Роддом на окраине

Спустя пять лет. Аня снова беременна и уже «на сносях», она сидит на диванчике и читает дочке книжку про животных. Настя – непоседа, светловолосая девчушка с косичками слушает, прыгая вокруг и играя с мячом, периодически подбегая к матери, чтобы поцеловать ее в щеку или погладить ее большой живот. Вскоре она перебивает чтение вопросом: - Мам, а братик уже скоро-скоро родится? - Да, скоро-скоро, - Аня смущенно улыбается. - А тебе будет очень больно? Ты будешь кричать? Мать удивляется такому вопросу, но решает ответить: - Нет, мне сделают укол, и я усну. А когда проснусь, то уже увижу малыша и смогу взять его на ручки. А кто тебе сказал про «больно» и «кричать»? - Лиза, мам, моя подружка, ты ее знаешь, мы же в одну группу ходим. Она видела в каком-то фильме. - Наверное, Лизины родители не контролируют то, что она смотрит. Вырастешь – я тебе расскажу, как рождаются дети, а пока – этого достаточно. - А когда я родилась, тебе было больно или ты уснула, а потом проснулась и я уже есть? Аня задумалась. - Ты родилась сказочным образом, в одну зимнюю снежную ночь… В эту минуту в комнату входит отец. Настя с радостным воплем бросается ему на шею. Он шутливо говорит: - Пусти, задушишь! Аня улыбается немного рассеяно и устало: - Привет! Ужин ждет, пошли на кухню. Сергей целует жену в макушку и спрашивает заботливо: - Как ты себя чувствуешь? Была сегодня у врача? - Пойдем, за ужином расскажу. Когда Настюша поест и убежит играть. И вот они сидят за столом в уютной современной кухне. Сергей ест с аппетитом и хвалит Анину еду, достается похвала и дочке: - Молодец, что не с телефоном и планшетом! Прихожу, а мои девочки читают. Красота! Редкое зрелище! - Планшет можно после ужина, я заслужила, - говорит Настя, дожевывая отбивную и болтая под столом ногами, - Правда, мам? - Правда, - Аня ласково гладит дочку по волосам, - ты сегодня после садика вела себя замечательно. - А в садике как? Наталья Николаевна не ругала? – интересуется отец, подкладывая в тарелку картофель. - Не ругала, а даже хвалила! – хвастается девочка, - За поделку. Смотри! – Она показывает фото на телефоне, увеличивает. Отец восхищается. - Чай с тортиком будет позже, - объявляет Насте мать, - Беги играй! - Ура! – Настя хватает планшет со столика и мчится в свою комнату. Сергей смотрит на жену встревоженно: - Ты хотела мне что-то рассказать? - Да, - лицо Ани становится серьезным и как-то тускнеет, - Понимаешь, она говорит: будет кесарево. Чтобы готовилась. Плановое кесарево на следующей неделе во вторник. - Во вторник, - повторяет муж, нахмурившись, - Чтож, я отпрошусь и буду с тобой. - Мама приедет и будет с Настюшей, я уже ей звонила. - А что, только кесарево? Самой нельзя? - Говорит, опасно… Крупный плод, ягодичное предлежание. Ой, ну ты же знаешь! И мне уже тридцатник! И сердечко пошаливает время от времени. - Старушка ты моя! – Он протягивает руку, чтобы погладить ее по руке, но не решается, видит: Аня не в духе, ей не весело. Но все равно хочет ободрить словами: - Кесарево не страшно, это ведь не так, как раньше. Помнишь, нам рассказывали? И ты, наверное, позвонишь отцу Михаилу и попросишь отслужить молебен в этот день… - Само собой. - Ну, не бойся! Все будет хорошо! Жена не отвечает, она смотрит в окно, где с клена медленно и красиво опадают последние желтые листья. Вспоминает эпизод: несколько дней назад в женской консультации, очередь на сдачу крови. Девушка, тоже на большом сроке беременности, сидит рядом с ней на скамейке у кабинета, жалуется вслух, явно желая пообщаться от скуки: - Вот долго! Ну и долго, блин! А я уже не могу ни сидеть, ни стоять! – Смотрит на Аню и обращается фамильярно, как к старой знакомой, - Тебе когда рожать? - На следующей неделе. - О, и мне тоже! Вот какие мы большие тут сидим! – Она с улыбкой поглаживает свой живот, - Тоже на свертываемость? - Ага. - Понятно. – Девушка по виду моложе Ани, ей лет двадцать. Она встает, одной рукой держится за спину, другой обмахивается картой беременности. Аня успевает прочитать, как ее зовут: Калинько Екатерина Сергеевна и удостовериться по дате рождения, что ей действительно двадцать лет. Очередь движется медленно и разговор продолжается: - Ты у кого наблюдаешься? - У Паниной.- Анин ответ. - А я у Сокуцкой. Но она мне не нравится. – Тут из соседнего кабинета выходит женщина - врач в маске, поблескивают очки в дорогой красивой оправе, она метнула быстрый взгляд на очередь и слегка кивнула Кате Калинько в знак приветствия. Очень выразительные глаза… Ане они кажутся знакомыми. На секунду в памяти всплывают эти самые глаза. О нет! Не может быть! Эльвира Станиславовна… Страшная догадка пронзает мозг... - А вот и она, Виктория Станиславовна. – Катя наклоняется и шепчет. – Не хочу у нее рожать ни за что. Она уже намекнула, что если у меня нет денег, то она даст направление в новый перинатальный центр, где все бесплатно. Ты веришь? Разве такое бывает? – Аня слушает в пол уха, она поражена и в шоке. Как же так? Ведь ТА погибла пять лет назад! Или нет?? А может у нее есть сестра-близнец! Нет, бред какой-то… Наваждение… Подходит очередь Кати и она наконец входит в кабинет. Все. Больше вспоминать не о чем. Мужу Аня решила ничего не говорить. Он наверняка скажет: это плод ее больного воображения. Простое совпадение, случайное сходство. Тем более врач была в маске, пол лица закрыты, а по одним глазам не определишь, она или нет. Да и время прошло, целых пять лет, могла и забыть, как ТЕ глаза выглядят. Отчество совпадает? Ну, мало разве на свете людей с одинаковыми отчествами!.. Но нет, Аня чувствует, это не просто так. Отчество, глаза и место встречи - роддом. Вспомнились и тогдашние слова Сергея про оборотней в белых халатах. Жутко все это. Но она успокаивает себя тем, что в новостях нет никаких сообщений о пропавших роженицах. И размышлять об этих совпадениях некогда, совсем скоро ожидает волнительное событие. Надо готовиться: привести все в порядок, подготовить окончательно «уголок малыша», пересмотреть сумку для роддома, все ли взяла и ждать. И вот заветный день настал. Аня лежит под наркозом, в маске, а новорожденного мальчика несут в соседнюю комнату и выкладывают счастливому отцу на живот. Сергей плачет от счастья. Проходит два месяца. Аня с дочкой в супермаркете, бабушка на улице с коляской. Настя весело щебечет и кладет в тележку свои любимые кексы и мороженое. Мать берет большую упаковку памперсов и коробку детской смеси для прикорма, у нее снова мало молока. Перед ней на кассе оказывается та самая Катя Калинько из женской консультации, Аня узнает ее по волосам, ярко тонированным розовой краской, как у подростка и по лицу. Живота у той, конечно, уже нет. Первая мысль – заговорить с ней, спросить, как дела. При этом Аня обращает внимание на покупки Кати, та выкладывает на ленту только пиво и просит у кассира сигареты. Не подходящий набор для молодой матери. И ничего для младенца. Значит, его нет? Неожиданно для себя она решается заговорить со своей случайной знакомой: - Привет! Ты меня не помнишь? Мы вместе сидели в женской консультации в очереди на кровь. Как твои дела? Катя ( или не Катя?) смотрит на нее удивленно и говорит вполне искренне: - Женщина, Вы меня с кем-то путаете. Я в женской консультации не была. - А как же малыш? – потухшим голосом спрашивает Аня. - У меня нет и никогда не было детей. – Она разворачивается и уходит. Кассир уже пробила Анины покупки и задает дежурный вопрос: - Оплата картой? Наличными? Та машинально протягивает ей карту, вид у нее очень озадаченный. Вечерняя служба в соборе только что закончилась, люди постепенно расходятся, кое-кто еще прикладывается к образам. Из исповедальни выходит последний исповедник. Входит Аня и берет благословение у священника, просит уделить ей, если можно, немного времени. - Конечно, -отец Михаил – седовласый, степенный, берет с аналоя Евангелие и крест, выключает свет и приглашает Аню отойти в притвор, присесть на лавочку. Его первый вопрос: - Как твои дети? Он знает Аню уже давно и считается ее духовником. - Да вот, Настя опять приболела. Похолодало, а в садике плохо топят, да плюс вирусы… Боюсь, как бы не заразила малыша. - Температура есть? Сможешь привести ее завтра на Причастие? - Вроде нет пока температуры. Постараюсь привести. – Аня мнется, не знает, как начать. - Какая-то проблема у тебя? - Да, батюшка. По моему, я схожу с ума. – Она начинает плакать. - Ну-ну, успокойся. Расскажи все по порядку. Чего это ты так решила? - Да вот, встретила позавчера в магазине ту самую девушку из консультации, вместе кровь сдавали, а она говорит, что я ее с кем-то путаю и детей у нее нет и не было. Ужас! – Аня судоржно всхлипывает, - А ведь я точно помню и готова поручиться, что это она была с животом. - А если допустить, что ребенок умер, и она просто не хочет об этом говорить? - Можно допустить. Но она так искренне удивилась… - Хорошо. А что с теми «призраками прошлого»? Ты говорила мужу, что узнала врача? - Нет, батюшка. Что-то не хочется говорить. Думаю, он мне не поверит. - Почему же не поверит? Ты не придумала это сходство. Все может быть. - У меня есть страшное подозрение, что та Катя Калинько все-таки поехала в новый перинатальный центр, куда ее направляла врач-убийца. И потеряла не только ребенка, но и память… Батюшка помолчал немного, а потом говорит: - Послушай, я дам тебе номер телефона одной нашей прихожанки – руководительницы фонда помощи матерям - одиночкам. Ее зовут Елена. В прошлом году ее стараниями был открыт приют, где живут мамочки с детками, которых она в свое время отговорила от аборта. Для этого Елена, подай ей, Господи, здравия и долголетия, каждый день, как на работу, ходит в женскую консультацию. Она может что-то знать. И про Калинько ее спроси. Церковь помогает этому приюту. Помогают все неравнодушные люди. Ты тоже можешь по возможности внести свою лепту. Поговори с ней. Кстати я уже предупредил Елену и ее подопечных про доктора Сокуцкую, чтобы ни за что не оформлялись к ней. - Спаси Господи, - вздохнула Аня, вытирая глаза платком. Затем неожиданно батюшка добавил: - Чтож, Анна, побудем и мы с тобой в роли Шерлока Холмса. - Это как? - Начнем свое собственное расследование. Есть у меня один знакомый по имени Вадим - новоначальный, тоже прихожанин собора. В прошлом – частный детектив. Конечно, он оставил слежку за неверными мужьями и женами ради денег, как только стал воцерковляться. Это гнусно. Но, думаю, сможет нам помочь во благом деле. Зло должно быть и будет наказано. В общих чертах обрисую ему проблему, а ты уж просветишь в подробностях. Его номер я тоже перешлю тебе на Вайбер. А теперь тебе пора идти. Дома заждались небось. – Аня еще раз взяла благословение у батюшки и, воодушевленная, поспешила к машине, где ее ждал муж с малышом. - Спит Артемка? – ласково спросила мать, принимая ребенка на руки. Сергей сел за руль. - Проснулся, поплакал. Я дал ему смесь, покачал, вот заснул. Но думаю ненадолго. Сейчас почувствует твой запах и проснется. - Сереж, мне нужно с тобой серьезно поговорить. - Я внимательно слушаю. После того, как все было сказано, повисло молчание. Потом Сергей сказал недовольным голосом: - Аня, объясни, зачем тебе ЭТО надо? Ты – мать двоих маленьких детей. Тебе нельзя подставляться и рисковать собой. Неужели ты не понимаешь? Это БЕЗНАДЕЖНО. Это же Спрут, Левиафан. Никто и не возьмется расследовать. Наивные вы с батюшкой люди, как из позапрошлого века! Аня, ты нам нужна живая и здоровая! - А что с Пашкой Красновым? Ты как-то обещал рассказать да забыл. - А, Пашка… Да, несчастный человек. В монастырь подался трудником куда-то на север, да так и остался там. Говорят, уже постриг принял. А что? - Да ничего. Блаженный он, а не несчастный. Блаженный, что в труде и молитве обретает покой, утешение и надежду. - Идеалистка ты. - А вот и нет, я – реалистка. Хоть ты этого и не понимаешь. Бездействовать я не могу. У меня от бездействия болит незримый орган под названием душа… В этот момент заплакал проснувшийся Артемка. Сергей завел машину, и они поехали. Завибрировал телефон, слышится раздраженный бабушкин голос в трубке: - Ну, куда вы пропали? Артемчику пора купаться, я приготовила ванночку. Настя капризничает, не хочет принимать лекарство. Гоняюсь за ней по всей квартире! Где вы? - Успокойся, мама, мы уже едем, - уставшим, бесцветным голосом отвечает дочь. На следующий день, улучив момент, когда муж на работе, младший спит, а старшая с бабушкой отправлена к ЛОР-врачу, Аня набирает номер той самой Елены Гуриной – руководительницы приюта для мамочек. Долго идут гудки. В последний момент она берет трубку, слышится приятный голос: - Гурина. Добрый день. - Добрый день. Я от батюшки, протоиерея Михаила из Свято-Троицкого собора. Меня зовут Анна. - Слушаю Вас, Анна. - Хотелось бы помочь Вашему приюту. Есть вещи для новорожденных. У меня малыш, два месяца. Кое-что совсем новое, даже не успели надеть. Кроме того есть лишний пеленальный стол, маленький комод, родственники надарили игрушек, нам лишние, хочу поделиться. Если нужно могу купить памперсы, бутылочки, смеси… - Благодарю! Конечно, все это нужно! У нас пять новых девочек. Приезжайте, когда будет удобно, в любое время. Улица Северокольцевая, 12. Частный дом. Ждем Вас! Спаси Господи! Аня попрощалась. Посидела немного в раздумьи за столом, потом отодвинула от себя чашку с остывшим лактационным чаем ( так и не удосужилась выпить) и пошла укладывать грязное белье в стиралку, повторяя адрес: - Северокольцевая, 12. Частный дом. Этот же адрес вечером она вбивает в окошко «Куда ехать» приложения такси. Вещи собраны, муж помогает. Он доволен Аниным порывом благотворительности, но на вопрос, почему она так решила, следует ответ: - Так батюшка благословил. Дом двенадцать оказывается двухэтажным симпатичным коттеджем, пожертвованным приютом одним очень состоятельным меценатом. Елена Степановна Гурина – невысокая, очень энергичная женщина средних лет, в очках, с добрым, умным лицом и проницательными глазами встречает их в холле. - Как у вас здесь хорошо, уютно! – непритворно восклицает Аня, осматриваясь. Тем временем муж с водителем заносят мебель и вещи в пакетах. Выходя, Сергей бросает жене: - Буду ждать тебя во дворе. - Почему же? Давайте вместе попьем чай! Вы так помогли! Благодарю Вас! Но тот вежливо отказывается, Аня вздыхает с облегчением – ей нужно поговорить с Еленой с глазу на глаз. Вот они пьют вместе чай из красивых сервизных чашек в кухне. Из сладкого – сухое печенье, халва. Идет Рождественский пост. В холле уже стоит наряженная елка. Аня удивляется: так рано! Елена пожимает плечами: это девчонки украсили , хочется им праздника. - … они ведь многие и понятия не имеют ни о постах, ни о праздниках, - продолжает она, - все им приходится объяснять и рассказывать, как маленьким. Да оно и понятно, какова была их жизнь до приюта? Мрак! Большинство родителей своих не знают, есть детдомовские, есть из неблагополучных пьющих семей. Совсем молоденькие, редко кому за двадцать. Ни работы, ни образования. Двое сейчас рожают, трое няньчат малышей – на втором этаже живут. Еще трое беременны на разных сроках. Шутят: «Мы у Вас, Елена Степановна, на передержке, как котята. А что с нами дальше будет? Как мы будем без Вас?» А я им отвечаю: Господь все управит. Уже хорошо то, что вы деток своих не убили, и у вас сейчас есть крыша над головой и пропитание, и у малышей будет все необходимое. Дальше видно будет. Мы помогаем найти работу и жилье… Тут Аня решает перебить ее и перейти к главному: - А скажите, Елена Степановна, не было ли у вас здесь такой подопечной как Екатерина Калинько? Двадцать лет ей, с розовыми , как у куклы волосами, невысокого роста. Давно должна была уже родить… - Как же, была, помню! Только потом пропала неизвестно куда. Говорят, ее опять видели на вокзале, промышляет мошенничеством, взялась опять за старое. Ребенка у нее нет. Очень больно, знаете ли, от таких случаев… А почему Вы о ней спрашиваете? – И Аня повторила свой рассказ. Елена от волнения то снимала, то надевала очки, комкала салфетку. - Я Вам больше скажу, у нас таких было трое. Про Катю я уже сказала. А еще Оксана и Люба. Обе детдомовские. Исчезли накануне родов. Потом одну из них видели на базаре, торговала рыбой, на вопрос о ребенке «вкрыла» вопрошающего матом. Да, Анечка, вот такие случаи бывают к сожалению. - Пожалуйста, я Вас прошу, - в Аниных глазах стоят слезы, - предупредите девчонок, чтобы ни за что не обращались к гинекологу Сокуцкой Виктории Станиславовне. С ней нечисто. - Не волнуйтесь, милая, мы уже знаем, - Елена гладит Аню по плечу, - Батюшка нас давно предупредил. Сергей не спрашивает жену ни о чем, и всю дорогу они молчат. А через неделю Аня встречается в кафе с сыщиком Вадимом .За окном валит снег. Он пьет кофе, а перед ней стоит нетронутый молочный коктейль. Разговор идет серьезный и Аня взволнована. Вадим – немолодой лысоватый мужчина выкладывает на столик несколько фотографий: загородная вилла и машина госпожи Сокуцкой В.С. - Весьма состоятельная дама, могу Вам сказать. Только откуда это все? И личный водитель, и прислуга? На зарплату врача? Не думаю. Хотя, конечно, она может брать взятки. Но опять же: каких размеров, чтоб так жить? А вот и ответ: наследство покойной сестры. Дело в том, что у нее была сестра близнец, врач - гинеколог высшей категории, работала вместе с мужем- неонатологом в столичном перинатальном центре. Трагически погибли в автокатастрофе пять лет назад. Фамилия их была Литвин. – Аня при этом побледнела. – Виктория всю жизнь работала медсестрой, замуж не выходила. Их с сестрой девичья фамилия – Сокуцкие. В память о погибшей Эльвире она тоже выучилась на гинеколога, экстерном, и преподаватели отмечали помимо внешнего сходства с той сестрой еще и одинаковые способности… Вас это не удивляет? Меня нисколько. Потому, что это НЕ ВИКТОРИЯ! Она погибла вместе с мужем сестры в тот день. - Я так и думала! – выдохнула Аня. - Эльвира сама все подстроила, узнав, что у мужа с сестрой роман. Она отомстила обоим и с дьявольской хитростью «перевоплотилась» в Викторию. Начала строить карьеру как будто с нуля, в рядовой больнице. На самом деле у нее осталось все «из прошлой жизни»: и деньги, и «крыша», и бизнес на крови… - Ужас! - Согласен. Но поделать с этим пока ничего нельзя. «Сильные мира сего» крышуют эту особу. - Скажите, сколько я Вам должна за информацию? - Рука Ани потянулась за кошельком. - Нисколько, - ответил Вадим, собирая в папку фотографии и бумаги, - я сделал это из уважения к батюшке и из сочувствия к Вам. Но больше уже не возьмусь. Мерзкое это дело. Правосудие продажно и преступники выходят сухими из воды. И не было б сил на все это смотреть, если б не надежда на праведный Божий суд. А это не пустой звук, я Вам скажу. Всего доброго! И вот уже отец Михаил сидит на кухне у Ани за чаем. За окном темно, перед новым годом темнеет рано. На часах половина седьмого. Они беседуют негромко, чтобы не беспокоить домочадцев. - Вот я все думаю, что же такое Каинова печать? – рассуждает батюшка, - Это не только и не столько видимый знак на теле убийцы. Это ген убийцы. Существует теория, что все душегубы на свете – каиниты, потомки Каина. И, кроме того, их всю жизнь преследует животный страх. Страх сводит их с ума. Возмездие они получают еще до геенны. « Смерть грешников люта». Эльвира выходит из своего бронированного автомобиля, дает указания водителю и не спеша, с достоинством поднимается по широким ступеням крыльца. Входит в ярко освященный холл, где услужливая горничная принимает ее дорогую шубу, подает тапочки. Ноги утопают в мягком ворсе ковра. Горит камин. Хозяйка протягивает к нему руки, ежится. Потом всматривается в свое отражение в старинном, от пола до потолка зеркале. Поворачивается боком, любуется своим отражением в новом безупречном костюме, приговаривает: - Молодая, красивая, БЕЗДЕТНАЯ, со средствами – сокровище, а не женщина! – Полненькая горничная Таня, уносящая шубу в шкаф, усмехается ее словам. Потом Эльвира всматривается в отражении в свое украшение на шее, ей кажется, что камни не так хорошо блестят, как раньше. И видит, что это вовсе не украшение, а узкая кровавая полоса. Перерезано горло. Она вздрагивает. Померещилось! Нервы! Женщина с досадой трет виски. Напольные часы вызванивают четверть восьмого. - Ужин подашь мне в кабинет! – бросает она Татьяне, поднимаясь наверх по лестнице. В кабинете она разрывает на кусочки фотографии и личные дела бывших сотрудников старого роддома, так хорошо знакомых Ане ( среди них и Света-гренадер и «милая» акушерка Лена) и швыряет их в огонь камина со словами: - Так-то лучше. Слишком много знали, слишком много хотели. – Становится ясно, что с ними произошли «несчастные случаи». Приходит время отдыха и ей готовят ароматную ванну. Эльвира в белом банном халате перед зеркалом в большой ванной комнате снимает макияж специальными средствами. Ее лицо без косметики выглядит совсем по-другому: бледное, безжизненное, немолодое, с темными кругами под глазами. Она слышит легкий всплеск воды и оборачивается на ванну – ей чудится, что из нее свешивается мертвая рука со следом от укола… Она вскрикивает, отворачивается и тут же замечает лужи крови на белом кафельном полу. - Танька!!! – истошно орет она в открытую дверь, - Убери ЭТО немедленно! Перепуганная горничная со щеткой и тряпкой вбегает и смотрит, как и ее хозяйка, на пол. И ничего не видит. Эльвира тоже уже не видит и на ходу выдумывает причину: - Тут был паук здоровенный! Убежал наверное… Таня пожимает плечами и уходит, бурча тихонько в коридоре, чтоб хозяйка не слышала: - Совсем свихнулась… Чокнутая… - Это паранойя, - заключает Эльвира, уже ложась в постель. Она только что приняла снотворное, свою обычную дозу для сна. Забыться в кошмарах для нее лучше, чем бодрствовать и переживать страхи наяву. Погружаясь в сон, она бормочет: - Я не виновата… Мне велели и я делала… Я не главная, я – исполнительница. Моей вины в этом нет… На следующий вечер она ведет машину сама. В вечернем платье и шубе нараспашку, в полутьме поблескивают бриллианты в ушах, на шее и на пальцах – Эльвира едет на новогоднюю вечеринку к старым друзьям Виктории ( ведь она – Виктория). И тут на зимней скользкой дороге возникает женщина в белой сорочке, окровавленная, с мертвым младенцем на руках… Видение настолько страшно и внезапно, что преступница истошно кричит, давит на тормоза, машину выносит на встречную полосу и за секунду огромный грузовик сталкивает ее с ледяного обрыва в глубокую тьму. Заключение. Праздник Рождества Христова в Свято-Троицком соборе. Нарядные елочки по обе стороны аналоя мерцают огнями. Причастников много, первыми идут мамочки с детьми: Аня несет на руках Артема, он не плачет, смотрит своими ясными серыми глазками как будто удивленно со сна, следом Настя в красивом белом платьице с крылышками ( она готовится играть Ангела в представлении воскресной школы после Литургии), за ней – мамочки из приюта с малышами, их совсем недавно окрестили и это их первое Причастие. Елена Степановна смотрит на них со счастливой улыбкой. Всем радостно. Сергей и Ольга Ивановна также в храме, они обнимают Аню, которая тоже причастница, поздравляют ее и детей. Даже сыщик Вадим подходит к ним, улыбаясь и говорит: - С нами Бог! - Есть и будет! – отвечает хором семья. Слышится стройное пение архиерейского хора, оно несется высоко-высоко по купол и эхом замирает там, где всех осеняет Дух в виде голубине…