Friend or Foe?

— Два — чётко прозвучало из громкоговорителя Именно так, как предсказывал 001. Ги Хун почувствовал, как его утягивают в комнату почти в тот же момент, когда услышал эти слова. Медлить было нельзя; в этой игре умрёт очень много людей, и он молил о пощаде и помощи всех известных ему богов. Ги Хун быстро обернулся, высматривая своих сокомандников — Чон Бэ уже не было видно. Слава богу. Значит он был в порядке. Наконец он смог сфокусироваться на держащей его руке, захват столь крепкий, что мужчина был уверен, его сосуды полностью пережаты. Он поднял взгляд, узнавая это лицо, эти короткие чёрные волосы и мягкий блеск карих глаз. Это был 001. Мужчина действовал быстро, затаскивая Ги Хуна в комнату и запирая их. Ги Хун сразу же приблизился к двери, выглядывая наружу, слушая, как таймер заканчивает свой отсчёт. Люди всё ещё носились туда-сюда, бесконтрольно хватаясь друг за друга, умоляя объединиться, но кажется, к огромному облегчению Ги Хуна, все из его команды сумели найти партёра и добраться до комнат. Они все были в безопасности, этот раунд был последним, и Ги Хун позволил своим плечам опуститься, зажмурившись и слушая своё быстрое, прерывистое дыхание. — Вы в порядке? — это был голос 001, спокойный и тихий, почти неслышный. Ги Хун открыл глаза, взглянул на 001, чувствуя на своих губах слабую улыбку, и кивнул. — Да. Да, всё хорошо, — блеск мелькнул в глазах 001, и мужчина аккуратно улыбнулся в ответ. — Всё благодаря вам, — добавил Ги Хун. 001 опустил взгляд, улыбка на его губах стала ещё заметнее. Это была одна из привычек, которые Ги Хун заметил за ним в течении этих пары дней. Некая сдержанность относительно комплиментов или повышенного внимания к себе, возможно, смущение, неосознанная реакция. Ги Хун понимал, что не стоило делать выводы, основываясь лишь на нескольких взаимодействиях. И тем не менее, этот мужчина его очень интриговал, гораздо сильнее, чем любой другой игрок, с которым он познакомился в этот раз. Причины как таковой не было, но Ги Хун хотел узнать о 001 больше, узнать его характер и его историю. Конечно, это было странно, и Ги Хун задавался вопросом, не встречались ли они раньше, возможно, росли вместе в Ссанмун-донге и он просто забыл об этом. Возможно, 001 чувствовал то же самое, в конце концов, он рассказал Ги Хуну о своей больной жене буквально в первую ночь после их встречи. Он то и дело демонстрировал своё доверие, и Ги Хун не был уверен, что он в ответ показывал достаточно. Но он доверял 001, он чувствовал себя в безопасности рядом с ним, находясь в одной команде. Загадка этого мужчины заставляла думать не только об играх на выживание, и это было новым и, чего скрывать, приятным чувством. Ги Хун внезапно понял, что всё это время не отводил глаз от лица 001; мысли его были далеко, хотя и сам мужчина, кажется, не предпринимал попытки отвести взгляд. Сердце внезапно ускорило ритм, возможно, это было от смущения. Возможно. И тем не менее, мир вокруг наоборот замедлился, было слышно лишь их смешанное дыхание: мягкое и медленное от 001 и отрывистое и быстрое Ги Хуна. И вот тогда, он заметил это. На самом деле, он замечал и раньше, но предпочитал отмахнуться от этих мыслей. Но вот сейчас, в это мгновение, вдали от всех остальных, 001 смотрел на его губы, и Ги Хун мог в этом поклясться. Он почувствовал, как кровь прилила к щекам, жар распространился по его венам с каждым быстрым толчком пульса. Он не мог понять, что происходит, не было никаких логичных причин. И всё же, глаза 001 оставались прикованными к губам Ги Хуна, и это внезапно вновь принесло знакомое чувство интриги и спокойствия. Знакомое чувство безопасности. Щелчок дверного замка вернул Ги Хуна в реальность, 001 не смотрел на него, он уже открывал дверь в зал, позволяя им выйти. — Пойдёмте, найдём остальных. — улыбнулся мужчина, и они наконец покинули комнату. Почему 001 был так спокоен? Неужели Ги Хун ошибся? Возможно, мужчина был слишком хорош в том, чтобы скрывать свои искренние эмоции, а возможно, Ги Хуну просто показалось, что их переглядки были столь долгими и… значащими. Казалось, что он настолько отчаянно искал ощущения нормальности и спокойствия в этом кошмаре, что был готов поддаться любому ложному суждению. В конце концов, он был всего лишь человеком, как и все находящиеся здесь, и мало чего хотелось испытать так сильно, как эмоции прежней жизни. … Инхо мысленно проклинал себя за то, что сделал. Возможно, ему стоило несколько раз прописать себе по лицу, чтобы привести мысли в порядок. Это было неправильно, он находился здесь не просто так, он должен был подобраться ближе к Ги Хуну, чтобы выяснить, что тот задумал, а не теряться в моменте собственных желаний и слабостей. Но сейчас, когда он позволил этим желаниям разгореться, пожар охватывал всю его сущность, опаляя эмоциями, которые, он был уверен, давно похоронил. Это последнее, что ему сейчас было нужно, и всё-таки Инхо не мог себя контролировать. Он, сам находящийся у власти, ведущий игры, не мог сопротивляться человеку, ничего из себя не представляющему, ничего не стоящему. Ну, почти ничего. Он мог почти чувствовать взгляд его собственных солдат, пока их вели обратно в общую комнату. Инхо понимал, что это глупо, чёрт, большая часть из них, не считая квадратов, даже ни разу не видели его лица без маски. И всё же ему казалось, что каждый из них всё знает. Знает, и насмехается над Инхо и его чувствами. Нет, конечно, не было у него никаких чувств, и не стоит даже давать этому название — это лишь усилило бы его заблуждения. Он просто отвлёкся. Обычно Инхо наблюдал за всем из своего офиса, лишь виски и периодические визиты с докладами составляли ему компанию. Но здесь и сейчас, он был 001, игрок, не ведущий. Он чувствовал себя человеком, чувствовал, что его принимают и признают, учитывая его место в команде, и это влияло на мысли. В конце концов, он уже не был школьником, неспособным сосредоточиться из-за дурацкой влюблённости, подумал Инхо с лёгкой улыбкой, он просто давно не чувствовал себя живым. Что наводило на мысли о Чжун Хо, и это заставило мужчину нахмуриться. Его разум то и дело воспроизводил в воспоминаниях момент их последней встречи на холме, вопрос брата звучавший в голове отчётливо и отчаянно. «Брат, Инхо, почему?» Вопрос не стал легче, неважно, сколько времени прошло с тех пор. Действительно, почему? Инхо спрашивал себя об этом постоянно. Вот в один момент он просто пытается найти деньги на операцию для жены, а в следующий уже превращается в подобие настоящего монстра. Инхо не мог даже попытаться прикинуть, сколько жизней он уже забрал и сколько ещё предстояло. Забавно, как желание спасти одного человека по итогу привело к такому количеству смертей. Единственное, что заставляло двигаться дальше — обещание, что Чжун Хо, неважно насколько отчаянно он будет пытаться, не найдёт этот остров снова. Не найдёт его. Пускай капитан продолжит дурить голову Чжун Хо, главное, чтобы тот был жив, был в безопасности. Инхо надеялся, что брат не рассказал их матери о произошедшем, он не мог даже представить, как бы она отреагировала, без того, чтобы на глаза не навернулись слёзы. Он перевёл взгляд на Ги Хуна, пока они сидели вместе всей командой, ужиная. Дыхание Инхо на мгновение сбилось. Он хотел узнать, почему Ги Хун был таким, почему Ги Хун, как и он сам будучи победителем, всё же оставался человеком, всё ещё хранил надежду. Инхо не понимал, как мужчина мог быть таким наивным и надеющимся на лучшее, но он хотел узнать. Ему нужно было знать. Но сейчас, когда Ги Хун вновь посмотрел на него, тот же продолжительный взгляд, как тогда в комнате для игры, Инхо почувствовал, как изначальная цель вновь ускользает от него. Он не хотел предавать его сейчас, это бы полностью уничтожило Ги Хуна, вырезало бы наживую последние остатки человечности, но Инхо не мог так рисковать, разбрасываясь своими внезапными и ненужными чувствами перед ним. Нет, не чувствами. Ему нужно было остановить это, и как можно скорее, объяснить, что произошло лишь небольшое недопониманием, неважно, насколько было неприятно это произнести. Никаких чувств здесь не было, был лишь интерес и попытка лучше понять Ги Хуна. Только и всего. … Когда наконец погасили свет, Ги Хун продолжал сидеть на постели. Заснуть не получалось, слишком много мыслей сейчас занимали его разум. Он думал о следующих играх, пока что единственное, что оставалось неизменным с его первого раза, была Тише Едешь, и, к собственному раздражению, Ги Хун не мог отследить корреляций между ними, кроме того факта, что игры были из его детства. Следующие за этим мысли касались его сокомандников и приносили абсолютное понимание, что он не мог позволить никому из них умереть. Крестики должны были победить в голосовании, а иначе... Чтож, продолжать думать о подобном не хотелось. Он вспомнил ту старую женщину и беременную девушку: каким же, чёрт возьми, образом они оказались здесь. И эти морпехи тоже. Неужели им всем так сильно нужны были деньги? Или это был способ доказать себе и остальным, что они всё ещё были настоящими мужчинами, людьми, контролирующими ситуацию? Его лучший друг, Чон Бэ, господи, лишь бы с ним всё было хорошо. Ги Хун не мог вынести мысли о его возможной смерти. Все эти воспоминания о ночах, проведённых в пабах, днях их совместного детства, и годах, что сделали их теми, кто они есть, заполняли пространство внутри его разума. Даже в самых тяжёлых моментах, Чон Бэ был рядом, заставлял надеяться и верить, что происходящее имело смысл. Ги Хун не мог его потерять. Следующий, о ком он подумал, был тот, кто захватывал его мысли сильнее всего, 001. Но прежде чем настроение стало совсем паршивым, объект размышлений сам нашёл его. 001 стоял перед кроватью Ги Хуна, лицо укрытое темнотой и тенью, так что выражение лица понять было невозможно, но Ги Хун чувствовал на себе этот тёплый взгляд карих глаз. — Мы могли бы поговорить? — спросил мужчина негромко. — Если, конечно, Вы не планировали ложиться спать. Ги Хун моргнул, быстро стараясь привести мысли в порядок и не выдать своего удивления. Он слегка сдвинулся на кровати, приглашая 001 сесть рядом. Сердце вновь ускорило ритм, каждый удар отдавался по всему тему, когда Ги Хун ощутил тепло тела мужчины, находящегося так близко. Он не знал, о чём тот хотел поговорить, но уже был напряжён, переживая, что уверенность в прочности их связи не продлилась долго. — В чём дело, 001? — осторожно спросил Ги Хун, кладя руку на плечо товарища, отмечая краем сознания слабый румянец, который вызвало это прикосновение. 001 продолжал сидеть неподвижно, избегая взгляда соседа. Он слегка шевельнулся лишь за тем, чтобы сделать глубокий вдох. — Я бы хотел извиниться за то, что произошло ранее днём, — начал мужчина. — Я ничего подобного не подразумевал. Мне жаль, если у Вас могло сложиться неправильное впечатление или я мог причинить Вам дискомфорт, 456, — 001 неуверенно поднял на него взгляд . Ги Хун уставился на собеседника в ответ, чувствуя, что его рот то и дело открывался и закрывался, словно у выброшенной на берег рыбы. Значит, 001 тоже заметил это напряжение между ними, хотя его извинения не объясняли, было ли оно намеренным или нет. Возможно, Ги Хун недооценил происходящее, что 001 пришлось самому напомнить об этом. Тем не менее, они находились так близко, рука Ги Хуна на плече мужчины, тепло его тела под пальцами, гладкость и напряжение мышц, ощущающиеся даже через ткань их формы. Ему хотелось притянуть 001 ещё ближе, хотелось защитить, укрыть от кошмара, в котором они оба оказались; дать то ощущение спокойствия, что он дарил ему. Они всё ещё смотрели друг на друга, и Ги Хун терялся в глубине этих глаз, в осознании, что будто бы мужчина знал гораздо больше, чем показывал. Извининие не заставило его отказаться от этих мыслей, лишь сильнее разожгло его интерес. Прежде чем успел понять, что он делает, Ги Хун сократил дистанцию между ними, захватывая 001 в страстный и трепетный поцелуй. Он почувствовал, как мужчина напрягся под его руками от столь внезапного и наглого проявления физического контакта. Но это не продлилось долго, и 001 расслабился, вливаясь в процесс, обвивая шею Ги Хуна руками. И вот они уже целовали друг друга, переполненные страстью, страхом и отчаянием. Руки Ги Хуна медленно прошлись по спине 001, замирая и фиксируясь на его бёдрах. Едва слышный стон сорвался с губ мужчины давая разрешение, заставляя целовать его ещё сильнее и глубже. Его вкус был терпким, опьяняющим, и Ги Хун не мог даже задумать о том, что, возможно, это была не очень хорошая идея. Было страшно думать о том, что произойдёт, когда и если поцелуй оборвётся, вынуждая его действовать решительнее, цепляться за каждое бесконечное мгновение, которое они делили на двоих. От ударившего в голову адреналина, Ги Хун забыл о необходимости дышать, так что когда голова начала кружиться, он с неохотой и болью оторвался от 001, не выпуская его из объятий, всё ещё держа чертовски близко, вглядываясь в раскрасневшееся лицо мужчины напротив. 001 так же не спешил убирать рук с его плеч, он лишь продолжал смотреть на Ги Хуна в почти нелепой попытке выровнять дыхание. Всё в Ги Хуне жаждало поцеловать его снова, чтобы оставить это выражение шока и удовольствия на подольше. — Что же Вы делаете со мной? — прошептал 001, разбивая тишину дрожащим от желания голосом. Он всматривался в его лицо, словно пытался найти ответ на заданный в пустоту вопрос, и Гу Хун соврал бы, если бы не делал сейчас то же самое. Внезапно ощутив, как руки 001 скользнули к его брюкам, Ги Хун резко опрокинул их обоих на кровать, прижимая партнёра к матрасу, лишая возможности сделать больше, дать произойти чему-то ещё более неправильному и иррациональному. Он не был готов начинать… что-либо, по крайней мере, не сейчас, когда вокруг было столько отвлекающих факторов. Да и что говорить, надежда и ожидание делали ситуацию в его глазах гораздо более желанной. И всё же он ещё мог почувствовать след тепла, где руки 001 касались его тела, и в это мгновение Ги Хун ничего не хотел так сильно, как снова ощутить их на себе. Господи, ему было так стыдно. Самому поддаться своим желаниям, только для того, чтобы отстранить, прикрываясь неправильностью происходящего. Смена позиции и шок от неё отразились на лице 001, его дыхание сбилось, а глаза расширились. Взгляд то и дело скользил с глаз на губы, и Ги Хун мог считать по его лицу, что сейчас мужчина старался обдумать свою реакцию и свой следующий шаг. Он казался уязвимым, и Ги Хуна посетила мысль, что это была та сторона 001, которую ранее не видел никто. — Я не хотел Вас запутать, 001. Я здесь, чтобы помешать проведению игр, спасти людей, насколько это в моих силах, — мягко произнёс Ги Хун, замечая странный блеск в глазах напротив, определения которому дать не смог. — Я не могу позволить себе отвлекаться, точно не таким образом. Тишина разлилась между ними, пока мужчины продолжали молча разглядывать друг друга. Выражение лица 001 наконец изменилось, вновь приобретая это нейтральное насильное спокойствие. Ги Хун понимал, что он был тем, кто инициировал поцелуй, понимал, что делать этого не следовало, но, как часто это бывало, его мысли просто не могли угнаться за спонтанными желаниями. В конце концов, это и привело его сюда в первый раз. Но сейчас следовало остановить происходящее, прежде, чем всё станет ещё запутанней, и он забудет свою изначальную цель, зачем вообще вернулся в игру; утянув этого мужчину вслед за собой. В конце концов, у того была умирающая жена, ждущая его дома, а у него была дочь, ждущая встречи в Америке. Для происходящего точно было не время и не место. Наконец 001 поднялся, позволяя Ги Хуну медленно отпустить его и вновь принять сидячее положение. — Конечно, — кивнул мужчина и поднялся с лежака. — Доброй ночи, 456, — 001 медленно удалился в сторону своего места. Ги Хун лёг, его взгляд был прикован к пологу находящейся нид ним кровати. Он искренне надеялся, что никто не увидел и не услышал их, не стоило усложнять ситуацию ещё сильнее. Ги Хуну и так приходилось тяжело, стараясь сосредоточиться на своей изначальной цели, а теперь из-за 001 ему стало ещё страшнее. Страшно было позволить себе испытать эту симпатию только для того, чтобы предать, обидеть, причинить боль, даже если это будет не его вина. Ги Хун пожалеет в любом случае, тут не было сомнений. Ему хотелось любви, он хотел отдавать любовь и получать взамен, но уж точно не здесь и не сейчас. Может быть, уже после того, как уляжется гроза и они смогут победить ведущего и остановить игры. Возможно, тогда Ги Хун позволит себе вновь быть человеком.