Пусть ненавидят, лишь бы боялись

Девять месяцев изнурительных тренировок, десятки предутренних часов, проведенных в туалете в приступах мучительной тошноты от приема анаболиков, сотни тысяч рублей, потраченных на антидепрессанты последнего поколения — и все ради того, чтобы сломаться от первого серьезного удара. Когда Кир одной рукой швырнул его на капот автомобиля и начал по-уличному душить, измученная психика Вадима дала сбой. Он снова вернулся в июль прошлого года, снова в ледяном оцепенении лежал под этой малолетней тварью, позволяя ей творить с собой все, что она захочет. Пройдя долгий путь от безвестного новичка до Колизея до статуса его первого бойца, Вадим наивно считал, что способен дать Кириллу равный отпор. Он ошибался. Они наконец сравнялись физически, но морально отморозок Миронов мог играюче сломать Раевского и сделать с ним все, что пришло бы ему в голову. Глядя в темные непроницаемые глаза разъяренного Кира и задыхаясь от острой нехватки воздуха, Вадим фактически сдался ему без борьбы. Слишком хорошо помнило его тело то, что так тщетно старался забыть он сам. Слишком ярко всплывали в памяти воспоминания об их последнем поединке в Колизее, где он выжал из себя собственный максимум, показал лучший поединок в карьере — а Миронов не дал ему нанести себе ни одной серьезной травмы. Он сломался от этой неожиданной, сметающей все на своем пути ярости Кира, не успев даже понять, за что. И только услышав насмешливые слова Пантеры и сумев сделать первый нормальный вдох на грязном бетонном полу подземного паркинга, Вадим пришел в себя и вернулся в теплый дождливый май 2149 года. И тогда на смену липкому, удушающему страху пришла настоящая, холодная, боевая злость. Кирилл рванул к мило улыбающемуся Пантере, но тот стремительно вытащил из кармана дорогой травмат и наставил его в грудь бывшему другу. — Кир, солнце мое ненаглядное, — сладко пропел он. — У нас бой через три недели. Давай не будем расстраивать зрителей и Давлата его переносом. Миронов остановился в двух шагах от дула травмата и с ненавистью глянул на эту лицемерную шлюху. Пантера, он знал это, без раздумий спустил бы курок и тем же вечером вернулся бы в Штаты частным бортом, спасаясь от правосудия. Кирилл открыл бутылку и резким движением выплеснул ему в скрытое маской лицо оставшуюся воду. Пантера вздрогнул, отшатнулся и тихо фыркнул. — Каким был, таким и остался, — нежно произнес он. — Истеричка. — Трусливая псина, — с ненавистью бросил Кир. — И только попробуй слиться с нашего поединка. Я тебя из-под земли достану и выебу. Пантера запрокинул голову и рассмеялся в голос. — Напугал ежа голой жопой, — отсмеявшись, насмешливо отбрил он. — Я же не Вадим, солнце. Я огромный фанат анального секса, а после нашего боя ты тоже им станешь. Кирилл кинул ему в лицо бутылку. Тот молниеносно отбил ее рукой, сделал шаг назад и опустил травмат. Он открыл матовую дверь новой BMW последней модели, припаркованной рядом, наигранно отправил Киру воздушный поцелуй, дал по газам и вырулил с подземной парковки. Тот какое-то время смотрел ему вслед, тяжело дыша и сжимая пальцы. Сердце молило его рвануть Пантере на перехват, догнать и как следует отделать, но голос разума признавал логичность его слов — ему стоило дождаться их боя в Колизее и тогда уже сделать с Соловьевым все, на что хватило бы фантазии. Кирилл выдохнул, обернулся к Вадиму и с запоздалой виноватой нежностью помог ему подняться с бетонного пола. — Господи боже, Вадим, прости меня… — прошептал он, только сейчас осознавая, что натворил. Раевский отшвырнул его руку и поднял на него изменившийся взгляд. Кирилл похолодел. — Я тебя самого сейчас в асфальт закатаю, придурок, — прорычал тот и отвесил Миронову мощную пощечину. Кира повело, а Вадим кинулся на него и снес соперника на жесткие плиты паркинга. Он стремительно занял позицию в маунте и начал хаотично бить его куда придется, разламывая выставленные блоки и стремясь нокаутировать одним прицельным ударом. — Сука тупая! — орал взбешенный Раевский, не контролируя себя от ярости. Его крики эхом отдавались от голых стен подвального этажа и в огромном пустынном помещении казались еще громче. — Я не ты, я не стал бы бить тебе в спину, если пообещал, что не буду! Я отомщу тебе в Колизее, в равном бою, понял, скотина?! — Вадим, это надо было сделать пять минут назад, — прорычал Кирилл, с трудом защищаясь от летящих ему в голову тяжелых ударов. В таком положении он не мог ему ответить или хотя бы сбить его с себя. Со стороны это напоминало избиение, а не драку. Костяшки пальцев Вадима быстро окрасились кровью из разбитого носа Кирилла. Миронову пришлось садануть коленом ему в почку, чтобы хоть немного успокоить эту фурию в преддверии боя с Пантерой. — Ненавижу тебя! — кричал Вадим, слегка устав от беспорядочных колхозных ударов — вся его техника слетела в одночасье, осталась только злость и желание расплатиться с ним за момент своей позорной слабости. — Я поссорился с Пантерой и Малиновскими из-за тебя! — орал в ответ Кир, пытаясь перехватить ему руки. Становилось ясно, долго он в таком положении не продержится. — Я хотел тебя защитить, не дать Вениамину тебя трахнуть! И это из-за тебя они вынудили Арена лететь в Норвегию! — Мне не нужна была твоя жалость! — крикнул Раевский. — Не делай вид, что ты нормальный, Кир! Я не верю, что ты правда хотел меня спасти! Лучше бы ты убил меня тогда, в Хайд-Парке! — Вадим, скажи мне пожалуйста, ты идиот или да?! — взорвался Миронов. Один из ударов все-таки прилетел в цель, и теперь у него кровила еще и губа. — Да пошел ты нахрен! — А чем вы тут занимаетесь, ребят? — раздался откуда из-за спины спокойный голос Давлата. Оба резко остановились и обернулись. За ними неизвестно сколько времени с интересом наблюдал владелец Колизея в окружении своих телохранителей. Давлат сделал знак Вадиму и тот нехотя встал со злого как черт Кирилла. Растрепанные, красные, со сбитым дыханием, оба отвернулись друг от друга и начали приводить себя в порядок. — Надеюсь, ты не сильно пострадал? — обратился Иссави к Миронову. Ему очень хотелось узнать, что тут вообще произошло и каким образом Вадим победил Кира в драке, но, видя состояние обоих, Давлат тактично придержал интересующие вопросы. Тот презрительно фыркнул. — Конечно, нет, — ответил он с напускным равнодушием. — У него же удар как у девчонки. — Скажи об этом Саиду, — отреагировал Вадим. Кирилл побледнел. Давлат тяжело вздохнул и протянул ему пачку носовых платков. «Выглядишь как свинья. Влюбленная свинья», — мысленно произнес он. Вслух сказал другое: — Через три дня у Кадиры день рождения. Юбилей, тридцать лет. Она собирает гостей. Зовет всех — тебя, Вадима, Пантеру, твоего отца и, конечно, девчонок. Был бы очень признателен, если бы вы пришли, — он многозначительно глянул на обоих. Ни Вадим, ни Кирилл не обманулись в формулировке обязательного приказа быть на дне рождения любимой сестры Давлата. — Очень надеюсь, — так же спокойно продолжил тот, — что вы сможете на время забыть свои разногласия.

***

Арен улетел в Норвегию, и примчавшийся домой Кир так и не успел увидеть брата перед его отъездом. В ярости он сбил с потолка тяжелую стодвадцатикилограммовую грушу. Такие детские выходки уже давно не помогали, но он бы разнес свою комнату, если бы этого не сделал. Отец сидел в гостиной, курил любимые сигары и молча смотрел в камин. Кирилл ощущал разъедающую сердце вину — это из-за него Пантера и Малиновские объявили его семье войну. Азамат не мог этого не понимать. Он попытался что-то сказать отцу, объясниться, попросить прощения, но тот жестом прервал его и поинтересовался, откуда у него на лице появились новые синяки. Кирилл уклончиво ответил, что вчера провел полноконтактный спарринг. Судя по выражению лица Азамата, отец не поверил в этот выдуманный бред ни на йоту. «Тебе бы стоило извиниться перед ним за всю свою жизнь», — произнес безжалостный внутренний голос. «Не только за Малиновских. За Колизей, драки, ссоры с Сарматом, университет, в который ты так и не поступил и спущенную в унитаз молодость». В расстроенных чувствах Кирилл поднялся наверх к себе в комнату. Вечером ему позвонил Арен. Брат выглядел уставшим, но довольным. Он с ходу отмел извинения Кирилла и кратко рассказал о своих делах. — Занимаюсь своим бизнесом. Даже рад, что пришлось вернуться — теперь будет больше времени на общение с Изабеллой и партнерами. Дел по горло, прошу тебя только об одном — проследи за Сарматом и Денисом. Чтобы эти два кретина, которых я вылавливал из реки, не дрались между собой и не нервировали Ольгу. У нее пошел седьмой месяц, ей нельзя сильно переживать. Пусть они устраивают свои разборки хотя бы за дверями ее палаты. И не вини себя ни в чем, Кирилл, — Арен слабо улыбнулся. — Если ты правда его любишь, не слушай никого и делай то, что считаешь нужным. Вадим — нормальный мужик. В свете недавних событий… — он ненадолго замолчал, подбирая нужные слова. — У него теперь нет оснований считать себя жертвой. Особенно после того, что он сделал с Андреем. Сейчас у вас больше шансов друг друга понять. Кирилл счастливо улыбнулся, не пытаясь скрыть своих эмоций. Брат как всегда во всем стоял за него. — Скинь мне фотку сына Димы, когда он родится, — попросил напоследок Арен. — И передай привет отцу. Не прощаюсь, Кир. Береги себя, будь осторожен. Все-таки меня теперь не будет рядом. Младший Миронов кивнул, тепло попрощался и захлопнул крышку ноутбука. Он быстро вытер предательские слезы, налил себе в стакан холодной воды — вечера стояли по-летнему теплыми — и набрал номер Сармата. — Приезжай.

***

Брат приехал к нему с исполинской пачкой чипсов и пятилитровой канистрой апельсинового сока. В ответ на полные удивленного ужаса глаза Кира сказал, чтобы не делал ему мозги и молча жрал. От души обматерив и пожелав смерти от поноса Малиновским, Сармат перешел к главной для него теме, не дававшей ему спать последнюю неделю. — Не, ну ты прикинь, Кир, — возбужденно говорил он, давясь чипсами. — Я! Стану! Отцом! Пусть даже на пять минут! А если личинка выживет, то навсегда! — младший Миронов подавился от этого неприкрытого цинизма. — У него уже видны ручки и ножки на УЗИ, и пинаться он уже может, и вообще — шевелится! Как будто там Чужой сидит. Как же это прикольно, блин! Никогда не был таким счастливым. Я же считал себя бесплодным, ни один сраный врач не помогал. Вот я и забил на все, решил — сгорел сарай, гори и хата. Что толку копить на яхту, строить бизнес, если передать это все будет некому? А Олька мне такую надежду дала!.. Блин, такую бабу офигенную отхватил себе. Все друзья мне завидовали. Она хоть и старше меня, но молодым спокойно даст просраться. А сексе, ммм… — он театрально закатил глаза. — Улет. Настоящая милфа. — Зачем ты тогда с ней расстался? — не мог удержаться от вопроса Кирилл. Сармат резко помрачнел. — Я был идиотом. Знал, что она болеет. Понимал, что в ее возрасте ей такие интрижки не нужны. Она семью хотела, а я… — он осекся. — Ну, ты понял. Не хотел ее нервировать, и так она на лекарствах вся сидела. Думаю, пусть найдет себе нормального мужика. Вот и слился. А про личинку не знал. — Да не называй ты его так, господи! — не выдержал Кир. — Это же твой сын! Сармат снова закатил глаза. Из всех жестов в мире этот получался у него идеально. — Ой, нашелся мне тут, моралфаг хренов. Я специально к нему не привязываюсь, не понимаешь, что ли? Ольга меня сразу предупредила — шансы сорок процентов. Как я на нее орал, как бесился, когда узнал, что она ради личинки сама на такой риск пошла. Сына я, конечно, хотел, но ее-то люблю больше! А мне еще и Денис, псина, прописал за это. Ненавижу эту мразь, — с его лица исчезла привычная легкомысленная улыбка. — Не знаю, как мы дальше с ним будем. Ольга говорит — не пересекайтесь, а как я не буду с ним пересекаться, если он ее сын и личинкин брат?! Миронов-младший тяжело вздохнул. Арен возложил на него миссию, для которой он, по всей видимости, еще не дорос. — Ща покажу фотки с УЗИ, — торжественно известил его Сармат. Он вытащил из старого потасканного рюкзака пачку замотанных в полиэтиленовый пакет черно-белых снимков. Жестом фокусника разложил их перед братом. — На. Любуйся. Кир с интересом принялся изучать снимки, но обнаружить на них ребенка не смог. — И где он? — Как это — где?! — возмутился Сармат. — Неужели не очевидно? Вот это большое белое пятно — голова. Вот это, поменьше — рука. Или нога… Хрен его знает, короче. Вот доказательство того, что он пацан. Вот вторая рука… или нога, какая разница, главное — голову видно. — А почему голова такая большая? — Потому что он не идиот, в отличие от некоторых — съязвил Сармат. — Она у всех личинок большая. Вырастет — и станет нормальной. И вообще, Кирилл, что за тупые вопросы? У тебя у сестры родной ребенок есть. Тот пожал плечами. — Мы редко общаемся. А своего-то у меня нет. Сармат лукаво улыбнулся. Представить своего взрывного, импульсивного, недалекого кузена в роли отца для него было тяжелее, чем поверить в факт его искренней влюбленности в Вадима Раевского. — А хотел бы? Кирилл пожал плечами. — Конечно, хотел бы. — От Вадима? — уточнил брат и рассмеялся, довольный гениальностью получившейся шутки. Миронов посмотрел на него устало и ничего не сказал. — Да ладно, не обижайся, — Сармат толкнул его в плечо и незаметно вытер о футболку кузена жирные от чипсов пальцы. — Может, получится найти похожую на него девчонку и уговорить ее продать яйцеклетку. А найти суррогатную мать сейчас вообще не проблема. Кирилл оторвался от кружки со свежим апельсиновым соком и впервые за все время разговора взглянул на брата с искренним интересом. — У него есть сестра. Родная. Сармат удивленно вскинул бровь. — Родная?! Что ж ты раньше-то не говорил? А есть фотка? Они похожи? Кир открыл на телефоне сохраненную фотографию Каталины Раевской и протянул его брату. Тот внимательно вгляделся в снимок и подавился соком. — Охренеть! Красивая! А сиськи какие!.. И правда моська как у Вадима. Эх, был бы ты натуралом, за нее бы лучше сосватали, а не за эту твою истеричку. Миронов холодно улыбнулся. — Она замужем. И Вадим не истеричка. Сармат презрительно фыркнул. Он искренне не понимал, как и чем его брату мог понравиться этот холеный рафинированный мальчик из хорошей семьи, выступавший только на официальных турнирах, никогда в жизни не встречавший серьезных проблем и сломавшийся от первого же настоящего поражения. По его мнению, если бы Вадим знал, через что прошли они с братьями к моменту своего совершеннолетия, он бы постеснялся рыдать на публику от того, что плохой мальчик по имени Кир заставил его кончить на глазах у друзей. Сармат не испытывал к Вадиму особого презрения, но и не понимал Кирилла, который ради него рассорился с влиятельным кланом Малиновских и этим психом, сексуальным маньяком Пантерой. Теперь из-за первых их старший брат был вынужден улететь в Норвегию, а второй имел все шансы раскатать Кира в их поединке и отодрать его в жопу на глазах у Азамата. Это было бы, конечно, весело. — У Раевских богатая семья? — как бы невзначай осведомился Сармат. Кирилл кивнул. — Да. Их мать — единственная наследница одного богатого инвестора. — Тогда вообще не вижу проблемы с личинкой, — пожал плечами его кузен. — Сейчас у баб мода пошла — замораживать и продавать свои яйцеклетки. Ну, или для себя хранить, вдруг скучно станет под сраку лет. Эта Раевская с ее внешностью наверняка сделала так же. Может даже, не один раз. — Даже если и сделала, — флегматично пожал плечами Кирилл. — Мне-то что с того? Она в курсе, кто я. Мне она никогда ничего не продаст. И ее младшая сестра — тоже. Сармат снова закатил глаза. Глупость брата начинала его раздражать. — Кир, солнце ты мое тупое, а кто тебе сказал, что я предлагаю ее купить? Младший Миронов медленно опустил руку с чипсиной и перевел внимательный взгляд на своего кузена. Тот демонстративно развел руками, как бы говоря «хочешь жить — умей вертеться», и налил себе полный стакан сока. Кир молча смотрел на него, ожидая продолжения фразы. Его не последовало. — То есть ты предлагаешь, — медленно начал он, тщательно подбирая слова. — Спиздить у нее эту яйцеклетку?.. Сармат закинул в рот огромную охапку чипсов и молча поаплодировал его сообразительности.

***

В ночь на десятое мая этой томительно долгой, безумной весны неизвестный отправитель опубликовал в сети файл с видеозаписью. Подпись к файлу гласила «Гей-порно, жанр «По принуждению», легенда отечественного спорта Вадим Раевский и известный боец Кирилл Миронов, 1080 hd». Залитый на первые страницы популярных сайтов для взрослых, ролик быстро стал вирусным. На десятиминутной записи с разных ракурсов был снят секс Вадима и Кирилла после их второго поединка в Колизее. Данила намеренно вырезал из записи кадры их боя, чтобы не нарваться на проблемы с законом. На видео обнаженный, связанный Вадим беспомощно стонал под Киром, раскинув бедра и с трудом принимая в себя его огромный член. Он тихо плакал, но эти слезы можно было принять за проявление удовольствия и хорошо поставленную актерскую игру. Ролик начинался с первых аккуратных движений Кирилла и заканчивался отчаянными криками Вадима на пике оргазма и красивым финишем Миронова ему на лицо. Это было красиво. Запись произвела эффект разорвавшейся бомбы. За первые полчаса жизни в сети ее просмотрело около двух тысяч человек, половина из которых переслала ее дальше своим друзьям. Новостные источники единовременно опубликовали скромные заметки о том, что бывший лидер национальной бойцовской сборной Вадим Раевский после сокрушительного поражения от Кирилла Миронова в финале прошлогоднего чемпионата страны решил сменить сферу деятельности и стал звездой фильмов для взрослых в очень нетрадиционном и неожиданном для его фанатов направлении. Анонимные доброжелатели заботливо отправили скандальное видео матери, отцу, брату и сестрам Вадима. Данила Малиновский довольно улыбнулся, капнул в уставшие глаза увлажняющие капли и выключил компьютер. Ночка обещала быть веселой.