Ghost of mine

Влюблена - это звучало как диагноз, как название неизлечимой болезни. Корнелия Функе. Чернильная смерть.

Я уже не могу остановиться. Это захватило меня, и оно сильнее. Думаю, так и сходят с ума - тихо, незаметно для самого себя. Ты говоришь себе, что сделаешь эту вещь, только ее, но за ней приходит другая. Ты делаешь и ее, обещая, что это в последний раз. И ту, что идет следом. И еще одну, и еще... А потом в один прекрасный момент просыпаешься в дурке и не можешь понять, как ты здесь оказался, ведь только вчера ходил на работу как нормальный человек. А сегодня - это уже не про тебя.

***

Раздобыть настоящие наручники тяжело. Такие вещи стоят на особом счету, и если не иметь необходимых связей, то с этой идеей лучше попрощаться. Другое дело - качественная подделка. Ее может купить любой достигший совершеннолетия человек в любом специализированном магазине. Я так и сделала.

***

В тесном помещении тяжелое дыхание отчетливо слышно. Вдох-выдох, вдох-выдох. Он изгибается, повязка слегка сползает с глаз. Язык облизывает приоткрытые губы. Шепот дрожащим, чуть хриплым голосом. - Не надо, пожалуйста... Я улыбаюсь, не отрывая взгляда от блестящих колец, обхвативших тонкие запястья. Как же мне нравятся его руки! Я почти вижу искры на поверхности кожи, когда сплетаю его пальцы со своими. - Это моя любимая фраза в твоем исполнении, - улыбка скользит в моем ответном шепоте. В подвале тесно, и воздух между нашими телами быстро становится горячим и липким. Я касаюсь дыханием его затылка. - Повтори ее еще раз...

***

Подготовка проходит гораздо тяжелее, чем я думала. Я пытаюсь учесть все нюансы, просчитать все возможные ошибки наперед. Мне хочется сделать мой дом уютным, показать моему гостю, каким прекрасным может быть его место рядом со мной. Но чем больше я стараюсь, тем сильнее меня охватывает отчаяние. Руэлю никогда не понравится здесь.

***

Он чуть заметно качает головой, повязка на глазах сползает еще ниже. Я аккуратно поправляю ее, едва ощутимо касаясь пальцами влажного лба, но он все равно вздрагивает. Наклоняюсь к самому уху. - Не бойся. Я не сделаю больно... Упрямо поджимая губы, он молчит. Грудь поднимается и опускается. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох... Прижимаю губы к хрящу ушной раковины...свистящий жалобный выдох сквозь стиснутые зубы. Он думает, что сможет это вытерпеть. Он уверен, что я не способна причинить ему настоящий вред. Вдыхаю соленый запах пота и терпкий запах возбуждения. Дыхание учащается дважды. Прикусываю мочку, тщательно контролируя силу нажима. Слабый стон разжигает кровь. А смогу ли вытерпеть я? - ...пока что.

***

Сижу за столом и грызу карандаш. В темноте за спиной громко тикают часы. Время - три часа ночи. А если его будут искать? В глазах щиплет, в мозг будто залили литр расплавленного свинца. Деревянная заноза впивается в язык, сплевываю и отбрасываю испорченный карандаш в сторону. Он исчезает, растворяясь в оглушительном ТИК-ТАК. ТИК-ТАК. ТИК-ТАК. Время на исходе. Сжимаю и разжимаю руки, медленно закрываю пылающее лицо. Думай. Когда его будут искать, что я сделаю, чтобы не нашли? Нельзя держать его все время внизу. Но если выпустить, он сбежит. А если не выпускать, как долго он протянет? Это не самое уютное место, Мэгги. И это, кстати, твоя вина. На губе выступает капелька крови. Горизонт начинает сереть. Время...оно не играет роли. Когда я смотрю в его глаза, время перестает существовать. Так ли важно все остальное? Я могу прожить и этим. А он проживет и в подвале. Медленно выдыхаю и кладу голову на стол. Затылок теплеет под лаской рассветного солнца. Я улыбаюсь.

***

Делаю шаг вперед, наступая на разрезанную повязку. Поднимаю руки в попытке успокоить, но он отшатывается назад. Пальцы сжимаются в кулаки, наручники впиваются в запястья, я застываю в ужасе. Какое-то время мы неподвижно стоим напротив друг друга, замороженные во времени и пространстве. Две фигуры в тусклом свете единственной лампы. Мой взгляд приклеен к его рукам, его - к ножу в моей правой руке. - Не надо. Я, - он запинается, потому что понятия не имеет, что сказать мне. Как меня успокоить. В его глазах плещется паника. Его глаза...в груди раздувается и лопается воздушный шар, наполненный жаром...они так выразительны. Жаль, что большую часть времени я вижу в них пустоту. Это будто высокочастотный канал, частоту которого ты не улавливаешь, и долетают до тебя лишь обрывки, а в остальном - мертвая тишина. Не сразу, но ко мне возвращается дар речи. - Я только хотела..., - я тоже не нахожу слов. Прежде чем спуститься сюда, я положила маленький ножик в карман. Просто для защиты. Я не собиралась им пользоваться, но в тот момент разумом завладела страсть. Почему-то показалось крутым, если я срежу повязку, а не сниму ее. Более...эротично. - Прости. Прости, пожалуйста! Нож выпал из руки, я сжалась от стыда. Теперь я осознала, как это было глупо. - Я не хотела тебя напугать. - Это было неожиданно, - Руэль выпрямляется, но остается настороже. Наручники очевидно причиняют сильное неудобство, но несмотря на это ситуация меняется. У меня возникает подозрение, что он больше рад, чем испуган, а страх с самого начала был преувеличением. - Может, снимешь их? Он чуть протягивает руки вперед, и я ведусь на уловку. Я качаю головой и перевожу взгляд наверх, встречаясь с ним глазами. Не могу не восхититься его хитростью. Использовать свои руки против меня - все равно что смотреть в зеркальный щит, сражаясь с Медузой Горгоной. Пока я была поглощена этим зрелищем, он успел оценить обстановку. Нет, не просто оценить. Он сдвинулся на полшага в сторону, туда, где... Наши взгляды упираются в нож.

***

Критически осматриваю руку и возвращаю бинт на место. Отек постепенно спадает, хотя крови было много. На кухне тепло и уютно, только запах спирта еще не полностью выветрился. Закрывая глаза, вижу его перекошенное лицо. Он был так потрясен, что позволил запереть себя без особого труда. Руку все еще дергает от боли, но страдаю я исключительно в воспоминаниях. Почему я притащила этот чертов нож? Чего я так боялась? Чего боялась - то и случилось. Подтягиваю большую кружку зеленого чая и делаю большой глоток. Горячий напиток прокатывается к легким, щекам тоже становится горячо. Я плачу. Мне так невыносимо думать о нем, сидящем внизу, в омуте железа, одиночества и шока. Я хочу спуститься и извиниться, но это абсолютно бессмысленно. Звук рыданий в светлой чистенькой кухне кажется чужеродным настолько, что мне становится стыдно плакать. Слезы иссякают, ум мягко, но уверенно отодвигает чувства в сторону. Мысли - мое главное проклятие, начинают прокручивать меня в своей неумолимой бетономешалке. Я хочу сказать ему... "Было бы здорово сидеть с тобой в этой кухне и пить чай. Или кофе. Или что угодно еще. Главное - вместе. Ты сидел бы напротив меня, обнимая ладонями чашку, и я бы тихо завидовала ей. Ты бы шутил, а я бы смеялась. Ты бы задавал вопрос, а я в ответ только кивала, потому что, увязнув в тебе, пропустила его мимо ушей." Хочу сказать, но не могу. Чтобы иметь право так легко говорить с ним, нужно быть кем-то еще. Кем-то, кто не я. Я люблю его больше всех людей в мире, но... Здоровой рукой неуклюже роюсь в аптечке. Нахожу старенький флакон и бережно провожу пальцем по этикетке. Я люблю его, но... На небе сгущаются облака и в кухне становится темно. Бинт наливается темным пятном, когда я крепко сжимаю флакончик и, прикрыв глаза, шепчу. - Люблю. Люблю. Люблю...

***

Тепло и сырость навевают дрему. В тусклом желтоватом свете вены на его руках отливают фиолетовым. Цвет безумцев. Мой любимый цвет. - Я прочитала недавно книгу, - я ставлю на стол свечу в приятной мятной упаковке. Рядом кладу свежую простынь и перчатки. - Очень интересная книга про криминальную психологию. Руэль никак не реагирует на мои слова. Его спина сгорблена, когда он сидит на полу, сложив руки перед собой. Я хмурюсь, внезапно ощутив легкий озноб. Он настолько похож на манекен, что, касаясь его пальцев, я почти ожидаю ощутить гладкую поверхность пластмассы. Но нет. - Холодные, - шепчу я, но он вновь молчит, не поднимая головы. Неужели я превысила необходимую дозировку? Перепугавшись, я повышаю голос. - Ты меня слышишь? Руэль?! Он морщится, его голова сползает вбок. Я цепляюсь за его плечи, в глазах темнеет от ужаса, так что сперва я уверена, что его улыбка мне просто кажется. - Испугалась? - нет, не кажется. Он правда улыбается, но как-то нехорошо. Его бьет дрожь, в глазах мелкая зеркальная крошка. Он не в себе. - Я слышал. Про книгу. Его язык смешно заплетается, плечи трясутся под моими ладонями. Я отстраняюсь. - Не делай так больше. Его улыбка становится шире, губы разъезжаются в стороны. Он издает звук, похожий на хихиканье. Меня передергивает. Самое время, Мэгги, задаться вопросом - точно ли ты хочешь сделать это так? Хлопаю себя по карманам, нахожу старенькую зажигалку. Проверяю, работает ли она. Оранжевый огонек с третьей попытки нехотя загорается. - Да, я говорила про книгу, - он, не отрываясь, смотрит на теплый кружок света в моей руке. Темные круги под глазами цвета бездны. В животе скользят волны, но я тем не менее продолжаю. - В ней написано, что фетишизм, также как аутоэротизм и вуаейризм, является признаком дисфункционального сексуального поведения. Говоря это, я расстилаю простынь на столе. Говоря это, я снимаю упаковку с массажной свечи вульгарного телесного цвета. Говоря это, я подношу зажигалку к фитилю. - Знаешь, что такое - фетиш? Он смотрит на меня так равнодушно, что я жалею почти обо всем. Потом с некоторым усилием поднимает руки, вытягивая кисти перед собой. Какой красноречивый ответ. Свеча загорается, и первые капли стекают по твердому основанию. Я сглатываю, чувствуя, как внутри все сжимается и плавится. Облизываю губы, переводя взгляд на него. Что сказать, когда фетиш - это живой объект, это значительно усложняет дело. - Иди сюда, - хлопаю ладонью по простыни. Руэль почти сразу встает на ноги, чуть пошатываясь. Пламя подрагивает, отбрасывая тонкие как спицы тени. Я наблюдаю, как он медленно садится на стол. Изящная струйка дыма пахнет персиками. Но от его кожи запах исходит совсем другой. Моя любовь к нему со вкусом отвращения к самой себе. И едва уловимым запахом кетамина.

***

Сегодня пятнадцатое декабря. Прошел месяц. Я не понимала, почему его никто не ищет. Все ходили на пары как ни в чем не бывало. Чем больше я задумывалась об этом, тем чаще испытывала головную боль. В конечном счете я перестала об этом думать.

***

Я начинаю с висков, мягко вплетая пальцы в его короткие волосы. Меня саму не отпускает напряжение, но спустя несколько минут атмосфера берет свое. Руэль неотрывно смотрит на желтую точку свечи, каплю за каплей теряющей воск. Вокруг ствола медленно образуется лужица массажного масла цвета человеческой кожи. Я глубоко вдыхаю аромат персика. Он слишком густой для замкнутого пространства, зато в сладком дурмане теряются другие запахи. Страх. Круги медленных прикосновений расходятся от висков к темени, постепенно давление усиливается. Разочарование. Я опускаю руки на шею, чувствую биение крови под пальцами. Кожа Руэля покрывается мурашками. Растерянность. Я наклоняюсь ближе, скользя по плечам вниз. Свеча сгорает, отравляя наэлектризованный воздух облаками ароматизированного дыма. Все затягивает пелена, в глубине которой пробуждается, вытесняя все мысли, только один запах. Страсть. Я подношу губы к свече и одним коротким выдохом стираю крошечное пятно света, погружая нас в бездну.

***

Я осторожно опускаю пальцы в горячее масло. Непривычное ощущение. Жду минуту, отсчитывая про себя секунды. За это время глаза привыкают к полумраку, вырезая фигуру Руэля из чернильной тьмы. Больше ждать не могу. Мои руки пробираются ему под одежду, не встречая сопротивления, кончики липких от масла пальцев оставляют дорожки на худом теле. Влечение рождается с чувства трепета - будто пузырьки лопаются в низу живота, превращая внутренности в воздушную кукурузу. По телу бегут мурашки, скапливаясь в солнечном сплетении и сбивая дыхание с ритма. На этот раз я сделаю все, как надо. Я изучаю его тело. Медленно, дразня собственное нетерпение, прикасаюсь к ключицам, и опускаюсь все ниже... Под пальцами прокатываются заметно выпирающие ребра, вызывая у меня почти благоговейный восторг. - Руэль...ты такой красивый. Его нечленораздельный ответ проглатывает тьма. Я ласкаю плоский живот, с удовольствием задерживаюсь на талии, но дальше руки упираются в ремень от брюк. Преграда сбивает меня с толку, заставляя остановиться. Все ли я делаю правильно? Наверное, мне стоит снять одежду, вот только... В этот момент рука Руэля неожиданно сжимает мою ладонь. Он прерывисто дышит, возможно от страха, а не от возбуждения, но я прогоняю эту мысль, с готовностью обхватывая его пальцы. Будем считать, что ты согласен.

***

Все-таки хорошо, что в подвале темно. Расширившиеся глаза Руэля я спокойно списываю на свое воображение, и решительно тяну рукава толстовки, помогая ему выпутаться из одежды. Для того, кому не нравится перспектива обнажения, он слишком послушен, но все же он проявляет беспокойство, когда я вытягиваю ремень из петлиц. - Мм, под..жди., - он пытается что-то сказать, но я прикрываю ему рот ладонью. - Тшш, все хорошо. Чтобы расслабить его, я набираю новую порцию масла и захожу ему за спину. Он дергает головой, теряя меня из поля зрения и тут же едва слышно вздыхает, ощущая мои руки на своих лопатках. Разминая мыщцы, с каждым движением усиливаю давление, пока не упираюсь в поясницу. Замираю, настигнутая внезапным приступом эйфории. Как же здорово! Обнимаю парня, кладу голову ему на плечо и сладко жмурюсь. Руэль что-то шепчет, но я не разбираю слов. Я ни о чем не думаю, кроме него. Наконец-то.

***

Одной рукой упираюсь ему в грудь, принуждая лечь на спину, другой покрываю узорами его предплечье, ведя от сгиба локтя к запястью. Запястье, пясть, пальцы. Мне не нужно зрение, образ его рук неизгладим в моей памяти. Одно прикосновение к ним вытягивает из глубин сильнейшее желание, паутиной расползающееся по телу. Хочу обладать им. Вцепившись в его руку, на ощупь нахожу его губы. Спертый аромат персика пропитывается запахом его тела, и я буквально теряю разум.

***

Наношу остаток масла на собственное нагое тело. Пол подвала холодит мои ступни, но я этого почти не чувствую, настолько мне жарко. Руки и грудь влажные и скользкие, возбуждение скапливается между ног, выступая на коже капельками влаги. - Мэгги... Меня словно током ударяет, настолько вдруг меняется его голос. Протяжный, зовущий, почти умоляющий не оставлять его одного в темноте. Волнение острым клинком царапает глотку, почти лишая меня дара речи. - Сейчас..я иду.. Руэль.

***

Его пах подо мной горячий и твердый, тазовые кости упираются мне в промежность. Длинные пальцы гладят мои бедра, пока я с упоением целую его шею. Приподнимаясь, он перехватывает мои губы своими. Моя грудь скользит, упираясь в его ребра. Что-то тягучее и огненное распирает мое сердце. Руэль мягко притягивает к себе, соединяя наши тела. Я дышу им, с каждым глотком наполняя себя его любовью.

***

Следующий день ничем не отличается от череды предыдущих, но я испытываю неимоверную радость. Улыбка не сходит с моего лица, вызывая вопросы окружающих. Дома на расспросы я лишь смеюсь, иногда смущенно опуская взгляд. Мне не терпится проведать моего дорогого друга, говорю я. Все кивают, посмеиваясь с хитрым видом. Знаю, о чем они думают, и мне немного неловко. Но гораздо больше мои мысли занимает Руэль. Ему в ближайшие пару дней нужен особый уход. Надо будет как следует позаботиться о нем. О кетамине я думаю неохотно, но в конце концов ничего страшного ведь не случилось, так? Вспоминаю, как он шептал мое имя, как прикасался...все будет хорошо. Обязательно.

***

Дверь в подвал открыта. Ужас парализует меня. Этого не может быть! Сознание на мгновение меркнет под лавиной тревоги и непонимания. На ватных ногах преодолеваю последние метры, прижав руку к груди. Хватаю воздух ртом, словно в приступе астмы. Мозг не успевает обрабатывать информацию, потоком несущуюся по зрительным нервам. Дверь действительно приоткрыта. Между ней и косяком небольшая щель. Откуда она здесь взялась? Я запирала дверь перед уходом. Я всегда ее запираю. Кроме того, ключи существуют в единственном экземпляре и они... В панике шарю по карманам и не нахожу их. Их нет. Ноги подкашиваются, я бессильно упираюсь лбом в дверной косяк, чтобы не упасть. Отчаяние безжалостно перемалывает мозги в фарш, лишая способности мыслить. Я мыслю, следовательно, я существую. Но как мне и дальше существовать без него? Руэль, где ты? Что мне делать?

***

Через какое-то время голова проясняется. Я вспоминаю - я никогда не ношу ключи от подвала в кармане. Они в сумке, в маленьком отделении. Проверяю его, нахожу ключи и сжимаю их в руке. Этот жест вызывает сильнейший приступ облегчения. Так. Глубокий вдох и медленный выдох. Теперь думай. С момента вчерашнего сеанса массажа прошло не больше суток. Руэль еще должен быть в отключке. Значит, он никак не мог открыть дверь, тем более без ключей. Дверь. Я методично обследую косяк, петли и весь дверной проем. Могла ли дверь открыться сама по себе? Маловероятно, но возможно. При изготовлении ключей мастер предупредил меня, что такие замки давно уже вышли из употребления, вероятно, дверь на деле была куда более старой и ненадежной, чем я оценила при первом осмотре. Ты такая идиотка, Мэгги.

***

Перешагнув порог, я не включаю свет сразу, чтобы не беспокоить отдыхающего Руэля, (если он действительно еще здесь) вместо этого я включаю фонарик на телефоне, и собираюсь запереть дверь. Подношу ключ к замочной скважине. Какой-то звук сзади на секунду отвлекает меня. Я начинаю оборачиваться. Меня хватают за руку, сдирая корочку со свежей раны. Телефон выпадает из пальцев, кружится в воздухе, в его мигающем свете едва различаю бледное лицо Руэля. От неожиданности и боли я успеваю вскрикнуть, а в следующий миг ступени под моими ногами исчезают. При столкновении с полом фонарик гаснет. В полной темноте я падаю нескончаемо долго. А затем свет в моей голове гаснет тоже.