The frozen señorita

      Шокирующая новость заставила сердце пропустить болезненный удар, а после биться чаще обычного, достигая критического пульса. Звуки стали приглушеннее обычного. Танос, уже близкий к состоянию полного бессилия, почувствовал, как будто его кипятком ошпарило. Тело парализовало. Для парня эта новость была хуже смерти; мозг отказывался воспринимать только что полученную информацию, отрицая факт смерти Кан Нари. Его Кан Нари. Организм, освободившись от воздействия наркотиков, уступил место спектру накопленных чувств, в приоритетности которых выступило отрицание действительности.       – Быть этого не может, – дрожащий голос, с трудом вырвавшийся из его горла, поразил его самого.       С широко распахнутыми глазами он лицезрел следующую картину: черный, выносимый из туалета двумя геометрическими фигурами, гроб, в котором идентифицирован 339 номер. Танос медленно изменился в лице, когда из уборной показался знакомый женский силуэт; теперь его лицо выражала ярость, смешанная с недоверием ко всему происходящему.        Бесконечные раны красовались и на одежде, и на теле Кан Ми На, не вызывающих ни капли сочувствия к ней. По ее шее стекала струйка крови. Но что-то в ней было не то, однако интуицию, обреченную на провал, Танос полностью игнорировал. Эмоции завладели его разумом.       – Ты! – Указательный палец направлен в сторону 196-й, будто бы парень хотел пронзить им девушку, дабы навсегда покончить с ней. – Мразь! Сюда иди!       196-я одарила его равнодушным взглядом, в котором не было ни искры сожаления, ни интереса, и не спеша удалилась, нарочно не замечая его страдания.       Танос не мог бороться ни с собой, ни с держащих его людей, которые крепко удерживали его на месте, что были не менее шокированы произошедшим, однако не предоставляли попытку Таносу совершить нечто подобное с другим человеком.       – Я ненавижу тебя! Ненавижу всех вас! – Голос его сорвался; он прекратил борьбу с собой и обмяк в руках Ки Хуна и Дэхо.       Тишина в комнате напоминала звенящую пустоту, неподвижную и тяжелую. Ки Хун, обладая мастерством скрывать свои эмоции, не позволял лицу выдать тревогу, терзавшую его душу. Однако остальные участники игры не могли скрыть своего смятения. Сэми, словно потерянная в бескрайних мыслях, время от времени выдыхала, а Чжун Хи замирала в напряжении, ее взгляд покрывался пеленой беспокойства. У морпеха началась дрожь во всем теле, его челюсть порой подрагивала, выдавая его внутреннее состояние, в то время как Чжон Бэ, уставившись в одну точку, словно пребывал в другой вселенной.       Эмоциональное и физическое состояние полноценно атрофировались. Ему не составляло труда напрочь игнорировать тремор, который длился уже с момента его укрытия под кровать. Капли пота, стекающие по его коже, ощущались как острые иглы, а сердцебиение воспринималось как громкое эхо в безмолвной тьме. Он чувствовал, что контроль ускользает, как песок сквозь пальцы. Ему нужна была доза.       Начиная терять связь с действительностью, мир вокруг него погружался в густой туман. Лишь рука, успевавшая дотянуться до груди, обнаружившая отсутствие заветного тайника, бессильно упала обратно. Вздохнув от отчаяния, он позволил себе провалиться в бездну.       – Чхве Субон, – раздался вибрирующий, словно издалека, голос.       Резко повернув голову на приятный тон голоса, он увидел свою снежинку. Словно очарованная, она стояла перед ним, со светлой улыбкой и нежными глазами, полными тепла. Ему не было интересно, что вокруг царит полная тьма, и парень незамедлительно бросился к ней, заключая в крепкие объятия.       – I’m so happy to see you again, – в привычном акценте сказал парень, не сдерживая улыбку. Перед ним стояла она, целая и невредимая.       Девушка смотрела на него с легкой улыбкой на лице и взяла его за руки. Чхве абсолютно не волновало, что за их телосложениями полная тьма, готовая поглотить их полностью.       – Со мной все хорошо же, правда. – К сожалению, Чхве не понял, был ли это вопрос или утверждение, но пока у него есть время, он будет наслаждаться им.       – Раз я здесь, with you, it means that everything good.       Девушка вновь улыбнулась ему и прижалась к нему сильнее, положив голову на плечо. Субон моментально обхватил ее талию руками, прижимая к себе ближе и вдыхая запах столь чарующе волшебно пахнущих волос. Но вдруг она, словно играя с его чувствами, спросила его с неожиданной едкостью:       – Любишь меня, да?        – Of course, my snowflake, – ответил он, но уверенность стала колебаться.       Её взгляд вдруг изменился, красота терялась, как мгновение, проваливающееся в темноту.       – Хочу тебя поцеловать.       – What? – крайнее недоумение отразилось на лице Таноса. Такого он уж точно не ожидал.       Вытянувшись навстречу, она стремительно приблизилась, и её губы коснулись его, жадно сминая их, а руку запустив в его колющиеся волосы. В ту же секунду, Чхве, пребывая в замешательстве, вытаращил глаза, и тут же про себя отметил:       Не она.       С максимальной силой он отшвырнул ее в сторону, что та мигом приземлилась на землю, у которой не было поверхности. Он посмотрел на нее, брезгливо вытирая свои губы. Чхве вдруг ощутил удар по своему же сознанию, и тьма начала растворяться вместе с Кан Ми На.       Почувствовав пробуждение, он еще долго лежал с закрытыми глазами, не желая лицезреть внешний мир. Рука автоматически потянулась к кресту, но беспомощно приземлилась обратно, когда крест не был ею обнаружен. Глубокий вздох, полный усталости и подавленности, вырвался из груди.       – Черт, где я? – различая едва видимые серо-зеленые стены, прохрипел Танос, но ответом ему послужило безмолвие стен.       Его состояние стагнировало или ухудшалось, Танос не понимал. Лишь после одной больной мысли, что без стука ворвалась в его голову, напомнив о смерти Кан Нари, заставила лежать неподвижно. Холод и мрак стали его единственными спутниками, сопровождавшиеся дополнительной болью, что в сердце, что в теле.       Нари.       Ее лицо вдруг восплыло в его памяти, как яркий свет в бескрайних просторах тьмы. Образы её смеха, который когда-то резонировал в его сердце, теперь казались далекими, как звук давно забытого будильника. Воспоминания о её тепле, о том, как она элегантно завязывала свои прекрасные волосы, решительная и беспечная, теперь вызывали лишь тоску, смешанную с  разочарованием. Он не смог её спасти. Эта мысль стала ударом под дых, давя на него.       Он закрыл глаза и попытался игнорировать мир вокруг. Чувство бесчисленного беспокойства, как туман, окутало каждую клеточку его истощенного тела. Ломка разрывала его на части, грозя погрузить во всё большую бездну, в то время как он привычно ускользал от мыслей. Каждый вздох теперь давался с трудом, как если бы он задыхался в собственных сожалениях. Танос чувствовал, что заблудился в лабиринте боли и потери, где каждый поворот напоминал о её отсутствии.       Он знал, что должен встать, должен сражаться, но каждая попытка подвигнуть своё тело казалась абсурдной. Он был как привидение в собственном теле, зависшее между жизнью и смертью.

***

      Кан Ми На проходила мимо Чжун Хи, но ее недовольный голос заставил ее остановиться:       – Теперь ты довольна?       Лицо Ми На осталось бесстрастным, лишь одна мимолетная искра удивления на мгновение осветила её глаза. Она повернулась к Чжун Хи.       – Ты о чем?       – Не притворяйся. Ты ее убила. Довольна? Теперь ты не будешь каждый раз просить меня что-то сделать, лишь бы навредить ей: подложить наркотики, запереть вас в туалете, украсть ее ножницы? Могла и сама, если тебе так это было нужно.        Каждое слово лилось из Чжун Хи, как поток гнева, но в глазах Ми На не было ни страха, ни понимания. Лишь вновь затаившееся в тени безразличие.       – Вы бы не дали мне.       – Конечно, угрожать смерти моему ребенку ты можешь, а что-то сделать самостоятельно нет. – Чжун Хи хоть и говорила со всеми эмоциями, что у нее накопились, но глаза выдавали едва заметный страх.       – Как видишь, я сделала то, что хотела, – произнесла Ми На, будто это была мелочь, не стоящая их разногласий, и оставила Чжун Хи позади, чувствуя на себе ее пронзающий взгляд, на который она плевать хотела.       – Ты серьезно? – застыл вопрос в воздухе, когда Чжун Хи повернулась и осознала, что весь разговор слышал посторонний. Она поджала губы и зажмурилась, когда увидела Сэми, глаза которой больше не выражали дружелюбность, уступив место недоверию к 222-й. – Ты правда все это время гнала на смерть Нари?       Чжун Хи прямо смотрела на Сэми, словно кидая вызов, но, не выдержав ее тяжелого взгляда, полного разочарования и злобы, опустила взор на пол, что красовался кровью.       Сэми резко развернулась и направилась в другую сторону, так и не увидев никакого раскаяния в лице беременной, оставляя за собой шлейф всех отрицательных эмоций, что накопились за считанные секунды.       Чжун Хи позволила себе разреветься и зажать рот рукой, задыхаясь от собственных слез. Маска полного безразличия разбилась об пол на тысячи осколков. Девушка не переставала винить себя в ее смерти, считая себя полным инициатором ее гибели.       Вдруг она почувствовала тепло, которое не ощущало аж полгода, и не открывая глаза, позволила 333-му обнять ее и говорить ей, что все будет хорошо, хотя сильно в этом сомневаясь.       Некоторые все еще обращали внимание на копилку, что, казалось, не переставая, скапливала в себе деньги умерших в этом аду людей.       Тем временем команда Ки Хуна обсуждала дальнейшие действия.       – Надо что-то делать, пока здесь не уничтожили всех, – голос Ки Хуна звучал твердо, но чувствовалась досада. Лидер все еще смотрел в сторону железных дверей, где скрылся персонал, одна некоторые еще собирали тела, треугольники же прочесывали территорию.       – Но что мы, пятеро, сделаем против сотни солдатов? – задавался вопросом Чжон Бэ.       – Тем более в нашей команде две девушки, одна из них беременна; другая не хочет разговаривать. А Танос так вообще не знает, где он и кто он; одна из наших погибла. Я не хочу еще чью-то жизнь ставить на кон! – Он выставил руки вперед, как бы пытаясь оттолкнуть саму идею, пробуждая внутри себя защитную инстинктивную реакцию.       – Мы можем к вам присоединиться? – скромно отозвалась некоторая группа крестиков, на что Ки Хун коротко кивнул. Одну из них он узнал: 120 номер.       – Мы никем не будем жертвовать. Персонал все еще убирает умерших. Нам нужно сейчас притвориться мертвыми и отобрать их оружие, – произнес он, его голос теперь звучал стойко и решительно.       – Ки Хун, ты же не серьезно? Кто из нас умеет стрелять? – слышался скепсис в голосе Чжон Бэ.       – Вы, как два морпеха, обязаны были научиться стрелять, – его тон стал более властным, как будто охватывая себя всем своим существом. – Я сам не раз тренировался в своем доме и обучил еще несколько парней.       «Которые направляются сюда» хотел сказать Ки Хун, но оставил это высказывание утонуть глубоко в мыслях.       – Точно, я же морпех. Уже и забыл! – хохотнул Чжон Бэ. – Старый уже.       – И что  дальше? Мы притворимся скрытыми и набросимся на них, а затем заберем оружие? – недоумевал младший морпех, обсуждая как будто бы сценарий из фильма.       – Верно, ложитесь! – громко воскликнул Ки Хун и ,по его команде, ребята легли на пол.       Внезапное появление одного квадрата из персонала напугало остальных, что не участвовали в плане:       – Игрок 196 и 333, пожалуйста, следуйте за мной.