Невинность умерла с криком

“Я вовсе не гений. Мне кажется, что я здесь только потому, что смогла осознать свой талант еще с раннего возраста. Но это не значит, что я не буду пытаться оправдать ожидания! Даже непревзойденный гений умрет, если его зарежут! Это мой способ борьбы — Ах, вырежьте это потом. Я переборщила с метафорой… (А-кун будет зол на меня)…Я всегда была остра на язык… Я не специально, иногда, я говорю так просто с горяча… Прошу, вырежьте и это тоже... ”   

---- 

Хошино Аквамарин был загадкой.   Или Кана думала, что это то, во что ему хотелось, чтобы другие верили.   Он двигался по жизни, держа других на расстоянии вытянутой руки, надевая маску молчания, призванную создавать иллюзию неприступности. Это не означало, что он был полностью за пределами понимания Каны. Да, он сбивал с толку, но не так загадочно, а больше разочаровывающе, как это бывает только у гормональных мальчиков-подростков. Ментально он все еще был мальчиком примерно своего возраста, и для нее это означало, что он был далеко не таким сложным, каким казался. Она всегда думала, что он слишком серьезно относился к себе, но именно таким Аква и был — мальчиком, в поступках которого было гораздо больше противоречий, чем загадок.    В конце концов, для кого-то столь загадочного и бессердечного он часто старался изо всех сил ради других, даже в ущерб себе. Как еще можно объяснить, что ради нее он рассказал всему миру, возможно, один из своих самых больших секретов? Он хотел выглядеть устрашающе, но, несмотря на всю свою напыщенность, это было не так. Она хорошо это знала.   Она не была так уверена, что у такого ужасного и отчужденного человека могут затуманиться глаза во время секса — вид у него был такой, словно он не мог до конца поверить, что кто-то может его любить.    Он ведь приложил все усилия, чтобы финальная серия «Сладкого сегодня» стала хитом, не так ли? Она не ожидала от него потрясающей игры, и все же ему удалось превратить этот неуклюжий беспорядок в эпизод, достойный похвалы. Он сказал Мелт-куну, “Все-таки в игре важны эмоции. Ты показал себя, и благодаря этому, у Аримы тоже был шанс проявить себя”. Сделал ли он все это, чтобы заставить ее блистать? В то время она была совершенно сбита с толку. Она не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то оценивал ее талант. Не с тех пор, как она была ребенком.    Вероятно, именно в этот момент она влюбилась в него.   Он всегда делал что-то подобное — сводил ее с ума, вытаскивал ее, дергая и крича, в центр внимания, проецируя свой голос через мегафон, который требовал, чтобы другие услышали единственное, о чем она кричала больше десяти лет -Смотри на меня! Признай, что я существую.    Как она могла не любить его?  Он даже раскрыл миру такую глубоко личную тайну ради нее. Это потрясло ее. Это было самое доброе, что кто-либо когда-либо делал для нее, даже после того, как она уже смирилась с тем, что общественность просто сожжет ее на костре за ее ошибку. После нескольких месяцев молчания Аква проявил к ней такой уровень доброты, что она была одновременно совершенно сбита с толку и тронута.    Он всегда делал подобные вещи.    Например, как сейчас, когда он оторвался от ее все еще обнаженного тела, чтобы побежать в ванную, появляясь с влажным полотенцем, которым он вытирал все еще влажную сперму с ее живота, бедер и даже между ног. Она все еще была немного чувствительна там, и она вздрогнула, когда прохладная ткань коснулась ее. Она наблюдала за ним, наблюдая за его тихими действиями, когда он мыл ее. “Спасибо”, - сказала она с теплой улыбкой. Аква только кивнул, прежде чем бросить полотенце в корзину для белья у его двери, прежде чем забраться обратно в постель. Затем ее снова подхватили на руки.   Ага. Похоже, ему нравилось обниматься.    Еще одно противоречие, учитывая, каким колючим он был обычно.    “Знаешь, - Кана поймала себя на том, что говорит, чтобы заполнить установившуюся между ними уютную тишину. “Секс был не совсем тем, чего я ожидала,” она уткнулась головой в его плечо. Его кожа горела, пахло сосной и свежим бельем. Должно быть, он постирал простыни перед тем, как она пришла. Ему, вероятно, придется постирать их снова, но она старалась не думать о том, насколько грязными они их сделали. Ну, насколько грязными она их сделала. Она даже не знала, что можно так намокнуть или испытать такой сильный оргазм. Теперь, когда она не была так возбуждена, она была немного подавлена собственными телесными реакциями.   Она была почти уверена, что брызгала каждый раз, когда кончала. Раньше такого определенно не случалось, даже с учетом ее собственных любопытных исследований собственного тела. Простыни под ними все еще были немного влажными, но она попыталась не обращать на это внимания и подавила желание произнести бессвязные извинения.  Может быть, подобные вещи были нормальными во время секса?    Если Аква и возражал, то виду не подал. Его рука крепче обхватила ее талию, и она почувствовала, как его палец лениво рисует круги на коже ее бедра. “А чего ты ожидала?”   “Чтобы было намного больнее”, - призналась она с довольным мурлыканьем. У нее возникло желание поцеловать его в плечо, и она последовала этому желанию. Она почувствовала, как его рука благодарно сжала ее бедро, и она боролась с желаниями продолжить разговор, поспать или забраться на него сверху во втором раунде. В конце концов победило продолжение разговора: “Я читала несколько эротических романов, и первый раз всегда отстойный для девушки. Девушки тоже иногда рассказывают друг другу об этом. На что это похоже. Что-то в этом роде. Обычно говорят, что это ни на что не похоже или что это больно ”, - сказала она, вспоминая некоторые разговоры, в которых она участвовала со своими одноклассницами или другими актрисами на съемочной площадке. Ей никогда особо нечего было сказать, но она внимательно слушала из любопытства.    Его губы скривились в довольной улыбке: “Значит, для тебя это не было отстойно?”   Как будто он не знал! Влажные простыни были доказательством того, насколько хорош был тот первый раз. Кана ударил его по руке: “Ты же знаешь, что это не так. Не будь высокомерным”.    “Откуда мне это знать?” Он поднял бровь. Затем повернулся на бок, придвигаясь ближе, пока она не почувствовала тепло его дыхания на своих губах. “Тебе придется уточнить”, - его голос звучал так чертовски довольным собой, что ей захотелось ударить его другой подушкой, однако она была почти уверена, что после их импровизированной драки подушками после секса Аква разбросал все подушки, которые в данный момент не лежали на кровати, подальше от нее.    “Я не буду это говорить”, - фыркнула она, зная, к чему он клонит. Ей не нужно было раздувать его эго еще больше, чем оно уже было. “Ох?” Аква пробормотала это так, что волосы у нее на затылке встали дыбом, особенно когда она увидела темноту в его глазах — зрачки были настолько расширены, что, казалось, поглотили детскую голубизну его радужек. Она почувствовала, как его рука переместилась с ее бедра вниз, между ног, прямо к клитору. “Ты не будешь?”    Когда Кана спросила, будет ли следующий раз, она не совсем ожидала, что это произойдет всего через тридцать минут после того, как они с Аквой впервые занялись сексом, но вот они снова были здесь. Очевидно, что ему не нравилось, когда его дразнили.    Она захныкала, ее влагалище все еще было таким чувствительным после их предыдущего сеанса, что она обнаружила, что стонет в тот момент, когда он прикоснулся к ней. Кончики его пальцев были грубыми, но они создавали такое восхитительное сжатие внизу ее живота, когда рисовали маленькие круги вокруг капюшона ее клитора. “Это очень плохо. Тогда мне придется предположить, что ты плохо провела время, и мне придется приложить гораааздо больше усилий.”   “А-Аква” - Что за придурок!    Ее бедра изогнулись, и она обнаружила, что задыхается, когда его прикосновения продолжились. Он двигал пальцами медленно и методично, все это время наблюдая за выражением ее лица. У него всегда были такие проницательные глаза, — глаза, которые, казалось, сверлили ее кожу, проникали глубоко под стены, которые она так тщательно возводила, чтобы другие не слишком пристально смотрели на изувеченную девушку под ними. Она не могла спрятаться от этих глаз.    Да она и не хотела.   Она только хотела, чтобы он оказал ей такую же любезность, открыв ей свое сердце, как она сделала для него. Она хотела снять слои того, что делало Хошино Аквамарина таким, и взглянуть на то, что скрывалось под ними.    “Ты такая мокрая”, - пробормотал он ей на ухо, тихо и благодарно. От его низкого гула боль между ее ног усиливается. Ей не было стыдно признаться, что в прошлом у нее было множество фантазий с Аквой в главной роли. Хотя у нее не было большого опыта, у нее было богатое воображение и бушующие гормоны девушки в пору ее юности.    Когда она оставалась ночью одна, она часто ловила себя на том, что ее руки опускаются все ниже, мысли об Акве неистовствовали в ее голове, пока она не выбивалась из сил. Эта тоска отказывалась утихать, призыв, который нельзя было игнорировать, независимо от того, как часто она пыталась выбросить из головы эту блондинистую угрозу.   Конечно, ничто не сравнится с реальностью.    Шероховатость его пальцев, когда он гладил ее клитор, жар его рта, когда он проводил языком по раковине ее уха — или темнота, окрасившая его голос, когда он шептал ей на ухо абсолютную мерзость. Это были вещи, до которых она вряд ли смогла бы додуматься самостоятельно. Если бы она была инструментом, Аква бы виртуозно играл на нем, — дергая за аккорды и доводя ее до крещендо, от которого она не могла даже дышать.   Никогда не чувствовала себя так, прикасаясь к себе.    “П-Прекрати говорить такие н-неловкие вещи”, - она едва смогла произнести свою фразу, когда почувствовала, как два его пальца погрузились в нее. Боже, она могла слышать , какая она мокрая. “Это смущает?” Он спросил, как будто еще не знал. Она услышала в его голосе что-то похожее на смех, хотя и не совсем. Если подумать, слышала ли она когда-нибудь, чтобы Аква действительно смеялся?    Эта мысль, однако, была вытеснена из ее головы, когда он продолжил говорить. “Ты так говоришь, и все же, когда я говорю эти вещи, у тебя здесь становится так тесно”, - он подчеркнул это утверждение, целенаправленно стимулируя то чудесное местечко внутри нее, которое заставляло ее видеть звезды каждый раз, когда он находил его. “Ты уверена, что тебе это не нравится?”   “А-Аква“ — Как она должна была отреагировать на это, когда ее тело не могло перестать дрожать, когда кольцо внутри ее живота сжималось все туже и туже с каждым прикосновением? Он резко вдохнул, и она почувствовала, как он придвинулся ближе, так что она могла почувствовать его член — уже снова твердый, прижатый прямо к ее бедру. Она думала, что мужчинам нужно время после секса, чтобы прийти в себя, но у Аквы, похоже, такой проблемы не было.    “Ты должна общаться со мной, Кана”, Что за придурок! Вот он снова использовал ее слова против нее, но она, вероятно, могла снова кончить, просто услышав, как он так произносит ее имя, поэтому было трудно сдержать свой гнев. “Еще н-немного”, - прошептала она, и действительно заслужила награду за то, что смогла сказать так много, когда каждое прикосновение его пальцев заставляло ее чувствовать, что она действительно может сойти с ума.    “Что это было?”   Мудак!   “Ты слышал меня”, - прошипела она, закусив губу, когда почувствовала, как его ладонь прижалась к ее клитору. Он размял пальцы, прежде чем войти в нее ножницами, и на этот раз она выругалась, выгибая спину над кроватью, когда ее бедра отчаянно задвигались, пытаясь соответствовать заданному им ритму. “Обычно ты такая прямолинейная”, - сардонически заметила Аква. “Почему ты не можешь прямо попросить о том, чего хочешь сейчас?”   Черт возьми, он был таким безжалостным. Она действительно ненавидела его — и чуть не сказала ему об этом, пока не почувствовала, как он вытянул пальцы вперед, кончики его пальцев скользнули по ее внутренним стенкам, и она почувствовала, что вот-вот сломается. “Т-Тогда п-прикасайся ко мне еще!” - закричала она, не в силах унять дрожь в голосе.    “Это звучит скорее как требование, чем просьба”.   Она действительно собиралась убить его. “Я-я не у-умоляю тебя —” У нее было много красочных слов, которыми она могла бы назвать его, но все, что сорвалось с ее губ, было искаженным всхлипом, когда она почувствовала, как его губы прикоснулись к ее соску. Он провел по ней языком, пальцы задвигались быстрее. Все было таким горячим - как будто она кипела внутри; как будто она была астероидом, быстро сгорающим в суровой атмосфере Земли.    “Тебе действительно следует научиться говорить с большим уважением”, - напомнил он ей, двигаясь, чтобы пососать другой сосок. “Особенно когда я такой милый”.   Милый?! Это он-то милый?!   Если бы она не была на грани одного из самых сильных оргазмов в своей жизни, она бы рассмеялась ему прямо в лицо.    Прямо сейчас он выглядел каким угодно, только не милым — смотрел на нее сверху вниз своими темными, горящими глазами. Она чувствовала себя так, словно за ней охотились, она была прижата к земле и находилась во власти крадущегося зверя.    Он выглядел так, будто сожрал бы ее, если бы мог.    “Кана”, - он снова прошептал ее имя, и оно было грубым на его языке, тяжелым от желания. Она вздрогнула, затуманенная наслаждением. Она не думала, что когда-нибудь насытится тем, что он произносит ее имя. Особенно так. На этот раз ее не волновала победа — она позволит себе проиграть только один раз, пока он только так на нее смотрит. “Пожалуйста”, - сказала она, сдаваясь. “Пожалуйста, заставь меня кончить”. Она могла быть оскорблена тем, что сдалась и практически умоляла его позже избавить ее от этого.    Он облизал губы языком, в его глазах светилось удовлетворение.    “Понял”, - протянул он, пальцы задвигались еще быстрее. Он был жесток в заданном темпе. Она бы удивилась, как он мог сделать это без судороги в руке, если бы не отупляющее блаженство, затуманившее ее разум. Ее глаза наполнились слезами, и она потянула за одеяла на его кровати, только чтобы зацепиться за что-нибудь. Это было все, что ей было нужно — и все же это было слишком—   “Дыши, Кана”, - уговаривал Аква, другая его рука переместилась и легла ей на грудь. “Вдыхай через нос”. Разве она не дышала? Она не была уверена, но резко вдохнула от его команды. Это было так, как будто она парила в пустом космическом вакууме. Она даже не осознавала, что ее легкие горели от напряжения, пока кислород не наполнил ее легкие. Ах. Он снова произнес ее имя, и даже что-то такое простое, как это, казалось, подвело ее гораздо ближе к краю. “Хорошая девочка”.   БлятьБлятьБлятьБлять—    Она кричала, извивалась и почти визжала, когда кончала, перед глазами у нее плясали падающие звезды. Она не могла контролировать дрожь, сотрясавшую ее тело. Казалось, они продолжаются и продолжаются, волны эйфории захлестывали ее сильнее, чем звездный взрыв, каждый нейрон в ее теле ожил и загорелся.    Это было слишком — то, как его пальцы двигались даже во время ее оргазма, то, как он целовал ее, заглушая звуки ее удовольствия, как будто ее крики были слаще конфет.    “Ты так хорошо справилась”, - похвалил он, наклоняясь, чтобы прикусить ее горло, и она снова вздрогнула. “— Так хорошо для меня”, и когда он так сказал, она почувствовала, что может кончить снова, даже если не была уверена, что ее тело выдержит это.    “Была ли я ...”, - она нервно облизнула губы языком, мысли путались, когда она говорила. “... хорошей девочкой для тебя?”   Она почти съежилась в тот момент, когда эти слова слетели с ее губ. После оргазма вспышка в ее голове заставила ее говорить самые унизительные вещи, и она поймала себя на том, что желает провалиться сквозь землю. Он напрягся рядом с ней, тихое ругательство сорвалось с его губ, когда он это сделал. Его член дернулся у ее бедра. “Да”, - горячо выдохнул он ей в шею. “Моя хорошая девочка”, - сказал он — и действительно, он, должно быть, был самым несправедливым человеком на этой планете. Ужасным — он действительно был худшим. Она захныкала, прижимаясь к нему, когда очередная мощная волна возбуждения прокатилась по ней.   Когда он вытащил пальцы из ее влагалища, он выглядел так, как будто собирался снова облизать их дочиста, но остановился, когда ему в голову пришла другая идея. Он поднес эти скользкие пальцы к ее губам, и ее глаза расширились, когда она поняла, что он от нее хочет. “Ты будешь продолжать быть хорошей для меня?” Спросил он голосом грубее кожи.    Черт. Она сделает все, о чем он попросит, когда он ей так скажет.   Она медленно наклонилась вперед, захватывая его пальцы своими губами. Ее язык скользнул по пальцам, ощущая солоноватый привкус собственного возбуждения на своем языке. Для нее это было совсем не здорово, но выражение его лица, когда она попробовала себя на вкус, только подстегнуло ее, когда она обхватила рукой его запястье, похотливо посасывая его пальцы, пока они не стали полностью чистыми.    Он выглядел ошеломленным, и она улыбнулась, вытаскивая его пальцы изо рта. “Ты невероятная”, - сказал он, покраснев, как будто не мог сдержать эти слова. Кана густо покраснела; принимать комплименты по-прежнему было для нее чем-то трудным. Она заставила себя рассмеяться, напустив на себя всю фальшивую браваду, на которую была способна.    “Ты так считаешь?” Спросила она, краснея под его мягким взглядом.    “... Я всегда считал”, - признался он, и почему-то это признание взволновало ее больше, чем все остальное, что они только что сделали. “Ты потрясающая”.   Кана не думала, что возможно чувствовать такой восторг — как будто ее сердце готово было выскочить из груди, как будто она могла просто выпрыгнуть из своей кожи, если бы он продолжал говорить такие вещи. Она отвела от него глаза и посмотрела в потолок. Он говорил примерно то же самое, когда выдавал себя за Пийона, но на этот раз поверить ему было немного легче, однако старые привычки отмирали с трудом. “Ты слишком преувеличиваешь. Я не удивительная.”   “Ты такая”.   “Т-ты просто пытаешься подлизаться ко мне”, - проворчала она себе под нос. “Мы с тобой оба знаем, что во мне нет ничего особенного —“   Ее слова были приглушены, когда он поцеловал ее.    Это оставило огонь бушующим в ее животе, когда она прильнула к нему. Он проглотил ее сомнения, оставив ее ошеломленной, когда он, наконец, отстранился. “Ты именно такая”, — сказал он снова, более твердо, не оставляя места для дальнейшего обсуждения.    Она покраснела еще больше, если это было возможно. Боже, что с ним происходит?   Она затихла, и ей потребовалось некоторое время, чтобы, наконец, прийти в себя, смутно осознавая, что Аква мягко поглаживает ее живот.    “Удивительная я или нет, но думаю, ты, возможно, пытаешься убить меня”, - пробормотала она, когда ее мозг перестал казаться кашицей, вызвав у него смешок. Это выражение «хорошая девочка» действительно что-то сделало с ней, но она не хотела слишком долго думать об этом прямо сейчас. Теперь, когда она пришла в себя, это было просто неловко. Когда он похвалил ее своим мрачным, хриплым тоном, в ней словно щелкнул какой-то переключатель. Она густо покраснела. Да. Она определенно не собиралась анализировать это в ближайшее время.    “Во Франции оргазмы действительно называют «маленькой смертью», - сказал он, в очередной раз снабжая ее информацией, которую он извлек откуда-то из своего огромного мозга.    “Я не думаю, что мне было суждено пережить четыре «маленьких смерти» подряд", - она зевнула, чувствуя себя совершенно измученной. Она чувствовала, как член Аквы, твердый и истекающий, прижимается к ней. Даже если ее тело напоминало желе, было ясно, что он все еще не закончил. Она не думала, что сегодня вечером ей удастся как следует отдохнуть.    “Нет? Разве это не одно из преимуществ того, чтобы быть женщиной? Множественные оргазмы?” Сказал он, звуча насмешливо. “Четыре, да?” Он казался довольным.    Она не хотела этого говорить. Черт возьми. “О, это будет кошмарным сном для тебя, не так ли?”    Он только промычал в ответ. “Я просто хочу убедиться, чтобы твой первый раз запомнился. Ты была несколько расплывчата в своем описании”.   “Придурок”, - сказала она, но в ее оскорблении не было фирменного укуса. “Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что я не думала, что что-то может быть таким? Что это было потрясающе? Что я сейчас едва чувствую свои ноги?”   “Да, вообще-то”.   Кана застонала, закрыв лицо руками.    “Ты хуже всех”.   “Ты не ошибаешься на этот счет”, - согласился он, его голубые глаза казались почти черными, как смоль, отчего у нее перехватило дыхание. Он снова забирался на нее сверху. ”Итак", - начал он, и она увидела, как он поглаживает свой член. “Готова к оргазму номер 5?”    Она покраснела. Да. Она определенно не уснет этой ночью.  

----

  Кана была почти уверена, что Аква был каким-то секс-демоном. На самом деле это было единственное логичное объяснение секс-марафона, через который он заставил ее пройти той ночью. Мышцы, о существовании которых она даже не подозревала, болели.  Как Акане Курокава справлялась с этим целый год? Подумала она. Аква сказал, что это было всего несколько раз, но она не была уверена, что вообще в это поверит после того, через что он недавно заставил ее пройти. Однако она не позволила этой цепочке мыслей длиться долго, прежде чем ее откровенно передернуло при мысли о том, что они вдвоем занимаются сексом. Да. Абсолютно нет. Она не позволит своим мыслям двигаться в этом направлении.    К тому времени, как солнечный свет начал проникать в комнату Аквы, она была благодарна, что у нее ничего не было запланировано на сегодня. В промежутках между занятиями Би-Комачи, когда она готовилась к выпускному, и репетициями к "15-летней лжи", а также проектами, над которыми она сотрудничала с Шимой-сан, у нее было не так уж много свободного времени в эти дни. Хотя было облегчением быть такой занятой после столь долгого отсутствия актерской работы, она была благодарна за редкий свободный день.   — Потому что ей казалось, что ей понадобится целый день, просто чтобы прийти в себя.    Она проснулась раньше обычного, проспав, наверное, часа два. Даже бесконечные занятия танцами и пением во время подготовок к фестивалям Би-Комачи не делали ее такой измотанной. Она повернула голову, но почувствовала, как мягкие пряди волос Аквы коснулись ее лица. Он обнял ее, уткнувшись головой в ее плечо, пока спал. Она воспользовалась моментом, чтобы просто посмотреть на него.    Не часто ей предоставлялась возможность беззастенчиво смотреть на него, особенно с такого расстояния.    Его кожа была гладкой и бледной, ресницы длинными и пышными. Некоторые девушки убили бы за такие ресницы. Они сделали его похожим почти на куклу, или как будто каждая ресничка была тщательно нарисована на его веках любовными мазками кисти художника. Как будто любое божество, создавшее его образ, обожало его. В детстве он выглядел настоящим красавцем, но теперь эта красота превратилась во что-то, от чего было довольно трудно отвести взгляд.    Он выглядел умиротворенным - на самом деле, она не могла вспомнить, чтобы когда-либо видела Акву таким непринужденным. Его лицо часто было осунувшимся, губы поджаты, а глаза острыми, как будто сам его взгляд мог прорезать кожу и кости. Но теперь черты его лица смягчились, пряди золотистых волос упали на бок и на глаза. Ей хотелось провести по ним пальцами, но она также не хотела пока будить его.   Кана хотела запомнить этот момент — то, как он выглядел, когда солнечные лучи падали на его щеки, отбрасывая почти туманный румянец вокруг него — как будто она заучивала строки сценария, которым была особенно увлечена. Ей хотелось провести пальцами по словам, которыми были заполнены страницы его рассказа, и познакомиться с ними так же хорошо, как с любимой книгой.    Вопрос был в том, позволит ли он ей?   Даже после прошлой ночи в их новых отношениях все еще было много неизвестного. На самом деле она не очень ясно мыслила после того поцелуя, и хотя она не сожалела о том, что переспала с ним, ясность после секса вызвала у нее чувство некоторой тревоги. В настоящее время их отношения оставались неопределенными. Она ему нравилась (она действительно нравилась!), Но хотел ли он большего? Большего, чем секс?    При этой мысли у нее тревожно скрутило живот.    А потом было его интервью, серьезно подумала она. Это все еще оставалось нерешенным. Он даже ничего не отрицал, когда она столкнулась с ним лицом к лицу. Он согнулся пополам, говоря вещи, которые откровенно напугали ее. Он так холодно говорил о своих чувствах. Пренебрежительно и бессердечно, как будто его собственные чувства были для него не чем иным, как бременем.   Кана знала, что он через многое прошел. Она даже представить себе не могла, каково это - потерять мать таким ужасным образом, но он тщательно скрывал свои истинные чувства. Он так и не сбросил полностью маску наигранного безразличия, которую носил, из-за чего было трудно раскрыть, что он на самом деле думал или чувствовал.    Что-то кипело под поверхностью Аквы Хошино, что-то кислое и злобное, что в конечном итоге поглотило бы его, если уже не поглотило.    Она этого не хотела.    Кана никогда не видела его таким, каким он выглядел в том интервью — глаза мертвые и холодные, и все же в них таился какой-то магнетизм, от которого невозможно было отвести взгляд. Как черная дыра.    “Актерство - это моя форма мести”, сказал он, глядя прямо в камеру, и ужас сжал ее сердце.   Он действительно хотел так себя вести?    Аква был невероятным актером, способным вжиться в любую роль и сделать ее своей так, что даже она не могла не восхищаться. Наблюдение за его поведением в детстве было ее движущей силой на протяжении многих лет, даже до того, как она снова встретила его подростком. Сначала она заставляла себя ради соперничества, которое создала в своей собственной голове, прежде чем оно переросло во что—то другое - возможно, мотивацию? Потребность искупить вину за то, что он проявил себя? Быть такой же хорошей, как он?   И все же — он говорил так, как будто ненавидел актерскую игру, то, что она так любила, — как будто это причиняло ему боль. Или мучение.    Она видела это однажды раньше — во время выступления в «Токийском клинке». Его игра была полна эмоций, но наполнена таким пронзительным страданием, что у нее сжалось сердце просто от того, что она стала свидетельницей этого.    Кана поморщилась при этой мысли, на этот раз не в силах удержаться от того, чтобы протянуть руку и погладить его по щеке. Его кожа была теплой и мягкой на ощупь. Она провела большим пальцем по его щеке, пока он не поднял руку, накрыв ее ладонь своей. Он еще не открыл глаза, и она хотела поцеловать его веки, но воздержалась.    Тьфу. Она становилась такой мягкотелой.   “Прости, я тебя разбудила?” Тихо спросила Кана. Ее взгляд метнулся к ближайшим часам на прикроватной тумбочке Аквы. Они показывали 6:00 утра. Было так рано. Обычно в дни отдыха она спала. “Обычно я примерно во столько и просыпаюсь”, - ответил он, открывая глаза, все еще затуманенные сном.    “Ты действительно старик”.    “Ты можешь быть грубой в такую рань?”    “Я устала и раздражена. Не похоже, что ты действительно даешь мне спать”, - выпалила она в ответ. “Я практически полностью проснулась прямо сейчас. Кто вообще может спать, когда у него все так болит?” Ага. Он снова не дал ей уснуть - прямо как в ночь перед ее первым концертом. Он был такой занозой в заднице. Последние следы сна покинули его глаза, когда он приподнялся на локте, глядя на нее своими проницательными глазами. Он легонько убрал ее руку со своей щеки, опустив ее, и она заерзала. “Что?”   “Где у тебя болит?”    “Ты знаешь, где у меня болит”, - пробормотала она, ну нахуй этого парня. “Но помимо этого, у меня довольно сильно болят руки и ноги”. Она была довольно гибкой и спортивной, но он пропустил ее тело через отжим. Хотя тогда она не возражала, сейчас она определенно расплачивалась за это.    Она не ожидала, что Аква сделает быстрое движение, схватит ее за икру и приподнимет. Она взвизгнула. “Подожди! Пощади! Я выбываю! Я не могу снова!” Она закричала, протягивая руку между ног, чтобы прикрыть промежность. Аква закатил глаза. “Ты можешь расслабиться. Я не пытаюсь сделать это снова. Даже я устаю”.   “Ты уверен?” Подозрительно спросила она. “Ты мог бы одурачить меня”.   “Насколько я помню, ты не особо жаловалась”, - невозмутимо произнес он, подходя к ней и жестом предлагая вытянуть ноги. Она сделала это осторожно, наблюдая, как он положил руку ей на бедро. “Эй!”   “Дело не в этом”, - заверил он. “Здесь болит?” Он провел руками вверх и вниз по ее бедру, массируя кожу. Однако не похоже, что он пытался стимулировать ее, поскольку было успокаивающее давление, которое, казалось, немного ослабило боль и скованность в ее мышцах.    Она с любопытством наблюдала за его работой, расслабляясь по мере того, как боль начала ослабевать. “У тебя это хорошо получается”, - прокомментировала она. “Ты тайно учишься на массажиста в свободное время?”   “Нет”, - ответил он, хотя ее вопрос не был серьезным. Он помолчал, размышляя. “Однажды летом, несколько лет назад, я работал волонтером в больнице. Иногда нам приходилось делать массаж пациентам, чтобы улучшить кровообращение – или облегчить боль травмированным спортсменам. Его взгляд вернулся к ней. “Это помогает?”   Он переместился к ее икре, применяя те же приемы, и любовь наполнила ее сердце. Она почувствовала, как у нее перехватило горло, когда слезы грозили пролиться, но она сдержала их. Когда в последний раз кто-то делал для нее что-то настолько доброе? Вероятно, последний раз это было в ее детстве, когда мать обнимала ее и хвалила за то, что она хорошо сыграла в своем последнем фильме, прежде чем ее популярность пошла на убыль.    Мама всегда пеленала ее любовью, но это обожание иссякло в тот момент, когда закончились ее актерские роли. Она больше даже не звонила.    “Да”, - ее голос дрожал. “Так и есть”, - сказала она, влюбляясь в него немного больше.    “П-почему ты добровольно пошел работать в больницу?” - Спросила она, пытаясь успокоиться, хотя чувствовала, что готова выпрыгнуть из кожи вон, броситься к нему и говорить, как сильно она его любит, пока не смутится. Она воздержалась от этого, наблюдая, как он справляется с болью в ее ноге, прежде чем перейти к другой. Он выглядел таким сосредоточенным, не торопясь разминал ее мышцы и успокаивал боль.    На мгновение воцарилось молчание, Аква поджал губы. “Я ... раньше думал о том, чтобы стать врачом”.   Глаза Каны расширились. “Правда? Никогда бы не подумала!” Его губы дрогнули: “Ты думаешь, это на меня не похоже?”   “Не”, - она покачала головой, когда он двинулся массировать подошвы ее ног. Черт. Он был действительно хорош в этом. “Я имею в виду, ты, наверное, достаточно умен для такой важной работы. Просто я никогда раньше не слышала, чтобы ты проявлял такой интерес. Почему врачом?”   “... Я полагаю, что я хотел помогать людям. Спасать людей или вроде-того”.    Она улыбнулась: “Вся эта чушь о неспособности любить, а оказывается, что ты большой размазня. Не волнуйся, я никому не скажу”. Кана подмигнул ему, заставив его снова замолчать с задумчивым выражением лица.    “Ты действительно видишь меня таким?” Задумчиво произнес он, проводя рукой по ее икрам. Давление, которое он оказал, было приятным. Очень приятным. Она пыталась игнорировать нарастающее желание, которое скопилось в верхней части ее бедер. Она выглядела бы довольно глупо, если бы инициировала это после того, как устроила такое грандиозное шоу того, как она устала. Она также не была уверена, что вообще чувствовала по поводу инициирования секса. Разве девушки не должны быть более покорными? Подумал бы он, что она странная, если бы знал, что она часто очень этого хочет? Кана фыркнула. Это было проблемой для другого раза.    “Я не уверен, что твоя оценка точна”. Этот комментарий заставил ее моргнуть.. Он хмурился, сосредоточившись на своей работе — дотошный и поглощенный, но с нахмуренными бровями, как будто ее ответ беспокоил его или он не мог понять смысла в нем. “Я не мягкий. И я не хороший человек”.    Он действительно был такого плохого мнения о себе? Она посмотрела на него. Кана нахмурилась.   “Почему ты так отчаянно хочешь быть плохим парнем?”   Ее вопрос застал его врасплох, и он посмотрел на нее с почти ошеломленным выражением лица. Его руки замерли, и это было прекрасно. Он уже справился почти со всей болезненностью. “Что?”   “Это как...“ Кана нахмурилась еще сильнее, когда подумала: “Как будто ты хочешь, чтобы люди тебя ненавидели. Когда ты отталкиваешь их и ведешь себя холодно и безразлично. Такое впечатление у меня сложилось прошлой ночью.… и когда ты избегал меня ”. Она думала, что он ненавидит ее, пока он не сказал, что чувствует к ней “противоположное”, и ей пришлось размышлять над значением этих слов в течение нескольких месяцев после.    “Ты пытался защитить меня все это время, верно? Тебе действительно следовало открыть рот и что-нибудь сказать, но это не похоже на то, что сделал бы кто-то ужасный. ” Его сердце было на правильном месте, по крайней мере, даже если она все еще переживала из-за этого.    Он молчал, все еще переваривая ее слова. Затем он заговорил. “Стал бы хороший человек использовать окружающих его людей для достижения своих целей?”   Кана моргнула: “А?”   “Используют ли хорошие люди других?” Он перефразировал. “Манипулируют ли они друзьями и семьей, если это им выгодно?”   “...Тебе кажется, что ты используешь людей?” Она спросила в ответ, пытаясь понять.    “…”   Она протянула руку, сжала ее в кулак и нежно постучала костяшками пальцев по его лбу.    “Аква”? Тихо спросила она. “Земля вызывает Акву? Ты все еще там?”    “Да”, - твердо сказал он, голубые глаза заострились, как зазубренный край битого стекла. Он взял ее руку в свою, обхватив пальцами ее запястье. Он сжал крепко, но не настолько, чтобы было больно, большим пальцем проводя маленькие круги вдоль точки пульса. Его рука была намного больше ее. Если бы он надавил, она была уверена, что он мог бы легко сломать ей запястье. Такая странная мысль, но его мрачные размышления заставили ее немного нервничать - но еще больше встревожили. “Я часто это делаю”, - сказал он, отвечая на ее предыдущий вопрос. “Есть кое-что, что я должен сделать. Я использую любого, кто у меня есть, чтобы сделать это. Хорошие люди так поступают?”   “Что ты на самом деле пытаешься сказать?” Спросила она, потому что он ходил кругами, намекая, но не говоря прямо то, что имел в виду.    “Ты не ответила на мой вопрос”.   Его голос звучал скучно и безжизненно, так же, как и прошлой ночью. Кане это не понравилось. Хотя она и не думала, что прошлой ночью что-то было решено окончательно, ей нравилось думать, что она добилась значительного прогресса с ним. Или, возможно, она просто снова была наивной, думая, что секс, возможно, значил для него больше.   Не думай об этом прямо сейчас, отругала она себя.   Кана тяжело вздохнула, все предыдущее возбуждение исчезло из-за поворота в их разговоре. “Я не знаю”, - осторожно призналась она. “Я не думаю, что хорошо использовать людей, но я думаю, мой окончательный ответ будет зависеть от того, какая у тебя может быть причина для этого”, - подумала она. Как он использовал людей? Она не могла вспомнить ни одного примера, который приходил на ум, по крайней мере, того, о котором она знала. “Что ты пытаешься сделать?”    Он не ответил ей, что вызвало у нее раздражение. Она легонько толкнула его. “Не говори загадочных вещей, если не собираешься за них отвечать!”    “Это не то, о чем тебе нужно знать”, - грубо сказал он. Она сердито посмотрела на него: “Тогда зачем вообще поднимать этот вопрос, мистер Мрачный?!”    Глаз Аквы раздраженно дернулся. “...Мрачный?” Он отреагировал более или менее так же, когда она назвала его так во время их примирения. Что угодно. Он должен был знать, как он себя вел. Ему не нужно было так удивляться!    “Да, Мрачный! Теперь выкладывай! О чем ты говоришь?”    Выражение его лица омрачилось, становясь бурным и противоречивым. Он не хотел говорить ей правду, это было ясно, но будь она проклята, если позволит ему снова замолчать после всего этого. Было немного странно вести весь этот разговор обнаженной, но она проигнорировала это, уставившись на него с упрямой решимостью. Она бы так просто это не бросила.    “... Есть кое-кто, кого я хочу заставить страдать”, - наконец сказал он. Его лоб наморщился.“Это все, что тебе нужно знать”.   Кана поджала губы. Кого-то он хочет заставить страдать?     “Кто?”   Он не ответил — такой же поджатый, как всегда, к большому ее раздражению.    Она глубоко вздохнула. Все в порядке, подумала она. Она бы не разозлилась из-за того, что он внезапно замолчал. Он уже дал ей гораздо больше информации, чем она ожидала получить. За последние 5 минут она узнала о нем больше, чем за два года, что они знали друг друга; она должна была быть благодарна за это, даже если хотела подтолкнуть его еще дальше. Кроме того, она могла бы вытянуть из него все остальное в свое время.    Тем не менее, она не могла отрицать, что была не в своей тарелке из-за этого разговора.    Казалось, она не ошиблась в своей оценке того, что с Аквой не просто “все в порядке”, как он пытался заверить ее во время разговора, который у них состоялся после того, как он раскрыл миру секрет своей матери. Подробности об убийстве Ай были скрыты от общественности, но потерять мать таким жестоким способом было бы тяжело для любого. Ее бросила мать — женщина, которая предпочла бы спрятаться в сельской местности, чем смотреть на неудачу дочери, но даже она не могла представить, что бы та почувствовала, если бы узнала, что ее мать убили, отняли у нее прямо на пике ее жизни. Вся эта боль явно ушла на написание 15-летней лжи.    Она была ошеломлена, когда впервые прочитала сценарий, который он написал вместе с Готандой-саном. Казалось, что каждая реплика диалога, каждое действие и момент были наполнены злым умыслом, сочились яростью и негодованием. Это был проект, который должен был привести в ярость любого, кто на него посмотрит. В конце концов, это была история об Аи, а она была звездой. Звезда, чей свет взорвался и превратился в пламя, которое оставило неизгладимый шрам у любого, кто оказался в радиусе взрыва.    В конце концов, умирать было судьбой всех звезд, но эта звезда умерла слишком рано.    Кто заслужил такой уровень презрения?    Очевидно, ее убийца — но этот человек уже давно умер, не так ли? Кана поджала губы при этой мысли, поджав их книзу. Однако 15-летняя ложь нарисовала картину, согласно которой вина за убийство Аи лежит не только на плечах сталкера.    Ее глаза расширились.    Истинным виновником был кто-то, обладавший гораздо большей властью и влиянием, чем жалкий студент университета, которым манипулировали, чтобы заставить его убить. Кто-то, кто был достаточно близок к Аи, чтобы безоговорочно доверять ему. Тот, кто предал это доверие наихудшим из возможных способов.    Тогда — возможно , это был…    О, Аква.    Кусочки головоломки, которые были разложены в этом сценарии, сошлись так же аккуратно, как лезвие, чисто разрезающее мягкую плоть. Это была ужасная возможность для рассмотрения, но было ясно, что Аква уже давно пришел к такому же выводу.    Его отец.  Ей казалось непостижимым, что кто—то, кто заботился об Ай настолько, что подарил ему двоих детей, был тем, кто оборвал ее жизнь. Или, может быть, ему было все равно — она не могла представить, что он вообще любил ее, если из-за него ее убили, оставив его детей без матери.    Что бы она чувствовала, если бы это был ее отец?   Она, вероятно, тоже хотела бы заставить его страдать. Однако оставался вопрос, до какой степени Аква хотел заставить страдать своего отца? Было ли этого достаточно, чтобы разрушить его репутацию? Или Аква хотела большего?   Он не стал вдаваться в подробности, и она чувствовала себя слишком взволнованной, чтобы настаивать.    Не зная, что еще сказать, она спросила: “Тогда почему ты хочешь, чтобы он страдал?”    “Потому что он этого заслуживает”, — твердо сказал он, как будто его слова были абсолютной правдой. Для него не было места ни для какой другой альтернативы. В его голосе слышалась скрытая нотка, пронизанная яростью, такой холодной, что обжигала, как сухой лед —   — но даже больше того, была боль.    Он задрожал от этого, отпустив ее запястье, когда его руки сжались в кулаки по бокам. Казалось, он замкнулся в себе, ссутулил плечи и крепко стиснул зубы. Она хорошо знала это чувство — боль настолько глубокая и укоренившаяся, что она окутывает человека, как вторая кожа, как броня.    Носил ли он эти доспехи с тех пор, как умерла его мать, много лет назад?   Его тоже оставили совсем одного?    Она села, забыв о прежней боли, и обняла его за плечи. Она почувствовала, как напряглись его руки, прежде чем он резко вдохнул и почти прижал ее к себе. Его голова прижалась к ее груди, и он прижался к ней так, как будто она могла исчезнуть в тот момент, когда он отпустит ее. Его голос был хриплым: “Ты не должна ...”   “Ты такой глупышка”, - мягко упрекнул Кана, - “Я не должна что? Обнимать тебя?” У них уже был секс. Ему казалось нелепым беспокоиться о такой мелочи, как объятия.    “Поверь мне”, - уточнил он. “Ты не должна мне доверять”.   Кана цокнула языком по небу. “Ага. Определенно глупышка”.    Он смотрел на нее так, словно не мог до конца поверить, что она настоящая. Как будто она была каким-то таинственным существом, которое он не мог до конца понять. Его глаза были широко раскрыты и расфокусированы, прежде чем затвердели, а губы растянулись в глубокую морщинку.    “Я и тебя использовал”, - поспешно признался он, разозленный ее пренебрежением. Это заставило ее остановиться, но только на мгновение. Она не отпустила его, вместо этого запустила пальцы в его мягкие золотистые волосы. Иногда он выглядел как нечто неземное и потустороннее, как будто он не совсем принадлежал этому миру — как будто он выскальзывал прямо из ее пальцев, растворяясь в дыму в тот момент, когда она пыталась схватить его слишком крепко.    “Как?”   “Я заставил тебя стать айдолом —“   “Я собираюсь прервать тебя прямо здесь”, резко сказала она, “Я уже говорила тебе это раньше - никто не заставлял меня что-либо делать. Я могу принимать свои собственные решения. Сначала я опасалась этого, да, но где бы я была, если бы не стала айдолом? Нигде. Вот где. Мне неприятно это признавать, но обо мне бы давно забыли как о таланте, если бы я не присоединилась к Би-Комачи. Ты такой самоуверенный. ”   “Довольна собой?” Его голос звучал ошеломленно, и хотя он был отчасти прав насчет того, почему она присоединилась к Би-Комачи, она также не собиралась позволять ему мучиться из-за этого. Для такого умного человека она заметила, что он слишком стремился свалить вину на себя при каждом удобном случае. Разве не поэтому он избегал ее все это время? Какая-то ошибочная попытка защитить ее? И все же, насколько эгоцентричным может быть человек?   Ее взгляд смягчился.    Не тебе решать чужие проблемы, глупенький.    “Да. Ты не настолько особенный, чтобы я принимала такое важное решение, основываясь исключительно на давлении с твоей стороны”, - она потянула его за ухо. “Я не дура”.   “Я никогда не говорил, что ты была такой. Но ты была семнадцатилетней девушкой, подверженной влиянию —“   “Тебе ментально 40 или около того?” Аква заикнулся в ответ, почти подавившись словами, как будто то, что она сказала, действительно взволновало его или что-то в этом роде. Он был таким странным. “Тебе было шестнадцать, так к чему ты клонишь? Нужно ли мне беспокоиться о том, что я заставляла тебя делать то, чего ты не хотел делать, поскольку я старше тебя?”   Он отстранился от нее, снова глубоко нахмурившись. “Это не одно и то же”. Он еще не отпустил ее, руки все еще крепко сжимали ее живот. Ей было неприятно признавать это, но его нежелание отпускать ее даже посреди полномасштабной тирады было милым.    “Разве не так?” Спросила она, свирепо глядя на него в ответ. Он продолжал настаивать на этом вопросе. Это было почти так, как будто он хотел, чтобы она разозлилась на него. “Это не единственный раз”, - попытался он снова, хотя было ясно, что он начинает терять терпение.    “Да? Тогда почему бы тебе не сказать мне, когда еще ты использовал меня?” Ее глаза сузились, когда ее осенила мысль. “Если только ты не использовал меня просто для секса—”   “Я не об этом говорю”, - резко сказал он, оскорбленный тем, что она вообще это предложила. “Это... для меня не просто секс”, - заверил он взволнованно, отводя взгляд вниз, к своим коленям, и от нее. Это смутило его? Что за эмоциональный запор у парня. “Даже я бы не зашел так далеко”.   Кана закатила глаза. Итак, он, очевидно, был моральным монстром? “Тогда что ты такого плохого сделал?”    Ее вопрос повис в воздухе - и было ясно, что он понятия не имел, как ей ответить. Он открыто разинул рот, так сильно смахивая на задыхающегося гуппи, что она чуть не рассмеялась. Она этого не сделала, сдержалась, но слегка улыбнулась ему. “Ничего не можешь придумать?”    Аква продолжил пялиться, по крайней мере, до тех пор, пока он, казалось, не сдался, испустив тяжелый вздох смирения. “С тобой...так сложно, - сказал он наконец, прищурившись. Обычно его взгляд был достаточно холодным, чтобы заморозить любого, кто случайно попадется под него на пути, но этому взгляду не хватало обычного ледяного укуса. На самом деле, это была пародия на хмурый взгляд. Как будто ему было трудно сдерживать эту горькую ярость. “С тобой невозможно спорить. Бесит”.    “В чужом глазу соринку увидишь, а в своем бревна не заметишь”, - ухмыльнулась она ему, снова притягивая к себе. Она прижала его к себе, уткнувшись носом в его мягкие волосы. Она поцеловала его в макушку, затем откинула челку, чтобы тоже поцеловать в лоб. Она услышала, как у него перехватило дыхание.    “Ты как надоедливый бурундук”, - сказал он недоброжелательно, грубовато, как обычно. Он протянул руку и ущипнул ее за щеки пальцами, теребя их. “— Всегда пищишь о чем-то, о чем ничего не знаешь”.    “А ты мрачный нарцисс. Ты же знаешь, что нервозность - это не черта характера, верно?” Теперь их разделял всего дюйм друг от друга — и она чувствует тепло его дыхания на своих губах. С такого близкого расстояния она могла разглядеть красный синяк, который она засосала сбоку от его горла. Вероятно, это была плохая идея оставлять такие отметины, но она не могла отрицать, что в ней была порочная сторона, которая хотела запечатлеться физически на нем, как он делал с ней мысленно в течение последних двух лет.    “Какое плохое поведение”, - пробормотал он. “Что ты за айдол?”   Ужасный, подумала она, опустив глаза к его рту. О чем ты думал, прося меня стать им? Она не была целомудренной или невинной. Нет, она отказалась от своей девственности при первом же удобном случае, не так ли? Она даже ни капельки не сожалела об этом. Ее взгляд метнулся к его рту, опухшему и красному от того места, куда она прикусила в порыве удовольствия. Она хотела снова поцеловать его в губы — выпить из него печаль и боль, пока не насытится ими и не изнывет от боли.    “Ты говоришь, что я плохо отношусь к тебе, но ты враждебный придурок, который думает, что мир вращается вокруг него. Эй, не пора ли тебе перерасти синдром 8-го класса? Тебе уже 18.”    Он снова замолчал, просто обнимая ее. Вместо того, чтобы удостоить ее предыдущий комментарий ответом, Аква толкнул ее обратно на кровать. Это произошло так быстро, что Кана успела только поднять на него глаза и моргнуть, когда ее запястья были зажаты над головой.    “А?”   “Ты всегда говоришь все, что хочешь”, - пробормотал он, но его обычно ровный голос дрожал. От чего — она не была уверена. “Но, я думаю, что, к счастью, нашел эффективный способ заставить тебя замолчать”.    Кана побледнела: “П-подожди секунду!” Она взвизгнула: “Ты сказал, что не пытался заняться сексом!” О нет. У него был такой взгляд. Тот же взгляд, что был у него прошлой ночью, когда он заставил ее почувствовать то, о чем она даже не думала, что это возможно. ”М-Мы еще даже не закончили наш разговор!” Было гораздо больше, о чем она хотела спросить его — например, о его отце — или о других случаях, когда он использовал людей, — но он не выглядел так, будто его это волновало ни в малейшей степени.   К его чести, Аква сделал вид, что обдумывает ее просьбу, но только на мгновение. “Это было тогда. Это сейчас”.    “Что, черт возьми, это вообще значит?!”   Кана не была уверена, дрожит ли она от предвкушения или от страха. Было ясно, что приближается еще один марафон.   Он улыбнулся ей сверху вниз, мрачное веселье и что-то, чему она не могла подобрать названия, сияло в его голубых глазах, но что бы это ни было тлело. “Почему бы нам не выяснить это вместе?”   Ей действительно повезло, что Руби и Мияко-сан не пришли сегодня вечером. К тому времени, когда он закончил с ней, она была уверена, что ее слышал весь район.   

----

  Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Аква наконец позволил Кане выползти из кровати. Однако, к ее удивлению, часы показывали только 8:00 утра. Это безумие, подумала она с головокружением. Такое чувство, что прошло полдня, но прошло всего два часа?!    “Иди прими душ. Горячая вода поможет от мышечных болей”, - мягко подбодрил Аква, как будто не из-за него она чувствовала себя так, словно только что закончила самую интенсивную тренировку в своей жизни. Она злобно посмотрела на него, но он проигнорировал это. “Тебе тоже следует сходить в туалет”.    Кана поморщился: “Почему?”   “Женщины всегда должны мочиться после секса. В противном случае ты можешь подхватить инфекцию мочевыводящих путей”, - серьезно сказал он. “Иди сейчас”.   “Тьфу. Придержи коней”, - проворчала она, вставая. “Откуда ты вообще это знаешь?”   “Это базовое половое воспитание”, - сказал он, пожав плечами. “Важно быть в безопасности”.   Она посмотрела на него с искренним недоверием. “Ты так говоришь, а мы все это время даже не пользовались презервативом!” Кана указал, прищурившись.    “Я же не в тебя кончал”, - сказал он, но его брови нахмурились, как будто он немного волновался. Она закатила глаза. Очевидно, он думал своим членом.    “Если мы говорим об ‘элементарном половом воспитании”, - сказала она, взяв пальцами кавычки, - Тогда ты знаешь, что на самом деле это не так уж надежно. Тебе повезло, что я принимаю противозачаточные!”   “Да?” Спросил он, приподняв бровь. “Это не очень распространено”.   “Мои судороги просто убийственны. Оставалось либо заняться ими, либо не иметь возможности работать по неделе каждый месяц”, - сказала она, пожимая плечами. В подростковом возрасте у нее были довольно изнурительные месячные, и, в конце концов, ее мать использовала все возможные способы, чтобы заставить ее принимать таблетки, чтобы она могла работать. На самом деле ей не нравилось сидеть, сгорбившись, целую неделю, поэтому она продолжала соблюдать режим даже после того, как ее мать уехала жить к бабушке с дедушкой.    “Это к счастью”.   “Ради тебя”, - Кана закатила глаза и встала, поморщившись при этом. “В любом случае, я иду в ванную, чтобы ты не заразил меня какой-нибудь странной инфекцией. Теперь доволен?”   “В восторге”, - сухо сказал он, прежде чем задумчиво промурлыкать. “У тебя здесь есть какая-нибудь запасная одежда? Вещи, которые ты, возможно, оставила у Руби, когда в последний раз оставалась на ночь?”    Рыжеволосая девушка оживилась при этом напоминании: “Да, вообще-то! Проще просто оставить здесь кое-что из одежды, чем постоянно брать с собой сменную”. По крайней мере, так было намного эффективнее.    “Ты знаешь, где Руби их хранит?”   “Верхний ящик справа от ее комода”, - ответила она. “Я могу взять их по пути в душ ...”   “Все в порядке. Я с этим разберусь. Просто иди расслабься”, - он встал с кровати, полностью игнорируя свою наготу, и подошел к одному из своих ящиков, чтобы вытащить пару свободных спальных штанов. Она задержалась в дверях его комнаты, чтобы понаблюдать за ним — ее взгляд был прикован к очертаниям его спины и гибким мышцам, которые перекатывались под ней при каждом его движении, изгибу его задницы.    Он был действительно привлекательным. Это было почти несправедливо. Кана прикусила нижнюю губу, испытывая искушение пройти, вероятно, 10 раунд (она сбилась со счета), но удержалась. Кто знал, когда Мияко и Руби вернутся, и будет плохо, если их вот так поймают, верно?   Она и раньше жаловалась, не так ли?   “На что ты уставилась?” Спросил он, взглянув на нее краем глаза. Он подтянул штаны, но они низко сидели на бедрах. Его губы изогнулись в легкой ухмылке: “Тебе что-нибудь нравится?”   “Нет! Не льсти себе!” Она быстро солгала, покраснев, выбежала из его комнаты, хлопнув за собой дверью, и почти бросилась в сторону ванной. К счастью, у Хошино в кладовке были дополнительные полотенца для гостей, так что ей не пришлось бы просить Акву и, возможно, ее бы не растерзали снова.    Или бы добровольно пошла на это.    На самом деле все могло пойти по-другому.    Помня об этом, она заставила себя успокоить свои раздражающие гормоны. Сейчас на это просто не было времени — или, по крайней мере, они бы действительно спешили, если бы попытались. Хотя Аква не уточнил, когда вернутся его приемная мать и Руби. Если они вернутся позже в тот же день, возможно, еще будет время для другого раунда —   Что со мной не так?!    Щеки Каны горели, между ног нарастала почти болезненная боль, которая не имела ничего общего с болезненностью. Это было так, как будто Аква переключил какой-то переключатель внутри нее, и ее разум был заменен разумом какого-то похотливого извращенца. Она хлопнула себя ладонями по щекам. Расслабься, сказала она себе. Ты ведешь себя нелепо.    Все еще взволнованная, она сходила в ванную, прежде чем прыгнуть в душ. Как и сказала Аква, горячая вода сразу же помогла справиться с некоторыми болями, успокоив перенапряженные мышцы. Она вымыла голову шампунем с яблочным ароматом Руби, хотя ее так и подмывало воспользоваться шампунем Аквы. Ей всегда нравилось, как пахнут его волосы, когда она улавливала их запах всякий раз, когда оказывалась рядом. Это был свежий аромат - как мята, смешанная с перечной мятой, острый, но ароматный. Она была достаточно сентиментальна, чтобы хотеть пахнуть, как он, хотя бы ненадолго, но рациональность и унижение от собственных глупых мыслей в конце концов победили.   .... Все же ... может быть, в следующий раз.    Кана взбила волосы в мыльную пену, когда вода полилась на нее, нежный стук брызг о кафельный пол душа также дал ей возможность наконец подумать.   Или — паника по мере наступления реальности.    Многое изменилось за одну ночь.   Ее сердце бешено колотилось в груди, пока мысли метались.    У нее кружилась голова и она была взволнована.    Она также была напугана до смерти своим чертовым рассудком.    Кем они были теперь?    Она никогда ни с кем не встречалась, а теперь оказалась втянутой в какие-то сексуальные отношения с Аквой. Она не думала, что произойдет что-то подобное, когда решила навестить его прошлой ночью. Не то чтобы ее времяпрепровождение с ним в его доме было чем-то из ряда вон выходящим. Она все время была там на мероприятиях Би-Комачи, и она серьезно относилась к тому, чтобы все строго ограничивалось дружбой между ними. Кана устала ожидать большего, но столкнулась лишь с бесконечным разочарованием.   И Аква был хорош в этом — вселял в нее надежды только для того, чтобы окончательно раздавить их каблуком, как жука. То, что он игнорировал ее почти год, прояснило для нее ситуацию. Как бы она ни была зла на его отказ, потерять его дружеское общение было еще хуже. В какой-то момент Кана стала зависеть от него, даже если она не была до конца уверена почему. Возможно, он был тем, к чему стоило стремиться.    Гол.    Если кто-то вроде него верил в нее, то, возможно, на самом деле она не была конченой неудачницей, какой большинство считало ее теперь, когда она выросла в вульгарную и скверную взрослую женщину. Он всегда был рядом, когда она нуждалась в нем, уговаривая ее выйти из искусно сделанной оболочки, которую она соорудила для себя, в центр сцены. Ей было приятно сидеть сложа руки — позволять другим сиять, пока она могла греться в блуждающих лучах их сияния.    Однако Акве этого было недостаточно — и, возможно, ей тоже было недостаточно. Радость быть в центре внимания, привлекать обожающие взгляды аудитории было нелегко забыть.    Ты тоже хочешь сиять, не так ли?    Она хотела — и он откопал все эти давно похороненные желания. Мечты, которые, как она думала, давным-давно умерли внутри нее вместе с ее славой.    Было отрезвляюще осознавать, что она нуждалась в возвращении своего друга гораздо больше, чем в парне.    И теперь все стало еще более запутанным, чем было раньше.    Кана вымылась, воображая, что мыло вместо этого смывает ее замешательство и страхи. Аква загнал ее в угол, поцеловал и безвозвратно изменил их отношения за считанные минуты — и она была слишком слаба, чтобы сопротивляться этим заигрываниям. Как она могла, когда так долго тосковала по нему? Когда сама мысль о нем удерживала ее от того, чтобы переспать с Шимой-сан, даже если она знала, что это пошло бы на пользу ее карьере? Один поцелуй, и она практически бросилась ему в объятия.    У нее все внутри перевернулось.   Она знала, чего хотела. Это был он — это был он с тех пор, как она снова столкнулась с ним в коридорах школы. Это был он с Сладкого сегодня — с тех пор, как она пообещала покрасить все его светящиеся палочки в белый цвет. Нет — вероятно, это был он с тех пор, как ей было 4 года, и он показал ей, что она была не более чем очень большой рыбой в маленьком пруду, даже если тогда она этого не осознавала.    Кана хотела большего. Она хотела просыпаться рядом с ним, как сегодня, свернувшись калачиком, пока он обнимал ее, как будто она была чем-то драгоценным. Она хотела, чтобы он доверял ей так же, как она доверяла ему, обнимала его, когда он открывался ей. Она хотела увидеть его — настоящего его, а не человека, который смотрел в камеру и лгал , не человека, который утверждал, что он неспособен любить, как какой-то ущербный монстр.    В ее горле образовался тяжелый комок, глаза стали зудящими и возбужденными. Что, если он снова передумает? Она удивилась, замерев, когда почти обжигающая вода ударила по ее коже. Это было не в первый раз, когда он это делал, и вот так она почувствовала, как ее радость превращается в пепел у нее во рту.    Если он сейчас передумает — Она не была уверена, что когда-нибудь оправится.    Ох —   — В какой переделке она оказалась.    ----   Когда Кана, наконец, вышла из душа, свежевымытая и до краев наполненная тревожной энергией, она с удивлением почувствовала аппетитный аромат готовящегося завтрака. Мясо шипело на сковороде, и до нее донесся восхитительный аромат. Она плотно обернула полотенце вокруг себя, направляясь на кухню, чтобы посмотреть, как готовит Аква. К ее разочарованию, он надел футболку, но она подчеркивала очерченный вырез его рук.    Ее так и подмывало провести по ним руками.   “Я нашел тебе кое-что из одежды”, - сказал Аква, не оборачиваясь, пока взбивал яйца. Он готовил тамагояки? Обычно она ела это, только когда делала заказ. “Я оставил их в своей спальне. Поторопись и переоденься. Мияко сказала мне, что она и Руби будут здесь через час”.    “Да, да”, - пробормотала Кана, немного взволнованная тем, что он готовит ей завтрак. Это было очень ... по-домашнему. На самом деле это не секс на одну ночь, но она не хотела позволять себе слишком надеяться. С Аквой никогда нельзя быть слишком уверенной в чем-либо. В один момент он мог заявить, что никто его романтически не интересует, а в следующий момент он мог целоваться с твоей соперницей на национальном телевидении. Или встречаться с ней серьезно. Или избегать тебя целый год. У него это было своего рода нормой.   Он расстался с Акане, но с его послужным списком, после того, как трахнул ее, он может просто решить сделать предложение Акане сейчас.    Кана издала звук отвращения.   Ужасно. Почему ее мозг всегда вызывает в воображении самые худшие из возможных сценариев? Пора похоронить эту навязчивую мысль вместе со всеми остальными.    Как и все то, чего она до сих пор не понимала в нем.   Известие о его отце было сенсацией, которой она не ожидала, даже если это многое объясняло в его личности, а также сбивающие с толку поступки, которые он совершал. Ее сердце сжалось в груди. Она даже не знала, с чего начать. Было ясно, что это то, что преследовало его годами, и ему не нравилось это обсуждать. В конце концов, он отвлек ее сексом при первом удобном случае, прямо посреди их разговора.    Я же не могу просто взять и забыть об этом, верно? Она задавалась вопросом, сбитая с толку. Знает ли Мияко-сан, что он так себя чувствует? Знает ли Руби?     Вероятно, нет. Она прикусила внутреннюю сторону щеки, размышляя. Но что с этим делать? Расскажет ли он об этом, если она спросит снова?   Тьфу.    Она понятия не имела, как поступить правильно. Есть время это выяснить, успокоила она себя. Сегодня это не решится — и ей пришлось с этим смириться.    Она бы просто так это не оставила. Ни за что.    “Ты умеешь готовить?” - Спросила Кана, глядя на то, что он делал, и отчаянно желая отвлечься. Блюдо выглядело совсем неплохо — на самом деле, в нем чувствовался почти профессиональный вкус. Как будто он делал это постоянно.    Это было впечатляюще.    “Это базовый жизненный навык, так что да. Руби также сожжет дом дотла, если я подпущу ее к плите”, - он взглянул на нее краем глаза, - “Не так ли?”   “Меня этому никогда не учили”, - раздраженно проворчал Кана. Научить ее актерству всегда было важнее для ее матери, чем научить ее основным жизненным навыкам. “ Ты можешь просто нанять частного шеф-повара, когда станешь знаменитой”, - сказала она, и это был последний раз, когда она просила научиться. Кроме того, ее мать едва могла содержать их дом в чистоте после того, как ее слава пошла на убыль и у нее больше не было средств нанимать уборщиц. Кана не могла ожидать, что ее мать умеет готовить. “Кажется, я упоминала об этом раньше, но я живу за счет сервисов доставок еды”, - сказала она, пожимая плечами.    “... и продолжаешь тратить свои деньги впустую, наряду со всеми другими бесполезными вещами, которые ты покупаешь, да?”   “Я собираюсь ударить тебя”, - прошипела Кана, как мокрый кот. Она услышала, как он усмехнулся.    “Ты не должна угрожать ничем, кроме полотенца”, - сказал он в ответ. Он повернулся к ней, и она почувствовала, как его глаза скользнули по каждому дюйму ее тела. Это было почти чувственно, как будто в тот момент он ласкал бы каждый дюйм ее тела, если бы мог. Она застыла, позабыв о своем гневе. “— Особенно когда ты такая уязвимая”.   Воздух внезапно стал напряженным. Она сглотнула и облизала губы кончиком языка. “Как же так?”   В его глазах был почти хищный взгляд. Голодный и пронзительный. “Иди переоденься”.    “Властный”, - пожаловалась она, закатывая глаза, все еще вызывающе оставаясь рядом с ним. Раздражать его было так же легко, как дышать.  Устала она или нет, она не могла отрицать, что ей была любопытна его сдержанность. Со вчерашнего вечера казалось, что у него больше не было этого — как будто открылись шлюзы, и ему было трудно контролировать себя рядом с ней.    — И как бы сильно она ни жаловалась, ей это нравилось .   Это заставило ее захотеть еще больше проверить эти границы.    “У нас есть всего час до возвращения моей сестры и Мияко”, - напомнил он ей, и она растерянно моргнула. “Я в курсе”. Сказала она, удивляясь, почему он заговорил об этом. Он уже сказал ей это. “Почему ты заговорил об этом сейчас?”   “Я имею в виду — иди переоденься прямо сейчас, пока я не увидел, как быстро смогу трахнуть тебя у этой стойки, пока они не вернулись”.   Кана замерла, глядя на него широко раскрытыми совиными глазами. Аква не был вежливым собеседником ни в каком смысле этого слова, но он почти никогда не матерился. Она могла сосчитать количество раз по пальцам, и большинство из них определенно были прошлой ночью.    Черт. Ей это вроде как понравилось.   “Еда остынет”, - сказала она, напоминая себе об этом, когда тепло начало разливаться у нее в животе. Ее бедра сжались, когда сладкая боль желания начала нарастать между бедер.    “Так и будет”, - подтвердил он, выключая плиту. Ему не потребовалось много времени, чтобы разложить по тарелкам их еду — тамагояки, жареную рыбу и рис. Он поставил еду на ближайший стол, его взгляд был таким острым, что напомнил ей акулу, кружащую вокруг истекающей кровью добычи.    Если бы они сделали это снова — это лишило бы смысла принимать душ.    Они бы спешили.    Она только что пожаловалась на его ненасытность, и было бы лицемерием поддаваться похоти после такого большого шума, не так ли?   Она прикусила нижнюю губу зубами. Ее клитор казался опухшим и чувствительным. Образ Аквы, который не смог удержаться и взял ее прямо здесь, не беспокоясь о том, что кто-то может войти или услышать, был слишком привлекательным, чтобы его игнорировать.    Он так сильно ее хотел?   Он отказался бы от разума и логики, только чтобы заполучить ее?   Она не привыкла, чтобы ее желали до такой степени, теперь, когда она стала старше, она была всего лишь запоздалой мыслью — менее симпатичной и менее востребованной. Арима Кана никому не была нужна.    Но нужна Акве.    Это была очень, очень, очень плохая идея.   Несмотря на это, Кана уронила полотенце на пол. Она не совсем понимала, откуда взялась ее смелость — возможно, ее желание прогнало страх и болезненную тревогу. “Мы всегда можем снова разогреть ее, верно?”   Глаза Аквы потемнели, когда он упивался видом ее обнаженного тела. “Нет”, - тихо пробормотал он.    “Почему бы и нет? Ты же сам заговорил об этом. Я тоже хочу посмотреть, насколько быстрыми мы можем быть”. Она сделала паузу, прежде чем озорно улыбнуться: “Как быстро ты можешь заставить меня кончить, Аква?”   Он застонал, как будто ему было больно, и, покраснев, прикрыл лицо рукой. Розовый цвет шел его коже.    “Ты сведешь меня в могилу”, - горячо пробормотал он.    Ей это тоже понравилось.    “Я бы предпочла, чтобы ты остался в живых”, - прощебетала она в ответ. “Было бы немного невежливо умирать после всего этого, не так ли?” В его глазах промелькнуло что-то болезненное, но он быстро стряхнул это со своего лица.    Что это было?    “Полагаю, тогда я еще не могу умереть, не так ли?” Спросил он вслух, хотя вопрос, казалось, был адресован не столько ей. “Ты действительно все усложняешь для меня”.   “Да ну, то же самое можно сказать и о тебе”, и действительно, было глупо подтрунивать над ней, когда она была совершенно голой, но она совсем не чувствовала смущения. Рядом с ним ей всегда было легко терять бдительность — шутить и быть свободной, даже быть худшей версией себя, потому что он утверждал, что по какой-то причине ему нравится эта ее версия, и ей хотелось верить, что он не лжет. “Ты придурок”.   “Ты тоже”, - он закатил глаза, не в силах сдержать улыбку, играющую на его губах.   Ее сердце затрепетало.    Больно или нет — Кана не могла отказаться от возможности вызвать его желание, заставить его смотреть на нее и только на нее. Ни на Акане, ни на любую другую девушку, которая могла бы привлечь его внимание. На нее. Она шагнула ближе к нему, но ему удалось быстрее дотянуться до нее своими более длинными ногами. Он поцеловал ее, и она застонала, сильное желание горело у нее между ног. Вот так ее неуверенность и тревоги казались такими далекими. Она даже не могла вспомнить, чего она так беспокоилась, когда он так на нее смотрел.    Вероятно, это было нехорошо.    Ей следует быть осторожнее. Аква доказал, что он не совсем надежный выбор в качестве партнера. Он мог бросить ее так же легко, как и всех остальных — убежать обратно к Акане или какой-нибудь другой более красивой или известной девушке. К кому-нибудь хорошему — к той, что была милой и послушной, к той, что не оскорбляла бы его, не дразнила, не злилась и не защищалась при малейшем проявлении пренебрежения.    И все же, ей было все равно.    Ее мир освещал только Аквамарин, заполняя все тускло-серое объемным цветом.    Он был для нее единственным. Как она ни старалась, забыть его было невозможно. Было ли с ее стороны эгоистично хотеть, чтобы она так же повлияла на него?   Я заставлю тебя думать только обо мне, пообещала она себе. Я буду так хороша для тебя, что ты не захочешь никого другого.    Он поднял ее, обхватив руками ее задницу, и понес к ближайшему прилавку. Она была удивлена, когда он поставил ее на ноги, а не на прилавок, но его руки переместились с ее задницы на бедра.   “Обернись”.   “А?”    Кана в замешательстве посмотрела на него, когда он сделал движение пальцем, описывая им круг. Она хотела спросить почему, но сделала так, как он попросил: “— Теперь подпирай стойку”.   “Зачем мне это нужно делать?” Спросила она, все больше смущаясь и хватаясь за край прилавка. Она не ожидает, что Аква надавит ей на поясницу, ненавязчиво побуждая наклониться и —   О!    Она покраснела, когда до нее дошло. “Ты упадешь, если не сделаешь этого”, - сказал он, и она услышала шорох, как будто он возился со своей одеждой, прежде чем она почувствовала, как один из его пальцев проник внутрь нее.    Кана ахнула — он уже делал это так много раз за ночь, но она каждый раз чувствовала такое напряжение, когда ее внутренние мышцы сжимались вокруг его пальца, не желая отпускать. Это было так приятно, лучше, чем ее собственные пальцы.    “Ты уже такая мокрая?” Довольным голосом спросил он. Он погрузил в нее второй палец, и она ударилась щекой о столешницу, нетерпеливо заскуливая. “Я еще даже не начал”..   Придурок.    “Н-Не беспокойся об этом”, - сказал Кана, игнорируя его подначки. “Просто ... вставь, у нас не так много времени, верно?”   “Ты можешь пострадать, если я не подготовлю тебя должным образом”, - напомнил он ей, и ее сердце переполнилось от его заботы, даже если она была достаточно возбуждена, чтобы не хотеть этого в данный момент. “Ты не сделаешь этого”, - заверила она, отталкивая его. Честно говоря, ее действительно не волновало, даже если это причинит ей боль прямо сейчас. “Ты бы не причинил мне вреда. Не так. ” Ей всегда причиняли боль люди, которых она любила больше всего, но она думала, что если это он причиняет ей боль — это нормально. Она могла принять все, что он в нее бросал.    “Я не совсем уверен”, - еле слышно пробормотал он. “Разве я уже не причинил тебе боль?”   Он причинил.   “Да”, - мягко согласилась Кана. “— и ты, вероятно, причинишь мне еще больше боли. Я тоже могу причинить тебе боль”, - она определенно сделала бы это. У нее был вспыльчивый характер, и она часто говорила обидные вещи, когда набрасывалась со злости. У нее был скверный язык и ужасный характер, но он все равно утверждал, что она ему нравится. Ей хотелось верить, что он, по крайней мере, говорил правду.    “Я люблю тебя в любом случае”.    Рука Аквы задрожала на ее бедрах, и тихий звук недоверия вырвался из его горла. “Ты продолжаешь это говорить”.   “Да,” сказала она, “и я буду продолжать это говорить. Просто чтобы ты не забыл ”, не в силах сопротивляться, Кана взяла одну из рук, лежавших на ее бедре, поднесла к губам, чтобы поцеловать тыльную сторону его ладони. Его дыхание сбилось, и когда она снова повернулась, чтобы посмотреть на него, румянец, окрасивший его кожу, только придал ей смелости.    Она так сильно повлияла на Акву?   Кана накрыла своей рукой его руку, успокаивающе сжимая. В этой позе было немного неловко, но она почувствовала, как он наклонился, нежно поцеловав ее в плечо, и ее живот опустился, как будто она была в свободном падении.    Затем она почувствовала, как его член коснулся ее задницы, когда его рука опустилась, чтобы схватить ее за попку. Из кончика потекло, скользкое пятно потерлось о ее кожу — еще одно доказательство его возбуждения. “Ты уверена, что тебе не нужно больше подготовки?” Спросил он глухим и тяжелым голосом; как будто он был пьян.    “Я уверена”, - прошептала она. Нет, прямо сейчас она просто хотела, чтобы он был внутри нее — даже если она не была готова, даже если это причиняло боль. Он был нужен ей.    А затем она почувствовала его член у своего отверстия, толкающийся внутрь нее — невыносимо медленно. Он все еще был слишком осторожен, даже сейчас. Теряя терпение, она отодвинула бедра назад, опускаясь на его длину, пока он полностью не погрузился в нее. Она услышала его шипение и вздрогнула от того, как его член растянул ее.    Почему это всегда было так хорошо?   Он чувствовал себя таким горячим внутри нее — член пульсировал и касался именно того места, где она нуждалась в нем больше всего.    В этой позе все было по—другому - почему-то глубже, когда она почувствовала, как его бедра плотно прижались к ее заднице.    “Т-ты невыносима”, - сказал он сквозь стиснутые зубы. Его руки сжимают ее бедра почти до синяков, но она нисколько не возражает.    “И ты слишком медлительный”, - парировала она. “Я не стеклянная”, - она сделала паузу, краснея еще больше, поскольку ее живот горел от возбуждения и смущения, следующие слова замерли у нее на языке. Она могла это сказать. Она уже сделала так много. “А теперь трахни меня! Разве у нас не осталось меньше часа?”   В его голубых глазах было что-то режущее, когда он смотрел на нее сверху вниз, облизывая губы, как будто она была куском мяса, который нужно проглотить и смаковать.    “Ты должна быть осторожна с тем, о чем просишь”, - предупредил он, и у нее было всего мгновение, чтобы обдумать, что он имел в виду под этой зловещей фразой, прежде чем он выскользнул, прежде чем врезаться в нее снова. Воздух в ее легких застыл, когда она ахнула, но он не дал ей возможности отдышаться, прежде чем снова двинулся вперед.    Он не шутил насчет необходимости собраться с силами.    На этот раз он был грубее, входя в нее жестко и быстро с такой интенсивностью, что у нее подогнулись колени, и она чуть не разрыдалась, зажав рот рукой, чтобы не шуметь. Однако он, похоже, не хотел этого, поскольку оторвал ее руки ото рта, прижимая их к столешнице. “Н-но...” - заикаясь, произнесла она, не в силах вымолвить ни слова.    Аква не был нежным.    Он определенно был в ней прошлой ночью — и даже в последующие разы он брал ее ранним утром. Тогда ему, конечно, не хватало страсти, но сейчас казалось, что он действительно отпускает себя, трахаясь с ней с безрассудством, от которого у нее кружилась голова. Ее глаза затуманились, внутри нее что-то взрывалось с каждым толчком. “Я же сказал тебе, что хотел тебя услышать”.   Сердце Каны дрогнуло, сильно сжавшись вокруг него. “Т-твоя с-сестра—” она тщетно пыталась напомнить ему, пока не почувствовала, как его свободная рука скользнула ей между ног. Его пальцы касаются ее клитора как раз в тот момент, когда он погружается глубоко, и на этот раз она действительно теряет чувствительность в ногах.   “Ты хотела знать, верно?” Прохрипел он. “Как быстро я могу заставить тебя кончить”. Глубокий баритон его голоса похож на мурлыканье. “Я тоже хочу знать. Нам не придется беспокоиться о них, если мы быстро закончим ”.   После этого все было как в тумане. Он взял ее так, как будто у него никогда больше не было такой возможности — как будто она могла ускользнуть в тот момент, когда он отпустил ее. Как будто она была мимолетной, как звездный свет.    Я никуда не уйду, она хотела успокоить его, но все, о чем она могла думать, это ощущение его члена, целующего ее шейку матки, когда он входил так глубоко, что яркие звезды плясали у нее перед глазами — как будто он пытался проникнуть в самое ее существо. Ты тот, кто бросил меня. Я никогда не хотела уходить.   Она хотела поцеловать его, но не могла в таком положении, прижавшись щекой к столешнице, прямо рядом с тем местом, где лежала его рука. Даже если так она чувствовала его более глубоко, ей это не нравилось. Она с трудом втянула его пальцы в рот, посасывая их, поскольку удовольствие угрожало захлестнуть ее. Казалось, что в голове гудят статические помехи — громкий белый шум, который заглушал все вокруг.   “Я— Пусти меня...” - невнятно пробормотала она в бреду. “Хочу поцеловать тебя—“    Кана вскрикнула от разочарования, когда почувствовала, как он резко выходит из нее. Он развернул ее, приподняв и усадив на стойку. Она могла видеть, как его член похотливо подпрыгивает, весь скользкий от ее возбуждения, и на мгновение она удивилась, как такая большая штука вообще могла поместиться внутри нее, прежде чем он дернул ее бедра вперед, входя внутрь одним горячим толчком, от которого у нее перехватило дыхание и глаза закатились к затылку.    Да — Да — Да —    “Так лучше?” Грубо спросил он, запечатлев горячий и влажный поцелуй на ее губах. Его пальцы впились в выпуклость ее бедер, прижимаясь ближе, а затем стискивая, когда он был полностью в ножнах. Он снова коснулся того места, отчего ее кожа горела, а внутри все дрожало.    Ее нервы были натянуты, перевозбуждены, как будто в них ударила молния.    Она не думала, что может сейчас сформулировать слова, поэтому вместо ответа на его вопрос она обхватила ногами его бедра, обвила руками шею и поцеловала его. Она кусала его губы, пока он не застонал; царапала его плечи, как дикое животное, впиваясь ногтями в его руки, пока она падала все ближе и ближе к этой раскаленной добела пропасти, которая заставляла ее чувствовать, что она может сойти с ума.    “Я хочу, чтобы ты кончила, Кана”, - выдохнул Аква ей в рот, и она тихо вскрикнула, зажмурив глаза, когда его таз коснулся ее клитора. Он был глубоким — и теперь он снова говорил неловкие вещи — тоже произнося ее имя. Ее зрение затуманилось, ее стоны превратились в почти вопли, когда она вцепилась в него изо всех сил. Тем не менее, он не сжалился над ней. Он давал ей именно то, о чем она просила. “Ты можешь быть хорошей девочкой и кончить для меня?”    Ее глаза распахнулись, она не смогла подавить судорожный всхлип, сорвавшийся с ее губ.    Он определенно понял, что такое хорошая девочка, придурок.    “Т-Ты х-худший ...” - прошипела она, выгибая спину и отчаянно прижимаясь бедрами к его. Она уже была так близка к тому, чтобы разорваться на части, ее влагалище казалось набухшим и горячим. “Да, - его язык прошелся по ее ключице, когда он согласился с ней, - но ты все равно собираешься кончить для меня, не так ли?”   Вместо ответа ее тело сделало именно то, что он просил. Кана вздрогнула, прикусив плечо Аквы, чтобы не закричать и не оповестить всю округу об их действиях. Она услышала, как он зашипел - возможно, от боли от ее укуса, но ей было все равно, потому что волны удовольствия яростно накатывали на нее. Ее зрение взорвалось белой вспышкой, колоссальная сверхновая пронеслась сквозь нее, заставив ее неудержимо дрожать, когда она обрушилась на него. Она почувствовала, что ее жидкости стали намного влажнее, даже стекали по ее бедрам.    Так грязно — но ей было все равно.   Она не могла думать; не могла произнести ничего, что не было бы его именем.    Кана не понимала, как он мог так поступить с ней — ее тело пело для него, как будто у него были ключи, открывающие самую суть ее существа.    В глубине души она подумала, что им определенно нужно будет почистить столешницы после этого. Она надеялась, что у них будет достаточно времени.    “Аква”, - захныкала она, едва чувствуя свои ноги в этот момент. Он снова поцеловал ее плечо, затем ключицу, прежде чем нежно поцеловать в макушку.  “Хорошая девочка”, - промурлыкал он, запустил пальцы в ее волосы, его бедра замерли лишь на мгновение. Возможно, он давал ей время успокоиться. “Ты так хорошо справилась”.   Кана дрожала в его объятиях, тепло разливалось по ее груди. “Ты такой злой”, - пробормотала она, слишком уставшая, чтобы огрызнуться. Он определенно заметил. Она закрыла лицо руками, пытаясь отдышаться. “Н-Не дразни меня так”.   “Это дразнит, если я хочу, чтобы тебе было хорошо? Я не возражаю”, - усмехнулся он, касаясь ее губ своими. “Если тебе от этого станет легче, многим людям нравятся подобные вещи. Это встречается чаще, чем ты думаешь”.   “Заткнись”, - сказала она, оскорбленная, но он мягко отвел ее руки от лица. Его обычно холодные глаза наполнились теплом, когда он коснулся своим лбом ее лба. Он все еще был так глубоко внутри нее, заставляя ее дрожать, когда он изменил их положение, опустив руки обратно вниз, чтобы обхватить ее бедра. “Не прячься”.    “Тогда не поднимай эту тему”, - она слишком устала, чтобы шипеть на него. Она даже не понимала, почему ее тело так отреагировало, когда он сказал это. Она даже не могла контролировать себя - и от него потребовалось всего несколько горячих похвал. Аква улыбнулся ей, в глазах появились веселые морщинки. “Почему бы и нет?” Говоря это, он двигал бедрами, и она почти рыдала. Она все еще была такой чувствительной после оргазма — и даже после короткой передышки, которую он ей дал, она чувствовала себя дезориентированной, плывущей в тумане.    “А-Аква—“    “Ты тоже должна в это поверить”, — прошептал Аква ей на ухо, когда ее глаза наполнились слезами. “— Какая ты удивительная”.   О Боже, подумала она, ее внутренние стенки сильно сжались, сотрясаясь в спазмах вокруг него, и Аква застонал, снова касаясь пальцами ее клитора, когда он трахал ее. “О-Останови меня—это...“   “Нет”, - твердо сказал он. “Это было то, чего ты хотела, не так ли? Я предупреждал тебя”.   Он предупреждал, но Кана никогда не умела прислушиваться к предупреждениям.    Он был худшим — читал ее как книгу - использовал против нее слабости, о которых она даже не подозревала. С другой стороны, Аква всегда был наблюдателен за ней. Он указал на то, что было в ее прошлом, когда он переоделся Пийоном, о чем она никому не рассказывала. Секс, казалось, ничем не отличался, поскольку он шептал еще больше похвал, по-видимому, пытаясь довести ее до другого, еще более интенсивного оргазма.    Такой чувствительной, какой она была, ему даже не пришлось много работать.   Она снова кончила, прежде чем даже осознала это — плача, когда ее тело выгибалось и корчилось вопреки ее воле. Аква все это время наблюдал за ней, схватив ее за подбородок, чтобы удержать на месте, когда она пыталась повернуть голову. “Это хорошо, Кана”, - протянул он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. “Ты так хорошо выглядишь”, - пробормотал он, высунув язык, чтобы нежно обвести ее губы. “— Это все для меня?”   В его голосе звучали собственнические нотки, когда он задавал этот вопрос, входя в нее еще сильнее. Ее губы приоткрылись, глаза остекленели, когда он почти свел ее с ума. Казалось невозможным, что что—то может быть таким приятным — настолько сильным, что она едва могла сформировать связную мысль.    Тем не менее, ей удалось вспомнить одну вещь.    Что-то, что прорвалось сквозь туманную дымку ее разума. Если он хотел быть несправедливым, то она могла быть такой же подлой. Он ведь сказал, что у нее ужасный характер, не так ли? В эту игру могли бы играть двое. “Да”, - выдохнула она, - “Это для тебя”, - он издал низкий гул признательности, руки потянулись, чтобы схватить ее за груди, пощипать соски и заставить ее задыхаться, - “— потому что я люблю тебя”.   У него перехватило дыхание, глаза расширились и расфокусировались. “Кана” — "    Она схватила его за плечи, беспорядочно целуя в губы: “Я так сильно тебя люблю, ”, - захныкала она, когда ее ноги сжались вокруг его талии, удерживая его на месте. Она чувствовала, как он пульсирует внутри нее, ощущала жар его кожи, когда он покраснел еще сильнее. Итак, ему понравилось это. Хорошо. Она не должна быть единственной, кого сводят с ума. В конце концов, справедливость есть справедливость.    Хотя, было кое-что, чего она хотела даже больше, чем этого, теперь, когда она подумала об этом.    “Я хочу, чтобы ты кончил в меня”, - сказала она, одарив его туманной улыбкой, когда он содрогнулся, его толчки потеряли координацию.    “Как безрассудно с твоей стороны”.   “Я ... я принимаю противозачаточные”, - напомнила ему Кана. “Я... Все в порядке, не так ли? Ты не хочешь кончить внутри?”    Он издал тихий, дрожащий вздох. “Ты действительно дура”.   Она уставилась на него, он оскорблял ее прямо сейчас? Серьезно? “Что ты только что..." но она едва успела закончить это предложение, когда он начал всерьез врезаться в нее, преследуя собственное удовольствие. Если раньше она думала, что это было грубо, то вряд ли это шло в сравнение с тем, что было сейчас, когда от каждого толчка у нее слезились глаза — удар был сильным и глубоким, настолько сильным, что она чувствовала, как его яйца ударяются о ее задницу.    Кана могла только цепляться за него, изо всех сил сдерживая крики.    И затем — она почувствовала это, почувствовала, как он громко застонал. Он вошел в нее так глубоко, как только мог, его тело напряглось, когда тепло затопило ее внутренности.   Они оба пытались отдышаться, и она прижала его к себе, все еще крепко обнимая, запустив пальцы в его волосы, когда почувствовала, как он обмяк внутри нее.    Это было определенно лучше, чем отпустить его, хотя она и не высказывала эти мысли вслух.    “Двигайся,” устало сказала Кана, “мне снова нужно в душ”. Она чувствовала себя отвратительной и липкой, и она определенно чувствовала его сперму внутри себя, часть ее даже вытекала, стекая по ее бедрам. Вау. Она не думала, что когда-нибудь сможет снова смотреть на эту стойку так же, как раньше. Они, по сути, только что осквернили его.    Аква раздраженно опустил подбородок на плечо.    “Хорошо”.    Она ахнула, когда он поднял ее, все еще находясь внутри, и повел их в направлении душа. Она извивалась, ей пришлось обхватить его руками и ногами, чтобы не упасть. “Ч-что, черт возьми, ты делаешь? Нам нужно навести порядок здесь!”   “Мне тоже нужно в душ”.   “Тебе следовало подумать об этом до того, как мы делали все это на кухне!” Она даже не знала, сколько прошло времени. Хотя казалось, что прошло довольно много времени. Скоро ли Мияко-сан и Руби вернутся домой?!   “... Это была твоя вина”.   “Это не было —”   “Так оно и было”, - сказал он, выходя из нее. Она была немного разочарована. Ей нравилось чувствовать внутри, но определенно были более неотложные дела, которыми следовало заняться. Когда они добрались до ванной, он поставил ее на ноги, и ее колени подогнулись, она почувствовала слабость и волокнистость. Отлично. У нее уже все болело, и теперь она чувствовала себя как отбитый кусок мяса.    Черт бы побрал ее гормоны.   Аква сбросил с себя остальную одежду и включил душ.    “Т-ты был тем, кто начал все это со всего этого ‘тебе лучше быть осторожнее с этим полотенцем’!”   “Это было тем, что я пытался держать свои руки при себе. Я сказал тебе уйти. Ты этого не сделала ”. Он зашел в душ, прежде чем подозвать ее ближе. “Иди сюда. Будет быстрее, если мы примем душ вместе”.   Кана покраснела, не понимая, почему это смутило ее больше, чем ... буквально все остальное, что они только что делали, или даже сперму, которая, как она чувствовала, стекала по внутренней стороне бедер. Может быть, это было более интимно?    “Прекрасно ...” - пробормотала она, потирая щеки и надеясь, что это рассеяло румянец. Этого не произошло.    Она осторожно вошла с ним в душ, вода согревающим бальзамом легла на ее кожу. Она была осторожна, чтобы не намочить волосы, не желая снова их мыть, и, похоже, Акве пришла в голову та же идея, когда он передал ей флакон средства для мытья тела с ароматом ванили.    Кана никогда раньше не замечала привлекательности купания с партнером. Конечно, у нее никогда не было партнеров, но она могла только представить, что это будет тесно и неловко. Она задавалась вопросом, сможет ли у нее вообще быть достаточно места, чтобы заниматься своими обычными делами, но, похоже, это не было проблемой для Аквы, когда он стоял перед ней, позволяя воде стекать по его телу.    Ее глаза блуждали по его коже, пока он намыливал свое тело. Ей было интересно, позволит ли он ей вымыть ему спину? Она вроде как хотела этого.   Это было на самом деле… отчасти мило.   “Не забудь тщательно вымыть промежность”, - сказал Аква из ниоткуда строгим и серьезным тоном. “Сперма может нарушить баланс влагалища. На самом деле, позволь мне просто сделать это ...”   “А ?! Нет! Руки прочь, извращенец!” Откуда он вообще знал большую часть этого материала ?! Он что, просто ради развлечения читал книги по женской анатомии?    Неважно. Купание с ним - отстой.   

----

  Они оба быстро одеваются - или так быстро, как только могут после душа. Когда они вернулись в его комнату, она увидела, что он сменил простыни и одеяла. Должно быть, он сделал это во время ее первого душа, и она покраснела. Выбросив из головы это неловкое наблюдение, Кана посмотрела на одежду, которую Аква подобрал для нее на его кровати — черную юбку с оборками, светло-зеленую блузку и гольфы до бедер с черными бантиками по бокам прямо вверху. Она не помнила, чтобы оставляла их здесь. Они определенно были из одного из костюмов айдола. Она приподняла бровь, глядя на них, и кивнула в сторону Аквы, который, как обычно, одевался в скучную черную толстовку и спортивные штаны. Для кого-то столь привлекательного, он, конечно, обычно одевался как бомж.    “Высокие до бедер, да?” Прокомментировала она, поднимая их.    “А что с ними не так?” Спросил он, даже не глядя на нее.    “Ничего. Просто это от одного из моих рабочих костюмов. Не моя обычная одежда”, хотя обычно эти вещи хранились в офисах Strawberry Production. Ему пришлось бы рыться, чтобы найти их — или, возможно, он знал, где они, и вытащил их намеренно. Оба варианта были чертовски странными. “Почти уверенна, что этого не было с моей другой одеждой”.   Аква не ответил.    Кана несколько мгновений смотрела на него, прежде чем разразиться смехом. “Если ты хочешь увидеть меня в любом из костюмов айдола, все, что тебе нужно сделать, это попросить, знаешь ли”, - она увидела, что его уши покраснели, и захихикала еще громче.    Он слегка покраснел, и она ожидала, что он будет отрицать это, но он не стал. “Правда?”   “Да. Ты извращенец”.   Этот комментарий, казалось, разозлил его“, — говорит девушка с кинком на похвалу.”   “Заткнись! У меня нет склонности к похвале!”   “Ты определенно имеешь”, - сказал он, скривив губы в веселой улыбке. “А теперь, почему бы тебе не быть хорошей девочкой и не закончить одеваться?”    Ее щеки пылают, и она стискивает зубы. Он был ужасным! Ужасным! Худшим! Ей следовало назло надеть что-нибудь совершенно другое, но она этого не сделала. Она оделась именно так, как он ей сказал. В наряд, который он подобрал, потому что она больше лаяла, чем кусалась.    Я жалкая, подумала она.    “Я делаю это не потому, что ты так сказал, или потому что ты думаешь, что у меня какие-то странные наклонности. У меня просто нет времени искать другой наряд”.   “Что бы ты ни говорила, - невозмутимо произнес он, - тебе даже не нужно было надевать гольфы, если ты действительно этого не хотела”, и на этот раз она схватила подушку и ударила его ею в грудь. Он едва сдвинулся с места.    “Я понятия не имела!”   “Правильно”.   Тьфу, он был таким раздражающим!    Они заканчивают переодеваться и приступают к работе по уборке кухни. Кана смотрела на стойку. Она была довольно… мокрой, признаки их соединения за все это. Это все было от нее?!   “Почему это продолжает происходить?” В ужасе прошептала она себе под нос.   Аква пожал плечами, как будто точно знал, что она имела в виду. Он рылся в шкафчиках, вытаскивая тряпки и отбеливатель, поливая столешницу, надеясь полностью стереть свидетельства их позора. “Ты сквиртер. В этом нет ничего постыдного”.   Ее глаза почти вылезают из орбит. “Я что?!”   “Это означает ...”, но она закрыла ему рот, покачав головой. Он говорил таким тоном, который подсказывал ей, что он собирается бубнить о том, что именно такое сквиртинг и механизмы, стоящие за ним, и она действительно не могла справиться с этим прямо сейчас. “Не отвечай на это. На самом деле, прекрати говорить! Она выхватила у него одну из тряпок и принялась изо всех сил тереть стойку. Почему она вообще решила, что это хорошая идея?! Аква заставлял ее тело делать то, чего оно никогда раньше не делало — и людям теперь пришлось бы готовить на этой стойке! Теперь ей бы приходилось каждый день смотреть в лицо его сестре и его приемной матери, зная, что она натворила!   “Я закончу”, - сказал Аква, и она услышала веселье в его голосе. Придурок. “Просто сядь. У тебя, наверное, болят ноги, да?”   Они болели.  “Да. Потому что ты грубиян”, - злобно пробормотала она, опускаясь на одно из кресел за столом. “Предполагается, что ты должен нежно обращаться с девушкой во время секса”.    “На самом деле это не то, чего ты хотела, не так ли?”    Кана не удостоила этот комментарий ответом, фыркнув и скрестив руки на груди. “Заткнись!” Она двигала ногой вверх-вниз, взволнованная, когда садилась. “Ты смеешься надо мной, в то время как я не думаю, что смогу когда-нибудь снова показаться в этом доме”, - прошептала она, наблюдая, как она берет сухое полотенце, чтобы вытереть остатки отбеливателя и воды. Она закрыла лицо руками, совершенно подавленная собственными действиями.    Аква взглянул на нее, вероятно, собираясь сказать что-то, от чего ей захотелось дать ему пощечину, когда Руби распахнула дверь.    “Братик!” Она радостно крикнула: “Мы вернулись!” Она почти подбежала к нему — возможно, чтобы обнять, потому что она была странной сестрой, но она резко остановилась, когда увидела Кану, застывшую за кухонным столом. “Сенпай? Что ты здесь делаешь? У нас сегодня нет тренировки.”   Мияко следовала за блондинкой, тоже выглядя удивленной присутствием Каны. “Кана-тян?”   Честно говоря, было бы здорово, если бы земля разверзлась и поглотила ее прямо сейчас. “ Эм— “ она заикнулась, ломая голову над подходящим оправданием.    К счастью, Аква вмешался: “Арима приходила прошлой ночью, потому что у нее были некоторые вопросы по сценарию”, - легко солгал он. “Было поздно, поэтому я просто позволил ей остаться в моей комнате. Я лег на диван.”   Кана изумленно уставился на него. Он придумал все это на лету?! Он и бровью не повел, солгав так гладко, что ей пришлось задуматься, о чем еще он мог солгать.    “О? Ну, я думаю, это нормально”, - сказала Руби, пожав плечами, прежде чем взглянуть на полотенце в руке Аквы, когда он вытирал столешницу. “Ты убираешься?”   Кана съежился от этого вопроса.   “Я кое-что пролил, готовя завтрак”, - сказал он, убирая чистящие средства, как только закончил с ними.   “Все равно, ты, должно быть, заварил кашу, если все это делаешь”, - прокомментировала Руби. Кана чуть не поперхнулась, а она даже ничего не пила.    Губы Аквы приподнимаются, как будто он сдерживает улыбку. Придурок! Он был ужасным! Невыносимым! Худшим! “Что-то в этом роде. Тут действительно было довольно грязно”, - подтвердил он. “Столешница промокла, так что пришлось многое почистить”.   Лицо Каны покраснело, она не могла скрыть открытого взгляда. О. Она собиралась убить его.    Руби пожала плечами — очевидно, этой истории было достаточно, чтобы удовлетворить ее, и вместо этого она больше заинтересовалась едой, стоящей на столе. “Ты приготовил завтрак? И ты ничего не приготовил мне?” Она пожаловалась, придвигаясь и кладя подбородок ему на плечо. В последнее время она была такой навязчивой. Это было довольно раздражающе — и странно, но, по крайней мере, в последние недели она немного успокоилась. “Ты знал, что мы скоро вернемся!”   Аква, казалось, ничуть не смутился контактом, позволив сестре прижаться к нему, когда он двинулся, чтобы поставить давно забытую еду в микроволновку, а также вытащил две тарелки, которые убрал в холодильник. Должно быть, он сначала приготовил им еду и убрал ее, когда она была в душе в первый раз. “Я приготовил и тебе”. Как это эффективно с его стороны.    “Я люблю тебя, братик! Ты лучший!” Она счастливо защебетала, наконец отпуская его и опускаясь на стул рядом с Каной.    Она чувствовала, что Мияко пристально смотрит на нее.    О. Похоже, она не совсем поверила в эту историю. В этом был смысл. Она сделала усилие, чтобы не смотреть в сторону женщины.    Сначала Аква поставил перед собой уже теплую тарелку и сразу же отправил в рот немного тамагояки. Может быть, если они увидят, как она ест, они не станут задавать ей никаких вопросов. Она могла только надеяться.   “Вы двое, должно быть, какое-то время обсуждали сценарий”, — легкомысленно прокомментировала Мияко, сидя прямо напротив нее, - потому что ее жизнь была комедией. “Почему ты просто не осталась в комнате Руби?” Там она обычно спала, когда оставалась на ночь, поэтому она могла понять любопытство женщины. Она просто очень хотела, чтобы она сжалилась над ней и прекратила.    “Мне показалось невежливым оставаться там, когда ее там не было”, - сказала она, пытаясь успокоиться. “Аква предложил свою комнату, и я подумала, что так будет лучше”.   “Мне было бы все равно, если бы ты осталась там, сенпай”, - весело рассмеялась Руби, “Ты практически уже там живешь”.   Это было правдой.   В перерывах между выступлениями в качестве айдола, работой над фильмом и обучением Руби актерскому мастерству она действительно постоянно была далеко от дома. Дом Хошино стал чем-то вроде второго дома за последние два года. Это было приятное чувство; как будто она была частью их маленькой семьи, но Кана действительно пожалела, что решила не упоминать об этом прямо сейчас. Она взяла палочки для еды и быстро отправила немного тамагояки в рот.    “Вау! Это восхитительно!” Сказала Кана, отчаянно пытаясь отвлечь всех за столом. Аква поставил подогретые тарелки перед Руби и Мияко, когда они были готовы, и сел рядом с ней со своей тарелкой. “Откуда я знал тебя все это время, не зная, что ты так хорошо готовишь? Ты что-то от меня скрывал!” - громко пошутила она, игриво толкнув Акву локтем в бок.    “Обычно он не готовит, поэтому я удивлена”, - весело прокомментировала Руби, тоже принимаясь за еду. “Обычно это Мияемон или на вынос! Ты, должно быть, хотел сделать для меня что-то приятное, раз я так много работаю. Так ведь, братец?”   Кана моргнула, украдкой взглянув на него. Аква не смотрел на нее, уставившись прямо перед собой на свою сестру.    “Не совсем”, - сказал он с совершенно невозмутимым лицом. “Мне просто захотелось приготовить завтрак”.   Она не могла остановить ни жар, приливший к ее щекам, ни трепещущие крылья бабочки, которые ожили в ее животе. Кана заерзала на своем сиденье. Это было только для меня? Она задавалась вопросом, не в силах сдержать слабый проблеск надежды, который начал укореняться внутри нее, теплый, как поцелуй солнечных лучей на ее коже.    Она не была уверена, любил ли он ее так, как она любила его, но она не думала, что ей это нужно от него. По крайней мере, пока.   На данный момент она могла быть довольна его заботой - тем, как он был внимателен к ней - теми мелочами, которыми он пытался сделать ее счастливой, даже когда казалось, что настоящего счастья он сам не испытывал годами.    Я тоже хочу сделать его счастливым. Подумала она про себя, снова посмотрев на него, продолжая ковырять в тарелке. И я тоже не сдамся.    Разве она не пообещала себе, что заставит его полюбить ее?    Ты говоришь, что никого не можешь любить, она посмотрела вниз, увидев, что Аква положил руку, которой не пользовался, на колени под столом. Она осторожно потянулась и положила свою руку поверх его руки, чтобы не потревожить его сестру или Мияко. Он на мгновение напрягся, прежде чем расслабиться. К ее удивлению, он раскрыл ладонь, позволяя ей переплести свои пальцы с ее пальцами. Кана улыбнулась. Но я хотела бы доказать, что ты ошибаешься. Или, по крайней мере, что люблю тебя достаточно, чтобы прогнать часть боли, которая омрачает твое сердце.    Она еще недолго будет айдолом —   — Но она могла хотя бы попытаться это сделать, не так ли?