И ветер облака унёс

— Небо сегодня особенно хмурое. Парень с волосами цвета дикой вишни оборачивается на голос, в его летних зелёных глазах кроется немой вопрос. Он долго смотрит на идущего за ним друга: пепельные волосы снова взъерошились, красная яркая прядка всё так же привлекает внимание. Рубиновый взгляд меланхолично устремлён ввысь, там пытаются что-то рассмотреть, но встречают только низко пролетающих птиц и редкие светлые просветы. В ушах виднеются белые беспроводные наушники, где, вероятно, ничего не играло. — Кадзуха, опять будешь нести всякую литературную чушь? — с ухмылкой спрашивает идущий впереди, немного затормаживая и сравниваясь тем самым с отстающим. Названный школьник опускает глаза с туч на зеленоглазого. Он был на половину головы выше него самого, да и в целом выглядел старше. Волосы, как и его, собраны в низкий хвост и завязаны чёрной лентой. Детское личико с мягкими чертами наигранно хмурится не хуже неба, обиженно дуя персиковые тонкие губы: — Вообще-то это искусство, а не «чушь», Хейдзо. Дальнейший путь тонул в комфортном для обоих молчании, где каждый думал о наступающем дне. На календаре — 2 сентября, первый учебный день, обязанный быть интересным. Кадзуха Каэдахара ждал от учителей напутственных слов перед целым учебным годом и много историй одноклассников, а вот Хейдзо Сиканоин не удивится первой самостоятельной по математике или, не дай бог, родному языку. Такая разница в ожиданиях обусловлена их разницей в возрасте, звучащая до нельзя абсурдной. Пепельноволосый только-только перешёл в восьмой класс, в то время как его друг — в десятый. Как им удалось так спеться, что 2 года для них ничего не значат, ещё никому в школе не удалось узнать. Просто в один день оба столкнулись в столовой, разговорились об общем интересе к единоборствам, и с тех пор их не разольёшь водой. Разве что звонком на урок, а так фраза «Мы с Тамарой ходим парой» — ну прямо про них. Трёхэтажное здание гимназии показывается из-за угла, как и медленный поток учеников, с видимым нежеланием идущих на учёбу. Приятели, не сговариваясь, ускоряют шаг и добираются до главного входа в считанные минуты. В холле они же и расходятся, разбредаясь по своим кабинетам и не забывая назначить встречу на следующей перемене. Неизменный ритуал. В кабинете химии уже сидит половина класса, бурно обсуждающий какую-то новинку в индустрии кино. Кадзуха таким не увлекается, потому и не вслушивается в возбужденные голоса, призраком проходя к парте у окна. Признаться честно, сделать одиночные места во всех классах — воистину гениальная идея. И не потому, что уменьшилось количество списываний работ (хотя «уменьшилось» оно лишь на словах), просто теперь стало куда комфортней учиться. Никто не отвлекает. Чёрный рюкзак с принтом кленовых листьев вешают на крючок сбоку, оттуда же достают толстую тетрадь, учебник и пенал с канцелярией. Аккуратно складывают в уголке, пару секунд оценивающе смотрят, и оставляют в покое. Каэдахара одним лёгким движением вытягивает телефон из кармана школьных чёрных брюк, пальцем смахивает блокировку и включает какую-то спокойную мелодию. Гул голосов почти отходит на второй план. Когда вдруг он слышит: — А вы знаете, что Скарамучча снова в участке был? Музыку тут же останавливают. Интерес был поднят в мгновение ока, и его уже не так просто утолить. Восьмиклассник прикрывает красные глаза, укладывая голову на согнутые локти, удобно устраиваясь и готовясь слушать очередные слухи. — Кажется, он с кем-то подрался из работников магазина. Столько шума было! — взволновано и громко шепчет мальчишеский голос, напоминающий больше детский. — А я слышала, что это не из-за драки, а из-за воровства! — тут же отзывается высокий девчачий. — Что за бред? Вы оба неправы, его задержали за то, что он ездил на батиной тачке, бухой и без прав, — грубо обрывает их уже ломающийся голос одноклассника, — Мама рассказала об этом, а ей знакомая, которая говорила с уборщицей из участка. «Да вы все бред несёте» — пролетает мысль в голове Кадзухи, который не сдерживает разочарованный вздох. Он надеялся услышать что-то действительно стоящее, что-то интересное и правдивое. Но, как он уже понял, касательно этого парня слухи всегда будут максимально преувеличены, приукрашены своими деталями. Скарамучча Райден. Кажется, популярней него в школе никого нет. Грубый бунтарь из 11 класса, волк-одиночка, даже с друзьями ведущий себя ужасно. И, вместе с этим, абсолютный красавчик. Красноглазый видел его только пару раз, но уже запомнил внешность: короткие, ровно подстриженные темные фиолетовые волосы; синие глаза, напоминающие ему голубые топазы; и холодный высокомерный взгляд, граничащий с раздражением от всего мира. Он был высок, точно на полторы головы выше самого Каэдахары. А ещё у него мило подведены красной подводкой глаза, делающие его вид более опасным. Как слова «мило» и «опасный» попало в одно предложение — тот ещё вопрос. — Эй, Кадз! Просыпайся, доброе утро! — весело тянет звонкий девичий голосок, и мальчику всё же приходится отвлечься от мыслей о старшекласснике, открывая глаза. Над ним склонилась милая блондинка. Сзади виден её любимый «хвост-подсолнух», названный так из-за сильной схожести с цветком. Золото в глазах начинает сверкать её ярче, и солнце уже не так нужно. — Привет, Ёимия, — тихо здоровается Кадзуха, легко улыбаясь, — Рад снова тебя видеть. Его единственная подруга из класса. Наганохара Ёимия, самый громкий человек, которого можно встретить из всей восьмой параллели. Любительница фейерверков и дочь самого известного создателя этого вида развлечений. Королева Огненных Небесных Цветов и просто надёжный человек. На ней белая, немного мятая, рубашка и чёрная юбка, соответствующая школьному дресс-коду, и её несменные аксессуары в виде чокера с медальоном бабочки и двойной браслет на правой руке. — Да-да, я тоже чертовски рада тебя видеть! — не стесняясь девочка крепко сжимает одноклассника в объятиях, — У меня столько всего, что хочу тебе рассказать, ты не представляешь! Например, на прошлой неделе, папа пригласил меня в Ли Юэ чтобы... До звонка на тот момент оставалось 10 минут. Всё это время Ёимия, заняв парту перед Каэдахарой, увлечённо рассказывала все события, произошедшие с ней за последние дни. Их было немало, но поведать всё не дал прозвеневший звонок на урок. Наганохара же, совсем не расстроившись, быстро пообещала договорить на перемене, и отвернулась к себе. Одноклассники, прекратив разговоры, тоже разбрелись по своим местам, ожидая учителя. Он не заставляет ждать себя долго. — Доброе утро, дети, — невысокий молодой блондин заходит в кабинет с несколькими бумагами в руках и, судя по всему, их классным журналом, — Напомню вам своё имя, а то знаю я нескольких, которые его могли забыть. Альбедо Голд. Взгляд циановых глаз поочередно осмотрел нескольких учеников на задних партах, будто бы говоря, кто именно мог не запомнить имени. Класс тихо посмеялся, понимая, что учитель только шутит — Альбедо уж точно никогда не упрекнёт ученика без повода. Молодой парень, больше похожий на студента, оставляет ношу на своём столе, переключаясь на учеников. — В честь того, что в первый учебный день у вас первым же уроком идёт химия, я проведу его в разговорно-игровом формате. С вас — истории из каникул, у кого больше — тот и победитель. Всё легко, — Голд бедрами прислоняется к столу, скрещивая руки на груди и позволяя себе тепло улыбнуться. Он провёл урок как и обещал. Класс был в восторге, каждый хотел рассказать смешную историю быстрее остальных, и, как всегда, в таких гонках выигрывала Ёимия, бившая рекорд по количеству своих приключений. И, как всегда, Кадзуха промолчал все 40 минут. Его тихая, неконфликтная натура любила проводить каникулы незаметно даже для самого себя. У него не было таких историй, где он посещал другие нации, не было историй, где он с друзьями ездил на речку с ночёвкой. Единственное, что он делал, это прогуливался знойными днями в парке, прячась в тени деревьев, и сочинял никому ненужные, кроме него самого, стихи. Не густо. Время подошло к концу довольно быстро, что не могло не расстроить. Кадзуха отстранённо смотрит на собирающего вещи и вскоре уходящего Альбедо, краем уха слушая восторженные голоса одноклассников. Кого не спроси из них — все, как один, скажут что учитель Голд их самый любимый. Что было вполне очевидным фактом. Учебник, пенал и тетрадь без разбору кидают в рюкзак, после чего накидывают лямку на плечо. Ёимия уже убежала вслед за Аякой, извинившись перед ним. Мальчик и не обижается, понимая, что в отличии от него, у этой солнечной девочки было ещё куча друзей из разных классов. Тем более, что сейчас его ждёт Хейдзо, и чует его поэтическое сердце — его друг начнёт целую тираду о том, какая же школа отстой.

***

— Нет, ну ты можешь представить? Сука, эта конченная решила в первый же день блять контрольную устроить! Даже не самостоятельную, чтоб ей хуй в рот. Каэдахара слушает яростный шепот Сиканоина и смотрит за его эмоциональной жестикуляцией, едва ли сдерживая смех. Он не стал рассказывать, что было у него на уроке, не желая злить друга ещё больше. Как он успел рассказать без матов, учительница по Тейватскому устроила им проверочную контрольную работу, надеясь проверить уровень знаний его класса. Ну, или то, что осталось. — Блять, ну это пиздец просто, невыносимо! — всё же его выдержки было недостаточно, и Кадзуха заливается мелодичным смехом, игнорируя прожигающий взгляд, — Сука, хули ты ржёшь, падла белобрысая. Это нихуя не смешно! — Если ты не прекратишь материться — я не прекращу смеяться, — почти задыхаясь выдавливает младшеклассник, опираясь рукой на стену и берясь второй за живот. Ещё немного, и пепельноволосый точно бы скатился на пол, но, слава всем Архонтам, Хейдзо насильно успокоился, переставая ругаться на весь мир. Старший смотрит выжидающе. А после, видя, что мелкий начал приходить в норму, прекращая смеяться, он даёт ему ощутимый подзатыльник. — Ай, за что?! — слишком уж громко кричит красноглазый, тут же виновато понижая голос, — Придурок, это было больно! — За всё хорошее и плохое, — по-детски парирует Хейдзо, отворачиваясь и строя из себя самого оскорблённого человека в мире, — Мог бы, блять, и пожалеть старика. — Пф, подумаешь, — тихо бубнит себе под нос, потирая больное место, — Вот возьму и пожалуюсь на тебя, честное слово! — И кому же будешь жаловаться? Ёимии что-ли? — Не угадал. Да хоть... да хоть Скарамучче, вон. Между ними образуется немая пауза. Кадзуха всё ещё занят местом ушиба, кажется, даже не замечая изумлённого вида Сиканоина. Только потом до него начинает доходить, что именно он ляпнул, не подумав. — Слушай, я... — Ты чё, со Скарамуччей знаком? — перебивает зеленоглазый. — Что!? Нет! — нервно отвечает, удивительно даже для себя чувствуя, что этот факт его печалит, — Хотел бы познакомиться, но увы. Во-первых, он с мелкими уж точно возиться не захочет, а во-вторых, я случайно сказал его имя. В классе о нём снова говорили, вот и вспомнился мне сейчас. — М-да, дела. Опа… — на лице Хейдзо расплывается самодовольная улыбка, вынуждая младшего опасно покоситься на него. — О боги, я знаю эту ухмылку… Что ты уже придумал, Сиканоин? В ответ парень улыбается ещё шире, уже пугая своим видом. Звонит звонок, и он успевает напоследок бросить загадочное «На большой перемене встретимся в столовой, я всё расскажу», после чего он быстро покидает Каэдахару. Ему остается только молиться, чтобы данная идея не вышла ему боком. И чтобы эта идея не оказалась нелегальной. Это в большом приоритете.

***

Что? Что сейчас сказал Хейдзо? — Я сказал, что ты должен подойти к Скарамучче и познакомиться с ним, — будто читая мысли, повторяет парень, складывая руки в замочек перед собой и хитро улыбаясь. В столовой довольно шумно и людно. Этим двоим чудом удалось занять единственный столик на четырёх, садясь друг напротив друга. Перед каждым поднос, но полноценный завтрак стоит только у Хейдзо, у Кадзухи же один чай, лёгкий летний салатик и красное яблоко, наверняка сочное. И как же пепельноволосый себе благодарен, что в этот момент он не пил чай. — Ты из ума выжил, Сиканоин? — ошеломлённо вопрошает, думая, а не била ли его по голове учительница Тейватского, — Я? Подойти к Скарамучче? Чтобы, чёрт тебя подрал, познакомиться с ним? Старший горделиво кивает, лишний раз убеждая приятеля в своей неадекватности. Идея звучит не то что глупо, просто нереально! Да, может Каэдахара и хотел бы познакомиться со знаменитым Райден, хотел бы узнать, все ли слухи о нём правдивы, да и просто поговорить. Но это не значит, что он точно так сделает! Делать и хотеть — абсолютно две разные вещи, уж точно не относящиеся к его робкому характеру! Вопреки внутреннему конфликту, младший всё же не удерживается и поворачивается в угол столовой, где было «золотое место», предназначенное только для Скарамуччи и его компании. Конечно же, они там. Где бы им ещё быть. Темноволосый парень сидел к нему спиной, видимо, молча слушая. Справа от него гордо восседала Розалина Лоефальтер, которую часто звали Синьорой из-за её статного вида. Высокая девушка с просто невероятно длинными блондинистыми волосами, холодными синими глазами и взглядом. Кадзуха бы назвал её «Снежной королевой», вспоминая сказку известного детского писателя. Кажется, она дочь какой-то влиятельной семьи? Слева же энергично что-то рассказывал рыжий высокий парень, громко и довольно уверено. На его лице довольно милая россыпь веснушек. Это, если помниться, Аякс Тарталья, или же Чайльд. Довольно богатый человек, у него миллионы на счету, но почему он учится в обычной гимназии — загадка. Вау, у него тоже синие глаза? Восьмиклассник точно не удивится, если Скарамучча отбирает в свою команду только высоких, голубоглазых и влиятельных учеников. Как жаль, что ни по одному из этих критериев маленький красноглазый мальчишка из самой обычной семьи не подходит. Видимо, разочарованный вздох был весьма заметен, если Хейдзо окликает заглядевшегося: — Хей, ты чего? Думаешь, он пошлёт тебя нахуй? — парень улыбается, желая подбодрить, — Не унывай, если этот тип тебе что-то плохое скажет, я уебу его с правой ноги и своим коронным ударом в челюсть. Он ещё неделю потом не сможет говорить, гарантирую. Каэдахара улыбается, правда немного успокаиваясь. В мыслях пролетает картина, как Сиканоин сдерживает свои слова, от чего становится даже смешно. — Кстати, с каких вообще пор ты так заинтересовался ним? Вопрос выбивает из колеи. Действительно, а с каких? Пепельноволосый погружается в воспоминания из своего шестого класса, когда он впервые услышал имя этого человека. Это, вроде бы, был разговор девочек, которые обсуждали тех, кто им нравится. Не то, чтобы это сразу его зацепило, несозревший мозг вскоре и забыл об этом, но упоминание Скарамуччи учащалось в геометрическом прогрессии, вскоре уже и урока не проходило без хотя бы одного обсуждения очередной сплетни. Мальчик пытался избежать всего этого, но в итоге закончил год со знаниями всей программы, каждой девушки, с которой встречался этот старшеклассник, и всех его якобы грехов. Седьмой класс не сильно отличался от шестого, разве что тогда ему, в добавку к сплетням, удалось два раза увидеть парня воочию. И, кажется, именно после первого раза Кадзуха впервые думал о Райден целую неделю, безуспешно пытаясь не думать. Второй же всё только ухудшил. Скрывая от Хейдзо, младший мог ночами сидеть без сна и писать стихи, посвященные красивым глазам. Все, правда, после оказывались в мусорном ведре. Ничего не подходило, всё было довольно плоским, поверхностным и явно неподходящим. Такую же участь ждала и куча набросков портрета. Да, помимо чтения и писательства, ещё Каэдахара рисует, по крайней мере — пытается, так как является самоучкой. И у него выходит, его быстрые штрихи сами могут вылиться в милый рисунок клёна над озером или зарисовку птицы, клюющей зерно. Жаль, что нарисовать Скарамуччу у него так и не выходит. Он бы сказал, что его проблема в отсутствии постоянного визуального наблюдения. — С класса седьмого, кажется, — наконец отвечает красноглазый, подпирая щёку рукой и отпивая теплый чай, — Я тогда его как увидел, так и не мог перестать думать. — Влюбился? Ой зря. Плохой была идея начать пить именно в этот момент. Пепельноволосый давится, чувствуя, что чай пошёл носом. Мальчик прикрывает нижнюю часть лица, неистово кашляя, и Сиканоин, сорвавшись, аккуратно хлопает того по спине, помогая освободить дыхательные пути. Проходит не так много времени, когда, наконец, можно спокойно вздохнуть без риска выкашлять все лёгкие. — Ты самый придурок, Сиканоин, — с хрипотцой констатирует факт Кадзуха, и голос его звучит невероятно мило, — Конечно нет. Этого не может быть. Думаю… С протяжным «М?» зеленоглазый садится на место, наклоняясь ближе. — Думаю, я просто нашёл свою музу. Тихий свист служит ему ответом. В душе разливается чувство уверенности и бесстрашия, и он понимает — это знак. Знак, что настало время действовать, а иначе можно упустить возможность провести этот год весело. Под одобряющий шёпот друга, Каэдахара встаёт из-за стола и неспешно идёт к столику трёх самых известных людей в школе. Всего лишь. Где один из людей является его музой, которую он ждал так долго, несмотря на свой возраст в 13 лет. Всего-навсего. Аякс перестаёт рассказывать свою историю, обращая внимание на сумасшедшего, решившего рискнуть и подойти к ним. Розалина, отставляя свой чай, так же пронзает его холодным взглядом, и по спине от этого идут мурашки. Скарамучча, заметив поведение своих друзей, понимает всё без лишних слов. Он медленно разворачивается, кладя согнутую в локте руку на спинку стула. Резкий взгляд прикрытых топазовых глаз сквозит раздражением и недовольством, в нём так и читается «Пошёл бы ты отсюда», он смотрит в самую душу, анализируя. И тут Кадзуха понимает одну простую истину. Он совершил самую большую глупость.