Copper heart

Снова капал дождь, который, кажется, стал уже вечным спутником Василины. Девушка только посильнее натянула капюшон, не сбавляя темп бега. Глаза Неверовой неотрывно следили за дисплеем почти разряженного телефона, на котором отображались ее геолокация и самый быстрый маршрут до дома. Под ноги Василина не смотрела, поэтому уже несколько раз успела споткнуться, чуть не выронив смартфон и не пропахав носом асфальт. Однако все это ее мало волновало — отец велел торопиться, а значит стоит как можно быстрее сориентироваться в этом мажорском квартале, где располагалась квартира Дани, найти дорогу к своему району и добежать до дома. В груди Василины сердце бухало как ненормальное, и вовсе не от звонка отца. Ей сейчас переживать надо, догадки строить, а все ее мысли возвращаются к чертовому Макееву. Ноги следовали по указаниям навигатора чисто механически, почти на автомате, а в сознании надежно засел Данин голос, его улыбка, волосы, которые, Василина уверена, на ощупь просто невероятно мягкие. В мозгу крутилась просто небывалая концентрация чуши. Неверова на пару секунд остановилась и подставила лицо под дождевые капли, надеясь отогнать навязчивые мысли, но даже это напоминало ей о Дане. О том ливне, когда она подобрала котенка, а Макеев пригласил ее в свою квартиру. Кажется, будто все это либо было очень давно, либо просто приснилось. Через минут двадцать Василина наконец-то дошла до своего дома. Она вынула из кармана ключи и чуть дрожащей рукой открыла дверь подъезда. Волнение начинало стискивать грудь. Голос отца в трубке был очень серьезным. Неверова постаралась отогнать плохие мысли, но шрамы на бедрах предательски заныли, оповещая девушку о поднявшемся на запредельный уровень стрессе. Индикатор, конечно, не самый приятный, зато рабочий на все сто процентов. Василина поднялась на нужный этаж и дернула металлическую дверную ручку. Квартира оказалась не заперта. Девушка прошмыгнула в прихожую, уже слыша крики отца и недовольное бормотание матери с кухни. — Фантастика, — вздохнула Неверова и направилась в сторону комнаты, где сейчас ее собственные родители явно пытались перегрызть друг другу глотки. — Да я еле-еле тех пьяных уродов из квартиры вышвырнул! — отец наклонился близко к лицу матери и скрежетал зубами от злости, — еще раз спрашиваю, что эти мудилы делали у нас в квартире? Женщина что-то неразборчиво прошептала. Василина застыла на пороге, до побеления костяшек схватившись за дверной косяк, будто ища опоры или защиты. Голос подавать она не решалась. — Я повторяю вопрос еще раз! Ты совсем охренела, Таня? — отец вцепился в предплечье жены, в его глазах читалась и ярость, и растерянность. — Отцепись, — пробормотала мать. На кухне стоял отвратительный запах алкоголя. Василина почувствовала, что ее сейчас стошнит. Мужчина резко отстранился от своей жены и тут наконец заметил девушку. Неверова внутренне сжалась, приготовившись к какой угодно реакции родителя. Однако единственное, что проскрежетал отец, было: — Явилась. — Пап, я… — Вещи собирай, мы уезжаем, — сказал мужчина сухо, смотря на дочь в упор. Василина непонимающе нахмурилась: — Что? — Я говорю тебе, покуй вещи. Я эту алкашку больше терпеть не собираюсь, — отец зло сверкнул глазами в сторону свой жены, которая растянула губы в пьяной усмешке: — Каждый день твои угрозы слышу. Василина еле разобрала, что именно женщина пыталась выговорить. Ей очень захотелось заплакать, зрение стало мутным от подступивших слез, но девушка сдержалась, почти до крови прикусывая щеку. — На этот раз это не просто угроза, Таня, — мужчина снова посмотрел на Василину, — ты не расслышала? Неверова сдавленно кивнула и поспешила в свою комнату, начиная судорожно закидывать в свой небольшой черный портфель все, что попадалось ей под руку. В голове была полная каша, все происходящее казалось не самым приятным и сюрреалистичным сном. Что вообще происходит? Чаша терпения отца казалась Василине бездонной, а его угрозы — пустыми. Однако сейчас Неверова дрожащими руками пихала одежду в рюкзак, делая это скорее механически. Мужчина что-то там пытался втолковать матери в соседней комнате, разговаривал на повышенных тонах, но все его слова смешались для девушки в один бессвязный ком. Почему-то очень хотелось позвонить Дане, будто он мог как-то защитить ее или вытащить из всего этого дерьма, которое сейчас происходило. Потому что уход от матери не решит ничего. Отец вдруг не станет таким же любящим, каким был до смерти Тёмы. Он не перестанет смотреть с осуждением, а синяки на руках от предыдущего избиения за то, чего Василина даже не делала, за эти дурацкие наркотики так и не прошли. Все не изменится по щелчку пальцев, и Неверовой натурально страшно, потому что ее жизнь хоть и была отвратительной, но стабильной. А что отец собирался делать сейчас — настоящая задачка со звездочкой. Мать была проблемой, но она не единственное, что отравляет жизнь Неверовой, не считая всепоглощающего и разъедающего сознание чувства вины. Василина обнаружила, что в рюкзак больше ничего не помещается, и она продолжала запихивать вещи чисто автоматически, на деле просто роняя их на пол. Девушка прошла в ванную, с усилием смогла запихнуть свои несколько кремов и зубную щетку внутрь портфеля, потом услышала тяжелую отцовскую поступь, в то время как в голове крутилась лишь одна мысль: Ничего не изменится. Лучше не станет. — Закончила? — мужчина бесцеремонно открыл дверь. Неверова быстро кивнула, поспешно подняла с кафельного пола рюкзак и вышла в коридор, изо всех сил стараясь не задавать лишних вопросов. А вопросов было много. — Если что-то забыла — мы все равно не вернемся, — сухо сказал отец. Потом немного помолчал и добавил: — Хочешь, скажи ей что-то. Но твоя мамаша настолько нажралась, что туго соображает. Он всегда говорил о матери в пренебрежительном тоне. Василина знала, что мужчина едва заставляет себя смотреть в глаза дочери. Нет, не от какого-то эфемерного стыда. Просто она очень похожа на маму. Тот же цвет волос, те же глаза, даже манера улыбаться. Хотя, признаться честно, улыбку родительницы Неверова не очень то и помнила. Хочет ли Василина говорить с ней? Определенно нет. Должна ли она? Ей кажется, что должна. Девушка зашла на кухню, стараясь игнорировать буравящий спину взгляд отца. Мать все так же сидела на стуле, крутя в руках стеклянную бутылку из-под пива. Взгляд немного затуманенный, алкоголь будто въелся в ее зрачки, поглотив личность женщины изнутри. — Мам. Конечно же, ноль эмоций. Василина поджала губы. Потом начала нервно теребить руками манжету кофты. — Мам, прости, пожалуйста. Слова словно сами слетели с языка. Потому что Неверову крыло с такой силой, что ей чудился шум проезжей части, который гремел прямо в ушах. Слово «прости» осело на языке горьковатым привкусом. Сколько раз она просила прощения в тот день и последующие? Слова и даже молитвы не помогали. Все оставалось на своих местах. Сейчас мама остается здесь, а отец Василину куда-то увозит. Ощущается ли это справедливым? Ни в коем разе. Мать повернула голову, нахмурилась, смотря на дочь как-то затравлено. Когда Неверова вообще обращалась к матери в последний раз? После попытки женщины вздернуться, кажется, почти ни разу. Вина сдавливала горло еще больше, хотя девушка убеждала себя почти каждый день, что все это — не полностью ее ответственность. Все заверения казались лживыми. Василина ждала. Мать словно была готова что-то сказать, когда отец недовольно рявкнул: — Пошли. Злить мужчину не хотелось, поэтому Неверова поторопилась к входной двери. Девушка давно мечтала съехать из квартиры. Фантазировала, как поступит в университет и переедет в общагу или как кто-то из родителей вдруг переменится, а может даже начнет посещать психотерапию, и замкнутый мирок изменится. Сейчас что-то действительно менялось, но никакого удовлетворения она не чувствовала. Только липкий страх и полное непонимание. Все, что могла осознать Василина — это то, что чаша терпения отца окончательно переполнилась из-за идеи женщины не просто набухаться одной, а привести в дом «компанию». В обычных случаях, мужчина жену более или менее контролировал. — Пап, — осторожно спросила Неверова, когда они вышли из подъезда. Ответом ей послужил недовольный взгляд. — Я сколько раз учил тебя сразу задавать вопрос, а не звать меня и молчать? — Пап, что будет с мамой? — Протрезвеет, станет звонить мне, может образумится и найдет работу, — отец пожал плечами, потом резко схватил Василину за предплечье, — и не вздумай ездить к этой потаскухе, поняла? Узнаю — прибью. «Тогда зачем ты вообще взял меня с собой? Ты же меня ненавидишь», — она почти спросила, но вовремя себя остановила. — Я поняла. Они сели в машину, мужчина завел мотор и почти на полную громкость включил какие-то советские песни, явно показывая, что разговоры больше не потерпит. Отец даже не объяснил, куда решил направиться. Хотя Василина и сама догадывалась. Месяц назад бабушка по папиной линии скончалась, оставив сыну квартиру в качестве наследства. Квартирка небольшая, двухкомнатная, со старым советским ремонтом. Даже ковер на стене есть. Наследство, как планировал отец, продать или сдать в аренду еще не успели, поэтому пожить там — единственная доступная опция. Из плюсов, хоть и сомнительных, квартира находилась в шаговой доступности от центра. Из минусов — все остальное в этой ситуации. Где-то через десять минут после начала поездки Василине на телефон пришло сообщение. На удивление, от Дани. «Ну че там? Все в порядке?» По телу разлилось приятное тепло. Когда это Даня успел стать ее своеобразной тихой гаванью и оплотом спокойствия? Губы почти растянулись в улыбке. Неверова хотела как обычно написать, что все в норме. Она привыкла не рассказывать о своих проблемах никому. Однако в последний момент Василина стерла лживое сообщение, прикусила губу и быстро, чтобы не передумать, набрала: «Кое-что случилось. Расскажу, когда увидимся.» Спустя секунду прилетел ответ. «Понял. Но ты хоть сразу напиши, ты там живая?» Василина почувствовала, как ее щеки краснеют. Она поспешно спрятала их за волосами, чтобы отец не заметил. Неверова в моменте ощутила себя такой нужной, может немного важной, что сразу стало спокойнее. И даже липкий страх и кольца вины, сжимающие горло, на мгновение полностью отступили. Василина все же улыбнулась, печатая ответ.