Капитан МОЙ!

— Леви, нам нужно серьёзно поговорить. Леви смотрел на Эрвина с недоумением, а Петра — с опасением. Отчего-то ей казалось, что она знает, какая такая тема для серьёзного разговора нашлась… — О чём? — спросил, тем временем, Аккерман. Он спрыгнул с повозки одновременно с тем, как командующий слез с коня. Смит вдруг очень резко приблизился к Леви и схватил недоумевающего подчинённого за руку. — Леви, я устал скрывать свои чувства! Будь моим, Леви! Я думаю о тебе каждый день и особенно каждую ночь, из моей головы не выходят твои прекрасные узкие глаза, невозмутимая ровная линия твоих губ, твои колкие слова, наполненные скрытой любовью. Я устал сомневаться и откладывать, я всё-таки командующий Разведкорпуса, а не какое-то там что-то!.. Будь моим, Леви Аккерман! Прямо здесь, под облачным небом, посреди петляющей дороги, я прошу твои руку, сердце и жо… руку и сердце. Леви стоял, не двигаясь, и немигающим взглядом пялился на Эрвина, напряжённо ждавшего его реакции. Когда молчание начало затягиваться, капитан едва разомкнул губы и спросил: — Чё? — Нет! — Петра тоже вышла из ступора и тоже соскочила с повозки. — Не соглашайтесь, капитан! Вы не будете счастливы с ним так же, как со мной… — Чё? — повторил ошарашенный Аккерман, оборачиваясь теперь уже к Рал, которая схватила его за другую руку и потянула на себя. — Я тоже давно хотела предложить вам встречаться, намекала так и этак, но вы, простите, в этом плане тугой, как титан! Совершенно не понимаете, когда в вас кто-то влюблён! — А вот это правда! — согласился Эрвин, при этом стараясь тянуть Леви на себя. — Петра и та поняла, что я к тебе чувствую, а до тебя всё никак не доходит… — Капитан, возьмите меня замуж, я вам нарожаю столько детей, сколько в дом влезет! А вот командующий Эрвин вам никого не нарожает! — Зато я окружу его заботой и вниманием! Мы давно знакомы, хорошо друг друга знаем, наши узы крепки… А можешь ли ты похвастаться такими тесными отношениями с капитаном, а, Петра? — Я могу похвастаться тем, что состою в его отряде и пользуюсь его безоговорочным доверием! Он всегда хвалит меня за хорошую уборку, я завариваю ему самый лучший чай, и вообще, он обо мне так заботится, даже помог пьяной до туалета дойти… даже не так — на руках туда отнёс! А вас он до туалета на руках относил?! Эти двое, которых непонятно, какой титан укусил, продолжали тянуть капитана каждый в свою сторону. Леви представил себе, как его, сильнейшего воина человечества, который даже не вёл счёта убитым его рукой титанам, сейчас разорвут напополам, а на надгробии напишут что-то вроде: «Погиб, разделённый любовью». Кто-то будет плакать, кто-то смеяться, кто-то смеяться сквозь слёзы. Такая кончина не отличалась в его глазах большой привлекательностью, поэтому Аккерман, выйдя, наконец, из ступора, резко дёрнул свои руки на себя, вырывая их из чужой хватки. — А ну тихо! Объяснит мне кто, что тут происходит?! Мне раненого бойца надо до больницы довезти, между прочим! Вон, стонет! Из телеги и правда раздавалось мычание очнувшегося Оруо. — Да он ещё десять раз язык себе откусит — по-честному, ему без языка даже лучше! — поэтому давайте пока решим более важный вопрос! — напирала Петра. — Да! — поддакнул Эрвин. Честно говоря, происходящее походило на какой-то розыгрыш, участники которого были достаточно искусны для того, чтобы не расхохотаться в голос. — Леви, мы с тобой знаем друг друга много лет! — положа руку на сердце, выступил вперёд командующий. — Нас связывает столько общего, что легче перечислить, что нас не связывает. Поэтому, когда я говорю, что люблю тебя, в серьёзности моих слов и намерений можешь не сомневаться. — А я, капитан, — положа руку на левую грудь, выступила вперёд Петра, — очень горда тем, что вы лично отобрали меня в свой отряд! Может быть, я не проводила с вами столько времени, сколько командующий, но я успела хорошо вас узнать! Я знаю, что вы добрый и чуткий человек, который очень привязан к людям и заботится о них, но носите на себе маску спокойствия, стараясь быть примером несгибаемой воли! Мне всё равно, какую маску вы носите — я всегда вижу сквозь неё настоящего вас, героя, готового защищать своих людей до последней капли крови! Героя не идеального, непохожего на рыцарей из старых книг, но такого живого, человечного, настоящего… Рал нежно взяла его за руку, заглядывая в потрясённые глаза командира своим нежным любящим взглядом. «Чёрт, она и правда хороша! — ревниво, но с невольным восхищением, подумал Смит. — Но главнокомандующие так просто не сдаются — ничего личного, девочка…» — Леви! — Эрвин привлёк к себе внимание, взяв капитана за другую руку. — Я знаю обо всех твоих страхах и тревогах, как и ты — о моих. Как бы тяжко ни было, мы всегда могли положиться друг на друга. Нас вела общая цель и мечта, опора в лице друг друга. Мысли о тебе, о твоей дружбе и преданности, помогали мне в самые трудные времена не опускать руки и продолжать сражаться! Я никогда не позволю тебе остаться одному, и благодаря тебе же сам чувствую себя по-настоящему кому-то нужным! Леви, я более чем убеждён, что нашим отношениям пора перейти на совершенно новый уровень близости… Он поднёс руку шокированного Аккермана к своим губам и невесомо поцеловал. «Какой подлый приём!» — внутренне ахнула Петра. Она уже набрала в грудь побольше воздуха для не менее проникновенной речи — что-нибудь про то, как жаждет она растить детей капитана и вскармливать их своей наполнившейся молоком грудью, пощупайте, капитан, пощупайтее, она и сейчас очень мягкая и приятная, а станет ещё мягче и приятнее, — но Леви снова вырвал свои руки из чужой хватки и проорал: — А НУ ХОРОШ! Оба влюблённых резко замерли, опасливо воззрившись на объект своей страсти. — Ну и устроили вы тут! Точно ж, небось, сговорились, чтоб меня разыграть. Одиннадцатое апреля кончилось давно, не тот день выбрали! — Да нет же, Леви… — Да нет же, капитан… — А если это у вас всерьёз гарпуны за тросы заехали, то вот как поступим: я сейчас поеду да сдам уже наконец этого прикушенного врачам, а вы пока тут постоите и разберётесь между собой — кто, чего, зачем, почему, а главное — на хера. — Капитан Леви! — чуть не плача, воззвала Петра, когда командир развернулся и решительно запрыгнул на телегу, не намереваясь больше задерживаться. Он отдал повод, и лошадь преспокойно двинулась вперёд, со всей невозмутимостью укатывая повозку дальше по дороге. Пока двое человек стояли и пялились на это дело с раскрытым ртами. — Ну и что нам теперь делать? — поинтересовалась невесть у кого Петра. — Очевидно, пронять его нам не удалось… — почесал затылок Эрвин. — Или удалось, но он хорошо скрывает… — По-моему, он в замешательстве, — вздохнула Рал. — Неудивительно… Похоже, мы перестарались. — Ну прости. Я уже просто не знал, что придумать. — А я испугалась, что он сейчас ещё возьмёт и поведётся на ваши речи… умеете ж! — с нотками раздражения и уважения одновременно призналась Петра. — Да ты тоже дала, что я за свои позиции опасаться начал, — хмыкнул командор. — А не выпить ли нам? Заодно всё как следует обсудим… — Да что уж делать, давайте… Петра пристроилась сзади на коне главнокомандующего, обхватив руками его крепкий и стройный стан. (Речь о стане главнокомандующего, а не коня. Стан коня она обхватила ногами). «Как же он всё-таки хорош…» — подумала Рал, и не только о коне. Кажется, её чувство ревности и страх потерпеть поражение лишь усилились, когда она сидела, держась за командующего Смита и отмечая достоинства его мужской фигуры. «Может, Леви всё-таки не по мужчинам? И точно, с чего я вообще решила, что мужчины могут его привлекать! Я ни разу не помню, чтобы он кидал какие-то не такие взгляды на мужчин. Правда, он и на женщин не кидал… Но он как-то всегда был со мной пообходительней и позаботливей, чем с прочими членами отряда. Иначе бы склеил бы уже… да хоть Эрда. А что, Эрд вполне собой хорош! Не будь я влюблена в капитана, думаю, вполне присмотрелась бы к нему… жаль, что у него невеста. То есть, было бы жаль, если бы я к нему присматривалась. Просто, если с капитаном Леви ничего не получится, такой хороший запасной вариант пропадёт… Да нет, о чём я думаю! Если с Леви не получится, то мне и жить незачем… Придётся к какому-нибудь титану в пасть запрыгнуть. А вы, капитан, потом будете плакать надо мной горькими слезами и жалеть, что не выбрали меня! Да нет, не будет он плакать. Но переживать будет точно! И поделом. Не надо было меня отвергать! Стой, дурёха, почему я думаю об этом так, будто всё уже свершилось… Леви будет моим, и точка! И никаких но!» Под сопровождение всех этих мыслей она и не заметила, как они подъехали к бару, где обычно отдыхали офицеры военных подразделений. Благо, не к той таверне, где Петру теперь надолго запомнят — померла бы со стыда и безо всякой титаньей пасти… Смит расщедрился, заказав выпить не только себе, но и Петре, за его счёт. — Ну что, за любовь? — с грустной ухмылкой предложил он, подняв свой стакан. — Ой… — понурилась Рал. — Давайте лучше за дружбу. А то, если кому-то из нас будет любовь, другому… ну… вы поняли. А дружба будет у всех. — А ты прям умная такая! — без сарказма заметил Эрвин. — Ну давай за дружбу… и долгую жизнь! «Долгая жизнь» в понимании разведчиков — это пару лет, пережив которые, бойцы уже становятся кем-то вроде глубоких стариков. В переносном и внутреннем смыслах. Но почему бы за это и не выпить. Как-никак, лишний месяц прожил — всё одно счастье. Выпили, значит, сидят и смотрят друг на друга. Взгляды собранные такие, решительные, изучающие. Будто прицелились друг в друга. Оценивают сильные и слабые стороны. Так комично должно смотреться со стороны — боец элитного отряда и целый главнокомандующий сидят и пялятся друг на друга. А люди, так-то, подумают, что у них тут свидание. Очередную солдатку совращает командующий для удовлетворения своих плотских потребностей. Да такую малышечку, вы посмотрите на неё, личико-то прямо детское. Со стороны не скажешь, что ей уж двадцать. Пятнадцать, скорее. Ай да наклонности у командора, подумают невзначай (или же вполне взначай) некоторые. — Ну и что? — спросила, наконец, Рал. Она сильно нервничала, но очень старалась держаться спокойно… ага, конечно. Ей никогда не удавалось скрывать свои эмоции так, чтобы те не читались на лице. Эрвин Смит пожал плечами и слегка улыбнулся. — Кажется, кому-то из нас придётся объясняться перед капитаном. И, дабы не вводить его в ещё большее замешательство, желательно заранее договориться, кто это будет… — Иными словами, пари провалилось? — Получается, так. Леви был сильно сбит с толку. Если кто-то из нас отступит, а другой полностью возьмёт на себя инициативу, будет проще. Поэтому, здесь и сейчас, пора решить нечто важное… — В таком случае, придётся нам ещё выпить. — Эх, твоя правда… Эрвин и Петра выпили. Чем больше они выпивали — тем больше понимали, что для обстоятельного обсуждения столь сложного вопроса им надо выпить ещё больше. И ещё. И ещё. И ещё. И ещё…