Secrets of our souls/Тайны наших душ

Драко дождался, когда Гарри посмотрит на него, и кивнул. Благодарно кивнул. Откровенно говоря, было странно смотреть на то, как некогда самоуверенного слизеринского принца под руки поднимают с кресла, собираясь сковать руки магическими наручниками. Гарри сбежал-спустился вниз, и быстро, чтобы не передумать, подошëл к Драко. И... протянул ему ладонь. Драко рассмеялся бы, да как-то не к месту было. Или к месту. Какая ирония: когда он был просто маленьким мальчиком, рука, к которой он тянулся, которую мечтал пожать с пелëнок, оказалась непозволительно далеко, оставшись так и не поднятой для ответного жеста, зато теперь, когда Драко был недостоин этой руки, она была в паре сантиметрах от его собственной. Сейчас Гарри решил пожать его ладонь. Что это? Издевательство? Хотелось верить, что ненамеренное хотя бы. Да. Хотелось верить, но... С какой-то болезненной горечью Драко улыбнулся и только покачал головой. Юноша не мог позволить себе этого. Позволить себе ощутить в своей руке гаррину ладонь, наверняка тëплую, широкую и надëжную, чтобы после сердце обрывалось каждый раз от взгляда на свои вечно холодные и мокрые руки труса. К тому же рядом с Гарри Драко намного сильнее ощутил магический поток, зародившейся в нëм жизни. Было страшно, что Гарри что-то почувствует. Потому Драко и считал себя большим трусом, ведь... Ну а что, если, узнав о ребëнке, Гарри всë-таки поверил бы в правду, признал бы малыша, позволил родить... Это был бы лучший исход, даже если бы сам Драко до конца дней своих должен был бы быть рабом, даже если бы его выбросили в магловскую подворотню умирать с голода, да даже если бы его приговорили к Поцелую дементора. Даже если бы Гарри лично решил наказать его, он принял бы это. Потому что единственное, что было важно — сберечь малыша. Но также существовал и второй вариант развития событий. Тот, в котором Гарри либо не верит ему и ничего не предпринимает, либо верит и заставляет избавиться от ребëнка. И последний вариант казался Драко куда более правдоподобным. Гарри спас его от сумасшествия, которое бессомненно настигло бы юношу с разнесëнной в пух и прах психикой в Азкабане. Но это ведь, разумеется, был лишь порыв гарриного существа, желающего спасти всех и вся. Принять то, что практически самый ненавистный с детства человек, парень, забеременел от тебя без твоего на то согласия — совсем другое дело. Вряд ли расположенное к выполнению. Гарри кивнул Драко в ответ, принимая его выбор и хотел уже было уходить, как блондин тронул его за плечо и тут же отдëрнул руку. Гарри повернулся, видя как двое авроров под руки оттаскивают Драко назад. — Подождите, — попросил-приказал брюнет. Драко явно хотел ему что-то сказать, он выглядел так, будто вспомнил что-то важное. Парень, смотря на него, два раза открывал и закрывал рот, но так ничего и не сказал. — Он не говорит, — неизвестные Гарри авроры в нетерпении потянули Драко к специальному выходу для подсудимых. Драко в ужасе пытался восстановить свой зашкаливающий пульс. Потому что он теперь, похоже, реально не говорил. Чудом рассосавшийся в горле комок возникал раз за разом, как только Драко хотел сказать слово. Ментальное несмыкание голосовых связок? Парень не знал, как ещë назвать очередное осложнение своей жизни. Теперь он ещë и немой! Это уменьшало шансы на выживание среди маглов. От этого было страшно, но куда страшнее было то, что он не сказал Гарри кое-что действительно важное. Гарри хотел ещë раз окликнуть Малфоя, но Гермиона, уже стоящая у выхода, позвала его, напомнив о том, что они не могут опаздывать. Впрочем, они не опаздали. Все Уизли были ещë в Норе. — Боже, мы так сегодня испугались за Джорджа... — всхлипнула Молли, когда Гарри обнял еë похудевшую фигуру. — Рон у него, он расскажет тебе, я не смогу... Когда Гарри с Гермионой подошли к двери, она сама распахнулась. — Я услышал ваши шаги, — пояснил Рон, показавшийся на пороге с крайне усталым лицом. Он прикрыл дверь и вышел в коридор. — Как суд? — Под конец мы уже заволновались, но в целом всë вышло удачно. Наше заклинание проверили и утвердили как условие приведения приговора в действие. Назначили на завтрашний вечер, — Гермиона привалилась к стене, ласково беря Рона под руку. — Что случилось сегодня? — Ох, не спрашивай, Гарри, — Рон потëр красные глаза тыльной стороной ладони, — я думал, сегодня точно волосы седые лезть начнут. Джинни успокоительным даже отпаивали. Папа сигареты магловские откуда-то притащил, на улице всë ещë... — Да что случилось-то? — в один голос поторопили Гарри с Гермионой, спокойно ожидать страшного рассказа было тяжким занятием. — Джордж мало говорит, но, вы же знаете, всегда выходит из комнаты, когда мы зовëм его на завтрак. А сегодня не вышел. Спит ещë, подумали. Ну Джинни и пошла будить его. Мы сбежались на крики. Забегаем в комнату, а Джордж белый, как только побеленная стена, лежит на кровати в неестественно прямой позе. И не дышит будто. А на полу флакончик от зелья. Ну, пока мама склянку не понюхала, мы и не дышали. — А оказалось обычное Зелье сна без сновидений? Да? — нервы у Гермионы уже сдавали. — Да! Да, представляете, как это было... Просто... — Герми, налей ему чаю. Рон, тебе нужно успокоиться. Я посижу с Джорджем, он ведь уже скоро проснëтся? — увидев кивок Рона, Гарри вошëл в спальню близнецов. Джордж спал не в своей постели, уткнувшись лицом в подушку брата. Погибшего брата. Брата-близнеца, который больше никогда не разделит с ним эту комнату. Не разделит с ним этого чëртового опустошения, что настигло всех вместе с радостью победы. И эту жизнь. Не разделит. Гарри всегда думал, что она у никогда не расстающихся весельчаков одна на двоих. Оказалось — нет. Брюнет сглотнул, садясь на краешек кровати. Спящий парень всë ещë был очень бледным. В ту же секунду глаза цвета бирюзы распахнулись. Дëрнув обеими ногами, Джордж резко сел. Рыжеватые ресницы хлопнули несколько раз и, наконец, окончательно проснувшись, юноша обратил дикий взгляд на Гарри. — Гарри... — прохрипел он, вцепляясь брюнету в предплечья, — умоляю, скажи мне, что это сон!.. Скажи! — Гарри подбирал лоскуты оставшихся сил, чтобы суметь сказать то, что должен был, и чтобы суметь перенести реакцию рыжеволосого. — Скажи же! Скажи, что он жив! Скажи! — продолжал напирать Джордж, а затем неожиданно сник, — Прошу-у, — почти прошептал он, и его глаза наполнились слезами. — Нет, Джордж, — глаза Гарри оставались сухими и из-за этого ему хотелось расцарапать их или удариться обо что-то, чтобы вынудить слëзный поток пролиться, — это не сон, — в глазах щипало, в горле было всë словно связано, но и только. Щëки оставались сухими. В отличие от щëк Джорджа. — Он мëртв, Гарри, мëртв... И... — парень открыто зарыдал, его руки перестали сдавливать руки брюнета, безвольно опустившись на постель, — И Я... Мы... Хотели, мы же с ним хотели... Столько всего хотели... — Мерлин, дай ему сил!... — Кто бы дал сил самому Герою? Хотелось верить, что сам Всевышний. Гарри обнял измученного парня, кладя ладонь на его некогда опрятные волосы. — Джордж, мы справимся! — Нет! Нет, конечно, нет! О чëм ты?! Я остался без него, он оставил меня! — юноша стал вырываться, но силы подводили его, и он быстро сдался, повиснув у Гарри на плече. — Он не оставлял тебя! Он всë ещë с тобой! Со всеми нами, Джордж! — парень оторвался от геройского плеча, поднял на него взор. — Он... Он будет смотреть за нами, знаешь... — Гарри не плакал, но задыхался, говоря, не хуже, чем если бы рыдал точно так же, как и рыжеволосый. — И будет много смеяться над нашими просаками... И будет придумывать начало к твоим будущим шуткам... И... — оба парня засмеялись. Тихо так. Душераздирающе. Но Джорджу стало легче от представленной картины, от нервного смеха сквозь слëзы, — Я, например, знаю, что мои родители всегда наблюдают за мной. Я не терял их, не знал, мне нечего о них даже вспомнить, но у тебя... У тебя навсегда останутся воспоминания! Порой самое ценное, что у нас есть — воспоминания. Но они — не наша жизнь, они лишь поддержка. И, поверь, Фред хотел бы именно этого сейчас — стать твоей невидимой поддержкой. — Джордж замолк, поднялся на ноги. — Спасибо, Гарри, — утирая непрекращающие течь слëзы, парень вышел из комнаты, он мужественно шагал, несмотря на головокружение, — Идëм, я проспал, а сегодня... Мне надо к нему! Сегодня я увижу его... последний... — голос окончательно сорвался, — р...а-аз... *** Как только авроры довели Драко до подземелья, где не было лишних глаз, двое сразу же ушли по своим делам. Никто не сомневался в его бессилии. Один оставшийся, совсем молоденький парень, едва ли старше самого Драко, не выглядел агрессивным, поэтому Драко рискнул попытать удачу. — ... — он по-прежнему не смог произнести ничего, но издавшийся шипящий звук привлëк чужое внимание. Драко смотрел моляще, одной рукой изображая лист бумаги, другой — пишущее перо. — Хочешь написать? Записку? Это не положено, — вообще последняя фраза не была преисполнена уверенности, так что Драко не бросал попыток. — А-а! Это для Гарри Поттера? То, что ты хотел ему сказать? — блондин поспешно закивал, хотелось, чтобы аврор поменьше болтал, ведь Драко страшно боялся опоздать с письмом. — Ладно, но учти, я посмотрю, что ты там напишешь! — Драко закивал ещë старательнее и уже через пару минут с быстро бьющимся в груди сердцем смотрел вслед удаляющемуся надзирателю. Лишь бы парень не обманул, сжалился и отправил письмо!.. Лишь бы сова успела вовремя! Только бы Гарри решил взглянуть на его каракули. Только бы воспринял всерьëз!.. *** Гарри снова пришëл заменить Рона, дежурящего около Джорджа. Тело Фреда ещë утром из большого зала Хогвартса перенесли в семейный склеп Уизли, где было можно провести с близким человеком последнии минуты перед захоронением. Джордж не отходил от него там, в зале, и здесь не покинул ни на минуту, как только они прибыли на место. Рон вышел Гарри навстречу, закрыв лицо рукой. Брюнет не стал его останавливать, зная, что Перси уже ждëт брата за углом. О «дать побыть одному» не могло быть и речи. В настоящей семье с таким горем всегда справляются вместе. Желание одиночества иллюзорно, оно — лишь искажëнная проекция того, что истинно необходимо. Из-за стены небольшой каменной постройки послышался всхлип. Гарри прислонился плечом к косяку неширокого проëма, заглянул внутрь. Ему явно нужно было подготовить себя лучше. Глаза уже не просто пощипывало, а жгло от невозможности пролить слëзы. Гарри подавился собственной слюной, но очень постарался сдержать кашель, чтобы не прерывать Джорджа. — А помнишь... Тогда так было... А ещë... — парень перечислял памятные моменты, приходящие в голову в данный момент. Как бы ему хотелось вспомнить все, и навсегда запечатлеть их в своей памяти. Так, чтобы ни одна деталька не потерялась. Джордж стоял, склонившись над телом близнеца, то и дело наклоняясь совсем низко. Он безотчëтно тыкался губами, носом, щекой в мертвенно-белое лицо, будто старался отдать брату столько ласковых жестов нежности, сколько успеет. — Братишка мой, — рассказы из общего прошлого сошли на нет, и Джордж потерял нить контроля. Его губы задрожали, а солëные реки, и так не прекращавшие своего течения, вновь преисполнились небывалой силой. — Да как же я без тебя? Да лучше бы меня убили! Меня!.. Я ведь не справлюсь, — голос был то низким, то высоким, из громких звенящих криков превращался в хриплый шëпот и наоборот. Гарри, стоящий уже внутри, совсем неподалëку, был оглушëн этими звуками, отражающимися от стен в пустом пространстве и ударяющимися прямо ему в барабанные перепонки. Он знал, что не может винить себя за смерть Фреда. Но это знание не мешало взваливать на свою душу часть вины за каждую из смертей. — ...без тебя не справлюсь! Ты бы вот, я знаю, справился! Потому что ты сильнее меня! Как мне теперь... Как жить?.. Без тебя?.. — рыжеволосый юноша едва не закатился, как новорождëнный малыш, и Гарри уже хотел бежать к нему, но Джордж остановился сам. Резко. Как по щелчку пальцев. Боже, как же это всë было страшно. Гарри сложил руки на груди, его мутило. — А... Гарри напомнил мне, чего бы ты хотел на самом деле, — более-менее спокойно продолжил парень, — Он прав, это я тоже знаю. Ты сам говорил мне это. Но... Ты хоть знаешь, как мне больно? Ты всегда говорил, мол, до свадьбы заживëт... боль делает нас сильнее... «Я с тобой»... И «я люблю тебя». Только вот мне не нужна свадьба, если она будет не с тобой, — Гарри не сказать, что не был совсем удивлëн, он же плохо видит, а не слепой. Просто не вникал особо. Но сейчас — став свидетелем настолько личного разговора... таких откровений... последних откровений... — чувствовал себя паршиво. Он узнал тайну, которой с ним никто не собирался делиться, от этого было мерзко. И ещë больнее за Джорджа. — А мне не нужна эта сила, — слышишь? — если она не для тебя!.. И ты сейчас не со мной... — Джордж утëр рукавом собравшиеся на подбородке слëзы, опустился на колени и взял в свои ладони холодную руку, белеющую подобно мрамору, расписанному голубеющими ручейками вен, в мрачном тусклом свете. — Нет... Неправда, Фредди... Ты всегда будешь со мной!.. И оттуда всегда-всегда будешь наблюдать за мной... Да, ведь? Обещай мне, Фредди!.. И... Я тоже люблю тебя!.. — твëрдый голос вновь сорвался, Джордж заплакал, но на этот раз очень тихо. Умирающе будто. Нет, вынести все эти прощальные слова было выше сил Гарри. Сейчас он точно был уверен, что Джордж с собой ничего не сделает, а вот ему был необходим глоток свежего воздуха.