Как преуспеть в Тёмном чародействе (Без особых стараний) / How to Succeed in Dark Wizardry (Without Really Trying)

В этом году «Пушки» играют плохо. Не то чтобы это сильно отличается от обычного — неспроста они посмешище всей Британской лиги уже буквально десятилетия, — но впервые в жизни Рону Уизли это неважно. (Ладно. Важно. Очень. Но всё-таки меньше обычного.) Потому что каким-то образом — каким-то, понятно, ему удалось подружиться с Мальчиком-Который-Выжил. Или, э-э, с Гарри, видимо. Потому что он настоящий человек, а не просто какой-то мальчик, который спас мир. По крайней мере, ну, Британские острова. (Если быть совсем честным, он не до конца уверен, как Ирландия входила в планы Кого-Нельзя-Называть, кажется, не прояснить этот вопрос было упущением.) Короче. Гарри попал в Гриффиндор, потому, видимо, спасти мир младенцем считается чем-то суперхрабрым (не то чтобы Рон собирался это отрицать или что-то такое, но, блин). Девочка с кудрявыми волосами, как её, Герм-что-то-там, — тоже, хотя её-то он уж точно направил бы в Рейвенкло. Малфой отправился в Слизерин, потому что он Малфой, и между ними какая-то странная кровная вражда поколений, которую он не совсем понимает, но — он Плохой Ребёнок, поэтому и оказался в Плохом Факультете. (Рон позже узнает, что подобный ход мыслей — сущая чушь, но, что ж, сейчас ему всего лишь одиннадцать.) Шляпа едва коснулась его головы, и вот он уже в Гриффиндоре. Так было и со всеми его старшими братьями, и, скорее всего, так же случится и с Джинни. Но суть в том, что он не совсем уверен, хочет ли он в нём быть. Он уже довольно решительно настроен приятельствовать с Гарри, но разве так уж он храбр? Гриффиндор — это про доблесть, и сражение с драконами, и всё такое, но ещё эти ребята попадали в большинство переделок, по крайней мере, судя по рассказам родителей. Не то чтобы он был против попасть в переделки, но проблема в том, что выбираться из них — вот где ему трудновато. Хаффлпафф бы подошёл. Ну ладно, понятно, Хаффлпафф, но если быть до конца честным с самим собой, он ни за что не попадёт в Рейвенкло, и у него не было той явной злостной ауры, которая была обязательным условием для Слизерина. Но если бы он оказался где-то кроме Гриффиндора, случился бы разговор, из тех, когда мама себе под нос бормочет что-то вроде: «Что я сделала не так?» — и пишет суровые письма Дамблдору. Да было бы известно, очень мало кто в истории Британской империи мог писать столь суровые письма, как Молли Уизли: эта женщина в угрозах между строк как рыба в воде; ведь семейство Пруэтт по меркам волшебников было довольно грубым и взбалмошным. Во всяком случае, это определённо не то, с чем он хотел бы столкнуться. И, судя по всему, он храбрец или что-то в этом роде, так что, похоже, ему предстоит стать лучшим другом Гарри чёртова Поттера, и, без сомнения, ввязаться во все приключения, которые выпадут на долю другого мальчика. (Разумеется, приключения произойдут, Рон не идиот. Ну какой мальчик случайно спасёт весь мир младенцем, а потом проживёт скучную жизнь?) Их кровати стоят бок о бок, а остальные соседи по спальне, в основном, вроде ничего. Он немного знал Невилла, по крайней мере, их родители раньше общались, до того как, ну, он переехал к своей бабушке, но вот ирландец и маглорождённый мальчик — полные незнакомцы. Вроде, они не придурки, хоть что-то хорошо. Конечно, Рон многих не знает на своём курсе, — но есть те, в ком он точно уверен, что они придурки: парнишка Финч-Флетчли, который, как заноза, всем напоминает, что собирался в Итон, и Драко Малфой, из которого прямо-таки сочится, что он гнида, словно из слизняка. Скабберс вполне неплохо справляется со сменой обстановки. Рон думал, что он, должно быть, какая-то волшебная крыса, раз он уже почти двенадцать лет у Уизли, которые, в общем-то, были не самой нежной семьей. В некотором смысле это совершенно верно. Перси подарил ему крысу, чтобы он не чувствовал себя одиноким в школе. В целом, это мило с его стороны, но как-то неприятно, что даже его чёртов питомец достался ему с чужого плеча. Всё у него с чужого плеча. Ему купили палочку в маленьком магазине подержанных вещей в Лютном переулке за несколько кнатов вместо галлеонов. В отличие от Гарри, который, как оказалось, пошёл к Олливандеру и получил сервис настоящего бутика, мама отвела его в магазин, посмотрела на уценённые палочки в корзине — со странными ручками, царапинами от падений и непонятными пятнами — и сказала: «Просто засунь туда руку и возьми ту, что кажется правильной. Давай, взмахни. Неидеально, но сработает вполне прилично». И, знаете ли, пусть и не идеальная, но работала она вполне прилично.

--

Уроки проходят неплохо. Гермиона помогает ему на заклинаниях, что мило, но ведёт она с ним себя снисходительно, а вот это уже не так мило. Ему нужно глубоко тянуться за своей магией из-за палочки, и он почти чувствует себя папиным Фордом «Англия», который не заводится с первым поворотом ключа. Так что, как и его отец, он ждёт секунду-другую, а потом пытается снова, и тогда обычно всё получается. На трансфигурации получается хуже. Макгонагалл проделывает трюк с кошкой, просто обалдеть, но, когда дело доходит до практической части урока, он прямо-таки пыхтит, пытаясь превратить спичку в иголку. На доске написано уравнение, им показали множество демонстраций, но она просто не срабатывает. Он взмахивает. Рассекает воздух. Даже, чёрт возьми, тычет палочкой, и ничего не происходит. Он перешёл от произнесения заклинания к бормотанию, и в итоге дошёл до того, что просто рычал на эту штуку на парте. — Мистер Уизли, — говорит Макгонагалл, направляясь к нему через весь класс, чтобы проверить его успехи. — Вам нужна помощь? Нужна. — Я в порядке, профессор, — он решительно не в порядке. Вообще-то он взбешён. Лишь некоторым ученикам в классе удалось полностью превратить спичку в иголку, но у многих хоть какие-то успехи. По всей комнате на партах виднеются очень блестящие спички. Она бросает на него многозначительный взгляд, прямо как его мать, умудрившись показать ему, насколько он очевиден, лишь приподняв бровь: — Раз Вы так уверены. Она идёт дальше, а Рон ещё несколько раз тычет в свою спичку с нарастающей злобой. Он скрипит зубами, глубоко вздыхает, затем ещё раз. «Иголка», — думает он, невнятно показывая палочкой на возмутительный предмет. Ему нужна чёртова иголка, просто чтобы доказать, что он способен на немного чёртовой магии. Он делает резкий, разрезающий взмах палочкой в сторону спички. «ИГОЛКА», — думает он ещё настойчивее. Спичка, в очередной раз, не превращается в иголку. Вместо этого его парта распадается на несколько их тысяч. Он не произносит некоторые слова, которым научился у Билла и Чарли (и мамы, когда она думает, что её никто не слышит), но у него аж зудит, как хочется. Макгонагалл, вместе с остальным чёртовым классом, смотрит прямо на него. Прежде чем она успела совладать со своим лицом, она выглядит под лёгким впечатлением. — Мистер Уизли. — Да, профессор? — он чувствует, что становится пунцовым. Она взмахивает палочкой, и все иголки исчезают одновременно: — Зайдите ко мне после уроков. Он кивает, не вполне доверяя себе, чтобы заговорить. Остальным в классе в основном удаётся удержаться от того, чтобы не произнести какую-нибудь вариацию на тему «о-о-о, Уизли попал», хотя он и слышит несколько. Ему хочется швырнуть в стену свою дурацкую новую старую палочку, но он довольствуется тем, что смотрит себе под ноги. — Однако, — говорит Макгонагалл, и Рон поднимает голову, встретившись с её взглядом. Она строга, но на губах у неё играет лёгкое веселье — Рон узнал его, потому что его отец довольно часто смотрел так же, когда разбирался с Фредом и Джорджем. — Давненько ученикам не удавалось начать год с таким блеском. Десять очков Гриффиндору. Он проводит остаток урока, все десять минут, неловко нависая над Гарри, беспорядочно тыкающего своей палочкой в блестящие спички с дырочками на конце. В общем, могло быть и хуже. Травология после обеда — это ужасно. Дело не в предмете. Если не считать Макгонагалл, которая вроде как должна быть его любимым учителем, как декан его факультета, то Спраут, пожалуй, пока что его любимица. Он не так очарован ею, как Невилл — очевидно, что мальчик обожает растения так же, как Чарли — драконов, — но она явно знает своё дело и действительно умеет преподавать. Но само занятие проходило ужасно — в основном потому, что оно сразу после обеда, а в теплицах невероятно жарко и влажно для процветания растений. К счастью, это урок с наименьшим использованием палочек, так что Рону он даётся вполне неплохо. Не так легко, как Невиллу, — хоть он и человек инстинктов, Рону приходится тщательно всё обдумывать, в то время как у другого мальчика всё очень хорошо получается моментально и с лёгкостью, — но Рон вполне знает, как обращаться с садом, ведь он помогал маме и выращивал хоть немного еды для семьи, а потому от этого он скорее медитирует, чем напрягается. А потом, ну, на сегодня всё. Если честно, это казалось немного странным: во-первых, просто находиться в школе, но, во-вторых, то, насколько он незанят. Он знает, что у третьекурсников есть факультативы — и что по мере прошествия лет их будет всё больше и больше, — но у него как будто слишком много свободного времени. Кудрявая девочка, Гермиона, уже обсуждает домашнюю работу, а Гарри проводит бóльшую часть времени, благоговея от магии, но Рон… Сложно подобрать правильные слова, но Рону, в целом, скучновато. Да, это престижная волшебная школа, где он научится магии, но, учитывая все разговоры о Хогвартсе от братьев, когда они приезжают домой на каникулы, не то чтобы он сильно удивлён.

--

Рону удаётся выскользнуть, чтобы поговорить с Макгонагалл до ужина. Он уверен, что большинство факультета знает, куда он направляется, а то и зачем, — и, учитывая, что трансфигурация у них с Рейвенкло, велика вероятность, что и бóльшая часть школы знает об их встрече, — но ему не хочется это афишировать. К счастью, её кабинет не так далеко от гостиной, потому что она декан Гриффиндора, а значит ему не нужно с напускной беззаботностью тащиться куда-то далеко. — А, мистер Уизли, — говорит она, когда он зашёл после стука. — Я ждала Вас чуть раньше. — Я задержался за разговором с Гарри в гостиной, профессор, — к счастью, у этого оправдания было дополнительное преимущество того, что оно правдиво. Стоит признать, что он намеренно привлёк Гарри к беседе, оттягивая с ней разговор, но это непринципиально. — Что ж, — произносит она, — бывали оправдания и похуже, — она протягивает тарелку с множеством искусно разложенных печений и конфет. — Не желаете имбирного печенья? Или шоколадную конфету? Ну, Рон не из тех, кто отказывает от еды, поэтому он берёт и то, и другое по штучке: — Спасибо, профессор, — он сразу забрасывает шоколадку в рот. Шоколад горький, с хлопьями соли сверху. Вообще-то, довольно вкусно. — Будь я проклят! Макгонагалл сдавленно смеётся и сама берёт одну: — А теперь, мистер Уизли, думаю, нам стоит поговорить о произошедшем сегодня на уроке. — А? — произносит Рон, потому что это минимум, который он должен выдать, а разговор внезапно стал довольно неловким. — Никогда, — говорит она, — за мои сорок лет преподавания у меня не было ученика, который сделал подобное в первый учебный день. — …О. — И я это говорю не потому, что Вас ждут неприятности, — отпивает она из чашки, — а потому, что совершённое Вами — вообще-то магия очень высокого уровня. — Что? — какая бессмыслица. — Я просто — я просто очень разозлился из-за всего этого чёртова — из-за задания, и просто так случилось. — Вы разозлились, — медленно начинает она, и внезапно Рону совсем не нравится, куда она ведёт. — И каким-то образом невербально и с неправильным движением палочки умудрились превратить свою парту в двадцать тысяч отдельных иголок. Случайно. Ну, если выставить это так, то и впрямь звучит не очень. — Эм, ага, профессор, похоже на то. — Есть мысли, что могло это вызвать? — Нет, эм, никаких? — И больше ничего странного с Вашей магией не происходило? Рон запихивает имбирное печенье в рот, чтобы избежать ответа. Макгонагалл, которая, как выяснилось, не вчера родилась, тут же это замечает, но позволяет ему потянуть время, чтобы подумать. — Ну, — смиряется он, — это может быть как-то связано с моей палочкой? — И почему же? — по мере разговора она веселилась всё меньше и меньше, но теперь явно дошла до полной серьёзности. Эх, чёрт. Как же ему сказать? Он начинает напрямую: — Эм, профессор, Вы знаете, что моя семья несколько… — ищет он слово, но, будучи одиннадцатилетним с половиной и не особенно начитанным, не может найти. Он останавливается хотя бы не на самой резкой формулировке. — …небогата? Она кивает: — Догадалась. — И — у Олливандера очень дорого, поэтому — в Лютном переулке есть магазин подержанных вещей, и… По крайней мере, ей хватает вежливости не выглядеть ужаснувшейся. В конце концов, не так-то много способов волшебнику потерять палочку, чтобы она подходила для перепродажи: палочка выбирает владельца, а потому мало кто, кроме нескольких отчаянных богачей, покупает несколько под разные наряды. И те ребята не совсем из тех, кто отдаёт вещи в барахолки. Особенно в сомнительные в Лютном переулке. — Мистер Уизли, — начинает она. — У Вас есть хоть какое-то представление о сердцевине Вашей палочки? Ни единой чёртовой идеи, и, честно сказать, ему плевать. Только уродов-показушников заботит символизм волшебных палочек — что шерсть единорога означает чистое сердце владельца или что-то такое, — и всё, что ему было важно (а, по правде, и всей его семье, кроме, может, той маминой тётки из семьи Блэк, которая вышла замуж за Пруэтта), что она работает, и этого уже больше, чем достаточно. — Ни малейшего, профессор. — Можно мне на неё взглянуть? — она выжидающе держит руку. — …Конечно, — Рон не в восторге от подобного, но передаёт её. Макгонагалл бормочет какое-то заклинание, что-то, что отчётливо не латынь, а значит, изучать на уроках они его в ближайшее время не будут. Палочка, засияв, поднимается, как перо, и указывает кончиком на нечто, напоминающее план урока профессора. Она начинает писать печатными буквами некий список своих характеристик. Через несколько секунд и несколько строк она падает и со стуком катится по столу. Макгонагалл возвращает ему палочку. — Ну? — спрашивает он. Наверное, ему не стоит быть таким фамильярным с профессором, пусть она и его декан, но у Рона всегда были проблемы с общением со старшими. — Это — хм-м-м, — Макгонагалл крепко сжимает рот и перечитывает нацарапанный текст у себя перед глазами. — По правде сказать, думаю, это должно остаться только между нами. Что ж. Вряд ли это хорошо? — То, что у Вас в руках, мистер Уизли, — говорит она, — потенциально крайне незаконно, — она вновь взглянула на список свойств, а потом подняла взгляд обратно, уставившись ему прямо в глаза. — Существует несколько комбинаций сердцевин и дерева, которые… Не рекомендованы. Если бы дело было только в этом, нашего разговора бы сейчас не состоялось. Однако Вам удалось найти палочку с деревом, которое по закону считается слишком неустойчивым для общего употребления, а сердцевина — табу со времён крестовых походов. К сожалению, у Рона есть привычка говорить то, что у него на уме. Поэтому вместо чего-то достаточно почтительного он произносит то же, что сказал бы в этой ситуации его отец: — Сукин сын. Макгонагалл одаривает его выразительным взглядом: — Воистину. — Вы доложите о ней? — вот это важно. Его семье не совсем по карману новая палочка, а скоро школьные принадлежности понадобятся и Джинни, и бюджет будет ужат сильнее обычного. Некоторое время она раздумывает, явственно взвешивая варианты: — Думаю, Вы могли бы совершить множество очень интересных вещей своей палочкой, — медленно произносит она. — И, честно сказать, если Вы будете держать язык за зубами, другим нет смысла знать. По сути, это заявление непоправимо изменит волшебный мир. (Не судите его строго, Рону всего одиннадцать. Ещё полно времени, чтобы всё поменялось.) — О, слава Мерлину, — может, его палочка и странная и незаконная, но это даже клёво. Конечно, он не мог сказать остальным, но приятно хоть раз завладеть чем-то уникальным. — А из чего она вообще сделана? — Из красного дуба, растущего в Америке, — невероятно редкий материал, по крайней мере в Британии, поскольку зачастую ведёт себя несколько странно… — она вновь смотрит в записи. — И с волосом из хвоста фестрала. Из него вырывается, прежде чем он успел остановиться: — Разве не бузинная па… — Да. Предположительно. Но это не такая редкость, как выставляют в легендах. Просто со временем использование сошло на нет, потому что такие палочки невероятно отзывчивы на заклинателя, — чего она не упоминает, а Рон узнает только через несколько лет, когда будет делать домашнее задание по уходу за магическими существами, так это что такие палочки обычно невероятно темпераментны и практически разумны: это как-то связано с тем, что фестралы — предвестники смерти, гарцующие на Завесе. Оглядываясь назад, это многое объясняет. А ещё он тогда узнает, что волос из хвоста фестрала — один из самых сильных проводников тёмной магии. Что тоже объясняет некоторые вещи, если уж быть совсем честным. — Обалдеть. Макгонагалл весело на него смотрит и снова протягивает тарелку печенья. Каким-то образом он не заметил появления маленьких квадратиков «печенья миллионера», и он берёт парочку, прежде чем вернуться в башню Гриффиндора. Наелся ли он печеньем перед ужином? Да. Жалеет ли он? Ни за что.

--

Следующий день начинается ни свет ни заря с защиты от Тёмных искусств. Гарри весь дёргается возле мужчины в тюрбане (логично! Он же совсем не похож на голову!), но Рону по большей части просто скучно. Перед тем как он сел в «Хогвартс-экспресс», мама отвела его в сторонку и сказала прямо: — Защита от Тёмных искусств тебе ни за что не дастся. Блин, нет бы ей хоть раз смягчить удар: — Я не… Что? — Защита от Тёмных искусств, — медленно сказала она. — То, как её преподают в Хогвартсе, тебе не подойдёт. Мне не нужно было предупреждать об этом твоих братьев, но… В этом плане ты больше похож на меня, чем на своего отца. — Мам, что? — Дело в том, Рональд, что оборона редко полезна, если у тебя есть какая-то определённая цель. Что случается в шахматах, если ты играешь только от обороны? — Проигрыш, — теперь он понял, куда она клонила. Но не советовала же ему мама стать тёмным волшебником? Она кивнула: — Тётя Лукреция не просто так вышла замуж, и дело не только в крови. Ладно, может, она и советовала ему стать тёмным волшебником. Дикость. — Мам, можешь просто сказать, что имеешь в виду? Она прильнула поближе: — Я просто говорю, Рон, что ты застрянешь в классе за чтением кучи теоретических учебников, но никогда не научишься ничему, кроме базовых защитных заклинаний и как отличать магических существ, ведь, Моргана упаси, чтобы Альбус Дамблдор дал замарать свои руки, — фыркнула она. — Держи глаза открытыми, но не делай ничего очевидного, хорошо, дорогой? (К сожалению Альбуса Дамблдора, это ещё одно заявление, которое в итоге основательно изменит волшебный мир.) Если честно, Рон тогда не был до конца уверен, к чему был весь этот разговор. Сидя на своём первом уроке по защите от Тёмных искусств, к сожалению, всё прояснилось. Мама была права. Защита от Тёмных искусств — предмет не для него. Не то чтобы он тёмный волшебник или что-то такое. (Пока.) Но, Мерлин, если ему придётся высидеть семь лет за повторением: «Тёмная магия плохая, потому что плохая, я дрался с вампирами, так что верьте мне», — Рон будет вынужден будет стать чёртовым Тёмным лордом просто назло. Найдёт себе коттедж в какой-то глуши, установит обереги крови, выведет василисков, организует профсоюз гоблинов против Министерства — вот это вот всё. «Честное слово, — размышляет он, бесстрастно глядя на то, как профессор Квиррелл распинается о том, какие Тёмные искусства непростительные, и странные, и инструменты злобных, трусливых людей, — бросить всё и стать деревенским разводчиком василисков — звучит классно, если подумать». Рассказывает ли Квиррелл ученикам, что входит в Тёмные искусства? Нет, но он изо всех сил старается их убедить, что всё одинаково и безоговорочно плохо. Но не волнуйтесь, вы научитесь с ними бороться, не забивая свои драгоценные умы ни одной чёртовой деталью. Этот урок у них проходит вместе со слизеринцами, и на этом заявлении Драко Малфой закатывает глаза так сильно, что Рон поистине удивлён, что они не издали ни одного звука. По правде, он с ним согласен, по крайней мере, в некоторой степени, но всё же, скорее всего, по другой причине. Он никак не может понять, почему кровные обереги так же плохи, как убийство. Рон не засыпает, но почти жалеет об этом. Чем дольше идёт урок, тем больше он раздражает, и к окончанию Рон испещрил весь лист для конспекта рисунками эмблем «Пушек Педдл» и мётел.

--

На уроке полётов на мётлах скучно, пока не падает Невилл. Драко хорошо управляется с метлой, но он полный козёл, что не особенно удивляет. Гарри очень хорош на метле, а вот это уже немного странно, учитывая, что его вырастили маглы. Гарри отправляют к профессору Макгонагалл, а Рон идёт на историю магии. С урока Рон возвращается с головной болью от мелкого текста в учебнике, а Гарри из кабинета заместительницы директора — с позицией в команде по квиддичу, потому что, как выяснилось, он ловец-вундеркинд. Они воссоединяются за ужином. — О чём, кстати, с тобой хотела поговорить Макгонагалл? — спрашивает Гарри, набросившись на своё жаркое. — У тебя неприятности или что? — Ничего такого, — говорит Рон, делая глоток тыквенного сока. — Она просто хотела поговорить об уроке, — справедливости ради, технически это не ложь. — Да ну? — Ага, — Рон на мгновение взглянул в тарелку. — Значит, ты теперь в команде? — Похоже на то, — сказал Гарри. — Я поговорил с Вудом, и позже у меня тренировка? — Обалдеть.

--

На следующий день у него снова заклинания, трансфигурация и травология, и идут они вполне неплохо. Рону удаётся добиться прогресса в превращении спички в иголку, что приятно. Это занимает некоторое время, и ему приходится немного потыкать палочкой, но в конце урока у него получается очень острая спичка. Гермиона, конечно, уже справилась со своей и не даст никому об этом забыть. Гарри был близок. Один из рейвенкловцев, с которыми у них общий урок, умудрился не только выполнить задание, но и обратить иголку обратно в спичку. Рон не хуже всех — эта сомнительная честь за девчонкой из Рейвенкло, умудрившейся сломать свою чёртову палочку на третий день занятий, — но он недалеко ушёл. На травологии он сидит с Невиллом. Гарри застрял за партой с Гермионой, Лавандой Браун и кучкой хаффлпаффцев, включая этого придурка, который хвастался Итоном, и Сьюзен Боунс, которая вроде ничего. Он почти уверен, что её мама работает в Министерстве. А ещё, учитывая, что Невилл в принципе неплохой собеседник да ещё и очень, очень хорош в травологии, всё идёт как нельзя лучше. Им досталась парта с Дином Томасом и Энтони Голдштейном, оба маглорождённые и болтают о футболе — оказалось, они выросли в Лондоне в паре районов друг от друга. — Эй, Невилл, — говорит Рон, пытаясь звучать буднично, и ему это почти удалось, пока они работают над пересадкой бадьяна. — Тебе бабушка дала с собой какие-нибудь книжки? Невилл, будучи не идиот, бросает на него подозрительный взгляд: — Может и дала. А что? — Просто интересуюсь, э-э, расширением деятельности, вот и всё. — …Это касается твоего поведения на защите от Тёмных искусств? — видимо, Невилл сообразительнее, чем кажется на первый взгляд. Или он немного приобщился к Старым Порядкам, ведь его бабушка так отчаянно устарела. — Может быть, — Рон следит, как он утрамбовывает землю вокруг корней бадьяна. Этой работе не требуется невероятная сосредоточенность, но он не может собраться с духом посмотреть Невиллу в глаза и спросить, есть ли у него книги о тёмной магии, посреди урока. — Похоже на плохую затею. — Ага, похоже, — Рон даже не собирается с этим спорить, ведь пытаться научиться тёмной магии, живя в школе, полной светлых волшебников, со странной и не сказать что законной палочкой, кажется совершенно ужасной затеей. Но, слушайте, это может оказаться весело. Может, он попробует только чуть-чуть, просто посмотрит, на что это похоже. И если он почует что-то совсем уж неладное, то сразу закроет книгу. Рон поднимает взгляд и видит, как на него выжидательно смотрит Невилл. Он даже не пытается казаться невинным. Невилл вздыхает: — Может, что-то и есть. Найди меня после ужина, ладно? — Ладно. (Дин Томас слегка пихает локтем Энтони Голдштейна и взмахивает головой в сторону парочки: — Только мне кажется или?.. — О нет, — говорит Энтони, — у них явно что-то на уме. — Думаешь, стоит переживать? — Э-э, вряд ли это что-то плохое, — Энтони смахивает волосы с лица, тем самым размазывая по нему грязь, прямо посреди лба. — Так что, как думаешь, каковы шансы Манчестера в этом году?)

--

— Что ж, — говорит Невилл после того, как оба сбежали пораньше с ужина, стоя в одиночестве в спальне. — Мы же не говорили о двух разных вещах? — Эм, — отвечает Рон. — Если бы я сказал: «У тебя есть книги о тёмной магии?» — ты бы что ответил? — Слава Мерлину, — Невилл открывает сундук и некоторое время в нём роется. — Бабушка с дьявольским упорством намерена привить мне семейные традиции, но… просто… — с мамой и папой это просто… Ой. Рон понимает, почему Невилл не ныряет в Тёмные искусства головой вперёд, учитывая, ну знаете, что они сделали с его родителями: — Ага. — Со стороны растений и магических существ я ещё могу с ними справиться, но… проклятья мне не под силу. — Понимаю. — Что ты вообще хочешь… — Мама сама это начала, подумала, мне подойдёт. Ты знаешь, какая она. Невилл несколько раз встречал Молли Уизли, в основном на званых вечерах, организованных своей бабушкой, и действительно знал, какая она: — …А. Рон снова говорит, прежде чем успел остановить себя: — К тому же у меня странная палочка, так что… — Стой, что? — Невилл останавливает раскопки своего сундука и переводит на него взгляд. — Просто странная. Не знаю. — Можно я на неё быстро взгляну? — протягивает руку Невилл. — Конечно, — Рон передаёт палочку, и она тут же, не успев оказаться в руке Невилла, начинает искриться. Не в обычной манере, когда искры срываются с кончика, а как будто намекает, что собирается стрелять огнём. — Моргана! — роняет Невилл палочку, и искры стихают. — Это просто… — Ага. Она капризная, — Рон уже схватил палочку и запихнул обратно в карман. — Так что, что за книгу тебе вообще дала бабушка? Невилл поднял что-то из сундука. Нечто тяжёлое, в кожаном переплёте и отчётливо в форме книги. А ещё она выглядела, будто ей несколько сот лет. Он передаёт это Рону: — Держи. На него с обложки смотрит «Въведенїѥ въ практики таинꙑ и ꙃла». — Ни черта себе, — распахивает её Рон и смотрит на содержание. Заголовки вроде «Основы кругов» и «Обереги и их использование» не кажутся ему ни тайной, ни злом (или, точнее, «таинои и ꙃломъ»), но «Ритуалы крови» и «Модификация восприятия» уж точно, чёрт возьми, — да.

--

В пятницу у них сдвоенное зельеварение со слизеринцами. Что, за неимением лучшего слова, уверенно отвратительно. Ну. Дело вот в чём. Для Гарри и Гермионы оно совершенно ужасно, а Невилл выглядит так, будто в двух резких словах от обморока на ровном месте. Для Рона не отвратительно. Это чем-то похоже на готовку. Все эти взвешивания, и нарезка, и помешивания ему знакомы, к тому же мало что может испортить его палочка. Конечно, Снейп вполне себе придурок, но Рон провёл всю свою жизнь возле Фреда и Джорджа, кто в лучшие дни располагающие к себе придурки; и Перси, у кого палка вставлена так глубоко в задницу, что иногда гадаешь, не кашляет ли он опилками; — так что то, что Снейп раз в неделю устраивает хамство ради хамства, не откликается у него так же, как у всех остальных. (А ещё он может быть, а может и не быть Пожирателем Смерти, но мама думает, что он был на правильной стороне истории, когда дело дошло до жареного; и хотя она была немного… ну, знаете, мамой во всём этом, она, как правило, права.) Он застрял за одной партой с Тео Ноттом, что, честно говоря, не так уж и плохо. Он тихий, но не особенно скромный. В итоге они не пытаются подорвать друг друга, что уже большой прогресс на фоне других смешанных пар в классе. Из двух других Гермиона и Блейз Забини сошлись к некоторому молчаливому взаимному презрению, где они всё делают идеально, но воздух между ними может калить железо, а Симус и Милисента Булстроуд умудрились расплавить котёл и поджечь парту, но в целом вполне ладят. Тео ничего, полагает он. Тихий, что приятно, учитывая, что все его друзья и большинство членов семьи либо громкие, либо болтливые, либо и то, и другое. (Кроме тех, кто Перси, но он может быть в полном ударе, если его достаточно вдохновить.) В общем, хороший урок, ну правда. По крайней мере, для него. На Гарри и Гермиону без слёз не взглянешь.

--

В субботу он просыпается, завтракает в Большом зале, берёт яблоко на перекус и отправляется в заброшенный класс на седьмом этаже, чтобы начать обучаться тёмной магии. Согласно табличке на двери, когда-то его использовали для упыроведения, но Рон вполне уверен, что его не было в списке доступных факультативов уже по крайней мере полвека. Он запирает за собой дверь, ставит портфель на пол и раскрывает «Въведенїѥ въ практики таинꙑ и ꙃла» на случайной странице. Он тут же видит предупредительные схемы, как распознать гангрену, если для кровного ритуала использовалось посредственное оборудование. Мерзость. Наверное, полезно, но и вместе с тем. Рон снова случайно перелистывает и видит нечто, пожалуй, гораздо более полезное. По его лицу растягивается широкая улыбка, кажется, она даже немного дикая. Трансфигурация огня. (Что означает трансфигурацию во что-то сделанное из огня и обжигающее, а не а) поджигание чего-то; или б) создание и формирование фигур из холодного огня, что вообще-то входит в С.О.В. и что мама делает каждый год на Рождество.) Движение палочкой кажется довольно простым, просто вправо-влево-вверх-вокруг и взмахнуть посередине, а заклинание на греческом перекатывается у него во рту, когда он его произносит. Он тренируется и в том, и в другом по паре раз, только движение, а потом только произнесение, чтобы его тело и рот привыкли, а потом берёт кусочек пергамента из портфеля, сминает в тугой шарик и ставит его перед собой на парту. Рон делает успокаивающий вдох, затем еще один. Ещё нет и десяти утра, первая суббота после начала семестра, поэтому в замке мало что происходит, ведь все, кто не практикует крайне запрещённую тёмную магию без присмотра, скорее всего, спят или неторопливо завтракают. Рон приготовил палочку и приступил к заклинанию. Вызов его магии был очевиден с самого первого слога, растягивающий его, как утренние потягушки. Слова просто срываются с языка с правильным произношением, движения палочки кажутся выверенными и естественными практически с первой секунды. А комочек бумаги перед ним охватывает пламя. Каждая морщинка и каждая складка отчётливо видны в пляшущем жаре, на деревянной парте под ним начинает образовываться подпалина. — Обалдеть. Рон быстро выливает на него полбутылки воды, чтобы потушить пламя. Пожалуй, не стоит давать ему гореть слишком долго, если он не знает, как остановить распространение огня. И всё же. Оказалось гораздо проще, чем вообще должно было быть. — Это будет странное время в твоей жизни, — сказал отец, прежде чем он сел на поезд. — Ты узнаешь о себе много нового. Будет весело! Рон более чем уверен, что отец говорил о переходном возрасте, но, ну, оказалось, что это ещё и относится к тренировкам магии. Кто ж знал.

--

После этого события развиваются стремительно. Гарри пытается вызвать Малфоя на дуэль в полночь, и они берут с собой Невилла. По выходным Рон превращает в огонь всё более крупные и сложные предметы, пока не доходит до того, что он уже не может вылить на них стакан воды, а вынужден учиться отменять заклинание. (В результате этого процесса он несколько раз сжигает волосы на руке и оставляет большие подпалины на стенах и полу комнаты изучения упырей. К счастью, поскольку никто, кроме него, этим не пользуется, некоторое время это будет незаметно.) В следующий раз, когда они разговаривают, они с Невиллом по локоть в земле. До Хэллоуина остаётся пара недель, так что они выращивают тыквы, которые одновременно напоминают об осени и являются хорошими ингредиентами и для загущения зелий, и тушёного мяса. — Что ж, — говорит Невилл, — как тебе, э-э, книга? — Вполне неплохо, — отвечает Рон, широко улыбаясь. — Мне удалось не поджечь себя на прошлой неделе. Дин Томас резко смотрит на него, а с ним и Энтони Голдштейн: — Есть ли… — вздыхает Дин. — Это просто не мое дело, или ты творишь какую-то глупость? Прежде, чем Рон успевает ответить, Невилл говорит: — Вообще-то, и то, и другое. — Боже, — Дин смотрит в свою землю для пересадки, будто всерьёз размышляет, не зарыть ли в неё голову. — Ты хоть осторожен? — Э-э, — говорит Рон. — В меру. — Клёво, — Дин снова смотрит на Энтони. — Ты сказал, у тебя есть «Нинтендо»? Какие игры? (— О! Эм, — говорит Энтони, позволяя себе вернуться в прошлую беседу. — Я летом много играл в «Final Fantasy IV»? — Правда? — Ага! Я не играл ни в одну из них, но кажется, что эта сама по себе? Странно, ведь, вроде, вторая и третья даже не были выпущены на английском…) — И? — спрашивает Невилл тише прежнего. Энтони и Дин сознательно не обращают внимания, но всё же. — Ну, — говорит Рон, — у меня здорово получается превращать предметы в огонь. — Моргана, Рон, это… — Невилл бросает в него холодным комочком грязи вместо того, чтобы закончить мысль. — Однажды ты будешь ужасающим, ты об этом знаешь? — Пф, — говорит Рон, и ему очень приятно услышанное. — Есть вещи и похуже.

--

Как бы то ни было, через несколько недель в школу врывается тролль, и начинается сущий ад.