Как преуспеть в Тёмном чародействе (Без особых стараний) / How to Succeed in Dark Wizardry (Without Really Trying)

Гарри раньше никогда не пользовался летучим порохом. В целом, это логично — его вырастили маглы, а его магловские родственники из тех, кто запирает неудобного племянника по, предположительно, причинам магии. Не то чтобы каминная сеть сильно загадочнее, допустим, лондонской подземки. В общем, поскольку камин в «Норе» довольно маленький, они вынуждены им пользоваться по очереди. И, ну… Гарри запнулся. Потому он, ну знаете, наполовину в каминной трубе, окружён огнём, и это всё в новинку. Он не запинается слишком сильно, поэтому, скорее всего, всё ещё где-то в районе Косого переулка, по крайней мере, это говорит себе Рон. Он позволяет себе вскользь злобно подумать, что, если честно, вообще не расстроится, если Гарри потеряется в сомнительной части Волшебного Лондона, потому что Гарри оставил его в школе умирать, и ему даже не хватило порядочности сделать это намеренно. Так что да, Рон решает, что несколько минут неких неприятностей — меньшее, чего он заслуживает.

--

Лишь несколько минут спустя они встречают Гарри на обратном пути после покупки палочки Джинни, и оказалось, что Гарри что-то подслушал, а потому вновь взялся, за неимением лучшего слова, за своё дерьмо. (Джинни, как выяснилось, пришлось идти к тому же подозрительному продавцу подержанных волшебных палочек, что и ему, но её палочка выглядит презентабельнее. «Тис, — сказал тот продавец, — клёво». Пружинящая, а не упругая, потому что, видимо, есть какая-то разница. Сердцевина из метеорита, сделана в Азии, совершенно законная, хоть и не особенно традиционная.) (И всё равно Джинни очень свезло, потому что, во-первых, это похоже на подходящую пару — та испускала искры и всё такое, когда она её подняла, хорошо смотрелась в руке, вся эта чушь, — а во-вторых, ну, оказалось, что у магазина подержанных палочек какие-то проблемы с законом, им нужно побыстрее избавиться от товаров, и они принимают только наличные. Не требуется много умственной гимнастики, чтобы понять, почему.) В общем, на обратном пути из Лютного переулка они столкнулись с Гарри. Мальчик немного смущён, его немного переполняют чувства, и он просто случайно врезается в Джинни, даже не заметив. Просто чудо, что она внезапно не воспламеняется, учитывая, как быстро краснеет её лицо. — Ты ни за что не поверишь, кого я встретил, — говорит Гарри, вновь поздоровавшись и обратно примкнув к группе. — Э-э, не знаю, Снейпа? — предполагает Рон, не слишком серьёзно относясь к вопросу. У его друга аж зудит, как хочется пойти вразнос, и Рону уже слишком поздно его останавливать. — Малфоя, — говорит Гарри, будто это какое-то божественное откровение, что Малфой пошёл покупать чёртовы школьные принадлежности тогда же, когда и они. — И его отца. — Правда? — Ну, я оказался в том магазине, да? «Боргин и Бёркс», кажется? И они что-то продавали. Рон прикусывает язык, чтобы у него не вырвалось нечто вроде: «Вау, кто бы мог подумать, в ломбарде что-то продают», — но решает произнести второй пришедший в голову ответ: — Хм, как странно. Это не странно, Рон знает наверняка, что мама избавилась от некоторых, эм, сомнительных семейных реликвий именно в этом магазине, но, очевидно, Гарри хочется, чтобы кто-то воздал ему должное. А Рон как бы его лучший друг, и у него было сложное лето, да и вообще он технически убил человека несколько месяцев назад, так что понятно, что это немного бьёт по психике. — А магазин просто — ну, очевидно, Тёмный, понимаешь? — Гарри даже произносит это слово, будто это какое-то ругательство, и отчётливо слышится заглавная буква. — Хм, — задумчиво говорит Рон, потому что очевидно, что этот разговор произойдёт даже без его участия, и потому он собирается выдать лишь необходимый минимум. — Он что-то замышляет, — говорит Гарри, потому что, Моргана упаси, они проведут один чёртов учебный год без какого-то тёмного магического заговора. — Я знаю это. Рон, может, вполне себе и думает, что Драко Малфой — придурок, и расист, и мудак, который не сможет найти своей заднице дорогу даже с двумя руками на карте, если не будет домового эльфа, которому он сможет поручить это задание, но всё же Гарри как будто бы придумал это с ничего. Опять. — Думаю, нам нужно посмотреть, как пойдут дела, — говорит Рон, когда они приближаются к книжному магазину. До нелепости переполненному книжному магазину. Потому тут какой-то автор пришёл на автограф-сессию или вроде того. В дополнение к толпе, закупающейся к Хогвартсу. Кому, судя по вывеске, нужно купить по семь книг каждому. (На семейном совещании, куда не пригласили Гарри, было тихо решено, что нет, они купят только один комплект и будут делить его на пятерых. Джинни как будто бы немного обиделась, потому что привыкла, что у неё всегда всё своё, ведь она единственная девочка в семье, но потом папа спокойно вытащил лист бумаги, сделал расчёты и показал ей, сколько именно будет это стоить в дополнение к её остальным школьным принадлежностям. Этот вопрос был быстро оставлен после этого.) Если начистоту, если бы от него не сочилось подхалимство, как от какого-то самодовольного слизняка, он бы мог понять суету, чуть-чуть. Но, ну — ладно. Дело в том, что мама читала слишком много «Вестника ведьмы», потому что ей особо нечем заняться с тех пор, как всем детям исполнилось больше лет восьми. (Они пытались подключиться к кабельному, потому что примерно половина её вязального кружка подсела на «Жителей Ист-Энда», но они всё ещё в процессе.) И хотя маме «не то чтобы и нравится подобная чушь», она всё равно ныряла во все последние сплетни, модные новинки, потому что ей просто нужно чем-то заняться. Таким образом, она прочитала все книги этого Локхарта, приняла их за чистую монету и была близка к тому, чтобы упасть в обморок, когда он подписывал общий экземпляр своих книг. К сожалению, этот придурок просто отмахнулся от неё. На глазах у большинства членов её семьи. — Давайте убьём его, — с жаром шепчет Фред. — Место преподавателя защиты от Тёмных искусств всё равно проклято. Мы просто завалим его чуть раньше. — Мы на людях, Фред, — говорит Перси, слегка потрепав его за плечо. — Нас тут же поймают. То, что Рон больше всего любил (в смысле, просто обожал) в Перси, — что если его должным образом замотивировать, он был так же плох, как и все они. — Эх, Перс, — говорит Джорж, обнимая старшего брата одной рукой за плечи и тем самым зажимая его между двумя близнецами в переполненном магазине. — Мы и не говорили, что это должно быть сейчас же. — Ага, — добавляет Фред. — Может, случится какой-то несчастный случай на пути из Хогсмида. Или на лестнице. Кто знает? — Тогда он не усвоит урок, — шипит в ответ Перси, стараясь, чтобы его не подслушали в забитом книжном. — Гораздо лучше покалечить его. — Знаешь что, Перс? — спрашивает Фред. — Осмелюсь сказать… — И, мой дорогой брат, — встревает Джордж, — я вынужден согласиться… — …Что ты в чём-то прав. Через несколько минут Локхарт замечает Гарри, и тогда всем становится вообще не по себе. В смысле, у всех свои недостатки, но в конце концов Гарри всё ещё его лучший друг. И ему очень неловко от его известности. Поэтому, когда всё превращается в какую-то фото-сессию и раздачу автографов, Гарри выглядит так, будто хочет куда-то отползти и умереть. Время проходит довольно быстро, в основном потому, что Гарри крайне неловко из-за всего действия, а потому, наверное, он портит изрядное количество фотографий, но всё же. Это… чересчур. «Какой вкрадчивый придурок», — думает Рон, а ещё он будет их учителем защиты от Тёмных искусств, ну просто чертовски здорово. (Его оценки за первый год пришли в середине лета, и хоть они не были прямо-таки плохими… Есть над чем поработать. Самыми логичными были результаты по защите от Тёмных искусств, учитывая, что Квиррелл не мог бы научить и рыбу плавать, а уж тем более привлечь внимание целого класса одиннадцатилеток. С истории магии тоже всё было так себе, но поскольку Гермиона была единственной из их курса, кто вообще утруждался слушать на уроке, было не так обидно.) В общем, рано или поздно Гарри удаётся отвязаться от Локхарта и покинуть книжный, но тут появляется Люциус Малфой просто чтобы побыть высокоранговым придурком. Рон никогда раньше с ним не встречался, но он наслышан. И, зная Драко, нетрудно догадаться, каким будет его отец. Звучат обычные комментарии об их бедности, что ранит уже не так глубоко, как раньше, просто в силу того, что они уже стали избитыми (и, если Рон будет предельно честен с собой, потому что они не были совсем уж ложными). Но потом ему хватает наглости докопаться до Джинни. Папа уже готов заехать ему по лицу, и ему наполовину это удаётся, но Перси успевает обхватить его руками вокруг пояса и оттянуть назад, крепко устояв на ногах. Он что-то шепчет папе на ухо, что ничуть не успокаивает его, но, по крайней мере, его желание драться сходит на нет. — Ах да, — говорит Люциус, глядя на них сверху вниз вдоль своего носа, слегка откинув голову назад, чтобы придать себе драматичную позу со своими длинными светлыми волосами. — Не хотелось бы, чтобы у тебя были неприятности с начальством, Уизли. Ты мог бы научить своих отпрысков той же вежливости. А Рон ещё думал, что Драко говнюк. Ё-моё. — О, — говорит папа резко и тихо, — я их достаточно обучил. Ты не встретишь их на неправильной стороне дела об обвинении в тяжком преступлении — напомни мне, сколько у тебя таких? (Обычно все считали Артура Уизли «хорошим Уизли». Обычно все ошибались. Мама позволяла себе вспыхивать и перегорать. Отец был из тех, кто даёт себе постоянно кипеть на медленном огне, пока всё не загноится, как рана. Мама не держала обид, она сразу же со всеми мирилась. Отец же был склонен обдумывать их и жить дальше, пока не представится возможность извлечь из них реальную выгоду.) — Ни одного, думаю, ты об этом узнаешь, — Люциус обнажает зубы в уродливой фальшивой улыбке. — С меня сняли обвинения, ты не слышал? Артур на мгновение смотрит на Драко, потом переводит взгляд обратно и ещё сильнее скривил рот: — Только раз, так мне сказали. — Отец… — начинает Драко, выглядя невероятно смущённым. Если честно, Рон тоже почувствовал себя немного не в своей тарелке, но ему удаётся сохранить невозмутимое лицо. — Драко, — резко говорит Люциус, бросив книгу, которую листал, обратно в котёл Джинни. — Это не твоя война. — Но ты не можешь просто… — Думаю, ты знаешь, что могу, — раздражённо вздохнул Люциус. — Тебя это не касается, Мерлина ради! Просто — агх, — он хватает Драко за плечо и начинает уходить. (— Что это было? — позже спросил Драко, когда они обедали в маленьком ресторане. Он сделал глоток воды и потеребил салфетку. Он практически наполовину съел очень вкусный сэндвич. — С папой Уизли? Люциус отпил свой скотч. Да, немного рановато, но, учитывая всё его волнение и что ему пришлось иметь дело с Гилдероем ЧЁРТОВЫМ Локхартом в книжном магазине, набитом визжащими фанатками-подростками, он решил, что чертовски заслужил его: — Я сказал, что сказал. Вас двоих это не касается. — Но он… — Да, он оскорбил твоё происхождение, — Люциус кисло уставился на свой салат, а затем полил его заправкой. — Вряд ли это первый раз, и далеко не последний. — Но отец… — Драко, — вздохнул он. — Мы с Артуром Уизли кружили друг вокруг друга, как раненые акулы, ещё до прихода к власти Тёмного Лорда. Это не твоя война, а наша, и мы уже достаточно долго в ней участвуем, чтобы знать границы. — Так что там с книгой? — спросил Драко. — В чём дело с ней? — Это, — сказал Люциус, — это… кое-что другое. Пожалуй, возвращение долга. — Так ты ему должен… — Нет, — твёрдо сказал Люциус. — Нет. Мы больше не будем это обсуждать.) — Артур, — говорит мама через некоторое время, когда Малфои окончательно смылись, — вот было бы здорово, если бы ты мог не втягивать детей в свои разборки с Малфоем. Он вздыхает: — … Да, дорогая. Рон подталкивает Перси, но он игнорирует его. Рон подталкивает сильнее, и он всё так же игнорирует его. «Да пошёл он», — думает он, обхватывает рукой предплечье брата и резко дёргает. Перси не падает с ног, но был близок. — Какого чёрта сейчас было? — шипит Рон. Перси смотрит на него, взвешивая ответ: — Это были папа и Люциус Малфой. Они просто… — он сделал неопределённый жест, — они просто такие, я полагаю. Сидят друг у друга в печёнках и всё такое. — Это не… Перси вырывается из хватки Рона. Он знал, нужно было сделать шейный захват или что-то наподобие, чтобы было не так просто вырваться. — На этом всё, понял? Они просто такие. Это оказалось гораздо менее информативно, чем думал Рон. Когда они с семьёй возвращались домой по общественному камину, он почувствовал, что теряет равновесие. Как будто его ударили доской по голове. В этом никакого смысла — должна быть какая-то причина. Просто… Просто у него на душе неспокойно.

--

Что-то казалось здесь неправильным: не пройти мимо чёртова барьера на платформе, чтобы сесть на «Хогвартс-экспресс». Конечно — конечно! — они с Гарри не единственные, кто застрял на магловской стороне. Рон тут же начинает бить кулаком по кирпичной стене, просто чтобы сделать хоть что-то. — Эй, Рон, — произносит Гарри после нескольких секунд того, как таращился на стену. — Машина твоего папы ещё на парковке? — Если только её кто-то не угнал, — говорит Рон, в глубине его сознания зарождались зачатки плана, — он редко запирает, ведь на ней чары, но некоторые маглы достаточно упрямы — неважно, — Рон глубоко вздыхает. — Каков план? — Думаю, — говорит Гарри, — раз машина летает и всё такое, а Хогвартс в Шотландии, если бы просто, не знаю, полетели на север… — Дружище, — моргает Рон. — Шотландия большая, а замок нельзя нанести на карту, так что не то чтобы мы могли узнать направление… Гарри хватает Рона за плечи и какое-то время его трясёт: — Я имею в виду, — терпеливо выплёвывает Гарри, — что мы могли бы следовать за поездом. — А, — говорит Рон. — Точно.

--

В общем, всё, конечно, заканчивается плохо. Не так, что они все умирают плохо, но всё же есть ограничения, как хорошо всё может закончиться, когда в дело включены два двенадцатилетних мальчика за рулём машины. Они находят поезд, что хорошо, и могут следовать за ним, что ещё лучше. Он отправляется на север через границу в Шотландию, но потом Рон вспоминает, что стоит проверить стрелку топлива. У них примерно полбака, с чем, тихо думает он про себя, очень повезло. Поезд прибывает на станцию в Хогсмиде, а машина просто… продолжает лететь. Какая жалость. Рон даёт по тормозам, выкручивает руль, и от всего этого их отбрасывает кубарем в Гремучую иву. Дерево подбирается к ним будто в замедленной съёмке, притягиваясь к ним, словно от какого-то неизбежного магнита. Рон ничего не может сделать, чтобы остановить это: тормоза не работают, руль заклинило, потому что папа так и не догадался долить жидкость в гидроусилитель руля за лето. Они просто, ну, врезаются. В момент внезапной ясности, перед тем как машина врезается в него, Рон осознаёт две вещи, одна из которых гораздо серьёзнее другой.       1. Папа разозлится, тут без вариантов.       2. Машина слишком старая для подушек безопасности, а они с Гарри не пристегнули ремни. Они врезаются. Жёстко.

--

Он просыпается в больничном крыле. Снова. — Это начинает входить в привычку, Уизли, — ни черта себе, на этот раз возле его койки Снейп. — Я вполне уверен, что теперь Вы побили рекорд. — Э-э, — удаётся сказать Рону, потому что он только проснулся, и его разум ещё не начал работать в полную силу. — Минерва занимается церемонией распределения, если Вы гадаете, где она. Вообще-то, Рону даже в голову не пришло гадать: — Ага. — Вам будет приятно слышать, что на Поттере ни царапины, — что ж, хоть что-то хорошее. — Он наполовину вылез из машины перед ударом, так что его просто из неё выбросило. Ах, значит, вот как. — Только не опять, — бормочет Рон почти на автомате. — Моргана, уже второй раз. — Не хотите объяснить? — …Не особенно. — Да мне плевать, Уизли, — Снейп проводит рукой по волосам. Они стали длиннее за год, но всё такие же сальные. — Скажите, или я передам всё Минерве. Ну, это не конец света, но она почти всегда слишком напоминала ему маму. И, ну, разве Гарри не спаситель волшебного мира, а потому она автоматически на его стороне? Если у Гарри вообще есть сторона. Было бы даже почти лучше, если бы была. — Просто… Всё в порядке, — тихо говорит Рон. — В смысле, он оставил меня умирать и в прошлом году и даже не задумался. Я просто подумал, ну… Я просто подумал, что это будет единичный случай и всё, — он мрачно рассмеялся. — Видимо, нет. — Мерлин, Уизли, это тоску наводит, — вздыхает Снейп и рукой отбрасывает волосы с лица. — Вам нужны друзья получше. — Э-э, — говорит Рон. — Я сам разберусь. Снейп приподнимает бровь. — Всё в порядке, правда. Снейп, к счастью, меняет тему: — Ну, между нами с Минервой, Гриффиндор уже потерял больше сотни очков. Рон даже ухом не повёл: — Ладно, — говорит он, — справедливо. — И вы двое наказаны на две недели. Рона это не разозлило: — Вместе или по отдельности? — Вместе, — на лице Снейпа растянулась ухмылка. — С Локхартом, по крайней мере первые несколько вечеров. Проклятье.

--

Они довольно быстро устраиваются в спальне. Рону даже не приходится проводить ночь в больничном крыле, хоть ему и очень, очень повезло, потому что у него только вышло плечо из сустава и лёгкий ушиб головы, а не настоящее сотрясение. (— Значит, — говорит Дин, пока они все готовятся ко сну, — ты умеешь водить? — …Вполне уверен, что у нас твёрдое доказательство того, что нет, — немного вымученно улыбается Рон. — Но было здорово. — Что, летающая машина? Уж, чёрт возьми, надеюсь.) Хотя бы Гермиона в хорошем настроении. Да, она немного дуется из-за того, что одна ехала в поезде, но она не, ну, слетает с катушек из-за нарушения правил, как в прошлом году. — Ну правда, — говорит она им обоим, когда ей удалось загнать их в угол перед завтраком на следующий день. — Вы не подумали о том, чтобы просто подождать? Родители же тоже должны были уйти с платформы, знаете ли, кто-нибудь вас бы заметил. — Но, — Гарри хватает любезности выглядеть смущённым, — тогда бы нам не довелось полетать на машине, а? — И всё же, — говорит она, не уступая, — вы могли серьёзно пострадать. Рон, который серьёзно пострадал, молчит и с несколько излишним усилием вгрызается в яичницу. — Мы в порядке, — говорит Гарри, — правда, беспокоиться не о чем. Рон режет сосиску на маленькие кусочки, просто чтобы чем-то занять себя. Просто чтобы ему не нужно было говорить. Ему надо было вообще пропустить завтрак. Притвориться, что он потерял книгу во время аварии, и спрятаться в библиотеке до начала первого урока. Но нет, он же должен вести себя дружелюбно, да? — …А как прошло твоё лето, Рон? — спрашивает она. Они с Гарри явно продолжили беседу, пока он витал в облаках. — Нормально, — говорит Рон, пытаясь не выдавать слишком много информации. — Ничего особенного, не считая того, как мы забрали Гарри от его родственников. — Ах точно, — Рон писал ей обо всей истории с Гарри и его отвратительной семьёй. Не то чтобы в деталях, но она была в курсе. Потому что всё лето Гарри игнорировал — или, точнее, не получал — и её писем тоже. — Что ж, вы вчера получили расписание уроков? Рон был решительно благодарен смене темы: — Нет, э-э, я довольно поздно добрался до спальни. — А где ты вообще был? — спрашивает Гарри. — Я столкнулся с Локхартом, и он решил, что это всё какая-то выходка… О Моргана, думает Рон, почему его лучший друг такой идиот? — Что ещё за выходка? Гермиона выразительно на него смотрит. Он не обращает на неё внимания — если она хочет пожурить его, она может это сделать, когда они будут наедине. — Он думает, что я хочу быть знаменитым, — говорит Гарри. — Будто я, не знаю, пытаюсь оказаться на первой полосе или что-то такое. — Хм, — говорит Рон, потому что кажется будто Гарри ждёт каких-то замечаний, и набивает свой рот яичницей, чтобы ему не пришлось формулировать ответ.

--

Гермиона отводит его в сторону по дороге на историю магии, что, по какой-то причине, их первый урок в понедельник в качестве какой-то особенно изощрённой пытки. — Ты мне что-то недоговариваешь. — Ну, — говорит Рон, — да, я тебе многое не рассказываю. Она фыркает: — У тебя могут быть свои секреты и всё такое, но кажется, будто тебя что-то гложет с прошлого вечера. Рон позволяет себе на мгновение побыть мелочным, как ему и хочется: — Ты не слышала Гарри? Всё в порядке. Никогда не пострадал, да? — Ох, — говорит она. — О нет, Рон… — Это — не переживай, правда. Ничего такого, и если он не заметил, то не заметил, ладно? — Рон, правда… — она раздражённо вздыхает. — Мы опоздаем на урок, но разговор не окончен! — Это просто история магии, не сказать, что мы что-то пропустим. — Первый учебный день жизненно необходим для правильного настроя на весь год! И мы будем обсуждать заданное на лето чтение… Эх, Рон знал, что что-то забыл: — Нам задали летнее чтение? — Агх! — раздражённо вскидывает руки Гермиона. — Ты вообще слушаешь?

--

Итак, после истории магии, которая так же скучна, как и раньше, мы быстро переходим к заклинаниям. Там они весь урок изучают Вингардиум Левиоса, что оказывается почти таким же скучным, как и полуторачасовая лекция Биннса. Палочка Рона, к счастью, цела после аварии — она, конечно, немного помята, но работает примерно так же хорошо, как и раньше, несмотря на длинную выемку, идущую до середины вниз от кончика. Для того чтобы заставить магию работать, требуется чуть больше усилий, но он объясняет это тем, что три месяца ничего не делал. Затем обед, и ему удаётся избежать надвигающегося разговора с Гермионой, сев с Джинни. Они вчера не встретились, говорит он, наверное, ей одиноко, говорит он, я бы не хотел волновать маму, говорит он. Джинни поднимает взгляд от своего сэндвича, когда он садится. К счастью, её место оказалось довольно далеко от Гарри и Гермионы. — Не знала, что ты такой врун, — говорит она, делая глоток воды. — У тебя с ними что-то стряслось? — Ну да, — Рон опускает взгляд на свою тарелку. Он знает, что должен поесть, но… он просто не голоден. — Гарри ведёт себя немного глупо, вот и всё. И не осознаёт этого. — Хм, — говорит она. — Отстой. — Ага, — Рон берёт яблоко из ближайшей миски с фруктами и откусывает от него большой кусок, который тут же хрустит. — Ну, как устроилась? Джинни, к счастью, ухватилась за возможность сменить тему разговора, как за спасательный круг: — Соседки по комнате ничего. Марипоса — та, что с короткими вьющимися волосами, — у неё очень красивая кошка, знаешь, из тех, что без шерсти. — И каково это? В смысле, её гладить? — Знаешь, как кожа на локте становится морщинистой и мягкой? Вот так, только по всему телу. В хорошем смысле. — Хм, — Рон не может себе это представить, поэтому пытается потрогать свой собственный локоть. — Странно. — А я о чём! — Джинни уплетает свой картофельный салат. — Других девочек это немного отвратило, но мне показалось, что это мило. — …И сколько у тебя девочек на курсе? Джинни пожимает плечами: — Может, четыре? Пять, включая меня. Это не так, как в год Перси, где только он и тот парень-любитель квиддича, но и не так, как на первом курсе Рейвенкло, где восемь мальчиков. — Да ну? — У меня с ними трансфигурация и зельеварение, и они просто не затыкаются, — ухмыляется Джинни. — Макгонагалл сняла около тридцати очков. А Снейп — почти пятьдесят. — Здорово, — если честно, Рона не очень волнуют очки факультета, но всё равно — это очень много за простые разговоры на уроке. — У тебя уже была защита от Тёмных искусств? — Не-а, — говорит Рон, — она будет завтра, после обеда, я думаю? Хотя сегодня я отбываю с ним наказание. — Уже — ах да, машина, — она снова отправляет в рот картофельный салат. — Мама разозлится, — она жуёт, глотает и продолжает. — В любом случае, Локхарт просто… — она мечтательно вздыхает. — Вау. — Это не совсем… что? — морщится Рон. — Он тебе нравится или что? Она краснеет: — Он просто… очень красивый, вот и всё. Кажется, что учитель из него никудышный, но, Мерлин, какие у него глаза. — Эм, — говорит Рон. — Ему около тридцати, Джин. Она наклоняется через стол и шлёпает его по руке, всё ещё краснея: — Он просто… ты когда-нибудь смотрел на кого-то, и твой мозг немного отключался? Вот так, вот и всё. Рон почувствовал, что его щёки слегка покраснели: — Как скажешь, — Рон опускает взгляд в свою тарелку и пытается сменить тему. — Какой ещё у тебя был урок сегодня? Она резко усмехнулась: — Зельеварение. — Кого тебе Снейп выбрал в партнёры? — Мы с Рейвенкло, и я в паре с Аластером Розбрашем, — поморщилась она. — И как он? — Ну, я его толком не знаю, но… — она вздыхает. — У него ужасный почерк, у него проколоты уши, и он разлил мои чернила по всей парте. — Дай ему шанс, Джин, — говорит Рон, — хорошо иметь друзей, которые не гриффиндорцы. Для другой точки зрения и прочей ерунды.

--

После обеда у них трансфигурация. Ему искусно удаётся избежать разговора с Гарри и Гермионой, болтая с Джинни, пока они не ушли, — они его друзья и всё такое, но у него нет сил сейчас с ними разбираться. Он последним заходит в класс, но это первый день, так что, он думает, они будут проверять заданное на лето. МакГонагалл укоризненно смотрит на него, но, поскольку технически он не опоздал, она ничего не может сделать. Рон думает, что всё в порядке, пока пять минут спустя Гермиона не тычет в него острым концом пера и не подкидывает ему лист бумаги. «Что не так?» — написано её слегка неразборчивым почерком, буквы соединяются так, как, Рон вполне уверен, они не должны. «ничего», — пишет он в ответ, пытаясь не вдаваться в подробности. «Скажи мне», — он качает головой. Ему просто нужно дать себе остыть и всё. Она решительно подчёркивает последнее предложение: «_Скажи_мне_». Рон опускает перо в чернило и, скривив лицо, отвечает: «Ладно. После урока».

--

— Рональд, — принимается она практически моментально, когда они оказываются в коридоре. — Ради всего святого… — Тебе нужно что-нибудь в библиотеке? — спрашивает Рон. — Мне вот нужно. Пошли поговорим по дороге. Она рыкнула, но они всё равно нарушают строй стайки гриффиндорцев, направляющихся в гостиную. Она снова начинает говорить только после того, как они прошли весь коридор: — Скажи. Мне. — Это — агх, — он пытается подобрать слова. — В основном, это потому, что Гарри глуп в некоторых вещах. И я просто думал… ну, я не знаю, я думал, что, возможно, он не будет таким. Что это из тех вещей, которые как бы в людях сразу по умолчанию, и всё. — Это всё из-за вас с… — Слушай, — произносит он, глядя ей в глаза посреди коридора. — Я не хочу об этом говорить, — его голос становится мягче. — Пожалуйста, хватит спрашивать, всё разрешится само собой. — Уж надеюсь, — говорит она. — Потому что хоть я и много не знаю об этом, думаю, я на твоей стороне, а у Гарри как бы больше нет друзей. — А я о чём! — говорит Рон, слегка удивлённый, что она поняла. — В смысле, уверен, у тебя друзья из Рейвенкло… Гермиона кивает: — Да-да, Люсинда Друторн просто ас в заклинаниях, а Элия Морено просто спец в… — она обрывает себя. — Ты понял. Рон кивает: — Просто это странно, — вздыхает он. — Много что сейчас странно, полагаю. — Так что, — через мгновение говорит она, — тебе нужно в библиотеке? — Это был просто предл… — Потому что нам стоит повторить всё к защите от Тёмных искусств завтра. Оказывается, первым делом будет проверочная. — …Замечательно.

--

Первое, с чем сталкивается Рон после ужина, когда приходит в кабинет Локхарта отбывать своё наказание, — невероятное множество фотографий самого мужчины. Просто целая куча. И все… улыбались. Ну ладно, Рон сомневается, стоит ли называть это улыбкой, но физическое проявление по крайней мере напоминает улыбку. В фотографии было что-то в глазах. У него будто… Рон не знает, что об этом думать, но есть какой-то разлад. А что делает это всё таким жутким, это то, что это всё его фотографии. Ни одного другого человека в рамке. Фу. Ну, должно же быть у него что-то его оправдывающее, раз Джинни так на него запала, а мама настаивает, что ей нужно купить все его книги. — О, Рональд! — произносит Локхарт, отчего Рон слегка подпрыгивает. Профессор, должно быть, зашёл, пока Рон был слишком занят тем, что глазел. — Я так понимаю, вы с Гарри отбываете наказание со мной? — Э-э, — говорит Рон, входя в кабинет. Со всеми этими фотографиями, зажжёнными свечами и стопками собственных книг Локхарт будто воздвиг сам себе храм. — Ага. Из-за машины и всё такое. — Ах да, мой мальчик, думали, попадёте с этим в газеты? — Это не то, что… — Не нужно мне лгать, Рональд, — подмигивает ему Локхарт, отчего он почувствовал себя будто в слизи. — Я знаю, на что готовы мальчики ради славы. Раздаётся стук в дверь, спасающий Рона от ответа на это, и заходит Гарри. — Эм, здрасьте, — говорит он. — Я пришёл отбывать наказание? Локхарт улыбается. Улыбка точь-в-точь такая же, как на всех фотографиях позади него, будто он её отработал. И, как и те, что позади него, она ничуть не затрагивает его глаз: — Замечательно! Локхарт подходит к своему столу и достаёт большую стопку бумаг. — Вы знаете, что это? — спрашивает он, обводя рукой бумаги, будто это восьмое чудо света. — Это, Рональд и Гарри, черновик моей новой рукописи, «Клеймённый кокатрисом». — Ладно?.. — говорит Рон. — Думаю, не помешало бы ещё немного подумать над названием, сэр, — через мгновение произносит Гарри. — Чепуха, название — безусловно лучшая её часть, — Локхарт отмахивается от критики. — А вот остальная книга — ну, не просто так я позвал вас сегодня! Моргана, неужели это то, о чём он думает? — Видите ли, мои мальчики, мне остро необходим редактор, чтобы хорошенько всё приукрасить. Исправить пунктуацию. Так что я подумал, — Локхарт наклоняется вперёд, — что мне стоит призвать лучшие умы Хогвартса, чтобы решить эту задачку! — Но мне даже не лучшие умы нашего курса! — говорит Гарри. — Чепуха, мой мальчик, не нужно быть таким скромным, это Вас никуда не приведёт, — Локхарт вытаскивает ещё одну стопку бумаг из стола. — Вам повезло, что я сделал копию, так что у каждого будет своя для работы! — Отлично, — говорит Рон, уставившись на стопку бумаг и мечтая поджечь их силой мысли. — Я в восторге, спасибо. — Так держать, Рональд, настоящий феодальный дух! — Локхарт больно хлопает его по плечу. — Видите, Гарри? Вы могли бы поучиться у своего друга. Гарри берёт одну из рукописей и плюхается на ближайший стул: — Раньше начнём, раньше закончим. Рон берёт свою, садится рядом с Гарри и начинает читать. «"Клеймённый кокатрисом", — гласит титульный лист. — Невыдуманная история рискованной битвы Гилдероя Локхарта против сквернейшего из чудовищ и его путь к пониманию, что на самом деле делает нас людьми». Ни черта себе, думает Рон, значит, это одна из этих книг, да?