Мир, который изменился

I Когда он ушел, Лиллиан гордилась собой как никогда в жизни. На секунду в ее голове, что превратилась в бомбу с часовым механизмом, промелькнула мысль о том, что он чего-то ждет. «Ждешь, что я наброшусь на тебя? Ну уж нет.» Возможно, за смелость в этот вечер отвечала наливка, но, возможно, она же дала эльфийке шанс почувствовать себя у руля. Солас для нее отныне был музейным экспонатом, бесконечно интересным и прекрасным, но к нему прилагался строгий смотритель, который наблюдает, выжидает. Смотреть, но не трогать. Лиллиан сама себе улыбнулась, когда в мыслях промелькнуло подобное сравнение. А что, если Соласу просто нравилось ее внимание? Коварный мужчина. Рядом вдруг шумно приземлился Железный Бык, и Лиллиан чуть не отругала его, потому что в деревенском дворе уже смолкали последние разговоры. Глубокой ночью на лавках у домов оставались лишь редкие праздные жители, уставшие прославлять Инквизицию и Инквизитора в частности. Кунари выглядел довольным и расслабленным, но когда он раскрыл рот, стало ясно — он еще и пьян. — Я все ждал, когда этот дятел тебя уже поцелует, — усмехнулся Бык, протягивая большую руку к стеклянной бутылке, оставленной Варриком. Его единственный глаз сразу нырнул в горлышко, но остался недоволен. — Чего-чего? — чуть не засмеялась Лиллиан. — Ну знаешь, я не хотел подходить портить момент, да и вступать в очередные споры насчет того и этого, — когда Железный Бык грузно откинулся на стену избы, та, казалось, даже слегка покосилась. — Тут не было никакого момента, который можно было испортить. — Да ну. Хочешь секрет? То с каким задором он прищурился, Лиллиан скорее насторожило. Настолько большие и настолько пьяные мужчины ее всегда пугали, но вряд ли от пройдохи Железного Быка стоило ожидать чего-то нехорошего. К тому он он «сыт», а еще одет. Она с интересом кивнула. — Это, конечно, шпионская тайна, но… мне-е-е он жутко не нравится. От его откровений, Лиллиан залилась хриплым хохотом. Она прикрыла рот и стала озираться по сторонам. — Я даже представить себе не могла. Как ты мог скрыть это от меня? — шутливо разразилась она, глядя, как Бык слушает ее вполне серьезно и даже кивает. — Мало того, что он никто из ниоткуда. Да еще и пялится на меня, ты бы знала. Особенно, когда я смотрю на задницу Инквизитора. Лиллиан несдержанно шлепнула его по предплечью. Но, кажется, ее удар был больнее для нее самой. Эльфийка сердито положила ногу на ногу и скрестила руки на груди, поглядывая на него с хитрой укоризной. — Ну а что? Я, конечно, извиняюсь, но задница-то потрясная! — сказал он, разводя руками и заглядывая ей в глаза. — Пусть и Инквизиторская. Но лучше разве что… у Дориана может. Прикрыв лицо рукой, Лиллиан тихо засмеялась: — Ты меня обижаешь. — Ну ладно-ладно, твоя все же самая лучшая, — Железный Бык положил руку ей на колено и покачал его. Эльфийка настырно сбросила его хозяйскую ладонь. — Нет, Железный Бык. Нет. — Я бы не посмел! — встревожился он, схватившись за грудь. — Я бы никогда… — Спать иди, — усмехнулась Лиллиан, глядя на его пьяный виноватый вид. Он был таким смущенным, что она ему почти сочувствовала. Сон был беспокойным, спасало лишь то, что она понимала, что это было не по-настоящему. Ее преследовал волчий вой. Лиллиан не видела стаю, но знала, она мчится за ней. Мчится, чтобы покарать за убийство вожака. Вывернутые наизнанку внутренности, руки и кинжал в крови. Это было похоже на первую охоту, только без погони. Лиллиан должна была доказать клану, что может стать добытчиком, защитником, но в итоге просто растерзала несчастного волка. Опять. Почему она снова это сделала? Свист стрел напоминал ей, что клан рядом, прячется в деревьях, он провожает ее, отбивает от звериной ненависти свою дочь. Они снова защищают ее. Как приятно знать, что они стоят за своих. Знать, что они признают ее своей. Однако, когда Лиллиан застыла на краю пропасти, она вдруг захотела доказать им, что тоже способна быть сильной. Она подняла руку над головой, чтобы явить им чудо. Чудо никудышной приблуды. Как вдруг… стрела прошла ладонь насквозь. Все это чересчур, сказала она себе, разглядывая Якорь пораженный стрелой. Он ведь перестанет работать, он сломается. Что тогда? Нет. Выплыв на поверхность сознания, Лиллиан с облегчением напомнила себе, это просто очередное сновидение. Якорь в порядке. Глаза открылись, когда ладонь сама поднялась над лицом. Взгляд автоматично плыл по зеленоватым изгибам метки, которая вгрызлась в кожу намертво, удалив с нее ненужные линии и складки. Кто-то говорил, по черточкам на ладони можно прочесть судьбу. Так вот по левой ладони Лиллиан прочесть больше ничего нельзя, кроме того, что она «ошибка», случайно допущенная могущественным и злым существом. — Что, так и сказал? — Дориан поднял брови, слушая рассказ Лиллиан, которая пришла к нему в момент, когда он умывался ледяной водой. Он планировал поправить усы перед карманным зеркалом, но никак не мог перестать говорить, поэтому так и стоял с малюсенькими ножницами. — Варвар… — Он был пьян в дрызг, — Лиллиан упиралась в балку дома, с интересом наблюдая за магом. — И кстати о кунари… угадай, кто считает, что твоя задница лучше, чем моя? — Все так считают, — ехидно скривился он, но затем до него дошло. — О-о-о… — Ну и как, перспективка? — эльфийка с наслаждением смотрела озарение, посетившее его лицо. — Я бы тебе сказал. А мне ты расскажешь, что у тебя с мистером «Тевинтер украл у эльфов культуру»? — мужчина покосился на эльфийку. — Он ведь и правда украл, — сказала она, улыбаясь во все зубы. — Поколочу сейчас! Дориан махнул на нее полотенцем, подозрительно чистым для затхлой деревушки, но промахнулся — Лиллиан, прыснув, обернулась вокруг себя. Маг хранил свои туалетные принадлежности походной сумке, из которой их доставал лишь в исключительных случаях, и исключительно в одиночестве, чтобы никому не пришло в голову что-нибудь одолжить. Сегодня эльфийка вошла в круг посвященных. — Так расскажешь или нет? — Да нечего рассказывать, — убедительно кивнула она с улыбкой глядя в его несносные глаза. Для надежности Лиллиан пожала плечами, решив, что это по какой-то причине должно подействовать. Однако, оттенок досады с ее скривившихся губ никуда не делся. — Ах, тогда сочувствую… — Дориан вернулся к своему отражению и осторожно состриг непослушный волосок, выбившийся из его безупречных черных усов. Но потом добавил. — Или поздравляю. Пожалуй, все-таки поздравляю. — Почему? — усмехнулась она. — Нюх у меня на опасность — вот почему. Я знаю этот тип мужчин, — он высокомерно смерил ее взглядом. — Какой еще тип? — Ну знаешь, три «Н». Несносный, необузданный, несущий неприятности. — Целых четыре «Н», — нравоучительно поправила Лиллиан. — Пусть так. Беги и не оглядывайся, если тебе твоя молодая жизнь еще дорога. — Вот правда? Тихоня Солас — дрянной мальчишка? — О, поверь, тихони самые дрянные. В основном, с Дорианом было не в чем поспорить. Но Лиллиан слукавила, назвав Соласа тихоней. Она знала, тихони так не целуются. Две повозки Инквизиции уже ждали героев. Совсем незадолго до отъезда, разведчики сообщили о том, что нашли письмо с признанием, подписанное Грегори Дедриком, старостой, который тихо сложил с себя полномочия и исчез. В рукописи он описал атмосферу в Крествуде десять лет назад: Мор, скверну и беженцев. Рассказал о том, что собственноручно, в тайне ото всех открыл шлюзы плотины и затопил деревню, а несчастных зараженных предварительно согнал в шахты. Кассандра была вне себя от злости и едва не засобиралась в погоню. Все были уверены, Искательница, если потребуется, достанет его из-под земли. К счастью, она дала себя отговорить. Частично благодаря Лиллиан, которая не могла признаться в том, что рада трусливому побегу. Она не была готова его карать. Не здесь, не сейчас. Отряд выдвинулся в сторону Скайхолда вовремя. Лиллиан сидела напротив Кассандры и старалась пореже смотреть на ее разгневанное лицо. Когда она в таком настроении, разговор о моральных дилеммах — все равно, что самоубийство. Однако, утешить ее чем-то еще эльфийка не могла. А вот у Сэры, судя по всему, была аллергия на хмурых и подавленных людей, потому что начала болтать без умолку. — Ну так что, ты теперь тоже магичить будешь или по-старинке? — спросила она, глядя на Лиллиан. — Потому что если второе, то я одобряю. Хватает нам тут этого дерьма. — Если бы вчера в пещере у меня получилось использовать «то дерьмо», — Лиллиан наклонила голову вбок и шутливо округлила глаза. — То все могло бы закончиться и быстрее. — Хриплый голос у тебя, конечно, сексапильный, а произносит какую-то хрень, — съязвила Сэра и вдруг зыркнула на Кассандру. — Опять лыбишься. Как в той драке накануне. Что такого смешного? Переведя взгляд на Искательницу, Лиллиан с удивлением обнаружила, что та действительно улыбается. Удивительно отходчивая женщина с такой редкой, но такой магнетической улыбкой, подумала эльфийка. — Ты от простейшего заклинания становишься белая как полотно, — Кассандра разминала кисть пальцами и смотрела на Сэру. — В меня и не такими запускали — ерунда. — Ну прости, что боюсь хрени, которой меня с детства пугали, — та в гневе всплеснула руками. — Ее вообще-то все боятся, кроме всяких там Искателей. Знаешь, и вообще это гадко — смеяться над тем, кто боится магии, только потому, что от тебя самой шарахаются. — То есть ты считаешь, что я страшная? — Ну, голышом-то нет, сложена ты славно, — Сэра кокетливо захлопала глазками. — А вот как железяки на себя напялишь и насупишься… Что, по-твоему, видят всякие мальчики-конюхи? — Искательницу на страже справедливости, — предположила Кассандра. Никакими сальными комментариями ее было не пронять. — А я в тупиках и закоулках вот что слышала всю жизнь: «Ой, маги! Ой, храмовники! Ой, тевинтерцы! Ой, есть хочется!» Когда ты маленький, все кругом сплошное «ой». Искательница заметно задумалась, а Лиллиан посмотрела на Сэру с немым укором. Жизнь в долийском клане среди сородичей, вероятно, далеко не так плоха по-сравнению с жизнью городских эльфов, так что судить она не могла. Но раздумывая над своим собственным гневом в адрес людей и прочих «победителей», пришла к выводу, что отдельные личности не несли ответственность за то, как сложилось расовое и классовое неравенство. Хотя, чего уж там, конечно, несли, потому что Лиллиан и сама, иной раз, не могла воздержаться от осуждения того или иного «негодяя». Может, все дело в Кассандре? «Боги, я видимо настолько люблю эту женщину». — Сэра, извини, пожалуйста, — вдруг сказала та. — Чего-куда? — всполошилась лучница. — Я из знатной семьи и с шести лет училась на Искательницу. Потом была помощницей Верховной жрицы. И действительно никогда не задумывалась, как меня видят со стороны. Наверное, простых обывателей я и вправду пугаю. «Ну точно. Люблю». — Да нет, ты ничего так, — с улыбкой протянула Сэра, видимо разделяя чувства Лиллиан. — Если не считать этих «простых обывателей». Слишком по-знатнючьи звучит. Лиллиан с теплотой посмотрела на Кассандру. Если бы Варрик ехал в этой повозке, вероятно, нашел бы как добавить ложку дегтя, но вместо него с ними ехали Блэкволл и Коул. Последний в основном молчал, потому что никто не стремился поддерживать с ним беседу. И если бы он не залезал в телегу пятым, то Сэра бы в нее никогда не села. — Розовые! Нет, погоди! Как дроздовое яйцо! — она притворно задумалась, приставив ладонь к щеке. — Это какая-то новая игра? — спросила Кассандра. Нос Лиллиан подпрыгнул вверх от того, что она шутливо скривилась. Она знала, что это за игра. — Пытаюсь угадать цвет твоих трусов. — Я не ношу «трусов». — Пф-ф! Все слышали? — Сэра звонко засмеялась и толкнула Блэкволла локтем, но тому, видимо, было не слишком комфортно обсуждать трусы Искательницы Пентагаст. Он неловко показал зубы и отвернулся. Лучница, поймав на себе лунатичный взгляд Коула, однако сразу перестала веселиться. — Не бойся, Сэра. Я не сделаю тебе больно, — попытался он ее ободрить. Но Лиллиан заранее ему сочувствовала. — Не заколю тебя, когда ты отвернешься. И с сапогами такого не сделаю. И на стрелы не буду. Последнего я не понял, но и этого тоже не буду делать. — Жуть хренова. Когда отряд пересек границу Внутренних Земель, Кассандра вдруг остановила повозку с непринужденным желанием ее покинуть. Лиллиан удивленно наблюдала, как она берет свои щит и меч, сложенные в углу и всерьез собирается уходить. Второй экипаж тоже притормозил. — Помнишь, я говорила про храмовничьи отбросы? Мне надо кое-кого тут потрясти, — наконец ответила Кассандра на требовательный, полный непонимания взгляд Инквизитора. — Лелиане я сообщила. — Это хорошо, но могла бы и мне сообщить, — Лиллиан вышла на улицу вслед за ней. Блэкволл тоже присел ближе к выходу и внимательно слушал. — Я знаю, все очень устали и хотят вернуться в Скайхолд. Это не займет много времени, — Кассандра заправила щит за спину и взяла в руки походный рюкзак. — Ну раз так, то тем более. Идем, — Лиллиан быстро прошмыгнула обратно и забрала свои вещи. Блэкволл тоже засобирался. — Эй, вы что, оставите меня наедине с этим полудурком? — возмутилась Сэра. — Это совсем-совсем не обязательно, — попыталась остановить товарищей Кассандра, неловко вытаптывая мерзлую траву. — Я просто обязан помочь. Твои дела, наши дела, — Блэкволл сурово опустил брови и решительно покинул телегу. — Эй, босс, у нас остановка? — послышался басистый голос Железного Быка со стороны второго состава. — Мы идем помогать Кассандре бить морды! — заорала Лиллиан, только голос снова надорвался. — Кайф, захвачу топор! Кассандра строго и почти недовольно наблюдала, как вокруг нее собираются товарищи. Ей не нравилось привлекать внимание к собственной персоне, тем более к собственным проблемам. Как никак, у Инквизиции сейчас гора своих важных дел. — Не-е-ет, я никуда не хочу, — взмолилась Сэра, вцепившись пальцами в свою сумку. — Я помогу, — Коул легко выпорхнул наружу, оставив ее одну. — Всем идти не обязательно! И вообще никому не обязательно! — Кассандра громко закричала, размахивая руками. Лиллиан заметила, что Солас тоже подошел к ним, опираясь на посох. Уж кому-кому, а ему точно следовало бы ехать в Скайхолд и приложить все усилия для полного восстановления. Однако его компании она не могла быть не рада. — Нет, Солас, отправляйся со всеми, — покачав головой, сказала Кассандра, глядя на стройную фигуру мага, приближающегося с ней. — Ты еще не оправился. — Чем больше я двигаюсь, тем легче, — спокойно объяснил он, излучая на своем лице непримиримую уверенность. Искательница недовольно пожала плечами, ее губы стали тонкими и бескровными. Спорить с ним она не стала, это было бесполезно. — Просто сказал бы, что тебе без нас будет скучно, — тихо произнесла Лиллиан, как только две телеги оставили путников на дороге. II Углубившись в лес, отряд быстро отыскал беглеца и его свиту. Они встали лагерем совсем недалеко от Редклифа. Лиллиан охватывала странная тревога, она одновременно хотела задержаться во Внутренних Землях как можно дольше, но в то же время стремилась вернуться в Скайхолд и узнать, что им предстоит делать с той информацией, что предоставили Страуд и Хоук. Стремилась, но боялась. Еще она опасалась, что в темнице ее вердикта ожидает еще один, новый заключенный. Кассандра не могла не сообщить Лелиане о том, что сделал староста Дедрик. Вероятно, скауты уже ищут его. А может, уже везут на суд. Из-за того, что Искатели исчезли, несколько особо опасных храмовников, вставших на преступный путь, остались на свободе, и Кассандра считала своим долгом казнить их. Лиллиан улавливала иронию, по которой она помогает казнить виновных в полевых условиях, но в то же время не может вынести столь суровый обвинительный приговор во время заседаний Инквизиции. Может, дело вовсе не в морали, а в снятии ответственности? Когда решал кто-то другой, роль палача не вызывала у нее трудностей и размышлений о морали. Может, Железный Бык был не так далек от истины, когда предполагал, что Лиллиан с радостью приняла бы жестокую назидательную заботу Кун, которая избавила бы ее от бремени власти. Интересно, в чем еще он был прав. Сэр Ребенгер Том при жизни, вероятно, достаточно наследил, раз сама Кассандра приложила столько усилий, чтобы найти его, но теперь, когда его труп лежал перед ногами, Лиллиан запоздало начала задумываться. Когда она наконец спросила, чем этот человек заслужил такую участь, ею руководил стыд. Причина «потому что он храмовник» эльфийке казалась достаточно уважительной, но не может быть, чтобы мир был с ней согласен. Окружающие смотрели на нее с интересом, как на сельского дурачка. Все, кроме Коула. — Преступления против Круга… думаю, тебе это будет интересно узнать, — ответила Кассандра. — Почему? — автоматично поинтересовалась Лиллиан. Они отправлялись в сторону реки, чтобы заночевать где-нибудь возле скалы. — Мне показалось, ты благоволишь магам, — Искательница чуть сбилась в дыхании, пока поднималась на холм. — Магия чарует, стирает границы, — вдруг сказал Коул, шедший рядом. — Да… спасибо, — эльфийка обернулась на парня. — Мне до сих пор неясно, как по праву рождения можно оказаться в зависимом положении, и считать, что это в порядке вещей. — Мир увидел множество катастроф, вызванных магией, — сказала Кассандра. — Не до конца уверена, что ты знаешь о том, в каких условиях возникали Круги, но необходимость в них существовала, поверь мне. По-крайней мере, на тот момент. К тому же, многие маги, не сумев управиться со своим даром, предпочли некое подобие контроля в обмен на свободу. Это была кровавая дорога. — Но почему в Тевинтере не так? — Лиллиан тяжело вздохнула и исподлобья глянула на Кассандру. Какое-то время женщина задумчиво исследовала путь между деревьями, утопающими в сумерках. — Чтобы ответить на твой вопрос, придется изучить историю, — сказала она после долгой паузы. — Но я не слишком сильно в истории Империи, иначе с радостью бы объяснила, почему у нас все так, а не иначе. Но я знаю, как все устроено здесь, на юге, и знаю, что вопрос применения магии и свобод ее обладателей стоял слишком остро. Я могу привести аргументы за и против, но все они будут распространяться лишь на этой части света. Скажи, а почему тебя так беспокоит судьба магов? «Действительно, почему?» вторил внутренний голос. Мышление Лиллиан сокращалось до лозунгов. «Потому что несвобода это плохо. Потому что люди — угнетатели по натуре, и если можно сделать хоть что-то, что поможет ослабить их хватку, сделать это — просто необходимо.» Но рядом с Кассандрой все это звучало слишком наивно. Вдоволь нахлебавшись серой морали, Лиллиан больше не могла сказать, что правильно, что — нет. Но старые привычки и бунтарство оставались при ней. — Потому что для меня нет ничего, что принадлежит тебе просто по факту. Будь то обязанности или права. Маги не выбирают свою судьбу, — постаралась она вместить свои переживания во что-то членораздельное. — Для меня невыносимо думать, что ты виноват просто за то, каким появился на белом свете. Каждый сам вправе определять свой дальнейший путь. То есть… почему нет? — Но ведь в долийских кланах большая роль отводится именно преемственности, традициям. Разве не клан послал тебя на Конклав? — в разговор вмешался Блэкволл. — Получается, если бы не Лавеллан, тебя бы здесь не было. Твое рождение во многом предопределило твою судьбу. «О, если бы не Лавеллан, меня бы нигде не было», подумала Лиллиан. Она задумчиво прислонила к губам пальцы, не спеша отвечать. Солас был тоже эльфом, но ведь как-то же выжил. Почему бы не могла и она? В одном Блэкволл был прав, если бы клан решил, что присутствовать на Конклаве должен кто-то другой, она бы так и осталась в лагере, и до сих пор перебивалась на охоте, презирая каждый прожитый день. Что-то изменилось, что-то нет. — Пожалуй, в чем-то ты прав, — выдавила она, кивая головой. — А я все равно верю, что Создатель неспроста послал тебя к нам, — поделилась Кассандра. Она опустила тяжелый походный рюкзак на землю. — На твоем месте просто не могло быть никого другого. — Кроме Хоука, да? — Лиллиан не смогла выпустить немного яда. — Мне неприятно это говорить, но Варрик прав, — Искательница посмотрела в сумеречное небо. — Вероятно, Хоук бы просто не выжил. А это значит, что из всех возможных вариантов событий, наш оказался лучшим. Несмотря на смерть Верховной жрицы, несмотря на Якорь, твое происхождение. Что бы ни было, оно могло быть гораздо хуже. Железный Бык вел себя тихо, его удовлетворила схватка с храмовниками. Он выглядел уставшим, и Лиллиан совершенно не понимала, что заставило его согласиться на этот дополнительный поход после пьянства в Крествуде. Неужели похмелье? Дрался он бодро. Солас слушал разговор со стороны. Эльфийка не сразу почувствовала его незримое присутствие. Лишь когда он присел на бревно и положил на него посох, то заговорил: — Ты полагаешь, Конклав мог договориться о мире, Кассандра? Искательница посмотрела на него с сомнением. Она привыкла к тому, что подобные вопросы звучали с подвохом: — Я надеялась на это, как и все. Лиллиан начала подбирать озябшие сучья, покрытые инеем, но поближе к намеченному месту лагеря. Ей действительно было интересно. — Храмовники воевали, чтобы вернуть магов в Круги под свой надзор, а на это маги никогда бы не согласились, — сказал Солас. — Что предложила бы Верховная жрица Джустиния, когда все стороны отвергали бы компромисс? — Война была тупиком и для тех, и для других. Раз они пришли, они это понимали. — Или ожидали, что другая сторона уступит. — Этого нам уже не узнать. Коул предстал перед Лиллиан с целым ворохом палок. Он нашел их в темноте так же быстро и безошибочно, как если бы то был ясный день. Сколько еще в нем сокрытых талантов? — Золотко ты мое, — с придыханием сказала эльфийка. Коул посмотрел на нее удивленно и продвинулся в сторону кострища. Блэкволл уже сооружал шалаш из скудных сырых веток. Когда парнишка вывалил перед ним целую гору древесины, Серый Страж изучающе посмотрел в его сонное лицо. — Мы играли у костра, так что ей было тепло. Нет, это лето, Лидди. Блэкволл сначала округлил глаза, но затем нахмурился и свирепо вздохнул: — Опять копаешься. Может, перестанешь уже? Хотя знаешь… будет мне уроком… — Принес ей цветок, но ее уже унесли. Оставил его на кровати. Потом восемь на пороге. На песчаной арене. На садовой скамейке. Пять на церковных алтарях. Один у девочки с ее волосами. В море… слишком много, не сосчитать. Тридцать шестой сбросил сегодня с зубчатой стены. Лиллиан подошла к Коулу и аккуратно опустила руку ему на плечо, как будто боялась, что он испугается: — Ну, что мы говорили о мыслях вслух? — Иди приставай к Соласу, — указал Блэкволл. Солас приоткрыл рот, но как будто передумал что-либо говорить. Он сосредоточенно посмотрел в центр очага и поджег его мановением руки. — У тебя много чувств. Жаль, что она умерла, — бросил Коул через плечо, пока Лиллиан отводила его в сторону. — Давай, помоги мне, — пробормотала она, вручая ему несколько мокрых палок. — Я не знаю, чем тебе помочь, — Коул посмотрел на нее растерянно. — Дрова собирай, ладно? После ужина из щедрых припасов из Крествуда, Блэкволл и Железный Бык сразу отправились каждый на свой лежак. Серый Страж закутался в шкуры и начал слышно похрапывать. Кассандра тоже сонно пялилась в костер, пока Коул доедал остатки холодной буженины с тушеными овощами. Наблюдать за тем, как он ест, можно было достаточно долго, потому что он, казалось, напрочь забывал о том, что с ним происходит, и жевал с длинными паузами. Лиллиан улыбнулась, глядя как он доедает последний кусок, за последний час ей пришлось несколько раз напомнить ему о том, где он находится. Она возвела глаза к небу, на котором сквозь бегущие облака проступила россыпь звезд, и заговорила о том, на что набиралась смелости весь вечер. — Может заглянем на ферму Деннета? Проведаем Элайну. — Это Деннет тебя попросил? — устало спросила Кассандра. — Нет, — убедительно покачала головой эльфийка. Ей показалось, вопрос Искательницы звучит словно упрек. — Узнаем, как проходят дела. Проведаем малышку Нэн. Думаю, Деннету будет приятно узнать, что мы заботимся о его семье. «Брехня». — Почему бы и нет. Людям будет приятно узнать о присутствии Инквизиции в землях, — Кассандра широко зевнула и встала, разминая колени. — А теперь, если позволите, я спать. Лиллиан кивнула ей и удовлетворенно уставилась на носки сапог. Руки ухватились за края плаща и подтянули его ближе. Коул и Солас тихо переговаривались, не обращая на нее никакого внимания. Наблюдая за ними, утомленное сознание испытало укол зависти. Хотелось бы ей быть такой же интересной, как Коул. Не то дух, не то человек. Он обладал удивительным разумом, похожим на стекло, которое было чистейшим и одновременно замутненным. Неизвестно, как столько всего в нем уживается? В какой-то момент, Коул уставился на нее так, будто слышал все ее мысли. Лиллиан округлила глаза, ее вид был отчаянным и извиняющимся. В его присутствии нужно следить не только за словами. Юноша с интересом наклонил голову, глядя в упор. Эльфийка про себя взмолилась, чтобы он не пытался вгрызаться ей в душу. Коул покорно опустил голову, широкие поля шлема снова закрыли его лицо. — Думаешь, это хорошая идея? — обратился к ней Солас. Лиллиан обомлела на мгновение, представляя, что если Солас и Коул умеют вовсе обмениваться мыслями. — А? — Ехать не ферму. Навещать Nehn* (Радость)? Эльфийка расслабленно опустила плечи, ее взгляд поплыл в неизвестную сторону. Она втянула в себя морозный воздух. Ей было странно, что Солас совсем не тянется к очаровательной и беззащитной малышке, которую вместе с ними нашел в лагере храмовников-отщепенцев. Разве ему не интересна ее судьба? — Элайна сказала, что она будет мне рада, что ничего плохого не случится, если я буду навещать ее, — ответила она. — Я говорю о тебе. Ты привяжешься к ней, — Солас смотрел ей в глаза, холодно, изучающе. От того, кто недавно чуть не умер, не осталось ни следа. — Однажды, ты не сможешь ее навещать, и твое сердце разобьется. — Ну и что, — Лиллиан покачала головой и прикусила щеку, по-прежнему глядя только сквозь лесную мглу. Может, Солас и хотел заставить ее задуматься, но у него не вышло. Все, о чем он говорил, уже было ей знакомо. К тому же, какое ему дело до ее привязанностей? — Я просто рада знать, что она есть и помнит обо мне. Хотя бы иногда. За то, какую nehn* (радость) она мне приносит, я готова и потерпеть. Утром, дожидаясь, пока товарищи проснутся, эльфийка побежала в лес. Она бежала достаточно долго, пока кожа не преодолела мороз и не начала гореть. Лиллиан уже знала, что они никуда не поедут, кроме Скайхолда. Но ведь ее это не обязательно касалось. Устроившись на холме, эльфийка припала к земле. После долгой пробежки, заиндевелая почва казалась мягче любой пуховой перины. Крестьяне уже начали бродить по двору, одинокий пастух повел за ручей целый табун бронто. «Могла бы сейчас тоже пасти галл». От собственных мыслей Лиллиан стало тошно. Неужели она хотела бы для себя такой жизни? Стать селянкой на каком-нибудь ранчо и нарожать своему благоверному кучку горячо любимых детишек. Эльфийка положила подбородок на руки и с интересом стала наблюдать за постепенным пробуждением фермы. Зимний рассвет, поздний, колючий. Нет, Лиллиан бы не смогла. Она не заслужила. — Ну что, повидала свою «Радость»? — спросил Блэкволл, он уже разжег костер, когда Лиллиан вернулась в лагерь. Кассандра и Железный Бык еще еще мирно посапывали. Коул свернулся на своем лежаке калачиком и стал похож на младенца. Только Соласа нигде не было видно. — Да-а, — она с досадой протянула пострадавший голос. Все, на что ей хватило смелости, это посмотреть со стороны. Малышка вынеслась из дома как угорелая, навстречу сонным крестьянам и новому дню, она побежала в курятник с корзиной. Удивительно, что Элайна доверила такой непоседе сбор яиц. — Никого не слушай. Если что-то приносит тебе удовольствие, значит, это настоящее, — мужчина потер лоб одной рукой, а второй протянул ей чашу с кипятком. Он знал, у нее в сумке найдется целый ворох трав, которые она заварит взамен походному чайному порошку. По утрам Блэкволл выглядел особенно тепло и уютно, словно большой добрый дядюшка-медведь. Лиллиан не нравились медведи в дикой природе, но Блэкволл для нее был исключением. — Ты же вроде рано уснул вчера? — она с улыбкой достала сухие листья лимонника, долго болтающиеся мешочке. Они лежали там еще с того момента, когда Хранительница заботливо снарядила ее на Конклав. — Нет, я не спал, — Блэкволл посмотрел на нее удивленно. — Ты храпел, — Лиллиан шутливо прищурилась и покачала головой. — Вот же… — мужчина зло хлопнул себя по колену. — Я даже не замечаю, как это происходит. — Совсем не слышишь? — Нет. — Завидую. Блэкволл хмыкнул и облокотился на камни, опустив бороду на грудь. Он скрестил руки, пытаясь согреть себя после ледяного сна. Вскоре начнутся снега, тогда без палаток и пещер обойтись будет никак. Не говоря уже о том, насколько осложнится передвижение. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Лиллиан. Мужчина поднял глаза и сразу понял, что какое-то время эльфийка без отрыва изучает его. — Не пойми меня не правильно, а твой голос… он скоро придет в норму? Звучит потешно, но как-то мне тебя жалко. Лиллиан усмехнулась и прочистила горло. С ней такое часто бывало после простуды, но еще чаще после того, как ей приходилось орать от отчаяния. Так громко она бы не кричала, даже если бы ее резали ножом. Лиллиан не была крикуньей. — Не увиливай. Что думаешь? — она прищурила один глаз и посмотрела на Блэкволла. — Я и не знаю, что думать, — вздохнул он, осторожно озираясь по сторонам. — Самое ужасное, что я даже не знаю, чем помочь Серым Стражам. — Мы придумаем, что делать. Остановим ритуал и не дадим им совершить ошибку. — Думаешь, после того, как все узнают, что они сделали, Стражам еще кто-нибудь будет верить? — спросил он. — О чем ты? Конечно, будут. Только они могут убивать архидемонов, останавливать Мор. Кто, если не они? — удивилась Лиллиан. — Пока люди не придумают, как искоренить скверну насовсем, кому-то придется с ней бороться. Ты же и сам это знаешь… К тому же, по удивительному совпадению, один замечательный Серый Страж является почетным и достойным членом Инквизиции. Мы его никому в обиду не дадим. Надеясь подбодрить его, Лиллиан на странность совершила нечто противоположное. Блэкволл опустил глаза и прикрыл лицо рукой. Она буквально чувствовала жуткую боль, обуявшую его душу. — Блэкволл… — эльфийка округлила спину и повисла над собственными коленями, невольно стараясь придвинуться как можно ближе. Она ловила его напряженное дыхание, зная, что он прямо сейчас снова куда-то погружается. Жаль, но она даже плавать не умела. — Может, если ты расскажешь, что тебя гложет, тебе станет легче? — Боюсь, легче от этого уже никому не станет, — вымолвил он. Лиллиан нахмурилась и прикусила губу, дожидаясь, когда же он наконец на нее посмотрит. Он столько раз спасал ее, выручал и защищал, да и не ее одну. Блэкволл охотно делился поддержкой и советом со всеми нуждающимися, но сейчас сам он задыхался. — Хочешь, спроси меня о чем-нибудь? — предложила она. — Расскажу о своих проступках. Правда… они больше похожи на детский лепет. Сплошь обман, малодушие… побеги, — Лиллиан начала ковыряться в памяти, но она застыла одним липким сгустком, плоским, совершенно тупым и безынтересным. Чем она могла бы заинтересовать бывалого воина? Что с ней такого происходило, чего с ним никогда не было? — Я однажды хотела присоединиться к повстанцам и разбойничать, чтобы досадить людям. Я не очень люблю людей. Никого, впрочем, особо не люблю. В общем, если бы меня взяли к себе бандиты, я бы с радостью к ним присоединилась. Лиллиан припомнила, как впервые услышала о том, какую хаотичную жизнь ведут эльфы в Ривейне. Там долийцев боятся от того, что те наводят шум на всю округу. Говорили, у них даже поселение есть. Юной Лиллиан тогда едва исполнилось пятнадцать, и она загорелась идеей стать свободной лихой разбойницей с большой дороги. — Партизанила бы в лесах, чинила бы беспорядки. Без цели, просто насолить всем, кого я ненавижу, — она заметила, что Блэкволл наконец убрал руку с лица и стал слушать. Она с досадой скривила губы. — Вот только… гадость в том, что разбойники, которых мы встретили в Виммаркских горах даже слушать меня не захотели. Я не сгодилась, — Лиллиан пожала плечами с улыбкой. — Я долго вообще не понимала, что мне делать, если все, что я умела, это находить следы, исследовать леса, да распускать руки на слабых. Да… меня, кстати, заставляли приглядывать за младшими в клане, они меня не особо жаловали. Я была… я вела себя с ними гадко, и жестоко. Они меня раздражали… Когда она замолчала, Блэкволл незаметно покачал головой. Он выглядел так, будто ему стыдно, и на мгновение Лиллиан, почти пожалела, что вывалила на него неприглядные факты своей биографии, хотя ей и казалось — так, пробежалась по верхам. Неужели он разочарован? — Я… делал вещи и похуже, — выдохнул он, уставившись на нее голубыми безжизненными глазами. Лиллиан внимательно присмотрелась к нему. Она терпеливо ждала продолжения. — Поверь, то, что разбойники не разглядели твоих талантов… твоя, возможно, самая большая удача за всю жизнь. Нить, за которую эльфийка ухватилась, развеялась в одночасье, когда они заметили Соласа, приближающегося к ним сквозь голый лес. На нем была привычная легкая туника, а по обледенелому покрову из пожухлой листвы он ступал босыми ногами. Складывалось впечатление, что ему никогда не было холодно. Глядя на него, Лиллиан поежилась. Разговор с Блэкволлом явно был окончен, едва подобравшись к сути. III Из всех советников, только Лелиана не была обескуражена новостью о Крествудском старосте. Как и ожидалось, Каллен уже направил солдат на его задержание. На собрании все кратко обменялись новостями и достижениями. Быки вернулись из Убежища и принесли с собой много снаряжения. Следы уцелевших красных храмовников разошлись по разным сторонам. Некоторые вели в сторону Внутренних Земель, отчего у Лиллиан тревожно задергались пальцы. Также было найдено несколько пропавших, но направлялись они отнюдь не в Скайхолд, а по своим домам. Когда Лиллиан спросили о том, стоит ли признать их дезертирами, она ответила категорическое нет. Каллен был рад тому, что Ферелден прислал в Инквизицию пятьдесят гвардейцев, что в купе с теми бойцами, что уже имеются, давало небольшую армию. Обеспечением их всем необходимым предстояло заниматься Жозефине, но она похвасталась тем, что уже наладила несколько жизненноважных контактов с банами Ферелдена и Орлесианскими лордами, поэтому в данный момент Инквизиция ни в чем не нуждается. Кроме того, новый интендант уже заполучил несколько блестящих торговых контрактов. Еще с его подачи, в Скайхолд в условиях секретности прибыло несколько таинственных наставников. Для Инквизитора. — Не слишком ли расточительно? — возмутилась Лиллиан. — Сэр Моррис верно заметил, — глаза Жозефины как всегда плавали где-то на поверхности ее причудливого планшета с подсвечником. Как ей удавалось сохранять концентрацию, чтобы говорить и писать одновременно, для эльфийки по сей день оставалось загадкой. — Что обучение у подчиненного может ударить по авторитету лидера, поэтому для вас сюда приглашено несколько учителей, которые пробудут здесь ровно столько, сколько потребуется. Лиллиан задумалась о том, как вообще это должно выглядеть? Ей никогда не приходилось иметь дело с профессиональными наставниками. Из всех, кто ее окружал, только Солас следил за ее успехами столь пристально и придирчиво. И это было далеко не самым приятным в его характере. К тому же, Лиллиан уже не помнила, каково это тренироваться на результат. Кассандра упорно отказывалась учить ее боевому мастерству, а Блэкволл вечно нежничал. Теперь, когда у нее появилась возможность отточить свои навыки перед требовательным взором настоящего учителя, эльфийку начало поколачивать. Лишь бы наставник после знакомства с ней не рассмеялся, срочно отбывая в закат, потому что на такой низкий уровень он совсем не рассчитывал. По привычке, Лиллиан поднялась к себе в спальню. Двери снова были закрыты, поэтому в комнате было душно, хоть и тепло, благодаря растопленному камину. К тому же в вазе на столе снова стояли цветы. Эльфийка подошла к балкону и распахнула его, втягивая свежий морозный воздух. Тишина и потрескивание дров. Благодать. Обернувшись, Лиллиан заметила комзол на постели. Он не был нарядным, но чистым и элегантным, темно-синим, к нему прилагалось послание от леди Монтилье, в котором она надеялась, что Инквизитор оценит ее старания и воспылает любовью к модной одежде. Лиллиан подняла перед глазами жемчужную вышивку на груди, посмотрела на манжеты в серебристых искрящихся нитях, и… аккуратно повесила наряд в шкаф. Когда ее взгляд коснулся стола с позабытым письмом, Лиллиан устыдилась. Она так боролась за свое право общения с Лавеллан, но так и не захотела им воспользоваться. Когда она поднялась к Сестре Соловей на просторный круглый чердак, то ненадолго, залюбовалась многочисленными клетками с воронами. Они содержались в поразительной чистоте, так что запах птичьего помета был едва различим. В небольшом, но уютном уголке нашлось место для церквоного алтаря с небольшим рельефом в багетной раме и статуями Андрасте и Создателя на старый манер. Лелиана была не одна, но Каллен уже прощался. У него было хмурое лицо. Мельком глянув на Инквизитора, он удалился, оставив Сестру Соловей с небольшим металлическим тубусом в руке. Лиллиан с интересом глянула на него. — Имена погибших, — с первых слов стало очевидно, Тайный канцлер расстроена. Она свирепо втянула воздух и присела за свой стол, прикладывая сложенные руки к лицу. — Это я виновата. Лиллиан удивилась и припомнила слова Сестры Соловей, когда та уговаривала ее принять пост Инквизитора. Эльфийка была не готова к новому раунду игры «Кто виноват в нападении Корифея». Умный человек сказал ей, что если погрязнуть в вине, можно начать осуждать всех. И Варрика, который не привел Инквизицию к Хоуку, и Кассандру, за то, что не дожала вышеупомянутого Варрика, и Каллена, за то, что его солдаты не были достаточно бдительны, за то, что он вообще был храмовником, хоть и раньше. И в конце концов, саму Лиллиан, за то, что она с украденным Якорем оказалась слишком близко к почитателям. Тем умным человеком была Сестра Соловей. Эльфийка посмотрела не ее макушку, спрятанную за капюшоном и сказала: — Мы все видели, кто напал на нас. Мы знаем, кто виноват. — Все думаю, можно ли было что-то изменить, — Лелиана не усидела на месте. Она встала и подошла к окну, закинув руки за спину. — Когда первый дозорный пропал, я отозвала остальных, ожидая дальнейших сведений. Если бы они остались на посту, это дало бы нам время… Лиллиан подошла и взглянула ее светлое нежное лицо. На ее глазах оно вдруг стало холодным, разгневанным. Сестра Соловей нахмурила свои рыжие тонкие брови: — Я боялась потерять своих людей, а в результате мы потеряли Убежище. — Вы заботились о своих подопечных. В этом нет ничего дурного, — настойчиво сказала Лиллиан, надеясь отвести ее от края пропасти. Именно так сейчас выглядело душевное состояние Тайного канцлера со стороны. — Думаете? — резко спросила ее Лелиана. — Мои люди знают свой долг и знают, на что идут. Они понимают, что Инквизиция может требовать отдать за нее жизнь. — Не может, — эльфийка решительно посмотрела ей в глаза. — Люди — не расходный материал, чутье вас не подводит. Я видела, на что они способны, и восхищаюсь вашей работой. Но ваши бойцы, Лелиана, — не вещи, их нельзя использовать и списать. Их жизни так же ценны, как моя или ваша. — Но уместно ли такое сочувствие? Не жертвовать малым ради великого. Что если Корифей… — Мы — лучше, чем Корифей. — Надеюсь, вы правы, — Сестра Соловей ослабила хватку и сурово уткнулась глазами во двор. Лиллиан гадала, что у нее на уме, и надеялась, что Тайный канцлер ценит ее мнение так же, как она ценила мнение Тайного канцлера. В этом они, вряд ли, были равнозначны. На геройскую жизнь Лелианы выпало немало испытаний, сопряженных с такими рисками, что казалось, не ясно, как она вообще сохранила здравый рассудок и веру в высшие силы. Эльфийка не так давно узнала, что Сестра Соловей была тем, кто прошел с Героем Ферелдена один путь, как компаньон и надежный боевой товарищ. Инквизитору так хотелось уйти, что она чуть не забыла, зачем вообще пришла. — Я хотела бы знать, чем закончилось расследование о нападении на мой клан? — спросила она. — Неприятно вам такое сообщать, но оказалось, в этом был замешан герцог Антуан Викомский. Мне пока не удалось выяснить, какие цели он преследовал, потому что «формально» Инквизицию он поддерживает, а также снабжает золотом. Губы Лиллиан скривились. Дали бы ей этого герцога на пару минут, он бы сразу во всем сознался. Оставалось полагаться на непревзойденные навыки Сестры Соловей. Вспоминая помощь разведчиков в Каэр Бронак, это было несложно. И о чем Лиллиан думала, когда мечтала о том, что люди изменят свое отношение к долийцам… Она облокотилась на перила и посмотрела вниз на далекую точку, сидящую за столом на первом этаже. Из груди вырвался глубокий выдох. Солас трудился над чем-то в полном одиночестве. Должно быть, ему намного лучше. В библиотеке Лиллиан встретила Мать Жизель. Церковница редко поднималась в обитель магов, поэтому эльфийка совершенно не ожидала встретить ее тут. Она попросила о приватном разговоре и повела Инквизитора вниз. Когда они спустились в казематы, Мать Жизель повела ее по коридорам. — Благодарю, что уделили мне внимание, миледи Инквизитор, — женщина как всегда была мягка и добродушна. Говоря с ней, Лиллиан никак не могла отделаться от странной тревоги, будто Мать Жизель одним разговором могла перевернуть весь мир вверх дном и вдохновить долийку на то, о чем она даже помыслить не могла. — У меня разговор об одном из ваших… товарищей. Тевинтерце. — Дориан, — улыбнулась Лиллиан сама себе, уже представляя как искрометно тот мог испытывать терпение церковных сестер и матушек. — Что он натворил? — К счастью, нет. Ничего такого. Я общалась с его семьей. Род Павусов из Каринуса. Не знакомы ли вы с ними? При каких обстоятельствах судьба могла свести ее с родителями Дориана, Лиллиан не представляла. Разве что, если бы она была рабыней в их доме, или замке, или усадьбе, или где они там живут. Маг непрозрачно намекал, что со своей семьей он не в ладах, но эльфийке всегда было неловко выспрашивать у него подробности. Мало ли чем мог провиниться Дориан перед своими родственниками, кроме того, что он уехал из Тевинтера на Юг. — Встречаться не доводилось, — озадаченно ответила Лиллиан. — Я ни на что не намекаю, — учтиво заметила Мать Жизель. Она открыла очередную дверь, и глазам эльфийки открылась маленькая, самодельная часовня, посвященная Андрасте. Там было тихо и пусто. По расположению, Лиллиан смутно догадалась, что из главной двери можно выйти в сад. — Просто интересуюсь, знаете ли вы о его… положении. Его родные прислали мне письмо. Пишут о разрыве с сыном и надеются на мою помощь. Они попросили устроить встречу. Тайно, ничего не говоря ему. Они боятся, что иначе он не приедет. Поскольку вы в хороших отношениях с юношей, я понадеялась… «Здесь ничего не утаить», подумала Лиллиан. Интересно, от кого Мать Жизель узнала о том, что эльфийка и тевинтерец подружились. В конце концов, их теплые дружеские объятия видела вся библиотека. Скандал. — А вы уверены, что все это не западня? — Мне приходила на ум эта мысль. Вдруг это заговор тех магов… венатори? — матушка плавно кивнула головой с неизменным красным нарядным клобуком. — Это еще одна причина доверить это дело вам, миледи Инквизитор. Очень надеюсь, что опасения напрасны, но если нет — вы лучше меня сможете ответить на вероломство. Прочитав сомнения в глазах Лиллиан, Мать Жизель осторожно тронула ее за плечо. Ее рука была теплая и мягкая, добрая. — Я понимаю, приводить юношу на встречу, не предупредив его — это обман. Но… если примирение возможно, это будет на благо? — Ложь во благо, — сказала Лиллиан, спрятав глаза от проницательной матушки. — Я обдумаю, что можно сделать. — О большем я не прошу. Благодарю вас, миледи. Из часовни Лиллиан вышла с письмом от родителей Дориана. Ознакомившись с его содержимым, она испытала укол стыда. Сказывалось отсутствие опыта в чтении чужих личных посланий. Сестра Соловей, должно быть, уже забыла каково это. Строки сочились отчаянием. Знатному роду из Тевинтера было непросто просить об услуге церковницу из южных земель. Текст был подписан отцом, магистром Галвардом из рода Павусов. Отец… какое странное слово, на секунду промелькнуло у Лиллиан. Говоря о Дориане, он употреблял такие слова как «мой мальчик». Лиллиан чувствовала себя скверно. Ей вдруг захотелось присесть на лавку и погрузиться в свои мрачные переживания. Она была рада за Дориана, но отчего-то испытывала горечь. Заметив Коула, бродящего совсем недалеко, она передумала и ушла обратно в замок. Скайхолд медленно, но верно приобретал очертания могущественной базы Инквизиции. Повсюду висели полотна, знамена, тронный зал становился помпезным и час от часа наполнялся удивительными личностями со всего Орлея и Ферелдена. Глядя на знать, дожидающуюся аудиенции у леди посла, Лиллиан мысленно благодарила Жозефину от всей своей души, для благонадежности спрятавшись за копной волос с правой стороны. Вряд ли из-за нее кто-то мог не узнать сконфуженную маленькую белоголовую эльфийку, но создать немое послание было необходимо. Лиллиан прошмыгнула мимо людей и поднялась в спальню. Едва она закрыла дверь, то чуть не бросилась на кровать с разбега. Только кровать была не свободна. На ней, зарывшись в подушки сидела Сэра. — Неплохо ты тут устроилась, важная башка. — Люблю незваных гостей, — Лиллиан сложила руки на груди у уставилась на Сэру. Она ее действительно любила, но общаться с ней предпочитала лишь в строго отведенные часы. Лучница под ее взглядом сразу поднялась с подушек и постаралась их разгладить. — Да ладно, подумаешь… — Сэра, давай к делу. — Ладно! Короче, помнишь я говорила об одном малюсеньком дельце, да? — Сэра вскочила с кровати. На ней была красная туника на завязках, обнажающая плечи, и пестрые желтые лосины в клетку. Лиллиан устало вздохнула. — Дело пустяковое, честно. Маленький марш-бросок с воинами. Фигня же правда? Лиллиан чуть не поперхнулась: — Марш-бросок?! — Сразу к делу, да? Мне нравится, — ехидно усмехнулась Сэра. Она начала выписывать круги по ковру и тараторить так, чтобы возмущение Лиллиан не успело прервать поток ее мысли. — В общем, все вокруг Рыжей Дженни крутится. Мне сообщили, что какие-то аристократишки у Вершиля устроили стычку за землю. Они там мучают простой народ, поэтому хорошо бы тебе сходить на свой военсовет и послать туда солдат, чтобы прошлись туда-сюда. — Просто прошлись туда-сюда? — с подозрением прищурилась Лиллиан. — Да. Просто прошлись. Проще некуда, ага? — От кого же исходит такая незамысловатая просьба? — Инквизитор уселась на помятую постель. — От меня, — ответила Сэра. — Потому что я знаю, там люди страдают. Понимаешь, когда аристократы рубятся им хоть бы хны. Мучаются все остальные, помельче. Это как бы война, но довольно культурная, так что всем наплевать. Но если ты пройдешь с войсками, эти, наверху, тоже поежатся. Они сразу шелковые становятся, когда ты появляешься. — Но ты просишь военный отряд. Нужно договариваться с Калленом, — о том, что в ее присутствии кто-то становится «шелковым», Лиллиан задумалась с удовольствием. — Ну ты и договорись, лады? Глазки там построй, ну, все как ты умеешь. Лиллиан широко раскрыла глаза и уставилась в потолок. Ее плечи устало опустились. Чтобы она, и глазки строила рыцарю-командору, вот уж нелепица. Пообещав Сэре сделать все, что в ее силах, Инквизитор понадеялась, что Каллен обрубит ее планы на корню. Однако этого не произошло. — Каких-то очевидных выгод для Инквизиции я не вижу, но порой плоды вмешательства появляются даже там, где их не ждали, — Лиллиан застала его в кабинете на самом верху бастиона. Он устроился у главных ворот, и показалось, вполне себе уютно. — Поменять маршрут и провести войска через город не составит труда. — Ла-а-адно, — слегка нахмурилась Лиллиан. — А Вершиль это где? В Орлее? — Да, в Орлее, — улыбнулся Каллен. — Ты даешь указ? — Даю. — Нам, кстати, пришло сообщение от некого Фэрбенкса в Изумрудных могилах. Я думаю, тебе знакомо название местности… Лиллиан знала про великий долийский лес. Или вернее было сказать, про лес, что долийцы считали своим, ведь он располагался на территории прежних Долов, независимого государства эльфов. Хранительница говорила о нем, называя его Изумрудный Строй, но Лавеллан никогда не стремились вернуться на прежние территории, где некогда могущественный народ разделился на бандитские шайки. — Так вот, этот человек связался с нами и пообещал ценные сведения для Инквизиции в обмен за помощь в борьбе с «Вольными гражданами Долов». — Что за «Вольные граждане Долов»? — удивилась Лиллиан. Неужели эльфы прямо сейчас уже во что-то объединились и пытаются дать отпор захватчикам? Она бы им скорее помогла, нежели этому Фэрбенксу, кем бы он ни был. — Вопреки тому, как это звучит, это просто кучка дезертиров из действующих армий Императрицы и ее брата, — Каллен догадался о ее мыслях по злому огоньку в глазах. — Сейчас это перерастает в полномасштабное сопротивление, и я считаю, разумно вмешаться. А там и до Вершиля, к слову, недалеко. Лиллиан проследила за его взглядом и подошла к карте, раскинувшейся на столе. Она быстро нашла точку с названием Изумрудные Могилы и сразу загорелась. Изнутри поднималось чудовищное любопытство и нетерпение в желании посмотреть на прежнюю родину. Пощупать тамошние многовековые деревья, выросшие на захоронениях отважных защитников эльфийских Долов, подышать воздухом, пропитанным историей, посмотреть на руины. Похожи ли они на то, о чем рассказывала Хранительница Истиметориэль? — Вероятно, Эмприз-дю-Лион тоже не стоит обходить стороной, — сказал Каллен, уловив ее настрой. — Сообщают о появлении красных храмовников. — Было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, — Лиллиан уперлась руками в стол и положила голову себе на плечо. — Мне жаль. — А что же Хоук и Страуд, Западный предел? — Мы будем держать тебя в курсе всего. На данный момент мы лишь собираем многочисленные сведения, агенты разведчики Лелианы осваивают дорогу. — Ладно. Культурный экскурс подождет, — ухмыльнулась Лиллиан, не спуская глаз с большой зеленой области с названием «Долы». Она наконец отвлеклась и посмотрела на бывшего храмовника, наблюдающего за ней. — Каллен, а если я хочу раздобыть карту, к кому мне нужно обратиться? — Можешь взять мою, — улыбнулся он. Долы. Оказывается, их можно увидеть собственными глазами. Предки Дориана взывали к сыну сквозь письма, предки Лиллиан взывали к ней сквозь Изумрудные могилы. Большая карта, смешно торчащая из ее кармана, шелестела наверху. Лиллиан спустилась в подвал, желая забуриться в какой-нибудь потаенный уголок и подтянуть географию Тедаса, чтобы больше ни перед кем не позориться, раз уж даже в собственной спальне больше не безопасно. Может, даже умыкнуть бутылочку у всех на виду? В погребе было тихо и сыро, рядом шумела кухня, а по коридорам сновали слуги и помощники. Лиллиан вышла в дверь, ведущую в просторный холл, украшенный картинами, и поймала себя на мысли, что никогда тут не была. Она с интересом прошлась вдоль стен и колонн, любуясь на пейзажи, в которых отдаленно узнавался Скайхолд в некие прежние времена. Полотна были пыльными, но Лиллиан опасалась касаться их. Она знала о том, насколько застарелая краска подвержена разрушению. Удивительная крепость, на изучение всех закоулков которой, у нее бы, вероятно, ушли месяцы. Порой, эльфийке хотелось хоть на день оказаться здесь в полном одиночестве, чтобы рассмотреть каждый старый уголок, что попался бы ей на глаза. Вскрыть все запертые замки. Лиллиан осторожно приоткрыла очередную дверь, не имея ни малейшего понятия, где должна оказаться. Старый механизм легко поддался взлому, эльфийка удивилась, что никто не сделал этого ранее. Длинный затхлый коридор стоял в полной темноте. Эльфийка чертыхнулась, она не боялась темноты, но старые загадочные места, в которых она никогда не бывала, вызывали в ней первобытное чувство тревоги. Весь Скайхолд был таким местом. Уютным, спасительным, но отчего-то пугающим. Для крепости, покинутой неизвестно сколько времени назад, он был в удивительно хорошем состоянии. Время шло, ландшафт менялся, границы государств ширились, а Скайхолд так и стоял здесь, словно находясь вне времени. Нащупав в кармане куртки огниво, Лиллиан потянулась к факелу на стене. Он казался совсем сухим и безжизненным, но загорелся охотно. Глазам открылись высокие книжные шкафы, провожающие к старому столу, заваленному свитками и тостыми томами неизвестных изданий. Посередине стояла большая открытая книга. Эльфийка сделала неосторожный шаг и тут же почувствовала паутину на своем лице. Ей захотелось сорвать со стены факел и начать размахивать им перед собой, но плотная пыльная паучья сеть среди старых книг в сочетании с огнем — рецепт для пожара. Лиллиан быстро начала смахивать с себя налипшие невесомые нити, а затем ладонями создала козырек над глазами, словно спасаясь от солнца или дождя. Она заметила два напольных факела у стола и, очистив от сгустков паутины, зажгла. Перед столешницей, погруженной в безвременный хаос, стояло массивное деревянное кресло. Лиллиан оглядела круглый маленький кабинет, похожий на пристанище безумного ученого. Полки шкафов местами украшали черепа. А ближе к проходу за креслом стоял длинный шест, чье навершие представляло из себя сову, цепляющуюся когтями в маленькую сферу. Внимательно разглядывая фигуру, эльфийка сразу вспомнила сказку о посланнице Андруил, сове, что указывала путь в священные земли. Лиллиан плавно опустилась в запыленное кресло, раздумывая над увиденным. Солас уже упоминал, что крепость какое-то время принадлежала могущественному магу. Может, эта комната служила ему рабочим кабинетом, а значит, в нем совсем нет места для эльфийского символизма? Словно в ответ на ее вопросы, в коридоре послышались неспешные шаги. Лиллиан ошеломленно уставилась туда, уже придумывая, как будет объясняться перед тем, кто войдет. На миг душа сжалась в комочек, будто она всего лишь непослушный ребенок, забравшийся туда, куда ей запретили. Но это был Солас. Хуже, пожалуй, и быть не могло. Лиллиан натянула на себя непринужденный вид и молча наблюдала, как он следует к ней по коридору, освещенному факелами. — Смотрю, нашла все-таки, — заговорил он, оглядывая шкафы, заставленные по кругу. — И как же ты сюда попала. — Я взломала дверь, — Лиллиан отвернулась и свернула губы в трубочку, устремляя глаза на нагромождение старинных талмудов. — Больше этого не требуется, — Солас опустил перед ней небольшой ключ. Эльфийка подняла к нему изумленные глаза, словно ученица, которой вместо наказания вдруг досталась награда. — Я чрезвычайно ценю твое любопытство. И это не сарказм. Я удивлен, что ты еще не все здесь вскрыла и осмотрела. — Спасибо, — она осторожно взяла в руки холодный кусочек металла, липкий от коррозии. — Я бы этого очень хотела, но мне все время очень стыдно. — Стыдно? За что? — Мы как-то уж лихо и самовольно заняли эту крепость. Кому-то ведь она принадлежала и… тут чужие вещи, все чужое. Некрасиво. Солас задумчиво улыбнулся, глядя на нее. Лиллиан мельком зацепила его взгляд и сразу захотела спрятаться. Лучше бы он так на нее не смотрел. «Опять ты за свое?!» Упрямый голос вернул Инквизитора к жизни, она заинтересованно уставилась на Соласа, решив, что больше не хочет перед ним пасовать. У нее все под контролем. — Это больше не чужое. Это принадлежит Инквизиции. Это принадлежит тебе. — Это все, конечно, здорово. Ты, как та кудесница из сказки, являешься из ниоткуда и раздаешь ценные трофеи и подарки. Но… даже если так. Раньше Скайхолд тоже кому-то принадлежал, — Лиллиан вопросительно посмотрела ему в глаза. — Много кому, — согласился Солас. — Последним был могущественный маг. Исследователь. — И что же он тут искал? — Он стремился понять, чем Скайхолд был столь важен для эльфийского народа. Она приоткрыла рот и вдруг посмотрела на потолок, будто там были написаны все ответы. Ей и в голову не приходило, что крепость в сердце гор могла принадлежать элвенан. Казалось, даже уши загорелись от гордости. Но как так вышло, что ничто здесь даже не напоминает о присутствии эльфийской культуры? — Он… нашел то, что искал? — растерянно спросила она. — Этого я сказать не могу, — ответил Солас. Он прошелся вперед и облокотился на стопку книг, возвышающуюся над беспорядком. Сделал он это здоровой рукой. Может, все еще страдал от последствий травмы? — Как твое плечо? — Лиллиан начала растирать пыль по ладоням, случайно оказавшимся на столе. — Лучше. — Скажи, могущественным магом, о котором ты говоришь, был не ты? Солас повел бровью, глядя на нее лукаво, с легкой едва уловимой укоризной. — Нет, тем могущественным магом был не я. — А кому Скайхолд принадлежал до него? — не унималась Лиллиан. Ей на секунду показалось, будто она зацепилась за что-то важное. — Всех и не упомнишь. Здесь долго жили ферелденцы, — Солас задумчиво отвел глаза, осторожно втягивая пыльный воздух. — Но когда-то эта крепость называлась Tarasyl'an Te'las* (Место, где небо можно удержать). Я рад, что теперь им владеешь ты. — Круг замкнулся, — Лиллиан не смогла сдержать дурашливую улыбку. Она так загорелась походом в Долы, что совсем не заметила, что стоит на куске подлинной эльфийской истории. — В некотором роде, — одобрительно кивнул маг, глядя на нее со странной прозорливостью. Инквизитор упрятала в карман заветный ключик. Он вдруг стал таким ценным, будто давал ей призрачное право распоряжаться в Скайхолде и чувствовать себя здесь как дома. Лиллиан поняла, что ее наполняет необычное, доселе незнакомое чувство. — Солас, а ты когда-нибудь был в Изумрудных могилах? — Был, но боюсь, уже очень-очень давно. Он поймал на себе ее смешливый взгляд и с улыбкой уставился в пол, почему-то качая головой. В такие моменты Лиллиан казалось, он, подобно Коулу, умеет читать мысли. — Сколько тебе лет вообще? — усмехнулась она. — Не всем так нравится говорить о своем возрасте, — его ответ поразительным образом ее удивил и не удивил одновременно. Словно Солас никогда и не был тем, чьи года можно было выразить в цифрах и общепринятых значениях. — Ну давай, это несложно, — подзадорила она. — Меня зовут Лиллиан, и мне двадцать семь. Видишь? — Хорошая попытка, но нет, — когда он широко улыбнулся, его синие глаза прищурились. Какое-то время они беседовали, пока Солас не засобирался уходить. Лиллиан почувствовала уныние, постепенно захватывающее каждую черточку ее лица. Будто с его уходом, погаснет не то свет, не то целый мир. С другой стороны, если он не уйдет… может случиться и вовсе непоправимое. Эльфийка рискнула и напоследок поделилась новостями о Дориане, в надежде получить дельный совет. Однако Солас придерживался мнения Матери Жизель. Он предположил, что если есть хоть какой-то шанс Дориану примириться со своей семьей, можно прибегнуть к безобидной лжи. Лиллиан не слишком разделяла эту точку зрения. Ей слишком часто приходилось врать, настолько часто, что она на странность разучилась. Вся ложь обратилась внутрь, эльфийке было в сто крат легче уговаривать и убеждать себя в чем-то, нежели откровенно обманывать тех, кто ей доверяет. Так ей казалось. А все потому, что каждый день, глядя в чужие глаза, она лгала без остановки, хоть порой и не знала об этом. У всякого обмана есть цена, в этом случае, цена казалась ей завышенной. — Правду говорят, когда мы просим совета, мы лишь ждем подтверждение тому, что уже решили, — на прощание сказал Солас. IV — Приятно, что ты ко мне так часто захаживаешь, — Дориан как всегда был в своем закутке в библиотеке. Он лучезарно улыбнулся, глядя на Лиллиан. — Приятно, но подозрительно. Что у тебя? Выкладывай. Сжимая конверт, спрятанный в кармане, эльфийка до последнего раздумывала над своим поступком. Кто она такая, чтобы спорить с Матерью Жизель или Соласом? А вдруг, из-за ее опрометчивого поступка отец и сын могут больше никогда не найти сил встретиться друг с другом? Откуда в ней появился этот заоблачный оптимизм. Рука медленно выплыла из укрытия, вытаскивая за собой сверток бумаги. — Дориан, тебе обязательно нужно прочитать его письмо… — она неловко и нарочито долго протягивала ему послание. Будто давала себе шанс передумать в последнюю секунду. Выхватить конверт, сжечь его, съесть его, что-угодно. — Письмо? — усмехнулся Дориан, игнорируя ее напряжение. Он принял сверток. Обратного пути нет. — Оно непристойное? Шутливое предложение от какой-нибудь антиванской вдовы? По мере того, как его глаза углублялись в повествование, Дориан мрачнел и мрачнел. Лиллиан терпеливо ждала, наблюдая за тем, как он постепенно встает на дыбы. — Откуда это у тебя? — разъярился он. — Оно попало к Матери Жизель, — эльфийка была готова ответить на любой его вопрос. Дориан встал с кресла и гневно прошелся к шкафу. На какой-то момент она испугалась, что маг швырнет бумагу в пламя напольного светоча, но тот лишь сильнее сжал послание в руке. — «Я знаю своего сына». То, что отец обо мне знает, в наперсток поместится. Так типично для него… — фыркнул Дориан. — Готов поспорить, что этот «слуга» на самом деле солдат, которому поручили стукнуть меня по голове и утащить обратно в Тевинтер. — Думаешь, твой отец может так поступить? — Нет… хотя я бы не сказал, что он на такое неспособен, — надменно усмехнулся Дориан. Он серьезно посмотрел на Лиллиан и вдруг сказал. — Давай отправимся туда! Встретимся с этим так называемым «слугой семьи». Если это ловушка, мы убьем всех и сбежим. У тебя это хорошо получается. Глядя в зловещий огонек в его голубых глазах, Лиллиан слегка заволновалась. Она бы не дала Дориана в обиду не перед кем, но его бравый мстительный настрой ее обескураживал. — «Убьем всех». — А если нет, то я отошлю этого человека к отцу с пожеланием засунуть свое предложение в то, чем он думает. — Похоже, твоя семья тебе немало крови попортила, — осторожно сказала Лиллиан. На что Дориан внезапно громко рассмеялся. Казалось, все обитатели библиотеки на мгновение замерли. Обычно, если так смеется тевинтерский маг, это не к добру. — Хорошо сказано, — Дориан потряс перед ней указательным пальцем. — Но ты права. Они не принимают мой выбор, а я их. — Просто потому что ты не захотел жениться? Потому что уехал? — Лиллиан изучала его насмешливое лицо. — И это тоже. — Ладно, давай постараемся уложиться в один день. — Только ты и я, ладно? Больше никому об этом знать не нужно. Учитывая свои прошлые ошибки, Лиллиан поставила Жозефину в известность о том, что собирается ненадолго отправиться в Редклиф. Она предположила, что леди Монтилье, занятая делами по самые уши, отреагирует на ее отъезд благосклонней прочих. Так оно и вышло. Жозефина страдальчески скривилась перед тем, как снова склониться над своими бесконечными письмами и посланиями, разложенными на столе. Она выглядела уставшей, а на рукаве ее роскошного платья красовалось чернильное пятно. Два стремительных скакуна доставили Дориана и Лиллиан в деревню еще до захода солнца. В Редклифе путникам не удивились, а заподозрить Инквизитора в невысокой фигурке, закутанной в плащ тоже не никто не успел. Приближаясь к таверне, Лиллиан нервничала, держа кинжалы наготове, но искренне старалась не выдавать своих опасений товарищу. Дориан был хмур, но спокоен. В помещении стоял полумрак и тишина. Ни души. Лиллиан осторожно сняла капюшон и навострила длинные уши, пытаясь различить любой подозрительный звук за скрипом половиц. Аромат в зале стоял обычный для подобного места. Вино, казалось, пропитало дощатый пол насквозь, и навеки застыло в воздухе, смешавшись с запахом древесины. — Ого, никого нет, — вымолвил наконец Дориан. — Не предвещает ничего хорошего. Лиллиан услышала шаги на ступенях и заметно напряглась. В зал спустился высокий черноволосый мужчина в тевинтерской мантии. Кроме висков с проседью и редких усов, отслеживалось уверенное сходство с ее товарищем. — Отец, — прошипел маг. Лиллиан безмолвно наблюдала за мужчиной, застывшим перед ними. Ничто, кроме неестественной неподвижности не выдавало в нем волнения. — То есть вся эта история о «слуге семьи» была… чем? Дымовой завесой? — Значит, тебе сказали, — Галвард сделал вперед несколько скромных шагов. Его голос был глубоким, приятным. Встретив пристальный взгляд эльфийки, он обратился к ней. — Прошу прощения за обман, Инквизитор. Я не хотел вас в это втягивать. Дориан окинул Лиллиан взглядом, а потом остервенело посмотрел на отца: — Ну конечно. Магистр Павус не мог приехать в Скайхолд и позволить увидеть себя рядом с ужасным Инквизитором. Что подумают люди?! Что это на самом деле, отец? Засада? Похищение? Радостное воссоединение семьи? У него разве что искры из глаз не летели, заметила Лиллиан, но поймав удрученный вздох магистра, высоко подняла брови. Немолодой мужчина прикрыл глаза и покачал головой: — Он всегда таким был. — Вы столько сделали, чтобы увидеть своего сына, — сказала она, стараясь вернуть ситуацию в мирное русло. Сделать это сложно, когда участники начинают строить подобные физиономии. — Может просто объяснитесь? — Да, отец. Поговори со мной. Давай послушаем, насчет чего весь этот сыр-бор! — Дориан наклонил голову набок и подошел поближе, желая рассмотреть родителя. — Дориан, нет необходимости… — Я предпочитаю общество мужчин. Отец не одобрят. Вот! — заметив, что Дориан смотрит на нее из-за плеча, Лиллиан удивилась. Внезапное откровение для нее не было таким уж откровением. К тому же, в разных долийских кланах временами случалось всякое. «Да возлюби ты ближнего своего. Вы что, серьезно?» — Это так важно в Тевинтере? — спросила она. — Только если пытаешься соответствовать невозможным стандартам, — едко бросил ей маг. — В любой тевинтерской семье женятся, чтобы получить идеального мага, идеальное тело, идеальный разум. Идеального лидера. Это значит, любой недостаток, любое отклонение постыдно. Его следует прятать. Лиллиан долго наблюдала за магистром Павусом. На его лице не было ни тени сомнения или несогласия со словами сына. Зачем он вообще приехал в такую даль? Предпринять последнюю попытку образумить недостойного сына? Ох, уж эти тевинтерские родители. — Если ты хочешь, мы можем уйти прямо сейчас, — тихо сказала она. Услышав ее, магистр забеспокоился. Руки, до этого умиротворенно сцепленные в районе пояса, потянулись к сыну. — Дориан, пожалуйста, только послушай меня. — Зачем? Чтобы ты вылил на меня еще больше удобной тебе лжи? — маг подошел вплотную к отцу и чуть не ткнул ему пальцем в грудь. — Это он научил меня ненавидеть магию крови. «Прибежище слабых духом». Это были его слова… Но к чему ты обратился первым, когда твой драгоценный наследник отказался притворяться всю жизнь?! Галвард стыдливо опустил глаза, не зная, что ответить сыну. — Ты попытался изменить меня, — болезненным шепотом сказал Дориан, стремясь забраться в душу своему отцу. Лиллиан почувствовала, что он потерял последние крохи самообладания, и была готова в любой момент ринуться к нему на помощь. — Я просто хотел лучшего для тебя, — горько признался отец. Он умоляюще уставился на Дориана. — Ты хотел лучшего для себя! Для своей проклятой родословной! — закричал тот. От его громкого голоса, Лиллиан вздрогнула. Глядя, как он обессилено опускается на высокий стул у барной стойки, она подошла и осторожно положила руку ему на локоть. Какое-то время Дориан даже взгляда не поднимал, но когда он посмотрел на нее, его глаза дрожали. Лиллиан сурово вздохнула и погладила его, раздумывая над услышанным. Взгляд невольно плыл в сторону выхода. Тем временем, его отец снова заговорил: — Если бы я знал, что из-за меня ты пойдешь в Инквизицию… Дориан вскочил со стула как ужаленный и едва не опрокинул его. Эльфийка подхватила мебель, не дав ей рухнуть и отчаянно посмотрела ему в спину. Страсть, бурлящая в его крови, навевала ей дурное дежавю. Отец будил в нем зверя, подобно тому, как Хранительница Истиметориэль заставляла Лиллиан превращаться в бестию временами. — Это не из-за тебя! Я присоединился к Инквизиции, потому что это правильно, — Дориан выглядел так, будто готов ударить Галварда по лицу. — Когда-то у меня был отец, который бы это понял. Вопреки дурным предчувствиям, маг развернулся и стремительно направился к выходу. — Когда-то у меня был сын, который доверял мне. И которого я предал, — скорбно произнес магистр. Дориан развернулся к нему так, словно его ударили в спину. — Я только хотел поговорить с ним. Снова услышать его голос. Попросить простить меня. Лиллиан ощутила себя свидетелем чуда. Она грустно улыбнулась и заметила неловкий взгляд Дориана в свою сторону. Судя по всему, он ощущал себя так же. Эльфийка разжала напряженные пальцы и отпустила шаткий стул. За дверью таверны ей вдруг захотелось плакать, что-то в ней дрожало, вибрировало и требовало выхода. Она мельком глянула на свою руку. Хотелось бы, чтобы причиной этому был Якорь. Эльфийка накинула капюшон и отошла подальше. Водная гладь озера Каленхад успокаивала ее раскалившиеся нервы. Жар, гуляющий по телу, толкал ее на пристань, забраться на пирс и на глазах у немногочисленных прохожих броситься на дно. На что способны родители ради своих драгоценных детей? Теперь Лиллиан знала. Она уставилась в чистое звездное небо. Алексиус ради сына обратил время вспять и поставил под угрозу существование Тедаса, заключив союз с Корифеем. Галвард Павус ради «исправления неправильного сына», не побрезговал прибегнуть к магии крови. Ненавистной. Презираемой им. Вряд ли недостойный человек мог воспитать такого достойного сына. Вопрос общепринятых норм и ожиданий, вероятно, сбил его с толку… Лиллиан было трудно представить каково это, потому что никто, никогда и ничего от нее не ждал. Дориан застал ее спустя час, сидящую на лавке на площадке перед таверной. Когда он тронул ее за плечо, Лиллиан дрогнула и удивленно посмотрела на него. Но маг был удивлен не меньше. — Спасибо, что не бросила меня. И прости за такое долгое ожидание. Лиллиан похлопала его по руке и поднялась. Дориан увлек ее за собой, отправляясь в стойла, где они оставили лошадей. Оседлав коней, пара двинулась в сторону Скайхолда вдоль горной гряды. — Как прошло? — хрипло поинтересовалась она. — Нам еще многое предстоит переварить. Он говорит, что мы оба одинаковые. Гордецы, — Дориан отсутствующе смотрел перед собой. — Не знаю, смогу ли я простить его. — Ты в порядке? — ответ был очевиден, но Лиллиан просто не знала, что еще ей сказать. — Нет, конечно, — мужчина покачал головой, но потом с теплотой посмотрел на эльфийку. — Спасибо, что привела меня туда. Все было не так, как я ожидал, но… я это ценю. Одному Создателю известно, что ты теперь обо мне думаешь, после такого выступления. Лиллиан потупила взгляд на кулаки, сжимающие поводья. Грустно, что Дориана все еще заботит мнение окружающих. Должно быть, ей впрямь не понять, насколько остро проблема сексуальных предпочтений стоит по всему Тедасу. Оставалось лишь смотреть на вещи абстрактно, искать аналогии. — По-моему, ты очень храбрый, — честно сказала она. Взгляд Дориана из взволнованного на миг превратился в озадаченный. — Храбрый? — Нелегко наплевать на традиции и жить по-своему. Он вдруг взбодрился и с улыбкой отвел глаза, раздумывая о чем-то своем. Лиллиан с удовольствием наблюдала за ним. Еще никто так не светился от того, что она сказала. — Надеюсь, ты больше ни о чем не будешь переживать? — поинтересовалась она. — Рядом с вами я мало о чем переживаю, кроме своей гигиены, — Дориан припустил лошадь галопом. Лиллиан последовала его примеру. — Сэра вот прется по женщинам, кто бы ей слово сказал. — Сэра? — переспросила Лиллиан, сама не зная, зачем. — Дорогая, не говори, что не догадывалась. — А должна была, — усмехнулась она. — Хорошо бы сейчас надраться как следует. Денек был тот еще. В Скайхолд они прибыли глубоко заполночь, но по шуму, исходящему из таверны, было ясно — ночь еще совсем молода. Дориан окончательно развеялся и, не переставая, осыпал Лиллиан увлекательными историями из жизни. Однако, когда эльфийка заметила Мать Жизель, встревоженно шагающую им навстречу в столь поздний час, то сразу почуяла неладное. — В чем дело, Мать Жизель? — удивилась она, встречая церковницу. Женщина посмотрела на Дориана, а потом на нее, словно подбирая слова. — Только не опять, — скривился Дориан, скрещивая руки. — Похоже, преподобная мать обеспокоена моим «неподобающим влиянием» на тебя. — Это действительно просто беспокойство. Ваша милость, вы же должны понимать, как это выглядит, — жрица учтиво посмотрела в глаза Лиллиан, не заметив в них ни намека на понимание. — Боюсь, вам придется выразиться яснее, моя дорогая, — пропел Дориан, топчась на месте. — Этот человек — из Тевинтера. Его общество… возникают слухи. — Во-первых, мы были в Редклифе, как вы того хотели, — сердито сказала Лиллиан, она серьезно поистрепалась за эмоционально непростую поездку. Она начала подозревать, что добродушная матушка надеялась на иной исход встречи с магистром. — Ах, — как будто опомнилась Мать Жизель, складывая морщинистые руки. — Надеюсь, все удачно прошло? — А во-вторых — не расскажите ли мне, что конкретно не так в том, что он из Тевинтера? — эльфийка не удостоила ее ответом. Уставший мозг начинал закипать, подкидывая в топку все больше и больше дров. Долийка. Тевинтерец. Сплошь лицемерие, которое наивная долийская простушка не перестает кушать и кушать. С удовольствием, большими ложками. — Я полностью осознаю, что не все люди из Империи одинаковы. — Как мило, что вы заметили, — подзуживал Дориан. — И тем не менее, вы разделяете мнение большинства? Мать Жизель посмотрела на него беспокойно, но терпеливо: — Мнение большинства основано на столетиях опыта. Что я по-вашему, должна им сказать? Вестница Андрасте, призванная бороться с древним тевинтерским магистром, надолго пропадает рядом с тевинтерским магом. Правда в том, что я вас не знаю, и они не знают. А значит, продолжат судачить. — Да? Мне очень хотелось бы узнать, о чем эти слухи? — въедливо, почти по слогам спросила Лиллиан. — Я… я не могу их повторить, ваша милость. — Тогда может перестанете ими обмениваться! — возмутилась Инквизитор. Мать Жизель под ее строгим взглядом совсем осунулась. Она неловко втянула губы и покорно опустила глаза. В любой другой вечер, Лиллиан бы корила себя за такое неуважительное отношение к пожилой женщине, которая приложила множество усилий, чтобы взрастить ее самооценку. — Я… поняла вас, — грустно сказала она. — Я не хотела проявить к вам неуважение, Инквизитор. Меня интересовали только намерения этого человека. Если вы в нем уверены, то я могу только смиренно попросить прощения у вас обоих. Когда Мать Жизель ушла, Лиллиан выдохнула в голос. Она сердито провела сапогом по земле сцепила руки в замок, качая головой. — Ну, Дориан, какие у тебя намерения? — едко спросила эльфийка. — Ты когда уже сделаешь меня честной женщиной? — Я? Создатель, с тобой, — отмахнулся он и тронулся в сторону таверны. — Но справедливости ради, если бы мне нужна была жена напоказ, я бы, ни на секунду не задумываясь, сделал бы тебе предложение. — С коленом и кольцом? Мне надо, чтобы все было правильно, — не переставала ерничать Лиллиан. — С коленом и кольцом. У какого-нибудь красивого водопада. Нет, у моря Нокен, на красивой набережной с оркестром и орхидеями. — Насколько богата твоя семья? — Лиллиан не выдержала и засмеялась. Дориан подхватил ее хохот. В приюте Вестницы было малолюдно, но шумно. Небольшая компания солдат что-то праздновала, в углу сидели Быки во главе со своим предводителем. Тот шумно поприветствовал Инквизитора и мага. Они взяли по бокалу вина и присели за дальний столик. — А если серьезно. Тебя это не задевает? — спросила эльфийка, отхлебнув крепленого вина. — Умоляю тебя, чтобы меня задеть, нужно что-то посерьезнее, чем слегка завуалированные претензии, — Дориан снял с себя дорожную накидку и швырнул на лавку рядом с собой. — Надеюсь, она ничего не предпримет, — Лиллиан потянулась и положила локти на стол, глядя как мужчина осушает свой бокал. — А что она может сделать? — брякнул он. — Меня волнует твое мнение обо мне, а не ее, — Дориан вдруг стал абсолютно серьезным. — Должен спросить… а тебя эти слухи беспокоят? — Меня злит, что они совершенно не знают тебя, но заочно опорочили. Раздражает эта притворная забота, являющаяся ничем иным, как способом избавиться от неугодного человека… — А тебя они знают, еще хуже чем меня… — глубокомысленно сказал Дориан. Он покрутил вино в бокале. — Наверное, это странно прозвучит… но я считаю тебя своим другом, Лиллиан. Их у меня очень мало. Не ожидал встретить еще одного здесь. Она посмотрела на него слишком растерянно: — Я… — Молчи. Терпеть не могу такие признания, — пальцы Дориана, усыпанные кольцами, взметнулись вверх. Лиллиан завороженно проследила за его рукой, а потом невольно взглянула на свое собственное украшение. Ее взгляд не укрылся от мага. Он взял ее ладонь и присмотрелся к тонкому серебряному кольцу с перламутровым стеклышком. Эльфийка напряглась и прикусила щеку, предвкушая его комментарии. — Милая вещица. Такая… самобытная, — Дориан потерял интерес к ее руке так же быстро, как обрел. — Это, и еще тысяча синонимов к слову «безвкусная»? — усмехнулась она. — Памятная? — Немного. Мастер мне его сделал. Я этот камушек сама нашла, долго уговаривала его, — Лиллиан заметила, что Дориан смотрит ей за спину и совершенно не слушает. Обернувшись, она обнаружила там Железного Быка, тяжелой походкой приближающегося к ним. — Что это вы тут засиделись, красотки? — кунари остановился у стола и прислонился к балке с огромной пинтой в руках. Лиллиан на секунду помолилась за то, чтобы балка не оказалась несущей. — Интересно, это хоть раз сработало? — высокомерно зыркнул на него Дориан, застывший с бокалом у губ. — Что это ты волком глядишь, Дориан? — усмехнулся Железный Бык. — Мускулами поводишь, сопишь, как животное, в башке ни одной мысли, кроме как кого-нибудь покорить. «Вот так ему, Дориан», на секунду пронеслось в голове у Лиллиан. Отчего-то, наблюдать за падением самооценки очередного ловеласа, уверенного в своей блистательности, для нее было чем-то блаженным. От улыбки даже челюсти сводило. — Верно. Представь, как эти крепкие мускулистые руки срывают с тебя мантию и ты, беспомощный, бьешься в их железной хватке… Я придавливаю тебя всем весом, ты держишься за рога, и я тебя покоряю, — Железный Бык развел рукой, вовлекая зрителей в свою фантазию. Лиллиан заставила себя моргнуть, понимая, что ничего ужаснее в жизни не слышала. — Эм-м… что? — брезгливо нахмурился Дориан. — А? Так ты не к этому клонил? Когда кунари плюхнулся на лавку рядом с Лиллиан, эльфийка чуть не упала с другого края. Она недовольно пересела к Дориану, подвигая бокал за собой. — Нет… совершенно не к этому, — проворчал маг. — Прости, босс, — Железный Бык только заметил свирепое лицо Лиллиан, но затем продолжил сально пялиться на мага. — Дориан, признайся, у тебя ведь все время в мозгу эта картинка с кунари. Мы для тебя — нечто запретное, от чего не по себе, а запретное тебя манит… — Не представляю, о чем ты, — то, каким голосом Дориан это сказал, заставило Лиллиан резко повернуться. Она вперила широкие глаза в мужчину, потом посмотрела на Быка, и снова обратно. «Дориан?!» — Я это к чему… если однажды решишься — моя дверь всегда отперта, — Железный Бык поиграл бровями, а затем допил пиво. Он с досадой глянул в пустой стакан. — Я сейчас, девочки. — Просто невозможен, — Дориан театрально покачал головой и потер висок, глядя как кунари выплывает из-за стола и идет к барной стойке. — Одно слово, и я его прогоню, — Лиллиан въедливо посмотрела ему в глаза, пытаясь поймать в них намек. — Иди давай. — Что?! Как же… братаны важнее баб… или как там… тьфу, — Лиллиан возмущенно поднялась из-за стола, но бокал прихватила с собой. — Я даже не знаю, что говорят в таких случаях! Дориан состроил кукольные глаза и стал провожать ее пальцами. Он тепло улыбался, зная, что несмотря на ее нарочито злобный взгляд, она не будет на него обижаться. Он знал. Лиллиан тоже знала. Она отправилась к себе в спальню с твердым намерением написать письмо Хранительнице.