку. Без белья! На ноги - моющиеся шлепанцы. Аня роется в своей сумке, достает пакет с нужными вещами и идет за ширму переодеваться. Слышен звук движущегося лифта и открытия дверей. В комнату входит высокая крепкая женщина на вид лет тридцати, в голубом медицинском костюме и бахилах. Черты лица крупные, глаза чуть навыкате и вдобавок обведены черным карандашом, что сразу создает неприятное впечатление. Голос грубый, прокуренный, тон фамильярный, нагловато-резкий: - Где тут наша новенькая? - За ширмой, переодеваюсь. - Отлично. Вещички свои сваливай сюда.- Протягивает Ане за ширму большой пластиковый пакет. - И не копайся. Доктор в отделении ждет тебя осмотреть. Аня выходит из-за ширмы и подходит к дежурной с просьбой: - Пожалуйста, можно мне от вас позвонить домой? У меня телефон накрылся. Дежурная отрицательно вертит головой. За нее отвечает наглая медсестра. - Ты что правил не знаешь? Нельзя звонить! Аня (возмущенно): - Как это нельзя?! И что это еще за правила? У вас что здесь, тюрьма? То-то я и смотрю, решетки на окнах внутренние! Дежурная сипит примирительно: - Не надо кричать, девушка. Успокойтесь. Поднимайтесь в отделение и спрашивайте у доктора разрешения позвонить. Ведь мы тут не главные, а нам запрещено. Медсестра-гренадер крепко держит Аню за руку и ведет в лифт. На ходу говорит насмешливо,передразнивая ее: - Тюрьма! Не тюрьма, а дурка. Бывшее психиатрическое отделение, поэтому и решетка. Поняла, паникерша? Аня кивает. В лифте они стоят рядом. Медсестра намного выше. Вид у нее победный, гордый. Аня опустила голову и беззвучно плачет. Ее длинные русые волосы свешиваются вниз, закрывая лицо. В ярко освещенном кабинете Ане велят залезть на кресло. Там находятся два врача, мужчина и женщина. Он - чуть поодаль, седоватый, с бородкой, очки в дорогой оправе, глаза невыразительные, "рыбьи". На бейдже указывается: "Эдуард Семенович, врач-неонатолог высшей категории". Он изучает карту беременной, а женщина тем временем проводит осмотр. Она - красивая, восточного типа, очень ухоженная женщина лет сорока. На бейдже - Эльвира Станиславовна, врач акушер-гинеколог высшей категории. Обращается к Ане дружелюбно-весело: - Ну что, красавица, срок тридцать девять недель, да? - Аня молча кивает. - Раскрытие - три пальца. Сегодня ночью будем рожать!- Снимает и выбрасывает перчатки.- Можешь вставать и идти в палату, Света тебя проводит. Вопросительно смотрит на своего напарника: - Что у Вас, Эдуард Семенович? Он (задумчиво): - Ждем хорошую здоровую девочку... Эльвира: - Прекрасно! Все та же Света ведет Аню в палату. В коридоре они наталкиваются на каталку с мертвой молодой женщиной. Рука с синим следом от укола свешивается вниз. Остекленевшие глаза уставились в одну точку. Волос не видно, они собраны под шапочку. Аня вскрикивает от ужаса, приседает и зажимает рот рукой. Света быстро поправляет висящую руку покойницы и накрывает ее с головой простыней. Кричит грозно на весь коридор: - Что, некому увезти?! Дашка!!! Бездельники!.. И обращается к Ане спокойно: - А ты не ори! Женщина умерла в родах. Так бывает. Се ля ви! Пойдем! - И вталкивает ее в палату. Толстая железная дверь с маленьким зарешеченным окошком закрывается снаружи. Аня мечется в палате, как безумная, кидается на дверь, хочет кричать. Но в этот момент дверь открывается и входит миловидная улыбающаяся девушка с длинной косой темных волос. На шее у нее висит стетоскоп, в руках записная книжка с ручкой. Приветствует Аню весело и даже ласково: - Здравствуй! Меня зовут Лена. Я буду помогать тебе в родах. Ну- ка давай послушаем твой животик. - Наклоняется, слушает. Аня понемногу успокаивается. Смотрит на нее с некоторым доверием, спрашивает шепотом: - Почему здесь такие двери? Почему не разрешают звонить родным? И почему в коридоре мертвые? Акушерка Лена отвечает спокойно: - Потому что здесь было психиатрическое отделение. Позвонить обязательно разрешат после благополучных родов. А мертвые - это печальное происшествие. У бедняжки было больное сердце. А ты не бойся, у тебя все будет хорошо! Нужно настраиваться на позитив, понимаешь? А то и ребеночку хуже от твоих нервов. Ты умеешь дышать в родах? - Умею, нас учили на курсах. - Вот и хорошо. Скоро понадобится. Тут входит Света-гренадер. При виде нее Аня снова меняется в лице, ее опять охватывает страх. Лена шепчет Свете на ухо, но так, что слышно и Ане: - Доброе слово лучше успокоительного укола, поверь мне. Та никак не реагирует на эти слова. Только дает команду Ане: - Бери шампунь, полотенце и в душ! Давай быстро, я жду! - Я дома душ принимала. - Без разговоров мне! Аня наклоняется к сумке и замечает, что в ней кто-то рылся в ее отсутствие и детских вещей нет. Ее мысль: "Забрали детские вещи! Ужас!" Достает большую косметичку, проверяет - спрятанные в ней деньги на месте. Покорно идет следом за медсестрой в душевую. Душевая представляет собой плохо освещенное помещение в кафеле, с двумя кабинками без дверей, без единого окна. Слышно как капает вода. Света ( с оттенком брезгливости и презрения): - Я тебя здесь подожду. Мне мало радости на вас голых брюхатых смотреть. И чтоб без глупостей!-Тут она встречает кого-то в коридоре и начинает что-то оживленно обсуждать, уже не обращая внимания на роженицу. Аня не без содрогания входит в душевую, осматривается. Никак не решается снять сорочку и стать под душ. В это время входит санитарка - полная молодая женщина с толстыми румяными щеками, добродушная на вид, но чем-то очень расстроенная. В руках у нее ведро и швабра. Она всхлипывает и яростно трет пол, приговаривая: - В гробу я вас всех видела!.. Чуть что рот откроет и орать! А кто мне хоть копейку заплатил, а?! На Аню она не обращает никакого внимания, возможно даже и не видит ее. Но у Ани при виде нее рождается надежда. Она быстро включает воду в душе, как будто моется и делает шаг к санитарке. - Умоляю, ради Бога, выведите меня отсюда! Помогите мне отсюда выбраться! - И протягивает ей скрученные в трубочку деньги - несколько крупных купюр. Санитарка вначале оторопело смотрит то на нее то на деньги, потом, довольно быстро соображает. - А схватки у тебя есть? - Еще нет. - А таблетку под язык давали? - Нет. - Будут давать - ни за что не пей. Роды начнутся - я тебе ничем не смогу помочь. А если так, то - она с опаской оглядывается на дверь, выхватывает из Аниной руки деньги, прячет их в карман,- жди меня без десяти девять, что-нибудь придумаем. - И отступает от нее. В этот момент раздается резкий недовольный голос из-за двери: - Ты там не уснула?! Давай быстрее, доктор ждет! Аня выключает воду, набрасывает на голову полотенце и выходит с тем же потеряно-обреченным видом, стараясь не выдавать свою надежду. Эльвира Станиславовна встречает Аню в кабинете одна, ласково уговаривает не бояться и лезть в кресло. Тут роженицу охватывает уже настоящий страх, она протестует: - Зачем?! Вы же меня только что осматривали? - Глупенькая, - смеется, - я должна проверять раскрытие, понимаешь? - И больше ничего? - А что ты имеешь в виду под словом "ничего"? - при этом врач помогает ей забраться в кресло и быстро производит какие-то манипуляции. Аня ( с ужасом) - А это Вы сейчас что такое сделали? Та снова смеется: - Я проколола плодный пузырь, чтобы быстрее наступали схватки. Вставай. Аня начинает плакать от отчаянья, надежда уйти из этого места рушится. Тут в кабинет заглядывает запыхавшаяся акушерка Лена и сообщает: - Эльвира Станиславовна, там Краснова уже рожает! - Хорошо! Иди и будь с ней, я через пару минут тоже подойду. И притворно-ласковым голосом обращается к Ане: - Ну-ка скажи "А"! - Та не соглашается. Тогда врач с каким-то зловещим выражением черных глаз резко сжимает ей нос и впихивает в раскрывшийся рот таблетку. Смеется злорадно: - Вот так, моя умничка! Рассасывай под языком, как валидол! Отворачивается, чтобы собрать на столике нужные инструменты, что-то напевает и уходит. Аня тут же выплевывает таблетку в угол. За дверью кабинета Света снова хватает ее за руку и ведет в палату под замок. Тяжело вздыхает: - Фух! Устала я сегодня с вами! То никого, то сразу три! Пойду на перекур, кофе у Петровны на первом попью. А ты ходи пока по палате, дыши,как тебя учили, когда начнутся схватки. И чтоб без глупостей! Аня, осмелев: - Конечно без глупостей! Под замком ведь сижу! Света с победной ухмылкой уходит. На часах без тринадцати минут девять. Аня подходит к окну. В свете прожектора видно как охранники расчищают двор от снега, возле них бродят три немецких овчарки. Аня сжимает рукой нательный крестик и шепотом проговаривает молитву "Отче наш". На последнем слове молитвы открывается дверь и входит санитарка Даша, уже в верхней одежде. Шепчет с порога: - У нас мало времени. Сейчас все в соседней палате, там женщина рожает. Но что ты мне еще дашь? Я ведь рискую, понимаешь? Аня не раздумывая вынимает из ушей серьги и протягивает ей. Та быстро оглядывает их. - Брюлики? Настоящие? Та кивает в ответ. На лице у нее написано крайнее волнение. Даша кладет серьги в карман и одевает на Аню свой рабочий халат, шапочку и маску. - Пузо прикрывай мусорным пакетом. Со спины будешь как моя напарница. Иди за мной. Не оглядывайся. Бытовка в конце коридора справа. Обе выходят. Из соседней палаты доносятся крики роженицы и голоса врачей. Аня спешит за санитаркой. Слышится учащенное биение ее сердца. И вот они ныряют из опасного освещенного коридора в полутемную каморку, где Аня замечает только шкаф перед собой, откуда Даша извлекает для нее одежду. От волнения и страха руки и ноги у нее не слушаются, санитарка, видя это, помогает ей одеться, приговаривая: - Ничего-ничего, вот сейчас оденем комбинезон. Смотри ты, впору! На улице холодно, нельзя раздетой выходить. Вещи конечно чужие, твоих не достать. Но что поделаешь? - На голову нахлобучивает ей вязаную шапку с помпоном. Натягивает на плечи старый вылезший полушубок. Он на животе не сходится, велит самой придерживать его руками. Наматывает на шею шарф. Присев, помогает обуть кроссовки,на три размера больше, обвязывает шнурки вокруг щиколоток, чтобы не слетали в снегу. Но Ане абсолютно все равно, как она выглядит. Она полностью доверяется Даше. Рядом с бытовкой - узкая дверь. Санитарка отпирает ее ключом и втаскивает туда Аню, очень быстро, молниеносно, чтобы как можно меньше времени провести в опасном коридоре. На счастье он еще пуст. Аню не хватились. За дверью совершенно темная лестница. Даша светит фонариком на телефоне и идет вперед, шепотом просит: - Будь осторожна, не оступись. - И комментирует по дороге: - Это забытый черный ход. Им никто не пользуется. А я нашла его, когда собралась отсюда сбежать. Сегодня. И ключ подобрала, представляешь? Аня потихоньку интересуется: - А почему ты хотела сбежать?- Но Даша обещает рассказать об этом позже. Они спускаются с третьего этажа и уже оказываются внизу у двери, ведущей на улицу. Она закрыта на навесной замок, в котором Даша умело орудует еще одним припасенным ключиком. Когда тот поддается, говорит радостно: - Слава Богу, не заржавел. Я боялась. И вот они на улице, с противоположной стороны от главного входа. Снега им по колено. Даша велит идти за ней, по ее следам. Двор узкий и темный, светло лишь от снега. С усилием она отодвигает засов калитки и они выбираются в переулок. Где-то вдали горит единственный фонарь. Метрах в двадцати - машина, старые "Жигули". Даша ведет Аню к ней. Они молча и быстро убирают снег с лобового стекла варежками и рукавами. Санитарка садится за руль и заводит машину. - Надо, чтоб прогрелся немного двигатель. Аня с тревогой поглядывает на светящиеся окна больницы. - А нас не видно из окон? - Нет, я проверяла. Выходит и, пока мотор разогревается, еще очищает снег, а Ане велит уже садится на заднее сиденье. - Пожалуй даже приляг от греха подальше. По переулку проходит снегоочистительная машина в огнях. Они трогаются в путь. Аня интересуется: - Тебя тоже будут искать? - Возможно. Поэтому я сейчас же на вокзал, к маме. У меня мама больная, сердечница. И ребенок мой с ней, два годика сыночку. Обо всех своих приключениях я, конечно, ей рассказывать не буду. Надо мне схорониться в глубинке и не высовываться. Видно, что ей хочется поговорить, и хоть Аня не задает вопросов, она продолжает - Одна знакомая меня на эту работу сосватала. Говорит, платят здесь очень хорошо, а вы, мол, в деньгах нуждаетесь вечно. Я ведь без образования, а наш папа нас бросил. Ну я и согласилась. Устроилась на квартиру. Но кое-чего моя знакомая не сказала. А именно то, что мне придется подписывать бумагу о неразглашении. - О неразглашении чего? - В Ане просыпается любопытство. Видя, что погони за ними нет, она понемногу оживает. - Тех темных дел, которыми они тут занимаются. Они все преступники. - Та мертвая женщина в коридоре... она не своей смертью умерла? - Конечно! - А ребенок? - Дети им нужны живыми. Их куда-то увозят ночью на крутой черной машине. Женщины иногда тоже нужны для органов, если здоровые. А если оказываются больными, то их тут же кремируют. Видала какой ночью дым валил из трубы? - Аня молчит, она шокирована. Даша продолжает, как ни в чем ни бывало - И вот когда я поняла всю эту кухню... тогда я и бежать наметилась. На сегодня на девять с напарницей договорилась, чтоб пришла сменить. Так что тебе повезло! Как тебя зовут-то? - Аня. - Так что повезло тебе, Анюта! - А кто там самый главный? Она? Эльвира Станиславовна? - И она и ее муж, этот с козлиной бородкой, мерзкий такой. Твари. Нелюди. Деньги им не пахнут. Но над ними есть еще начальство, которому они служат. И вообще мне намекнули, что жаловаться в полицию бесполезно, их там крышуют. Кто-то высокопоставленный и владеет этим бизнесом. Пропавших женщин никогда не найдут. Вот так-то, Анюта. Ну вот мы и приехали, - с этими словами Даша припарковывает машину на платной стоянке возле железнодорожного вокзала. Помогает Ане выбраться из машины, видно, что последняя нехорошо себя чувствует. - Ты на какой улице живешь? - На Маяковского. - Тут уже рукой подать. Иди через дворы. В такси не садись!А то еще обратно привезут. У них там есть свои люди. - Я это уже поняла. Даша вынимает из багажника большую спортивную сумку, перебрасывает ремень через плечо. Похлопывает машину по капоту весело: - Молодец, старушка, не подвела! Объясняет: - Это подружкиного дедушки машина, я по доверенности ездила. Надо будет - заберут. Ну счастливо тебе! Я бы тебя и до дома провела, но не могу, поезд пропущу. Аня понимающе кивает, машет на прощанье и бредет. Мимо знакомого ей супермаркета, через дворы. У нее начинаются схватки. В первый раз она останавливается у дерева и, опираясь на него, дышит правильно до тех пор пока не отпускает. Идет дальше по направлению к дому. Редкие прохожие - мужчина с собакой, шумная компания молодежи, не обращают на нее никакого внимания. Аня благополучно минует один двор. Снова схватки, хватается за стену дома и дышит. Опять идет, держась за живот и начинает разговаривать с ребенком: - Доченька моя, прости меня, мамку свою глупую, эгоистку. Целый день не говорила с тобой! Мы с тобой были в опасности. И остались живы! Господи, слава Тебе! Надо теперь дойти домой! Только дойти домой! Снова схватка, она держится за столб и дышит. Снова бредет и разговаривает: - Ты скоро родишься! Ты уже спешишь ко мне на ручки! Ох! Как тяжело!.. - и падает в сугроб возле своего дома. Выдержав очередные схватки, с большим трудом поднимается. Идет по направлению к двери. В ее окнах горит свет. Но схватки учащаются и на пороге она вновь хватается за стену, пытается дышать правильно, но у нее вырывается стон и рыдание. В это время на кухне ее муж и мать пытаются выработать план действий. Сергей ходит все время взад и вперед по комнате, вцепившись в волосы руками. Ольга Ивановна дрожащей рукой капает себе в стакан успокоительное. Он кипятится: - Городок у нас маленький, роддомов всего два. Причем один из них закрыт на дезинфекцию, а в другой, единственный Аня не поступала! Я же говорил Вам уже это! - Да, и я это прекрасно понимаю! Но это значит, что до роддома Аня так и не доехала... Вызвала по всей видимости такси и... исчезла! В этом городе уже пропадали беременные. Здесь наверное орудует маньяк!..- Ольга Ивановна затряслась от рыданий. - Возьмите себя в руки! Нам нужно обратиться в полицию! - Не надо было сюда переезжать накануне родов! На съемную квартиру! Когда у меня пустует целый дом! Тебе конечно хорошо, работа рядом. А Анечке каково было целыми днями самой, в незнакомом городе?!Ты о ней совсем не думал, ты... - звонок домофона прерывает ее тираду. Оба бросаются к двери. - Кто?! Кто?! - кричат они в трубку оба сразу. Слышится шорох, стон и слабый голос: "мама"... - Это она! - вскрикивает Сергей и бросается в подъезд раздетым. Теща спешит за ним,но на лестничной площадке останавливается, прижав руки к груди, и ждет. Через пару минут слышно, как едет лифт, поднимается к ним на четвертый этаж, открываются двери и Сергей выносит из него Аню. Ольга Ивановна восклицает: - Девочка моя! Что они с тобой сделали?! Что это за одежда на тебе?! Сергей просит: - Ольга Ивановна, идите в дом. Понадобится Ваша помощь. Она рожает. Схватки переходят в потуги, Аня не помня себя кричит. Мать по требованию мужа быстро расстилает на полу в прихожей покрывало и с причитаниями помогает стащить с нее одежду. - Вызывайте скорую! - приказывает теще зять. - Они же не успеют уже! - Я сказал вызывайте. Их помощь все равно нужна. Но роды придется мне принимать самому. Я же все-таки медбрат в прошлом! Ребенка он принимает сам. Красный сморщенный человечек истошно кричит. Врач скорой помощи, приехав, завершает необходимое и Аню на носилках забирают в больницу. Новорожденную дочку в пеленках и одеяльце молодой отец несет на руках и тоже садится в карету скорой помощи, чтобы не оставлять жену ни на минуту. Заплаканная Ольга Ивановна провожает их во дворе. Снова идет снег. Спустя полтора месяца. Ночь. На часах половина второго. Милый светильник в виде мишки горит на комоде. В кроватке спит малышка, в костюмчике и легкой шапочке. Опершись на быльце кроватки с пустой бутылочкой из-под смеси в руке, дремлет Аня. На разложенном диване спит ее муж. Внезапно он поднимает голову от подушки и бормочет спросонок: - А ты все качаешь? Ложись, давай я. - Да нет, Настюша спит. - Ну а ты тогда чего не ложишься? Аня поначалу мнется, не хочет говорить. Потом признается: - Только заснула, как опять этот кошмар: коридор, лестница, страх перед погоней.... Сергей садится на постели, сон пропал. Они говорят шепотом, чтобы не разбудить ребенка, но очень эмоционально. - Аня, мы специально переехали жить к твоей маме, чтобы ты чувствовала себя спокойнее и увереннее, и поскорее обо всем забыла. Так что выпей успокоительного чайку, как-то возьми себя в руки. Завтра у нас крестины. Нужно держаться. Не думай о прошлом, просто запрети себе вспоминать и все. - Да я стараюсь. Но это сны. Они человеку неподвластны. На следующий день - крещение младенца в храме. Священник в облачении трижды погружает ребенка в купель со словами: - Крещается раба Божья Анастасия во имя Отца. Аминь. И Сына. Аминь. И Святаго Духа. Аминь. - Крестная мать принимает Анастасию на белое полотно-крыжму. Это Анина подруга, коллега по работе, милая молодая девушка. Они с Аней обе в красивых праздничных палантинах, обе счастливо улыбаются. И младенец не кричит, а на удивление спокоен. Под вечер того же дня Ольга Ивановна хлопочет на кухне, готовит угощение, вынимает из духовки большой румяный пирог с ягодами. Аня здесь же на кухне с пеленкой на плече носит ребенка столбиком, как полагается после кормления. Бабушка Оля вначале смотрит на пирог с довольной улыбкой, потом вспоминает видимо что-то неприятное, морщится и говорит дочери: - Я пригласила сегодня тетю Валю и дядю Колю. Ты, пожалуйста, не сердись, но не надо им рассказывать о том,что тебе довелось пережить. Ты же знаешь какая тетя Валя сплетница. Аня удивляется: - Да зачем их было тогда вообще приглашать? - Родственники же, папы твоего покойного сестра родная. И живут рядом. Обидятся. Аня молчит, носит кряхтящую Настю. Думает о чем-то, потом говорит твердо: - Знаешь, мама, я сегодня к гостям не выйду. Скажешь приболела, голова болит. Мне противно сидеть за столом, есть и пить, как ни в чем ни бывало. Сегодня в храме у меня была радость, настоящая, впервые за долгое время. И я не хочу ее испортить пустой болтовней ни о чем, пересудами, сплетнями. Я сегодня очень отчетливо поняла свое счастье, что у меня на руках живой ребенок и я сама жива. А те женщины - нет. - С этими словами она развернулась и ушла с ребенком из кухни, оставив обескураженную мать одну. Поздний вечер. Детская. Малышка заснула на руках матери и та бережно укладывает ее в кроватку. Входит улыбающийся муж, обнимает Аню за плечи. Снова разговор шепотом: - Все разошлись? - Почти. Тетя Валя задержалась, помогает маме с посудой. А ты как? Не голодна? - Да нет, я перекусила. - Может выпьем чаю здесь у нас наверху? - Не откажусь. - Я принесу. Сергей идет за чаем и возвращается довольно быстро с подносом. Они садятся пить чай с пирогом в его кабинете. На столе - раскрытый ноутбук и Аня замечает заголовок: "Дело о пропавших беременных женщинах". Муж быстро закрывает крышку,велит не обращать внимания. Но Аня требует показать ей все. Он сердится: - Ну зачем тебе все это надо? Я просто интересовался новостями об этом деле. - И что же? - Исчезновения прекратились. Виновные не найдены. - Еще бы! Ведь их никто и не ищет! А знаешь что,- Аня смотрит на него умоляюще, - покажи мне еще раз фотографии пропавших. Сергей нехотя выполняет просьбу, увеличивая каждую фотографию на весь экран. Аня показывает на одну из них: - Ее я видела в коридоре мертвой. - Уверена? - Абсолютно. У меня очень хорошая память на лица. Тут у Сергея появляется идея. Он просит жену нарисовать всех преступников и их пособников, начиная с таксиста. - Справишься? - Обижаешь! Я - учительница рисования, забыл? - Я не в том смысле. Вдруг ты ... - Не забыла! До сих пор перед глазами стоят... - И Аня берет листы, карандаш и принимается за дело. Сергей стоит в сторонке, с любопытством наблюдая за ней. Вскоре все портреты готовы и подписаны. Но художнице интересно знать, зачем это нужно. Ее посещает догадка: - Ты хочешь проводить собственное расследование? - Не совсем. - В полицию что ли понесешь портреты в качестве фотороботов? - Ну нет! Я там уже был! - Когда?? - В первые же дни я обратился к знакомому майору, все с твоих слов ему рассказал. А он посоветовал не болтать никому об этом деле и как можно быстрее уехать из города. Что мы и сделали. А в той старой больнице, что ты указала, действительно раньше был психоневрологический диспансер, теперь же - частный реабилитационный центр для наркоманов. Под покровительством местной элиты. И туда доступа нет. Вот так-то. Все шито-крыто. А это,- он указал на портреты, - я сожгу. Чтоб сгинули навек персонажи твоих ночных кошмаров... Аня мнется, хочет еще что-то спросить у мужа. Тот смотрит на нее вопросительно,мол,ну что еще? И она говорит: - А вот интересно, как они ловили рожениц? Все что-ли в такси садились? - Не думаю,- Сергей задумался на пару секунд, - в случае с тобой и Ирой Красновой - да. А вот другие... Скорее всего в женских консультациях сидят оборотни в белых халатах, которые берут на заметку наиболее незащищенных, иногородних, малообеспеченных, будущих матерей-одиночек и направляют их накануне родов ТУДА... В этот момент из детской раздается плач внезапно проснувшейся дочки и молодые родители спешат к ней. Прошло полгода. Яркий июньский день. Тот же бабушкин загородный дом. Под старой раскидистой липой во дворе - качели. Сама бабушка Оля сидит на них и держит на руках полугодовалую внучку. У Насти в кулачке зажата хлебная горбушка и она усердно мусолит ее беззубыми деснами, пускает слюни, гулит. На ней подгузник, сарафанчик и косыночка в цветочек, вид у нее самый милый и потешный. На кухне в доме хлопочет молодая мать. Она похорошела, посвежела, волосы заплетены в косу, лицо спокойное, веселое. Ждет мужа к обеду. Стол уже почти накрыт. Вот он входит в кухню, целует ее в щечку, говорит дежурный комплимент по поводу внешности. Машинально включает телевизор. Новости. Первые слова, которые звучат: - ...ими оказались супруги Литвин - ведущие специалисты столичного перинатального центра. По информации спецслужб их автомобиль двигался в направлении аэропорта, где у них были забронированы билеты на авиарейс в Германию... - Мельком показана фотография погибших мужа и жены. Аня, чье внимание приковано к экрану, вскрикивает и роняет миску с салатом. - ... взрыв прозвучал около полуночи на пустынном участке трассы. По мнению экспертов, в автомобиль была заложена взрывчатка. Других пострадавших нет. По факту взрыва проводится расследование. - Еще раз в кадре сгоревший автомобиль на дороге. Ведущая переходит к другой теме. Но Аня и Сергей уже не слушают. Он смотрит с испугом то на Аню, то на перевернутую миску салата на полу. - Это они, Сережа! Точно! Это они! - Кто они? - Ну те, Эльвира Станиславовна и ее муж- неонатолог. Сомнений у меня нет никаких. Она убирает на полу. А Сергей озадаченно восклицает: - Это Пашка! - Какой Пашка? - Пашка Краснов. Наш сотрудник. Муж одной из пропавших женщин. - Так-так-так...Давай-ка поподробнее. Почему я ничего не знаю? Они садятся друг напротив друга, Аня напряжена и нервничает, смотрит в глаза мужа, ища в них ответ. Он держит ее руки в своих и начинает: - Ты только не волнуйся. Дело было так: прошлой осенью к нам на фирму устроился экспедитором мужчина моего возраста, тоже тридцатник ему, женатый. Все знали, что они с женой ждут ребенка. Жену Ирой звали. Так вот накануне того происшествия с тобой его жена исчезает. Вышла в магазин одна средь бела дня и не вернулась. Поиски, как известно, результатов не принесли. А я помню, что ты упоминала их фамилию в своем рассказе... - Да, - перебивает Аня, - она рожала в момент моего побега. Я уверена, что это она, хоть ее саму и не видела. Но в новостях было сообщение о ней и я сопоставила факты, когда услышала фамилию Краснова. - Допустим. Я вызвал Пашу на разговор. Личный. Без свидетелей. И показал ему твои рисунки. - Так ты их не сжег тогда?! - Собирался. А потом мелькнула мысль: а вдруг? Хоть конечно бандиты меняют внешность, имена и фамилии у них бывают вымышленные. Но тем не менее Пашка был и этому рад. Он стал их искать. Я это знаю наверняка, хотя он мне об этом и не говорил. Так вот, неделю назад он взял отпуск за свой счет и уехал куда-то. Думается, напал на след... В этот момент раздается веселый голос бабушки Оли из прихожей: - Родители, встречайте нас! Мы покакали и хотим помыться. Вечер другого дня. Молодые родители гуляют с коляской в городском парке у пруда. Там плавают лебеди и Аня кормит их у берега булкой. Вдруг Сергей замечает кого-то на лавочке, бросает жене: - Подожди, я щас! - и спешит к сидящему. Худой мужчина в мятой футболке и есть Павел Краснов. Мужчины здороваются за руку, Сергей садится рядом, он заметно взволнован: - Ну как ты? - Да нормально. Вот только что с поезда, из столицы. - Я видел в новостях... - А я в инете прочитал. Ты наверное думаешь это я? Я бы сам на твоем месте так думал. Нет. В это трудно поверить, но это случилось без моего участия. Да, я их выследил, обдумывал план мести. И тут взрыв! Кто-то справился без нас. Думаю, это возмездие. С остальными неизвестно что пока. Но может быть это только начало... Ты знаешь, Серега, я теперь верю в загробную жизнь. И не смотри на меня так странно, я не сошел с ума. У меня проблемы со сном, с тех самых пор... А тут пару дней назад вырубился от усталости, как мертвый. И под утро вижу подходит ко мне Ира, с ребенком на руках. Вижу нашего мальчугана, он большой, как будто год ему или больше. Как наяву все. Говорит, и голос ее слышу отчетливо:" Нам теперь хорошо, не тревожься." И смотрит так ласково, будто утешить хочет.- На глаза Павла набегают слезы, он вытирает их тыльной стороной ладони. Сергей молча кладет руку ему на плечо, сжимает и отводит глаза в сторону, у самого ком в горле. - Я долго надеялся, что Ира с ребенком спаслась, как твоя Аня. Где-то как-то. А тут получается - с того света привет. Воспоминание: тот самый вечер в злополучной больнице. Ира рожает, пристегнутая ремнями к креслу. Вокруг нее те самые преступники. Она с сильным криком разрешается от бремени. Кричит новорожденый мальчик. Пуповину обрезают. Акушерка и неонатолог занимаются ребенком: обтирают, осматривают. Вошедшая медсестра вопросительно смотрит на Эльвиру Станиславовну. Та отвечает ей кивком головы. Ира просит, еле шевелит губами: - Покажите ребенка... - и тянется, чтобы его увидеть. В эту секунду ей в вену вонзается игла и уже препарат несет смерть, останавливает сердце. Взгляд застывает в одной точке,глаза остекленевают, голова безжизненно никнет. Свет гаснет. Конец.