Ghost of mine

Нарисую на лице красный крестик Может быть, тогда однажды заметишь? Или напишу письмо на весь листик Расскажу, что ты - один главный фетиш За тобой брожу я как приведение И кидаю злобным взглядом предметы Напишу еще одно сочинение Как я провела с тобой это лето Алена Швец. Волосы

- Иди сюда. Он неуверенно шевельнулся, но не стал ждать, когда я повторю приказ. Приблизившись на четвереньках, бросил мимолетный взгляд мне в лицо, и, увидев его выражение, послушно перевернулся на спину, положив голову мне на колени. - Я немного посплю, - хрипло выговорил он, застыв на моих коленях, словно обратившись в статую. Плечи и шея каменные, на лице - гипсовая маска. Руки он убрал под себя. Зря. - Конечно, отдохни, - я провела ладонью по его коротким волосам, отметив дернувшийся кадык, и легкое дрожание колен. - Только ты слишком напряжен. Тебе нужно расслабиться. В туманных глазах зажглись огни страха, и он прикрыл их. Я буквально видела, как крутятся шестеренки в его мозгу, пытаясь найти выход. Но его не было. - Я помогу тебе, - пообещала я. - Скажи, что ты хочешь, и я это сделаю. Его грудь резко поднялась и медленно опустилась. Одежда в пятнах пыли, и он собрал на штаны кучу мелкого мусора. Я любуюсь длинными ногами, застывшими в неудобной позе, достаю его левую руку и кладу ему на живот. Он сглатывает, но не отстраняется. Я всегда восхищалась его умом. Он не смотрит на меня, а я перечисляю варианты. - Массаж? Медитация? Музыка? У меня все наготове: маска для сна, наушники, плед. - Нет, спасибо, - он качает головой, и чуть сжимается, когда я заботливо укутываю его пледом. Я беру в руку маску, и он наконец смотрит на меня - так, будто это не кусочек ткани, а бензопила. - Я закрою глаза, может, мы обойдемся без, - сбивчиво выдыхает он, и затихает, придушенный моей улыбкой. Я сегодня настроена очень решительно проявлять заботу о любимом человеке. Я осторожно приподнимаю его голову и одеваю маску, он закрывает глаза раньше, чем ткань лишает его органа зрения, и издает тихий звук, похожий на писк котенка. Он такой милый. Я говорю ему об этом, и он едва заметно кивает. Раньше он не отреагировал бы на это, но электрошоковый ошейник творит чудеса. - Думаю, ты должен попробовать медитацию, - я подмигиваю ему и хмурюсь, видя сомнение в его лице. Он выдавливает улыбку. Я улыбаюсь в ответ и обещаю. - В моем исполнении тебе понравится. Он ничего на это не отвечает. Я настраиваюсь несколько секунд и начинаю. - Первое, что ты ощущаешь - это тепло. Оно скользит солнечными лучами по коже. Ты открываешь глаза и видишь свет. Целое море света, а за ним море. Настоящее. Прибой ритмично отдается в ушах, блестят листья пальм. Ноги погружены в теплый песок. Ты медленно идешь по пляжу. Здесь тихо, светло и спокойно. Садишься на край шезлонга, глядя вперед. Ты ни о чем не думаешь. Позади ты слышишь тихие шаги. Твоя девушка подходит и встает рядом. Теперь тепло становится не только снаружи, но и внутри. Ты чуть улыбаешься, но ничего не говоришь. Слова вам не нужны. Сейчас пляж тебе очень нравится, потому что на нем ты больше не один. Она берет тебя за руку... Я опускаю руку поверх ладони Руэля, с удовлетворением отмечая его сбившееся вмиг дыхание. Чуть поглаживаю его пальцы и продолжаю. - ...и слегка сжимает ее...

***

Когда я открываю глаза, я вижу только темноту. Тело застыло в неудобной позе, острый край впивается в спину. Кто-то громко дышит. Кажется, это я. Пытаюсь разогнуться и терплю поражение - ноги и руки не желают слушаться. Где-то за глазницами беспокойной белкой крутится мысль о какой-то угрозе, но я не могу вспомнить. Левая рука вся промокла и почти не двигается. Мне надо встать. Мне надо... Дверь. Она открыта.

***

- ...Ты чувствуешь ее близость. Ее едва ощутимые касания. Она гладит твои скулы, шею, подбородок. По рукам бегут мурашки, ты сглатываешь вязкую слюну. Дыхание выходит из-под контроля, тело мягко... - Почему ты боишься смотреть мне в глаза? Его внезапный вопрос подобен резкому удару под дых. Меня буквально выбивают из фантазии, обрушивая на меня реальность и заставляя умолкнуть. - А почему ты спрашиваешь? - растерянно моргаю и отвожу взгляд. Мне неловко. Он смотрит на меня, я чувствую. Он улыбается, это я вижу. - Это не ответ.

***

Я слышу шаги. Кто-то с трудом поднимается по лестнице вверх. Прямо к двери, которую я не успела запереть. Руэль, нет! Перевернувшись, я хватаюсь правой рукой за верхнюю ступень и медленно тяну отяжелевшее и непослушное тело вверх. Ноги по-прежнему отказываются работать, но мне плевать. Я должна двигаться. Я не могу позволить ему уйти. Только не так. От напряжения на руках выступают вены, но я упрямо ползу вверх. Капельки пота скользят по лбу, застревая в волосах. Я набираю воздуха в легкие, чтобы закричать, но рот воспроизводит только свистящий шепот. Руэль, Руэль, Руэль... Боли я не чувствую. Пока.

***

Я размышляю над его словами, наблюдая, как он отходит в свой любимый угол. Все-таки подвал тесноват для Руэля. Он садится, подтягивая ноги поближе к груди и опускает голову вниз. Замирает. Я знаю, что он может сидеть так часами. Я задумчиво смотрю на повязку в своих руках. "Это не ответ." А что тогда - ответ? Я встаю и подхожу к парню. Он медленно поднимает голову, щурясь от желтого света подвальной лампочки. Я осторожно касаюсь пальцами его щеки. Странно, мы уже не первый день вместе, но щека совершенно гладкая, хотя я не помню, чтобы приносила ему бритву. Это слишком опасно. Руэль молчит. Только кадык слегка подрагивает под ошейником. Необъяснимый страх колет мне кожу иглой, прошивая до самых внутренностей. Я запрокидываю его голову вверх, но проходят секунды, или даже минуты, прежде чем я набираюсь смелости посмотреть ему в глаза. Это необычные глаза. Очень странные глаза. Я даже не могу назвать их красивыми, они такие... мне даже слова не подобрать, хотя обычно я делаю это без труда. Почему ты боишься смотреть мне в глаза? Потому что мне нравится смотреть в них. Каждый раз я вижу там то, что хочу увидеть. Это очень льстит. - Жаль, я не могу представить, о чем ты думаешь. Руэль молчит. Твои глаза, Руэль... они путают меня. В них есть что-то от зеркала. А я ужасно боюсь зеркал.

***

Дрожь в мышцах рук добирается до самых плеч. Резь в пальцах заставляет меня морщиться. От осознания, что я преодолела всего три гребанных ступеньки, хочется завопить, но я уже по опыту знаю, что не получится. Что-то в моем теле сломалось, но мне нет до этого дела. Я царапаю короткими ногтями шершавую поверхность очередной ступени, бетон крошится под пальцами, осыпая мое лицо и шею. Вверх, вверх, вверх. С трудом цепляясь здоровой рукой, я пытаюсь передвинуть вслед левую, но она не сдвигается с места. Давай же, ну. От боли я снова и снова кусаю губы, горло пощипывает соленый вкус крови на языке. Давай, черт тебя дери! Я резко дергаю руку, рукав толстовки, зацепившейся за гвоздь, рвется, рука по инерции улетает далеко вперед. Ладонь от удара о бетон обжигает огнем. Вверх, вверх, вверх! Я ползу, сжав зубы и шипя, как змея. Дверь медленно приближается, я ясно различаю вертикальную полоску света впереди. Фокусирую взгляд на ней, оставляя без внимания собственные окровавленные руки на переднем плане. В каком состоянии ноги, я даже знать не хочу. ВВЕРХ, ВВЕРХ, ВВЕ..

***

- Где твой телефон? Кое-что меня беспокоит посильнее отсутствующей щетины. Я не помню, чтобы забирала мобильник Руэля, но куда же он тогда делся? - У меня его нет. Это очевидно, милый. Иначе ты не сидел бы тут, так? - Это понятно. Но тогда где он? - У меня его никогда не было. Волна гнева подбирается к берегу моего разума, грозя захлестнуть песчаный пляж здравого смысла. Как он смеет лгать мне с таким невинным выражением лица?! Я качаю головой, раздраженно глядя на него. - Руэль, давай поговорим конструктивно, - я делаю глубокий вдох. - У тебя был телефон. Я хочу знать, где он сейчас. - Я не знаю. От безразличия в его голосе меня бросает в жар. Я хватаю сумку, с силой дергаю молнию, достаю телефон. Быстро тыкаю пальцем в экран. - А это тогда что? Я показываю Руэлю нашу переписку. Он бросает на нее короткий взгляд...

Я могу считать тебя своим другом?

Ну да

Ура, как здорово! Я всегда хотела иметь настоящего друга:)

Ну я сам друзей особо не завожу

Да? Ты кажешься довольно общительным

Тебе кажется))

Ты со многими общаешься

Даже со мной

Я бы так не сказал С тобой все иначе ...и пожимает плечами. Мне хочется его ударить. - Ты издеваешься надо мной? Мы переписывались почти год! Год! Он снова пожимает плечами. Ему нечего сказать. Раздается хлопок. Его голова резко откидывается вбок. Я тяжело дышу, моя рука все еще замерла в замахе. Руэль потирает след от пощечины и очень медленно произносит: - Я. Не. Знаю. Мэгги. Я страшно расстроена и вдобавок в ужасе. Я ударила Руэля! Внутри все сжимается, мое сердце втягивается в раковину, как улитка. - Зачем, ну зачем, - я всхлипываю, пряча глаза за рукавами толстовки. Мне стыдно. Я отворачиваюсь. На секунду, лишь на секунду... Я беру сумку и иду к двери. ...мне мерещится ухмылка в уголках его губ. Я перешагиваю порог, спиной чувствуя его взгляд. Я не могу отделаться от видения, в котором его улыбка вонзается мне в спину прежде, чем дверь захлопывается за мной.

***

Что-то тяжелое обрушивается на мою голову сверху, и я рассекаю подбородок о край ступени. Крови во рту становится больше, от медного вкуса меня начинает мутить. Через секунду тяжесть исчезает, но я еще целую вечность лежу неподвижно, как лягушка, раздавленная колесами автомобиля. На какой-то миг я пребываю в уверенности, что мои глаза лопнули от давления, но постепенно зрение начинает восстанавливаться. Слух тоже возвращается ко мне как раз вовремя, чтобы я успела различить отчетливый скрип кроссовок наверху. Руэль. Он уходит! Вспышка злости питает мои мыщцы адреналином, и я возобновляю свое Восхождение. Должно быть, это Руэль наступил на меня, поднимаясь по лестнице. И это после всего, что я для него сделала! Неблагодарный сученыш. Он всегда только и думал, что о побеге. Подожди, любимый, я доберусь до тебя...

***

В окно застенчиво заглядывает полная луна. Я смотрю на ее бледный лик, лежа на смятой постели. Стены дышат влажным холодом, прозрачная занавеска одиноким призраком тоскует на ветру. Слезы на моих глазах высохли, осталось лишь тревожное подозрение, что я что-то упустила. Я вспоминаю, как больше года назад следила за Руэлем, сидя в кафе. Сколько тогда с ним было человек? Не могу вспомнить, как не могу и понять, почему это важно. Встаю и подхожу к письменному столу. Привычным движением перекладываю книги и достаю ту самую тетрадку. С тех пор как Руэль стал моим, нужда в ней отпала, но я рада, что вела ее. Мне нравится думать о ней как о хронике нашей любви. Я пролистываю страницы с улыбкой, погружаясь в воспоминания, пока не дохожу до записки, которую оставила Руэлю в день нашего первого свидания. "Привет. Жду тебя в парке на улице ХХХ в восемь вечера. Приходи. Мэгги" Я поднесла записку к глазам. Хм. Какой смысл было ее писать, если проще и быстрее воспользоваться телефоном? "У меня его никогда не было." И если так подумать... У нас никогда не было свидания в парке.

***

От осознания, что половина пролета уже позади, хочется радостно закричать, но мой рот в состоянии издавать только свистящие звуки натруженных легких. В голове от любого движения звенят колокола, и пару раз я забываю, куда я ползу и зачем. Нижняя часть тела немеет, превратившись в тяжелый груз, который я упорно тащу наверх, подстегиваемая страхом и гневом. Грудь саднит, когда я переваливаюсь через край очередной ступени, шипя от боли и сплевывая кровь. Да сколько здесь этих гребанных ступеней?!? И как далеко успел уйти Руэль? С каждой минутой надежда вновь увидеть его становится все призрачнее...я теряю нечто, что заменило мне жизнь. Соленый вкус на губах усиливается: я беззвучно плачу, слезы уносят с собой последние силы. Мои пальцы, дрожа, замирают на следующей ступени, голова опускается, упираясь в ледяной бетон. Мне кажется, что лестница затягивает меня в свои мерзкие объятия зыбучих песков. Борясь с отяжелевшими веками, пытаюсь смотреть вперед в слепой надежде на чудо. Очертания двери маняще выплывают из тьмы, света уже достаточно, чтобы разглядеть пять последних ступеней. Стискиваю зубы и продолжаю ползти.

***

В снежную погоду добраться до подвала непросто. Замочная скважина промерзает, и приходится по десять минут стоять на морозе, пытаясь провернуть тяжелый ключ в замке. Бывает, что и дверь не так просто открыть - мне как девушке для этого приходится прилагать все силы. Но мне это даже нравится. Создает ощущение надежности. Меня всегда поражает контраст между свежим зимним воздухом и густым ароматом подвала. Внизу в любое время года тепло и сыро, но Руэль все равно умудрился простудиться и чихает. Синие подвальные тени сделали его фигуру острее, и у него появились синяки под глазами, поэтому вместо приветствия я спрашиваю: - Плохо спал ночью? - Как всегда. Он вытирает нос рукавом, зябко ежится в своей грязной толстовке. Надо бы дать ему новую одежду или хотя бы постирать эту. Забавно, как теряются мелочи на фоне великой любви. Я достаю синюю шариковую ручку и стопку бумаги, кладу на стол, на котором мы когда-то в будущем, перед началом конца, будем заниматься любовью, и говорю ему. - У меня к тебе небольшая просьба. Напиши здесь что-нибудь. - Что, например? - хрипло спрашивает он, садясь за стол, как прилежный ученик. - Свое завещание? - Смешно, - я не улыбаюсь. - Напиши, куда бы ты хотел со мной сходить. - В плане...на свидание? - он чуть поднимает брови. Мне не нравится пренебрежение в его голосе. - Да. - Ладно.

***

Пять ступеней. Уже четыре. Ну же, Мэгги, ты сможешь. Я шепчу эти слова вслух, и они, вылетая из рта облачком пара, сдирают корку запекшейся крови с губ, исчезая в ржаво-сером мраке подвала. В моем теле скрипят суставы, проворачиваясь в суставной впадине, тугие мышцы натянуты как струны, грозя лопнуть в любой момент. Я изуродованная змея с пробитым позвоночником, я тянусь вверх, преследуя человека, заворожившего меня, вкладывая в каждый сломанный ноготь и кровоточащие царапины все свое сердце и душу. Любовь ведет меня за руку, и я иду за ней, а впереди - всего три ступеньки...

***

Руэль быстро пишет что-то, и протягивает бумажку мне. Я не ожидаю от него эссе на десять страниц, но у меня все равно неприятно сосет в животе. Взяв бумагу, я бросаю на него быстрый взгляд. Он странно смотрит на меня непроницаемыми глазами чужого человека. Я опускаю глаза вниз. Всего одна строчка вызывает сход ледника в моем животе. Мне становится дурно, в висках щиплет кожу, будто кто-то методично выдирает волосы с макушки. Я сползаю на пол, горечь с кончика языка стекает по пищеводу, выжигая мне нутро. - Этого не может быть..., - выдыхаю я. Руэль смотрит на меня прямо сейчас, я ощущаю его присутствие, это не подлежит сомнению. Тогда почему? Почему из всех слов в мире ты написал именно это? "Привет. Жду тебя в парке на улице ХХХ в восемь вечера. Приходи, Мэгги." Моим почерком.

***

На третьей ступени я теряю сознание.

***

Я отнимаю руки от лица. Во рту пересохло от страха. Руэль смотрит на меня без всякого выражения, а я не знаю, как с этим жить. Я замечаю, что в подвале мигает лампочка. Руэль зевает. Его тень на полу удлиняется, пока не впивается в мою, сливаясь в одно чернильное пятно. Я моргаю. Тень исчезает. - Объясни мне, - от волнения у меня садится голос. - Почему? - Почему что? Он скучает и отводит взгляд. Красивые пальцы скользят по шершавой поверхности стола. Я слежу за этим зрелищем взглядом, полным тоски. В глубине души я знаю, что он должен ответить, но понимаю, почему он не хочет этого делать. - Ты не любишь гулять в парке? - Люблю. - Ну вот. - Только, - я медленно поднимаюсь на ноги, оттягивая момент, когда мне придется задать этот вопрос. - Откуда ты знаешь об этом? - Да это, в общем-то, и так понятно, - уклончиво отвечает он. Потом чихает и снова шмыгает носом. Он ежится, и я тоже начинаю замерзать. Меня чертовски пугает эта новоиспеченная эмпатия. Я поворачиваюсь к двери. - Я ухожу. - Постой. Я оборачиваюсь. Он сидит, развернувшись ко мне лицом, и трет ладони друг о друга, как всегда делаю я, когда хочу согреться. Почему он вообще мерзнет? В подвале всегда тепло, и он ни разу не выходил наружу за последний месяц. - Ты ничего не хочешь у меня спросить? - Нет, - я так поспешно выплевываю это слово, что это почти напоминает акт рвоты. - Мне уже надо идти. - Окей, - он не делает лишних движений, чтобы меня остановить, хотя электроошейник с его шеи куда-то пропал. - Тогда иди, но сначала у меня будет к тебе небольшая просьба. От моих собственных слов из его уст меня пробивает озноб. Его взгляд вбивает мои ноги в неровный и грязный подвальный пол, и я четко осознаю: бежать некуда. - Говори уже. - Вспомни тот день, когда ты меня похитила.

***

Я сижу на паре по философии. Студенты, профессор, кафедра и аудитория. От размышлений об устройстве мироздания меня отвлекает назойливая тревога. Чего-то будто не хватает, но я никак не могу понять, чего. Ветер в окне нежно перебирает позолоченные солнцем макушки деревьев. Где-то внизу раздаются веселые голоса. Смеются парень и девушка. Он над ней подшучивает, она просит прекратить, но не всерьез. Мое сознание раздваивается. Я по-прежнему сижу на паре, сжимая ручку в пальцах. Но в тоже время мне открывается что-то другое. Пустой мир, в котором я так люблю гулять, входит в меня.... ...и я открываю глаза. Я сразу вспоминаю все. Во рту гнилой запах старой крови. Руки дрожат, все тело окаменело. От боли я начинаю стонать, и на какое-то бесконечное время меня запирают в круг. Боль. Стон от боли. Боль от стонов. Стон от боли. Боль... Внезапно что-то скрипит, а затем раздается хлопок. Ледяной декабрьский ветер распахивает дверь настежь, забираясь в глотку подвалу и завывая вместе со мной. Холодный воздух загоняет боль назад под кожу, и я всхлипываю от удовольствия. Открывая сощуренные глаза, смотрю на прямоугольник света в двух шагах впереди. Так близко...Господи, как близко. Надо идти. Я подбираю сломанные конечности и тянусь к следующей ступеньки, взвизгивая сквозь зубы и сглатывая кровавую пену с губ. Теперь у меня только одна цель - выбраться. ОСТАЕТСЯ ОДНА СТУПЕНЬКА.

***

- Нет, - я качаю головой. - Это какая-то бессмыслица. Ты сам не помнишь? - Нет, - он тоже качает головой. - Прекрати! - не выдерживаю я. - Ты ведешь себя странно. Руэль медленно встает и идет ко мне. Протягивает руки, словно желая успокоить. Меня прошибает пот, я отшатываюсь в испуге. Мне больно думать о его руках. Сколько раз я ласкала их, они ласкали меня... - Вспомни тот день, Мэгги. - Нет, нет, - я мотаю головой так сильно, что слезы разлетаются во все стороны. Мои плечи дрожат, воздух в подвале мутный, я близка к истерике и кусаю губы, чтобы не разрыдаться в голос. - Вспомни, как это случилось. Что ты сделала? Пригласила меня в парк? А я бы пошел? Подумай. - Нет, хватит, пожалуйста, - я пытаюсь зажать уши руками, но меня удерживают. От теплоты его пальцев меня почти выворачивает наизнанку. - Вспомни, как ты меня поймала. Я сопротивлялся? - Я не помню, не помню! Пожалуйста, - я ломаюсь, я в панике умоляю его перестать. - Это же безумие... Он кладет руки мне на плечи. И молчит. Хочет, чтобы я подняла глаза и посмотрела на него. - Я не стану, это неправда, - я упорно отгораживаюсь от него пеленой слез. Я упряма. - Хорошо, - он смягчается, заманивает меня ловушку, поглаживая мои мокрые щеки. Я зажмуриваюсь, но так только хуже. - Откуда у тебя наручники? Кетамин? Электроошейник? У тебя даже собаки нет. - Я купила в... - я правда не помню. Если мне было что-то нужно, оно просто появлялось у меня, почему он не может это понять? - Где купила? - он усмехается, и гнев придает мне сил наконец посмотреть ему в лицо, чтобы воочию в этом убедиться. Он смотрит на меня долго, не отрываясь, и эти последние секунды я люблю его до безумия. - Но ты же здесь. Я цепляюсь за расколотые части сердца с упорством призрака, не желающего признать свою смерть. - Нет, Мэгги. Меня здесь нет.

***

Яркий свет и огромное количество воздуха бьет по органам чувств, пронизывая насквозь мою опустевшую оболочку. Я выползаю наружу, оставляя ярко-красные следы на снегу. Все вокруг белое и холодное, мозг отказывается воспринимать эту ослепительную белизну. Черные точки кружатся на внутренней поверхности век, а белые крупинки тают на моей коже. Я умираю в одиночестве. Но это больше не одиночество Пустого мира. Я в настоящем мире. Я выбралась.