Как перевоспитать принца?

Утро выдалось хмурым и пасмурным. Серые тучи затянули небо, и солнечные лучи с трудом пробивались сквозь плотную завесу. Ветер завывал, раскачивая голые ветви деревьев, и бросал в окна мелкие капли дождя. Эллиот медленно открыл глаза, чувствуя, как тяжесть в теле не дает ему пошевелиться. Он повернул голову и увидел, что Леонард сидит рядом, внимательно за ним наблюдая. — Как ты себя чувствуешь? — спросил супруг, протягивая руку, чтобы проверить температуру принца. От прикосновения Эллиот поморщился, но ответил: — Голова болит, — его голос оказался слабее, чем он рассчитывал, — и тело... Ну знаешь, как будто ломит. Кажется, со мной что-то не так. Леонард нахмурился, его лицо выражало беспокойство. — У тебя поднялась температура, — тревожная морщинка на мгновение прочертила его лоб. — Я принесу тебе целебный отвар, он обязательно поможет... Леонард встал и направился к двери, но Эллиот окликнул его еще более ослабевшим голосом: — Лео, подожди, — чтобы продолжить, Эллиоту пришлось откашляться. — Мне нужно поговорить с тобой. Старший супруг остановился и обернулся на принца. — Что случилось? — спросил он, возвращаясь к кровати. Эллиот сделал глубокий вдох, словно собираясь с последними силами. — Мне нужны деньги, — произнес он, несмотря на недуг, стараясь говорить твердо. — Тех, что я зарабатываю, на хорошего адвоката никак не хватит. Я смогу оплатить услуги только какого-нибудь студента, но это не то, что нужно в такой серьезной ситуации. Лео, время идет... Леонард нахмурился еще сильнее. — Мы это уже обсуждали, — напомнил он. — Его Величество запретило… Эллиот уже открыл было рот, чтобы ответить что-то колкое вроде «пороть меня розгами Его Величество тоже запрещено, однако...», но вовремя осекся — ссориться во время просьбы, как бы того ни хотелось, было крайне неразумно, и даже несмотря на свое болезненное состояние Эллиот это прекрасно осознавал. — Но Лео, — он умоляюще посмотрел на мужа, — мне так плохо. Я ничем не могу им помочь, а время утекает, и суд не будет ждать, пока я скоплю достаточно для хорошего защитника. Видишь, я уже болею... Я устал от всего этого давления, Лео... Ты должен понять! Леонард вздохнул. — Ты же знаешь, что я не могу оставить их там! — Эллиоту стало казаться, что непробиваемая стена все еще очень крепка, но даже в ней стали появляться пусть даже и самые мелкие, самые незначительные, но трещинки, а это дарило ему хоть какую-то надежду. — Я не отрицаю, — теперь Эллиот старался выбирать каждое слово максимально аккуратно, — они виновны... Мы виноваты! Но я сейчас тут, а они совсем не заслуживают быть осужденными за преступление против государства! Леонард в очередной раз покачал головой. — Эллиот, король хотел, чтобы ты понял, что твои действия имеют последствия, — произнес он. — Ты должен это принять. Другого выхода у тебя просто нет. Эллиот сжал кулаки. Надежда снова стала покидать и без того ослабленную надвигающейся болезнью душу. Его раздражало, что он не может повлиять на супруга, хотя проделал очень много работы для того, чтобы его приручить. — Может быть, ты не пойдешь сегодня на работу? — наконец нарушил затянувшуюся тишину Леонард. — Нет, мне надо, — Эллиот уже не старался скрыть раздражения. — А еще вечером я планирую зайти в библиотеку, порыться в своде законов. Мне не остается ничего иного, как попытаться самому разобраться в вопросе, как им можно помочь. Поэтому ты можешь оказать мне услугу, — слова явно были выбраны не случайно, — и не отправлять за мной своих охранников? — И как они тебе мешают? – Леонард скрестил руки на груди. – Просто доставят тебя в библиотеку в целости и сохранности. «Доставят», – про себя усмехнулся Эллиот. – «В его глазах я хоть и ценный, но всего лишь груз!» Вслух же Эллиот только тяжело вздохнул. — Один мой коллега говорил, что постоянно туда ходит, – он произнес первое, что взбрело ему в голову, – и может меня там увидеть. Не хочу, чтобы кто-то догадался о моей настоящей личности. Леонард продолжал внимательно смотреть на младшего супруга, словно взвешивая все «за» и «против». — Хорошо, — наконец произнес он. — Но ты идешь только в библиотеку. Никуда больше. Сейчас не самое спокойное время, особенно для членов королевской семьи. — Я чего-то не знаю? – природное любопытство принца взяло вверх над обидой. — Только того, что тебе знать и так не положено, – сухо отрезал Леонард, но уже через секунду склонился над постелью и поцеловал Эллиота в лоб. — Не нравится мне это, – проворчал он, распрямляясь. – Может все же останешься дома? — С работы меня никто не отпускал, – напомнил принц. – В больнице я всего лишь обычный человек, а обычные люди не могут позволить себе пропускать работу, когда им вздумается. — Я могу заехать и предупредить самое высокое руководство, – предложил Леонард. – Они-то в курсе твоей личности. — Не надо, – Эллиот отрицательно покачал головой. – Я справлюсь сам. Леонард с недоверием посмотрел на принца, но сдался. — Тогда я попрошу Глорию приготовить для тебя лекарство, - направляясь к двери, на ходу бросил он. - Обязательно его выпей. Эллиот промычал что-то неслышное в ответ, и Леонард, взяв с тумбочки кольцо, которое ему подарил принц, на ходу его надевая на палец, вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, Эллиот просунул руку под кроватью и вытащил небольшой розовый камень с зелеными прожилками. — Как же удачно ты закатился под кровать! – проговорил он, касаясь пальцами шероховатой поверхности. – И как вовремя нашелся. Ты-то мне и поможешь. Какое-то время он поразглядывал камень и даже не удержался от того, чтобы испробовать его магическую силу: в его руке засветился огненный шар размером не больше крупного яблока, а затем потух. — Какой же ты уникальный, – он снова погладил камень большим пальцем, а затем прижал к груди. – Мне будет так жалко с тобой расставаться. Эллиот с любовью смотрел на камень, как будто бы это было живое существо, но эту идиллию прервали. Дверь открылась без даже малейшего намека на стук, и на пороге появилась Глория с чашкой вонючего темно-зеленого варева. Никто ей не давал разрешения войти и заговорить, но она никогда этого и не ждала. Эллиот едва успел спрятать камень под подушку. — Опять болеешь? – недовольное бурчание в миг заполонило всю комнату. – Что ж ты такой дохлый? – это звучало как вопрос, но Глория предпочитала любому, пусть даже самому разумному ответу свое личное мнение. – Это потому, что ты слишком худой. Тебе есть больше надо. Или это ты из-за того, что работать не привык? Эллиот закатил глаза. Хотелось ей много чего объяснить, а особенно, как пройти, судя по наличию детей, в давно известном ей направлении, но тратить время на перепалку особо не хотелось. За время пребывания в доме Леонарда он, наконец-то, научился пусть и не всегда, но хоть иногда молчать там, где это было лучшим выходом, чем ответ. К тому же это ведь была Глория, в битве с ней просто невозможно было выйти победителем. — Давай, пей отвар прямо при мне, – она произносила слова с такой скоростью, что заболевшему мозгу требовалось отдельное время на то, чтобы их осознать и хоть как-то среагировать. Наконец Глория прервалась и всучила принцу отвратительное пойло. Однажды, когда он также начинал заболевать, Леонард сам готовил ему такое лекарство и следил, чтобы Эллиот допил всё до последней капли. Что ж, воспоминания были весьма сравнимы с поркой. Эллиот посмотрел на Глорию, её настойчивый взгляд не оставлял ему выбора. Он вздохнул и с нежеланием поднёс чашку к губам, думая: «Что же я делаю?» В то же время у него появилось ощущение, что из этой ситуации есть выход, но было еще непонятно какой. Запах был ужасным, а Глория возобновила свою речевую деятельность. — Ты же не хочешь, чтобы я приходила сюда с этим варевом снова и снова? — спросила она, скрестив руки на груди. — А ведь я могу делать это каждый день, если потребуется. Эллиот сделал глоток, стараясь не морщиться. Вкус горечи заполнил весь рот, но он заставил себя проглотить. Глория с удовлетворением наблюдала за ним. — Вот видишь, — произнесла она, — не так уж и сложно. Просто нужно немного усилий. Эллиот кивнул, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. Внутри него бушевали эмоции. Он чувствовал себя запертым в клетке и понимал, что не сможет больше выпить ни единого глотка, поэтому каждое новое слово Глории лишь подливало масла в огонь его раздражения. В этот момент в комнату заглянула Марта, чтобы узнать, что же случилось с ее другом, и Эллиот понял, что это спасение. Глория тем временем продолжала читать нотации. — Здоровье — это очень важно. Если ты не будешь в порядке, кто тогда будет выполнять твои обязанности? И тут Эллиот не выдержал. — Точно, работа! — решение всех проблем пришло в голову само собой. — Я же на нее опаздываю. Принц начал вставать, и неожиданно Глория поняла, что под одеялом он абсолютно голый. — Марта! — воскликнула она, бросившись к двери, чтобы вытолкнуть дочь из комнаты. В это время Эллиот, не раздумывая, вылил содержимое кружки под любимый фикус Леонарда. Листья растения, словно живые, затрепетали от неожиданного и явно не пришедшегося им по вкусу дождя. — Вот так, мой зелёный друг, — с ухмылкой сказал Эллиот. — Нужно заботиться о здоровье, а то кто же будет выполнять твои обязанности! — Ты совсем страх потерял! — Глория была настолько разъярена, что, не говоря ни слова, вырвала пустую кружку у Эллиота и покинула комнату. Эллиот достал камень из-под подушки и начал одеваться как можно быстрее, чтобы успеть уехать на работу до того, как Глория настигнет его со второй порцией непрошенного завтрака. Голова Эллиота кружилась от усталости, а болезненные ощущения сковывали всё тело. Он мучился от приступов кашля, но старался скрыть это от окружающих. Несмотря на свое неудовлетворительное состояние, он изо всех сил пытался сосредоточиться на своих обязанностях, но каждое движение давалось ему с трудом. Эллиот понимал, что не может подвести своих коллег и причинить вред тем, кто нуждается в его помощи, но даже в этом состоянии его разум не покидала мысль о камне, который он собирался продать на черном рынке. Эллиот направился туда, где надеялся найти помощь. Внутри его плаща, в специальном кармане прятался камень — артефакт, который мог облегчить его страдания. Это место было центром теневой торговли. И несмотря на то, что практически все здесь знали друг друга в лицо и не раз работали вместе, все сделки всё равно заключались предусмотрительным шёпотом. Рынок окружали, или, скорее, пытались скрыть от посторонних глаз низкие здания с тусклыми вывесками, фасады которых были покрыты грязью, пылью и прахом. На первый взгляд всё выглядело достаточно обыденно, но за закрытыми дверями скрывались тайны, хранителям которых их огласка могла стоить жизни. Люди переминались с ноги на ногу, обменивались настороженными взглядами; здесь каждый знал, что осторожность — главное, если не единственное правило выживания. Скупщики были разнообразными персонажами, каждый из которых имел свою историю и секреты. Одним из них был Грегор — крепкий мужчина с шрамом на щеке, который всегда носил повязку на одном глазу. Он имел репутацию человека, способного достать что угодно, для кого угодно и в самые кратчайшие сроки, не задавая никаких лишних вопросов. Причем вариация его услуг была обширна настолько, что в нее входили и редкие коллекционные предметы антиквариата, и запрещенные вещества. Его лавка была настоящим лабиринтом, где можно было найти как легальные товары: предметы старины и старинные монеты, так и опасные артефакты и дурманящие вещества. Но! Для этого нужно было знать пароль. Входя в лавку, Эллиот раздумывал о том, что, пожалуй, это лучший вариант для реализации его намерений. Однако в этот момент его мысли прервал резкий холодок, прошедший по всему телу. Прямо перед ним стоял человек, который, возможно, презирал его больше всех в этой стране — Главный командующий полицией Августин. Августину было чуть больше пятидесяти, но постоянная борьба с болезнями и нервная работа способствовали тому, что теперь он выглядит намного старше своих лет. Его бледная, морщинистая кожа и затуманенные усталостью глаза выдавали целый букет хронических заболеваний. Когда-то яркие и проницательные, теперь они отражали недовольство и раздражение. Несмотря на проблемы со здоровьем, Главный командующий полицией старался поддерживать аккуратный внешний вид: всегда был в форме и носил хорошо сидящий мундир, украшенный орденами и наградами, которые напоминали о его военном прошлом. Но даже безупречный стиль не мог скрыть дрожь рук и сутулость, появившуюся из-за постоянной скрупулезной работы по изучению документов и улик. У Августина была молодая жена — полная противоположность своему мужу: яркая, энергичная и полна жизни, но даже это не позволило их браку обзавестись детьми. Что касается Эллиота, то Главный командующий полиции испытывал к нему глубокое презрение. Он видел в нем никчемного бездельника, не способного на что-либо значительное. Августин не понимал, как этот молодой человек мог быть любимым кузеном короля. Несмотря на свою неприязнь, он чувствовал себя бессильным против Эллиота: тот был защищен высокими покровительствами и привилегиями, которые делали любые попытки Августина дискредитировать его бесполезными. Это вызывало глубокое раздражение и чувство безысходности. Но еще хуже было то, что он не испытывал теплых чувств к Леонарду. Их мнения по важным вопросам государственного управления часто расходились, а интересы их служб пересекались, создавая напряжение между двумя чиновниками высокого ранга. Во время службы в армии их отношения были далеки от дружеских. Августин считал Леонарда слишком идеалистичным, непрактичным и, возможно, даже излишне романтизирующим свой долг, что раздражало его консервативный и прагматичный ум. Полицейские оказались в лавке по наводке. Они знали о её существовании, но не могли поймать скупщиков на горячем. Глядя в глаза Августина Эллиот понял,что оказаться в ловушке не только своих необдуманных решений, но и ненависти Августина к нему лично и к его супругу. — Ваше высочество принц Эллиот — произнес тот нарочито вежливо, чтобы избежать любых процессуальных претензий, — вы арестованы и будете доставлены во дворец. Эллиот почувствовал, как внутри него все сжимается от страха. Что будет, когда Леонард узнает? Что будет... Что будет с самим Леонардом? Когда его затолкнули в полицейскую карету, Эллиот почувствовал, как холод покрывает уже не только его чело, но и проникает в душу. Он сидел на жестком сиденье, а стражи порядка заняли свои места рядом с ним по обе стороны от арестанта, зажимая его между собой, чтобы, в случае необходимости, максимально оперативно пресечь любую попытку сопротивления или побега. Внутри кареты царила тишина, нарушаемая лишь скрипом колес. Эллиот пытался подавить нарастающее чувство безысходности, но его мысли метались, словно пойманные в силки дикие птицы. Каждый толчок кареты отзывался во всем его теле, словно кто-то невидимый брал его за душу и сжимал с каждой минутой всё сильнее. Эллиот знал, что впереди его ждет не просто допрос, а настоящая борьба за спасение жизни и хотя бы остатков репутации, но его обнадеживала мысль о том, что пока камень у него не нашли, потому что обыскивать без представителя короля его все еще не имели права.