Отражение

Гарри проснулся посреди ночи от странного чувства внутри: его как будто жгло изнутри раскалённым железом. Герой поднял голову и тут же со стоном опустился обратно на пол. Голова нестерпимо кружилась, и перед глазами всё плыло. Рядом на полу валялась пустая бутылка из-под огневиски. — Ммм, твою ж мать, — простонал Поттер, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу, — Надо ж было так нажраться… И почему так хуёво?.. Малфой… — сердце болезненно сжалось, и внутри всё похолодело. Гарри полежал ещё какое-то время на полу, пытаясь понять, почему внутри всё так сильно горит, почему его душа будто охвачена пламенем, почему сердце всё время сжимается от боли, и слёзы подступают к горлу, душа его спазмами. Он так надеялся, что алкоголь поможет ему забыться, а вышло всё наоборот. Стало только хуже, и в голове пульсировала только одна мысль: «Драко, Драко, Драко…» — Да чтоб тебя, Малфой, — Герой всхлипнул и, с трудом поднявшись на ноги, придерживаясь рукой за спинку кровати, чтобы не упасть направился в ванную. — Да, в таком виде ты бы определённо ему понравился, — хмыкнул Поттер, разглядывая себя в зеркале. Вид у него был помятый, на щеке отпечатался ворс от ковра, глаза остекленели и всё время норовили закрыться. Тошнота окончательно взяла верх, и брюнет склонился над раковиной, изрыгая из себя остатки содержимого своего желудка. Когда рвотные спазмы, наконец, прекратились, он, чувствуя заметное облегчение, прополоскал рот и почистил зубы, и долго умывался, плеская себе в лицо холодной водой, а затем включил душ и залез под ледяные струи, пытаясь хоть немного прийти в себя. Холодная вода сделала своё дело, Герой, если не протрезвел, то, по крайней мере, чувствовал себя гораздо лучше, вот только в душе у него по-прежнему почему-то танцевали свой танец языки адского пламени, будто задавшись целью выжечь его изнутри до тла. Хуже ему ещё никогда не было, и если его телу достаточно было холодного душа, то что делать с этим пожаром внутри он решительно не знал. — Да почему ж так хуёво? — судорожно вбирая воздух в лёгкие и заливаясь слезами, абсолютно не понимая, что происходит, Гарри обернулся полотенцем и прошёл обратно в спальню. Он сел на кровать, магией призвал пачку сигарет и закурил. Ему нестерпимо хотелось всё бросить и отправиться в Малфой-мэнор, чтобы увидеть серебристо-серые глаза на бледном лице в обрамлении платиновых волос, чтобы прикоснуться к ним рукой, чтобы… — Да, так он тебя и ждёт, — с горечью хмыкнул Герой, чувствуя, как слёзы, стекая по щекам, заливают ямочку между ключицами. Их будто прорвало, их было целое море, и они текли и текли, не переставая, грозя затопить спальню и превратить её в безбрежный солёный океан. Кажется, он так не плакал, даже когда на его глазах Беллатриса Лестрейндж отправила Сириуса Блэка за Завесу между мирами, кажется, он так не плакал, даже когда на его глазах Северус Снегг выпустил Аваду в Дамблдора. Так что же случилось теперь? Почему так больно? Почему так нестерпимо, невыносимо больно? Почему так сильно жжёт в груди? И почему в голове больше не осталось мыслей, кроме как о холодном, неприступном Слизеринском принце? Конечно, Гарри любил его, не то чтобы он не понимал этого раньше. Не чтобы блондин не занимал его мысли и до этого. Но так плохо ему не было никогда в жизни. И самое необъяснимое было то, что боль не только не утихала, но, наоборот, разгоралась в душе всё сильнее, душила спазмами, сдавливала горло, рвалась наружу, заставляя жадно хватать воздух ртом в приступе удушья, жгла напалмом, растекаясь по венам жидким азотом, вызывая озноб и дрожь по всему телу. И Герой списал бы это всё на алкоголь и холодный душ, но он, кажется, уже более-менее протрезвел, да и холод его особо не пугал, горячая кровь всегда быстро согревала его. — Хватит, пожалуйста, Мерлин, сжалься надо мной! — в порыве ярости Поттер схватил с пола пустую бутылку и швырнул её об стену. Осколки со звоном посыпались на пол, и Гарри казалось, будто это не стекло звенит и рассыпается вдребезги, а его собственная душа разлетается на мелкие, острые кусочки, которые уже невозможно собрать воедино, даже при помощи магии. Брюнет встал с кровати, подошёл к тому месту, где валялось битое стекло, сгрёб горсть осколков в охапку и с силой сдавил их в руке, пытаясь ощутить боль от порезов, чтобы хоть как-то отвлечься от этого нестерпимого жжения в груди, но он ничего не почувствовал и только смотрел, как кровь растекается по его ладони. Герой в очередной раз всхлипнул, устало опустился на пол и зарыдал, ударяя окровавленным кулаком в пол, оставляя на ковре тёмные, красные пятна. Сколько он так пролежал, он не знал, он очнулся, только когда понял, что это не он стучит кулаком в пол, а кто-то с силой барабанит внизу в дверь. Гарри замер и прислушался. Сначала он думал, что ему это почудилось, но стук не прекращался, а только наоборот усиливался, и он, с трудом оторвав себя от пола, призвал свои очки и, придерживая полотенце, нехотя прошлёпал босыми ногами вниз. — Кого ещё принесло? — пытаясь вытереть слёзы с лица, почти ничего не видя перед собой даже через стёкла очков, раздражённо процедил он сквозь зубы, — Вечеринка окончена! Герой открыл дверь и замер: перед ним стояли Блейз Забини и Панси Паркинсон. С мгновение он оторопело пялился на непрошеных гостей, затем снял очки, протёр их краем полотенца, потёр глаза, надел обратно очки и снова уставился на них. Нет, ему это не померещилось. И вроде он не спит. На пороге действительно стояли Блейз Забини и Панси Паркинсон. Какое-то время он ещё разглядывал этих двоих, пытаясь понять, зачем они могли заявиться к нему посреди ночи. На лицах у них читалось беспокойство, встревоженность и волнение. «Может быть, Тёмный Лорд восстал из мёртвых опять?» — промелькнуло у него в голове, — Но при чём тут Забини и Паркинсон?» Наконец, он решился спросить: — Что вы двое тут делаете? Что-то случилось? — и только теперь, кажется, до него дошло, что они были друзьями Малфоя. Сердце пропустило удар. Брюнет нервно сглотнул и уставился на них в ожидании ответа. Слизеринцы тоже оторопело пялились на него в ответ, они никак не ожидали увидеть Героя в таком виде: в одном полотенце, пьяного и с размазанной по лице кровью вперемешку со слезами. — Поттер… — Забини нервно сглотнул, окидывая грифа недоумевающим взглядом, — Ты… С тобой всё хорошо? Гарри замер и захлопал ресницами, затем зажмурил глаза, помотал головой и снова открыл глаза. — Забини, ты за этим заявился ко мне посреди ночи, чтобы спросить, как у меня дела? — выпалил он, — Я тут у себя дома и не жду гостей. «И что только их принесло? Чего им надо? — и он с подозрением уставился на слизеринцев, чувствуя, как новая волна жгучей боли и леденящий душу страх охватывают его, — Не хватало ещё при них разрыдаться.» — Вообще-то мы к тебе по делу, Поттер, извини, что вот так, без приглашения, — замялся Забини. — Можно войти? — озираясь по сторонам, всхлипнула Паркинсон, занося ногу через порог. И только теперь Гарри смог разглядеть, что лицо Панси было заплаканным. Ноги вдруг стали какими-то ватными, и внутренности скрутились в тугой узел. — Ладно, входите, — пробормотал Герой, делая шаг назад и пропуская слизеринцев. Он кивнул им головой в сторону гостиной, и они прошли за ним, по дороге разглядывая висящие на стене портреты высокородных предков Блэков, которые Поттер всё порывался снять и убрать в подвал, но почему-то так и не сделал этого. На полу в гостиной валялась куча пустых бутылок, стол был уставлен стаканами с недопитым спиртным и завален грудой мусора — всё это на утро должен был убрать Кричер. Окно было открыто, и сквозь тонкий тюль в комнату с неба проникал холодный, зловещий свет полной луны. Поттер зажёг люстру взмахом волшебной палочки, поморщился при виде беспорядка, царившего в гостиной, выудил из бара последнюю уцелевшую бутылку огневиски и с трудом отыскал пару чистых стаканов. — Будете? — спросил он, окидывая слизеринцев озадаченным взглядом. — Не откажусь, — нервно сглотнув, ответил Забини, оглядываясь по сторонам, — А ты, Панс? Девушка молча кивнула в ответ. Брюнет плеснул немного огневиски в стаканы и протянул им. — Смотрю, у вас тут было весело, — хмыкнул Блейз, присаживаясь на диван. Панси присела рядом с ним и молча уставилась на грифа, не мигая и хлебая огневиски из стакана так, будто это была вода. — Угу, обхохочешься, — доставая сигарету из найденной на столе пачки и прикуривая от палочки, буркнул Герой, садясь в кресло напротив и обводя вопросительным взглядом незваных гостей, — Так зачем вы пришли? Что-то случилось? — Поттер… Кхм… Гарри… — мулат вздохнул и вперил в грифа пристальный взгляд, — Дело в том, что… Мы насчёт Малфоя… Брюнет поперхнулся дымом и закашлялся, чувствуя, как у него перехватило дыхание, и не смотря на то, что но сидел, пол начал уходить у него из-под ног. Он схватил со стола бутылку огневиски и сделал большой глоток. — Дело в том, что… он… Он… — мулат опять замялся, теребя в руках стакан. — Он что?! — неожиданно для себя самого рявкнул Герой, чувствуя, как болезненный спазм снова начинает сжимать его горло. — Он в Мунго, Гарри… — всхлипнула Паркинсон. — В Мунго? — Поттер перевёл взгляд с Панси на Блейза и обратно, и внутри у него похолодело. — Да, он… Мы нашли его у него дома… Он должен был прийти… Чтобы мы пошли… Но его не было и мы занервничали, и сами отправились к нему… — сбивчиво продолжала слизеринка. — Он пытался покончить с собой, Гарри… — тяжело вздохнул Забини. — Он пытался что? — перед глазами у брюнета всё поплыло, он пытался сделать вдох и не мог. — Он пытался убить себя, Гарри, — снова всхлипнула Панси, и закрыв лицо руками, зарыдала. Герой смотрел на слизеринцев невидящим взглядом и монотонно моргал, машинально поднося к губам бутылку с огневиски и чувствуя, как обжигающий напиток стекает по горлу вниз. — Я понимаю, ты сейчас, наверное, смотришь на нас, и не знаешь, зачем мы вообще к тебе пришли… Ты и так очень много сделал для Драко… Но, видишь ли, целитель сказал, он не хочет жить, он не борется, и его магическое ядро почти разрушено… Он сказал, ему нужен стимул, нужно, чтобы рядом был кто-то… Кто-то важный. Кто-то, ради кого он хотел бы жить… — Забини устало выдохнул и пристально посмотрел на Поттера. Гарри продолжал оцепенело смотреть на слизеринцев, хлопая ресницами и начиная терять связь с реальностью. Что эти двое сейчас говорят ему? Малфой хотел себя убить? Драко не хочет жить? Но при чём тут он, Гарри? Чем он может помочь? Если бы только он мог быть тем самым важным, о котором говорил Забини, он бы уже сейчас был рядом с ним, он бы всё сделал, чтобы спасти его, но что он может? — Так, допустим, всё, что вы мне сказали, это правда, но при чём тут я? Какое всё это отношение имеет ко мне? — собравшись наконец с мыслями, недоумевающе спросил Поттер. — Да самое прямое, Герой! — отчаянно воскликнул Забини. — Я все ещё не понимаю, — вяло пробормотал гриф, — Может, я, конечно, герой и спаситель и всё такое, но вы сказали, что Драко нужен кто-то… важный для него, а я… При чём тут я? — Он любит тебя, Гарри, — робко всхлипнула Паркинсон, отрывая ладони от лица. — Он что? — брюнет подавился огневиски и закашлялся, и на глазах у него снова выступили слёзы. — Ну, он, конечно, убьёт нас за то, что мы тебе сказали, но если он не выживет, всё это уже будет неважно, так что мы решили рискнуть и прийти к тебе… — Забини судорожно вздохнул и посмотрел на грифа выжидающим взглядом. — Ущипните меня, если я не сплю, — пробормотал Поттер, шокированно глядя на слизеринцев. Мулат кивнул, встал со своего места, подошёл к грифу и ощутимо щипнул его за плечо. Брюнет вздрогнул и поднял на него обезумевший взгляд. — Ты не спишь, Герой, — с горечью в голосе хмыкнул Забини. — Я сейчас, — Поттер вскочил с кресла и поспешно скрылся в недрах своего дома, прихватив с собой огневиски. — Как думаешь, куда он пошёл? — сквозь слёзы тихо спросила Панси. — Не знаю, по-моему, он малость охуел от всего, что мы на него вывалили, — задумчиво ответил Блейз. — Надеюсь, он согласится нам помочь, — всхипнула Паркинсон, — Потому что если нет… — и она снова зарыдала при мысли о том, что будет, если всё это окажется зря. — Ну, он же герой, — пожал плечами Забини, — Не думаю, что он откажется, он столько раз спасал Малфоя до этого и сегодня в суде защищал его. — А что если он тоже? — Панси оторвала руки от лица и её глаза вдруг загорелись внезапной догадкой. — Он тоже что? — Блейз вопросительно поднял бровь и уставился на подругу. — Любит Драко! — выпалила Паркинсон. — Думаешь, это возможно? Но он же вроде встречается с этой рыжей, как её… Уизлеттой… — Ну и что? Это ничего не значит. Вот сам подумай: он спас Драко из огня в Выручай-комнате, он спас его от смерти от рук одного из Пожирателей, он помог ему и Нарциссе избежать Азкабана. А потом, ты видел его лицо? Да он же чуть заикаться не начал, когда мы ему всё рассказали, а потом и вовсе убежал куда-то. Неет, если бы Малфой был ему безразличен, он бы так себя не вёл… — затараторила Паркинсон. — Хм, — хмыкнул Блейз, — В этом определённо что-то есть, да, возможно, ты права, Панси, — и он задумчиво потёр пальцами подбородок, — Хотя, может быть, всему виной его гриффиндорское благородство и героизм. А в это время Гарри сидел у себя в комнате на полу, уперевшись спиной в дверь и большими глотками хлебал из горла огневиски. Выйдя из гостиной, он с трудом дошёл до своей комнаты, ноги его не слушались, и как только он закрыл за собой дверь, он просто осел на пол. И так и сидел теперь, глядя перед собой. В голове пульсировала только одна мысль: «Драко… Драко меня любит… Драко меня любит? Что же я наделал, кретин? Ведь если бы я нашёл в себе смелость признаться, ничего бы этого не было. Вот я идиот! Да ещё руку отдёрнул тогда в суде. Ну ведь видел же, видел его лицо. Почему я не догнал его тогда? И он тоже хорош… Молчал всё это время. Хоть бы сову с запиской прислал на прощание… Хотя чего я ждал? Это ж, Малфой, блядь. Он скорее умрёт, чем поступится своими принципами. А может, они прикалываются надо мной? Может, всё это розыгрыш? А Малфой сидит себе преспокойно в своём мэноре и угорает надо мной? Или, может быть, они проспорили ему желание? Но при чём здесь я? Откуда они могли узнать о моих чувствах к нему? Я ведь никому не говорил. Не говорил же?.. Вроде нет… Мерлин, о чём я думаю? Там ведь Драко умирает, а я сижу здесь и боюсь корону уронить. И чем я лучше него тогда? Такой же упрямый остолоп. Да даже если всё это глупый розыгрыш, я не могу рисковать. Ведь я никогда не прощу себе, если это окажется правдой и он умрёт.» Гарри стукнул себя по лбу, встал и решительно прошагал к шкафу. Одевшись, он тщательно вытер полотенцем лицо, бросил его на пол, взял с тумбочки пачку сигарет и решительными шагами направился в гостиную, смутно начиная осознавать, почему ему было так плохо этой ночью, но всё ещё до конца не веря в реальность происходящего. — Я готов, — сказал он, окидывая подозрительным взглядом Паркинсон и Забини, изучая их лица в поисках ответов на свои вопросы. Но лица слизеринцев были серьёзными и задумчивыми, а когда он сказал им, что готов, они переглянулись между собой, будто тоже не веря в происходящее. Затем они оба встали с дивана и подошли к Поттеру. — Спасибо, Гарри, что согласился пойти с нами, — дрогнувшим голосом сказала Панси. — Да, спасибо, — и Блейз протянул ему руку. Гриф вздохнул и пожал руку слизеринца, поморщившись от боли из-за порезов на ладони. Затем спросил: — Значит, в Мунго? — Да, — кивнула Панси. Они вышли на улицу, Герой встал посередине между слизеринцами и взял их за руки. Через минуту они уже стояли в приёмном покое больницы Святого Мунго.