Выбор сделан

             Крыса живучая. Она одна из немногих, кто с равным успехом может адаптироваться как в Доме, так и в Наружности. Единственная, кто с тем же успехом существует ещё и в Изнаночном мире. И не просто адаптируется, но и как будто занимает своё далеко не последнее место то ли в иерархии, то ли в пищевой цепочке.       Её присутствие на мужской половине не несёт ничего общего с присутствием других девушек, приносящих с собой смех, уют и неловкие улыбки. Крысу не ждут на чай, не слагают для неё песен и не обсуждают тайком (видел, как она мне улыбнулась?). Напротив, шаги Крысы заставляют Логов выжидающе замирать, дабы не попасться под тяжёлые ботинки, прежде чем броситься разносить новости. Псы жмутся в углах, словно чувствуя невидимую опасность, исходящую от худощавой фигуры, их ошейники словно становятся туже. Разве что Валет и Чёрный могут поздороваться с ней по старой памяти.       Что же касается Слепого, то его наполняет чувство гордости, заставляя довольно скалиться. Он даже немного жалеет, что не ввёл Новый Закон чуть раньше. Тогда бы у Крысы была возможность стать полноправным монстром Дома, таким же как Сфинкс или Стервятник. Ему льстит, что его девушку почти боятся. И Слепому откровенно плевать, что думают по этому поводу остальные.       Он встречает Крысу, хватая за тонкое запястье, так крепко, что ей наверняка больно. Крыса любит боль. Крыса любит Слепого.       Слепой ведёт её вдоль перекрёстка, вниз по лестнице, в спортзал, на маты, раскинутые в семи шагах от входной двери и ещё двух вправо. Недалеко от того места, где он убил Помпея. Ещё одно место, которое нравится Крысе. Бывший Вожак Шестой её порядочно бесил. Один раз даже пытался пожаловаться на то, что она принесла ему не тот заказ. Хотя вряд ли стальную хватку пропотевшей ладонью можно назвать жалобой. Это был первый и единственный их диалог. Дальнейшую коммуникацию они вели исключительно через Валета. Видимо, поэтому Псы до сих пор её побаиваются, а Логи разносят слухи про лезвие бритвы (под которым из ногтей?). Наивные. Человеческие глаза – уязвимое место, для того чтобы нанести им вред лезвие иметь совсем не обязательно (но значит ли это, что его нет).       Слепой опускается на мягкие, покрытые потрескавшимся кожзамом, маты, потянув девушку за собой, стараясь не потревожить Вшивую. Прикасаться к ней даже ему не всегда позволительно. Порой Крыса думает, успел ли Слепой запомнить, где находится татуировка, или ему не нужно помнить, чтобы чувствовать Вшивую.       - Что тебе снится в последнее время?       Дом пуст. Все, кто хотел, покинули его вместе со Слепым и Горбачом. Оставшиеся разъехались, кто по домам, кто по больницам в каретах скорой помощи, кто в места, не столь отдалённые, прямиком из подвала. Дом пуст.       И можно идти куда угодно, никто её держать не станет, а если и станет, то не удержит, слишком острые зубы, слишком быстрые ноги. Идти куда угодно, делать что угодно, в холодную Наружность, где она так умеет выживать, где память стирает Дом с каждым шагом прочь, где она не Крыса и не Саара, а кто-то другой, такой-же опасный, но чужой и незнакомый. Кто-то, кто не слышал ворчанья Кошатницы, не пил абрикосовую мерзость с Вожаком Второй, таким длинным, рыжим, в дурацких очках, кто-то, кого не целовал Слепой.       Слепой. Якорь, за который память пока цепляется, но кого она вычеркнет, стоит лишь сделать сто шагов от Дома. Потому что той, другой, не нужны эти воспоминания, если она не хочет покататься в белой карете. Та, другая, Некрыса, никогда не любила, только кусалась и крушила всё, что мешает. Та, другая, живёт в Наружности, и ей же и подавится, потому что пошло-оно-всё-нахер-я-остаюсь-а-ты-уходи-забирай-Сфинкса-и-кого-ты-там-ешё-хотел-а-я-остаюсь. Та, другая, не принадлежит Дому, но Крыса принадлежит.       И пока от неё ещё что-то осталось, она сожжёт мосты, сама, не даст никому другому забрать то, что осталось от их мира. У Крысы припрятаны канистры с керосином, у Крысы есть зажигалка, последний-грёбаный-подарок-какойнахуйпорадорок-он-просто-забыл-её-у-тебя, у Крысы есть дыра между рёбер. Она обливает то, что было их Домом, на-его-кровать-плесни-побольше, она с трудом сдерживается, чтобы не облить себя, она достаёт зажигалку…       Крыса не глупая. Она знает, что Слепому знает ответ, но раз спросил, значит, хочет услышать его от неё.       - Выпуск.       Крыса не глупая. И видимо, счастливой скоро быть перестанет. Потому что не питает радужных иллюзий по поводу Выпуска. О нём не говорили, но его чувствовали в нудных лекциях Акулы о грядущих экзаменах, в участившихся звонках родителей и ПРИПах, в нервных и нервирующих других вопросах Р Первого. Выпуск ставил вопрос ребром, не давая права на ошибку. Выпуск означал конец всего или возвращение на новый круг. Выпуск означал необратимый уход или шаг в светлое, сомнительно пропахшее Наружностью, будущее. Выпуск означал, что у них со Слепым почти не осталось времени.       - Ты пойдёшь со мной? Или останешься? - Слепой окутывает её чёрными патлами и пальцами-пауками, трогает везде, где дотягивается, словно они тут не самый важный выбор в жизни делают, а просто обжимаются, как два влюблённых подростка. Которыми могли бы теоретически являться, родись он с нормальным зрением, а она с нормальной психикой. Но, как сказал ей сам Слепой, иногда чудовищами рождаются.       - Я должна ответить прямо сейчас?       Слепой убирает руки, чтобы закурить. Просовывает длинную конечность через её плечо и подносит сигарету прямо к губам. Недавняя привычка, курить одну на двоих. Крыса затягивается ментоловой сигаретой, радуясь, что Слепой не прихватил одну из крепких самокруток Табаки, от которых у неё голова два дня потом болит. Видимо, самокрутки Шакала были от нечистой силы…       Слепой затягивается, чтобы разделить дым с Крысой. Ещё одна новая привычка, разделенная на двоих. Делать затяжку, а потом передавать другому. Сперва только чувствуя тепло чужих напряжённых губ на небольшом расстоянии. Потом слегка коснуться губами. Провести языком, словно слизывая горький вкус с чужой плоти. А потом накрыть чужой рот своим, сталкиваясь языками, пошло, грязно, так как ему идеально подходит. Он накрывает её тело собой, заставляя девушку опрокинуться на спину. Протягивает руку вперёд, чтобы потушить сигарету прямо об пол за её головой. Он просовывает колено между её худых бёдер, хватает за тонкие запястья, фиксирует их у неё над головой. И тянет за собой в Изнанку.       Запах листвы обволакивает одеялом, а трава становится простынёй. Совместные прогулки в Изнаночном лесу сделали из них идеальных партнёров, им требуется доля секунды, чтобы совершить переход. Но шагнуть, находясь в лежачем положении, это новый опыт, который Слепому определённо нравится.       Оттянув волосы, он заставляет Крысу откинуть голову назад, тут же кусая шею. Ему так нравятся короткие поцелуи-укусы, от которых у его девушки сразу учащается сердцебиение, а кожа начинает пахнуть возбуждением, что он не растрачивает время на нежности. Она говорит ему, что от его ласк у неё следы на шее, которые могут видеть окружающие. Его это не беспокоит. Он продолжает целовать, кусать, вылизывать шею, расстёгивает жилетку, которую снимает и отбрасывает в сторону. Крыса разрешает ему заходит настолько далеко (Сними майку. Хочу целовать тебя. Да, в живот, раз ниже не разрешаешь.). Только сегодня аппетиты у Бледного немного иные. Снова перехватив запястья, так крепко, чтобы у неё не было ни единого шанса выпустить когти, тянется к чувствительной ушной раковине:       - Саара совсем беспомощен, да?       Он успевает увернуться от зубов, тонких и острых, которых едва не отхватывают ему половину щеки. И смеётся. Колено Крысы больно впивается в бок, но Слепому плевать. Здесь его территория, кровожадный Саара может царствовать на болотах, но не посреди лесной чащи. Перехватывает запястья одной рукой, второй скользит по тонким, сахарным ключицам. Опускает руку ниже, на грудь, но не задерживается, ведёт по впалому животу, а затем хватает за бок и переворачивает её на живот. Хватает за волосы и прижимается сзади к тощей заднице.       - Знаешь, почему я спросил тебя про Выпуск? От твоего решения напрямую зависит, как я буду трахать тебя.       Крыса рычит, но скинуть с себя не пытается. Чуткое обоняние Слепого улавливает запах возбуждения. Его девочка любит контроль над собой. Он уверен, что если запустит ей руку в трусы, то встретит там влажность. Зубы Бледного смыкаются на загривке, заставляя Крысу невольно вскинуть бёдра, теснее прижимаясь к его паху. А у него стоит как каменный.       - Если захочешь остаться, значит, это будет наш первый раз. Обещаю, что попытаюсь не разорвать тебя.       Он говорит ей это, осыпая заднюю часть шеи поцелуями, почти нежными, настолько, насколько может быть нежным Хозяин Леса.       - А если решишь уйти, значит, это будет один из наших последних раз…И драть я тебя буду соответственно. Как будто завтра сдохну, - с этими словами Слепой делает несколько резких движений бёдрами, не отпуская хватку на запястьях и натянув её волосы так, что ей приходится высоко поднять голову.       Крыса дикая. Она стонет, получая удовольствие от этого почти насилия. Слепой не стал бы играть в эти игры, не будучи уверенным, что ей это нравится. Но от такой реакции он сомневается, что сможет сдержаться, даже если Крыса примет решение остаться с ним. Он знает, что она девственница. Он слышал, что в первый раз девушкам больно. Он хочет, чтобы Крысе было больно, но не хочет, чтобы ей было плохо с ним. Поэтому тянет её за собой обратно, в Дом.       Проведя языком за ухом, чем вызвал табун мурашек на коже, Слепой шепчет на ухо:       - Так что подумай над своим ответом. Хорошо подумай. Но недолго.       Он оставляет её посреди спортзала. Возбуждённую, уткнувшуюся лицом в спортивный мат, наполовину обнажённую (он любезно оставил рядом свою рубашку, чтобы она могла прикрыться). Сначала Крыса хочет попросить его остаться и закончить то, что они начали. Потом догнать и разодрать его в клочья: содрать кожу с лица, шеи, тощих рёбер. А потом она запускает руку себе в джинсы, ощущая влагу, и тихонько скулит, презирая себя за слабость.       Следующие несколько минут ей, как приличной девушке, полагалось, провести в жалости к себе. Крыса неприличная. Потому что, натолкнувшись взглядом на заботливо оставленную рубашку Слепого, она понимает, что любимая и единственная жилетка осталась в Лесу. Найти что-то на Изнанке не так просто, как потерять. Но Крыса справляется, отвоевав свой любимый предмет гардероба у кровожадно жующей его лисицы. Без лишних угрызений совести Саара отвешивает животному пинок под пушистый зад (лиса в ответ едва не отгрызает ей мысок, но увидев оскал острых зубов, решает свалить в туман) и мстительно оставляет взамен жилетку рубашку Слепого посреди чащи, надеясь, что Бледный хватится оставленной вещи. Желания ходить по Дому в рубашке своего бойфренда Крыса не испытывает. Тем более, учитывая, что Слепой является Вожаком Четвёртой, вряд ли эта рубашка прямо его-его.       Время на Изнанке идёт иначе, значит и торопиться смысла нет. Падая на траву, на которой ещё недавно их было двое, Саара вдыхает запах Леса. Он редко бывает так далеко от болот, но здесь по-своему хорошо. Не так тихо, как в его вотчине, не так темно и не так сыро. Но всё же это Лес, обволакивающий, красивый и опасный. Саара не спешит принять свою полную форму, оставаясь пока Крысой-Саарой. Крыса-Саара ещё не уменьшился в размерах и не покрылся иглами, но зубы уже остры, а обоняние и слух ищут потенциальную опасность. И потенциальную пищу. Хотя есть всё же лучше в знакомой атмосфере. И аппетит лучше, и вероятность столкнуться с непредвиденными обстоятельствами меньше. Саара мудрый. А Крыса просто неглупая.       Крыса знает, что там, в том месте, название которого здесь никак не вспомнить, у неё есть все шансы. А Саара знает, что здесь, на болотах, рядом с Хозяином Леса, он будет царствовать едва ли не на верхушке пищевой цепочки. А быть наверху всяко лучше, чем внизу.       Некрыса из её снов не помнит Слепого. Некрыса никого не любит и не жалеет, а кусается и царапается, чтобы пробить себе путь наверх. Некрыса ненавидит запах керосина, потому что он напоминает ей о том, чего у неё никогда не было.       Саара знает, что Хозяин Леса благосклонен к нему. И нагло этим пользуется. Саара сильный, но шестилапый волк не менее опасен. А значит, может быть как опасным врагом, так и полезным другом. Который поделится пищей и спугнёт нежелательных гостей с болот.       А ещё кровь у Хозяина Леса вкусная-вкусная, такая, что за неё и всех песен не жалко. Он сочинит новые, самые красивые, для него самого-лучшего-вкусного-сильного.       Некрыса не чувствует своё тело, оно словно пластмассовое. Ей не жалко его, ведь ей почти всё-равно. Некрыса не знает, какого это, гореть и плавится от хватки зубов на загривке. Ведь кому ещё она может позволить так делать, кто ещё посмеет так сделать, как не-тот-которого-никогда-не-было?       Некрыса никого не хочет.       Саара знает, что является чудовищем, и не видит в этом ничего плохого. Ведь в Лесу есть место всем, не так ли? И полевым мышкам, и серым кошкам, и болотным вампирам. Саара не ищет причину, по которой приманивает своих жертв песнями, Саара не ищет оправдания тому, что пьёт их кровь, и она кажется ему слаще ягод. Саара знает, что иногда ты чудовище, потому что так задумано. Иногда чудовищами не становятся, а рождаются.       Некрыса ходит по мозгоправам, пытаясь если не перестать, то хотя бы понять, что заставляет её быть чудовищем? Ведь нельзя же вот так уметь только по-звериному «кто сильнее-проворнее-хитрее-нужное-подчеркнуть, тот и прав»? Нельзя же не смотреть в лица людей, опуская глаза на зеркала-бирки на шее (параноидальная шизофрения, делает заключение очередной-доктор-мамина-деточка-с-дипломчиком-и-контейнером-с-едой-в-рюкзаке). Ведь нельзя же так яростно хотеть оказаться на вершине пищевой цепочки, не потому что надо выжить или прокормить детей или родина-мать зовёт, а потому что просто-мать-вашу-мне-так-хочется?       Саара доволен своим положением.       А Крыса нет. Потому что земля уже остывает, что может стать причиной мышечных болей в спине.       Сделав шаг, она снова оказывается в Доме и чётко знает, куда ей нужно идти прямо сейчас и, самое главное, зачем.       Если Слепому так нужен её ответ, она даст его ему.       И дело не в том, что ей важно, то, как он будет совать в неё свой королевский член.       А потому что она сама приняла это решение.       И даже если Слепой решит, что она на хрен ему не сдалась больше, то она всё равно уйдёт на Изнанку. Вот только тогда Хозяину Лесу лучше не соваться на болота. Потому что Саара – болотный царь. Потому что он чудовище, под стать Слепому, и не собирается становится однажды белым и пушистым.       Поэтому Крысе теперь плевать, что Псы боятся её, а Логи обходят стороной. Ей плевать, что Толстый плачет при виде неё и говорит про бритвы в ногтях. Толстый умный. Толстый видит в ней зверя, как и Слепой.       На её пути в Четвёртую возникает препятствие в виде ярких кед и потёртых джинсов. Взгляд в зеркала позволяет ей распознать их владельца, которым оказывается Рыжий. Видимо, направлялся на ужин. Вожак Второй смотрит на неё через свои зелёные очки, позволяющие скрыть эмоции, но её настоящие глаза показывают, что в его взгляде плещется настолько искреннее сочувствие, что у Крысы возникает настойчивое желание приложить его чем-то тяжёлым по голове. Вместо этого она спрашивает:       - Выпить есть с собой что-нибудь? Желательно, сладкое, - это не потому, что ей и так горечи хватает, это просто вкусовые предпочтения. Но Рыжий издаёт такой вздох, когда лезет в своей необъятный рюкзак, большая часть содержимого которого принесена Крысой, словно у них намечается вечер пьяных откровений, в лучших традициях Длинной Габи. Нет уж.       Она забирает бутылку и делает глоток прямо из горла. Вшивая так мечется по руку, что сомнений нет, лучше ей не рисковать, будучи полностью трезвой. Так что встречу с Рыжим можно считать счастливой. Если Слепого не обнаружится в комнате, то она по крайней степени может с чистой совестью напиться.       - Спасибо! И не только за алкоголь.       Брови Рыжего лезут наверх. Да уж, пора заканчивать с социальной активностью, а то стены Дома могут и не выдержать. Объяснять Крысиному Вожаку, что его идея сосватать её Слепому оказалась удачной, она, пожалуй, не будет. Ещё возгордится. Или всё-таки устроит вечер пьяных откровений.       Когда она подходит к двери Четвёртой, то надеется на удачу. Сейчас время ужина, Слепой наверняка со своими. Постучав в дверь, она успевает сделать ещё пару глотков перед тем, как Вожак открывает перед ней дверь.       - Я решила. Я иду на Изнанку.