Между тенями

      Утро. Вновь утро. Олег открыл глаза, и первое, что попало в поле его зрения, был белый, слегка потрескавшийся потолок. Он неподвижно лежал, наблюдая за игрой теней от света, пробивающегося через занавески. Так день уже начинался раньше. Вчера. Ощущение дежавю било по нервам. Вчера всё было... плохо. Воспоминания нахлынули тяжёлой волной: раздражение от задания, которое ему не понравилось с самого начала, и скептики, которых, как казалось, специально собрали, чтобы бросать ему вызов. Они цеплялись за слова, выискивали повод усомниться. Но Олег понимал их настоящую мотивацию. Зависть. И это их плавило, разъедало изнутри. Конечно, не каждый может видеть мёртвых. Тем более — как он.       Его мысли были прерваны тихими, но отчётливыми звуками из кухни. Разнообразные шумы доносились оттуда — скрип, звяканье, какое-то шуршание. Однако это точно не были звуки готовки. Никакого привычного запаха кофе или яичницы. Это было странно. Что это может значить? Саша, очевидно, уже на ногах. Конечно, он уже на ногах. Этот человек, кажется, вообще не знал усталости. Всегда на шаг впереди. Но если звуков готовки не было, то что он там делает? И приготовил ли он завтрак? Или снова забыл?       Стоп, а который час? — неожиданно испуганно думает Олег, поднимая руку в поисках телефона, который он где-то оставил ещё вчера.       Телефон оказался рядом, на кровати, наполовину скрытый под смятым уголком одеяла. Экран засветился, показывая 09:42. Ничего необычного. Саша, как всегда, встал рано. Где-то около восьми, если не раньше. Точно успел что-то сделать. Но что?       Сонное тело Олега наконец решилось подняться. Он сел, потёр глаза, почувствовав под пальцами небольшую припухлость. Отражение в зеркале шкафа встретило его безмолвным упрёком. На него смотрел лохматый голубоглазый парень. Тёмные мешки под глазами выглядели, как синяки, а взгляд говорил только одно: усталость. Сильная, накопленная усталость, которая уже давно тянула его вниз. Волосы торчали в разные стороны, придавая ему вид человека, который давно не спал как следует.       Олег поднялся и, постояв несколько секунд, встряхнул головой, словно пытаясь прогнать остатки сна. Он потянулся, вытягивая спину, и пошёл на кухню, куда его мысли уже давно вели, к Саше — своему источнику поддержки. Но как оказалось, сегодня на кухне его ожидал не просто обычный утренний разговор.       Царила тишина, нарушаемая только шорохом бумаги. Саша сидел за столом, слегка нахмурившись, и методично писал что-то на листке. Его утренний кофе давно остыл, но он, кажется, даже не замечал этого. Олег остановился в дверях, молча наблюдая за братом.       Он не мог понять, почему так легко просто смотреть на него. Вот так, в его естественной среде. Саша выглядел сосредоточенным, почти отрешённым от мира, но в этом была своя сила. Олег невольно отметил, как его руки быстро перебирали листки, как в уголке губ мелькала тень задумчивой усмешки.       Олегу хотелось что-то сказать, но слова почему-то не приходили. И тогда он просто шагнул ближе, подошёл к чайнику и поставил его на плиту.       — Кофе остыл, — наконец сказал он, стараясь, чтобы голос звучал как можно более обычным.       Саша поднял голову, улыбнувшись краем губ.       — Да, спасибо, заметил. С утра времени не хватает.       Олег кивнул, открывая шкафчик и доставая чашку. Молчание между ними длилось всего пару секунд, но казалось бесконечным.       — Документы? — осторожно спросил он, кивая на разложенные листы.       — Ага, мастерская. Всё эти формальности: отчёты, разрешения... Иногда кажется, что я больше пишу, чем работаю, — Саша фыркнул, помахав ручкой в воздухе, словно отмахиваясь от надоедливых бумаг.       — А ты бы мог всё это бросить? — неожиданно для себя самого спросил Олег.       Саша замер, удивлённо взглянув на него. Его глаза встретились с Олеговыми, и в них на секунду отразилось что-то непонятное.       — Бросить? Нет, не думаю. Это же моё дело. Я столько сил в него вложил. И да, иногда сложно, но мне нравится то, что я делаю, — он немного смягчил тон, будто желая убедить не только Олега, но и себя. — А что? Ты хочешь предложить мне что-то другое?       Олег пожал плечами, стараясь скрыть растерянность.       — Просто подумал. Ты постоянно занят, почти не отдыхаешь... Не знаю.       Саша снова улыбнулся, но на этот раз его улыбка была теплее.       — Да ладно тебе. Всё нормально. Работа успокаивает, знаешь ли.       Олег поставил чашку на стол, не спеша встать с места. Он продолжал сидеть, задумчиво поглядывая на Сашу, который, как обычно, был поглощён своими бумагами. Легкая тень усталости была на его лице, но Олег этого не замечал. Он смотрел на брата, пытаясь заставить себя говорить, но мысли путались.       — Я, наверное, поеду к маме, — выдохнул он, как-то неуверенно проговаривая это вслух, как будто сам только сейчас осознал, что собирается сделать. Он не был уверен в своём решении, но ощущал, что это правильно. Всё-таки мама нуждается в нём. Нужно, — повторял себе в голове. Но, чем больше думал, тем сильнее сомневался. В голове снова и снова прокручивалась картина её больничной палаты, её слабые глаза. И почему-то тревога снова накатила.       Саша не сразу отозвался. Он продолжал сидеть с бумагами, но, не поднимая взгляда, его пальцы слегка замедлились. Тонкие линии его губ не выдали эмоций, но Олег почувствовал, что Саша слушает.       — Похвальное решение, — наконец произнёс Саша, его голос был ровным, но не без какого-то лёгкого акцента беспокойства. — Только позвони врачу или медсестре, чтобы точно знать, со скольки и до скольки сегодня время приема.       Олег кивнул. Он смотрел на экран, но пальцы не двигались. В этот момент ему казалось, что он немного теряется в своих чувствах. Страх, беспокойство и неуверенность вдруг снова вернулись. Он не знал, что скажет, как мама его воспримет.       — Я просто... переживаю, что ей будет тяжело. Она и так сейчас в плохом состоянии, а если я появлюсь, она будет пытаться держаться, а это ещё хуже, — Олег произнёс это почти шепотом, его голос был тихим, с оттенком смятения. Он не знал, как донести свою тревогу. Он боялся, что его эмоции могут быть восприняты как слабость, и это его раздражало. Но они всё равно вырвались наружу, эти переживания. Он хотел сказать больше, но замолк, как будто не мог собраться.       Саша, наконец, поднял глаза. Он положил ручку и мягко взглянул на брата, как будто понимая, что это не просто слова. В его взгляде была искренняя забота, но без лишней показной сентиментальности.       — Ты знаешь, Олег, я думаю, ей будет лучше, если ты поедешь. И не переживай — если ей будет тяжело, она тебе скажет. Это нормально — переживать за маму, — сказал Саша, его тон был уверенным, но в нем была такая поддержка, что Олег почувствовал, как тяжесть немного отступает. Саша всегда был для него такой опорой. Он бы, наверное, не признался в этом, но именно брат мог словами сделать так, чтобы Олег почувствовал себя немного легче.       Олег усмехнулся, но эта усмешка была скорее облегчением, чем радостью. Он почувствовал, как внутри что-то начинает успокаиваться, как будто Саша своим спокойствием вселял уверенность в него.       — Наверное, ты прав, — сказал Олег, невольно бросая взгляд на Сашу. Он почувствовал, как его плечи немного расслабились. — Спасибо. Хорошо, что ты рядом.       Саша вернулся к своим документам, не произнося больше ни слова. Но в его взгляде было что-то большее, чем простая сосредоточенность на работе. Это было нечто тёплое, и, несмотря на молчание, Олег почувствовал это. Это была поддержка, которую брат не всегда озвучивал, но он её всегда подавал. Молчаливо, но с такой силой, что иногда Олегу хватало одного взгляда, чтобы почувствовать, что всё будет в порядке.       Олег остался сидеть, смотря на брата. Он заметил, как Саша несколько раз бегло взглядывал на часы на стене, словно напоминая себе о времени, и каждый раз этот взгляд был почти невидимым, скрытым. Но Олег почувствовал, что брат не просто следит за временем — он следит за ним, за его состоянием. И это ощущение добавляло тепла в его сердце.

***

      Олег шагал по больничному коридору, ощущая, как его ноги тянет вниз тяжесть нерешительности. Стены были окрашены в бледно-зеленый цвет, создавая ощущение стерильности, а потолочные лампы равномерно освещали длинный путь. Здесь всегда было так — ничем не примечательная больничная рутина. Взгляд Олега скользил по висящим на стенах плакатам с призывами заботиться о здоровье, но они не могли отвлечь его от того, что ему было важно.       Подойдя к рецепции, он увидел женщину, на бейджике которой было написанно "АННА". Она подняла взгляд, когда он приблизился, и он почувствовал себя немного напряжённым, хотя и знал, что здесь его никто не осудит.       — Здравствуйте, — произнес Олег, стараясь звучать уверенно, но голос немного дрожал. — Я проведать свою маму и вашу пациентку, соответсвенно.       Женщина кивнула и ее глаза скользнули по экрану компьютера. Пальцы быстро перебирали клавиши, словно эта рутина стала для неё автоматической. Несколько секунд напряжённого ожидания, и вот она извлекла нужные данные. Она подняла взгляд, проверяя его.       — Она в палате 212, — сказала она, указывая на конец коридора, и в её голосе не было ничего лишнего. — Но перед тем, как подниметесь, прошу заполнить форму для посетителей, — добавила она с почти невидимой улыбкой и указала на столик рядом с собой.       Олег не стал спорить, просто кивнул, чтобы не тратить время на разговоры. Он подошел к столику, взял форму и начал заполнять её. Его рука дрожала, когда он писал свою фамилию. Ему не хотелось, чтобы этот момент затянулся, ведь он знал, что каждый шаг приближает его к тому, чтобы снова увидеть свою маму в этой больничной палате. Он постарался писать аккуратно, но мысли ускользали, и всё его внимание было сосредоточено на том, что ждёт за дверью.       Когда Олег все заполнил, Анна посмотрела на бумаги, кивнула и пожелала удачи. Она не произнесла ничего лишнего, как будто привыкла, что всё должно идти по плану. Олег поблагодарил её, но в его голове уже не было места для разговоров. Он повернулся и направился к лифту.       Лифт поднял его вверх с лёгким скрежетом, а на втором этаже он сразу понял, что будет непросто. Коридор был таким же длинным и безжизненным, как и все остальные. Шаги эхом раздавались, нарушая тишину. Он чувствовал, как напряжение нарастает, и внутри него что-то сжимается. Он уже несколько раз ходил сюда, но каждый раз это было по-разному. И каждый раз, стоя на пороге этой палаты, он не мог до конца подготовиться.       Когда он наконец увидел цифры на двери — 212 — его сердце пропустило удар. Он остановился на мгновение, взгляд остался прикован к номерам. Внутри будто всё остановилось. Он не знал, что именно чувствует. Страх? Тревогу? Печаль? Сложно было сказать. Это была суматоха эмоций, которая не находила выхода.       Внутри было тихо, словно даже воздух здесь подчинялся строгой тишине больницы. Стерильность стен, их ровные белые поверхности и холодный свет создавали атмосферу отстраненности, которой Олег не мог привыкнуть. Он остановился у двери и стоял, не решаясь сделать следующий шаг. Его взгляд сразу упал на маму. Она лежала на кровати, её лицо было бледным, а глаза — закрытыми, словно она пыталась спрятаться от мира. Всё это было так чуждо ему, и в этот момент он чувствовал, как боль и нежелание принимать реальность переполняют его.       Он стоял на месте, хотя каждый его инстинкт кричал подойти, быть рядом. Он не хотел беспокоить её, не знал, как правильно себя вести. Несколько секунд он просто смотрел на неё, не решаясь нарушить эту тишину, пока мама не пошевелила пальцами, и глаза её медленно открылись.       — Олег! — её голос был слабым, но в нем все ещё слышалась та тёплая интонация, которая всегда успокаивала его. Она приподнялась, но тут же почувствовала головокружение и слабо вернулась на подушку, закрыв глаза. — Ты пришёл! Как я переживала…       Олег почувствовал, как грудь сжалась. Он быстро подошел к ней, не позволяя себе задумываться. Он присел на край кровати, осторожно положил руку на её. Он заметил, как её рука вяло обвила его пальцы, слабо, но достаточно, чтобы почувствовать её тепло. Это был тот момент, когда вся его тревога как-то вдруг стала незначительной. Мама была здесь, рядом, и это значило, что всё не потеряно. Он попытался улыбнуться, но улыбка была немного натянутой.       — Привет, мам. Как ты? — его голос прозвучал более мягко, чем он ожидал, и в нем была искренняя забота.       Она на мгновение закрыла глаза, пытаясь собраться с силами, но вскоре открыло их снова. Её взгляд стал более ясным, и, несмотря на усталость, в нём была та же материнская забота, которую он всегда знал.       — Лучше, чем было, — произнесла она с лёгким вздохом, но в её голосе звучала нежность, которая обнимала его, как бы всё делая менее тяжёлым. Она продолжала смотреть на него, её глаза были полны какого-то умиротворения. — Слава Богу, ты здесь. Я так переживала за тебя на той битве. Ты там как? Всё нормально?       Олег замолчал, будто слова не могли полностью выразить, что происходило внутри. Он не был готов, не знал, как объяснить, что происходит. Но он чувствовал необходимость быть честным с ней, хотя и не хотел показывать всю тяжесть своих переживаний.       — Ну, нормально… Тяжело было, конечно, но я справился, — сказал он, пытаясь удержать спокойствие в голосе, но всё же из этого не мог скрыть усталость. — Всё не совсем так, как кажется на экране. Немного не то, что ожидал.       Он сказал это с улыбкой, но она была горькой, едва заметной. Мама посмотрела на него с лёгким беспокойством, её взгляд не осуждал, но в нем была та материнская интуиция, которая понимала, что за этими словами скрывается больше, чем он мог сказать вслух. Она не спросила больше, только кивнула и тихо вздохнула, будто не хотела углубляться в тему.       — Я верю, ты справишься, всегда верила в тебя, — добавила она, слабо улыбнувшись, но в её словах была уверенность, которую она не пыталась скрыть. Это было искренне. В её глазах светилось тепло, которое он так ценил и которое всегда чувствовал, даже в самых трудных моментах их жизни.       Олег наклонился, улыбнувшись чуть легче, почувствовав, как его тревога немного ослабевает. Он был здесь, рядом, с ней. Это уже было достаточно, чтобы хоть немного облегчить их обоих.       — Спасибо, мам. Ты всегда поддерживаешь меня, — сказал он, стараясь придать своим словам лёгкости, но в глубине души ему было тяжело. Потому что он знал, что даже её поддержка не сможет сделать больничную реальность легче, но хотя бы не дать ему почувствовать себя одиноким.       Тишина, которая наступила после его слов, была тяжёлой, как густой туман. Олег почувствовал, как время вдруг замедлилось. Его взгляд, оторвавшись от её лица, снова непроизвольно вернулся к матери. Он не мог скрыть, как в её глазах всё ещё читалась забота, волнение за него, как всегда. И вот этот взгляд, полный понимания и любви, снова заставил его задуматься, хотя до этого он старался не думать об этом. Мама, заметив его задумчивость, слегка приподняла брови, её взгляд стал чуть более настойчивым.       — А Саша как? Всё ли у вас хорошо? — спросила она мягко, но вопрос был прямым и открытым, что застало его врасплох. Олег на мгновение замер. Хотя мама нередко задавала такие вопросы, но здесь, в этом больничном помещении, его мысли, казалось, были полностью поглощены ей, и вдруг, с её стороны, такой неожиданный вопрос.       Он слегка вздохнул, не зная, как сразу ответить. В голове его промелькнула мысль, что он не совсем готов делиться чем-то личным. Он не привык рассказывать о своих отношениях, тем более о Саше, потому что многие из этих отношений были сложными, многозначительными. Олег отвёл взгляд в сторону, чтобы не дать себя поймать на этом мгновенном замешательстве. Он попытался собрать мысли, почувствовав лёгкую неловкость.       — Саша? Он... всё в порядке, — сказал он, произнося эти слова как бы безжизненно, словно пытаясь заставить себя поверить в то, что это действительно так. В его голосе не было уверенности, и он знал, что мама это почувствует. — Он заботится обо мне, но... ничего особенного, на самом деле.       Олег постарался завершить мысль, но в голове всё равно была путаница. Он ведь сам не знал, что происходит между ними. Почему он не может просто сказать, что Саша важен для него? Почему эта тема кажется ему такой сложной? Он снова взглянул на маму, пытаясь уловить её реакцию.       Мама, видимо, почувствовала его замешательство, но она не стала настаивать. Она просто внимательно посмотрела на него, и её взгляд был полон тёплого, немого понимания. Она не задавала больше вопросов, не пыталась выяснить все подробности. Вместо этого её голос стал мягким, с ноткой беспокойства.       — Ты знаешь, я просто хочу, чтобы ты был счастлив, — сказала она, и её слова не были такими, как раньше, они звучали по-матерински искренне, с лёгким оттенком беспокойства. Она снова взглянула на него, её глаза были полны заботы. — Ты всегда был таким, даже не рассказывал мне о своих переживаниях, однако, я не буду настаивать. Главное — ты сам.       Олег почувствовал лёгкую неловкость. Он был благодарен за её терпимость и за то, что она не настаивает, но, с другой стороны, её слова заставили его ощутить, как всё сложнее и сложнее. Он улыбнулся, но эта улыбка была скорее ответом на её заботу, а не отражением того, что происходило внутри него.       — Спасибо, мам. — произнёс он тихо, но с тенью нерешительности в голосе. Она не ожидала от него точных ответов, она просто хотела знать, что с ним всё будет в порядке.       Мама кивнула, улыбаясь в ответ, и в её улыбке была такая бесконечная вера в него, в её сына. Она была готова поддержать его, какими бы ни были его решения и путь.

***

      Олег шагал по парку, спрятав руки в карманы, словно пытаясь скрыться от всего, что происходило в его голове. Осенний воздух был свежим, но колким, он проникал даже через воротник куртки, пронизывая до самых костей. Олег не планировал задерживаться здесь надолго, но его ноги всё равно несли его по парку. Тишина, которая царила вокруг, только усиливала его размышления. Мысли путались, навязчиво возвращаясь к разговору с мамой, и он никак не мог выкинуть из головы образ Саши. Все эти вопросы, сомнения, беспокойства — всё это не давало покоя. Он чувствовал, как его грудь сдавливает от напряжения, как будто не мог найти в себе силы отстраниться от всего этого.       — Эй, ты чего такой мрачный? — раздался знакомый голос, неожиданно нарушив тишину. Олег инстинктивно повернулся, и перед ним оказалась Рита.       Она стояла у скамейки, сутулясь, словно пытаясь согреться в своей тонкой накидке. Это её привычное поведение, но сегодня она выглядела особенно хрупкой на фоне осени, которая стремительно наступала. В её взгляде, как всегда, была острая, проницательная искренность, но теперь она была смягчена чем-то новым — возможно, заботой или пониманием. Рита умела видеть, что происходило у других, даже если те этого не показывали.       — Рита? — удивился Олег, слегка приподняв брови. — Ты здесь что делаешь?       — Я? Да вот, гуляю, — она пожала плечами, как бы в доказательство, что ей вовсе не холодно, несмотря на резкий осенний ветер. — А ты?       Олег замер на мгновение, не сразу отвечая. Он не ожидал встретить Риту здесь, в этом пустом парке, в то время, когда его голова была заполнена заботами и раздумьями.       — После больницы решил проветриться, — выдохнул он, как будто, выговаривая все то, что сжимало его внутри.       Рита прищурилась, явно не доверяя его спокойному виду.       — Тяжелый день? — спросила она с лёгким укором, как будто понимала, что в его словах скрывается гораздо больше, чем он был готов признать.       Олег кивнул, и это движение будто облегчило его немного. В груди начало нарастать некое желание, необходимость выговориться. Рита была одним из тех немногих людей, с кем он мог поговорить и чувствовать, что его понимают.       — Знаешь, — начал он, сделав шаг к ней, — мне кажется, нужно с кем-то поговорить.       Рита лишь слегка подняла брови, но в её взгляде не было осуждения. Она привыкла к его внутренним борениям и, видимо, чувствовала, что Олег сам понимает, как важен этот момент.       — Ладно, — сказала она, не раздумывая. — Тогда может, по парку пройдемся?       Олег усмехнулся, ощущая, как её предложение отдает неким бессмысленным движением, которое, тем не менее, должно было быть успокаивающим. Он не был готов к долгим прогулкам в таком холоде.       — Да че тут ходить, холодно. Давай в кафе какое-то, — предложил он, пытаясь взбодриться.       — Никакого кафе, Олег, — сказала Рита, её голос был твёрд, как всегда. Это не было спором, скорее, установлением неких границ. Она не требовала, чтобы он следовал её мнению, но она знала, что его ситуация не решится, если он будет продолжать убегать от простых решений.       Олег покачал головой, его лицо стало немного серьёзным, но внутри ощущалась какая-то мягкость, когда он понял, что действительно хочет поговорить с ней.       — Да тут просто так стоять холодно, — сказал он, ощущая лёгкую раздражённость от того, что снова оказался в такой ситуации, но зная, что Рита не отпустит его без результата. — Ладно, стой здесь, дай мне минуту времени.       Он поспешно метнулся к ларьку неподалеку, чувствуя, как холод пробирает его насквозь. Когда он вернулся, в руках у него были два стаканчика с горячим кофе. Рита попыталась возразить, но он лишь протянул ей один из стаканов, и на лице появилась уверенная улыбка.       — Без вариантов, — произнёс он решительно, как бы подтверждая, что в этот момент их разговор не будет зависеть от погодных условий или других внешних факторов.       Рита, слегка удивлённая его решимостью, наконец, взяла стакан и осмотрела его, но ничего не сказала. Тишина, нарушенная звуками улицы и запахом кофе, стала ещё более весомой.       Они шли молча, и шаги звучали на фоне лёгкого шелеста листвы под ногтями. Пар, поднимавшийся от их стаканов, танцевал в воздухе, едва заметный в тусклом свете уличных фонарей. Олег чувствовал, как темнеет вокруг, но его мысли были поглощены чем-то намного более важным, чем нарастающий холод.       Когда они нашли скамейку, стоявшую в свете одного из фонарей, Олег сел, не обращая внимания на ночную прохладу. Он поднял стакан, сделал глоток горячего кофе и почувствовал, как тепло проникает в его тело, но никак не мог прогнать холод внутри. Это был не физический холод. Он знал, что пора поговорить. Проговорить то, что долго держал в себе.       — Вчера испытание было... — начал он, взгляд зафиксировавшись перед собой, не встречая взгляд Риты. — На поиск людей в багажнике... И я... чувствовал себя потерянным. Вроде бы знаю, что делать, но постоянно мертвые путали. Не давали нормально проходить, лишь хотели, чтобы я их слова передал родственникам... Ещё... — Он замолчал на секунду, вспоминая ощущение того момента, когда всё казалось нереальным, когда невозможно было найти выход.       Рита внимательно слушала, её взгляд оставался сосредоточенным, но она не перебивала. Она умела выслушивать, и это давало Олегу чувство, что, может быть, этот разговор хоть немного облегчит груз, который он нес. Он рассказывал, как проходил день, как изо всех сил пытался выполнить свою задачу, но чем больше делился, тем больше чувствовал, как теряется связь с реальностью, и его переживания становились слишком сложными для его сознания. В какой-то момент разговор неожиданно перенёсся на Сашу.       — А ещё Саша… он всегда знает, что делать, — продолжил Олег, чувствуя, как напряжение нарастает в груди. Он старался говорить спокойно, но в его голосе была нотка сомнения. — Он... заботится обо мне. Порой это раздражает, потому что я уже взрослый. Даже мама со мной так не возится, как он... Но он такой… иногда кажется, что ему на самом деле важно, чтобы я был в порядке.       Он остановился, словно пытаясь понять, почему эти слова звучат так неестественно. Рита, похоже, не замечала этого. Она просто смотрела на него, и в её взгляде было что-то, что заставляло Олега чувствовать себя уязвимым.       Рита усмехнулась, слегка поджимая губы, но её реакция была спокойной, почти беззаботной. Это его немного взволновало, но он никак не мог найти нужных слов.       — Ты много о нём говоришь, — заметила она, словно мимоходом, и в её голосе была легкая насмешка. — И мнение как-то резко сменил. Ещё недавно ты говорил, что он тебе как камень на плечах, а теперь… ну, не знаю.       Олег почувствовал, как его лицо сразу стало напряжённым. Его горло пересохло, и на мгновение он почувствовал, как беспокойство охватывает его внутренности. Это было словно кто-то вытащил его наружу, обнажив все его чувства.       — Это просто… я не знаю, — проговорил он, стараясь найти оправдание. — Может, потому что мы сейчас проводим больше времени вместе.       — Может быть, — спокойно согласилась Рита, но её интонация была тёплой и слегка насмешливой, что заставило Олега почувствовать, что она что-то понимает, но не спешит раскрывать это. Это раздражало его, но в то же время он знал, что не может сказать ей больше. Рита всегда была такой, не спешила с вопросами, не настаивала. Олег отвел взгляд, пытаясь скрыть растущее смущение. Он не был готов говорить о том, что чувствовал, и особенно не был готов признать перед собой, что, возможно, что-то в его отношениях с Сашей меняется. Он не знал, что с этим делать, и его нерешительность только усиливалась.       Но внутри что-то шевельнулось. Он чувствовал это, хотя и пытался игнорировать. Не было ни яркого осознания, ни резкого инсайта, но какое-то ощущение беспокойства, которое не давало ему покоя. Рита молчала, и это молчание было как ответ на его собственные неясные мысли.       Ещё какое-то время они гуляли по парку, но с каждой минутой вечерняя прохлада стала совсем невыносимой. Ветер ощутимо поднимался, обдувая лица, и даже для Олега с его привычкой к холоду стало неприятно. Рита, по всей видимости, тоже почувствовала, как морозный воздух проникает в самое сердце. Она поежилась, ведь на ней была легкая накидка, которая совершенно не спасала от осеннего холода.       Олег не стал раздумывать. Он выдохнул, снял свою куртку и, не дождавшись её реакции, натянул её на плечи Риты. Это было жестом не только заботы, но и неосознанной потребности сделать что-то для неё, проявить внимание. Ему стало неприятно видеть, как она мёрзнет, пусть и старалась казаться неуязвимой.       — Пойдем, я провожу тебя, — сказал Олег, не давая ей возможности отказаться.       — Я сама дойду, не маленькая. И куртку себе назад надень, — отмахнулась Рита, но её голос звучал не так уверенно, как она пыталась показать. Она, похоже, была не против, но не хотела показывать свою уязвимость.       — Рита, перестань, — Олег мягко, но настойчиво взял на себя инициативу. — Ты вся замерзла, и мне всё равно в ту же сторону.       Она закатила глаза, но сдалась, кивнув. Молча, без лишних слов, они пошли вместе. Путь был коротким, но молчание висело между ними, как невидимая тяжесть. Рита словно ушла в себя, её мысли явно были где-то далеко. Олег в свою очередь наблюдал за ней, но не осмеливался нарушать её тишину. Он знал, что она не станет рассказывать, если не захочет. Иногда важно просто быть рядом.       Время от времени он бросал на неё короткие взгляды, пытаясь понять, что её тревожит, но молчал. Может быть, она сама вскоре откроется. И вот, спустя некоторое время, Рита наконец нарушила тишину.       — Знаешь, — сказала она, повернувшись к Олегу, — ты молодец, что выговорился. У тебя, конечно, такой бардак в голове, что я вообще не понимаю, как ты с этим справляешься.       Олег усмехнулся, но в его ответе было ощущение облегчения.       Когда они подошли к подъезду, Рита остановилась и, сняв куртку, протянула её Олегу.       — Ну что, дальше я сама. И куртку забери, — сказала она с улыбкой.       Олег бросил взгляд на её дом, на темные окна, но всё равно почувствовал какое-то беспокойство.       — Ты точно в порядке? — спросил он, не скрывая волнения.       Она усмехнулась, будто не заметив, что его слова скрывают заботу.       — Олег, я взрослая девочка. Зайду, закроюсь на замок, лягу спать. Всё под контролем. — Она говорила это с такой уверенностью, что Олегу не оставалось ничего, кроме как верить.       Он замер на мгновение, осматривая её, словно проверяя, всё ли в порядке. В его голове прокручивались мысли, и хотя он понимал, что не может влиять на её решения, что-то внутри него требовало успокоиться. Наконец, он кивнул.       — Ладно. Но если что, звони. Рита кивнула, её шаги уже вели к двери.       — Спокойной ночи, медиум. Не замерзни по дороге, — сказала она, а её голос звучал с легким оттенком шутки. Она скрылась за дверью, оставив его наедине с тишиной осеннего вечера.       Олег ещё немного постоял, глядя на окна её дома, но вскоре развернулся и пошёл в сторону своего дома. Он почувствовал, как его грудь наполнилась лёгкостью. Он не знал, что ожидать от завтрашнего дня, но сейчас, в этот момент, он ощущал хоть небольшое облегчение. Тёмный вечер, тишина и этот странный, но важный разговор с Ритой — всё это заставило его почувствовать, что, возможно, он не так одинок, как казалось раньше.

***

      Олег продолжал идти по пустым улицам, его шаги звучали на фоне ночной тишины. Холодный воздух пронизывал, но, похоже, это было единственное, что его могло оторвать от бесконечной череды мыслей о Саше. Эти мысли, казалось, не давали ему покоя. С каждым шагом они становились ярче, настойчивее, словно пульсировали в его голове, не давая возможности сосредоточиться на чём-то другом.       Он сам не знал, что происходит, почему всё вдруг изменилось. Рита была права: он действительно много говорил о Саше. Но она не могла знать, что за этим скрывается. Не мог понять даже он сам, почему все эти чувства так захватили его. Забота, которую он когда-то воспринимал как вмешательство в его личное пространство, теперь казалась чем-то важным, а, может быть, даже необходимым. Саша перестал быть просто братом, что ли, он стал чем-то большим в представлении Олега. Теплым, поддерживающим, иногда немного навязчивым, но всё равно тем, кто был рядом, когда это было нужно.       Олег ускорил шаг, чтобы вырваться из этого замкнутого круга мыслей. Его внутренний мир казался ему слишком сложным и неопределённым, чтобы разобраться в нем за один вечер. Он сжал кулаки в карманах, но от этого не становилось легче. Мысли о Саше всё равно не отпускали. Его забота, его внимание — всё это стало чем-то важным, и вдруг, совершенно неожиданно, Олег понял, что это не только приятно, но и... чего-то не хватает, когда его нет рядом. И вот тут он понял, что начинается что-то новое, нечто, с чем ему ещё предстоит разобраться.       Но затем в голове всплыл другой образ — Антон. Олег невольно остановился. Тот момент, когда он увидел Сашу с этим самодовольным выражением лица, засос на шее... Он стиснул зубы, чтобы прогнать эти картинки, но не получилось. Почему его это так взбесило? Ревность? Нет, это звучало как-то нелепо, как что-то чуждое ему. Но если не ревность, то что? Возможно, просто чувство того, что что-то нарушено. Саша был с кем-то другим, и Олег не мог этого принять. Даже если и знал, что это не от него, это не облегчало ситуацию.       Он ускорил шаг, стремясь забыть об этом. Но с каждым шагом его ощущение, что что-то не так, лишь усиливалось. Внутри всё перевернулось, и он не знал, что с этим делать. Тёмные улицы, шум его шагов на асфальте, холодный воздух — всё это не могло заглушить тот внутренний хаос.       Когда он дошел до дома, Олег остановился у лавочки и взглянул на подъезд. Время, казалось, застыло, и ему стало невероятно тяжело от того, что он не может разобраться в своих чувствах. Он сел на лавочку, пытаясь собраться с мыслями, но они продолжали метаться. Саша, его забота, Антон... Всё это переплеталось, как нитки, которые он не мог разорвать.       Мимо прошмыгнула соседская кошка, её белый хвост мелькнул в тени, но Олег не обратил на это внимания. Он глубоко вздохнул и поднял глаза к темным окнам своего подъезда. Усталость вдруг накатила на него, как никогда раньше. Всё, что он мог — это пойти домой и попытаться как-то справиться с этим, даже если не знал, с чего начать. Да что со мной не так? — подумал он, медленно направляясь к двери. Он знал, что это связано с Сашей. Он знал, что, рано или поздно, ему придется разобраться в себе. Но не сейчас. Не в эту секунду. Сейчас ему нужно было просто уйти в тишину своей квартиры и хотя бы на мгновение забыть обо всём.

***

      Олег поднялся по лестнице медленно, шаг за шагом. Он не торопился, наверное, потому что думал о чём-то своём. Когда он подошел к двери квартиры, то открыл её с лёгким усилием, которое казалось в этот момент вполне естественным. В прихожей было темно, только сквозь кухонную дверь пробивался слабый свет. Это был уютный свет из-за туманного окна, неяркий и тёплый, который манил его, как источник тепла в ночной темноте. Он сбросил обувь, бросил куртку на вешалку, но не стал включать свет в коридоре. Всё было как обычно — пусто и тихо. Олег, почти не замечая этого, продолжил двигаться в сторону кухни, с каждым шагом приближаясь к свету, как мотылёк, привлечённый огнём.       На кухне сидел Саша. Он был поглощён какой-то работой, и его фигура была почти неотличима от стула, на котором он сидел. Сгорбленные плечи, усталое выражение лица, взгляд, зафиксированный на бумагах, разбросанных перед ним, — всё это создавалось ощущение, что он был частью этого помещения, вплетённой в его обстановку. На столе лежал карандаш, несколько чертежей, из которых один был подпертым чашкой с давно остывшим чаем. Чашка была пуста, но в ней оставалась легкая следа от напитка, которая явно напоминала о том, что ещё недавно кто-то пил из неё. Весь этот хаос казался частью того, что Саша делал, как будто сам процесс работы поглощал его целиком, а он был уже так устал, что не замечал простых вещей.       Когда Олег вошел, Саша даже не поднял головы. Он продолжал что-то записывать в блокнот, перебирал листы, делая что-то, что требовало его полной концентрации. Олег стоял, наблюдая за старшим братом, и думал, что всё может быть, как раньше — Саша будет ругать его, что он пропал на несколько часов. Но вместо упрека Саша спокойно и без лишних эмоций сказал:       — Вернулся.       Тон был тихим, но и таким, что не подразумевал дальнейших вопросов. Голос Саши был слегка хрипловатым, будто усталость сидела в нем с каждым словом. Олег не знал, как на это реагировать. Он ожидал чего-то другого, может быть, колкого замечания или неохотной встречной реплики, но этого не произошло. Саша не спрашивал, где он был или что делал, не высказывал недовольства, как обычно, и это, пожалуй, было самым странным для Олега.       Саша кивнул, как бы принимая его возвращение, но не обращая на него особого внимания, и снова погрузился в свои бумаги. Олег стоял, и ему как-то не хотелось уходить. Он хотел чего-то большего, хотел хоть малое проявление заботы или внимания от старшего брата, но, видимо, оно не последует. И вот, прежде чем он успел подумать, что разговор окончился, Саша сказал:       — Сделай чаю. Мне тоже.       Это была странная просьба. Она была настолько будничной, что Олег сначала не понял, что происходит. Брат, казалось, просто продолжал свою жизнь, не замечая, что происходило вокруг. Но в голосе Саши было нечто мягкое, что заставило Олега остановиться и внимательнее посмотреть на него. Этот тон не был грубым или усталым — наоборот, в нём была какая-то искренность, что-то простое и привычное, как просьба, которая звучит каждый день.       Олег молча кивнул и пошёл к плите. Пока он ставил чайник, собирая из шкафчика кружки, на кухне царила тишина. Она была почти осязаемой, нарушаемой только скрипом карандаша по бумаге, который создавал ощущение, что время словно замирало вокруг них, и оба брата были в своем мире, поглощенные своими мыслями и делами. Олег снова подглядел на Сашу, наблюдая за его позой — сутулой, уставшей, почти сливающейся с тем, что его окружало. Но ничего не сказал.       — Ты весь день тут сидишь? — не выдержал Олег. Саша, не поднимая головы, лишь пробормотал:       — Много дел.       — Ты хоть ел? — спросил Олег, заметив, как устал его брат, как будто ему не было дела до всего остального, включая заботу о себе.       Но на это Саша не ответил. Он просто отмахнулся свободной рукой, как бы говоря: Не мешай. В этом был какой-то отчаянный жест, как будто все, что происходило вокруг, не имело значения в свете того, что он пытался закончить.       Чайник закипел, и звук кипящей воды наполнил кухню, словно возвращая Олега в реальность, в этот момент, когда ему нужно было сделать что-то простое и привычное. Он налил кипяток в кружки, заполняя их жарким паром, который вздымался вверх. В одну из кружек Олег добавил чайный пакетик — тот самый, который он любил пить, а в другую заварку, что всегда использовал Саша. Она была чёрной, крепкой и немного терпкой, как и сам брат. Олег знал, что именно эта заварка приносит ему хоть какое-то успокоение, несмотря на всю суматоху в жизни.       Когда он поставил одну кружку с чаем рядом с братом, то не сразу сел сам, а ещё немного постоял, словно собираясь с мыслями. Наконец, он присел напротив Саши, сжимая свою кружку в руках, пытаясь почувствовать тепло от неё, но, видимо, горячий чай уже не мог подарить ему того ощущения комфорта, которое он ожидал. Саша не сразу взглянул на него, но всё же коротко поблагодарил:       — Спасибо.       Его голос был ровным, словно безразличным, а взгляд был поглощён бумажками, на которых он продолжал что-то чертить, записывать, решать. Олег кивнул в ответ, но его мысли не отпускали. Он был всё ещё наполнен теми чувствами, которые казались слишком тяжёлыми, чтобы ими делиться. Брат выглядел так, будто не замечал ни усталости, ни своего состояния. Он поглощён был только работой, а о себе уже давно забыл. Олег не мог не заметить, как тот сам себе наносит ущерб, поглощённый своей рутиной, но не думающий о своём здоровье и отдыхе.       На кухне снова воцарилась тишина. Эта тишина была тяжёлой, почти ощутимой. Лишь изредка её нарушал шелест бумаги, когда Саша переворачивал лист или что-то корректировал в чертежах. Каждый его жест был механичным, неосознанным, как будто работа была уже частью его жизни, частью его тела. Олег сидел напротив, крепко сжимая свою кружку, чувствуя, как её тепло пытается немного согреть его, но сам чай был уже холодным, как и мысли, что не покидали его голову.       Он снова отпил, но вкус холодного чая оказался не тем, что он ожидал. Он был горьким, как момент, который Олегу никак не удавалось пережить. Он поморщился, чувствуя этот неприязненный вкус, но продолжил сидеть молча, несмотря на всё, что происходило в его душе.       Саша время от времени поднимал взгляд на настенные часы, словно проверяя, сколько времени прошло. Олег заметил, как его брат снова смотрит на стрелки, на которые Саша, видимо, пытался наложить свою жизнь, как будто всё в мире можно было бы упорядочить и уложить в строго отведённые рамки времени. Но время не поддавалось. Оно ускользало, и Саша это чувствовал. Когда стрелки показали за полночь, он нахмурил брови, и его лицо стало ещё более сосредоточенным, словно он пытался удержать на плаву то, что уже начинало выходить из-под контроля.       — Олег, иди спать, — сказал Саша спокойно, без эмоций, как если бы это было самой естественной просьбой.       Но Олег не откликнулся сразу. Он только пожал плечами, как будто подчеркивая, что ему не хочется идти спать, что его не тянет в пустую постель, когда рядом с ним брат, поглощённый делами. Саша был поглощён этим настолько, что забывал о себе, а Олег не знал, как ему помочь, как вывести его из этого состояния.       Олег снова сделал глоток, и холодный чай, горький и забытый, оставил неприятный привкус во рту. Он заметил, как Саша, скользнув взглядом на его кружку, понял, что он заметил его реакцию, но не сказал ни слова. Просто продолжал свою работу, всё так же ссутулившись, с такими же сгорбленными плечами, поглощённый чертежами и мыслями. Олег снова уставился на брата. Его взгляд плавно скользил по усталому лицу Саши. Свет настольной лампы мягко ложился на его черты, придавая лицу бледность, а глаза, казалось, стали ещё более глубокими, потускневшими от бессонных ночей. Но несмотря на всю усталость, выражение лица Саши оставалось тем же — сосредоточенным и непреклонным, словно он не позволял себе расслабиться ни на минуту. Даже когда его тело было готово рухнуть от усталости, его воля продолжала работать, не давая ему права на слабость.       Олег смотрел на Сашу, и в его голове снова звучал вопрос: Зачем ты так себя изматываешь? Он даже не осмеливался произнести эти слова вслух, боясь нарушить эту тишину, в которой они оба как будто искали утешение. Саша сидел, не замечая, как его движения становятся почти ритуальными: карандаш в одной руке, с его помощью он продолжал работать, а второй рукой отодвигал листы, подгоняя их, меняя местами, будто эта работа была единственным смыслом всего, что происходило вокруг.       Это было почти гипнотически. Олег наблюдал, как брат сосредоточенно и беспокойно перемещает листы, не осознавая того, как его работа поглощает всё его внимание. Он был полностью поглощён этим процессом, будто весь мир исчезал для него, и оставался только этот кипящий поток чертежей, карандашей и бумаги. Он был таким уверенным в своей руке, в своих решениях, что Олег не мог отвести взгляда. Всё, что происходило на кухне, в этот момент как будто замедлилось, и они остались вдвоём, каждый в своём мире.       Когда Саша снова взглянул на часы, Олег почувствовал, как напряжение в комнате усилилось. Это был тот момент, когда Саша чувствовал, что не успевает, и даже его собственный взгляд не мог скрыть этой усталости. Он выдохнул, а затем поднял глаза на Олега. В его взгляде было что-то смешанное — усталость, раздражение, но и всё-таки привычная забота, скрытая под внешней напряжённостью.       — Я же сказал: иди спать. Чего ты сидишь?       Олег только пожал плечами, делая вид, что задумался.       — А ты? Сам тоже не ложишься.       Саша фыркнул, возвращаясь к своим бумажкам, будто не заметил даже слова Олега. Он был так поглощён работой, что не воспринимал ничего вокруг, всё остальное теряло смысл. И в этой момент Олег почувствовал, как в нем зреет какой-то смешанный, скорее тихий протест и забота. Он ведь видел, как брат изматывает себя, как не даёт себе даже минуты для отдыха, как ежедневно сражается с собственной усталостью.       — У меня работа. А у тебя? Ничего, — ответил Саша, не отрываясь от своих дел. Олег не стал спорить. Он же давно понял, что не сможет заставить Сашу остановиться, и, может быть, даже не стоит. Вместо этого он предложил шутку.       — Ну вот ты работаешь. А я вот, может, тоже. Мне, например, прислали письмо, что я прошёл на следующее задание. Съёмки через два дня. Но, похоже, ты и этого не заметишь.       Саша всё так же не оторвал взгляд от бумаги, не изменил ни выражения лица, ни интонации. Он лишь коротко произнес:       — Вот ты прочитал это и иди спать. Ты не ребёнок, чтобы укладывать.       Это спокойствие, с которым Саша отбивал все его слова, только увеличивало раздражение Олега. Он чувствовал, как эта безразличность начинает давить на него. Он хотел, чтобы Саша хотя бы немного отреагировал, проявил хоть малую долю беспокойства, но этого не было. Все его усилия, чтобы сделать разговор хоть немного личным, оставались незамеченными. Олег пытался говорить так, чтобы донести свою боль, свою нужду в понимании, но каждый раз натыкался на стену холодного равнодушия.       — Ну, не знаю, я, может, и не ребёнок, но... мне кажется, что ты не замечаешь, когда я здесь, — сказал Олег, немного усмехнувшись, но с нервозностью в голосе. Он чувствовал, как его слова начинают терять смысл, но продолжал, не давая себе остановиться. — Ты ведь и так и не спросил, как у меня дела. О чем я думаю. Ты вообще когда-нибудь думаешь о том, что у меня на душе?       Саша вздохнул, словно уже знал, что этот разговор неизбежен. Он поднял глаза на Олега, но лишь на секунду. Он снова был поглощён своими бумагами, с трудом выпуская взгляд из-под тяжёлых век. Олег заметил, как его рука дрогнула. Он сделал шаг вперёд, почти не осознавая этого, чувствуя, как раздражение и обида нарастают. Он больше не мог держать это в себе.       — Ты знаешь, — продолжил Олег, — если бы я прямо сказал, что мне не хочется идти спать, ты бы всё равно сказал: «Иди спать». Так что мне вообще не интересно твоё мнение. Я лучше останусь здесь.       Саша на этот раз поднял голову, и взгляд их встретился. В глазах Саши было нечто, что заставило Олега почувствовать, что он на самом деле не мог скрыть своих чувств. Он увидел усталость, которая уже давно заменила привычное спокойствие, и что-то ещё — твердость, которую всегда можно было найти в Саше, даже в самых трудных ситуациях.       — Ну и что, — сказал Саша, не отводя взгляда. — Всё равно, иди спать. Ничего нового ты не скажешь. И ты точно не будешь сидеть тут до утра.       Эти слова будто бы закрыли разговор. Олег понял, что Саша не изменится, что в его мире всегда будет важен только один ритм — работа, концентрация, цель. И в этот момент Олег понял, что не имеет смысла пытаться пробудить в брате то, что он сам не готов осознать. Но хотя бы сейчас, в этот момент, он сам решал, что оставаться рядом — это то, что ему нужно.       — Я буду спать только с тобой.       Олег замер, чувствуя, как его слова висят в воздухе. Саша тоже застыл, но его реакция была странной: взгляд не сразу встретился с Олегом. Он всё ещё был занят бумагами, и в этом молчании чувствовалась некая тяжесть. Но воздух вокруг них вдруг стал каким-то напряжённым, как если бы в комнате появился какой-то новый, незримый элемент. Саша не сказал ничего сразу. Олег уже начинал жалеть, что вообще произнес это, но внутри не было ощущения облегчения. Он все ещё ощущал странную путаницу, как будто что-то не так, что-то, что нельзя просто так оставить. Олег отвернулся, чтобы скрыть свою растерянность, но внутри него всё клокотало.       И вот, наконец, Саша поднял взгляд, как будто осмысляя сказанное, и его выражение лица оставалось абсолютно нейтральным. Казалось, он сейчас что-то скажет, но только чуть позже, в момент, когда они оба почувствуют, что напряжение достигло своей максимальной точки.       — Что? — произнёс Саша, но это было больше как вопрос к самому себе, чем к Олегу. Он даже не улыбался, и, казалось, его глаза были не совсем там, где нужно. Он смотрел на Олега, но как будто видел его сквозь. В его голосе не было ни осуждения, ни удивления, только отголоски какой-то отстранённости.       Олег, не ожидав такого ответа, почувствовал, как его сердце ускорило ритм. Он не знал, что именно Саша от него хочет. Всё это время, как они жили вместе, он был уверен, что брат всегда будет его опорой, что Саша не сможет не понять его. Но вот это вот молчание, этот взгляд... Олег почувствовал, как на его плечах возникает тяжесть.       — Что? — повторил Саша, но теперь он не был так равнодушен. В его голосе появилась некая многозначность, тонкая и едва заметная. Он сделал паузу, слегка наклонив голову. Саша, казалось, будто ищет ответ, которого сам не мог найти. Он не торопился с ответом, не спешил освободиться от этого молчания. Всё было как-то… слишком аккуратно.       Олег поспешил сглотнуть, его дыхание стало тяжёлым. Ему хотелось сбежать, но он не мог отвести взгляда. Он почувствовал, что сказал что-то, что больше нельзя взять обратно. В какой-то момент ему показалось, что Саша понял всё, о чём он не мог решиться думать, и теперь от него будет зависеть, что делать с этой правдой.       — Я... — Олег почувствовал, как его горло сжалось. Он явно сказал не то, что хотел. — Я не... — Он в смущении замолчал, пытаясь перевести взгляд, но вместо этого его глаза снова встретились с братом. В этот момент Саша, наконец, отошел от своей занятости, поставив карандаш и расслабив руки на столе. Его взгляд становился всё более внимательным, и вдруг в нём было нечто большее, чем просто удивление.       Саша слегка скривил губы, как будто пытаясь понять, что только что сказал Олег. В его глазах мелькнуло нечто — не удивление, а скорее вопрос, который он не хотел задавать вслух. Он отложил документы, но не поднял взгляд.       — Ты что, серьезно? — произнес он, немного растерянно, как если бы не совсем понял, как реагировать на то, что Олег сказал.       В голосе Саши не было ни злости, ни осуждения, а скорее что-то странное, как будто он размышлял, как правильно воспринять всё это. И вот это молчание между ними затягивалось, становясь тяжелее с каждой секундой. Олег не мог понять, что за эмоции скрываются за этим взглядом.       Саша снова отвел взгляд на бумаги, словно снова был поглощён ими, но в его движениях было что-то странное — неторопливое, будто он пытался контролировать свои мысли.       Олег почувствовал, как его нервы напрягаются, а сердце тяжело бьется. Он не знал, что происходит в голове у Саши, но было очевидно одно — между ними произошло что-то, что нельзя просто так игнорировать.       Олег уже собирался сказать что-то, но замер, когда увидел, что Саша снова поднял глаза. Он не сказал ни слова, но взгляд стал как-то мягче, почти изучающий. Казалось, что Саша что-то понял, но всё ещё не готов был это озвучить. И вот это молчание, затянувшееся в их разговоре, вдруг стало чем-то тяжёлым и важным.       Олег сжал кулаки, чувствуя, как напряжение растёт, но не знал, как разрядить эту атмосферу. И снова не мог понять, что происходит в голове у брата.       Но перед тем как Олег решился уйти, он почувствовал, что Саша всё-таки не просто так молчит — он смотрит на него, и в этом взгляде, возможно, кроется нечто большее. Но что именно — это оставалось загадкой.